CC BY
85
РАЗМЫШЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ, КОММЕНТАРИИ
Л.А.Остерман
ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ Л.Н.ТОЛСТОГО:
ИСТОРИЯ ПУБЛИКАЦИИ
Остерман Лев Абрамович -
кандидат биологических наук.
Потребовалось ни много ни мало 40 лет, чтобы выпустить в свет Полное собрание сочинений Л.Н. Толстого. Цифра эта говорит о многом...
А началось все в далеком 1918 г. К этому времени весь огромный архив писателя, вывезенный В.Г. Чертковым из Англии, уже пять лет хранился в рукописном отделе библиотеки Петербургской академии наук.
В этом году Чертков обращается с предложением об издании полного научного собрания сочинений Толстого к наркому просвещения Луначарскому. Луначарский готов поддержать предложение Черткова, тем более, что через десять лет весь мир будет отмечать столетие со дня рождения великого русского писателя. Он докладывает Ленину и, заручившись его одобрением, начинает действовать.
В том же году Коллегия Наркомпроса утверждает проект договора с Чертковым. Согласуется даже ориентировочная сумма затрат на издание - в 10 млн. руб. Предполагается издать примерно 90 томов: 45 томов - художественные произведения и варианты к ним, а также изданные ранее статьи, 13 томов - дневники, записные книжки и ранее не публиковавшиеся статьи, 31 том - письма Толстого и к Толстому (их сохранилось более 8,5 тыс.). Вариантам крупных художественных произведений отводились отдельные тома. К примеру, неопубликованные, но вполне завершенные варианты больших фрагментов «Войны и мира» заняли четыре тома - столько же, сколько и окончательный текст.
В каждом из 90 томов не менее трех четвертей текста занимают научные комментарии: история написания, черновики и варианты, сведения о прототипах героев художественных произведений, об адресатах писем и прочее.
Текстологическая работа над уже опубликованными (даже при жизни автора) произведениями имела цель: устранение путем тщательной сверки с черновиками и корректурами цензурных изъятий, ошибок, допущенных при переписке рукописей, типографских опечаток. К примеру, поправок к последнему прижизненному изданию «Анны Карениной» набралось более 900! Дневники и
письма готовились к печати впервые. Их публикация разворачивала всю панораму жизни великого писателя, эволюцию его духовного мира, философские искания и творческие озарения, его взгляды на современное общество, да и всю историю общественного развития.
Многие высказывания Толстого и по сей день, спустя столетие, звучат поразительно актуально. Вот только один пример - размышления писателя о пользе культуры из дневниковой записи 1907 г.’.
Культурой при этом называлось все то, что сейчас трактуется как достижения научно-технического прогресса. Это - «железные дороги, телеграф, телефон, пароходы, пушки, все военные приспособления, взрывчатые вещества...».
«Средства воздействия культуры могут быть благодетельны только тогда, когда большинство... религиозно-нравственное.., - утверждает писатель и продолжает, - желательно отношение нравственности и культуры такое, чтобы культура шла одновременно и немного позади нравственного движения. Когда же она перегоняет, как это теперь, то это - великое бедствие...».
Читатель легко может сопоставить это высказывание Толстого с недавней историей использования атомной энергии, с дискуссиями по проблемам этики биомедицины и Т.Д.
Но вернемся к истории издания, начавшейся столь многообещающе. Сразу же после утверждения Наркомпросом проекта договора Чертков собирает сильную команду литературоведов и приступает к работе. Их труд в ожидании государственного финансирования оплачивает он сам и Александра Львовна Толстая из своих личных средств. Но вот 5 июля 1919 г. редколлегия только что созданного Государственного издательства утверждает смету расходов на издание. Согласно проекту договора подготовку к печати всех 90 томов возьмет на себя Редакционный комитет под руководством В.Г. Черткова, а само издание будет осуществлять Госиздат. Он по трудовым соглашениям будет оплачивать работу составителей томов. Решено, что все тома будут готовиться одновременно. Время подготовки каждого тома будет измеряться не месяцами, а годами. Возможное недоумение по этому поводу можно рассеять, назвав лишь одну цифру: варианты, черновики, корректуры и комментарии к четырем крупным произведениям писателя (в их числе «Война и мир», «Анна Каренина») займут более 600 тыс. страниц машинописного текста.
