CC BY
48© Садохина Н.Е., Шадский О.Г.
DOI 10.24411/2309-1592-2020-10038 УДК 340.15
ПОЛИТИКО-ЮРИДИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ ПО ИЗУЧЕНИЮ ПРАВА И
ГОСУДАРСТВА АРХАИЧЕСКОГО И КЛАССИЧЕСКОГО ПЕРИОДОВ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Садохина Наталия Евгеньевна, кандидат юридических наук, доцент, ФГБОУ ВО «Тамбовский государственный университет им.
Г.Р. Державина» e-mail: nsadokhina@yandex. ru
Шадский Олег Германович, кандидат исторических наук, ФГБОУ ВО «Тамбовский государственный университет им.
Г.Р. Державина» e-mail: olegshadsky@gmail.com
Аннотация. Статья посвящена рассмотрению разных видов источников (эпос, исторические сочинения, драматическое произведение, философский трактат, правовой кодекс, речи ораторов) по праву архаического и классического периода истории Древней Греции в их взаимосвязи с некоторыми правовыми институтами и проблемами теории права и государства, такими как справедливость, происхождение государства, договорная теория, соотношение естественного и позитивного права и некоторыми другими. В статье показаны возможности и потенциал привлечения различных типов источников к изучению права Древней Греции. Отмечается, что реконструировать собственно правовые системы полисов сложно, т.к. утрачены ключевые юридические тексты. Однако получить относительно целостную информацию о правом сознании, правом поведении, воззрениях древних греков по ключевым политико-юридическим вопросам можно, привлекая косвенные первоисточники, содержащие информацию правового характера.
Ключевые слова: история права, Древняя Греция, правовые источники, правовое сознание
Зарождение права европейской цивилизации связывается с древними греками. Поэтому вполне понятен тот устойчивый интерес, который вызывают древнегреческое законодательство и представления греков о праве, справедливости и государстве. К сожалению, собственно юридических текстов древнегреческой истории за одним единственным исключением Гортинских законов и нескольких кратких фрагментов, до нас не дошло. То, что они в доэллинистической Греции были, не вызывает никаких сомнений, однако, время оказалось к ним немилосердным. Мы не можем прочитать законов Драконта, Ликурга, Солона и других легендарных, полулегендарных и исторических законодателей. Также в
10 1
греческой философии не сложилось отдельной отрасли правовой направленности, а вопросы теории права и государства затрагивались в работах, имевших общефилософский или политико-философский характер.
Таким образом, собирать крупицы знаний и пытаться на их основе реконструировать законодательство древних греков и их представления о праве современным исследователям приходится по сочинениям аэдов, рапсодов, драматургов, философов, историков, логографов, выступлениям ораторов и археологическим памятникам эпиграфического характера. Цель статьи состоит в рассмотрении примеров вышеуказанных источников в их взаимосвязи с некоторыми проблемами теории права и государства, такими как справедливость, происхождение государства, договорная теория, соотношение естественного и позитивного права и некоторыми другими. При этом мы не ставим задачи провести глубокий анализ собственно правовых тем или их возможного спектра. Некоторые из них не затрагиваются вообще, другие обсуждаются поверхностно, выполняя подчиненную иллюстративную функцию. В первую очередь, мы хотим показать возможности привлечения различных типов источников к изучению права архаического и классического периодов истории Древней Греции.
В этой связи зададимся вопросом насколько широк круг источников архаического и классического периода истории Древней Греции. Количество источников, дошедших до нас полностью, значительно уступает количеству известных фрагментарно. Важнейшими полностью или почти полностью дошедшими до нас источниками архаического периода являются произведения эпической поэзии Гомера и Гесиода и гортинский свод законов. Произведений, относящихся к классическому периоду и дошедших до нас полностью или почти полностью существенно больше: чуть больше трех десятков трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида; шесть исторических работ Геродота, Фукидида и Ксенофонта; несколько десятков философских трактатов Платона и Аристотеля, Ксенофонта, касающихся вопросов права и политики; не менее сотни сохранившихся речей ораторов и логографов. Круг источников периода эллинизма, покорения Греции Римом и римской античности еще более широк, но он остается за рамками нашего исследования.
Степень изученности различных аспектов права и правового мышления Древней Греции значительна. Им посвящены сотни статей, кандидатских и докторских диссертаций. Однако, живой голос самого источника в них часто не слышен, оказавшись заслонённым осмысливающим и комментирующим его авторским текстом. В данной статье мы стремились предоставить возможность высказаться, собственно, первоисточнику, чем обусловлен значительный объем цитируемого текста.
Хронологические рамки исследования начинаются временем создания «Илиады», первого письменного источника древнегреческой культуры, заканчиваются временем начала походов Александра Македонского. В рассматриваемый нами период VIII - первой половины IV веков до н.э. единого греческого государства не существовало. Эллины заселяли обширное пространство всего Средиземноморья от Испании до Малой Азии и Причерноморья. Они основали сотни больших и малых полисов, самым большим из которых были Афины и Спарта. В период расцвета население Афин составляло по разным оценкам от 150 до 250 тысяч человек (мужчин-граждан - около 30 тысяч), а размеры афинской агломерации не уступали размерам среднего российского города. Поэтому, говоря о греческом праве, мы не ведем речь о какой-то единой, подобной древнеримской, совокупности законов, но подразумеваем партикулярные правовые кодексы большого количества независимых полисов. Поскольку полисы различались по своим политическим системам (республиканские, монархические, тиранические, олигархические), их правовые системы, хотя мы очень плохо осведомлены о большинстве из них, при некотором сходстве, не могли не отражать это разнообразие.1
Самые ранние свидетельства о греческой жизни и мировоззрении, имеющие отрывочные сведения юридического характера, содержатся в гомеровских эпосах «Илиаде» и «Одиссее». Несмотря на то, что время жизни Гомера определяется VIII веком до н.э., поэмы описывают гораздо более раннюю эпоху, примерно 1200-1100 гг. до н.э. Нестор, обращаясь к Агамемнону, говорит:
«Многих народов ты царь, и тебе поручил Олимпиец Скипетр, законы. Ты суд и совет возвещаешь народу»2.
Царь озвучивает законы устно, лично и через глашатаев. Писанного права еще нет. Царь обладает высшей судебной властью.
Присутствуют нормы, направленные на ограничение кровной мести и принципа талиона: «...Даже брат за убитого брата,
Дар за утрату берет, и отец за убитого сына! Даже убийца живет, как и жил, если горе оплатит Дар же принявший - свой дух, ждущий мести, и гордое сердце
Должен тогда укротить!...» .
1 Kelly, J.M. A Short History of Western Legal Theory. New York, 1992. P.5.
2 Гомер. Илиада. (перевод А.А. Сальникова). М., 2011. С. 9:95.
3 Гомер. 9:630,635.
