CC BY
222
ПОЛИТИКА США В ТАДЖИКИСТАНЕ: ОТ ПРИЗНАНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ К ПАРТНЕРСТВУ
Рашид АБДУЛЛО
независимый политолог (Душанбе, Таджикистан)
1
Отношениям с США Таджикистан придает столь же большое значение, что и взаимодействию с Россией и Китаем. Но при этом в контактах с РФ экономическая составляющая имеет для РТ вес, аналогичный политическому фактору (включая военную компоненту), в связях с КНР экономический аспект сегодня доминирует, в отношениях же с Вашингтоном количественные показатели если и играют для Душанбе какую-то роль, то отнюдь не сопоставимую с той, что в его отношениях с Москвой и Пекином. Политическая составляющая (включая ее военно-технический компонент) является единственной, имеющей действительно субстанциональное значение в таджикско-американских отношениях. И вряд ли ситуация в этой сфере их двусторонних отношений существенно изменится, по крайней мере в ближайшей перспективе.
С первых дней своей независимости Таджикистан рассматривает развитие прочных отношений с США как свою стратегическую задачу, как гарантию сохранения новообре-тенного суверенитета, которая, в свою очередь, была (и остается) важнейшим условием обеспечения этнической безопасности таджиков (вкупе с укреплением таджикской государственности). Безопасности, понимаемой как создание таких политических, экономи-
ческих и иных условий, при которых таджики сохраняются как этнос, обладающий собственной идентичностью.
В Таджикистане были более чем уверены, что сразу же после принятия Декларации о независимости новый статус страны будет немедленно признан США. При этом в республике исходили из того, что, будучи политическим и идеологическим противником СССР, нацеленным во все годы существования этого государства на его дезинтеграцию, Соединенные Штаты, без промедления признав независимость Таджикистана, сделали бы естественный и логичный политический шаг. Однако быстрого признания суверенности республики США и другими странами Запада не получилось. Вашингтон решился на этот шаг лишь после того, как был официально оформлен распад СССР.
2
Признав независимость Таджикистана, Соединенные Штаты сразу же оказались бы перед еще одним непростым выбором. Если другие республики Центральной Азии вступали в эпоху независимости внутренне достаточно консолидированными и возглавляемыми лидерами, легитимность которых была абсолютной, то в РТ сложилась совершенно иная ситуация: республика вошла в новый период своей истории, пребывая в глубочайшем политическом кризисе. Она была расколота ожесточенной борьбой за власть, вспыхнувшей еще в феврале 1990 года на фоне развивавшегося процесса деградации СССР. При этом противоборствовавшие стороны надеялись на политическое признание и поддержку американцев.
Визит в Душанбе госсекретаря США Джеймса Бейкера, состоявшийся в феврале 1992 года, имел решающее значение для развития таджикско-американских отношений. И не только потому, что это был первый в истории молодого таджикского государства визит столь высокопоставленного представителя Вашингтона. Данный визит проходил на фоне внутреннего политического кризиса в республике и политико-идеологического неприятия влиятельными силами России официальных властей Таджикистана; осторожной и выжидательной позиции Китая и европейских стран; повышенной активности Ирана, вызывавшей в таджикском обществе диаметрально противоположные эмоции. В этих условиях будущее Таджикистана в значительной степени зависело от позиции США — единственной сверхдержавы мира — по отношению к развивавшимся в республике и вокруг нее неоднозначным процессам. Дж. Бейкер и представляемое им высшее руководство Соединенных Штатов, проявив политический реализм и исходя из своих национальных интересов, поддержало Республику Таджикистан — таджикское государство как таковое. На практике это означало поддержку тогдашнего президента страны Р. Набиева в качестве официального главы РТ, а также легитимности выбора таджикского народа.