При этом следует иметь в виду, что Толстой ничуть не заботился о доступности своего архива. Последний представлял собой огромную, хаотически смешанную кипу листков, исписанных с обеих сторон весьма неразборчивым почерком. Их нужно было прочитать, рассортировать по произведениям и
1. ПСС. Т. 56. - С. 72.
последовательным авторским редакциям. Затем перепечатать, вновь тщательно сверить с автографами и лишь потом начать научную обработку: восстановление вариантов, сопоставление их между собой и с окончательным текстом, подготовку комментариев. То же с подготовкой статей и писем. Итак, смета утверждена, утвержден также Наркомпросом и текст договора между Чертковым и Госиздатом, остается только подписать его...
И тут радужные горизонты издания неожиданно закрывает черная туча. 29 июля 1919 г. Совнарком РСФСР издает декрет о национализации всех рукописей русских писателей, находящихся в государственных библиотеках и музеях. Готовится следующий декрет о монополии государства на их издание. Между тем Лев Толстой еще в 1891 г. не только отказался от гонораров за свои печатные труды, но и категорически запретил какую бы то ни было монополию на их издание. Ситуация складывалась нешуточная. Из «проклятого прошлого» вставала тень всемирно известного писателя и запрещала Советскому государству распоряжаться тем, что оно по праву победителя считало своей собственностью. Чертков не мог с этим согласиться. Он подает в Совнарком докладную записку с просьбой сделать официальное разъяснение о том, что государство не будет претендовать на монопольное право издания произведений Толстого. Не получив ответа, в конце 1919 г. пишет по этому поводу личное письмо Ленину. Ответа нет.
Тогда Чертков через Бонч-Бруевича стал добиваться встречи с Лениным. Несмотря на сложность политической ситуации в России, 8 сентября 1920 г. Ленин принял Черткова. Правда, основной темой их беседы стал вопрос об отказе служить в Красной Армии по религиозным соображениям, поскольку Чертков был еще и председателем Объединенного союза религиозных общин. Но, по-видимому, шла речь и об издании Толстого. В ежедневной хронике деятельности Ленина в послереволюционные годы, составленной значительно позже научными сотрудниками Института Маркса-Энгельса-Ленина, есть такая запись: «8.1Х-1920 г. Ленин принимает (10 час. 45 мин.) В.Г. Черткова, беседует с ним об издании полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, в которое предлагает включить все написанное Толстым и снабдить произведения, дневники, письма исчерпывающими комментариями и чтобы было полностью соблюдено принципиальное отношение Толстого к своим писаниям: отказ от его авторских прав и свободная перепечатка текста»2.
Однако декрет СНК не отменен, никаких официальных дополнений к нему нет. Госиздат на условиях Черткова подписывать договор отказывается.
После смерти Ленина вопрос об издании повис в воздухе. Чертков уже соглашается на монополию государства с условием, что на каждом томе будет
2. Биохроника Ленина. Т. 9. - С. 254. 156
надпись: «Перепечатка разрешается безвозмездно». Это уже не помогает: Госиздат подписывать договор отказывается. Осенью 1924 г. Чертков добивается встречи со Сталиным. Тот, вслед за Лениным, относится к планам Черткова благосклонно. Летом 1925 г. Совнарком принимает решение отпустить для издания 1 млн. руб. (новых). Но... Договор с Госиздатом не подписан, и деньги не поступают. Еще через год Чертков пишет Сталину и Рыкову о том, что его и Александры Львовны средства исчерпаны, и просит направить ему для оплаты работы составителей томов (большинство из них других источников дохода не имеют) хотя бы 100 тыс. руб.
