CC BY
90
УДК 631(091)(470. 21)
С. А. Дюжилов
К ИСТОРИИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ПОЛЯРНОЙ ОПЫТНОЙ СТАНЦИИ (1920-1923)
Аннотация
В статье рассмотрены неизвестные и малоизвестные страницы институционализации сельскохозяйственной науки на Кольском Севере, выявлены имена людей, стоявших у истоков опытного дела в Хибинах.
Ключевые слова:
северная научно-промысловая экспедиция, производительные силы, Агрономическая служба при Мурманской железной дороге, Земельные органы исполнительной власти Мурманской губернии, институционализация науки, Хибинское опытно-показательное хозяйство, огородничество, полярное земледелие.
S. A. Djuzhilov
ON THE HISTORY OF THE POLAR EXPERIMENTAL STATION ESTABLISHMENT (1920-1923)
Abstract
The article tells about unknown and poorly known facts of agricultural science institutionalization in the Kola North, as well as about people who were the pioneers of agricultural experimental work in the Khibiny area.
Key words:
the North scientific-and-stock expedition, productive forces, the Agricultural Service attached to the Murmansk railway, the Land bodies attached to the executive power of the Murmansk province, science institutionalization, the Khibiny model-experimental production, market-gardening, polar agriculture.
В истории институционализации науки на Кольском Севере до сих пор остается немало «непрочитанных страниц». К их числу в свете выявленных нами неопубликованных архивных и музейных материалов можно отнести и вопрос об основании научного центра полярного земледелия в Хибинах.
Важную роль в его появлении сыграла Северная научно-промысловая экспедиция (Севэкспедиция), учрежденная президиумом ВСНХ 4 марта 1920 г. вместо Комиссии по изучению и практическому использованию Русского Севера (1919) [Петров, Макарова, Саморукова, Токарев, Усов, 2011: 15]. Отличительной чертой этого необычного научно-исследовательского института являлась ярко выраженная годичная подвижность его штатного состава: от нескольких десятков (постоянных сотрудников) до нескольких сотен человек (большей частью приглашенных по совместительству в период полевого сезона). Отсюда важнейшей задачей учреждения являлась координация деятельности ее руководящих центров и хозяйственных органов с исследовательскими партиями, которые работали в экспедиционном порядке в опаленных гражданской войной районах Европейского Севера, простирающихся на огромной территории от границ с Норвегией до устья Оби.
Возвращаясь после экспедиции, ученые, как правило, отчитывались о результатах по основному месту работы, не всегда упоминая в своих отчетах об организационной стороне исследований. Такая конструкция Севэкспедиции в условиях нехватки средств и научных кадров позволяла наиболее эффективно решать проблему развития производительных сил на северных окраинах страны.
Особое место в планах Северной научно-промысловой экспедиции в начале 1920-х гг. отводилось изучению Кольского Севера, которому центр в то время придавал стратегическое значение. Подтверждением сказанному служит то, что в это время возрастает военный и административный статус Мурмана (так, 13 июня 1921 г. постановлением ВЦИК была образована Мурманская губерния). Неудивительно, что из семи экспедиционных отрядов, организованных Севэкспедицией за первый год, шесть были направлены на Кольский полуостров; та же тенденция прослеживается и в 1921 г.: из двадцати трех ее отрядов пятнадцать работали на Мурмане [РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 7. Д. 1099. Л. 109; Д. 1277. Л. 11]. Выделим среди них Кольские почвенно-ботанические отряды, сыгравшие в 1920-1922 гг. пионерную роль в сельскохозяйственном освоении Заполярья.
Общее руководство ими осуществлял проф. Н. И. Прохоров, биография которого в историографии реконструирована лишь контурно, тая в себе множество открытий. Приведем из нее отдельные справочные данные.
Прохоров Николай Иванович (22.11.1877 - 04.04.1930), ученый-почвовед (ученик Н. М. Сибирцева и К. Д. Глинки), родоначальник грунтоведения, пионер в области изучения мерзлотных почв. Основные работы - по географии и генезису почв. Родился в г. Моршанске Тамбовской области. Окончил НовоАлександровский институт сельского хозяйства и лесоводства. Преподавал сначала в коммерческом училище, чуть позже - на Стебутовских курсах, преобразованных затем в Ленинградский сельскохозяйственный институт (ЛСХИ), где заведовал кафедрой почвоведения; в 1918 - один из организаторов и руководителей Географического института (с 1925 - факультет ЛГУ); в 1920-х - профессор кафедры экспериментального почвоведения ЛГУ; с 1927 -один из организаторов и ученый секретарь Почвенного института им. В. В. Докучаева АН СССР. Организатор и участник широкомасштабных почвенных экспедиций, прежде всего, в Среднюю Азию и на Дальний Восток, имевших большое практическое значение (автор «Сводной почвенной карты азиатской части России»). В 1930-е гг. был репрессирован. Посмертно реабилитирован.
Примечательно, как ученый-практик Н. И. Прохоров серьезно заявил о себе еще в начале XX в. в связи с проведением в жизнь Столыпинской аграрной реформы. По заданию Переселенческого управления Министерства земледелия были развернуты обширные колонизационные обследования районов Нечерноземной полосы России с целью выявления новых земельных фондов, необходимых для переселения крестьян в Азиатскую часть страны. Освоение Дальнего Востока заставило Н. И. Прохорова встать на путь создания здесь стационарных научных учреждений для изучения местной природы и почв. Без проведения в их рамках необходимых исследований по оценке почв было бы невозможно организовать в этих отдаленных районах поселения людей и возделывание сельскохозяйственных культур. Впоследствии обретенный
до революции бесценный опыт по освоению новых территорий Н. И. Прохоров с успехом применил и на Кольском полуострове.
