CC BY
14своей, - это и есть внутренняя позиция, определяющая поведение и характер действий человека.
К.А. Абульханова-Славская выделила понятие стратегии жизни, связанное с представлением о ее субъекте как направляющем, регулирующем и организующем ход своей жизни. Данное положение было исследовано в школе К.А. Абульхановой-Славской и разделено на три перспективы:
- когнитивную (сводится к теоретическим умственным планам на будущее);
- личностную (состоит в мотивации будущего, в жизненных и личностных еще не реализованных резервах);
- жизненную (отражает социальные возможности и перспективы личности).
Важно подчеркнуть, что человек в той мере является субъектом жизнедеятельности, в какой он видит возможные варианты, альтернативы своего жизненного пути, самостоятельно осознанно выбирает те или иные жизненные модели. Человек ограничен рамками своего статуса, этических норм поведения и отношений, высоких стандартов деятельности и профессиональных достижений. Однако как субъект жизнедеятельности он в этих жестких рамках остается свободным в реализации своего творческого потенциала и в целом стратегии своей жизни.
Суть жизненной стратегии - в организации жизни таким образом, чтобы сам способ продвижения обеспечивал оптимальное использование ресурсов, движущих механизмов и ослаблял действие любых факторов сдерживания и сопротивления. При таком понимании жизненной стратегии стратегической целью является обеспечение устойчивости и оптимизации жизнедеятельности.
Нечеткость стратегических целей и разнообразие мотивов делают поиск смысла жизни не структурированной жестко, а гибкой, лабильной и поливариативной деятельностью, ориентированной на эмоциональные образы желаемого. При этом, внутреннее планирование отличается изменчивостью и стремлением преследовать разные
цели, координируемые стратегической целью жизни и осуществляется в пределах настоящего и ближайшего времени, но с ориентацией на стратегическую цель жизни.
Литература
1. Абульханова-Славская К.А. Принцип субъекта в отечественной психологии // Психология. - 2005. - Т. 2. - № 4. - С. 7.
2. Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. - М., 1966. - С. 326.
3. Бехтерев В.М. Бессмертие человеческой личности как научная проблема / В.М. Бехтерев. - URL: (дата обращения 20.04.2010).
4. Бодалев А.А. Вершина в развитии взрослого человека: характеристики и условия достижения. - М.: Флинта: Наука, 1998. - С.23.
5. Братусь Б.С. Психология. Нравственность. Культура.
- М.: Менеджер: Роспедагентство, 1994. - С. 32.
6. Братусь Б.С. Аномалии личности. - М.: Мысль, 1988.
- С. 215-216.
7. Лотова И.П. Психология смысла жизни: Монография. - М., 2011. - С.266-271.
8. Лотова И.П. Профессиональная карьера государственных служащих: теория, методология, практика: Монография. - М., 2008. - С. 332-333.
9. Маркин В.Н. Жизненная позиция личности как пси-холого-акмеологическая категория и феномен социального самоутверждения // Вопросы психологии. - 2005. - № 4. - С. 48.
10. Мухина В.С. Личность: Мифы и Реальность (Альтернативный взгляд. Системный подход. Инновационные аспекты). - Екатеринбург, 2007. - С. 36.
11. Ткаченко А.А. Понятие «дела жизни» и акме. - URL: http://akme 31. narod.ru /34.html (дата обращения 20.04.2010).
12. Чудновский В.Э. Проблема структуры смысла жизни как психологического феномена // Психологические, философские и религиозные аспекты смысла жизни. - М.: ПИ РАО, 2001. - С. 158.