Во время осады Трои суд проводится на площади, которую ахейцы организовали у кораблей Одиссея. Он проводится публично. Вероятно, он сопровождается выполнением религиозных ритуалов, т.к. по кругу площади установлены алтари божествам1. Гомер не сообщает, есть ли среди них алтарь Фемиде, но она постоянно присутствует в повествовании. Олицетворяя вдохновленное богом решение, распоряжение, приговор, она передает как постановления богов, так и царей2.
Суд может быть неправедным, что вызывает негодование бога: «.. .Зевс раздраженный, когда на преступных людей негодует, Тех, что неправедный суд совершают в собраниях силой;
Кары богов не страшась, гонят прочь одинокую правду.»3. Ценную информацию о полисном судебном процессе нам сообщает щит Ахиллеса, выкованный Гефестом:
«.Большая толпа шумный спор подняла вдруг на главной
Площади. Спорили два человека о выплате штрафа; Штраф за убийство. Один клялся всем, будто все заплатил он, Но отрекался другой, говорил, что не брал он уплаты.
Оба свидетелей тут привели, чтобы тяжбу закончить; Те же вокруг их кричат: своему лишь помощь хочет каждый.
Вестники шумный их крик укрощают. А в круге священном
Мудрые старцы молчат, сидя в центре на тёсанных камнях.
Скипетры в руки приняв от глашатаев звонкоголосых,
Старцы встают, и один за другим произносят вердикт свой.
А перед ними лежат золотых два таланта, - то плата, Вознаграждение тому, кто решит справедливее тяжбу»4. Суд, как мы видим, мог осуществлять кроме царя и специальный судебный орган, состоявший из наиболее уважаемых и опытных граждан -старейшин. Он носит состязательный характер. Интересно, что это касается и самих судей, оплата труда которых зависит от качества принятого решения. Свидетельские показания играют важное значение.
1 Там же. 11:805
2 Ке11у. Ор.ек. Р.7.
3 Гомер. 16:385
4 Там же. 18:495-505
Есть специальные люди, которые следят за порядком во время судебного заседания.
Без особых эмоций, как о чем-то само собой разумеющемся Гомер сообщает о казни Ахиллесом двенадцати троянских юношей во время совершения обряда похорон Патрокла1, перечисляя их в ряду коней и собак, обезоруженных и умоляющих о пощаде противников хладнокровно убивают.2 Жестокость ахейцев в условиях затяжной войны не удивительна, показательно совершенно спокойное отношение к этому самого Гомера, который не осуждает негуманное отношение к пленникам. Обратившись к историческим трудам, мы увидим, что такое нарушение «священных законов войны» было распространенным, хоть и не одобряемым, явлением.
Наряду с Фемидой мы находим в гомеровских поэмах богиню и понятие «дике», которое в гомеровскую эпоху имело значение судебного процесса и норм обычного права, что предполагало отсутствие представления о движении права от обычного к кодифицированному, к писаным законам . Слово и бог «номос», которое в более позднюю эпоху обозначало правовой акт, у Гомера вообще не встречается. Размышлений о праве, природе общества, государства или правительства, в гомеровских эпосах нет4. Мы не можем с уверенностью привязать изложенные факты ко времени троянской войны. Возможно, в поэмах отражена современная Гомеру действительность, которую он проецирует в далекое прошлое. Кроме того, наша интерпретация является в некоторой степени гипотетической и потому, что до сих пор не закончен спор о правильном переводе гомеровских текстов5.
Гесиод, возможно современник, а возможно и живший позже6, в поэме «Теогония» указывает на высший, даже по отношению к богам, характер правосудия. Ночь родила «Кер, беспощадно казнящих»: «Тяжко карают они и мужей и богов за проступки, И никогда не бывает, чтоб тяжкий их гнев прекратился Раньше, чем полностью всякий виновный отплату получит»7. Избавившись не очень законно от первой жены, Метиды, Зевс берет в жены богиню правосудия Фемиду, которая родила ему Эвномию
1 Гомер. 23:175.
2 Там же. 10:455, 20:465
Трикоз Е.Н. Становление системы источников права в Древних Афинах // Правоведение. 2007. № 4. С.200.
4 Kelly. Op.cit. P.8.
5 Это утверждение справедливо для всех древнегреческих текстов.
6 Уже во времена Геродота это было точно не известно. Его предположение таково: «Гесиод и Гомер, по моему мнению» жили не раньше, как лет за 400 до меня». Геродот. История в девяти книгах. Л., 1972. 2:53.
п
Гесиод. Теогония // Полное собрание текстов. М., 2001. С. 217, 220-222.
(Законность), Дике (Справедливость)1. Дике охраняет Эвномию, олицетворяющую идеал полисного устройства с господством справедливых законов2. Таким образом, впервые в древнегреческом тексте звучит идея единства справедливости, полиса и закона.
В поэме «Труды и дни» происходит наделение высшими нравственными функциями самого Зевса. Обращаясь к брату, с которым у Гесиода возникла тяжба по поводу наследства, он говорит: «.давай-ка рассудим сейчас же
Спор наш с тобою по правде, чтоб было приятно Крониду» . Далее он использует такие аргументы в пользу справедливого разрешения тяжбы:
«Правды же путь неизменен, куда бы ее ни старались Неправосудьем своим своротить дароядные люди. С плачем вослед им обходит она города и жилища, Мраком туманным одевшись, и беды на тех посылает, Кто ее гонит и суд над людьми сотворяет неправый»4. Гесиод отмечает универсальный характер правосудия, которое должно быть одинаково доступно в правильно организованном государстве и гражданам, и чужеземцам:
«Там же, где суд справедливый находят и житель туземный, И чужестранец, где правды никто никогда не преступит, Там государство цветет, и в нем процветают народы.»5. Справедливость, персонификацией которой выступает Дике, носит божественный характер, и боги сурово наказывают людей, правителей и государства, отступающие от нее:
«Целому городу часто в ответе бывать приходилось За человека, который грешит и творит беззаконье. Беды великие сводит им с неба владыка Кронион: Голод совместно с чумой. Исчезают со света народы. Женщины больше детей не рожают, и гибнут дома их .Есть еще дева великая Дике, рожденная Зевсом, Славная, чтимая всеми богами, жильцами Олимпа. Если неправым деяньем ее оскорбят и обидят, Подле родителя Зевса немедля садится богиня И о неправде людской сообщает ему. И страдает Целый народ за нечестье царей, злоумышленно правду Неправосудьем своим от прямого пути отклонивших.»1.
1 Там же. С. 890, 901-903.
Права человека: учебник / отв. ред. Е. А. Лукашева. М., 2011. С.51.
3 Гесиод. Труды и дни // Цит. соч. С. 35, 36.
4 Там же. С. 220, 225.
5 Там же. С. 225.
