CC BY
163
Д. Г. Дмитриев (Москва)
Поляки на службе в царской армии накануне Первой мировой войны (к вопросу о векторе социальной мотивации)
В статье анализируется положение поляков и военнослужащих польского происхождения в царской армии накануне Первой мировой войны (1912-1914). Сопоставляются наблюдения и выводы польских исследователей с данными архивов российского военного ведомства.
Ключевые слова: Царство Польское, Российская империя, Первая мировая война, польские военнослужащие, царская армия.
В начале ХХ в. Царство Польское в составе Российской империи было одним из шести наиболее экономически и промышленно развитых районов страны. В социально-политическом и административном отношении оно также представляло обособленный регион1. Традиции польского национально-освободительного движения, нерешенность национального вопроса, последствия Январского восстания 1863 г. и революционных событий в Польше 1905-1907 гг. обусловили то, что одной из главных задач польской политики царского правительства было подавление военными силами польского освободительного движения и сохранение страны в составе империи. Особая роль русской армии в Польше заключалась также и в том, что военно-стратегическое положение разделенной между тремя империями страны делало польские земли объектом военно-политического соперничества великих держав, превращая их в один из театров военных действий между Антантой и Тройственным союзом.
В свете выдвинутых тезисов представляется весьма существенным вопрос о месте в российской армии поляков и военнослужащих польского происхождения, призванных на службу с территории Царства Польского и из других областей Российской империи, входивших в состав прежней шляхетской Речи Посполитой, накануне Первой мировой войны.
В современной польской историографии этой проблематике уделяется большое внимание, военная история Польши изучается с точки зрения ее преемственности от эпохи наполеоновских войн и конституционного Царства Польского и до легионов Юзефа Пилсуд-ского и воссоздания Войска Польского в 1918 г. Польские историки
анализируют социальный статус поляков в Российской империи в XIX и в начале ХХ в. и участие польских военных в освободительном движении, в том числе и сосланных за революционную деятельность на военную службу2.
В российской историографии этот вопрос практически не рассматривался и был затронут только в плане истории сотрудничества российских и польских революционеров 1860-х гг.3
Данная статья посвящена польским военнослужащим в российской армии накануне Первой мировой войны и призвана сопоставить наблюдения и выводы польских исследователей с данными архивов российского военного ведомства. В первую очередь были использованы документы штаба Варшавского военного округа, особый интерес представляют судебные разбирательства в отношении польских военнослужащих.
Неудачное Ноябрьское восстание (1830-1831) стало причиной ликвидации автономии Царства Польского в 1832 г. и формально самостоятельной польской армии, «отделенной» от российского военного ведомства. После подавления восстания, согласно «Органическому статуту» 1832 г., Царство Польское объявлялось частью Российской империи, упразднялись сейм и польская армия, вводилось административное деление на губернии. Можно сказать, что практически был взят курс на превращение Царства Польского в одну из русских провинций. После изменения статуса Царства Польского поляки в обязательном порядке стали призываться в ряды российской армии.
После военной реформы 1870-х гг. и введения всеобщей воинской повинности призыв в российскую армию регулировался на основании «Устава о воинской повинности», утвержденного в 1874 г. и впоследствии неоднократно измененного и дополненного. Последние редакции устава были связаны с поражением в войне с Японией 1904-1905 гг., а также с неудачными для властей призывными кампаниями в годы Первой русской революции4.
Западные территории Российской империи, на которых проживало большое количество поляков, были поделены между тремя военными округами - Варшавским, Виленским и Киевским. Воинский призыв проводился один раз в году в период с 15 октября по 15 ноября (по старому стилю), с 1913 г. - с 1 октября по 1 ноября. Формально, по закону, воинская повинность была всеобщей, однако от призыва в армию освобождались довольно многочисленные социальные и сословные группы населения, поэтому фактически
тяготы солдатчины ложились преимущественно на крестьянство, городские низы и рабочих. Однако даже этот призывной контингент существенно превышал по численности потребности армии. Поэтому призывников выбирали по жребию, что открывало дополнительные возможности для различных злоупотреблений местных властей. После прохождения жеребьевки и оглашения списка новобранцев те приносили присягу на русском языке в присутствии священника своего вероисповедания.