Ответа нет, но зато ЦК неожиданно желает разобраться, что это за издание готовится к печати. Назначается некая «тройка» под руководством Молотова. Она, разумеется, передает дело «компетентной комиссии» под председательством президента Академии художественных наук П.С. Когана. Комиссия знакомится с подготовленными к изданию томами, беседует с Чертковым и докладывает в ЦК свое положительное заключение. В конце 1926 г. Совнарком «на основании решения высших партийных органов» еще раз утверждает план подготовки издания и... для идеологического контроля за оным назначает Государственную редакционную комиссию (ГРК) в составе Луначарского, М.Н. Покровского и Бонч-Бруевича. Комиссия тоже одобряет проект договора с Госиздатом, предложенный Чертковым. Но... договор все еще не подписан ввиду смены директора Госиздата (а они сменяются чуть ли не ежегодно). Наконец Госбанк переводит на счет Госиздата целевым назначением для Черткова... нет, не 100, а только 15 тыс. руб. Но .договор Госиздат все равно не подписывает. Наступает 1928 год - 100-летие со дня рождения Толстого. В марте Чертков еще раз пишет Сталину о том, что дело издания тормозится, так как Госиздат все же не утверждает соглашения, одобренного Государственной Комиссией.
Наконец высочайшая команда дана! 2 апреля 1928 г. Чертков подписывает с Госиздатом договор об издании Полного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого. Между прочим 3-й пункт договора звучит так: «По настоящему соглашению в предпринимаемом издании основной текст Л.Н. Толстого должен быть издан полностью и не подлежит никаким дополнениям, сокращениям или изменениям. Редакция издания должна быть объективна и свободна от всякой тенденциозности и интерпретации тех или иных мест писаний Л.Н. Толстого».
Одновременно с договором утвержден и состав Редакционного комитета из семи человек. В него входят известные «толстоведы»: Грузинский, Гусев, Гудзий, Цявловский, Пиксанов и никому неизвестный рядовой сотрудник Госиздата Н.С. Родионов. В состав Комитета его включил Чертков.
Николаю Сергеевичу Родионову 39 лет. По матери он в родстве со старинным дворянским родом князей Шаховских. Прадед его командовал гвардейскими егерями в Бородинском сражении. Николай Сергеевич из тех дворянских
интеллигентов, которые сразу приняли революцию и Советскую власть. С Чертковым он познакомился еще в 1918 г. Несмотря на разницу в возрасте, между ними установились сердечные дружеские отношения. В 1928 г. Чертков просит Николая Сергеевича войти в состав его команды. Тому известно, что, кроме
15 тыс. руб., давно истраченных, Чертков еще не получил ничего. Все составители томов пока работают без оплаты. А у него жена и двое маленьких сыновей. И все же он принимает приглашение Черткова «быть главным работником по своду».
Быть «главным работником по своду» означает координировать работу всех составителей томов и редакторов, т.е. фактически руководить изданием. Одновременно придется направлять работу небольшой канцелярии Черткова. В отличие от научного Редакционного комитета, она именовалась «Главной редакцией» и состояла из минимального штата машинисток, секретариата, экспедиции и бухгалтера, которые размещались в нескольких комнатах небольшого дома № 7 в Лефортовском переулке, где жил и сам Чертков. В 1930 г. ему уже 76 лет, он серьезно болен, а новорожденное дитя никак не может стать на ноги: к 100-летнему юбилею Толстого не вышло ни одного тома! В 1930 г. поступают запланированные как ежегодные 100 тыс. руб., но в течение последующих четырех лет - ни копейки.
27 июля 1934 г. Чертков, тяжело больной, в предчувствии близкой кончины, пишет последнее письмо Сталину. Он пишет о своем «безвыходном положении» должника, не имеющего возможности оплатить труд штатных сотрудников, о всяческих неприятностях, которым он подвергается, о том, что вместо обещанных 175 тыс. в 1930 г. дали только 100 тыс. Ему тяжело писать, сосредоточиться, он уже не вполне контролирует свои мысли.
Сыграло ли это письмо роль, или просто советская бюрократическая машина совершила со скрипом поворот, но 8 августа 1934 г. состоялось новое постановление Совнаркома. В распоряжении Черткова были направлены необходимые средства. Даже тираж издания был увеличен с 5 до 10 тыс. Но было уже поздно. Могучий организм Черткова сопротивлялся еще два года. 9 сентября 1936 г. Чертков умер. Функция главного редактора издания перешла фактически к Н.С. Родионову.