Однако боги не очень эффективны. Справедливость остается недостижимой целью. Гесиод пессимистично отмечает, что быть справедливым в современном мире оказывается не выгодно, поскольку люди несправедливые легче достигают своих целей. Стоит ли в эпоху такого упадка нравов воспитывать сына справедливым человеком, вопрошает рапсод:
«Нынче ж и сам справедливым я быть меж людей не желал бы, Да заказал бы и сыну; ну, как же тут быть справедливым, Если чем кто неправее, тем легче управу находит? Верю, однако, что Зевс не всегда же терпеть это будет»2. Эта тема несправедливости жизни и неправедности суда является достаточно распространенной и прослеживается во всем спектре источников.
Еврипид (480-е - 406 гг. до н.э.) в трагедии «Просительницы» отмечает важность права, наделяющего всех людей возможностью добиться справедливости вне зависимости от их имущественного статуса и с сомнением относится к возможности осуществления справедливого правосудия в полисах, не с демократической формой правления: «Власть одного есть худшее из зол Для города. Бессильны и законы В такой стране, где царствует тиран И где закон есть воля. Это - раз. А равенство? Совсем другое дело, Коли закон написан, если он Для всех - один; коль слабый в правом деле И богача осилит.» .
Эта роль права как «уравнительницы» граждан в борьбе за справедливость является распространенным мотивом в произведениях древнегреческих авторов. Об этом же, гордясь государственным устройством Афин, говорит Перикл: «В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам»4.
Самая ранняя стадия становления греческого статутного законодательства была связана с отдельными законодателями, такими как Драконт и Солон в Афинах, Ликург в Спарте, Харонд в Катании, Залевк в Эпизифирских Локрах, Филолай в Фивах, Питтак в Митиленах и другие.5 Однако, более поздний законодательный процесс, по крайней мере в
1 Там же. С. 240, 255, 260.
2 Гесиод. Труды и дни. С. 70.
Еврипид. Просительницы. Трагедии: в 2-х т. Т. 2. М., 1980. С. 420,430.
4 Фукидид. История / пер. и примеч. Г. А. Стратановского. Отв. ред. Я. М. Боровский. Л., 1981. 2:37.
5 Аристотель. Политика // Сочинения в 4-х томах. Т.4. М., 1983. 2:9
107
полисах с демократической формой правления, опирался на коллективное принятие законов большинством голосов на собраниях граждан1.
Правовые кодексы в классический период - главный источник права, но единственным, дошедшим до нас в более-менее полном виде, является надпись из Гортины. В гортинском кодексе детально разработаны нормы частного права, и нет никаких установлений конституционного характера. В сферу интересов законодателя входят семейное право, наследственное право, некоторые вопросы имущественного права. Уголовное законодательство разработано слабо, в частности, отсутствуют статьи наказания за убийство. Можно предположить, что многие черты, характеризующие гортинские законы, были свойственны также ряду других греческих законодательств, появившихся в архаический период2.
Содержание иных упомянутых кодексов может быть отчасти восстановлено по отрывочным свидетельствам античных авторов: Аристотеля, Геродота, Демосфена и других, цитирующих некоторые статьи и отрывки.
Греки неохотно шли на изменение уже принятых законов. Демосфен (384 - 322 гг. до н.э.) рассказывает о локрах, которые, как считается, были первыми из греков, принявших письменный кодекс: «Вам не принесет вреда знакомство с неким чужеземным примером законодательной деятельности, особенно таким, каким пользуется благоустроенное государство. Там считают необходимым пользоваться издревле установленными законами и соблюдать завещанный предками порядок - а не предлагать новые законы согласно желанию каждого или же для сокрытия преступлений. А именно, когда кто-нибудь пожелает предложить новый закон, он должен вносить его на рассмотрение с петлей на шее: Если там решат, что предложенный закон хорош и полезен, законодатель остается жить и может спокойно уйти; если же признают закон нехорошим, законодателя тут же казнят, затянув петлю. И они не осмеливаются предлагать новые законы, но пользуются старыми, точно их соблюдая. Говорят также, граждане судьи, что у них новый закон принимается лишь один раз за много лет.А вот наши политические деятели едва ли не каждый месяц готовы предлагать новые законы ради своей личной выгоды.. Кроме того, они отменяют законы Солона, проверенные долгими веками, которые приняли наши предки, - считая необходимым добиться, чтобы вы руководствовались их законами,
1 Kelly. Op.cit. P.9.
Пальцева Л.А. Гортинское законодательство и его место в становлении греческого права// Жебелевские чтения-3. Тезисы докладов научной конференции 29-31 октября 2001 года. СПб., 2001. С.60.
которые они предлагают во вред государству»1. В Афинах, по свидетельству Демосфена, предлагавший новый закон должен был сначала возбудить своего рода судебное преследование против старого закона, который новый закон должен был заменить, и рисковал подвергнуться судебному преследованию, если пренебрегал необходимыми формальностями . В IV веке до н.э., в эпоху начавшегося упадка Афин процедура принятия новых законов существенно упростилась, что привело к быстрому увеличению их количества. Демосфен сокрушается, что «когда некоторые из пользующихся влиянием политических деятелей присвоили себе право вносить законы в любое время, когда кто захочет, и притом самыми различными способами, образовалось такое количество законов, противоречащих друг другу, что вы [судьи - прим. наше] уже давно выбираете людей, обязанность которых состоит в определении
3
противоречащих законов .
В этой связи Аристотель (384 - 322 гг. до н.э.) задается вопросом «полезно ли для государства изменять отеческие законы, если новый закон оказывается лучше существующего»4. И сначала приводит доводы в пользу полезности этого, отмечая, что «старинные законы были чрезвычайно несложны»5 и «в государственном устроении невозможно изложить письменно все со всей точностью»6. Однако, в конечном итоге, делает вывод что такая практика скорее вредна, чем полезна, так как ведет к привычке не повиноваться существующему порядку и ослаблению силы
7
закона .
Однако, хотя греки и считали неприемлемым забвение законов предков, жизнь требовала внесения изменений в существующие законы, приспособления судопроизводства к бесконечному многообразию жизненных обстоятельств. Для того, чтобы решить эту задачу потребовался более тонкий юридический инструмент - постановление экслессии или буле - псефизма. В отличие от закона, который был обязателен во всех подобных случаях и для всех граждан, псефизма применялась лишь в особых, уникальных ситуациях по отношению к
о
отдельным лицам . Аристотель объясняет, что псефизма изменяет общий закон, чтобы обеспечить справедливость в конкретном случае: «.всякий
1 Демосфен. Против Тимократа// Речи: В 3 т. Т. I. / отв. ред. Е.С. Голубцова,
Л.П. Маринович, Э.Д. Фролов. М., 1994. С. 139,140,142. Демосфен. Против Лептина об ателии// Цит. соч. С. 89.
3 Там же. С. 91.
4 Аристотель. Политика 2:5.10.
5 Аристотель. Политика. 2:5.11.
6 Там же. 2:5.12.
7 Там же. 2:5.13,14.
8 Kelly. Op.cit. P.11.
закон составлен для общего случая, но о некоторых вещах невозможно сказать верно в общем виде.Когда закон составлен для общего случая, а произошло нечто подсудное ему, но вне общего случая, тогда поступать правильно значит: там, где у законодателя, составившего закон без оговорок, пропуск или погрешность, поправить упущение, которое признал бы даже сам законодатель, окажись он тут.»1.