Начатые впервые в 1920 г. здесь комплексные работы по изучению растительности и почв сразу же приобретают научно-прикладной характер. В отряды (проф. В. Н. Сукачев руководил ботанической частью, почвенной -проф. Н. И. Прохоров) в качестве исполнителей в основном входили студенты Географического института: О. И. Кузенева, А. Г. Чечотт, Е. Э. Бурыкина, Т. Л. Ефимова, Э. А. Маркус и О. И. Досманова. [Куплетский, 1932: 11; Петров, Макарова, Токарев, 2012: 46]. Кстати, такая практика привлечения талантливой молодежи к прикладным исследованиям с успехом была апробирована еще в дореволюционный период, а именно, в рамках проведения Стебутовских сельскохозяйственных курсов. Входившие в почвенно-ботанические отряды работники по почвоведению, ботанике и геоморфологии дали ряд ценных работ по изучению растительности и почв Кольского полуострова. Ими были исследованы: смена типов леса по мере подъема их в горы, характер леса у верхней границы, переход леса в тундру, ее видовой состав, экология отдельных растений. Кроме того, изучались болота, их строение, растительность и характер торфа.
Полученные материалы послужили основанием для появления программных по своему характеру работ В. Н. Сукачева (К вопросу о ближайших задачах изучения растительности Кольского полуострова, 1921) и Н. И. Прохорова (К характеристике почвообразования на Кольском полуострове, 1921.), в которых авторами, по сути, был намечен переход от маршрутных наблюдений к стационарным. Так, в статье
B. Н. Сукачева, будущего академика, впервые была высказана мысль о целесообразности создания в Хибинских горах постоянной ботанической станции, однако средств на реализацию этой идеи тогда так и не нашлось. Более востребованной оказалась идея проф. Н. И. Прохорова об организации сельскохозяйственного опытного дела на Мурмане, поскольку почвенный покров изначально рассматривался учеными с точки зрения возможности использования его в приусадебных участках первых поселенцев, осваивавших этот новый край.
В 1921 г. экспедиционная работа под руководством проф. Н. И. Прохорова при поддержке Северной научно-промысловой экспедиции и Управления Мурманской железной дороги продолжилась еще более энергично и широко: уже четырьмя партиями при участии студентов
C. Ф. Егорова, Г. Р. Егера, В. Г. Клейнберга, О. С. Полянской, Н. М. Савич и А. А. Сомова, военного топографа Шершена, ботаников Д. И. Литвинова, О. И. Кузеневой и А. А. Булавкиной, химиков-почвоведов Е. А. Домрачевой и Л. В. Тихеевой [Михайлов, 1970: 158]. Общее представление о результатах их изысканий нам дают приведенные ниже табличные данные (табл. 1).
Таблица 1
Деятельность Почвенно-ботанического отряда Севэкспедиции на Кольском Севере в 1921 г. [РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 7. Д. 1277. Л. 17]
Начальник
отряда. Количество участников
Задание
Пройдено пути
Собранный материал
Произведенные научно-исследовательские работы
Проф. Н.И. Прохоров. 20 чел.
Составление почвенно-ботанической карты.
Возделывание
площадей,
пригодных
для луговой и
огородной
культуры
вдоль
Мурманской
железной
дороги
2700 верст по ж/д. 300 верст пешком
50 пуд. почвенных и ботанических сборов.
Работами отряда увеличена площадь огородов в 10 раз. Члены отряда в течение весны и лета 1921 г. периодически объезжали возникшие огороды, производили наблюдения над характером роста и развитием растений, инструктировали по вопросам посадки и ухода за растениями, вели беседы с населением популярно-научного содержания, по вопросам огородничества. Работы отряда дали возможность утверждать о возможности огородной культуры вплоть до побережья Ледовитого океана. Из растений наиболее пригодных можно указать на репу, морковь, брюкву, реже свеклу. Удовлетворительно произрастает картофель, давая урожай сам. 15-20. Отрядом намечен ряд отдельных пунктов развития огородничества. Произведены опыты использования отбросов трескового промысла и морских водорослей в качестве удобрения. На ж/д. ст. Хибины экспедицией начаты корчевальные работы, возведение постройки для основанной здесь опытной с/х станции
Как видно из таблицы 1, сотрудники Почвенно-ботанического отряда с первых шагов своего пребывания на Мурмане не только активно продвигали идею развития огородничества в крае, но и, начиная с 1921 г., взяли на себя руководство первыми опытами устройства огородов среди железнодорожных
служащих Мурманской железной дороги. О проделанной ими работе в этом направлении красноречиво говорят следующие цифры. Если в 1920 г. по линии железной дороги от Мурманска до Полярного Круга было всего у железнодорожного населения не более одной десятины земли, занятой под огородные культуры, то в 1921 г. названная цифра увеличилась до 4,5 десятин, а в 1922 г. - до 10 десятин огородной земли.
Решение проблемы развития огородничества в крае актуализировало вопрос о создании здесь научного центра полярного земледелия. С весны 1921 г. профессор Н. И. Прохоров начал организацию Хибинского опытно-показательного хозяйства. Началу работ предшествовал ряд совещаний, инициированных ученым, с участием как местных, так и центральных государственных учреждений, признавших это дело крайне важным и срочным и обещавших свое содействие и помощь. Вопрос продвигался в Москве -в ВСНХ и в Главземтране, в Петрограде - в Областземе, в Управлении и Агрослужбе Мурманской железной дороги, в Мурманске - в Губземотделе и Губэкосо. В итоге было выработано решение начать работу таким способом, чтобы каждое заинтересованное учреждение могло снабжать общее детище теми материальными благами, которыми оно будет располагать. Конкретно это выражалось в том, что Агрослужба, имевшая в то время достаточное количество пайков и денег, содержала и оплачивала рабочих, занятых корчевкой и вспашкой площади и постройкой домов, предоставляла материалы своего склада в Хибинах; Управление IV района железной дороги предоставило борону для ведения земляных работ, для перевозки грузов одну лошадь и ряд материалов со складов Материальной службы дороги; Мурманский Губземотдел предложил помощь в виде известного количества муки и сахара для премирования рабочих и исполнителей некоторых сдельных работ, ВСНХ - в лице членов Кольского почвенно-ботанического отряда Северной научно-промысловой экспедиции -произвел работу по детальной почвенной съемке намеченного участка при станции Хибины и целый ряд наблюдений над культурой овощей в пределах IV района Мурманской железной дороги и вообще Кольского полуострова.