В ноябре — декабре 1992 года в Худжанде, на XVI сессии парламента республики последнего советского созыва, в работе которой наряду с депутатами участвовали видные представители сторон набравшего к тому времени обороты межтаджикского вооруженного конфликта (в том числе известные полевые командиры), было избрано новое руководство РТ во главе с Эмомали Рахмоном. Многие активные представители политической оппозиции не были в восторге от итогов этой сессии, однако США приняли ее результаты и выразили официальную поддержку вновь избранным правящим кругам страны, следуя линии, которую обозначил еще Дж. Бейкер.
3
Выбор, сделанный Соединенными Штатами в пользу властей Таджикистана, стал одним из главных факторов, обусловивших прагматичный и бесконфликтный характер двусторонних отношений. Эта бесконфликтность определяется рядом факторов, в частности сохранявшейся при всех администрациях Белого дома преемственностью в поддержании позитивных отношений с Душанбе. В этом контексте не менее важную роль сыграло понимание руководством РТ — от президента республики Рахмона Набиева до президента Эмомали Рахмона — важности развития разносторонних отношений с США для упрочения независимости Таджикистана, а также необходимости реформировать его экономическую и политическую сферы, без чего не представлялось возможным выстраивать нормальные рабочие отношения с США на долгосрочную перспективу. В случае с Душанбе для Вашингтона было важным даже не столько фактическое проведение тех или иных преобразований, сколько всего лишь подтверждение таджикскими властями (в той или иной форме) понимания их необходимости и неизбежности.
Кроме того, на бесконфликтности таджикско-американских отношений сказывался и прагматичный, постепенно освободившийся от излишней идеологизированности подход США к выстраиванию отношений с командой Эмомали Рахмона. В 1990-х годах в основе прагматичного отношения к властям страны лежало прежде всего понимание того, что в условиях гражданской войны и поствоенного восстановления ратовать за немедленные преобразования в РТ (фактически в рамках вестернизации) нереально. Оно также обусловливалось желанием использовать неоднозначное отношение к Э. Рахмону очень большой части российского истеблишмента и очевидным стремлением лидера Таджикистана постепенно диверсифицировать внешнеполитические ориентиры страны. Наконец, оно было обусловлено пониманием администрацией Б. Клинтона того, что США могут достичь своих целей в Таджикистане (как и в регионе в целом) лишь в том случае, если будут опираться на тех, кто обладает реальной властью, а также содействовать им в решении поставленных задач.
В те непростые годы власти РТ были ориентированы на скорейшее достижение мира в республике, на создание государства, способного обеспечить управляемость всей страны, на формирование предпосылок для ее выхода из сложной экономической ситуации. Действия Бишкека на данном направлении встречали понимание Вашингтона.
Нестабильный Таджикистан никак не входил в планы США. Важным для них представлялось оказать странам Центральной Азии содействие в возможно быстром становлении их новой постсоветской государственности, с тем чтобы не допустить формирования более или менее единого пророссийского постсоветского пространства. А разного рода внутренние коллизии в ЦА создавали весьма благоприятные условия для большего политического и военного вовлечения РФ в качестве важнейшего внешнего субъекта разрешения конфликтных ситуаций, что, конечно, не могло не способствовать если не росту, то по крайней мере сохранению влияния Москвы в регионе, в том числе в РТ.
Стремления как США, так и России содействовать развитию мирного процесса (хотя в основе этих стремлений лежали разные политические посылы) обернулись весьма конкретным и эффективным начинанием. В марте 1993 года был задействован проект, получивший название «Российско-американская мирная инициатива». Он реализовывался в рамках другого проекта, известного как «Дартмутская конференция». Суть этой инициативы — создание условий для неформальной встречи представителей противоборствовавших таджикских сторон и налаживание их результативного диалога.
