CC BY
132
Андриайнен С. В. Русская армия в Царстве Польском в 1831—1853 годах / С. В. Андри-айнен // Научный диалог. — 2017. — № 3. — С. 106—118. — DOI: 10.24224/2227-1295-20173-106-118.
Andriaynen, S. V. (2017). Russian Army in Kingdom of Poland in 1831—1853. Nauchnyy dialog, 3: 106-118. DOI: 10.24224/2227-1295-2017-3-106-118. (In Russ.).
ERIHJMP
Журнал включен в Перечень ВАК
и I к I С н' s
PERKXMCALS DIRECIORV.-
УДК 94(47).073.3/.5
DOI: 10.24224/2227-1295-2017-3-106-118
Русская армия в Царстве Польском в 1831—1853 годах
© Андриайнен Станислав Вальтерович (2017), ORCID ГО 0000-0003-0071-3599, кандидат исторических наук, доцент, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение «Санкт-Петербургский государственный экономический университет» (Санкт-Петербург, Россия), andriainen2012@yandex.ru.
SPIN-code: 9514-7700
Статья посвящена анализу деятельности русской армии в Царстве Польском в 1831—1853 годах. Рассматриваются особенности размещения частей действующей армии в Польше, их повседневной службы, финансирования. Особое внимание уделяется взаимоотношениям между командующим Действующей армией фельдмаршалом И. Ф. Паскевичем и императором Николаем I. Исследуется вопрос о том, как дружеские отношения между полководцем и императором влияли на статус русской армии в Польше. Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в отечественной историографии представлено комплексное описание деятельности русской императорской армии в Царстве Польском. Автор делает вывод о том, что несмотря на особый статус фельдмаршала Паскевича среди военного руководства империи положение дел в армии вплоть до конца 1840-х годов находилось под контролем императора, который получал в том числе информацию о проблемах действующей армии. Исследование базируется на двух основных источниках: (1) опубликованной переписке между Николаем I и Паскевичем, (2) архивных материалах о службе русской армии в Польше, которые хранятся в Российском государственном военно-историческом архиве и научном архиве «Музея артиллерии, инженерных войск и войск связи».
Ключевые слова: русская императорская армия; Царство Польское; император Николай I; фельдмаршал Паскевич; внутренняя политика, военно-судебная система.
1. Введение
После подавления Ноябрьского восстания 1830 года в Польше наместником Русской Польши — Царства Польского стал светлейший князь
Варшавский граф Иван Федорович Паскевич-Эриванский. Он оставался в этой должности вплоть до 1856 года. Этот сюжет достаточно подробно исследован в историографии. Особенно тщательно изучались вопросы внутренней политики русских властей, развитие экономики, деятельность польской эмиграции [Wandycz, 1993, с. 122—130; Kipp, 2004, с. 83]. Определенное внимание уделялось также роли самого И. Ф. Паскевича и взаимоотношениям между властями Царства Польского и петербургской бюрократией [Thaden, 1984, с. 147—148]. В последние годы появились работы, посвященные роли Польши с точки зрения военной стратегии Российской империи [Кривопалов, 2012, с. 89].
Однако до сих пор не было проведено комплексного исследования положения и службы русской императорской армии в Польше. В рамках данной статьи мы предприняли попытку такого исследования. Доказывается, что, несмотря на особый статус И. Ф. Паскевича среди руководства Российской империи, вплоть до конца 1840-х годов положение дел в русской армии в Польше находилось под плотным контролем со стороны императора Николая I. Сама же армия, несмотря на особое внимание к ней императора, несла службу в очень трудных условиях.
2. Царство Польское — военный бастион империи
Ноябрьское восстание 1830 года в Польше быстро переросло в полноценную русско-польскую войну с участием крупных регулярных армий. К февралю 1831 года на границе с восставшей Польшей была сосредоточена армия в 125 тыс. человек [Пузыревский, 1890, с. 54]. Необходимость контроля вновь завоеванных провинций и большое стратегическое значение Царства Польского привели к тому, что после подавления восстания на этой территории была сосредоточена крупнейшая группировка русских войск.