Призыв поляков в царскую армию для подавляющего большинства из них был не только жестокой повинностью, связанной с тяготами солдатчины в чуждой национальной и культурной среде, но и суровым нравственным испытанием. Отрицательному отношению поляков к службе способствовали патриотические настроения, а также попытки русификации, предпринимаемые в отношении польских военнослужащих5. Большое число мужчин призывного возраста эмигрировало, дабы избежать службы в российской армии. В период непосредственно после подавления восстания 1863-1864 гг. некоторые из призывников даже калечили себя, чтобы оказаться негодными к военной службе6. Имперские власти боролись с этим явлением, еще в 1864 г. были изданы распоряжения, согласно которым все уличенные в самовредительстве направлялись на четыре года в арестантские роты, а после этого возвращались для прохождения службы в армию. Родители таких молодых людей ссылались в Сибирь7.
В начале ХХ в. подобные крайние формы сопротивления призыву себя изжили, и соответствующих ответных репрессий практически не применялось. Установить достоверно долю «уклонистов»-поляков в этот период достаточно сложно, так как призывная статистика оперировала только количественными данными по прошедшим жеребьевку и прибывшим на службу в войска. А поскольку военные власти после русско-японской войны и Первой русской революции практически не испытывали затруднений с комплектованием частей, к тому же отдавали предпочтение «русскому» призывному контингенту, то и в отчетности военного ведомства данные по уклонистам практически не фигурировали. Иное дело полицейские органы, которые нередко прибегали к тому, чтобы «закатать» в армию «неблагонадежных» лиц, а те со своей стороны старались избежать призыва. Однако подобные случаи носили индивидуальный характер и не могли отражать тенденцию в целом. По общей оценке результатов призывных кампаний российским Военным ми-
нистерством, доля поляков, уклонившихся от призыва, в целом не превышала общероссийские показатели, поляки не отличались существенно от российских призывников как по мотивам стремления избежать мобилизации, так и по формам уклонения от призыва. По свидетельству мемуаристов, попытки избежать обязательной службы в армии зафиксированы в среде мелких землевладельцев и так называемых «образованных» слоев населения из интеллигенции и буржуазии. Так, наряду с описанными выше, как то отъезд за границу на учебу, имелись примеры, когда молодые люди из зажиточных семей нередко подкупали врачей, чтобы избежать военной службы в царской армии8.
Следует особо отметить, что выходцы из бедных шляхетских семей не могли себе позволить учиться в гражданских образовательных учреждениях, в то время как в военных школах обучение было бесплатным. Поэтому очень часто материальный фактор брал верх над патриотическими чувствами, карьера офицера была очень популярна среди обедневших дворянских родов. Польское общество с пониманием относилось к обучению в кадетских корпусах как к единственно возможному способу получить образование на благо Польши, но к тем, кто стремился получить офицерское звание, отношение было не таким дружелюбным. Однако если молодые офицеры не скрывали своего польского происхождения, соблюдали польские традиции и обычаи, то общество не осуждало таких молодых людей. Совсем иное отношение было к тем, кто принимал православие, отрекался от своих польских корней из конъюнктурных соображений9. В военном образовании работало большое количество польских преподавателей (К. Кетлиньский, В. Панасевич и др.).