К началу 1937 г. напечатано только 17 томов из 90, хотя полностью подготовлены к печати и переданы Гослитиздату 80 томов. В этом же году бывшего генерального секретаря Профинтерна А. Лозовского с большим понижением назначают директором издательства. У него «камень на шее»: в 1917 г. за оппозиционные настроения он был исключен из партии. В 1919 г. приняли обратно, но, конечно же, не забыли. Сталин таких вещей не забывает. Это означает, что Лозовский «висит на волоске». На новой работе должен проявить особое рвение, а главное - не совершить ни малейшей политической ошибки. Прожженно-
го политика настораживает медлительность публикации научного собрания сочинений Толстого. Чего опасались его предшественники? Не в содержании ли дело? Не дай бог - серьезный «прокол». Лозовский вовсе останавливает печатание и начинает энергичную ревизию как вышедших, так и подготовленных к печати томов. Ленин и Луначарский (он тоже умер), когда поддерживали решение «печатать все», не читали неопубликованных статей Толстого, его дневников и писем. А там Лозовский находит немало весьма неприятных для руководства суждений. Ну, например, следующее:
«...То же, что большинство революционеров выставляет новой основой жизни социалистическое устройство, которое может быть достигнуто только самым жестоким насилием, и если бы когда-нибудь и было бы достигнуто, лишило бы людей последних остатков свободы, показывает только то, что у этих людей нет никаких новых основ жизни». (Статья «Конец века», 1905 г.3).
Лозовский понимает, что такое обязательно попадет в ЦК, а то и на стол к Сталину. Он спросит: «Кто издал?» О последующем «перемещении» директора Гослитиздата гадать не приходится... Но отказываться печатать или вводить цензуру, даже докладывать об этом «наверх» никак нельзя - ведь Ленин распорядился печатать все! Выход один - саботаж. Не отказываться печатать, но и не печатать! Придираться к комментариям, ссылаться на финансовые трудности -тянуть время. С наркомом Литвиновым у него был обнадеживающий разговор о переходе в Наркоминдел. За два года руководства издательством Лозовский печатает только два «безобидных» тома.
Маститые коллеги Николая Сергеевича Родионова по Редакционному комитету, понимая ситуацию, отходят в сторону. Он один в течение 20 лет будет бороться с руководителями Правительства и Партии вплоть до Политбюро. У него в руках только один, но крупный козырь - указание Ленина. Пишет письма Молотову, потом Жданову. Ответа нет. Звонит референтам. У них один ответ: материал получен, ждите. Телефонные атаки регулярно повторяются с тем же результатом. Письма возвращаются к Лозовскому. На одном из них тот пишет: «Впредь до решения дела в руководящих органах все переводы денег редакции Толстого прекратить». Николай Сергеевич снова звонит референту Жданова. Неожиданно тот его «отфутболивает» к Поспелову. Он - историк по профессии, недавно избран в члены ЦК. Неприятное дело с толстовским изданием из аппарата Жданова решили скинуть ему. Начинается новая канитель с секретарями Поспелова. В течение 20 дней обещание приема у Поспелова ежедневно переносится «на завтра». У товарища Поспелова непрерывные заседания. Но...
3. ПСС Толстого. Т. 36. - С. 260.
Вода камень точит! 20 апреля 1939 г. прием состоялся! И длился целых полчаса! Придя домой, Николай Сергеевич тут же его записывает в дневник. В короткой статье невозможно воспроизвести этот разговор. Приведу только два «руководящих указания»:
Поспелов: «Работа большая!.. Но у вас есть крупные ошибки, которые нужно исправить: первая - большие комментарии. Полное собрание сочинений Толстого заменяется полным собранием сочинений его комментаторов. Вторая -приемы комментирования. Вы не соблюдаете договора: в нем сказано об объективности. Но кто же объективнее подходил к Толстому, чем Ленин? Почему Вы не привлекаете этот самый объективный источник?».
(Н.С. объясняет, что ссылки на Ленина есть в томах с теоретическими статьями. Поспелов говорит, что такие ссылки должны быть в комментариях к каждому тому). Но вот фрагмент второго, самого важного для Н.С. указания:
Поспелов: «Все вышедшее из-под пера Льва Николаевича Толстого, будь-то художественные произведения, философское, религиозное письмо или записная книжка, все Советской властью будет опубликовано так, как было установлено раньше... лишь с теми изменениями в области комментариев, про которые я говорил».