После военной реформы 1833 года в составе императорской армии насчитывалось 12 корпусов, которые могли быть использованы в войне на европейском или закавказском театре военных действий (мы не учитываем Оренбургский и Сибирский отдельные корпуса, которые имели особую структуру и предназначались для контроля отдаленных границ империи). В число этих корпусов входили Гвардейский, Гренадерский, Отдельный Кавказский, I—VI пехотные, Гвардейский и два армейских резервных кавалерийских корпуса [Зайончковский, 2002, с. 400]. Из них в состав Действующей армии были включены I, II, III, IV пехотные корпуса.
Эта громадная масса войск размещалась не только в Царстве Польском, где постоянно находился один пехотный корпус, но и по губерниям Западного края (территории Литвы, Белоруссии, Правобережной Украины).
Содержание войск ложилось тяжелым беремен на бюджет Российской империи. Одной из особенностей Действующей армии стало ее финансирование в значительной степени за счет самого Царства Польского. Помимо чисто финансовых соображений, император Николай Павлович стремился тем самым наказать Польшу. В одном из личных писем И. Ф. Паскевичу, отправленных в 1848 году, император прямо заявил: «Деньги — вечная дань Польши» [Щербатов, 1896, т. VI, с. 10].
Получаемые из Польши деньги тратились не только на финансирование армии, но и на создание новых воинских частей. В 1832 году в Варшаве был учрежден окружной артиллерийский арсенал. По этому случаю был издан 7 октября 1832 года специальный указ императора, в котором подтверждалось, что финансирование арсенала должно было вестись за счет средств Царства Польского [ПСЗ-11, т. VII, № 5658].
Полученные в виде налогов с Польши деньги шли в том числе и на дополнительное жалованье для офицеров.
Взыскание средств с Польши нельзя объяснять только репрессивными соображениями. Необходимо понимать, что русские войска в начале 1830-х годов были жизненно заинтересованы в скорейшем получении средств. Многие полки Действующей армии за короткий срок поучаствовали в 3 кампаниях подряд — в 1828 и 1829 годах против Османской империи, и в 1831 году против восставшей Польши. В обеих войнах русская армия понесла серьезные людские потери как в сражениях, так и от болезней, погибло большое количество строевых и обозных лошадей. Согласно принятой в русской армии системе исправление обозов, покупку лошадей, во многих случаях изготовление обмундирования должны были делать сами воинские части на выделенные государством деньги.
Положение во многих полках было настолько сложным, что один из героев войны с Польшей, командир III пехотного корпуса генерал Ф. В. Ри-дигер прямо заявил весной 1832 года самому императору Николаю, что на восстановление сил частям его корпуса потребуется 7—8 месяцев [Письма ..., 1896, с. 13].
В дополнительных деньгах нуждались также и господа офицеры. При существовавшей в середине XIX века системе офицеры несли серьезные расходы в каждом походе — на закупку съестных припасов, починку старых и пошив новых мундиров и т. д.
Для офицеров Действующей армии на протяжении 1830 — начала 1840-х годов поэтому были введены усиленные оклады жалованья, равные тем, что имели офицеры Отдельного Кавказского корпуса. Однако в нача-
ле 1840-х годов, стремясь сбалансировать бюджет, Николай I согласился на уменьшение военных расходов. В числе прочих были сокращены и оклады офицеров Действующей армии. В марте 1842 года полки Действующей армии перестали получать дополнительные оклады. Однако даже в этих условиях император постарался сохранить для частей в Польше определенные льготы. Согласно тому же указу части должны были получать дополнительное жалованье за треть года [ПСЗ-П, т. XVII, № 15407]. Если поручик армейской пехоты получал годовой оклад жалованья по штатам 5 мая 1837 года 700 руб. в год, то с учетом прибавки его оклад составлял уже 933 руб. 33 коп. [ПСЗ-П, т. XII, ч. 2, № 10211].