Организаторами и исполнителями упомянутой разработки выступили Российский центр стратегических исследований и Фонд Кетеринга (США). Руководителями проекта
и одновременно сопредседателями межтаджикского диалога в рамках данной инициативы являлись: с российской стороны — В. Наумкин (директор указанного Центра), а с американской — Холл Сандерс (бывший заместитель помощника госсекретаря США). В дальнейшем на всех уровнях — в Совете Безопасности ООН, ОБСЕ, посольства США в Душанбе, в рамках международных финансовых институтов и их представительств в регионе и стране — Вашингтон делал все возможное для успешного развития мирного процесса, а после подписания мирных соглашений — их последовательной реализации. Вполне очевидно, что деятельная поддержка США миротворческого процесса в Таджикистане, наряду с другими политическими бенефициями, обернулась для них возможностью противостоять потенциальному «восстановлению» и даже влиянию России в РТ и регионе.
Вместе с тем Соединенные Штаты не были бы собою, если бы не проводили в Таджикистане свою официальную линию на поддержку процессов демократизации, где можно было выделить два основных направления. Первое — сугубо политическое, что проявлялось, в частности, в последовательной критике властей за несоответствие их конкретных политических действий нормам политической культуры, которых придерживается Вашингтон. Такая критика содержалась в ежегодных докладах Госдепартамента и других правительственных структур США по проблемам развития и поддержки демократии, ситуации с соблюдением прав человека и т.д. Своеобразным проявлением данной позиции было и то, что Соединенные Штаты воздерживались (насколько это было возможно) от прямых контактов с властями страны на высоком уровне. Она же выражалась в поддержке (в той или иной форме) лиц, которые рассматривались как оппозиция руководству Таджикистана. Однако вся эта критика, сохранение дистанции и паузы в контактах на высоком уровне и поддержка тех или иных оппозиционеров в конкретных условиях 1990-х годов носили скорее ритуальный характер, ни в коей мере не подразумевали немедленных действий со стороны США в отношении руководства РТ.
Что же касается второго направления, то оно имело образовательный характер. В его рамках через посольство США в Душанбе, а также представительства американских агентств и организаций в РТ Белый дом реализовывал стандартные для всего постсоветского пространства программы, согласно которым для участия в семинарах, тренингах, стажировках и т.д. выезжали сотрудники государственных учреждений, представители политических партий, служители культа, бизнесмены, журналисты, ученые, аспиранты, студенты, школьники. Наряду с получением дополнительной информации по профессии, обучением новым навыкам и присуждением им ученых степеней участники этих программ имели возможность наблюдать воочию жизнь американцев, знакомиться на месте с политической системой Соединенных Штатов и механизмами ее функционирования; с тем, как в этой стране ведется бизнес, как функционируют СМИ, как выстраиваются отношения между властью и гражданским сектором, властью и прессой и т.п. Понятно, что и в данном случае США решали политическую задачу, но не напрямую, а опосредованно, с расчетом на перспективу.
4
Решение важнейших политических задач, связанных с достижением мира и становлением нового постсоветского таджикского государства, завершилось проведением в ноябре 1999 года президентских выборов с участием альтернативного кандидата от Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) и состоявшимися в феврале — марте 2000 года выборами в новый двухпалатный парламент на многопартийной основе
с участием партий, входивших в бывшую Объединенную таджикскую оппозицию (ОТО). Сразу после этого на повестку дня был вынесен вопрос, касавшийся более последовательного выполнения РТ задачи по обеспечению этнической безопасности таджиков посредством реализации комплекса политико-экономических мер в условиях воцарившегося мира и политической стабильности. Решением данной проблемы занимались в первую очередь власти страны, их активно поддерживала и ПИВТ, вторая по своему влиянию в республике политическая партия (после правящей НДПТ). Достижение успеха на этом направлении было напрямую связано с дальнейшим развитием позитивных отношений с США.
Задачу по углублению и расширению двусторонних отношений в постконфликтном периоде истории независимого Таджикистана приходилось решать уже в новых условиях, которые стали складываться и видоизменяться как в мире, так и в Центральной Азии под воздействием неоднозначных процессов, порожденных событиями 11 сентября 2001 года.