«Как было установлено раньше» означает в соответствии с договором Черткова с Госиздатом, где прямо сказано, что «текст писаний Л.Н. Толстого не подлежит никаким дополнениям, сокращениям или изменениям». «Ленинский козырь» Николая Сергеевича убил карты партийного чиновника. А через полтора месяца Лозовского назначают заместителем наркома иностранных дел. Впрочем, вводят в состав Госредкомиссии вместо Бонч-Бруевича. Это неприятно, но не очень. Вряд ли у Лозовского будет время интересоваться делами издательства. Да и деньги уже не в его руках. Новый директор П.И. Чагин поддерживает подготовку Полного собрания сочинений Толстого и тут же возобновляет финансирование редакции. Правда, в ближайшие пару лет тома выходить не будут. Надо провести огромную работу по пересмотру и сокращению комментариев. Вся она ложится на плечи Николая Сергеевича. Эти пару лет он трудится, не покладая рук, а затем... Затем начинается война.
Старший сын Сережа (мой одноклассник и друг) уже в армии и вскоре отправится на фронт. Младший - Федя - 1 июля уезжает на «трудфронт» -рыть противотанковые рвы. Николай Сергеевич, которому уже 52 года, записывается в народное ополчение и 6 июля с дивизией ополченцев Куйбышевского района тоже покидает Москву. Сначала их тоже отправляют на трудфронт. Работа очень тяжелая, даже для молодых. 4 августа у него открывается кровоточащая язва желудка. Отправляют в госпиталь, и 8 октября 1941 г. «комиссуют» вчистую, т.е. отправляют домой. Язва, которая будет мучить его до конца дней, спасает жизнь. Примерно в то же время дивизия ополченцев, не имевших
РАЗМЫШЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ, КОММЕНТАРИИ
никакой военной подготовки, под Боровском вступает в бой. Из 8 тыс. ее «личного состава» в живых остаются 600 человек.
16 октября 1941 г. в Москве паника. Утром Николай Сергеевич идет в Гослитиздат. Там - ни души и полный хаос. Находит всю группу сотрудников на площади у Курского вокзала. Ждут погрузки в эшелон. Николай Сергеевич остается один за всех... немцы бомбят Москву. В основном - «зажигалками», но иногда и «фугасами». Николай Сергеевич переносит домой рукописи всех подготовленных к печати томов. Квартира на верхнем этаже. Во время бомбежки они с женой не спускаются в бомбоубежище. В случае пожара будут спасать рукописи. И спасли, хотя пожара в доме не случилось, а вот в здании Гослитиздата попала фугасная бомба. Работа с рукописями Толстого, разумеется, прекратилась. Весь его архив заблаговременно был отправлен в Томск. Да и редакционный коллектив распался. Один Николай Сергеевич упорно работает над комментариями, благо подготовленные тома под рукой...
Сережа - старший сын Родионова - погиб. В мае 1943 г. в армию уходит Федя. Он погибнет в апреле 1945 г. на Украине от рук бендеровцев. Едва оправившись от этого, второго, удара, Николай Сергеевич возвращается на свое «поле боя» - за Толстого. Ему кажется, что ушедшие любимые дети требуют этого.
В 1946 г. с помощью Шолохова вопрос о полном издании Толстого вновь решается у Жданова. 7 сентября 1946 г. выходит специальное постановление Политбюро. Но времена изменились. Ослепительная слава «вождя народов, победителя Гитлера» заслоняет отодвинутые в далекое прошлое рекомендации Ленина. В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) «О состоянии дела с академическим изданием сочинения Л.Н. Толстого» появляются такие строчки4:
«...В собрание сочинений Толстого включены все его реакционные религиозно-философские произведения... Многие тома собрания сочинений Толстого оказались заполненными проповедью толстовства, религиозных вероучений и идеализма. Тем самым, издание сочинений Толстого в нынешнем его составе не соответствует задачам воспитания советской молодежи и наносит ущерб идеологической работе партии...».
После решения Политбюро, как борзые после сигнала егеря, на Николая Сергеевича набросились «шавки» всех калибров. Редакционный комитет ликвидировали, нового директора Гослитиздата Котова вызывали в ЦК едва ли не каждый месяц и требовали все новых изъятий текстов Толстого. К счастью, сам Котов был на стороне Родионова. Но что он мог поделать?
Николай Сергеевич понимает, что для спасения всего издания надо уступать. Сначала он жертвует «мелочью» - записными книжками по сельскому
4. РУХИДНИ Ф. 17. Оп. З.Д. 1062. Л. 2-3.