Вся работа по корчевке, разделке почвы, переносу, постройке помещений, заготовке фуража для рабочих лошадей и племенного быка, принадлежащего Агрослужбе и помещенного при строящемся опытно-показательном хозяйстве, была поручена помощнику начальника IV агрономического участка МЖД А. А. Гостеву согласно представленной им проф. Прохорову подробной смете. В расходовании бывших в его распоряжении разнообразных средств и в рабочей силе он отчитывался как перед проф. Прохоровым, так и отдельно перед Агрослужбой.
К сожалению, мы располагаем лишь отрывочными сведениями из биографии этого человека, бесспорно, одного из первых пионеров сельскохозяйственного освоения Кольского Севера. Доподлинно известно, что Гостев Александр Алексеевич, 1900 года рождения, являлся выходцем из Онежского уезда Архангельской губернии и одноименной волости, деревни Медведевской. С 1921 по 1923 гг. он являлся заведующим строительством опытно-показательной станции в Хибинах. Затем его имя (вместе с именем жены Марии Дмитриевны, 25-ти лет) оказалось в списках переселенцев, водворившихся на переселенческом участке под названием Хибинский № 1 при станции Хибины у оз. Имандра Екостровской дачи Имандровского лесничества
Кольско-Лопарской волости Мурманской губернии, под номером шесть (водворительный билет № 49/1610). Однако 30 декабря 1925 г. А. А. Гостев был исключен из списков переселенцев [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 74. Л. 3739]. О его дальнейшей судьбе нам ничего не известно.
Со слов А. А. Гостева, начало работ по строительству опытной станции в Хибинах было положено 10 октября 1921 г. При этом следует иметь в виду, что первые шаги по ее организации по времени совпали со сложными процессами институционализации земельного дела в губернии. Кольский Север в сельскохозяйственную кампанию 1922 г. не был включен. Так, в плане первоочередных работ по Севзапобласти какие-либо мероприятия в этом направлении по Мурманской губернии вообще отсутствовали. Губземуправления, как самостоятельного учреждения, не существовало - оно составляло незначительный подотдел Губсовнархоза. Среди части местных работников ставилась под сомнение целесообразность проведения сельскохозяйственной работы на Кольском полуострове, поскольку, по их мнению, развитие сельского хозяйства здесь вообще невозможно. Предстояло победить не только суровый полярный климат, но, прежде всего, неверие людей в перспективы северного земледелия.
Результаты совместной сельскохозяйственной работы в крае за 1922 г. всех заинтересованных сил казались вполне обнадеживающими. Приведем в качестве иллюстрации суммарные отчетные данные, представленные Мургубземуправ лением:
□ экспедицией проф. Н. И. Прохорова были приняты меры к увеличению огородных площадей по линии Мурманской железной дороги (с 6 десятин до нескольких десятков десятин); обследованы почвы в полосе ее отчуждения, составлены почвенная карта и таблицы трав, встречающихся на различных почвах; выяснена возможность увеличения удобных земельных площадей за счет болот путем легких мелиораций;
□ организована станция по исследованию океанических водорослей на предмет использования их в качестве корма для скота (произведено в этом направлении до 20 длительных опытов);
обследовано состояние оленеводства в Ловозерском районе, показавшее гибель оленей за революционный период до 60 % общего числа голов;
□ отведено 68 мест для колонистов-земледельцев; создано 40 селькомов;
□ были установлены минимальные меры огородных площадей в 200 десятин, под ячменем - 50 десятин и под лугами - 3000 десятин;
□ организовано снабжение семенами населения: собственными средствами было закуплено 999 пуд. картофеля у Областсельсклада и 350 пуд. огородных семян у Госсельсиндиката. Тем самым была удовлетворена потребность местного населения в посадочном материале на 43 %;
□ издана «Памятка огородник на Мурмане»;
□ положена тесная связь с Областземом, благодаря чему сельскохозяйственная жизнь губернии оказалась втянута в общую работу по Северо-Западной области [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 7. Л. 148-149].
На фоне этих перемен усиливалась потребность в научном обеспечении наметившихся процессов продвижения сельского хозяйства на Кольский Север, что и нашло отражение в динамике кадровых и инфраструктурных изменений, произошедших в том же году на строящейся Хибинской опытной станции. Согласно записке А. А. Гостева от 18 октября 1922 г. на имя заведующего Мургубземуправлением на тот момент при ней в качестве постоянных рабочих и служащих находились: заведующий работами, конторщик, кладовщик, десятник, огородник, пастух и трое рабочих. Всего девять человек (15 декабря 1922 г. штат учреждения сократился до семи человек). Кроме того, на постройку зданий станции и корчевку в качестве внештатного персонала отдельно нанимались работники на сдельной основе. Получив необходимый сельскохозяйственный инвентарь и скот в количестве двух лошадей, быка и дойной коровы, опытное учреждение сразу же приступило к подготовке посевных площадей [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 2-2об.].
В начале 1923 г. А. А. Гостевым был представлен заведующему Мургубземотделом доклад о состоянии дел по постройке научно-показательной сельскохозяйственной станции в Хибинах. В нем детально была обрисована картина всех выполненных на данном объекте работ:
«1) Построены скотный двор на 8 голов крупного скота, кухня для приготовления пайка скоту и кладовка дощатая.
2) Построен барак для служащих, одна половина здания закончена, за исключением печи, а во второй половине нет печи, не вставлены рамы (которые сделаны, только не застеклены из-за отсутствия стекол), не доделано помещение в коридоре, нет крыльца и лестницы на вышку.
3) Сделана дощатая кладовая на столбах, у нее недоделки: не докрыта 1/2 крыши, 1/4 фронтона не зашита и нет дверей и пола.