Древние греки постоянно враждовали друг с другом и с окружающими их народами. Вследствие этого у них сложился развитый комплекс правовых представлений о законах и обычаях войны и дипломатических отношений. Наилучшим источником их изучения являются исторические сочинения. Отметим, что несмотря на наличие достаточно развитого кодекса поведения на войне, греки постоянно пренебрегают его правилами. Так, сохранение жизни пленных, с одной стороны, вроде бы, непреложный закон. Сдавшиеся платейцы просят лакадемонян сохранить им жизнь, указывая что: «сдались мы добровольно, простирая к вам руки с мольбой, и эллинский священный закон воспрещает нас казнить»2. Да и фиванцы, их оппоненты, с этим согласны: «И не так скорбим мы об участи убитых вами в рукопашной схватке (ведь они погибли по закону войны), как о гибели пленников, простиравших руки с мольбой о пощаде, которых вы оставили в живых, но затем, вопреки данным нам обещаниям, противозаконно казнили. Разве это не ужасное преступление?»3 Но, с другой стороны, поскольку платейцы нарушили «священный закон» первыми, фиванцы не против поступить также. Выступающие в качестве судей лакадемоняне в конечном итоге прислушаются к последним и казнят пленных. И такое случается часто: «После морской битвы керкиряне.казнили всех остальных пленников, попавших им в руки, кроме коринфян»4, платейцы перебили 180 фиванских пленников, включая переговорщика Еврилоха5, афиняне без суда казнят лакедемонянских пленников, оправдывая это тем, что те «положили начало подобному обращению с пленниками»6.
Другой «всеми признанный» обычай войны требует «при вторжении в неприятельскую землю щадить местные святилища»7. Беотийцы обвиняют афинян в его несоблюдении. В свое оправдание афиняне объясняют, что «проникли туда не с целью осквернить его, но для того, чтобы оттуда легче защищаться», подтверждая, что «по эллинскому обычаю, захватившие какую-нибудь землю.становятся также и
1 Аристотель. Никомахова этика. Собрание сочинений в 4 т. Т.4. М., 1983. 5:10.
2 Фукидид. 3:58(3).
3 Там же. 3:66(2).
4 Фукидид. 1:30.
5 Там же. 2:5(7).
6 Там же. 2:67(4).
7 Там же. 4:97(3).
владельцами ее святилищ и обязаны.заботиться о почитании их согласно установленным обычаям».1
Законы войны воспрещают убийство молящих о пощаде и ищущих
■у
убежища в священных местах . Однако, Фукидид (ок. 460 — ок. 400 до н. э.) так вспоминает о заговоре Килона в 636 или в 632 г. до н.э.: «Когда афинские стражи акрополя увидели, что осажденные вот-вот умрут в святилище, они вывели их оттуда, пообещав не причинять вреда, а затем умертвили. Убили также несколько человек, искавших спасения в святилище Милостливых богинь. С тех пор всех участвовавших в этом святотатстве и их потомков стали называть нечестивцами и осквернителями богини» . В другом случае «.лакедемоняне убедили илотов, нашедших убежище в святилище Посейдона на Теране, выйти оттуда и вероломно умертвили их. Это святотатство и было, по мнению самих лакедемонян, причиной великого землетрясения в Спарте»4. «Отец истории» Геродот (484 - 425 гг. до н.э.) свидетельствует, что не только греки вели себя подобным образом. Персы при захвате Афин «направились к воротам святилища и открыли их; затем они умертвили защитников, моливших о спасении.разграбили святилище и предали огню весь акрополь»)5.
Известно грекам и о неприкосновенности и священности фигуры посланника враждующих сторон, но Геродот сообщает, что «в Афины же и в Спарту Ксеркс не отправил глашатая с требованием земли и воды, и вот по какой причине. Когда Дарий прежде отправил туда послов, требуя покорности, то афиняне сбросили их в пропасть, а спартанцы - в колодец.»6. Спартанцев, в связи с этим поразил гнев богов: «После умерщвления глашатаев у спартанцев все предзнаменования при жертвоприношениях выпадали неблагоприятными»7. Ксеркс, принимая отправленных спартанцами, как им казалось на верную смерть, послов, говорит, что «не поступит подобно лакедемонянам, которые, презрев
о
обычай, священный для всех людей, предали смерти глашатаев» .
При этом законы войны не очень препятствуют расправам над мирным населением в качестве наказания за неисполнение клятв, нарушение союзнических обязательств, переход на сторону врага. Так, афиняне дебатируют вопрос о казни всего мужского населения города
1 Там же. 4:98(1,2).
2 Там же. 3:28(2).
3 Там же. 1:126 (11).
4 Там же. 1:128.
5 Геродот. 8:53.
6 Там же. 7:133.
7 Там же. 7:134.
8 Геродот. 7:136.
Митилены, восставшего против афинского владычества, и только соображения выгоды удерживают их от принятия самого жестокого решения,1 союзник фиванцев фессалиец Ясон проходя через город Гиамполь «перебил многих граждан».2
Упоминаются и другие законы и обычаи войны: тела павших собирают и предают погребению, заключая для этого перемирие,3 женщин и детей, иногда всех жителей проигравшей стороны продают в рабство, взрослых мужчин при этом часто убивают4. Существует развитая практика заключения союзных договоров5. Часто в качестве инструмента мирного разрешения конфликтов между полисами называется третейский суд, к которому однако стороны прибегают неохотно6. Часто в связи с необходимостью ведения переговоров между сторонами конфликта упоминается должность проксена, который представлял интересы иностранных граждан, являясь их посредником в сношении с властями7. Так сдавшиеся на милость лакадемонян платейцы, в качестве одного из защитников выставили проксена лакедемонян8, что, впрочем, не очень им помогло (платейцев казнили, женщин продали в рабство, город разрушили).
Мы видим, что греки считают законы и обычаи войны справедливыми, божественными и осознают необходимость их соблюдения. Однако, их нарушение, в условиях всеобщего ожесточения, не воспринимается как преступление, оправдывается политической или военной целесообразностью, остротой момента. Очень хорошо правосознания греков в этой связи иллюстрирует речь афинского глашатая: «Люди, совершившие проступки во время войны., естественно, могут рассчитывать даже на некоторое снисхождение божества, подобно тому как непреднамеренные преступники находят убежища у алтарей. Ведь преступлением можно назвать только проступок, совершенный безо всякой необходимости, а не такой, отважиться на который человека вынудили несчастные обстоятельства»9. При всей сомнительности аргументации с точки зрения современных представлений о гуманитарном праве им нельзя отказать в логике. Подобные воззрения на военные эксцессы сохранятся вплоть до официальной кодификации
1 Фукидид. 3:36-50.
Ксенофонт. Греческая история// Анабасис. Греческая история. М., 2011. 6:4(27).
