Политика сша и России в вопросе урегулирования нагорно-карабахского конфликта:формирование новых трендов Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Надана ФРИДРИХСОН

Директор Института демографии, миграции и регионального развития, координатор проектов Центра моделирования стратегического развития (Москва, Российская Федерация).

ПОЛИТИКА США И РОССИИ В ВОПРОСЕ УРЕГУЛИРОВАНИЯ НАГОРНО-КАРАБАХСКОГО КОНФЛИКТА: ФОРМИРОВАНИЕ НОВЫХ ТРЕНДОВ

Резюме

В статье рассматривается ситуация вокруг Нагорного Карабаха. В качестве основных заинтересованных игроков в регионе определены США и Россия. Причем, если Вашингтон четко определил свои интересы и создал механизмы реализации намеченных планов, то Москва, несмотря на очевидную важность для нее присутствия на Центральном Кавказе, так и не смогла разработать свой проект, который мог

бы стать альтернативой продвижению США в регион. Также анализируются возможные риски для России в том случае, если не будет разработана стратегия по Центральному Кавказу, рассматриваются новые тренды в вопросе урегулирования нагорно-карабахского конфликта, отмечается необходимость пересмотреть статус Минской группы ОБСЕ и важность формирования потенциального регионального лидера.

И опять на устах Карабах Александр Коренюгин

В в е д е н и е

Регион, в котором не утихают территориальные конфликты, подвержен двум основным тенденциям — с одной стороны, он становится объектом интереса внешних крупных

игроков и инструментом их влияния на геополитических конкурентов, с другой — социально-экономические показатели самих участников конфликта могут снижаться, создавая предпосылки для вмешательства внешних сил в политическую ситуацию.

Один из самых затяжных конфликтов в регионе Центрального Кавказа — противостояние Азербайджана и Армении по вопросу Нагорного Карабаха. С 1994 года идут безуспешные переговоры между Баку и Ереваном, защищающими свои диаметрально противоположные позиции. Баку ставит во главу угла принцип сохранения территориальной целостности Азербайджана, в состав которого обязательно должен входить Нагорный Карабах; Армения же отстаивает право наций на самоопределение, зафиксированное в Хельсинкском Заключительном акте. Из-за этого Лиссабонский саммит ОБСЕ 1996 года, где его сопредседатели предложили три основных принципа урегулирования нагорно-карабахского конфликта, стал не прорывом, а лишь звеном в длинной цепи последующих переговорных процессов. Ни сформулированные в 2007 году Мадридские принципы, ни Цюрихские протоколы 2009 года также не были признаны и не привнесли изменений в сложившуюся ситуацию.

В целом процесс посредничества внешних геополитических игроков условно можно разделить на пять фаз. Первая охватывает 1992 год и характеризуется доминированием посредничества СБСЕ над самостоятельными попытками отдельных стран наладить переговоры. Вторая фаза связана с утверждением Россией своих интересов, что привело к снижению влияния и роли СБСЕ. Третья фаза — с декабря 1994 года по конец 1996-го — характеризуется усилением сотрудничества и ростом доверия между ОБСЕ и Россией, в результате чего и состоялся Лиссабонский саммит 1996 года.

В ходе четвертой фазы, приходящейся в целом на 1997 год, Франция и США вместе с Россией стали сопредседателями Минской группы, что ознаменовало усилившееся международное внимание к конфликту, а также вызвало рост недовольства Азербайджана, видящего во Франции проармянскую силу. Пятая фаза — это прямые переговоры между президентами двух стран, когда ОБСЕ фактически отошла на второй план.

Таким образом, сегодня ни одна из предпринятых инициатив не принесла должного результата. Минской группе ОБСЕ в конечном счете удалось обеспечить сторонам постоянную площадку для переговоров по мирному разрешению кризиса, а также проводить мониторинг ситуации в зоне соприкосновения войск, что, однако, на фоне постоянных сообщений с обеих сторон о нарушениях и — нередко — человеческих жертвах только порождает раздражение у противоборствующих сторон и демонстрирует острую необходимость новых решений.