4) Срублены из бревен 6 штук парников, которые в это и прошлое лето перевезены и вкопаны в землю.
5) Сделано 60 штук парниковых рам, из них застекленных 6 штук, а для остальных не имеются стекла и замазки.
6) Раскорчевано в 1921 г. осенью 2192 квадратных саженей земли и прошлой осенью (в 1922 г.) около 300 кв. саженей, всего 2492 кв. саженей.
В прошлое лето было засеяно около 1200 кв. саженей разными огородными и полевыми культурами, как то: картофелем, горохом, ячменем, овсом и разными овощами. Все эти культуры удались в самом незначительном количестве <...> Причинами этому послужили: не удобренная навозом земля, а также недостаток рабочей силы.
7) Огорожено в течение лета кругом огорода и полей более 240 погонных саженей <...> Огороды требуется огородить чаще, для этого потребуется заготовить до 2000 жердей и 1500 кольев.
8) В течение лета вывезено значительное количество навоза, возить нужно приблизительно около 3000 пудов, что составляет около 2 пудов на кв. сажень поля огородной земли.
9) Засеяно под зиму для опыта: <...> тимофеевка и морковь до 150 кв.
саженей.
10) Масса работ выполнена по ремонту казенных квартир для жилья рабочих и служащих, ремонта инструментов сельскохозяйственного инвентаря и
масса других работ, как то: уход за скотом, доение коровы, топка бани, заготовка дров и т.д.
11) На средства фонда заготовлено и кошено сена на реке Белой 446 пудов, а также закуплено 18 пудов.
12) В эту зиму сработано для бараков служащих 17 штук рам, из них 6 штук летних и 11 штук зимних, кои не застеклены из-за отсутствия стекла». [ГОКУ ГАМО. Ф. Р 94. Оп. 1. Д. 31. Л. 7-7об].
Как видно из доклада А. А. Гостева, к началу 1923 г. данный объект еще не был в полной мере готов к сдаче в эксплуатацию. Во-первых, необходимо было разработать по реке Белой покосы до 10 десятин, а также расширить огород не менее чем до 5 десятин. Во-вторых, для окончания строительных работ на станции требовались следующие предметы: стекла оконные (два ящика), кирпичи, гвозди разных размеров (10 пудов), печные приборы (5 комплектов), лак и олифа по 2 пуда (для замазки), оконные приборы: навесы, ручки, крючки для рам (6 комплектов), дверные навесы с ручками и крючками (6 комплектов), проволока печная (5 фунтов), пакля для конопатки стен (15 пудов) [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 8].
Однако в 1922 г. строящаяся в Хибинах опытная станция столкнулась с большими финансовыми трудностями. С переходом страны к новой экономической политике большинство государственных предприятий снималось с государственного централизованного содержания и переводилось на хозяйственный расчет. Агрослужба Мурманской железной дороги не получила для опытного поля в Хибинах необходимых кредитов, оставив научное учреждение без денежных средств, тем самым лишив его возможности завершить начатые строительные работы.
Стремясь во чтобы то ни стало преодолеть сложившиеся обстоятельства, устроители полярного земледелия не отказались от дальнейшей борьбы за начатое дело. Начальник четвертого агроучастка Мурманской железной дороги Г. М. Крепс, используя административный ресурс, попытался разрешить возникшую проблему следующим образом: «В виду сложности дела, чрезвычайных трудностей вообще проведения всех мероприятий на IV районе приходилось иногда расходовать отдельные средства не прямо по их предназначению, а так как это окажется в данный момент необходимым, например, отпускаемую для премирования рабочих муку частью израсходовать на закупку сена для лошадей, а рабочего, нанятого для работ по корчевке, временно командировать на Кольскую ферму. В отчетах все это, конечно, фиксировалось.
Имея в виду, прежде всего, самое дело и твердую необходимость так или иначе его продолжать, я распорядился, как это видно из отчетов моих Агрослужбе, расходовать деньги, выплачиваемые для жалования равно как служащим Агроучастка, так и рабочим Хибинского хозяйства. Это было до тех пор, пока ферма не была переведена на хозяйственный расчет и деньги должны были идти только на нее самое. Еще до этого времени пришлось значительно сократить число рабочих в Хибинах, которое определялось количеством пайков, отпускаемых IV районом Мурманской железной дороги» [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1 Д. 31. Л. 4об.-5].
Лишившись источников финансирования из средств Агрослужбы, ее представители вместе с проф. Н. И. Прохоровым все же не теряли надежды на
продолжение начатого в Хибинах дела. По словам Г. М. Крепса, «были испытаны все средства для получения денег в Москве и в Петрограде (проф. Прохоров, О. А. Кузенева и я неоднократно ездили в Москву в Центр агрономического Управления НКПС, созывались совещания Колонизационного отдела, Правления МЖД и т.д., на что ушло все время моего почти двухмесячного пребывания в Петрограде), но все безуспешно». В результате на станции получилась большая задолженность служащим и рабочим в сумме не менее 2500 руб. знаками 1923 г. [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1 Д. 31. Л. 5].
Какие это имело последствия для опытного учреждения, видно из делопроизводственной документации за подписью А. А. Гостева. «В виду всевозможных на нас жалоб, - сообщает он, - пришлось в силу этой необходимости уволить всех рабочих, оставив самое ничтожное количество для окончания работ» [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Л. 7об.]. Согласно данным, представленным заведующим работами на опытной станции в Мурманское губернское земское управление, в ее штате на начало 1923 г. оставалось всего четыре человека (табл. 2).
Таблица 2
Сведения по опытно-научной сельскохозяйственной станции при Хибинах
(на 14.01.1923 г.)