ПОНИМАНИЕ ДИНАМИКИ ЖЕСТОКОГО ОБРАЩЕНИЯ КАК НЕОБХОДИМОЕ УСЛОВИЕ
УСПЕШНОСТИ ПРОФИЛАКТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ С СЕМЬЕЙ
Луковцева Зоя Вячеславовна
кандидат психол. наук, доцент факультета Юридической психологии ГБОУ ВПО МГППУ, Москва
UNDERSTANDING THE DYNAMICS OF ABUSE AS A NECESSARY CONDITION FOR THE SUCCESS OF PREVENTIVE WORK WITH THE FAMILY
Lukovtseva Zoya, candidate of psychology sciences, assistant professor of Legal psychology faculty MSUPE, Moscow АННОТАЦИЯ
В статье представлен теоретический анализ вопросов, касающихся обеспечения эффективности профилактики жестокого обращения с ребенком в семье. Подробно охарактеризованы проблемы и возможности учета структуры психологических последствий жестокого обращения для ребенка, а также уровней превентивной работы в обсуждаемой области. Освещена содержательная специфика первичной, вторичной и третичной психологической профилактики. Особое внимание уделено проблемам и современным возможностям изучения динамики жестокого обращения в жизни конкретной семьи. ABSTRACT
The article presents a theoretical analysis of issues relating to the effectiveness of the prevention of cruelty to children in the family. Described in detail the challenges and opportunities of accounting for patterns of psychological consequences of abuse for the child, and the levels of preventive work in the area under discussion. Lighted meaningful specificity of primary,
secondary and tertiary psychological prevention. Special attention is paid to the problems and modern opportunities of studying the dynamics of abuse in the life of a particular family.
Ключевые слова: жестокое обращение, профилактика жестокого обращения, психологическая работа с семьей.
Keywords: abuse, prevention of abuse, psychological work with the family.
Теоретико-методологическое обоснование психолого-социальной работы с семьями, направленной на предотвращение жестокого обращения с детьми, остается актуальной задачей и предполагает решение множества дискуссионных вопросов. В частности, несмотря на объединенные усилия специалистов разного профиля, сохраняется неопределенность критериев выявления жестокого обращения и комплексной оценки его последствий для ребенка [1, 2, 4]. Не вполне решена проблема формирования необходимых компетенций у специалистов, которые должны иметь представления о сущности, детерминантах и маркерах жестокого обращения, знать последствия этого явления и уметь оказывать необходимую помощь (в том числе, в режиме экстренного вмешательства).
Определяя жестокое обращение как тяжелую пролонгированную психотравму, его психологические последствия для ребенка можно разделить на три группы [1, 2, 5, 7, 9]. Первая группа - это психологические проблемы (тревожность, депрессивность и т.д.), которые могут оставаться на донозологическом уровне или переходить нормативные границы. Траектория состояния пострадавшего определяется наличием и соотношением компонентов, относящихся к пренебрежению основными нуждами/потребностями ребенка и различным видам насилия (сексуальному, психологическому, физическому). Вторую группу образуют нарушения психического развития (например, нарушения формирования психосексуальной сферы, часто встречающиеся при сексуальном злоупотреблении). Третья группа представлена возрастными симптомами, отражающими реакцию ребенка на опасное воздействие, типичную для определенного периода психического развития. Характер данной группы симптомов определяется уровнем зрелости психики и практически не зависит от особенностей психотравмирующих воздействий со стороны лиц, осуществляющих жестокое обращение.
Реализация современных требований психологической практики, связанной с профилактикой жестокого обращения, невозможна без учета детерминант и внутренней логики формирования обсуждаемого феномена в конкретной семье. Являясь сложной системой мероприятий по предотвращению жестокого обращения и его негативных последствий, профилактика требует координации усилий многих специалистов [5, 6, 7]. Роль психолога в этом процессе определяется структурой превентивных мероприятий в целом и приобретает особое содержание в зависимости от того, о каком уровне профилактики идет речь.
