CC BY
123
УДК 631.58 (09)(470.21)
С. А. Дюжилов
ПОЛЯРНОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ И ЕЕ РЕШЕНИЕ В 1920-е ГОДЫ НА КОЛЬСКОМ СЕВЕРЕ
Аннотация
В статье рассмотрены основные подходы к разработке научных основ продвижения земледелия к северу, начатые еще до революции 1917 г. и продолженные в советское время на Хибинском опорном сельскохозяйственном пункте Мурманской железной дороги. Особое внимание уделено взаимодействию аграрной науки и практики, которое в итоге привело к созданию первого сельскохозяйственного предприятия на Кольском Севере. Ключевые слова:
Северная научно-промысловая экспедиция, колонизация Карело-Мурманского края, Колонизационный отдел Мурманской железной дороги, полярное земледелие, сельскохозяйственные опытные пункты, агробазы, сортоиспытание, агротехника, апатитовая проблема, агрономическая помощь переселенцам, сельскохозяйственные предприятия.
S. A. Dyuzhilov
POLAR AGRICULTURE: RECOGNIZING OF THE PROBLEM AND ITS SOLUTION IN THE KOLA NORTH IN THE 1920s
Abstract
The article deals with the approaches to the development of the basic principles in agriculture advancing to the northern areas, which came to use at the Khibiny agricultural base located near the Murmansk railway, before the 1917 year revolution and were further used during the Soviet period. Of special attention is the interaction between agrarian science and practice, which resulted in the long run in the establishment of the first agricultural enterprise in the Kola North. Key words:
The northern scientific-cooperative expedition, the Karelian-Murmansk colonization, the Colonization Department of the Murmansk railway, polar agriculture, agricultural experimental stations, agrobases, sort testing, field management, apatite problem, agricultural assistance to migrants, agricultural enterprises.
С установлением на Терской земле власти Новгорода русские люди начали хозяйственное освоение далекого полярного края. Они принесли с собой новые, передовые для того времени формы хозяйства: зачатки земледелия (выращивания овощей на огородах) и скотоводство (разведение коров, овец и - в небольшом количестве - лошадей); освоили многие ранее не использовавшиеся земли.
Наиболее ранние документы о землевладении на Терском берегу относятся к концу 60-х гг. XV в. С появлением монастырей на Кольском п-ове зарождается монастырское землевладение. Образцовое хозяйство в конце XIX -начале XX вв. создал Трифоно-Печенгский монастырь. Осушив болотистую местность, монахи превратили ее в сенокосные луга, с которых снимали в благоприятное время до 20 тыс. пудов сена. Удой от одной коровы порой превышал 400 ведер молока в год. Монастырский огород занимал 0.8 гектара удобренной земли, на котором сеяли не только овощные культуры, но и ячмень [Ушаков, 1998: 43, 86; Священник Сергий (Поливцев), 2007: 86-87].
По данным Архангельского статистического комитета в 1913 г. на Кольском п-ове было собрано 161 пуд. ячменя, 2105 пуд. картофеля и 65436 пуд. сена; числилось 5937 голов скота (лошадей - 111, крупного рогатого скота -1930, овец - 3896). В отдельных поселениях колонистов (преимущественно финнов и норвежцев) на Западном Мурмане сена не только хватало на прокорм наличного скота, но часть его даже вывозилась в Норвегию, в Варде [Иорданский, 1923: 68].
В то время дело продвижения земледелия на Север было уделом энтузиастов-одиночек. Пропагандистом огородничества на Кольском п-ове выступал священник Георгий Терентиев, который «на опыте тяжком, как наш русский мужик» в Нотозере, а позднее в Печенге не без успеха выращивал огородные культуры. Однако в народной массе оно все же не воспринималось всерьез, являясь лишь слабым подспорьем к доходам от основных занятий (оленеводство, лесная охота, судостроение, лесопиление) и промыслов (тресковый, сельдяной, семужий и торосовый).
Иначе подошел к сельскохозяйственному освоению Европейского Севера России А. В. Журавский (1882-1914), основавший в 1906 г. в селе Усть-Цильма (32 км к северу от Полярного круга) на Печоре естественно-историческую станцию (с 1911 г. - опытная сельскохозяйственная). Развертывая ее работу, он наметил широкий круг вопросов для опытного разрешения. Важнейшие из них следующие: акклиматизация, отбор устойчивых сортов и вопросы физиологии растений, наблюдение по метеорологии с фенологией, использование в сельскохозяйственном производстве заболоченных почв, изучение лугов, а также влияния продолжительности светового дня на растения, вопросы кормового земледелия и животноводства, выявление количества необходимых для повышения плодородия северных почв удобрений.
Печорская опытная станция на деле доказала необходимость и целесообразность открытия на Севере такого очага науки и культуры. Выращенные на ее опытных делянках овощи вскоре распространились на весь Печорский край. На станции закладывалась база скороспелого семеноводства, была начата работа по породному улучшению скота, организовывается северное маслоделие, закладываются опыты по луговодству. На первой Всероссийской сельскохозяйственной выставке в Царском селе (Санкт-Петербург) в 1911 г. она представила свыше тысячи экспонатов в отделе сельское хозяйство (растениеводство) и была отмечена дипломом Департамента земледелия и землеустройства, а также награждена Малой золотой медалью.
Заложив научные основы сельскохозяйственной науки на севере Европейской части России, А. В. Журавский теоретически обосновал и практически доказал возможность и перспективность северного земледелия. Благодаря его самоотверженной работе к старопахотным землям России присоединилась огромная географическая зона северных угодий, пригодных для сельскохозяйственного освоения. А. В. Журавский верил в то, что «Север может и должен стать "житницей России"». К сожалению, начавшаяся в 1914 г. Первая мировая война и гибель А. В. Журавского (август 1914 г.) на долгие годы уменьшили объемы работ и интенсивность научной деятельности станции [Сельскохозяйственной науке Республике Коми 100 лет, 2011: 5, 12].
Надо признать, что плодотворная деятельность в начале XX в. первой в Приполярье Печорской сельскохозяйственной станции департамента
землеустройства и земледелия в целом была несоизмерима («робка» и «микроскопична») по сравнению с общегосударственными интересами России на Севере. Земледелие здесь как народнохозяйственная отрасль в то время так и не сложилось, да и не могло сложиться. И все же работы Печорской станции, несмотря на общее недоверчивое, а зачастую и враждебное отношение к ним в чиновничьих кругах России, оказали влияние на переоценку общественного и научного воззрения на Крайний Север и были продолжены уже в советское время, в корне изменившее «массовое национальное северопонимание». Новая власть связывала с ним свои надежды на выход страны из глобального национального кризиса и ее модернизацию. Революционная вера большевистских вождей в преобразующую роль науки побуждала их искать в первые годы советской власти такие формы взаимодействия с учеными, которые способны были дать в условиях нехватки средств и научных кадров быструю практическую отдачу. Одной из таких новых форм, отвечающей тогдашнему состоянию науки, была признана Северная научно-промысловая экспедиция (Севэкспедиция) [Петров, Макарова, Токарев, 2012: 46-47].