Кроме того, чтобы не возбуждать недовольство офицеров, отмену жалованья провели максимально плавно, ее приурочили к смене частей, расквартированных на территории Царства Польского. Как раз в 1842 году на смену I пехотному корпусу (который возвращался в Россию) должен был прийти II корпус. Новый корпус не должен был получать усиленных окладов.
Несмотря ни на что служба в Царстве Польском считалась достаточно выгодной для офицеров. Об этом свидетельствует тот факт, что некоторые офицеры, получив сведения об отправке своих частей из Царства во внутренние губернии выходили в отставку, чтобы затем вновь вступить на службу в те части, которые оставались в польских землях. Указом 14 марта 1840 года такая возможность им была запрещена специальным указом [ПСЗ-П т. XV, № 13259].
Одной из малозаметных, но важных частей русской армии в Царстве Польском были гарнизонные батальоны. Несмотря на свой непривилегированный статус среди других родов войск именно гарнизонным батальонам Царства Польского уделялось достаточно много внимания. В подтверждение можем сказать, что именно в гарнизонные батальоны было категорически запрещено зачислять нижних чинов и офицеров из Польши [ПСЗ-П, т. XIV, № 12314]. При этом в полки Действующей армии поляков могли принимать. 2 декабря 1836 года об этом был издан специальный императорский указ. Количество польских уроженцев при этом было небольшим. На каждый пехотный полк разрешалось иметь 40 поляков, а на кавалерийских — по 30 [ПСЗ-П, Т. XI, № 9752].
На наш взгляд это объясняется ролью гарнизонных батальонов. Как известно, в функции Корпуса внутренней стражи входило конвоирование заключенных, рекрутов, охрана крепостных сооружений. Как представляется, император не собирался доверять эти задачи своим польским подданным.
3. Особенности службы Действующей армии
В сравнении с полками, расположенными внутри России, огромную часть времени полки Действующей армии были вынуждены тратить на несение караульной службы, строительство фортификационных сооружений.
Для примера приведем сведения о службе Архангелогородского пехотного полка, входившего в состав 5 пехотной дивизии:
В 1835 году полк был с апреля по октябрь занят на строительстве крепости Брест-Литовск. В 1836 году — с апреля по сентябрь задействован на строительстве крепости Бобруйск. В 1837 году — в апреле — ноябре было строительство крепости Бобруйск и содержание караулов там же [Николаев, 1900, с. 333—334].
Это приводило к тому, что воинские части фактически не имели времени на боевую подготовку. Основная часть русской армии в середине XIX века размещалась не в казармах, а по квартирам обывателей в рамках постойной повинности. Это приводило к тому, что каждый пехотный полк оказывался зимой разбросан по огромной территории, ведь в каждую избу можно разместить только по нескольку солдат.
В итоге зимой части русской армии могли заниматься только индивидуальной боевой подготовкой.
У тех частей, которые размещались в крупных городах и, казалось бы, находились в более благоприятных условиях с точки зрения боевой подготовки, огромное время отнимало несение караульной службы. Самый большой гарнизон, естественно, размещался в Варшаве и Александровской цитадели. В 1851 году гарнизон здесь должен был составлять 4 пехотных полка, один 8-й эскадронный кавалерийский полк и 2 батареи. В Новогеоргиевской крепости должны были размещаться 2 полка, в крепостях Замостье и Ивангород — 2 и 1 батальона соответственно [ПСЗ-П, т. XXVI, № 25042].
Такая напряженная караульная служба сопровождалась и специальными мерами в отношении военного имущества. Правительство стремилось к тому, чтобы в руках польских подданных не оказывались никакие военные материалы, даже старые шинели. 17 марта 1847 года по инициативе Паскевича был издан специальный указ императора, согласно которому выслужившие все сроки армейские мундиры, шинели, фуражки и прочие амуничные вещи не продавались с торгов, а сжигались [ПСЗ-П, т. XXII, № 21010].