3 Фукидид. 2:22(2), 92(4), Ксенофонт. Анабасис. 4:2(18).
4Фукидид 3:68(2), 5:3(4), 5:32, 5:116(4), Геродот 1:76, Ксенофонт. Греческая история. 2:1(15).
5 Геродот. 1 :69.
6 Фукидид. 1:34(2), 39, 78(4), 140(3).
п
Ксенофонт Анабасис 5:4(2); Греческая история 5:4(22), 6:3(4).
8 Фукидид.2:29, 3:52(6).
9 Там же. 4:98(6).
международного гуманитарного права, а некоторыми признаются справедливыми до сих пор.
Одной из популярных политико-юридических проблем древнегреческой философии являлся вопрос о происхождении государства и права. Среди первых мыслителей, задумавшихся об этом, был Демокрит (ок. 460 до н. э. - ок. 370 до н. э.), ни одного сочинения которого, к сожалению, до нас не дошло. Однако, в пятой книге поэмы Лукреция «О природе вещей», передающего «священное мнение Демокрита», рассказывается, что сначала человек жил подобно животному, не зная обычаев и законов1. Затем люди познали законы супружества, стали жить семьей и нравы стали смягчаться. В отношениях с соседями «добрая часть людей договоры блюла нерушимо».2. Человек освоил речь, огонь, появились города, началась борьба за власть, сопровождавшаяся смутой и всеобщем беспорядком, где каждый стремился к господству над другими и тут:
«Некие люди затем избранью властей научили И учредили права, дабы люди держались законов. Род же людской до того истомился насилием вечным И до того изнемог от раздоров, что сам добровольно Игу законов себя подчинил и стеснительным нормам. Каждый ведь сам за себя порывался во гневе жесточе Мстить, чем теперь это нам дозволяет закон справедливый. И потому опротивела жизнь при насилии вечном. Страх наказаний с тех пор омрачает все жизни соблазны: В сети свои произвол и насилие каждого ловят, Обыкновенно к тому, от кого изошли, возвращаясь; Жить для того нелегко спокойной и мирною жизнью, Чьи нарушают дела договоры всеобщего мира»3. Если допустить, что мысль Демокрита передана точно, то перед нами самая ранняя, дошедшая до нас, теория происхождения государства и права. Сначала возникло некое протогосударство, существование в котором сопровождалось насилием в борьбе за власть, что потребовало создания законов, принятие людьми которых явилось «общественным договором», к разговору о котором мы обратимся позже.
1Тит Лукреций Кар. О природе вещей. М.: Художественная литература, 1983. 5:950. Мы отступаем от самоограничения в использовании поздних античных источников, указанном нами в начале статьи, так как считаем важным представить мнение Демокрита, недоступное в первоисточнике.
2 Там же. 5:1020.
3 Там же. 5:1140,1150. Томас Гоббс и Жан Жак Руссо, описывая, хотя и по-разному, естественное состояние общества до заключения «общественного договора» и образования государства, возможно, вдохновлялись поэмой.
113
Платон (427-347 гг. до н.э.) в своем диалоге «Протагор» объясняет происхождение государства сходным образом: «С тех пор как человек стал причастен божественному уделу, только он один из всех живых существ благодаря своему родству с богом начал признавать богов и принялся воздвигать им алтари и кумиры; затем вскоре стал членораздельно говорить и искусно давать всему названия, а также изобрел жилища, одежду, обувь, постели и добыл пропитание из почвы. Устроившись таким образом, люди сначала жили разбросано, городов еще не было, они погибали от зверей, так как были во всем их слабее, и одного мастерства обработки, хоть оно и хорошо помогало им в добывании пищи, было мало для борьбы со зверями: ведь люди еще не обладали искусством жить обществом, часть которого составляет военное дело. И вот они стали стремиться жить вместе и строить города для своей безопасности. Но чуть они собирались вместе, как сейчас же начинали обижать друг друга, потому что не было у них уменья жить сообща; и снова приходилось им расселяться и гибнуть. Тогда Зевс, испугавшись, как бы не погиб весь наш род, посылает Гермеса ввести среди людей стыд и правду, чтобы они служили украшением городов и дружественной связью»1. Таким образом, исключительно материалистическая трактовка возникновения государства и права Демокрита, у Платона имеет идеалистический компонент, но и у него гражданское состояние становится следствием рационально осознанной необходимости.
В третьей книге «Законов» Платон описывает появление полиса несколько иначе. После Всемирного потопа, выжившие пастухи утратили все знания о государстве, еды было много, и не нужно было бороться за нее, поэтому люди относились друг к другу доброжелательно2. Платон с нескрываемой симпатией описывает равноправие первобытного общества: «Не было и особенно бедных, так что бедность не принуждала людей к вражде. С другой стороны, они не могли также стать богатыми, ведь в те времена у них не было ни золота, ни серебра. Самые благородные нравы, пожалуй, возникают в таком общежитии, где рядом не обитают богатство и бедность. Ведь там не будет места ни наглости, ни несправедливости, ни ревности, ни зависти». 3 Они не нуждались в формальных законах, и жили, следуя обычаям и «дедовским законам»4, их группы постепенно сливались в более крупные общины и, наконец, в нечто вроде государства5.
Аристотель представлял происхождение гражданского существования как эволюционный процесс, основанный на постепенном
1 Платон. Протагор// Собрание сочинений в 4 т. Т.1. М., 1990. 322Ьс.
2 Платон. Законы// Собрание сочинений в 4 т. Т.4. М., 1994. С. 677.
3 Там же. 679Ь.
4 Там же. 680.
5 Там же. 681.
развитии общества, начиная с семьи, рода, а затем, через объединение селений в полис или государство1. Важное значение в концепции Аристотеля имеет естественный характер такого объединения: «Всякое государство - продукт естественного возникновения. Из всего сказанного явствует, что государство принадлежит к тому, что существует по природе, и что человек по природе своей есть существо политическое»2.
В завершение Аристотель, вторя идее, высказанной ранее Гесиодом в мифологической форме, связывает справедливость, право и государство в неразрывное целое следующим образом: «Понятие справедливости связано с представлением о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения»3.
Рассматривая проблему возникновения государства, греки не могли не затронуть вопроса о том, откуда возникла обязанность гражданина подчиняться закону, тем самым предвосхитив теорию «общественного договора». Мы уже отметили, что Демокрит утверждал, что это происходило из насущной необходимости упорядочить жизнь в обществе, снизить в нем уровень насилия. Его современники, софисты считали, что, поскольку человеческие обычаи и правила заметно отличаются у разных народов и племен, даже поклоняющихся одним и тем же богам, законы можно рассматривать как относительные и случайные. Это вело к идее о законах, как продукте человеческого разума, а не божественного установления, из чего в свою очередь следовала идея необязательности их соблюдения.
Антифон в своем фрагментарно сохранившемся трактате «Об истине» утверждает, что все законы условны и изменчивы. Релятивистской природе позитивного закона он противопоставлял неизменные законы природы: «Предписания законов произвольны, веления же природы необходимы. И сверх того предписания законов суть результат соглашения
4
людей, веления же природы суть самовозникшие начала» .