Сразу же после окончания Гражданской войны фактически весь Русский Север оказался охвачен исследованиями, значительная доля которых приходилась на Кольский полуостров [РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 7. Д. 1277. Л. 15-18]. Почвенно-ботаническому отряду Севэкспедиции под руководством почвоведа и географа, проф. Н. И. Прохорова, направленному в 1921 г. на Мурман, суждено было сыграть пионерную роль в деле научного обоснования сельскохозяйственных возможностей освоения края. Усилиями его сотрудников не только была выдвинута и обоснована идея распространения огородных культур (репы, моркови, брюквы, картофеля) вплоть до побережья Ледовитого океана, но и увеличена площадь огородов на Кольском полуострове (преимущественно принадлежавших железнодорожным служащим) в 10 раз. В рамках экспедиции производились также опыты использования отбросов трескового промысла и морских водорослей в качестве удобрения. Тогда же по инициативе проф. Н.И. Прохорова, организовавшего завоз на Север канадских огородных семян, было положено начало сельскохозяйственным опытным работам на Кольском полуострове. В 1922 г. около станции Хибины под руководством молодого агронома Г. М. Крепса, взявшего на себя обязанности, по согласованию с Мурманской железной дорогой, вести пропаганду огородничества и молочного животноводства за Полярным Кругом, при содействии консультанта Мурмземотдела (губернского учреждения, отпустившего на организацию опытного поля 150 пуд. муки), научного сотрудника Севэкспедиции К. Д. Доброхотова, удалось раскорчевать и обработать 0.5 гектара земли, перевести на место, выбранное для опытного пункта, с помощью Агрослужбы дороги (под началом ее агента Гостева) два старых сруба и произвести первые посевы овощных и некоторых зерновых культур. Скромные опыты в этом районе дали неожиданные результаты, показав возможность широкого развития здесь огородничества, отчасти посевов хлебов, в особенности ячменя [НАРК. Ф. 1465. Оп. 1. Д. 1/4. Л. 106-107]. Научный интерес к ним проявил крупный ученый-генетик Н.И. Вавилов, приступивший в это время к созданию мировой коллекции культурных растений. Н. И. Вавилов давно вынашивал планы создать в России самую северную точку так называемых географических посевов для изучения географической
изменчивости признаков у культурных растений. И хотя уже осенью 1922 г. за отсутствием средств все работы на Хибинском научном агрономическом пункте были приостановлены, однако, начатое Г. М. Крепсом на Кольском Севере «опытное дело» не кануло в лета [Дюжилов, 2011: 153; Летопись событий по истории Хибиногорска, 1934: 2].
Весною 1923 г. прерванные исследования в Хибинах были возобновлены Отделом прикладной ботаники Государственного института опытной агрономии и Центральной селекционной и Генетической опытной станциями Наркомзема, совместно с организовавшемся зимой того же года (и при его материальной поддержке) Колонизационным отделом правления Мурманской железной дороги. На этот раз на переднем крае борьбы за сельскохозяйственное освоение Крайнего Севера оказался выпускник Петербургского сельскохозяйственного института И. Г. Эйхфельд, откомандированный в качестве сотрудника Института опытной агрономии на Мурман для организации там на средства Мурманской железной дороги сельскохозяйственного опытного пункта. К такому осознанному шагу его во многом подтолкнули встречи с руководителем почвенно-ботанического отдела Северной научно-промысловой экспедиции ВСНХ проф. Н. И. Прохоровым, ботаником Г. М. Крепсом и молодым агрономом М.М. Хренниковой, усилиями которых как раз и была актуализирована применительно к Кольскому Заполярью проблема северного земледелия.
Идти в то время в этот безлюдный край решались немногие, а оставались здесь вообще единицы. И.Г. Эйхфельд прибыл сюда в апреле 1923 г. при поддержке директора ВИРа акад. Н.И. Вавилова, оказавшего ему небольшую материальную, а также научную помощь [ГОКУ ГАМО в г. Кировске. Ф. 180. Оп. 2. Д. 2. Л. 12], «с твердой целью доказать, что Кольский Север может быть в сельскохозяйственном отношении освоен, окультурен, что он может дать человеку почти все, что ему нужно для жизни» [Ковалев, 1933: 29]. Из бывших сотрудников промысловой экспедиции согласилась с ним работать на Севере М. М. Хренникова, только что окончившая Высшие женские сельскохозяйственные курсы имени Стебута. Инициатор работ - Государственный институт опытной агрономии в лице его отдела прикладной ботаники и селекции не располагал необходимыми средствами. Благодаря содействию Агрономической службы Мурманской железной дороги было получено для проведения опытов от Центрального агрономического управления НКПС 200 руб. (кстати, сам Эйхфельд удостоился жалованья в размере... 17 руб. в месяц). На эти средства и была начата работа на Хибинском опытном поле [Большевики победили тундру, 1932: 150]. С финансовыми проблемами тесно переплетались и бытовые невзгоды, о чем свидетельствует записка Эйхфельда заведующему дистанцией Смирнову от 14 июня 1923 г.: «Честь имею сообщить, что в занятом персоналом бараке Северолеса (российский трест, созданный в 1921 г.) на ст. Хибины оказалось: 4 некрашеных стола, 2 некрашеных табурета, 2 некрашеных скамейки, 2 кирпичных печи и одна времянка теплушечного типа. Плита у русской печи снята. У кирпичной плиты на кухне жестяной верх прогорел. 4 окна без зимних рам и стекла в них разбиты» [НА КНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 6. Д. 15. Л. 30; ГОКУ ГАМО в г. Кировске. Ф. 180. Оп. 2. Д. 2. Л. 12]. Однако каковы бы ни были трудности, они не казались для покорителей суровой полярной почвы чем-то не преодолимым на пути к поставленной цели.
Уже в 1923 г. пионеры полярного земледелия на доставшемся им в «наследство» от Г. М. Крепса земельном участке смогли провести свою первую посевную кампанию. «В последующие годы, - вспоминал И. Г. Эйхфельд, - я всегда чувствовал себя должником Г. М. Крепса. Если бы им не были проведены работы по корчевке и обработке земли, мне весною 1923 г. не за что было бы зацепиться и в том же году произвести посевы не удалось бы» [Берлин, 1985: 26]. Тогда же И. Г. Эйхфельд и М. М. Хренникова сами приступили к выкорчевыванию горелого леса и пней для расширения площади земельного клина под посевы.