Большинство польских солдат направлялось на службу вглубь Российской империи. В Сибири и Туркестане выходцы из Царства Польского составляли около 50% личного состава войск. В отличие от простых солдат, офицеры польского происхождения очень часто проходили военную службу на территории Варшавского военного округа, их продвижение по карьерной лестнице почти ничем не отличалось от прохождения службы у их русских коллег10. Поляки были представлены почти во всех родах войск, очень многие попадали в гвардию, меньше всего - в военно-морской флот. Больше всего выходцев из Царства Польского было в пехоте, так как этот род войск был самым многочисленным, на флоте потребность в людях была намного меньше - именно этим объясняется небольшая доля польских военнослужащих на флоте, а не тем, что оттуда якобы было лег-
че сбежать11. На флот в первую очередь призывались жители примор-
" 12 ских территорий, поляков в таких регионах проживало немного12.
Важные свидетельства для изучения положения польских военнослужащих в российской армии дают архивные материалы военных судов. Так, польские солдаты иногда отказывались приносить военную присягу на русском языке. В этих случаях командование предписывало: «Ввиду отсутствия уголовных законов за отказ новобранцев-католиков от принесения присяги перед зачислением в войска на русском языке, назначать таких новобранцев в части войск Туркестанского и Сибирских военных округов и, в случае отказа их принести по окончанию срока обучения присягу и под знаменами на русском языке, подвергать их ответственности на общем основа-нии»13. Однако иногда нежелание говорить по-русски объяснялось отнюдь не патриотическими чувствами. На одном из заседаний военного суда в 1912 г. рядовой 13-й роты дислоцированного в Царстве Польском 6-го пехотного Либавского полка отказался давать показания на русском языке: «В начале заседания подсудимый Садовский на обращенные к нему господином Председателем Суда обычные вопросы о его личности заявил, что он не понимает по-русски, а может отвечать лишь по-польски. На вопрос, сколько времени он состоит на военной службе, Садовский ответил - 10 месяцев, и затем в продолжение всего судебного следствия Садовский объяснялся с Судом на польском языке через переводчика»14. Данный инцидент не мог остаться без внимания, поэтому одному из офицеров было поручено произвести дознание: «На предложенный мною (дознавателем. - Д. Д) вопрос, говорит ли он по-русски, ответил: «Говорю и понимаю, что мне говорят», что и подтвердил, свободно отвечая по-русски, с заметным польским акцентом, на разного рода предложенные мною вопросы. Свои же ответы по-польски на вопросы Председателя суда и заявление непонимания по-русски рядовой Садовский объясняет следующим: я к Председателю суда обратился с просьбой по-польски, чтобы за меня на суде говорил взятый мною защитник, и на предлагаемые мне вопросы Председателем суда я ответил по-польски в надежде, что за меня будет отвечать нанятый мною защитник»15.
Казус Садовского и проведенное расследование свидетельствуют, что солдаты и офицеры находившегося в польской среде Либав-ского полка в достаточной степени владели польским языком, чтобы не говоривший по-русски солдат-поляк, в течение 10 месяцев проходивший службу в полку, мог исполнять свои воинские обязанности.
Случай этот указывает и на то, что польский язык проникал и распространялся в русской воинской среде, в частях, расквартированных в Царстве Польском. Вместе с тем общепризнанным остается и факт, что за годы службы, а для солдат срочной службы она составляла 6 лет, поляки свободно овладевали русским языком.
Приведенный инцидент в Либавском полку и другие архивные свидетельства показывают, что далеко не все польские солдаты направлялись на службу в Сибирь или в Среднюю Азию. Доставлять новобранцев для пополнения частей в отдаленные районы было достаточно трудно и нецелесообразно. Поэтому в начале ХХ в. новобранцы прибывали туда уже в составе русских воинских частей, сформированных в европейской части России и посланных на Дальний Восток или в Туркестан на замену расквартированных там частей и соединений. К тому же в период 1912-1914 гг. доля русского населения в этих отдаленных районах страны была уже весьма значительной, поэтому тамошние воинские части могли в немалой мере комплектоваться и пополняться за счет местного населения.