Интенсивная служба войск и постоянная переброска частей с места на место препятствовала созданию единого плана боевой подготовки для всех частей российской армии. В 1846 году генерал-майор артиллерии
П. И. Стахович предложил ввести единую программу боевой подготовки для всех частей русской полевой артиллерии.
Согласно плану Стаховича в осенне-зимний период, с 1 октября по 1 февраля, в частях должны были заниматься индивидуальной боевой подготовкой. Для этого к штабам бригад надо было по очереди отправлять команды солдат из батарей, стоящих в отдаленных деревнях. В условиях николаевской эпохи такая учеба при штабе заключалась в строевой подготовке солдат и одиночной верховой езде. В феврале-марте должна была проводиться отработка приемов при орудиях, то есть обучение не одного бойца, а целых расчетов.
С 20 июля по 1 сентября артиллерийские части должны были в полном составе проводить лагерные сборы и маневры. Программа выглядела достаточно логичной и привязанной к конкретным российским условиям. В частности, лагерные сборы логично было начинать в середине июля. Дело в том, что в июне строевые лошади русской армии (в отличие от гвардии) целый месяц не получали овса, а должны были кормиться травой на пастбищах. Это приводило к тому, что в это время они не могли работать в полную силу.
В ответ на эту программу начальник артиллерии Действующей армии генерал от артиллерии Я. Я. Гилленшмидт представил резко отрицательный отзыв. По его словам, в силу занятости на высочайших смотрах и сборах войск батареи действующей армии возвращались на свои зимние квартиры в разное время, некоторые из них прибывали только в ноябре. Другие же артиллерийские бригады могли вовсе летом не выходить на лагерные сборы, и в этом случае они могли начинать индивидуальное обучение солдата раньше, чем с 1 октября.
В завершение своего отзыва Гилленшмидт намекнул, что вмешательство петербуржского начальства в дела действующей армии нежелательно. В отзыве сказано, что все лагерные сборы в действующей армии назначаются только по приказанию Главнокомандующего фельдмаршала Паскеви-ча [АМАИВ и ВС, ф. 5, оп. 3, д. 20, лл. 20—25].
Император уделял большое внимание положению дел в Действующей армии. Поэтому входившие в нее части тратили немало времени и сил на подготовку к императорским смотрам. Уже упоминавшийся Ар-хангелогородский пехотный полк представлялся императору на смотрах в 1835, 1837, 1839 и 1840 годах [Николаев, 1900, с. 333—336].
Столь интенсивная служба приводила к высокому уровню заболеваемости и смертности среди нижних чинов, а также к появлению значительного количества дезертиров. В Псковском егерском полку в 1840 году
на каждую тысячу человек списочного состава приходилось 43 умерших, 14 бежавших и 88 больных [Гениев, 1883, с. 292].
Эти проблемы были хорошо известны императору, который по мере сил стремился бороться с ними.
4. Система контроля за войсками Действующей армии
Общеизвестным является тот факт, что императора Николая Павловича и фельдмаршала Ивана Федоровича Паскевича связывали дружеские отношения. Фельдмаршал Паскевич был буквально осыпан наградами и почестями. Николай Первый советовался с фельдмаршалом обо всех проводимых в государстве военных реформах. К примеру, в письме от 17 октября 1833 года император отметил: «Вчера кончил я рассмотрение проекта артиллерии. Почти сходно с твоими мыслями» [Письма ..., 1896, с. 181]. Тем самым, несмотря на то что Иван Федорович постоянно находился в Варшаве, он оставался частью военного руководства империи.
Хорошие отношения между императором и Паскевичем сохранялись несмотря на все возникающие трудности. Даже если император критиковал командование Действующей армии, он никогда не обвинял самого командующего. Во всех случаях речь идет только его подчиненных. В одном из своих писем за 1832 год, говоря о недостатках в состоянии русской армии в Польше, государь отметил: «Важнее всего неусыпное наблюдение за приведением войск в порядок, рапорт к. Горчакова крайне неудовлетворителен» [Письма ..., 1896, с. 28].