Люди, по его мнению, соблюдают законы постольку поскольку у их поступков есть свидетели. Если выгодно законы не соблюдать или безнаказанно не подчиняться, то нет причин не делать этого: «Человек будет извлекать для себя наибольше пользы из применения справедливости, если он в присутствии свидетелей станет соблюдать законы, высоко их чтя, оставаясь же наедине без свидетелей, будет следовать законам природы.тот, кто нарушает законы, если это остается тайным от остальных участников соглашения, свободен от позора и
1 Аристотель. Политика. Книга 1.
2 Там же. 1:8,9.
Аристотель. Политика. 1:12.
4 Антифон. Об истине// Маковельский А. Софисты. Баку, 1941. А.1.
115
наказания»1. Позитивное право - «суть оковы для человеческой природы»2. Оно противно природным законам потому, что «допускает, чтобы обижаемый страдал и обидчик совершал несправедливость», а к возможности добиться правды в суде Антифон относится со скепсисом: «В случае перенесения дела в суд у потерпевшего нет никакого особого преимущества пред причинившим обиду. Ибо он должен убедить облеченных правом карать судей, что он потерпел несправедливость. Только таким образом он может добиваться возможности получить удовлетворение. Но эти же самые средства остаются в распоряжении также у совершившего несправедливость...Успех зависит от того, насколько именно силен дар убеждения у потерпевшего и у причинившего несправедливость, ибо победа на суде достается посредством речей»3.
Иное отношение к необходимости соблюдать государственные законы продемонстрировал Сократ (469-399 до н.э.). Когда друг приговоренного к смерти Сократа пытается убедить его бежать из тюрьмы, он отказывается, решив оставаться послушным законам своего города, хотя и являясь их невинной жертвой. Бегство же равносильно тому, чтобы «погубить Законы и все Государство»4. Стремление соблюдать законы даже ценой своей жизни, подчеркивает значимость контракта, на котором основаны государство и его законы. Мы знаем, что это принципиальная и последовательная позиция философа, поскольку несколькими годами ранее от единственный отказывается участвовать в судилище над афинскими стратегами, проходившем с серьезными процедурными нарушениями, заявив, что «во всем будет поступать только по закону»5.
В диалоге «Государство» Платон приводит размышление Сократа, раззадоренного Фрасимахом, о природе справедливости, где он высказывает идею о договорном характере государства следующим образом: «Когда терпишь несправедливость, в этом гораздо больше плохого, чем бывает хорошего, когда ее творишь. Поэтому, когда люди отведали и того и другого, то есть и поступали несправедливо, и страдали от несправедливости, тогда они, раз уже нет сил избежать одной и придерживаться другой, нашли целесообразным договориться друг с другом, чтобы и не творить несправедливости, и не страдать от нее. Отсюда взяло свое начало законодательство и взаимный договор. Установления закона и получили имя законных и справедливых - вот каково происхождение и сущность справедливости»6.
1 Там же.
Там же. А.4.
3 Там же. А.6,7.
4 Платон. Критон// Собрание сочинений в 4 т. Т.1. М., 1990. 50Ь.
5 Ксенофонт. Греческая история. 1:7(16).
6 Платон. Государство. Собрание сочинений в 4 т. Т.3. М., 1994. 2:358е, 359.
116
Другой элемент договорной теории, а именно договор между народом и властью, также нашел свое место в работах Платона. Первые государства были монархическими и «каждое из правительств клятвенно обещало своим городам соблюдать установленные общие законы относительно управления и подчинения: одна сторона клялась не усиливать власти с течением времени при ее переходе от поколения к поколению; другая сторона клялась, если указанные условия будут соблюдены правителями, самим не низвергать никогда царской власти и другим не способствовать в их попытках подобного рода»1.
Все последующие многочисленные теории договорного происхождения государства обязаны Платону формулированием магистральной идеи о том, что государство явилось результатом процесса согласования воль отдельных индивидов с целью сделать свою жизнь более комфортной и безопасной.
Мнение о государстве и его законах, основанных на взаимном согласии, звучит в речи Демосфена против Мидия: «Суд закончит свое заседание, каждый из вас. - направит свои стопы к дому, уже ни о чем не думая, не озираясь, никого не опасаясь, встретится ли ему на пути друг или недруг, вообще чего-либо подобного. И почему? Да потому, что, уверенный в силе государственного закона, он твердо сознает в своей душе, что никто никуда его не потащит, не оскорбит, не ударит. И если вы захотите внимательно рассмотреть и установить, благодаря чему обладают силой и весом, решая все важнейшие вопросы жизни государства, те граждане, которые постоянно заседают в судах ., то вы найдете, что их влияние определяет не то, что они с оружием в руках выступают в строю., и не то, что они обладают особой физической силой, телесной закалкой и крепостью, и не то, что они находятся в самом цветущем возрасте - ничто из этого, не определяет их влияния, но только сила законов. В чем же состоит сила законов? Если кто-нибудь из вас громко закричит, что его обидели - прибегут ли к нему законы на помощь, чтобы его защитить? Нет, разумеется! Ведь это написанные тексты, и они сами по себе не могут ничего сделать. В чем же заключается их действительная сила? Она заключается в том, чтобы вы неукоснительно выполняли их и постоянно их применяли, приходя на помощь любому нуждающемуся в их защите. Таким образом, законы у вас обладают силой, и вы сильны благодаря законам. Законы надо защищать точно так же, как защищает себя от несправедливости любой человек, и ущерб, нанесенный законам, следует считать ущербом для всего общества. Ничто не должно спасать от наказания нарушителя законов — ни исполненные литургии, ни жалость,
1 Платон. Законы. 684.
ни кто-либо из людей, никакие уловки или что бы то ни было вообще»1. Демосфен призывает к солидарности в соблюдении закона, апеллирует к личной заинтересованности каждого.
Связанной правовой проблемой является вопрос о том, обязана ли сама власть неукоснительно соблюдать установленные законы. Чужеземец, выражающий мысли Платона в диалоге «Политик», убеждает слушателей, что нет, но только в том случае, если во главе государства находится «истинно знающий правитель». В этом случае «неважно, правят ли они по законам или без них»2. Когда слушатели высказывают свое недоумение, он
-5
объясняет это тем, что «законодательство - это часть царского искусства» , а «закон никак не может со всей точностью и справедливостью охватить то, что является наилучшим для каждого, и это ему предписать»4 и это является обязанностью правителя. Поэтому «сила искусства ставится выше законов. И пока руководствующиеся разумом правители во всех делах соблюдают одно великое правило, они не допускают погрешностей: правило же это состоит в том, чтобы, умно и искусно уделяя всем в государстве самую справедливую долю, уметь оберечь всех граждан и по возможности сделать их из худших лучшими»5. При этом «никто из граждан никогда не должен сметь поступать вопреки законам, посмевшего же так поступить надо карать смертью и другими крайними мерами»6. Таким образом, принцип верховенства права у Платона не распространяется на власть, при условии, что это правильная власть. Есть соблазн указать на Платона как автора идеи не подвластности верховной власти праву, но это не так, поскольку идеалист Платон освобождает от верховенства права только идеальную власть, а не власть вообще, как таковую.