Названные события были рубежом, отметившим существенное изменение в характере и динамике таджикско-американских отношений. В предыдущие 10 лет РТ, несмотря на бурные процессы, протекавшие в стране, находилась на периферии политических интересов США (как, впрочем, все республики региона), в том числе по той причине, что для администрации Демократической партии, пребывавшей у власти, происходившее в Таджикистане, Центральной Азии и мусульманском мире в целом традиционно вызывало меньше интереса, нежели дела в любом другом уголке планеты. Тем более что в Европе в то время имели место весьма бурные события, связанные с демонтажом социализма, интеграцией стран Восточной Европы в демократическую Большую Европу и реставрацией капитализма в России, сопровождавшиеся войнами на Балканах и выстраиванием «санитарного» кордона между Западной Европой и РФ. По большому счету США было не до РТ. В тогдашней ситуации республика, пытавшаяся «достучаться» до Соединенных Штатов и добиться их большего позитивного участия в своей судьбе, пребывала в незавидной роли просителя.
Однако после сентябрьских событий положение резко изменилось. Администрация Белого дома определилась со своими внешнеполитическими стратегическими приоритетами: ими стали борьба с международным терроризмом и «демократическое переустройство Большого Ближнего Востока». Соответственно, основные стратегические цели Вашингтона сместились с Европы на мусульманский Восток. Сообразно этому резко повысилась стратегическая значимость для США Таджикистана и других стран Центральной Азии, то есть с периферии они переместились в фокус национальных интересов Вашингтона.
В отличие от демократических, республиканским администрациям США всегда был присущ чрезвычайно большой интерес к мусульманскому миру. Достаточно отметить, что все военные акции, предпринимаемые Белым домом в этом регионе после Второй мировой войны (если не считать инициированную администрацией Дж. Картера и провалившуюся операцию по освобождению взятых в заложники сотрудников посольства Соединенных Штатов в Иране), осуществлялись в период пребывания у власти республиканцев.
Как представляется, причины тому — не только традиционно повышенный интерес республиканских администраций к ресурсам мусульманских государств (прежде всего энергетическим), но и традиционная же для них склонность руководствоваться императивами межцивилизационного столкновения, а также традиционно меньшая, чем у демократических администраций, озабоченность идеями продвижения в мире демократических ценностей.
С формированием в регионе новой ситуации перед каждой страной ЦА встал вопрос об оптимальной — с точки зрения обеспечения собственных национальных интересов —
модели адаптации к изменившимся условиям. Для Таджикистана решение этой задачи предполагало, во-первых, использование возросшей стратегической значимости республики для подъема на качественно новый уровень политических отношений с США и с другими западными державами; во-вторых, поддержание такого уровня отношений с Вашингтоном, который не «провоцировал» бы возникновения проблем для безопасности страны; в-третьих, использование новой конфигурации связей ведущих держав в мире и в регионе для придания дополнительного импульса развитию и диверсификации отношений с Россией, Китаем, а также Ираном — государствами, обладающими большими экономическими и финансовыми возможностями; в-четвертых, стимулирование этих стран к инвестированию в экономические, энергетические и транспортно-коммуникационные проекты (прежде всего стратегически важные).
Руководство РТ позитивно прореагировало на призыв президента Джорджа Буша-мл. встать на сторону Соединенных Штатов и поддержать их планы по проведению военной операции на территории Афганистана, причем это произошло в более благоприятных для республики политических и психологических условиях, когда уже не Душанбе, а Вашингтон выступил в роли просителя.