Агрономическая служба МЖД была крайне заинтересована в развитии по всей ее линии овощеводства для питания железнодорожных служащих, страдавших от цинги (так, с сентября 1922 по апрель 1923 г. по всей линии было зарегистрировано 89 случаев) из-за отсутствия витаминных продуктов, и уже с начала 1920-х гг. активно практиковала распространение среди пристанционного населения необходимых агрознаний [Работа Мурманской железной дороги за 1922-1923 год, 1924: 249]. Неудивительно, когда под началом И. Г. Эйхфельда был собран первый маленький урожай, управление Мурманской железной дороги без промедления предоставило в его распоряжение вагон для организации передвижной выставки с целью демонстрации успехов Хибинского опытного поля. На каждой остановке от Кандалакши до Мурманска И. Г. Эйхфельд проводил митинги, произнося горячие речи: «Товарищи, вот репа, вот огурцы, выращенные здесь на Крайнем Севере. Это - не чудо. Мы призвали на помощь науку и заставили ее служить нам. Пробуйте репу, берите семена, засевайте участки! В ваших руках - ключи к победе над цингой, этим бичом Заполярья!...» [НА КНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 6. Д. 12. Л. 10, 24]. И хотя большинство присутствовавших с недоверием относились к его словам, первые шаги на пути к признанию начатого им дела были сделаны. 15 ноября 1923 г. состоялось официальное открытие Хибинского сельскохозяйственного опытного пункта [ГОКУ ГАМО. Ф. П-112. Оп. 1. Д. 157. Л. 51].
Весной 1924 г., с проведением в жизнь (с 1 октября 1923 г.) постановления Совета Труда и Обороны о колонизации Карело-Мурманского края, опытные работы на Кольском полуострове перешли в ведение Колонизационного отдела Мурманской железной дороги (далее - КО МЖД). Одним из базисов колонизации железная дорога считала развитие сельского хозяйства как основы быта «колонизационного населения Карело-Мурманского края», фактор «продовольственного благополучия и заселения плацдарма», через который только лежат «пути к глубокому экономическому завоеванию природных богатств» [Федоров, 2009: 220]. Такой подход требовал не просто водворения переселенцев на специально подготовленные для них участки, но и оказание им всемерной культурно-агрономической помощи. Отсюда столь пристальное внимание со стороны Колонизационного отдела к научному обеспечению развития сельского хозяйства на колонизационном отводе в крае. Из выделенных на эти цели 20000 руб. первым намечалось оборудование Хибинского опытного пункта [Очерк работы Мурманской железной дороги в 1926-1927 году, 1928: 90].
С 1924 г. находящийся в Хибинах в стадии организации опытный сельскохозяйственный пункт становится действующим уже на постоянной
основе с двумя штатными единицами (И. Г. Эйхфельд - с 1.04.1924 г. и М. М. Хренникова - с 1.05.1924 г.), а вблизи г. Колы - открывается его отделение. По своему географическому положению эти опытные пункты Колонизационного отдела являлись самыми северными организациями такого характера, не только в пределах СССР, но и всех северных стран. Существующие на тот момент северные сельскохозяйственные опытные учреждения располагались под следующими широтами (табл.1):
Таблица 1
Географическое положение сельскохозяйственных опытных учреждений северных стран (1920-е гг.)
Северные сельскохозяйственные опытные учреждения Координаты (сев. широта)
Кола 68° 53'
Хибины 67° 44'
Вогонес, Норвегия 67° 17'
Рампарт, Аляска 65° 31'
Печорская опытная станция 65° 27'
Фербенас, Аляска 64° 51'
В своей научно-исследовательской работе опытные пункты КО МЖД (в 1925 г. к имеющимся двум пунктам добавился еще третий - на станции Лоухи, в северной Карелии) по-прежнему были тесно связаны с Отделом прикладной ботаники Государственного института опытной агрономии и Центральной селекционной станцией, а через них - с опытными учреждениями всех северных стран.
Планировалось, что с созданием прочной материальной базы и расширением полевых работ Хибинский пункт будет преобразован в Центральную опытную станцию, под руководством которой будет работать сеть опытных пунктов и опытно-показательных участков [Мурманская железная дорога..., 1925: 194]. Первые шаги в этом направлении были сделаны в том же 1924 г. Осенью усилиями Транспортно-промышленного и колонизационного комбината была закончена постройка жилого дома с помещением для лаборатории и персонала опытного пункта, а также возведены подвал для хранения овощей, материальный сарай и прочие мелкие постройки. Кроме того, на средства центральных научных учреждений в Хибинах была оборудована агрометеорологическая станция, в 1925 г. значительно пополненная приборами на средства Колонизационного отдела и Опытного отдела Наркомзема.
Перед Хибинским опытным пунктом со стороны КО МЖД была поставлена вполне конкретная задача - выяснить, какие культуры и с помощью каких агроприемов можно выращивать в местных условиях, а также передать этот опыт населению края. Для разрешения этих вопросов учреждению потребовалось пять лет работы - с 1923 по 1927 гг. Во второй половине 1920-х гг. весьма востребованной оказалась для опытного пункта проблема культуры болот (их первичного освоения, удобрения и залужения).
Надо признать, что в первые годы практические цели опытной работы в Хибинах были довольно скромными. Поскольку заселение края шло крайне
медленно (численность его населения достигла к 1926 г. всего 23 тыс. чел.), то вряд ли даже в перспективе можно было рассчитывать на существенный рост площадей индивидуальных огородов и сенокосных участков. К тому же индивидуальным хозяйствам в силу объективных причин не под силу было освоение под посевы больших площадей почти бесплодной северной земли. Тем не менее начинания И. Г. Эйхфельда вовсе не стоит преуменьшать, ведь перед ним изначально стояла и другая, можно сказать, основополагающая и перспективная цель, установленная в беседах с Н. И. Вавиловым, а именно -всесторонняя разработка научных основ продвижения земледелия к северу. Это было очень важно для страны, имеющей на Севере необъятные, еще не обжитые территории.
Примечательно, что разрешение названных проблем в 1920-е гг. выпало на долю небольшой группы смельчаков-энтузиастов во главе с агрономом И. Г. Эйхфельдом. Приведем в виде табличных данных сжатые сведения о пионерах полярного земледелия (табл.2).