В значительной степени на специфику прохождения поляками службы в русской армии влияла их конфессиональная принадлежность. Формально в российской армии католикам не запрещалось отправление религиозного культа, что для польских солдат было немаловажно16, однако не во всех городах, где располагались воинские части, имелись католические приходы. А это существенно осложняло жизнь польских военнослужащих. Трудности в религиозной сфере проявлялись и на морально-психологическом и бытовом уровне, когда католикам приходилось жить в казармах в окружении православных сослуживцев. В плане удовлетворения религиозных потребностей положение офицеров-поляков, по понятным причинам, было существенно лучше, чем солдат.
В польской историографии объективные и субъективные противоречия и трудности в положении польских военнослужащих в российской армии исследованы достаточно скрупулезно и изображены весьма рельефно, однако практически все исследователи приходят к выводу, что поляки справлялись со своими воинскими обязанностями не хуже представителей других национальностей1'.
Таким образом, процесс интеграции поляков в российские военные структуры в начале ХХ в. продвинулся далеко вперед по сравнению с периодом 1860-1890-х гг., когда еще непосредственно сказывались последствия подавления Январского восстания 1863 г. Однако противоречия между польскими военнослужащими, с
одной стороны, и российским военным командованием и русской воинской средой - с другой, на почве национального «польского вопроса» продолжали сказываться и играть в рассмотренный период 1912-1914 гг. заметную роль.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См. подробнее: Западные окраины Российской империи. М., 2007.
2 Caban W. Pobór rekruta z Królestwa Polskiego do armii carskiej po upadku powstania styczniowego // Annales UMCS. Sec. F. Historia. Vol. LIV/LV. 1999-2000; Kulik M. Polacy w jednostkach Rosyjskiej Gwardii w Warszawie na przelomie XIX I XX wieku // Niepodleglosc i pamiçc. R. XIX. Warszawa, 2012. Nr. 1-4; KulikM. Polacy wsród wyz-szych oficerów armii rosyjskiej Warszawskiego Okrçgu Wojskowego (1865-1914). Warszawa; Radziwonowicz T. Polacy w armii rosyjskiej (1874-1914) // Studia i materialy do historii wojskowosci. 1988. T. 30.
3 Из истории революционного движения польского народа. М., 1961; Исследования по истории польского общественного движения XIX - начала XX в. М., 1971; Очерки революционных связей народов России и Польши, 1815-1917. М., 1976; Смирнов А. Ф. Революционные связи народов России и Польши 30-60-х гг. XIX в. М., 1962.
4 Bazylow L. Dzieje Rosji 1801-1917. Warszawa, 1977. S. 272.
5 Radziwonowicz T. Polacy w armii rosyjskiej... S. 212.
6 Ibid.
7 Caban W. Pobór rekruta z Królestwa Polskiego. S. 71.
8 Radziwonowicz T. Polacy w armii rosyjskiej... S. 212.
9 Kulik M. Polacy w jednostkach Rosyjskiej Gwardii. S. 52.
10 Kulik M. Polacy wsród wyzszych oficerów armii rosyjskiej... S. 131.
11 Caban W. Pobór rekruta z Królestwa Polskiego. S. 73.
12 Radziwonowicz T. Polacy w armii rosyjskiej... S. 212.
13 РГВИА. Ф. 1859. Оп. 2. Д. 754. Л. 3.
14 Там же. Л. 1.
15 Там же. Л. 2.
16 Radziwonowicz T. Polacy w armii rosyjskiej... S. 225.
17 Ibid.
Dmitriev D. G. Poles on Service in the Russian Imperial Army on the Eve of Wold War One (the Vector of Social Motivation)
The article considers the status of Poles and enlisted personnel of the Polish origin in the Russian Imperial Army on the eve of World War One (1912-1914). It compares observations and conclusions made by Polish scholars with the data from the archives of Russia's Military Department.
Keywords: Kingdom of Poland, Russian Empire, World War One, Polish military personnel, Russian Imperial Army.