[ГОКУ ГАМО в г. Кировске. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 1]
Общая площадь (в десятинах) Выращиваемые Число рабочих Число Число рогатого скота
с/х культуры и служащих лошадей
1 десятина Огородные культуры 4 2 1 корова 1 бык
Однако работа по достройке станции практически не продвигалась вперед. Без регулярной оплаты жалованья производительность труда оставшегося персонала сводилась до минимума. Уволить же работника без расчета было нельзя. Неудивительно, что руководство опытного учреждения прежде всего было озабочено поиском выхода из этой не простой ситуации.
Усилиями проф. Н. И. Прохорова летом и осенью 1922 г. был выделен из Губземотдела значительный продовольственный фонд для строящейся сельскохозяйственной станции, в том же году 27 декабря ему удалось получить в Областземе (в Петрограде) в долг за 1923 г. денежные средства, с помощью которых частично (за три месяца) была погашена задолженность по зарплате рабочим Хибинского хозяйства. Для ее же полной ликвидации требовалось произвести выплаты еще за два месяца: ноябрь и декабрь.
Решить данную проблему попытались уже на местном уровне, при содействии того же Мургубземотдела. В обращении в этот орган со стороны Г. М. Крепса содержалась просьба «разрешить расходование отпущенного Мургубземотделом фонда в потребном для ликвидации задолженности количестве рыбы и муки». По его подсчетам «потребное для сего количество денег исчисляется: за ноябрь 730 руб. 47 коп., за декабрь 1022 руб. 66 коп. Итого 1753 руб. 13 коп. Такая сумма дает возможность рассчитать рабочих и служащих и не увеличивать их задолженности» [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 5]. Записка же А. А. Гостева по тому же поводу примечательна
тем, что в ней содержится любопытная детализация на сей счет: «Для ликвидации задолженности прошу Вас разрешить продать из 50 полученных мною от Вас пайков из скоропортящихся продуктов рыбу: треску и селедку, так как они получены не вполне доброкачественными, а оставленные на лето могут совсем испортиться, это составит приблизительно - до 400 руб. знаками 23 года. Результат Вашего решения благоволите мне сообщить» [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1 Д. 31. Л. 8].
Реакция местной власти на ходатайства от представителей Агрослужбы оказалась не только положительной, но и оперативной, подтверждением чему является приведенная ниже таблица (таб. 3).
Таблица 3
Ведомость на реализацию муки, рыбы и сухих овощей из склада в Хибинах
на покрытие задолженности рабочим и служащим опытно-показательной сельскохозяйственной станции согласно распоряжению зав. Мургуботделом от 6 февраля 1923 г. [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 13]
№ п/п Должность Фамилия, имя На сумму
1 Конторщица Гостева Валентина 562 руб.
2 Десятник Красников Илья 480 руб.
3 Зав. медслужбой Хвиндова Татьяна 652 руб.
4 Рабочий Красников Семен 157 руб. 50 коп.
5 Рабочий Вотяшин Григорий 392 руб.
6 Рабочий Привалов Григорий 144 руб. 75 коп.
7 Лесной инструктор Демидов Яков 161 руб. 25 коп.
8 Лесной инструктор Кочанов Федор 143 руб. 25 коп.
9 Надсмотрщик Бородкин Сергей 114 руб.
10 Рабочий Акотинев Артем 30 руб.
11 Рабочий Пирогов Семен 45 руб.
12 Лесной рабочий Перхуров Михай 30 руб.
Итого: 2551 руб. 25 коп.
Представленная ведомость на покрытие задолженности рабочим и служащим Хибинского опытного пункта привлекает внимание не столько содержащейся в ней расчетной частью, сколько потому, что дает возможность в исторической ретроспективе восстановить имена тех людей, которые стояли у истоков развития полярного земледелия в крае.
История с накоплением и ликвидацией задолженности по заработной плате на Хибинской опытно-показательной сельскохозяйственной станции «во весь рост» обнажила проблему целесообразности ее существования в качестве научного учреждения без определенного юридического статуса и надежного источника финансирования. В докладной записке Г. М. Крепса в Мурманский губземотдел в начале 1923 г. по сути предлагалось приостановить строительные работы на ней: «Не предрешая вопроса о дальнейшем существовании Хибинского хозяйства впредь до выяснения будут ли на него отпускаться кредиты, и если будут, то каким учреждением, полагаю
необходимым временно распустить оставшихся рабочих, так как содержание их без регулярной оплаты жалованьем вызывает постоянные и справедливые недоразумения...». При этом, по мнению Г. М. Крепса, «бросить все уже существующее в Хибинах без присмотра не представляется, конечно, возможным - оно будет расхищено и погублено, а необходимо содержать хотя бы одного человека для охраны существующих построек, а весною - посевов» [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 5].
Вместе с тем, обращаясь в Мургубземотдел как к тому из учреждений, которое заинтересовано в существовании местного опытного сельскохозяйственного центра, начальник четвертого агроучастка Мурманской железной дороги конкретно предлагал: «возможно скорее придти к какому-либо окончательному соглашению в вопросе о том, кому принадлежит Хибинское хозяйство и кто должен взять на себя дальнейшую заботу о нем». Вопрос же этот, как полагал Г. М. Крепс, «должен быть решен совместно - как представителем Агрослужбы, так и Мургубземотдела, для чего совершенно необходимо присутствие представителя Мургубземотдела в комиссии Агрослужбы, производящей в настоящее время обследование и ревизию агроучастков, - в той части ее работы, которая касается обследования Хибин» [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 5]. Его позицию разделял председатель комиссии, он же начальник Агрослужбы Мурманский железной дороги, направивший 16 января 1923 г. официальный запрос в Мурманский Губземотдел следующего содержания: «Признавая важным участие представителя Мурманского Губземотдела при обследовании комиссией Агрослужбы опытно-показательного хозяйства при ст. Хибины прошу о командировании указанного представителя совместно с комиссией на эту станцию. Комиссия рассчитывает отправиться в служебном вагоне № 44 в четверг или в пятницу, 19-20 сего года из Мурманска» [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 3].