Важно отметить, что у всех внешних игроков, так или иначе вовлеченных в разрешение конфликта, имеются свои собственные интересы, что еще больше усложняет разрешение одного из самых непростых территориальных споров в постсоветской истории.

Вместе с тем сегодня в самом регионе появились предпосылки для формирования сильного игрока, способного инициировать новый интеграционный проект. Такой проект мог бы объединить страны региона в единый геополитический субъект, реализующий свои интересы на мировой арене. Однако сами эти предпосылки обусловлены в первую очередь восстановлением диалога между государствами, что имеет прямое отношение к разрешению территориальных споров. Именно эти аспекты вызывают пристальный интерес у внешних игроков, каждый из которых фактически стремится интегрировать регион в свой политический курс и назначить «своего ставленника». Поэтому странам региона необходимо особенно внимательно следить за предлагаемыми им инициативами, анализировать их с точки зрения собственных интересов и перспектив будущего развития, представлять себе полную картину интересов внешнеполитических игроков, чтобы выявлять среди них возможных партнеров и антагонистов.

Политика США в вопросе урегулирования нагорно-карабахского конфликта

Интересы Вашингтона в затяжном процессе урегулирования нагорно-карабахского конфликта тесно переплетены с общей политикой США на постсоветском пространстве. Распад Советского Союза воспринимался Вашингтоном как одна из важных побед в XX веке. Огромная территория, подчиненная единому центру и выступающая как единая геополитическая единица, формирующая в мире биполярную систему, распалась на 15 государств. Дискуссии о причинах распада ведутся до сих пор, но не стоит забывать, что значительное число американских политологов разрабатывали концепции по развалу Союза, пытаясь найти ахиллесову пяту такого сложного по многим показателям государственного образования. Один из самых влиятельных представителей политической элиты США Зб. Бжезинский в свое время обратил внимание на национальный вопрос как на слабое звено СССР. Стоит учитывать, что этот механизм дестабилизации активен и в наше время.

Первое время после распада Союза, которое условно можно определить как «борьба за наследие СССР», Соединенные Штаты с интересом наблюдали за процессами на постсоветском пространстве, стремясь выявить потенциально перспективные для себя точки роста в регионе. Опасаясь восстановления былой мощи Москвы, западные игроки инициировали различные проекты, главной целью которых помимо заявленной помощи в становлении демократического строя было стремление «оттянуть» бывшие советские республики от России, а с учетом накопившихся обид и претензий к Москве поставленная задача не являлась слишком сложной.

Разумеется, претендуя на мировую гегемонию, Соединенные Штаты весьма заинтересованы в регионе Центрального Кавказа. Это обусловлено очевидными задачами Вашингтона: обострение ситуации вокруг Ирана (и тут стоит помнить, что эта проблема затрагивает интересы Турции — исторического конкурента Ирана, Израиля, а также Армении — государства, которому только сотрудничество с Ираном и дает выход из географической изоляции), азербайджанская нефть и, конечно же, выход к Черному и Каспийскому морям, которые открывают дальнейшее продвижение в Центральную Азию. Не случайно в августе 1997 года президент США Билл Клинтон объявил Кавказ и Каспийское море районами, входящими в зону национальных интересов США.

На карте региона легко проследить логику внешнеполитического курса интервенций Вашингтона: Ливия, Египет, Сирия, Ирак закономерно подводят к Ирану; если учесть солидарность Турции с действиями НАТО, получится, что США в скором времени смогут контролировать этот важный участок. При этом следует помнить и о присутствии США в Афганистане.

Все эти аспекты тесно связаны с проблемой урегулирования нагорно-карабахского конфликта. США крайне важно доминировать в этом регионе.

■ Во-первых, благосклонность политических элит Грузии к политике Запада позволяет Соединенным Штатам приблизиться к нестабильному по многим показателям Северному Кавказу, что, с учетом прогнозов новой волны финансового кризиса, позволит Вашингтону манипулировать ситуацией.

■ Во-вторых, США выгодно контролировать Грузию и Азербайджан, не давая при этом Тбилиси и Баку укрепить двустороннее сотрудничество.