хозяйству. Потом дело доходит до всемирно известной «Исповеди» и статей на религиозную тему. Партийная шушера в Гослитиздате торопится выразить свою лояльность. Вот уже объявлен «выговор с предупреждением за безответственное отношение к делу». Это у Николая Сергеевича-то безответственное?! Наиболее уважаемые коллеги-литературоведы выражают ему свое сочувствие. Другие упрекают (оставаясь в стороне) за сдачу позиций.
Запись в дневнике от 7 февраля 1951 г.
«Есть такие товарищи-друзья, которые склонны меня обвинить в том, что я участвую и помогаю в цензурировании Толстого. Не принимаю этого обвинения. Я хочу искренне напечатания Толстого. В настоящих условиях полностью напечатать нельзя. Зная материал, я указываю, что надо выпустить, чтобы не рисковать всем делом... Я готов на любые компромиссы для себя лично, лишь бы был напечатан максимум Толстого. Соблюдать при всех обстоятельствах какую-то “невинность”, отходить горделиво в сторону и говорить: “Делайте, как хотите, я вам не помощник” глупо и неверно... Уход от дела в данной обстановке был бы с моей стороны прямым предательством...»
И все же Николай Сергеевич еще пытается бороться, «отыграть обратно» согласие на цензурирование Толстого. Посылает письмо Фадееву. Тот в это время - крупная политическая фигура, член ЦК ВКП(б) и генеральный секретарь Союза писателей СССР, а также председатель Госредкомиссии толстовского издания.
Ответ от Фадеева приходит через день. Он пишет, что задержка в печатании томов произошла «потому, что многие члены комиссии, и я в том числе, при всем их и моем глубоком уважении к литературному наследству Льва Николаевича Толстого и его памяти, усомнились в возможности публикования некоторых его произведений, носящих с точки зрения наших коммунистических взглядов открыто реакционный характер, являющихся прямой пропагандой религии (хотя бы и в особом толстовском понимании)...» И далее - в том же духе.
Больше просить о помощи некого. Позиционная война продолжается. Уже вовсе не хотят печатать дневники Толстого. Николай Сергеевич настаивает, напоминает об указании Ленина. Тома не выходят. А время идет... и... 5 марта 1953 г. умирает Сталин. Не сразу, но все меняется.
Запись в дневнике Николая Сергеевича 10 февраля 1954 г.
«Сегодня было заседание Госредкомиссии.
Решено: Все печатать. Конкретно сейчас: “Исповедь”, “В чем моя вера”, “Царство Божье”... О других не говорилось (но будем печатать!).
“Азбуку” решено печатать, “Русскую книгу для чтения” и прочее.
Письма к Александре Львовне Толстой печатать полностью...
Всегда верил, что Правда восторжествует, и еще при жизни своей увижу всего Льва Николаевича напечатанным, и можно будет сказать:
п.п,..т,™лт,„п жг,ж11_ , ж СОЧИНЕНИЙ Л.Н.ТОЛСТОГО:
РАЗМЫШЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ, КОММЕНТАРИИ история публикации
“Исполнен долг, завещанный от Бога"»...
Действительно, уже в 1954 г. будет напечатано 11 томов без каких-либо сокращений и купюр, за следующие три года - все остальные, кроме последнего 90-го тома, который выйдет в 1958 г., - и все это еще при жизни Николая Сергеевича.
Десять лет, проведенные с Родионовым, были самыми счастливыми годами моей жизни. Когда он умер, я решил написать книгу воспоминаний о доме, о нем и его жене Наталье Ульриховне Авранек, которую я называл «матушкой». Я знал, что Николай Сергеевич всю жизнь вел дневник. Естественно, что начал с поисков этого дневника. Но... он исчез! Его не было ни в ЦГАЛИ, ни в Толстовском музее, ни в каталоге рукописей Ленинской библиотеки. Случайно я узнал, что существует еще особый каталог. И вот перед моими глазами появляются одна за другой 26 толстых тетрадей, исписанных очень трудным почерком. Я их штудирую, делаю выписки. Вся описанная выше история толстовского издания взята оттуда. Материал этот никогда и нигде не публиковался.