Дружеские отношения с Паскевичем не помешали императору наладить эффективную систему контроля над армией. Помимо рапортов от генералов Действующей армии, которые могли приукрасить действительность, существовала и независимая система контроля. Речь идет о военных комендантах городов.
В должностные обязанности комендантов входил надзор в том числе за всеми проходящими через их территорию воинскими командами, при этом они были обязаны проверять их состояние и доносить о всех выявленных непорядках. Неоднократно император издавал специальные указы, в которых подчеркивал эту обязанность комендантов и их сотрудников — плац-адъютантов. В случае, если плац-адъютанты не доносили о замеченных проблемах, они сами подвергались взысканиям. [ПСЗ-II, т. VII, N° 5565]. Поскольку на протяжении года роты и полки неоднократно переходили с места на место — для занятия караулов, выполнения работ, смотров и маневров, они неизбежно оказывались в зоне внимания комендантов.
Такая система наблюдения приносила свои плоды. Император регулярно получал информацию о том, какие недостатки в состоянии войск заметили плац-адъютанты. В письме к Паскевичу от 20 мая 1832 года император отмечал: «Из рапортов адъютантских вижу, что во многих полках еще многого не достает по части амуниции и, что еще хуже, много справедливых претензий на неполучение жалованья; что же делают дивизионные командиры? В артиллерии, именно в 7 бригаде, орудия с раковинами и не приступили даже к требованию о их перемене. Вели, кому следует, сие заменить, и все привести в должный вид и порядок» [Письма ..., 1896, с. 23].
Информация продолжала поступать к императору и в следующие годы. В своем письме от 13 февраля 1835 года император потребовал разобраться, почему в полку герцога Веллингтона (с 1852 года — Смоленский пехотный полк) обнаружилось сразу 700 больных нижних чинов. Информацию об этом император получил опять же из рапорта коменданта одного из польских городов. По мнению Николая I, такому количеству больных может быть только два объяснения: «подозревать следует или дурное обращение с людьми, или дурное прокормление» [Письма ..., 1896, с. 249].
Контроль за положением дел в армии облегчался благодаря тому, что сам император, всей душой любивший военное дело, прекрасно разбирался во всех нюансах строевой службы. В 1835 году в одном из своих писем к Паскевичу император намекнул, что он прекрасно понимает смысл хитростей фельдмаршала, стремившегося уменьшить количество солдат, которые должны были присутствовать на смотре в Калише. Тем самым Па-скевич пытался скрыть тот факт, что большое количество солдат в его армии были больны, однако это не укрылось от внимания императора [Письма ..., 1896, с. 249]
В тех случаях, когда информация о правонарушениях в армии достигала императора, проводились подчеркнуто жесткие показательные расследования.
При этом взыскания могли назначаться и командирам тех частей, которые всего несколько лет назад признавались отличными. В 1839 году Ар-хангелогородский пехотный полк блестяще прошел императорский смотр на Бородинском поле, в последующие годы все смотры тоже проходили прекрасно, и в 1841 году командир полка полковник князь Кудашев был произведен в генерал-майоры и назначен командиром бригады. Следующий командир этой части, полковник Потулов, был приказом императора от 19 октября 1845 года смещен с занимаемой должности за упущения по службе, хотя до этого он получил за успешное командование «высочайшую благодарность» [Николаев, 1900, с. 338].
Такие же серьезные наказания были и в других полках. В Псковском пехотном полку 2 штаб-офицера были преданы военному суду в 1840 и 1850 годах соответственно за жестокое обращение с солдатами [Гениев, 1883, с. 294].
Необходимо отметить, что во многих случаях следствие проводилось весьма тщательно и отделаться формальными отписками обвиняемым не удавалось. В качестве примера можно привести дело штабс-капитана Мировича, ротного командира Алексопольского егерского полка, входившего в состав 8 пехотной дивизии. В мае 1848 года два солдата из его роты обвинили Мировича в жестоких телесных наказаниях и денежных поборах.