Один из важных вопросов права заключается в том, должен ли закон для признания его таковым соответствовать только формальным критериям или это также зависит от того, не нарушает ли он какой-то более высокий, «естественный» стандарт. Такой стандарт у греков был выражен освященными предками родовыми обычаями. А из этого, в свою очередь проистекает следующий вопрос, должны ли люди подчиняться государственным законам, какими бы несправедливыми или противоречащими моральным ценностям они не были. Эти вопросы до сих пор лежат в основе современных дискуссий о правах человека.
1 Демосфен. Против Мидия о пощечине. С. 221-225.
Платон. Политик// Собрание сочинений в 4 т. Т.4. М., 1994. С. 293.
3 Там же. С. 294.
4 Там же. С. 294Ь.
5 Там же. С. 297.
6 Там же. С. 297ё.
Они поднимаются в трагедии «Антигона» знаменитого афинского драматурга Софокла (496 - 406 гг. до н.э.). Гражданская война разделила двух братьев, один из которых погиб при нападении на Фивы, другой - при их защите. Царь, под страхом побития камнями, запрещает захоронение первого, и, таким образом, согласно греческим религиозным представлениям, препятствует его душе найти дорогу в загробное царство. Антигона, сестра погибших братьев, в нарушение воли царя, проводит обряд погребения Полиника, после чего ее арестовывают. Креонт спрашивает ее, знала ли она о его приказе, и если да, то как смогла его преступить. Она отвечает:
«Затем могла, что не Зевес с Олимпа
Его издал, и не святая Правда, Подземных сопрестольница богов.
А твой приказ - уже не такую силу За ним я признавала, чтобы он, Созданье человека, мог низвергнуть
Неписанный, незыблемый закон Богов бессмертных. Этот не сегодня
Был ими к жизни призван, не вчера:
Живет он вечно, и никто не знает, С каких он пор явился меж людей. Вот за него ответить я боялась Когда-нибудь пред божиим судом, А смертного не страшен мне приказ».1
В этом ключевом монологе трагедии древнее обычное право противостоит праву позитивному. Родовые законы здесь выступают образцом высокой справедливости. В конце трагедии, Креонт, нарушивший божественную справедливость, получает по заслугам. Корифей, обращаясь к зрителям, предостерегает их от нарушения «заветов богов», тем самым недвусмысленно указывая на примат общечеловеческих ценностей над несправедливым законом. 2 При этом, мы видим, что морально-этические установки и право здесь неразделимо взаимосвязаны.
1 Софокл. Антигона // Драмы. Серия "Литературные памятники". М., 1990. С. 445-455.
2 Там же. 1350.
Вечные законы сверхъестественного происхождения упоминаются Софоклом также в трагедии «Царь Эдип»: «Судьба моя! Дай мне вечно Слов и дел святую чистоту блюсти И чтить Законы, что в небесной выси Из лона Правды самой взошли. Их край родной - ясный свет эфира; Олимп им отец; родил Не смертного разум их; Не он в забвения мгле их схоронить властен! Велик в них зиждущий бог; они нетленны»1.
Об этом же пишет Аристотель, провозглашая различие между тем, что справедливо по своей природе и тем, что справедливо только в результате того, что оно предписано позитивным законом: «Государственное правосудие частью естественно, частью - узаконено; оно естественно, если повсюду имеет одинаковую силу и не зависит от признания и непризнания его людьми. Но если изначально не важно, так поступать или иначе, а тогда важно, когда это уже установлено., то перед нами узаконенное право»2. Перикл, выступая на торжественной церемонии погребения воинов, дает ценное свидетельство правосознания афинян, в котором взаимодействуют нормы позитивного и обычного права: «В общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам., а также законам неписанным, нарушение которых все считают постыдным» . Геродот отмечает: «Мне кажется, прав Пиндар, когда говорит, что обычай - царь всего»4. Ему вторит Аристотель: «Закон бессилен принудить к повиновению вопреки существующим обычаям»5. Таким образом, греки высказали идею о том, что существуют ценности, которые, если человеческие законы вступят с ними в конфликт, сделают эти законы недействительными. «Естественный» закон, отражающий божественную справедливость, важнее позитивных законов.
Права человека, его правовой статус - одна из ключевых проблем права. Правовой статус рабов, полноправных и неполноправных граждан, иностранцев, членов семей, женщин - все это находит отражение в источниках архаического и классического периода. Так, в «Антигоне» присутствует яркое свидетельство подчиненного правового статуса
1 Софокл. Царь Эдип// Цит.соч. С. 865, 870.
2 Аристотель. Никомахова этика. 5:7.1
3 Фукидид. 2:37(3)
4 Геродот. 3:38
5 Аристотель. Политика. 2:5.14.
женщины. В завязке трагедии Антигона предлагает своей сестре, Исмене, совершить обряд погребения, но та отказывается, увещевая:
«Опомнись! В женской родились мы доле;
Не нам с мужами враждовать,
Сестра.
Им власть дана, мы - в подданстве.
Смириться надо»1.
Исмена, несмотря на то что они с сестрой царского рода, совершенно определенно обозначает границы возможного для женщины, ее удел.
Геродот, правда выражая персидскую точку зрения, но не возражая против неё, с одной стороны отмечает, что «похищение женщин, правда, дело несправедливое», но с другой стороны, «мудрым является тот, кто не заботится о похищенных женщинах. Ясно ведь, что женщин не похитили бы, если бы те сами того не хотели»2.
Аристотель критикует спартанское государственное устройство за «свободный образ жизни лакедемонских женщин», которые своим сопротивлением добились того, что Ликург не смог распространить на них свои жесткие законы . Аристотель сообщает, что «женщины владеют почти двумя пятыми всей земли»4, своевольны и живут в роскоши5. Такую ситуацию он считает ненормальной, вредной, заключая: «При том государственном строе, где плохо обстоит дело с положением женщин, половина государства неизбежно оказывается беззаконной»6. С одной стороны мы видим, что Аристотель - мизогин, с другой стороны, он доносит до нас информацию о высоком общественном статуте спартанской женщины.
Особое мнение на права женщин выражает Платон, считающий их равными мужчинам и распространяющий на них все права за исключением права управления государством. Он утверждает, что «многие женщины во
7
многих отношениях лучше многих мужчин» , а «по отношению к занятиям, связанным с государственным устройством, у женщины нет
о
никаких особенностей» . В идеальном государстве мудрые правители не должны «поручать какое-нибудь дело женщине только потому, что она женщина, или мужчине только потому, что он мужчина», т.к. «одинаковые природные свойства встречаются у живых существ того и другого пола, и
1 Софокл. Антигона. 40.