Тем более что сегодня Азербайджан и Грузия переживают схожие проблемы, прежде всего неразрешенные территориальные споры, — а этот аспект очень удобен для манипулирования общественно-политическим мнением данных стран. Кроме того, присутствие в регионе и контроль за урегулированием нагор-

но-карабахского вопроса позволит Соединенным Штатам вытеснить отсюда Россию.

Иными словами, сегодня Вашингтон не заинтересован в разрешении нагорно-кара-бахского конфликта, поскольку оно дало бы толчок развитию нового начала в жизни Центрального Кавказа и уничтожило механизм давления и манипуляции. США выгодней использовать нагорно-карабахский конфликт для решения своих задач, для установления своей гегемонии, контроля над нефтью, выхода к Каспийскому морю и дальнейшего продвижения в Центральную Азию. Сегодня нагорно-карабахский конфликт — это «окно» Соединенных Штатов в богатую энергетическими ресурсами Центральную Азию, где Вашингтон начнет соперничество уже с Китаем.

Поэтому сегодня политика Вашингтона в разрешении нагорно-карабахского конфликта направлена на дальнейшее оттягивание решения проблемы. Инструментами могут выступать вопрос национальных меньшинств, территориальные торги в контексте иранского вопроса. Так, вполне возможны переговоры в контексте «признание независимости «НКР» (непризнанной Нагорно-Карабахской Республики) и Южного Азербайджана», однако такие предложения мало осуществимы хотя бы потому, что объединение Южного Азербайджана и Азербайджанской Республики связана с началом боевых действий против Ирана. К тому же подобный сценарий потребовал бы трансформировать все общественное мнение в Азербайджане, которое последние 20 лет формировалось на риторике о необходимости восстановить территориальную целостность Азербайджана, вернув Нагорный Карабах. Обозначенные аспекты возвращают нас к вопросу о потенциале для формирования в регионе Центрального Кавказа нового игрока, способного запустить механизм «собирания земель» в рамках нового интеграционного проекта. При условии разрешения территориальных споров сегодня таким государством вполне может стать Азербайджан, способный создать политико-экономический блок государств региона. Важным элементом такого формирования будет надрелигиозный формат, поскольку конфессиональный аспект может стать очередным рычагом давления на страны.

Важно отметить, что формирование нового союза может получить противоречивые оценки в международном сообществе. С одной стороны, это позволит приостановить продвижение США, с другой — окончательно поставит точку в вопросе интеграции стран региона в формирующийся Евразийский союз.

Однако анализ деталей формирования данного проекта преждевременен, поскольку пока существует проблема Нагорного Карабаха и ряд иных проблем и задач, такое формирование невозможно.

Политика России в вопросе урегулирования нагорно-карабахского конфликта

Роль России в урегулировании нагорно-карабахского конфликта оценивается по-разному как самими участниками конфликта, так и международным сообществом, и различия в этих оценках связаны с более общими различиями в отношениях к Москве и ее политике.

Сегодня и Азербайджан, и Армения являются для России стратегическими партнерами на постсоветском пространстве, что, с одной стороны, дает основания считать, что Москва серьезно заинтересована в урегулировании проблемы, а с другой — вызывает закономерное раздражение у обоих участников конфликта. После того как В. Путин обозначил курс на формирование Евразийского союза, как эхо в горах, стали распространяться предположения, что Россия будет использовать нагорно-карабахский конфликт как рычаг для интеграции Азербайджана и Армении в Евразийский экономический союз.

Теперь политическая элита России стала осознавать все негативные и разрушительные последствия такого метода привлечения стран. Однако это никак не изменило восприятия Москвы ее партнерами. Таким образом, в Баку и Ереване с недоверием относятся к данной инициативе, что, безусловно, ослабляет позиции России как посредника в урегулировании нагорно-карабахского конфликта.

Вместе с тем, в отличие от очевидно прослеживающийся тактики Вашингтона (пусть и не отвечающей интересам ни Азербайджана, ни Армении), Россия на сегодняшний день не имеет собственного проекта по обеспечению присутствия или влияния на процессы в регионе Центрального Кавказа.