Таблица 2
История Хибинского опытного пункта в лицах(1920-е гг.)3 [ГОКУ ГАМО в г. Кировске. Ф. Р-180. Оп. 2. Д. 2. Л. 12; Д. 46. Л. 14]
С какого
Ф.И.О. Год рождения Образование Занимаемая должность времени на Хибинском пункте
Эйхфельд Иоган 1893 Высшее Зав. 1923-1924
Гансович пунктом в Хибинах
Хренникова Мария 1890 Высшее Зав. 1924
Митрофановна пунктом в Коле
Сомов Илья Нет Высшее Агроном 1927-1930
Павлович данных
Ефимов Петр Ефимович 1905 Высшее Агротехник 1929-1930
Онохин Михаил 1900 ЦПШ Рабочий 1926
Федорович
Неклюдов Григорий 1898 Сельская Рабочий, 1926
Федорович школа тракторист
Карклин Елена 1863 Не имела Кухарка 1928
Мартыновна
Вызванный к жизни сельскохозяйственный опорный пункт в центре Кольского полуострова, по словам члена Правления Мурманской железной дороги проф. Г. Ф. Чиркина, с первых шагов своей деятельности превратился в своеобразный «аванпост борьбы человека с природой» [Чиркин, 1928: 94].
3 В таблице отражена информация только о штатных сотрудниках. Учреждение пользовалось также услугами поденных и сезонных работников.
Прежде чем коллективу Хибинского опытного пункта удалось научиться надежно выращивать на Крайнем Севере хорошие урожаи многих культур, пришлось преодолеть немало трудностей, связанных как с «объективно природными» (короткий и холодный период вегетации, низкое естественное плодородие почв, недостаток влаги, обилие насекомых вредителей), так и с «человеческими» (сложившиеся стереотипы мышления в науке и общественном сознании, отсутствие крупных денежных ассигнований, нехватка кадров специалистов и рабочей силы и др.) факторами. Причем труднее всего было преодолевать старые шаблоны в сознании людей, противостоять «многочисленному хору скептиков». Позднее И. Г. Эйхфельд признавался: «Иногда решать научную проблему бывало легче, чем бороться с предрассудками. Приходилось буквально отвоевывать право работать на Кольском полуострове с зерновыми культурами, потому что такое начинание называли прямым вредительством. И нам "агрономы" предлагали развивать овощное дело в Дагестане и оттуда возить овощи сюда. Поэтому поводу велась даже целая переписка» [ГОКУ ГАМО. Ф. П-112. Оп. 1. Д. 157. Л. 25]. Если бы пионеры исследовательской работы позволили бы себе усомниться в перспективах начатого ими дела, то, резюмирует И. Г. Эйхфельд, «проблема земледелия на Крайнем Севере задержалась бы надолго в своем разрешении» [Эйхфельд, 1933: 6].
Сортоиспытание
В целях подбора подходящих к климатическим условиям Заполярья видов и сортов культурных растений Хибинский опытный пункт воспользовался уникальной коллекцией мировой растительности, полученной, главным образом, из северных стран Европы, Азии и Америки. Согласно его отчетам в 1923 г. в испытании было 456 растений и сортов, в 1924 г. - 616, в 1925 г. - 671, а в 1926 г. - 663 сорта культурных растений. Большой ассортимент исходного материала, положенный в основу сортоиспытания, позволил в течение короткого времени выявить сельскохозяйственные возможности Кольского Севера.
Значение хлебных злаков, выращенных на Хибинском пункте, заключалось, прежде всего, в том, что они в местных условиях давали неплохие укосы. Овес, например, в полевом опыте дал в 1925 г. урожай в 10300 кг сухого сена на гектар, смесь овса и гороха - 9435 кг и смесь овса и вики - 8987 кг. Определился и видовой состав травяных смесей - это тимофеевка, овсяница луговая, костер безостый, лисохвост, мятлики, клевер и др.
Из 83 сортов картофеля, испытанных на Хибинском пункте, лишь 15-20 заслуживали внимания для дальнейших опытов. Из 12 сортов кочанной капусты только один оказался пригодным для культуры - «копенгагенская рыночная». Неплохие результаты дали цветная капуста, репа, свекла, брюква, морковь, редис, укроп, петрушка и другие огородные растения. Прекрасно развивалась садовая земляника, а в цветнике у здания пункта пестрели обычные садовые цветы: астра, левкой, гвоздика и пр. [Чиркин, 1928: 88-90].
Опыты по подбору пригодных для северных условий огородных растений на четвертый год колонизационной работы закончились с вполне положительными результатами (табл.3).
Таблица 3
Урожайность огородных культур на Хибинском опытном пункте за 1923-1927 гг. (в квинталах на гектар)4 [Очерк работы Мурманской железной дороги в 1926-1927 гг., 1928: 213]
Название растений, их сорта 1923 г. 1924 г. 1925 г. 1926 г. 1927 г. Средняя 2)
Капуста кочанная: Копенгагенская 498.8 833.3 380.8 827.1 635.0 (4)
Номер первый Дитмарская Соловецкая - - - 340.2 295.5 354.7 656.2 892.1 685.5 498.2 (2) 593.8 (2) 520.1 (2)
Брюква: Шведская желтая 378.6 434.0 1087.3 587.3 1120.2 723.3 (5)
Красносельская - 497.3 676.0 410.7 499.3 520.8 (4)
Бангольмская - - 977.3 583.3 682.6 747.7 (3)
Репа:
Петровская 228.7 200.0 393.3 168.0 479.0 293.8 (5)
Карельская 150.7 200.0 - 220.0 689.0 314.9 (4)
Соловецкая 140.0 358.0 - 170.7 572.0 310.2 (4)
Турнепс: Бортфельдский - 274.7 592.7 338.7 468.3 418.6 (4)
Остерзундомский - 389.3 762.6 442.0 497.0 522.7 (4)
Серый камень - 262.0 514.0 479.3 412.3 416.9 (4)
Приведенные в таблице данные об урожаях огородных культур являлись убедительным доказательством того, что огородничество на Крайнем Севере, при правильном его ведении, могло служить серьезным подспорьем для переселенческих хозяйств.
Не менее ценными в хозяйственном отношении оказались результаты по сортоиспытанию картофеля (табл.4).
Таблица 4
Урожайность картофеля на Хибинском опытном пункте за 1923-1927 гг.
(в квинталах на гектар)5 [Очерк работы Мурманской железной дороги в 1926-1927 году, 1928: 213]
Сорт картофеля 1923 г. 1924 г. 1925 г. 1926 г. 1927 г.
Шестинедельный 227.2 201.1 417.2 292.8 342.4
Азия Б 202.8 190.0 339.4 332.2 353.3
Снежинка № 3 133.3 184.4 352.2 339.4 349.8
Вермонт - 161.1 495.0 267.2 340.2
Огайо - 167.8 403.3 253.3 354.9
Сеянец Писарева № 1 215.5 135.0 390.5 251.6 328.1
Эпикур 216.1 199.4 383.9 292.0 322.7
Число дней вегетации 78 109 91 81 98
4 Квинтал равен 100 кг (около 6.1 пуд.); 2) В скобках указано число лет испытания
5 Квинтал равен 100 кг (около 6.1 пуд.)