Первичная профилактика, направленная на недопущение каких бы то ни было видов насилия и пренебрежения нуждами ребенка, предполагает оценку степени риска возникновения этих явлений в конкретной семье. В большинстве случаев внимание бывает обращено лишь на социально неблагополучные и незащищенные семьи, однако не все специалисты разделяют такую точку зрения. В фокусе внимания современных психологов, педагогов и социальных работников находятся тонкие, сложные,
неочевидные факторы: педагогические установки, эмоционально-личностные и мотивационно-волевые особенности взрослых членов семьи [1, 2, 6]. К числу базовых направлений первичной профилактики мы отнесем психотерапию детско-родительских отношений, повышение уровня осведомленности родителей о возрастных закономерностях развития детей, методах воспитания и обучения, а также формирование у взрослых членов семьи навыков конструктивного преодоления трудностей в общении с детьми [1, 3, 6, 8].
Объект вторичной профилактики составляют семьи, где уже зафиксированы отдельные проявления жестокого обращения, но выраженный ущерб отсутствует и ребенок может (и продолжает) воспитываться дома. Залогом успеха при реализации соответствующих мероприятий является глубокое изучение семейной системы в целом, ценностей и установок взрослых, эмоционально-личностной сферы и индивидуального опыта каждого члена семьи. Следует обеспечить условия для осознания взрослыми членами семьи содержания текущей ситуации и возможностей ее конструктивного изменения, а параллельно обеспечить необходимую поддержку ребенку. Соблюдение этих условий делает возможным предупреждение эскалации жестокого обращения и появления вторичных психологических проблем у ребенка. Важным результатом является и формирование у взрослых мотивации к изменению своего поведения [4, 8]. Нередко уже на данном этапе работы происходят позитивные изменения супружеских и детско-родительских отношений; позднее же открывается возможность психотерапевтического сопровождения семьи (или отдельных ее членов, заинтересованных в такой поддержке).
Меры третичной профилактики используются применительно к наиболее опасным вариантам жестокого обращения, когда ставится под сомнение возможность дальнейшего пребывания ребенка в семье. Понятие «структурированное принятие решений», характеризующее алгоритм работы междисциплинарных команд по противодействию жестокому обращению с несовершеннолетними, считается определяющим для организации превентивной деятельности третьего уровня. За этим понятием стоит совокупность положений, структуры и конкретных технологий принятия решения о неотложности и оптимальном характере реагирования в конкретной ситуации.
Итак, мы видим, что последние уровни превентивной работы предполагают не только пресечение негативного воздействия, но и реабилитацию, а также профилактику клинически значимых последствий пережитого [1, 3, 5, 8].
В качестве сквозной задачи, обеспечивающей весь вышеописанный превентивный процесс, выступает диагностика психологических особенностей самого ребенка и семьи. Наиболее распространенными здесь являются различные виды опроса, а также формализованная (тестовая, бланковая, стандартизированная) диагностика. Обладая относительной простотой для психолога, такой инстру-
ментарий не свободен от известных недостатков; в частности, он предъявляет достаточно высокие требования к уровню развития обследуемого ребенка. Отметим также, что результаты формализованной диагностики нередко подвергаются сомнению в связи с возможным сознательным или бессознательным искажением данных испытуемыми. Учитывая это, психологи-практики совершенствуют формальные требования к процедурам беседы и анкетирования, а также расширяют свой инструментарий за счет методов наблюдения и проективной диагностики [1, 3, 6, 9].
Для эффективной профилактики жестокого обращения необходимо ясное понимание его временной динамики. Рассмотрение психологического содержания соответствующих фаз связано с целым рядом проблем, первой из которых является проблема «отправной точки». Существуют ли возможность и способ достоверного установления инициального эпизода жестокого обращения? Чем определяется риск повторения взрослыми опасных действий по отношению к ребенку? В каких случаях, раз возникнув, насилие и пренебрежение хронифицируются? Эти и многие другие вопросы остаются весьма дискуссионными.
Литературные данные позволяют утверждать, что чаще всего жестокое обращение берет начало в раннем детстве. Можно описать наиболее типичные ситуации, в которых жестокое обращение появляется на сцене впервые, и многие из таких ситуаций связаны с предъявлением непосильных требований к педагогической компетентности взрослых. Насилие в отношении ребенка или пренебрежение его нуждами становятся для взрослых средствами преодоления негативных переживаний. Соответственно, обеспечение возможности конструктивного отреагирования родителями болезненных, тягостных, разрушительных эмоций следует считать важнейшим условием эффективной работы психолога с семьей.