Включаясь в возглавляемую США международную коалицию, РТ исходила из того, что основным критерием определения модели действий страны должна стать защита собственных национальных интересов. Главнейшим среди последних, как уже отмечено выше, была (и остается) необходимость укрепления РТ в качестве независимого государства, только в рамках которого при современных реалиях и можно обеспечить в регионе этническую безопасность таджиков, а говоря проще — их выживание как этноса. В ситуации, когда судьбы малых государств напрямую зависят от расположения (или нерасположения) единственной супердержавы мира, поддержка действий США — какими бы реальными мотивами они ни определялись — была рациональным решением, обеспечивающим позитивное отношение руководства этой страны к Таджикистану (по крайней мере, на период пребывания у власти в Вашингтоне республиканской администрации и ее борьбы с международным терроризмом).
Прагматичное решение властей РТ поддержать действия США в регионе обернулось для Душанбе несомненными (прежде всего политическими) выгодами. На фоне развернувшейся на территории Афганистана войны международной коалиции с движением «Талибан» значительно окрепли политические связи республики с США и их западными партнерами. За короткое время страну посетили многие влиятельные политики и высокопоставленные чиновники США.
Возросшее значение Таджикистана в реализации политических и военных планов США побудило Великобританию, Францию и Японию открыть свои дипломатические миссии в Душанбе; сделало возможным официальный визит в США правительственной делегации во главе с президентом РТ Эмомали Рахмоном, состоявшийся в конце 2002 года. Оно же стало стимулом интенсификации и диверсификации таджикско-американского партнерства. Именно в это время начало набирать обороты двустороннее военнотехническое сотрудничество — как прямое, так и в рамках реализации программы НАТО «Партнерство ради мира», а международные финансовые институты стали более чутко относиться к просьбам Таджикистана, создав для него режим наибольшего благоприятствования. Именно в тот период президент Э. Рахмон обрел в кругах западных политиков статус стабильного союзника в регионе, критика в его адрес на основе критериев западной политической культуры перешла в ранг мало к чему обязывающих благих пожеланий. Она была скорее предназначена для внутреннего «потребления» в самих США, нежели для оказания давления на власти РТ.
Расширение и углубление политических отношений между Душанбе и Вашингтоном не оставили безучастными других международных «игроков» в регионе. В новых, гораздо
более благоприятных для РТ условиях Россия пошла (в сентябре 2004 г.) на урегулирование ряда проблем, связанных, в частности, с преобразованием своей 201-й мотострелковой дивизии в 201-ю военную базу в Таджикистане, со списанием части долгов республики и т.д. В сентябре того же года Тегеран предложил Душанбе финансировать сооружение Сангтудинской ГЭС, а уже в октябре Москва взялась завершить указанное строительство, хотя раньше под разными предлогами оттягивала принятие такого решения.
Новая ситуация предоставила РТ возможность поставить вопрос о переходе от российских к таджикским пограничникам контроля над таджикско-афганской границей. Этот процесс начался в декабре 2004 года с самой восточной части границы — Хорогского участка. Весной 2005-го началась передача в ведение таджикских пограничников Московского и Пянджского участков названных рубежей, 14 июня данный процесс был успешно завершен, так как накануне состоялась церемония поднятия флага Таджикистана на самом западном (Пянждском) участке границы с Афганистаном. А 19 октября при участии руководителя пограничной службы РФ генерала Владимира Проничева состоялась официальная церемония передачи всей границы РТ с Афганистаном в ведение таджикских пограничников. Это стало возможным и потому, что США (а под их влиянием и ЕС) не только заявили об инициировании проектов по оказанию соответствующим структурам Таджикистана финансово-материальной помощи для укрепления границы, но и приступили к их практической реализации.
5
Важным рубежом в развитии двусторонних отношений стал 2005 год. Тогда «тюльпановое» свержение с политического олимпа Кыргызстана Аскара Акаева и воцарившийся в стране хаос, события в Андижане (Узбекистан) и импульсивная реакция на них администрации США, пожелания участников саммита ШОС в Астане Соединенным Штатам определиться со сроками завершения дислокации их баз в Центральной Азии, а также официальное требование Ташкента о прекращении деятельности военной базы Вашингтона в Ханабаде отрицательно сказались на позиции США в регионе. Чрезмерно идеологизированный подход невоенных ведомств Соединенных Штатов поставил под вопрос все те политические достижения, которых Белый дом сумел добиться за предыдущие 14 лет.