Первый следователь по этому делу, командир другого полка той же 8 дивизии, полковник Буссау, занял двойственную позицию по этому делу. Он не признал после расследования жалобу обоснованной, однако в заключении по делу не было сказано, что Мирович невиновен. Такое нарушение закона заставило начальника 8 пехотной дивизии генерал-лейтенанта Панютина назначить нового следователя, который установил, что все обвинения, выдвинутые против Мировича, справедливы [РГВИА, ф. 801, оп. 91, д. 53, лл. 9—10]. В результате штабс-капитан Мирович был отстранен от командования и посажен под арест в крепость на 2 месяца. Под домашний арест были отправлены его непосредственные начальники — командиры полка и батальона, которые пытались скрыть дело.
Такая интенсивная работа по контролю за армией продолжалась все 1840-е годы. Однако, судя по изученной нами переписке Паскевича и императора, начиная с 1848 года проблемы внешней политики заслонили для Николая I вопросы армейской службы.
Мы можем дополнить выводы авторов монографии «Западные окраины Российской империи». Говоря о режиме Паскевича, они отметили обособленность Царства в управленческом отношении и большую независимость Паскевича при принятии решений [Западные окраины ... , 2006, с. 103]. По материалам нашего исследования видно, что вплоть до 1848 года положение дел в Действующей армии находилось под пристальным вниманием императора и степень свободы Паскевича была ограниченной.
Источники и принятые сокращения
1. АМАИВ и ВС — Архив музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Ф. 5. Оп. 3. Д. 20. О летних занятиях артиллерии в 1846 г.
2. ПСЗ-П — Полное собрание законов Российской империи : собрание второе (1825—1881) : в 55 томах. — Санкт-Петербург, 1830—1916.
Т. VII. — № 5565 : О наблюдении Воинским Начальникам, дабы нижние чины, назначаемые из госпиталей по неспособности к увольнению от службы, были отправляемы прямо на родину. — С. 560—561.
Т. VII. — № 5658 : О сформировании окружного арсенала для Западного округа Артиллерийских гарнизонов. — С. 689.
Т. XI. — № 9752 : О назначении жителей Царства Польского, не из дворян, добровольно определяющихся на службу, в полки действующей армии. — С. 242.
Т. XII. Ч. 2 — № 10211 : Высочайше утвержденная табель окладам жалованья военным штаб и обер-офицерам. — С 36.
Т. XIV. — № 12314 : О назначении в Новогеоргиевский, Замосцский и Брест-Литовский гарнизонные батальоны штаб и обер-офицеров и нижних чинов из одних только русских уроженцев. — С. 420.
Т. XV. — № 13259 : О наблюдении, чтобы офицеры, уволенные из корпусов действующей армии, в Царстве Польском находящихся, при определении их вновь на службу, поступали в прежние полки. — С. 143—144.
Т. XVII. — № 15407 : О изменении окладов содержания войск в Царстве Польском. — С. 199.
Т. XXII. — № 21010 : О непродаже в Царстве Польском аммуничных вещей, негодных к употреблению, с публичного. — С. 219—220.
Т. XXVI. — № 25042: О распространении на войска, квартирующие в Царстве Польском, постановлений, существующих о порционных деньгах в империи. — С. 204—205.
3. Письма к фельдмаршалу императора Николая Первого // Генерал-фельдмаршал князь Паскевич : его жизнь и деятельность : приложения. Т. 5. / А. П. Щербатов. — Санкт-Петербург, 1896.
4. РГВИА — Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 801. Оп. 91. Д. 53. О штабс-капитане Алексопольского полка Мировиче.
Литература
1. Блиох И. С. Финансы России XIX столетия. Т. I / И. Блиох. — Санкт-Петербург, 1882 — 344 с.
2. Гениев Н. История Псковского пехотного Генерала-Фельдмаршала Князя Кутузова-Смоленского полка / Н. Гениев. — Москва, 1883. — 442 с.
3. Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856 гг. В 2 т. Т. 1 / А. М. Зай-ончковский. — Санкт-Петербург : Полигон, 2002. — 928 с.