Средний урожай его лучших сортов за тот же период испытаний составил около 300 квинталов на гектар, или до 2000 пуд. на десятину. Выводы опытного пункта относительно рентабельности разведения картофеля получили полное подтверждение в переселенческих хозяйствах: переселенцы, снабженные опытным пунктом посадочным материалом, собрали урожай в 1927 г. «сам 1015» (способ вычисления урожайности, использовавшийся в сельскохозяйственной статистике).
Опыты первых лет на Хибинском опорном сельскохозяйственном пункте продемонстрировали полную возможность овощеводства и решения кормовой проблемы. Оказалось, что широкому развитию сельского хозяйства в форме животноводства и огородничества препятствовал не столько климат, сколько недостаток пригодной земли и отсутствие большого количества навоза. Отсюда перед опытным пунктом встала важнейшая задача - изыскание способов переноса культурных растений на такие почвы, которые не нуждались бы во внесении навозного удобрения. В результате новым этапом работ и основными темами исследований учреждения с 1926 г. явилось изучение проблемы культуры болот и изыскание местных источников минеральных удобрений.
Изучение проблемы культуры болот и изыскание местных источников минеральных удобрений
Решение научного пункта взяться за осушение и обработку болот было новаторским, ведь на Кольском Севере ранее нигде болот не осваивали. В 1925 -1926 гг. были осушены первые болотные участки за озером Имандра, а в 1927 г. приступили к их обработке. Вот как описывает И. Г. Эйхфельд борьбу за расширение Хибинского опытного поля: «Осушительные канавы помогли вырыть рабочие мелиоративного отряда, превратить же кочкарники в пригодные для посева площади предстояло работникам опытного пункта. Работа эта была нелегкая. Моховые кочки срубали специальными тяжелыми мотыгами. Заплывшие осушительные канавы очищались, бока канав укреплялись, срезанные кочки выносились с участка. Когда расчистили первые участки, попробовали обработать их конными орудиями. Но тщетно: торф оттаял, лошади проваливались в грязь. Тогда рабочим самим приходилось впрягаться и помогать лошадям. Первый опытный участок был засеян овсом» [Эйхфельд, 1979: 107-108]. Осенью 1928 г. на осушенном болоте работники опытного пункта впервые метали стога сена. Оказалось, что низинные болота Кольского п-ова можно превратить в хорошие сенокосные угодья. В 1929 г. агрономом М. В. Докуниным были проведены специальные полевые и вегетационные опыты по культуре Хибинских болот [НАРК. Ф. 1465. Оп. 1. Д. 8/108. Л. 17, 70].
Не менее значима роль опытно-научного центра в Хибинах в деле использования апатита в качестве сырья для производства фосфатных удобрений. Вплоть до середины 1929 г. учреждение являлось своеобразным перевалочным пунктом для геологических экспедиций и отрядов, организуя доставку им в горы на оленях продовольствия, снаряжения и строительных материалов. Здесь же, в Хибинах, располагалась организованная геологами в 1928 г. химическая лаборатория для анализов образцов апатитовой породы; в ее доставке к железной дороге не раз принимали участие работники сельскохозяйственного пункта. Интерес, проявленный пионерами полярного земледелия к «камню плодородия» (начиная с экспедиции в 1924 г. к Турьему
мысу), не был случайным. И. Г. Эйхфельд, организатор поездки в горы осенью 1926 г. для заготовки и вывозки опытной партии апатитонефелиновой породы, вспоминал: «...Я решил поехать по первому снегу на оленях к месторождению с тем, чтобы заготовить и вывезти хотя бы тонну этой ценной породы для проведения опытов по ее обогащению (освобождению от других минералов) и варке суперфосфата из концентрата, а также специальных исследований по выявлению возможностей непосредственного применения апатитонефелиновой породы в качестве удобрения» [Эйхфельд, 1972: 18]. Эта первая партия добытой руды не только позволила провести успешные испытания минеральных туков на опытных полях, но и во многом ускорила решение вопроса об организации в Хибинах крупнейшего горнопромышленного комплекса, «легла первым камнем в его фундамент» [Петров, Макарова, Саморукова, Токарев, Усов, 2011: 21].
Таким образом, период «горных увлечений» в жизни опытной станции (с 1926 по 1929 гг.) не прошел бесследно. Задолго до создания горной промышленности на Кольском полуострове в Хибинах была начата работа по установлению способов применения апатитовой породы в качестве удобрений и нейтрализаторов на разных типах почв.
Агрономическая помощь переселенцам
Для малонаселенного Карело-Мурманского края приток рабочей силы являлся одним из факторов хозяйственного освоения и экономического роста. По словам представителя Правления Мурманской железной дороги Г. Ф. Чиркина, расширение к северу зоны, где возможно сельское хозяйство, вовлечение в хозяйственный оборот неиспользованные и пустующие пространства, было «равносильно мирному завоеванию огромной и производительной территории» [Чиркин, 1928: 93]. На 1 октября 1927 г. на переселенческих участках, образованных Колонизационным отделом, вели хозяйство 681 переселенческая семья (2841 чел.), причем 512 семей проживали в зимних домах, вели строительство - 115 семей и занимались подготовительными работами, связанными с постройкой дома, - 54 семьи [Очерк работы Мурманской железной дороги в 1926-1927 г., 1928: 211].
Вовлечение переселенцев в сельскохозяйственное освоение земель колонизационного отвода являлось одной из социально значимых задач Колонизационного отдела Мурманской железной дороги. В качестве инструментария для ее реализации служили Опытные сельскохозяйственные пункты (Хибинский, Кольский и Лоухский под общим руководством И. Г. Эйхфельда) и агробазы («Ильич» и «Зеленец», расположенные недалеко от Ленинграда). Если первые занимались преимущественно сортоиспытанием и оказанием методической помощи начинающим огородникам, то вторые служили крупными семенными и кормовыми хозяйствами, а также племенными рассадниками для снабжения переселенцев.
Развитие земледелия и скотоводства в крае сдерживали ряд объективных факторов. Так, согласно Положению о колонизации Карело-Мурманского края, первое, за что должен был взяться переселенец - это устройство постоянного жилища на участке и обеспечение собственного материального благополучия надежными заработками (II глава, ст. 16.). И только после этого он мог «подводить под свое хозяйство сельскохозяйственную базу, начиная с огорода и переходя к разработке небольших площадей» [Чиркин, 1928: 100]. Следствием
этого стало создание Колонизационным отделом дороги участковой агрономической сети местных земельных органов лишь во второй половине 1920-х гг. Исполнять же их функции длительное время в меру своих возможностей пришлось персоналу Хибинского опорного пункта железной дороги.