Заявление спикера Государственной Думы экс-главы администрации президента РФ Сергея Нарышкина на выступлении в Бакинском Славянском университете1 демонстрирует, что в политических верхах России понимают необходимость противопоставить интервенции США свои проекты и решения, однако никаких конкретных инициатив сегодня нет, а их отсутствие чревато для Москвы потерей доверия со стороны участников конфликта, что углубляется отсутствием ее политического диалога с Грузией.

После заявления замминистра иностранных дел России Григория Карасина в беседе на радиостанции «Голос России»2, можно предположить, что Россия рассматривает как успех продолжение работы МГ ОБСЕ, притом что, как уже отмечалось, эта структура фактически не привнесла ничего в разрешение нагорно-карабахского конфликта.

Все эти заявления свидетельствуют, что Москве необходимо кардинально изменить свою стратегию в данном вопросе: сейчас политика России в карабахском вопросе сводится к риторике о необходимости сохранения мира и о том, что стороны должны прийти компромиссному соглашению.

Доля истины в такой позиции присутствует, ведь Баку и Еревану действительно имеет смысл, проанализировав работу посредников за последние пять — семь лет, попытаться исключить «третьих лишних», поскольку именно «заинтересованность» посредников в значительной степени мешает поискам компромиссного решения.

Речь идет о потенциальном изменении состава участников МГ ОБСЕ или даже о формировании новой структуры, которая, восприняв опыт предшествующей работы, будет призвана найти решение проблемы. Вектор решения внутрирегиональной проблемы должны задавать не западные страны, а государства, имеющие тесную связь с Центральным Кавказом и заинтересованные в его становлении как сильной геополитической единицы. Такими странами являются Турция, Иран, Россия; можно говорить и о включении Израиля.

Если Москва станет манипулировать карабахской проблемой уже в контексте интеграции двух стран в Евразийский экономический союз, определит четкий формат сотрудничества с Турцией в данном вопросе (поскольку игнорировать позицию Анкары может быть опасно для дальнейшего развития процессов в регионе), определит свою позицию по Ирану с учетом обозначенных ранее влияющих на карабахский вопрос аспектов, а также в полной мере осознает, что Нагорный Карабах — это «окно» Соединен-

1 «Мы против решения нагорно-карабахского конфликта по готовым рецептам со стороны. Мы твердо уверены, что проблема может быть решена, если будут обеспечены интересы обеих сторон... Если будет найден такой путь решения, Россия готова выступить в роли гаранта этой договоренности» [http:// www.yerkramas.org/2012/07/09/spiker-gosdumy-rf-rossiya-protiv-resheniya-karabaxskogo-konflikta-po-gotovym-receptam/].

2 «Думаю, что надо сфокусировать, как и прежде, все усилия на Минской группе. Существует Минская группа, в которой есть сопредседатели и представители Франции, Соединенных Штатов, России, представители ОБСЕ, которые очень добросовестно работают, ездят в регион, встречаются с лидерами и Армении и Азербайджана, помогают им найти приемлемые формулировки для будущих документов. Мы эту деятельность всячески поддерживаем и рассчитываем на то, что она вскоре приведет к конкретному результату» [http://rus.ruvr.ru/radio_broadcast/65446337/83906817.html].

ных Штатов в Центральную Азию, то создадутся предпосылки для формирования Москвой новой стратегии на Центральном Кавказе, которая будет исходить из объективного понимания идущих там процессов, в том числе из необходимости становления регионального лидера.

Таким образом, сегодня Вашингтон стремится реализовать на Центральном Кавказе свой сценарий развития событий, лоббируя исключительно собственные интересы, а Россия пока еще окончательно не сформулировала свою региональную позицию, оценивая события в контексте перспективы формирования Евразийского экономического союза и необходимости противопоставить Западу свои проекты.

Вместе с тем вопрос урегулирования нагорно-карабахского конфликта остается открытым и требует разрешения. Это обусловлено как общей ситуацией на международной арене, так и внутриполитической и социально-экономической обстановкой в странах — участницах конфликта.