Процитированные документы примечательны тем, что они имеют глубинный подтекст, высвечивающий проблему взаимоотношений железной дороги и местных властей, принадлежавших к разным, конкурирующим системам территориального управления, хозяйственной и административной соответственно. Отсюда, вполне естественно, разнились и подходы обеих сторон к сельскохозяйственной работе в крае.
Политика Мургубземуправления, направленная на сельскохозяйственное освоение края, предъявляла по сравнению с проектами Агрослужбы железной дороги более высокие требования к его масштабам и темпам. Весьма показательным в этом отношении является сельскохозяйственный план на 1923 г. по Мурманской губернии, составленный на 10 листах местными работниками. Среди обширных задач, поставленных в нем, в частности, значились:
□ осуществление учета Госсемфонда (с привлечением специалистов в количестве 15 чел. - участников экспедиций проф. Н. И. Прохорова) и пригодных под сельскохозяйственную культуру лесных участков (с помощью лесничих), что позволит вовлечь в сельскохозяйственный оборот не менее 3 тыс. десятин земли;
упорядочение землепользования: распределение из государственного фонда луговых угодий среди нуждающихся граждан, производство внутриселенного землеустройства, разрешение вопроса о брошенных лопарями угодий и др.;
урегулирование на договорных началах отношений с Мурманской железной дорогой по поводу производящихся ей в несистемной, случайной форме землеотводных работ, с использованием лесных участков, не закрепленных еще официально за ней;
проведение мелиоративных работ: силами экспедиции проф. Прохорова планировалось очистить три участка (в Хибинах, Варзуге и на одном из пунктов к западу от железной дороги);
увеличение площади посевов (ячменя, картофеля, турнепса) до 316 десятин (против 151 десятины по состоянию на 1922 г.);
организация местного семенного фонда (в виде первого опыта в Варзуге);
постановка и разрешение проблемы использования местных ресурсов (водорослей и толченных раковин) в качестве удобрения. Опытной станции в Хибинах было дано задание поставить ряд показательных опытов с торфом и отбросами рыбных промыслов;
□ организация 8 опытных полей общей площадью 29 десятин: 3 станции планировалось открыть на Мурманском берегу (Кильдин, Териберка, Голицыно), 3 - на Терском берегу (Тетрино, Варзуга, Умба) и 2 - по линии Мурманской железной дороги (Хибино, Шонгуй);
□ проведение курсов по огородничеству и животноводству (Мурманск, Териберка, Ловозеро, Варзуга); издание листовок по сельскому хозяйству (так, на проф. Прохорова возлагалось составление листовок по 10 темам в рамках двух направлений); выпуск сельскохозяйственного листка (1 раз в 2 недели) в качестве приложения к газете «Полярная правда»;
□ подготовка монографий по развитию производительных сил в крае, с привлечением целого ряда специалистов (проф. Прохорова, С.В. Керцелли, Померанцева (кооператор), Доброхотова (экономист), Гепферта (экономист), Васильева (лесничий), проф. Барченко [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 7. Л. 148-158].
Иное «прочтение» проблемы развития сельского хозяйства на местах дает нам декрет СНК «О Центральном агрономическом управлении путей сообщения» (ЦАУ) от 02.07.1921 г. за № 83, адресованный всем без исключения агрономическим организациям и учреждениям, обслуживающим железнодорожные и водные пути сообщения. В задачи ЦАУ входило «общее возбуждение экономической деятельности и подъем сельскохозяйственной культуры преимущественно в окружности полосы отчуждения железной дороги». В круг же его ведения были включены:
мелиорация и сельскохозяйственная эксплуатация полосы отчуждения;
□ всемерная помощь индивидуальным хозяйствам железнодорожников; организация сельскохозяйственных баз, показательных участков и
образцовых ферм для обслуживания хозяйств транспортного пролетариата;
□ агрикультурная работа и агрикультурные мероприятия, оборудование агропоездов и прочее [Собрание узаконений ..., 1921: 133-135].
На месте претворение в жизнь решений ЦАУ возлагалось на Агрономические службы при Управлении дорог, выполнявших свою работу при посредстве дорожной сети агрономических участков. Декрет предусматривал
координацию сельскохозяйственных мероприятий Агрослужб с деятельностью местных органов НКЗ.
Однако, как видно из приведенных первоисточников, взаимодействие местных органов власти с представителями железной дороги не исключало известных разногласий и даже противоречий между обеими сторонами. Подтверждением к сказанному может служить служебная записка (№ 794) члена правления Мурманской железной дороги Шалферова в Мурманский Губземотдел, датированная 1923 г. (без указания месяца и числа). Приведем полностью ее текст:
«Хибинская станция передана в ведение Центрального Агрономического Управления НКПС, развертывается как научно-исследовательский центр в связи с колонизационными мероприятиями Мурманской железной дороги.
Вопрос о восстановлении пайков по согласованию с проф. Н. И. Прохоровым будет разрешен в самом ближайшем будущем, о чем вы будете извещены.
О передаче станции в Мурманское Губземуправление не может быть и речи» [ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Д. 31. Л. 19].
Обретение опытной станцией статуса юридического лица под началом Центрального агрономического управления путей сообщения (реорганизованного декретом № 340 от 08.01.1921 г. в Главное земельное управление путей сообщения и транспортного пролетариата) еще не означало завершения процесса институционализации научного учреждения в Хибинах. Для возобновления его деятельности нужны были не только средства, но и постоянный штат специалистов. Между тем, Г. М. Крепс, стоявший у истоков опытного дела в Хибинах (на тот момент - единственный ученый-агроном в губернии), в том же 1923 г. сменил работу, перейдя из Агрослужбы железной дороги на Мурманскую биологическую станцию. Будущее сельскохозяйственного пункта в Хибинах в который раз оказалось под вопросом.