Одной из форм взаимодействия агрономической науки и практики стало создание опытно-показательных огородов в хозяйствах переселенцев. Первые из них были заложены в 1924-1925 гг. в 5 пристанционных поселках: Кандалакше, Пинозере, Зашейке, Имандре и Пулозере. Весною переселенцам было разослано Агрономической службой дороги около 5000 штук рассады огородных растений, выращенных на опытных пунктах. В некоторые поселки посланы плуги и бороны и роздано 10 комплектов (каждый из которых включал 17 отдельных названий) популярной сельскохозяйственной литературы. Наступившие полевые работы на Хибинском и Кольском опытных пунктах не позволили агрономам лично участвовать в весенних работах на показательных участках и, вследствие этого, не везде соблюдались данные указания. Отсюда, вполне удовлетворительные результаты были получены лишь в 3 хозяйствах переселенцев: в Пинозере (у Кириллина), Зашейке (у Смирнова) и Имандре (у Гуськова). К примеру, у переселенца Смирнова картофель дал урожай «сам 14». Капуста кочанная и брюква достигали весом до 3 фунтов, репа и цветная капуста - до 2 фунтов [Второй год колонизационной работы Мурманской железной дороги, 1926: 81-82].
Агрономическая помощь переселенцам не ограничивалась рамками обслуживания только опытно-показательных огородов. В поле зрения научных работников сельскохозяйственных опытных пунктов находились все хозяйства колонизационного отвода. Их поселенцы все больше проявляли интерес к сельскому хозяйству, свидетельством чему служила начавшаяся практически повсеместно разработка нивы. Среди огородных культур, культивировавшихся по линии железной дороги, преобладали посевы картофеля, репы и лука. Однако отсутствие специального агрономического персонала на местах явно тормозило эти процессы. Чтобы хоть в некоторой степени заполнить этот пробел, агрономами Хибинского опытного пункта в целях инструктирования производились объезды переселенческих поселков. Иллюстрацией сказанного может служить пример, взятый из отчета второго года колонизационной работы КО МЖД. За время май - ноябрь агрономом М. М. Хренниковой было произведено следующее количество посещений отдельных поселков III и IV районов: Кандалакша - 5; Пинозеро - 5; Зашеек - 4; Белореченский - 4; Имандра - 6; Пулозеро - 5; Тайбола - 2; поселки по реке Коле - 2. Чтобы охватить агрономической помощью все переселенческие хозяйства только от Медвежьей горы до Мурманска специалистам Хибинского опорного пункта требовалось не меньше месяца. Понятно, что при разбросанности поселков по линии железной дороги на протяжении 900 км, к тому же небольшими кадрами, загруженными работой на опытных пунктах, систематическое обслуживание переселенцев чрезвычайно затруднялось. О том, как это сказывалось на результатах огородничества на колонизационном отводе, можно подчерпнуть из тех же отчетов КО МЖД. Как отмечает агроном М. М. Хренникова, бывали случаи, когда переселенцы, не считаясь с данными им указаниями, производили посевы на не удобренной почве (ст. Имандра), и в результате погубили только посевной материал. В некоторых пунктах причиной неудачи были не недостаток
удобрений и плохая обработка почвы, а отсутствие соответствующего ухода -поливки, прорывки густых посевов и пр. Местами картофель погиб от ранних заморозков. Где агрономам удалось лично принять участие в некоторых операциях ухода за огородными культурами, получались удовлетворительные результаты, особенно на опытно-показательных огородах [Второй год колонизационной работы Мурманской железной дороги, 1926: 81-82].
Помимо инструктирования в области текущей сельскохозяйственной деятельности переселенцев при объездах специалистами выяснялись и их общие агрономические нужды. В целях получения конкретного материала для выработки плана агрономических мероприятий также производились специальные обследования переселенческих хозяйств. Чтобы судить о роли сельского хозяйства у переселенцев, проживших более года на участках, образованных Колонизационным отделом, приведем данные о главнейших источниках дохода четырех расположенных в разных районах отвода переселенческих хозяйств - по результатам обследования, произведенного летом 1926 г. (табл.5).
Таблица 5
Результаты обследования переселенческих хозяйств (по данным 1926 г.)
[Чиркин, 1928: 101]
1. Районы расположения I II III IV
хозяйства Ст. Побережье Побережье Ст.
Сегежа Чупинского оз. Имандра Пулозеро
залива
2. Состав семьи:
взрослых мужчин 1 1 1 1
взрослых женщин 1 2 2 2
полуработников 1 - - -
детей 3 1 1 3
3. Общая сумма валового 1859 р. 1882 р. 1480 р. 2942 р.
прихода
Денежного и натурального
4. Распределение прихода по
источникам в %%:
а) с/х (животноводство 32.9 % 17.8 % 40.3 % 57.6 %
и огороды)
б) лесные работы - 52.1 % - 6.8 %
в) рыболовство - - 19.6 % -
г) охота - - 16.8 % -
д) работа на железной 50 % - - -
дороге
е) прочие поступления 17.1 % 30.1 % 23.3 % 34.6 %
(ремесла, извоз,
поденные работы и пр.)
Как видно из таблицы, на третий год колонизационной работы сельское хозяйство становится важной составляющей (а на Кольском полуострове - даже основным источником) в доходной части бюджета переселенцев. К примеру, на западном берегу губы Белой (по соседству с Хибинским опытным пунктом) разместилось финское хозяйство с самым обширным огородом во всем
Приимандровском районе, разработанным предприимчивым колонистом. Репрезентативность приведенного социологического среза подтверждает и такой факт. В 1926-1927 гг. огороды и пробные посевы кормовых растений были уже в каждом поселке, причем потребность для них в семенном картофеле полностью удовлетворялась сортовым посевным материалом Хибинского пункта. Избранный им сорт картофеля «Эпикур» разводился агробазами для снабжения семенным материалом переселенцев.
Произошедшие сдвиги в данном направлении побудили КО МЖД приступить к организации систематической и более близкой к поселенцам агрономической помощи. Для непосредственного руководства работами переселенцев по развитию сельского хозяйства в 1926-1927 гг. был организован первый агрономический участок в южной части отвода (Медвежья гора - Сорока), на следующий год - второй, в состав которого вошли поселки на Кольском полуострове, в том числе и на побережье Кольского залива. При этом участковые агрономы в своей работе опирались на выводы и методические рекомендации опытных пунктов, а в отношении снабжения переселенцев скотом и отчасти семенным материалом - на агробазы. Все это способствовало заметной активизации деятельности местного населения по освоению своих земельных наделов.