4. Западные окраины Российской империи / Л. А. Бережная [и др.]. — Москва : Новое литературное обозрение, 2006. — 608 с.
5. Кривопалов А. А. Царство Польское в стратегических взглядах фельдмаршала И. Ф. Паскевича в середине 1840-х годов / А. А. Кривопалов // Российская история. — 2012. — № 4. — С. 88—100.
6. Николаев Н. Г. История 17-го пехотного Архангелогородского Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича полка / Н. Г. Николаев. — Санкт-Петербург, 1900. — 588 с.
7. Пузыревский А. К. Польско-русская война 1831 г. Т. 1 / А. К. Пузыревский. — Санкт-Петербург, 1890. — 440 с.
8. Тымовский М. История Польши / М. Тымовский, Я. Кеневич, Е. Хольцер. — Москва : Весь Мир, 2004. — 544 с.
9. Щербатов А. П. Генерал-фельдмаршал князь Паскевич : его жизнь и деятельность : т. VI / А. П. Щербатов. — Санкт-Петербург, 1896. — 422 с.
10. Kagan F. The Military Reforms of Nicholas I : The Origins of the Modern Russian Army / F. Kagan. — New York : St. Martin's Press, 1999. — 337 p.
11. Kipp J. Strategic Railroads and the dilemmas of modernization / J. Kipp // Re-forminf the Tsars army. Military innovation in Imperial Russia. — Cambridge : Cambridge university press, 2004. — P. 82—103.
12. Thaden E. Russias Western Borderlands, 1710—1870 / E. Thaden. — New York : Princeton university press, 1984. — 278 p.
13. Wandycz P. The lands of Partitioned Poland, 1795—1918 / P. Wandycz. — Washington : University of Washington Press, 1993. — 431 p.
Russian Army in Kingdom of Poland in 1831—1853
© Andriaynen Stanislav Valterovich (2017), PhD in History, associate professor, Saint Petersburg State University of Economics (Saint Petersburg, Russia), andriainen2012@ yandex.ru.
The article analyzes the activities of the Russian army in the Kingdom of Poland in 1831—1853. The features of the location of the army units in Poland, their daily service and financing are discussed. Special attention is paid to the relationship between the commander of the army field marshal I. F. Paskevich and the Emperor Nicholas I. The question of how the friendly relations between the commander and the Emperor affect the status of the Russian army in Poland is examined. Scientific novelty of research consists in the fact that comprehensive description of the activities of the Russian Imperial army in the Polish Kingdom is presented for the first time in Russian historiography. The author concludes that despite the special status of field marshal Paskevich among the military leadership of the Empire, the situation in the army until the end of the 1840-ies was under the control of the Emperor, who received information on the problems of the army. The study is based on two main sources: (1) published correspondence between Nicholas I and Paskevich, (2) archival materials on the service of the Russian army in Poland, which are stored in Russian state military historical archive and the research archive of the Museum of artillery, engineer and signal corps.
Key words: Russian Imperial army; Kingdom of Poland; Emperor Nicholas I, field marshal Paskevich; domestic policy, military judicial system.
Material resources
AMAIV i VS — Arkhiv muzeya artillerii, inzhenernykh voysk i voysk svyazi. F. 5. Op. 3.
D. 20. O letnikh zanyatiyakh artillerii v 1846 g. (In Russ.).
Pisma k feldmarshalu imperatora Nikolaya Pervogo. 1896. In: Shcherbatov, A. P. Gener-al-feldmarshal knyaz' Paskevich:yego zhizn'i deyatelnost':prilozheniya, 5. Sankt-Peterburg. (In Russ.). PSZ-II — Polnoye sobraniye zakonov Rossiyskoy imperii: sobraniye vtorotye (1825—
1881): I—LV. 1830—1916. Sankt-Peterburg. VII. № 5565: O nablyudenii Voinskim Nachalnikam, daby nizhniye chiny, naznach-aemyye iz gospitaley po nesposobnosti k uvolneniyu ot sluzhby, byli ot-pravlyayemy pryamo na rodinu. 560—561. VII. № 5658: O sformirovanii okruzhnogo arsenala dlya Zapadnogo okruga Artilleri-yskikh garnizonov. 689.