В этих условиях таджикско-американские отношения, сохранившиеся на хорошем уровне, получили дополнительный импульс к развитию. Второй в истории двусторонних связей визит госсекретаря США (на сей раз — Кондолизы Райс), состоявшийся 13 октября 2005 года, стал констатацией развивающихся контактов между двумя странами. В ходе этого визита подчеркивалось, что Соединенные Штаты поддерживают проводящиеся в РТ экономические и политические реформы, ибо они способствуют долгосрочной стабильности. Кроме того, отмечалось, что Вашингтон намерен продолжить сотрудничество с Душанбе в борьбе против таких новых вызовов, как терроризм, экстремизм и наркотики, угрожающих региональной безопасности. А вот «дежурные» для Белого дома темы — права человека и развитие демократии — не стали ведущими в ходе переговоров К. Райс. Вывод напрашивается сам: руководство РТ достаточно эффективно использовало трудности, с которыми США столкнулись в регионе после кыргызских и андижанских событий, чтобы сделать взаимоотношения с Соединенными Штатами еще более неконфликтными и стратегически взаимовыгодными.
Отметим, что уже через несколько дней, 25 октября, в ходе пресс-конференции в Интернете посол США в Таджикистане Ричард Хогленд заявил: «Американо-таджикские
политические отношения в целом вполне хорошие. У нас нет драматических взлетов и падений. Мы продолжаем последовательно двигаться вперед, о чем свидетельствуют несколько визитов на высшем уровне в Душанбе в этом году».
Наряду с этим неутешительные для американцев политические итоги 2005 года, главным из которых можно считать изменившееся впервые после 1991 года отношение к США — от безусловно позитивного к явно настороженному, причем как на уровне властей республик региона, так и общественного восприятия — сделали для Вашингтона очевидной необходимость модифицировать свои подходы к странам Центральной Азии. В основу указанной реорганизации был заложен поворот от чрезмерной идеоло-гизированности к реализму, к адекватному восприятию реальной действительности. Своеобразными индикаторами смены курса стали создание в структуре Госдепартамента самостоятельного Бюро по вопросам Центральной и Южной Азии, а также возведение назначенного руководителя новой структуры Ричарда Баучера в ранг заместителя госсекретаря США.
В этом плане следует отметить стремление Вашингтона адаптироваться к хорошо просматриваемой тенденции постепенного «поворота» республик ЦА — по мере их десоветизации — к более естественному для них цивилизационному пространству. Не менее важным видится понимание Вашингтоном неправомерности дальнейшей оценки Центральной Азии лишь как части некоего единого пространства СНГ, что имело место все предыдущие годы после распада СССР, соответственно и осознание нерациональности, более того, невозможности использовать прежние установки для достижения своих целей в регионе. В этой связи следует отметить и установку на построение в ЦА новых государств в рамках либерально-демократического варианта; установки, модели, а также инструментарий, достаточно успешно использовавшиеся в отношении стран Восточной Европы и бывших советских республик Прибалтики. Но уже в Украине эти усилия утратили свою эффективность и оказались совершенно контрпродуктивными для США в регионе. Выделение его республик из общего постсоветского пространства означает не что иное, как отказ от советологического подхода к ЦА и ориентацию на иные подходы, в большей степени соответствующие сложившимся реалиям.
С точки зрения обеспечения национальных интересов Таджикистана в позиции США значимо то, что с событий весны 2005 года и по настоящее время Вашингтон стремится поддерживать развитие суверенных, демократических и процветающих стран Центральной Азии, сотрудничающих с Соединенными Штатами, что отметил Р. Баучер в ходе посещения Душанбе в мае 2006 года. Многие в РТ помнят, что в первой половине 1990-х годов, когда в республике, да и в других новых независимых государствах региона, основное внимание уделяли переходу с советских на национальные рельсы, то США и ряд стран Европы предпочитали делать акцент на переход с коммунистических рельсов на демократические. Другими словами, с того времени понимание Белым домом реалий региона явно возросло.