2 Геродот. 1:4 Современные виктимологи называют это «обвинением жертвы».
Аристотель. Политика 2:6.8
4 Там же. 2:6.11
5 Там же. 2:6.5
6 Там же. 2:6.5
п
Платон. Государство. 2: 455d
8 Там же. 2:455Ь
по свое природе как женщина, так и мужчина могут принимать участие во всех делах»1. Далее у Платона следует ряд сомнительных выводов, но нельзя не признать прогрессивным, намного опережающим свое время, его взгляд на проблему прав женщин.
В заключение отметим, что мы рассмотрели широкий круг источников, содержащих информацию о праве древних греков, сквозь призму некоторых правовых тем, большинство из которых не утратили актуальности до сих пор. Заслуга греческой цивилизации состоит в том, что она эти темы поставила перед человечеством. Некоторые высказанные греками идеи оставались на острие их интеллектуального осмысления в течение многих столетий, многие актуальны еще и сейчас.
Отметим, греки не интересовались правом так как римляне. Для них были интересны мировоззренческие вопросы справедливости, организации государства, соотношения естественного и позитивного в законах, но у них не сложилось ни целостной науки права, ни глубокой проработки законодательства и процессуальных процедур. В Афинах, если судить по сохранившимся речам ораторов IV до н.э., судебный процесс велся не столько в духе состязания по поводу объективной применимости правовой нормы, сколько как риторический поединок. Мы не знаем ни одного имени греческого юриста (не судебного оратора или логографа), ни одного преподавателя права (софисты ближе всего), ни одного названия книги по юридической тематике. Нет свидетельств тому, что такие люди или такие книги вообще существовали. Предположим, что это было обусловлено тем, что они жили в мире полиса, где небольшое количество граждан позволяло решать правовые вопросы по-соседски, по справедливости. В греческом полисе, где все всех знали, многие вопросы, по-видимому, решались неформально. Суд, судебная процедура являлись важным инструментом борьбы за справедливость и отстаивания своих прав, но степень их развития оставалась невысокой, хотя и достаточной или, иными словами, соответствующей потребностям и запросам общества.
Обстоятельством, тормозившим складывание юридической науки была меньшая, по сравнению с римской, сложность общественно-экономической жизни. Неизменные дедовские законы справлялись с разрешением большей части возникавших конфликтов и тяжб, а для ситуаций нестандартных, возникавших не часто, хватало псефизмы. Традиционный, мало изменяющийся из поколения в поколение уклад жизни не требовал развитой юридической науки, которая бы учитывала быстрые изменения в жизни. Их просто не было. Предположим, что юриспруденция как самостоятельная наука, прикладная деятельность и учебная дисциплина могла возникнуть бы и в полисах Древней Греции,
1 Там же. 2:455е
сохрани они политическую самостоятельность в эпоху эллинизма и римского завоевания.
С одной стороны, количество источников, содержащих информацию о праве древних греков значительно, с другой стороны, утрачены ключевые юридические тексты. К сожалению, даже если бы мы проанализировали все доступные источники, которые содержат информацию о праве древних греков, мы, тем не менее, все равно не получили бы исчерпывающих знаний о законодательстве Древней Греции. Многое мы не знаем. Наибольший объем знаний мы имеем о законодательстве двух крупнейших полисов Афин и Спарты, сведения о праве других крупных полисов (Аргоса, Фив, Сиракуз) отрывочные, информации о праве сотен небольших полисов нет. Мы можем лишь выдвигать предположения с разной степенью уверенности о содержании их правовых кодексов. Возможно новые археологические находки постепенно будут закрывать белые пятна.
Однако, если говорить об изучении правового сознания, правового мировоззрения греков, то имеющийся объем информации можно считать более-менее достаточным. Значительная часть письменного наследия архаического и классического периода истории Древней Греции касается вопросов, так или иначе, связанных с уголовной, гражданской правовой тематикой. Тексты эпосов, трагедий, исторических произведений и выступлений ораторов переполнены убийствами, разбоем, воровством, прелюбодеянием, инцестом, получением наследства, мошенничеством, обманом, неисполнением обязательств, военными преступлениями, святотатством и многим, многим другим. Авторы сообщают нам множество подробностей и обстоятельств событий, выражают на них свою точку зрения, что в конечном итоге, позволяет нам сложить, пусть и не полностью, мозаику правосознания древних греков. В философских трактатах содержится богатый материал по вопросам справедливости, происхождения государства и государственной власти, государственного устройства, прав человека, частной собственности и прочее и прочее. Таким образом, вдумчивый анализ текстов дает богатый материал правового характера, который, должным образом обобщенный, может раскрыть перед нами мир правовой действительности Древней Греции.
Библиографический список
1. Аристотель. Собрание сочинений в 4 т. Т.4. М.: Мысль, 1983. - 830 с.
2. Геродот. История в девяти книгах. Л.: Наука, 1972. - 600 с.
3. Гесиод. Полное собрание текстов. М.: Лабиринт, 2001. - 256 с.
4. Гомер. Илиада. (перевод А.А. Сальникова). М.: Литрес: Самиздат, 2011. -
530 с.
5. Демосфен. Речи: В 3 т. / Отв. ред. Е.С. Голубцова, Л.П. Маринович, Э.Д. Фролов. Т.1. М.: Памятники исторической мысли, 1994.- 608 с.
6. Еврипид. Просительницы. Трагедии: в 2-х т. Т. 2. М.: Искусство, 1980. -
652[2]с.
7. Ксенофонт. Анабасис. Греческая история / Ксенофонт. М.: АСТ:Астрель, 2011. - 638 с.
8. Маковельский А. Софисты. Баку: Азербайджанский Государственный Университет им. С. М. Кирова, 1941. - 100 с.
9. Пальцева Л.А. Гортинское законодательство и его место в становлении греческого права// Жебелевские чтения-3. Тезисы докладов научной конференции 2931 октября 2001 года. СПб., 2001. С. 55-60.
10. Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т.3. М.: Мысль, 1994. - 654 с.
11. Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т.4. М.: Мысль, 1994. - 830 с.
12. Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т.1. М.: Мысль, 1990. - 860 с.
13. Права человека: учебник / отв. ред. Е. А. Лукашева. 2-е изд., перераб. М.: Норма: ИНФРА-М, 2011. - 560 с.
14. Софокл. Драмы. Серия "Литературные памятники". М.: Наука, 1990. - 606
с.
15. Тит Лукреций Кар. О природе вещей. М.: Художественная литература, 1983. - 383 с.
16. Трикоз Е.Н. Становление системы источников права в Древних Афинах // Правоведение. 2007. № 4. С. 196-207.
17. Фукидид. История / пер. и примеч. Г. А. Стратановского. Отв. ред. Я. М. Боровский. Л.: Наука, 1981. - 542 с.
18. Kelly, J.M. A Short History of Western Legal Theory Oxford: Clarendon Press; New York: Oxford University Press, 1992. - 466 p.