XI. № 9752: O naznachenii zhiteley Tsarstva Polskogo, ne iz dvoryan, dobrovolno opre-
delyayushchikhsya na sluzhbu, v polki deystvuyushchey armii. 242.
XII. 2 № 10211: Vysochayshe utverzhdennaya tabel okladam zhalovanya voyennym
shtab i ober-ofitseram. 36.
XIV. № 12314: O naznachenii v Novogeorgievskiy, Zamostsskiy i Brest-Litovskiy gar-
nizonnye batalony shtab i ober-ofitserov i nizhnikh chinov iz odnikh tolko russkikh urozhentsev. 420.
XV. № 13259: O nablyudenii, chtoby ofitsery, uvolennye iz korpusov deystvuyushchey
armii, v Tsarstve Polskom nakhodyashchikhsya, pri opredelenii ikh vnov' na sluzhbu, postupali v prezhniye polki. 143—144. XVII. № 15407: O izmenenii okladov soderzhaniya voysk v Tsarstve Polskom. 199. XXII. № 21010: O neprodazhe v Tsarstve Polskom ammunichnykh veshchey, negodnykh
k upotrebleniyu, s publichnogo. 219—220. XXVI. № 13259: O rasprostranenii na voyska, kvartiruyushchiye v Tsarstve Polskom, postanovleniy, sushchestvuyushchikh o portsionnykh den'gakh v imperii. 204—205. (In Russ.).
RGVIA — Rossiyskiy gosudarstvennyy voyenno-istoricheskiy arkhiv. F. 801. Op. 91. D. 53. O shtabs-kapitane Aleksopolskogo polka Miroviche. (In Russ.).
References
Berezhnaya, L. A. [et. al]. 2006. Zapadnyye okrainy Rossiyskoy imperii. Moskva: No-
voye literaturnoye obozreniye. (In Russ.). Bliokh, I. S. 1882. Finansy RossiiXIXstoletiya, I. Sankt-Peterburg. (In Russ.). Geniyev, N. 1883. Istoriya Pskovskogo pekhotnogo Generala-Feldmarshala Knyazya
Kutuzova-Smolenskogopolka. Moskva. (In Russ.). Kagan, F. 1999. The Military Reforms of Nicholas I: The Origins of the Modern Russian
Army. New York: St. Martin's Press. Kipp, J. 2004. Strategic Railroads and the dilemmas of modernization. In: Reforminf the Tsars army. Military innovation in Imperial Russia. Cambridge: Cambridge university press. Krivopalov, A. A. 2012. Tsarstvo Polskoye v strategicheskikh vzglyadakh feldmarshala I. F. Paskevicha v seredine 1840-kh godov. Rossiyskaya istoriya, 4: 88— 100. (In Russ.).
Nikolaev, N. G. 1900. Istoriya 17-go pekhotnogo Arkhangelogorodskogo Yego Impera-torskogo Vysochestva Velikogo Knyazya Vladimira Aleksandrovicha polka. Sankt-Peterburg. (In Russ.).
Puzyrevskiy, A. K. 1890. Polsko-russkaya voyna 1831 g, 1. Sankt-Peterburg. (In Russ.).
Shcherbatov, A. P. 1896. General-feldmarshal knyaz' Paskevich: yego zhizn' i dey-atelnost', VI. Sankt-Peterburg. (In Russ.).
Thaden, E. 1984. Russias Western Borderlands, 1710—1870. New York: Princeton university press.
Tymovskiy, M., Kenevich, Ya., Kholtser, E. 2004. Istoriya Polshi. Moskva: Ves' Mir. (In Russ.).
Wandycz, P. 1993. The lands of Partitioned Poland, 1795—1918. Washington: University of Washington Press.
Zayonchkovskiy, A. M. 2002. Vostochnaya Voyna 1853—1856 gg, 2/1. Sankt-Peter-burg: Poligon. (In Russ.).