Решение подобных споров всегда возможно или путем войны (что не отвечает интересам ни Азербайджана, ни Армении, так как принесет лишь разрушения, выгодные внешним игрокам), или путем мира, причем при последнем варианте ключевым фактором выбора той или иной альтернативы становятся возможности дальнейшего развития.

Территории, входящие в состав государства, требуют, чтобы власть обеспечивала им адекватный уровень жизни и социально-экономическое развитие, защищенность от внешней угрозы, возможность производить и видеть результаты своей работы. К сожалению, зачастую эти аспекты отходят на второй план, уступая место политической риторике и стремлению закрепить свой статус на международной арене. Между тем непосредственная вовлеченность властей государств в развитие производительных сил и регулирование экономических отношений создала бы совершенно иные условия и видоизменила общую картину конфликта. Если страна пытается поставить под свой контроль какую-то территорию не войной, а миром, то она должна предложить проекты, соответствующие потребностям этой территории, например, восстановление промышленности, инфраструктурные проекты, создание новых рабочих мест, развитие машино- и станкостроения и т.д. Только найдя решение этих задач, можно будет говорить о следующем шаге — урегулировании территориальных споров в плоскости интеграции, причем интеграции, инициированной именно внутренним игроком.

Поэтому, говоря о решении нагорно-карабахского вопроса, посредникам, и особенно России, следует провести анализ: какое из государств-соперников — Азербайджан или Армения — способно сегодня предложить НКР необходимые условия для развития.

Это не должно и не станет ключевым элементом в разрешении проблемы, но задаст совершенно новый вектор. Регион Центрального Кавказа сможет стать самостоятельной геополитической единицей не только в контексте урегулирования политических аспектов конфликта, но и в постконфликтный период, когда все страны региона смогут развивать свой потенциал. И тут вновь уместно вернуться к вопросу о потенциале формирования регионального лидера, понимающего цену мира, адекватно оценивающего первоочередные задачи и способного не только выступить инициатором объединения, но и сформулировать общий курс для всех государств Центрального Кавказа на перспективное развитие. Однако именно этот формат невыгоден Западу, и особенно Соединенным Штатам, поскольку в таком случае «окно» в Центральную Азию будет для него закрыто.

3 а к л ю ч е н и е

Сегодня мы становимся свидетелями нарастающего противостояния интересов крупных игроков на Центральном Кавказе. Стратегия США по исключению России из

региона практически воплощается в неагрессивной форме, принося вместе с тем желаемые результаты. Методы информационных вбросов, тесной работы с элитами стран, внедрение американской культуры и т.д. уже продемонстрировали свою успешность. И если Москва не сможет противопоставить этому продвижению альтернативную программу и, тем более, если перейдет на агрессивный метод, она лишь ускорит свое вытеснение и, более того, создаст предпосылки для локальных военных столкновений в регионе.

Мы здесь не пытались смоделировать военный сценарий развития событий, но все же имеет смысл отметить, что военная провокация в контексте нагорно-карабахского вопроса достаточно быстро сможет перерасти в более серьезные столкновения. При этом, учитывая ситуацию с Ираном, события «арабской весны», отсутствие единого вектора в политике государств Центрального Кавказа, можно предположить, что военные столкновения выйдут за рамки одних только Азербайджана и Армении. Поэтому России необходимо сохранить имеющиеся партнерские отношения со странами Центрального Кавказа, определить формат взаимодействия с Грузией (а восстановление политического диалога с Тбилиси — это одна из первичных задач российской дипломатии), разработать и реализовать «прорывной» проект, который в перспективе сможет стать опорной точкой России в регионе. И в этом смысле урегулирование нагорно-карабахского конфликта не только поможет укреплению позиций Москвы, но и в целом изменит общую геополитическую ситуацию в регионе. И если для США карабахский вопрос — инструмент продвижения в Центральную Азию, то для России удачная политика по его разрешению может стать форпостом формирования новой стратегии на Центральном Кавказе.