Заслуживает специального обсуждения, и проблема динамики степени выраженности жестокого обращения, ведь в определенные периоды его проявления могут усиливаться или ослабевать. Серьезным сигналом тревоги, заставляющим опасаться дальнейшего усугубления ситуации, считается повторяющийся характер эпизодов насилия. Различные виды и формы жестокого обращения исследованы в этом плане неодинаково. Так, описания «хронологической формулы» жестокого обращения, представленные в отечественной литературе, выполнены в основном на примере случаев сексуального, реже - физического насилия.
Многочисленные дискуссии психологов-практиков вызывает и проблема постоянства структуры жестокого
обращения [2, 4, 6]. Обычно психологи-практики сталкиваются с сочетанной картиной, причем почти обязательной составляющей оказывается психологическое (эмоциональное) насилие. Чаще всего последнее реализуется на фоне пренебрежения основными нуждами ребенка и/или сопровождается рукоприкладством. Что же касается, например, сексуального злоупотребления, то оно почти никогда не носит изолированного характера. Обычно прочие составляющие жестокого обращения выполняют здесь обслуживающую функцию, являясь средствами вовлечения ребенка в сексуальное взаимодействие. К сожалению, приходится констатировать, что процесс возможных структурных трансформаций обсуждаемого феномена практически не проработан в профессиональной литературе и требует дальнейшего осмысления как на теоретическом уровне, так и с проведением эмпирических исследований.
Список литературы
1. Алексеева И. А., Новосельский И. Г. Жестокое обращение с ребенком. Причины. Последствия. Помощь. - 2-е изд. - Москва: «Генезис», 2010.
2. Григович И. Н. Синдром жестокого обращения с ребенком. Диагностика. Помощь. Предупреждение. -Москва: Национальный фонд защиты детей от жестокого обращения, 2012.
3. Защита детей от насилия и жестокого обращения: Рабочая книга / Под ред. Е. Н. Волковой, Т. Н. Балашовой. - Нижний Новгород: Изд-во ООО «Папирус», 2004.
4. Зиновьева Н. О., Михайлова Н. Ф. Психология и психотерапия насилия. Ребенок в кризисной ситуации. - Санкт-Петербург: «Речь», 2003.
5. Зырина А. И., Индейкина Т. Л. Предотвращение жестокого обращения с детьми в семье. - Пермь: «Ресурс», 2009.
6. Кузьмина З. Г. Справочник по выявлению и оказанию помощи несовершеннолетним, пострадавшим от жестокого обращения и пренебрежения их нуждами - Санкт-Петербург: Врачи детям, 2010.
7. Марголина И. А. Психический дизонтогенез у детей из условий хронического внутрисемейного физического насилия: Автореф. канд. дисс. - Москва: 2006.
8. Райкус Дж. Социально-психологическая помощь семьям и детям групп риска: практическое пособие: в 4 т. Т. III. Развитие и благополучие детей / Дж. Райкус, Р. Хьюз. - Москва: «Эксмо», 2009.
9. Тащёва А. И., Гриднева С. В. Восприятие детьми семейного насилия // Психология и право - 2013, №1.
КОГНИТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ О ДОПИНГОВОМ ПОВЕДЕНИИ
Мусиенко П.В., Меженская М.И.
Севастопольский государственный университет
COGNITIVE PSYCHOLOGY ABOUT DOPING BEHAVIOUR P.V. Musienko, Sevastopol State University M.I. Mejenskaja, Sevastopol State University АННОТАЦИЯ
Целью данной работы была проверка гипотезы о смешении внимания у атлетов, принимающих разрешенные препараты, на стимулы, относящиеся к допингу. В работе применялся адаптированный нами эмоциональный тест Струпа. Результаты исследований подтвердили нашу гипотезу.