Создание первого сельскохозяйственного предприятия на Кольском Севере
В конце 1920-х гг. на Кольском полуострове сложились объективные предпосылки для создания местного сельскохозяйственного производства. За время работы Мурманской железной дороги как транспортно-промышленного и колонизационного комбината становилось все более очевидным, что опыт «канадизации» (железных дорог Канады) оказывается малоэффективным способом колонизации и экономического развития Карело-Мурманского края. Деятельность комбината преимущественно основывалась на либеральных подходах к освоению Севера, не предъявляющих высоких требований к его темпам. К примеру, работы Хибинского опытного пункта в 1920-е гг. с точки зрения «смычки науки и практики» не выходили за рамки развития маломощных индивидуальных хозяйств. С переходом страны к форсированной индустриализации и коллективизации Мурманский округ становится для нового партийного руководства Ленинграда во главе с С. М. Кировым одним из ресурсных приоритетов. Создание индустриальной базы на Кольском Севере, что стало возможным благодаря богатству его недр, во главу угла поставило проблему закрепления кадров, прибывающих сюда из других регионов страны. Основным направлением в ее решении, по мнению первого управляющего трестом «Апатит» В. И. Кондрикова, должно было стать освоение бесплодных северных земель: «Кто же думает, что можно насадить людей и не дать им здесь на месте овощей, не дать им здесь продуктов местных. Привезти сюда не местных продуктов невозможно по ряду соображений: экономических, транспортных. Надо здесь на месте вырастить это дело» [ГОКУ ГАМО. Ф. П-112. Оп. 1. Д. 131. Л. 21]. Но для этого необходимо было научное обеспечение, организуемое, как завещал в одной из последних своих работ А. В. Журавский, тогда, «когда назревают, а отнюдь не тогда, когда уже назрели запросы жизни». Институционализация опытного дела в Хибинах, предшествующая строительству здесь горно-обогатительного комбината, подтвердила справедливость его слов. К моменту возникновения апатитовой
промышленности Хибинский опорный пункт «сумел дать ответы, обеспечивающие правильное развитие сельскохозяйственного производства на Севере» [Эйхфельд, 1933: 6].
На новом этапе развития страны теоретические споры вокруг проблемы полярного земледелия переместились в практическую плоскость. «Мы были убеждены, - вспоминал И. Г. Эйхфельд, - в большом значении нашего дела для развивающегося Севера. Но нужно было, чтобы рядом с нами скорее вырос мощный потребитель, тогда все лишние разговоры отпали бы» [Эйхфельд, 1979: 115]. Предложение (28.08.1929 г.) поставить научные достижения Хибинского опытного пункта «на службу социалистическому земледелию нашего Севера» нашло поддержку С. М. Кирова, что в конечном итоге и предрешило появление первого сельскохозяйственного предприятия на Кольской земле (23.10.1930 г.). «Беспокойный агроном из Хибин» не скрывал своего удовлетворения: «...сбывалась мечта о создании совхоза, в котором мы могли бы уже в широких производственных условиях проверить выводы о возможности создания молочно-овощных хозяйств не только в Мурманской области, но и во многих других районах Крайнего Севера, где природные условия близки к условиям Кольского полуострова» [Эйхфельд, 1979: 119].
С ликвидацией Транспортно-промышленного и колонизационного комбината (Постановление СНК СССР от 02.11.1930 г. № 602 в) Хибинский опытный пункт решением Наркомзема (01.01.1931 г.) был передан в ведение Всесоюзного института растениеводства, с реорганизацией его в ПОВИР. В качестве приоритетной перед Полярным отделением была поставлена задача изучения вопросов, связанных с продвижением растениеводства на весь Крайний Север СССР, главным образом, в разрезе растительных ресурсов и селекции. «Целый материк» нетронутых северных земель с беспредельными возможностями ждал активного вмешательства государства, с опорой его на достижения агрономической науки. Перспективы его завоевания обрисовал в своем докладе на Ленинградской чрезвычайной сессии АН СССР Н. И. Вавилов: «Кончилась эпоха стихийной колонизации Севера. Разрозненный индивидуальный опыт не дал серьезных результатов. Наступает новая эра, когда организованное на принципах коллективизации и совхозного строительства пролетарское государство со всей мощью современной науки и техники подходит заново к Северу. Вместо стихийного начала должны быть внесены воля и разум сильного социалистического государства. В масштабах, соответствующих грандиозности проблемы, оно приступает к осеверению земледелия. Этого повелительно требуют интересы нашего развивающегося народного хозяйства. Овладение Севером увеличит экономическую, политическую и обороноспособную мощь Советского Союза» [Вавилов, 1931: 14-15].
Основные выводы
1. Хибинский агропункт в 1920-е гг. прошел путь от временной опытной точки Севэкспедиции до опорного сельскохозяйственного научного учреждения Транспортно-промышленного и колонизационного комбината Мурманской железной дороги с отделениями в Коле и Лоухах и располагавшего 15 га культурных площадей (как на минеральной почве, так и на осушенном болоте), а также примерно десятком различных построек (среди них выделим
дома для персонала и агрохимической лаборатории, агрометеорологической станции, музея).
2. Небольшой группой энтузиастов под руководством И. Г. Эйхфельда за короткий период были заложены основы земледельческого освоения Кольского Севера. К началу 1930-х гг. пионерам полярного земледелия удалось изучить 4 тыс. образцов мировой коллекции растений, подобрать ассортимент почти всех основных культур, которые могли быть пущены в практику сельскохозяйственного производства как в Мурманском округе, так и в других аналогичных зонах Севера.
3. На основе исследовательских и опытных работ, проведенных под началом и при материальной поддержке Колонизационного отдела Мурманской железной дороги, были сделаны первые шаги по развитию сельского хозяйства как основы «быта колонизационного населения Карело-Мурманского края». С рождением апатитовой промышленности на основе практических результатов ПОВИР возникло первое многоотраслевое сельскохозяйственное предприятие на Кольском полуострове - совхоз «Индустрия».
Список сокращений
Севэкспедиция - Северная научно-промысловая экспедиция ВСНХ
ВСНХ - Высший Совет Народного Хозяйства
ПОВИР - Полярное отделение ВИРа
ВИР - Всесоюзный институт растениеводства ВАСХНИЛ
ВАСХНИЛ - Всесоюзная академия сельского хозяйства имени Ленина
АН СССР - Академия наук Союза Советских Социалистических Республик
СНК СССР - Совет Народных Комиссаров Союза Советских Социалистических Республик
Наркомзем - Наркомат земледелия
КО МЖД - Колонизационный отдел Мурманской железной дороги
Архивные материалы
ГОКУ ГАМО. Ф. П-112. Оп. 1. Кировский (до 1934 г. Хибиногорский) городской (с 1935 г. районный) комитет партии.