Со стороны Мурманской железной дороги первоначально по объективным причинам (таким как: реорганизация магистрали в промышленно-транспортный и колонизационный комбинат, отсутствие научного руководства Агростанцией) не планировалось в ближайшее время продолжить там работы. Однако в 1923 г., когда в Отделе прикладной ботаники Государственного института опытной агрономии был поднят вопрос об организации исследовательских работ по продвижению растениеводства на Крайний Север, выбор пал опять на Хибины, как на географически и экономически наиболее выгодно расположенную точку [Эйхфельд, 1935: 103]. На этот раз на переднем крае борьбы за разрешение проблемы полярного земледелия оказался выпускник Петербургского сельскохозяйственного института И. Г. Эйхфельд, откомандированный в апреле 1923 г. в качестве сотрудника Института опытной агрономии на Мурман с целью выяснения отношения мурманских партийных и советских органов к организации в губернии сельскохозяйственных исследований. Сама же эта поездка в Мурманск была впервые предпринята И. Г. Эйхфельдом по совету специалиста по вопросам сельского хозяйства Беляева - работника вновь созданного Колонизационного отдела, который также советовал ему встретиться с Г. М. Крепсом, тогда еще начальником северного участка агрономической службы Мурманской железной дороги.
Эта встреча состоялась в Петрограде, однако, по воспоминаниям И. Г. Эйхфельда, он точно не запомнил, когда же это произошло: до поездки в Мурманск или позднее. На наш взгляд, это во многих отношениях знаменательное событие приходится или на конец 1922 г., или, что более вероятно, на начало 1923 г. (скорее всего, на февраль или март месяцы), когда была свернута деятельность опытного пункта в Хибинах. Нужно признать, что первая встреча Эйхфельда с Крепсом не добавила ему оптимизма по поводу задуманного им еще на студенческой скамье дела на Севере. «Своей честной откровенностью Крепс привел меня в начале беседы в уныние. Оказывается в Хибинах нет готового жилья, имеется только кое-как сколоченная избушка лесорубов, в одном конце могут жить люди, в другом лошади. Имеется наспех собранный на вкопанных столбах сруб без окон и дверей, из инвентаря, в описи значатся одноконный плуг и борона "зиг-заг". Лошади отправлены на лесозаготовки за озеро и едва ли будут возвращены к полевым работам. В Хибинах раскорчевано около гектара земли, а на площади около200 кв. м. во второй половине лета (1922 г.) произведены посевы. Эти сведения не очень меня обрадовали» [Музей-Архив ... НВФ. 492. Л. 1-3].
Возвращаясь к командировке И.Г. Эйхфельда в Мурманск, следует отметить, что здесь, согласно его же воспоминаниям, молодой агроном провел как минимум две встречи с представителями местной власти: сначала он встретился с секретарем Мурманского губернского экономического совещания В. К. Алымовым, а затем - с заведующим губернским земельным отделом Маругиным. В разговоре с Алымовым Эйхфельд поделился с ним своими планами по поводу продвижения земледелия на Крайний Север и был несколько обескуражен полученным на его вопрос ответом. «"Вам мои намерения кажутся несерьезными?" "Нет, - был ответ", - Дело это нужное, но трудное. Я вспомнил, что к этому делу имели отношения несерьезные люди. Это осложняет ваши первые шаги» [Музей-Архив... НВФ. 490. Л. 1]. Собеседник Эйхфельда имел в виду «прожекты» некоего доктора Черного, который предлагал земельному управлению легкомысленные проекты. В дальнейшем именно В. К. Алымов станет автором первого отклика в печати о результатах опытных посевов сельскохозяйственных культур в 1923 г. [Алымов, 1923: 3].
Встреча И. Г. Эйхфельда с заведующим губернским земельным отделом Маругиным не нашла отражения в известных нам его воспоминаниях. Тем не менее можно предположить, что она вполне обнадежила покорителя суровой северной почвы в его планах на будущее. Косвенным подтверждением высказанного суждения служит записка Эйхфельда в Мурманское губземуправление, подготовленная 25 апреля 1923 года, то есть, по сути, постфактум после проведенного им разговора с руководителем названного органа власти. В ней Эйхфельд обращается с просьбой к местным хозяйственникам:
обеспечить сельскохозяйственный опытный пункт 5 пудами семян картофеля местного происхождения и оказать помощь ему в приобретении у местных огородников небольшого количества огородных семян и маточников для опытов по выращиванию огородных семян;
□ выделить для него термометр, а также 50-100 туков извести для известкования почвы, 500 туков навоза и 50 туков водорослей для постановки опытов по удобрению почвы [Музей-Архив... ОФ. 95. Л. 1].
Так, при содействии местных органов власти, с персоналом в количестве двух человек (в лице И. Г. Эйхфельда и М. М. Хренниковой) при годовом бюджете в размере всего 300 руб., отпущенного Колонизационным отделом Мурманской железной дороги, были продолжены работы на опытном пункте, начатые здесь еще в 1921 г. Одновременно в Хибинах развернулись научные исследования по вопросу продвижения растениеводства в условиях Крайнего Севера за полярным кругом: был высеян большой набор селекционных семян, полученных в ВИРе (овощных, зерновых, кормовых культур и картофеля). Вся работа проводилась лично Эйхфельдом и Хренниковой при помощи только поденных рабочих и поддержке местного лесничества (лесничего Я. И. Ромина, одновременно окончившего с Эйхфельдом сельскохозяйственный институт) [ГОКУ ГАМО в г. Кировске. Ф. Р-194. Оп. 1. Д. 35. Л. 41-42].
С проведением в жизнь (с 1 октября 1923 г.) постановления Совета Труда и Обороны (СТО) о колонизации Карело-Мурманского края опытные работы на Кольском полуострове перешли в ведение Колонизационного отдела Мурманской железной дороги. Согласно архивным данным 15 ноября того же года состоялось официальное открытие Хибинского сельскохозяйственного опытного пункта [ГОКУ ГАМО. Ф. П-112. Оп. 1. Д. 157. Л. 51]. Весной 1924 г. он становится действующим уже на постоянной основе. Это событие знаменовало собой начало новой страницы в истории Хибинского опытного поля.