Развитие таджикско-американских взаимоотношений ныне носит «точечный» характер, концентрируясь на ограниченных, но имеющих стратегическое значение направлениях. Как правило, инициативы исходят от американской стороны. В интерпретации Р. Баучера основной приоритет США в отношениях с РТ — оказание помощи республике в укреплении ее суверенитета и безопасности. В последнее время Вашингтон проявляет внимание к энергетическим проектам Душанбе и даже говорит о своем возможном участии в их реализации. Вряд ли в ближайшем будущем эти слова превратятся в нечто большее, нежели демонстрация политической поддержки. Однако даже такое содействие, особенно если оно будет трансформировано в стимулирование международных финансовых институтов к участию (в той или иной форме) в реализации данных проектов, имеет для Таджикистана стратегическое значение, ибо оно будет стимулировать
страны, которые обладают необходимыми ресурсами и настроены не утрачивать свои позиции в республике и регионе, активнее сотрудничать с РТ.
Фактически инициативы Соединенных Штатов (что бы они сами об этом ни говорили) нацелены на снижение влияния России в РТ и в других республиках Центральной Азии, на сдерживание развития таджикско-иранских отношений и возможно более масштабное вовлечение Душанбе в проект Вашингтона в Афганистане. Контакты на политическом уровне, реализация планов военного сотрудничества на двусторонней основе и в рамках партнерства с НАТО, оказание технической и прочей помощи правоохранительным органам и таджикским погранвойскам, претворение в жизнь проектов МВФ, ВБ и АБР — все это находится под весьма ощутимым влиянием США и призвано способствовать достижению поставленных целей.
Полная поддержка США переизбрания Э. Рахмона на пост главы государства, тесное сотрудничество двух стран в сфере безопасности, благожелательное отношение к РТ международных финансовых институтов, выразившееся, в частности, в списании МВФ существенной части задолженности ему РТ (почти 100 млн. долл.), начавшиеся разговоры по поводу широкого экономического партнерства, признание республики важным союзником — вот те позитивы, на которые вышли таджикско-американские отношения. А положительные факторы, способствующие укреплению независимости Таджикистана, служат ее гарантами.
При такой направленности инициатив США задача РТ заключается в том, чтобы как можно лучше воспользоваться заложенным в этих инициативах потенциалом укрепления независимости и внешнеполитической многовекторности. Вместе с тем для Душанбе чрезвычайно важно, развивая отношения с американцами, поддерживать их на оптимальном для себя уровне, не допуская пересечения той черты, за которой они станут чрезмерными, а Вашингтон превратится из стратегического партнера и гаранта независимости в деспотичного ментора. Не менее важно для РТ сохранять сложившийся паритет отношений с РФ, КНР и США, предупреждение дисбаланса в этих отношениях. Только при таких условиях, когда каждая из названных ведущих держав «уравновешивает» другую, Соединенные Штаты смогут и впредь пребывать в выгодном для них статусе стратегического политического партнера РТ и гаранта ее независимости.
В завершение хотелось бы подчеркнуть, что лишь придерживаясь взвешенной тактики во взаимоотношениях с США, Россией и Китаем, а также постоянно поддерживая с ними уровень отношений, способствующий укреплению таджикской государственности и одновременно не позволяющий возникать ситуациям, ставящим под удар ее суверенитет и целостность, республика сумеет успешно решить свои главные задачи на данное время и ближайшую перспективу — обеспечить этническую безопасность таджиков и предотвратить их «растворение» в окружающем море нетаджикских этносов. Следует признать, что пока руководству республики это удается.