ГОКУ ГАМО в г. Кировске Ф. 180. Оп. 2. Полярное отделение Всесоюзного института растениеводства.
НА КНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 6. Президиум Ордена Ленина Кольского научного центра Российской академии наук.
НАРК. Ф. 1465. Оп. 1. Колонизационный отдел правления Мурманской железной дороги.
РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 7. Высший Совет народного хозяйства СССР и РСФСР.
Список литературы
Берлин В. Э. Гражданин Лапландии: (Одиссея Германа Крепса). М.: Мысль, 1985. 126 с.
Большевики победили тундру. Сборник, посвященный Хибинам. Л.: Изд. писателей в Ленинграде, 1932. 224 с.
Вавилов Н. И. Проблема северного земледелия. Материалы Ленинградской чрезвычайной сессии Академии наук СССР 25-30 / XI 1931. Л.: Изд. АН СССР, 1931. 15 с.
Второй год колонизационной работы Мурманской железной дороги. Отчетный сборник Колонизационного отдела Правления Мурманской железной дороги за 1924-1925 год. Л.: Изд. Правления МЖД, 1926. 180 с.
Дюжилов С. А. Экспедиционная деятельность Севэкспедиции на Кольском полуострове в 1921 г. // 1921 год в судьбах России и мира: от Гражданской войны к послевоенному миру и новым международным отношениям: сборник материалов международной научной конференции. Мурманск: МГГУ, 2011. С. 150-153.
Журавский А. В. Европейский Русский Север: К вопросу о грядущем и прошлом его быта. Архангельск: Губерн. тип., 1911. 36 с.
Иорданский Ю. П. Район Мурманской железной дороги // Производительные силы района Мурманской железной дороги, 1923 г. Петрозаводск: Типо-Литография Мурманской железной дороги, 1923. С. 23-70.
Ковалев Н. Борьба за север // Карело-Мурманский край. 1933. № 7-8. С. 29-32.
Летопись событий по истории Хибиногорска // Кировский рабочий. 1934. 30 октября. С. 2.
Мурманская железная дорога. Колонизационный отдел. Год колонизационной работы Мурманской железной дороги: Отчет о работе Колонизационного отдела Мурманской железной дороги за 1923 -1924 год. Л.: Изд. Правления Мурманской железной дороги, 1925. 244 с.
Очерк работы Мурманской железной дороги в 1926/27 году. Л: Изд. Правления Мурманской железной дороги, 1928. 247 с.
Петров В. П., Макарова Е. И., Саморукова А. Г., Токарев А. Д., Усов А. Ф. Кольский научный центр. Летопись. 1930-2010. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2011. 320 с.
Петров В. П., Макарова Е. И., Токарев А. Д. Кольский Север: к истории взаимоотношений государства и науки // Север и рынок: формирование экономического порядка. Вып. 3 (31). Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2012. С. 45-54.
Работа Мурманской железной дороги за 1922/23 год: обзор деятельности Правления и Управления по отчетным данным. Т. 1. Л.: Изд. Правления Мурманской железной дороги, 1924. 336 с.
Священник Сергий (Поливцев). Трифонов Печенгский монастырь. Мурманск: Кн. изд-во, 2007. 176 с.
Сельскохозяйственной науке Республике Коми 100 лет (1911-2011 гг.). Сыктывкар: Изд. НИИСХ Республики Коми Россельхозакадемии, 2011. 151 с.
Ушаков И. Ф. Избранные произведения: В 3-х т.: Историко-краеведческие исследования. Мурманск: Кн. изд-во, 1998. Т. 2: Кольский Север. 376 с.
Федоров П. В. Северный вектор в российской истории: центр и Кольское Заполярье в XVI-XX вв. Мурманск: МГПУ, 2009. 388 с.
Чиркин Г. Ф. Транспортно-промышленно-колонизационный комбинат Мурманской железной дороги: его возникновение, развитие и метод работ. М.; Л.: Главнаука, 1928. 134 с.
Эйхфельд И. Г. Борьба за Крайний Север. Краткие итоги работы ПОВИР. 1923-1933. Л.: Изд. ВИРа, 1933. 45 с.
Эйхфельд И. Г. За камнем плодородия // Хибинские клады. Воспоминания ветеранов освоения Севера. Л.: Лениздат., 1972. С. 13-41.
Эйхфельд И. Г. Фундамент // Хибины. Повести. Рассказы. Очерки. Л.: Изд. Советский писатель. Ленинградское отделение, 1979. С. 103-131.
Сведения об авторе
Дюжилов Сергей Александрович,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра гуманитарных проблем Баренц-региона Кольского научного центра РАН
Djuzhilov Sergej Aleksandrovich,
PhD (History), Senior Research Fellow of the Barents Centre of Humanities of the Kola Science Centre RAS
УДК 930(373.1)(47+57) А. В. Шех
СОВРЕМЕННОЕ ШКОЛЬНОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В СТРАНАХ СНГ (НА ПРИМЕРЕ ИЗУЧЕНИЯ ТЕМЫ «ПЕРЕСТРОЙКА В СССР»)
Аннотация
В статье рассматриваются особенности исторического образования в странах Содружества Независимых Государств, в целом и конкретно - в Республике Беларусь. В частности, рассказывается об особенностях и отличиях белорусского «Образовательного стандарта» от «Единого историко-культурного стандарта», разработанного в России. Кроме того, в статье на примере темы «Перестройка в СССР» показано восприятие и понимание общих сюжетов новейшей истории России и Беларуси. Ключевые слова:
учебники истории, всемирная история, история Беларуси, СНГ, Образовательный стандарт, перестройка, Чернобыльская АЭС, государственный переворот, суверенитет, западнорусизм.
A. V. Sheh
MODERN SCHOOL HISTORY EDUCATION IN THE CIS COUNTRIES (ON THE EXAMPLE OF THE TOPIC: "PERESTROIKA IN THE USSR")
Abstract
The article discusses the features of historical education in the Commonwealth of Independent States, in general, and specifically in the Republic of Belarus. In particular describes the features and differences of the Belarusian "educational standards" from the One historical - cultural standard "developed in Russia. Also in the article on the example of the theme "Perestroika in the Soviet Union" shows the perception and understanding of the common themes of modern history of Russia and Belarus. Keywords:
history books, world history, history of Belarus, CIS, educational standards, the restructuring, the Chernobyl nuclear power plant, a coup d'etat, sovereignty, zapadnorusizm.