Итак, из вышеизложенного можно сделать следующие выводы:
1. Впервые комплексно-научное изучение растительности и почв Кольского полуострова было начато в 1920-1921 гг. путем организации благодаря экспедициям Академии наук и Северной научно-промысловой экспедиции Почвенно-ботанического отряда под общим руководством проф. Н. И. Прохорова.
2. Исследовательские работы в этом направлении изначально носили не только теоретический, но и научно-прикладной характер. Сотрудники Почвенно-ботанического отряда пристальное внимание уделяли руководству первыми опытами устройства огородов среди железнодорожных служащих Мурманской железной дороги, что и послужило предпосылкой перехода от экспедиционных изысканий к стационарным формам и методам работы по разрешению проблемы полярного земледелия.
3. Благодаря инициативе и организаторской деятельности проф. Н. И. Прохорова 10 октября 1921 г. около ст. Хибины Мурманской железной дороги, на берегу озера Имандры, было заложено первое на Кольском полуострове научно-показательное опытное поле. Его строительство и первые опытные работы в 1921-1923 годах осуществлялись в тесной связи с деятельностью ряда центральных научных учреждений (прежде всего, Севэкспедиции и Государственного института опытной агрономии), Мурманской железной дороги и местных органов власти при активном участии пионеров полярного земледелия - Г. М. Крепса, А. А. Гостева, И. Г. Эйхфельда и М. М. Хренниковой.
Список сокращений
Севэкспедиция - Северная научно-промысловая экспедиция ВСНХ
ВСНХ - Высший Совет Народного Хозяйства
ВЦИК - Всероссийский центральный исполнительный комитет
ВИР - Всесоюзный институт растениеводства ВАСХНИЛ
ВАСХНИЛ - Всесоюзная академия сельского хозяйства имени Ленина
СТО - Совет Труда и Обороны
НКЗ (Наркомзем) - Наркомат земледелия
КО МЖД - Колонизационный отдел Мурманской железной дороги ЛСХИ - Ленинградский сельскохозяйственный институт ЛГУ - Ленинградский государственный университет Севзапобласть - Северо-Западная область
Главземтран - Главное Земельное Управление путей сообщения и транспортного пролетариата
Областзем - Областное управление наркомата Земледелия Агрослужба МЖД - Агрономическая служба Мурманской железной
дороги
Агроучасток МЖД - Агрономический участок Мурманской железной
дороги.
Губземотдел - Губернский земельный отдел
Губэкосо - Губернское экономическое совещание
Губсовнархоз - Губернский совет народного хозяйства
Мургубземуправление - Мурманское губернское земельное управление
Мургуботдел - Мурманский губернский отдел
Сельком - сельский комитет
Госсельсиндикат - Государственный российский сельскохозяйственный синдикат
Госсемфонд - Государственный семенной фонд
ЦАУ НКПС - Центральное Агрономическое управление наркомата Путей Сообщения
Список источников
РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 7. Высший Совет народного хозяйства СССР и РСФСР (15.12.1917 - 10.03.1932).
ГОКУ ГАМО. Ф. П-112. Оп. 1. Кировский (до 1934 г. Хибиногорский городской (с 1935 г.районный) комитет партии.
ГОКУ ГАМО. Ф. Р-94. Оп. 1. Земельное управление Мурманского губисполкома (Мурманское губземуправление). 1921-1927.
ГОКУ ГАМО в г. Кировске. Ф. Р-194. Оп. 1. Архивная коллекция документов об освоении Кольского полуострова и строительстве города Кировска (Хибиногорска). 1920-2006.
Музей-Архив истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН. НВФ. 490. И.Г. Эйхфельд. Василий Кондратьевич Алымов (воспоминания). 4 с.
Музей-Архив истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН. НВФ. 492. И. Г. Эйхфельд. Герман Михайлович Крепс (из воспоминаний). 6 с.
Музей-Архив истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН. ОФ. 95. Записка И. Г. Эйхфельда в Мургубземуправление от 25 апреля 1923 г. 1 с.
Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1921 г. Управление делами Совнаркома СССР. М.: Изд-во Управления делами Совнаркома, 1944. 1198 с.
Список литературы
Алымов В. К. Одна из побед над мурманской природой: Возможно ли огородничество на Мурмане // Полярная правда. 1923. 17 сентября. С. 3.
Куплетский Б. М. Исторический очерк // За Полярным кругом. Работа Академии наук на Кольском полуострове за годы советской власти (1920-1932) / Под ред. А. Е. Ферсмана. Л.: Изд. АН СССР, 1932. С. 8-17.
Макарова Е. И., Петров В. П., Токарев А. Д. Академия наук в истории индустриализации северных территорий СССР (1917-1940) // Труды Кольского научного центра РАН. № 1. Гуманитарные исследования. Вып. 3. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2012. С. 64-65.
Михайлов М. Н. Начало исследования Севера (работы Географического института на Кольском полуострове в 1920-1925 гг.) // Вестник Ленинградского университета. Сер.: геология - география. 1970. № 12. Вып. 2. С. 156-158.
Петров В. П., Макарова Е. И., Токарев А. Д. Кольский Север: к истории взаимоотношений государства и науки // Север и рынок: формирование экономического порядка. № 3 (31). Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2012. С. 45-54.
Петров В. П., Макарова Е. И., Саморукова А. Г., Токарев А. Д., Усов А. Ф. Кольский научный центр. Летопись 1930-2010. Апатиты: Изд-во КНЦ РАН, 2011. 320 с.
Эйхфельд И. Г. Полярное отделение Всесоюзного института растениеводства // Сельское хозяйство СССР. Ежегодник. 1935. М.: Государственное изд-во колхозной и совхозной литературы «Сельхозгиз», 1936. С.102-108.
Сведения об авторе
Дюжилов Сергей Александрович,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра гуманитарных проблем Баренц -региона Кольского научного центра РАН
Djuzhilov Sergej Aleksandrovich,
PhD (History), Senior Research Fellow of the Barents Centre of the Humanities of the Kola Science Centre, RAS
