CC BY
35О.В. Бабенко
ПОЛИТИКА РОССИИ В ПОЛЬСКОМ ВОПРОСЕ В 1914-1917 гг.
(Обзор)
В обзоре рассматриваются пути решения польского вопроса в России со времени начала Первой мировой войны до Октябрьской революции 1917 г., нашедшие отражение в зарубежных исследованиях. Эта тема является частью более широкой проблемы - польского вопроса, который в интерпретациях польских историков охватывает хронологические рамки 1795-1921 гг. - от третьего раздела Речи Посполитой до формирования восточной границы Второй Речи По-сполитой.
Данная тема в последнее десятилетие подверглась разработке и переосмыслению в связи с открытием новых источников и преодолением идеологических препятствий. Актуальность сохраняет и многое из того, что было сформулировано еще в 1920-1980-е годы: о значении польского вопроса для России и международных отношений, о целях воззвания к полякам великого князя Николая Николаевича и его инициаторах, о российской политике в Восточной Галиции в 1914 г. и др. Среди новых проблем подробности обсуждения польского вопроса в Совете министров и Государственной думе, малоизвестные обращения польского народа к верховной власти и др. В литературе признается необходимость комплексного исследования польского вопроса, включая военные действия в годы Первой мировой войны. Польский вопрос в понимании известного польского историка Е.В. Борейши - это роль, которую в международных отношениях играли проблемы государственного статуса и границ польских земель, их автономии, ограниченного суверенитета или полной независимости» (1, с. 218).
Для понимания рассматриваемой проблемы важнее предыстория, которая приводится в работах А. Ахматовича (3), А. Новака (10) и др. Они верно замечают, что после разделов Речи Посполитой в конце XVIII в. Россия дважды предпринимала серьезные попытки покончить с «непокорной» Польшей, главной политической проблемой которой был вопрос о независимости, - в период восстаний 18301831 гг. и 1863-1864 гг. Желаемых результатов для Польши они не принесли, но повлекли за собой рост национального самосознания и консолидации поляков. Американские исследователи Д.Л. Рансел и Б. Шэллкросс отмечают, что «самоуверенность не сделала поляков менее опасными после их покорения и включения в состав Российской империи в конце ХУШ в.» (12, с. 3). А Е.В. Борейша четко определяет суть проблемы: «Польский вопрос в XIX в. долго воспринимался (поляками. - О.Б.) как вопрос возрождения Польши в границах до 1772 г., представляя тем самым опасность для трех континентальных держав: России, Австрии и Пруссии-Германии» (1, с. 227-228).
Конец XIX в. ознаменовался изменениями международной обстановки, ослаблением союза России, Австро-Венгрии и Пруссии. В то время за территорией Царства Польского закрепилось стратегическое значение поля игры между Россией, с одной стороны, и немецким милитаризмом и Австрией, соперничавшей с Петербургом на Балканах, с другой стороны. Российская империя находилась в состоянии кризиса, что стало особенно очевидным, как считает польский историк А. Новак, в связи с «компрометирующим поражением в войне с Японией» (10, с. 22).
К началу Первой мировой войны поляки по-прежнему не имели собственной государственности, были ограничены в области образования и культуры. Революция 1905 г. показала неудачу царской политики интеграции народов в Российской империи. Однако до 1914 г. «самодержавие было не в состоянии изменить свою линию внутренней политики» (10, с. 22).
После 1905 г. в Петербурге опасались, что в Польше вновь может начаться революционное движение, которое тогда, в 1905 г., действительно коснулось поляков всех «захватов». Но некоторые польские политики, в частности Ю. Пилсудский, видели, что движение «не удастся перевести в антироссийское восстание» (13, с. 351). Вероятно поэтому находившиеся в составе России поляки решили воздействовать на власти мирным путем. 14 июля 1905 г. появился меморандум жителей Царства Польского правительству, в котором было сказано, что обязательным условием нормализации отношений с Рос-
сией является наделение Польши «широкой законодательной и административной автономией, признание польского языка официальным» (9, с. 44). Это обращение и революционное движение принесли свои плоды. Поляки получили свое представительство в Государственной думе - польское коло, а также некоторые уступки в сфере образования и культуры. Но в целом положение поляков оставалось тяжелым. Исследователь П. Лоссовский отмечает, что «польский вопрос постоянно напоминал о себе разными способами» (там же).
Определенный интерес представляет политика П. А. Столыпина в отношении поляков. Он был автором программы 1907 г., касающейся всего Российского государства, в том числе и Царства Польского, о которой, однако, как указывает А. Ахматович, «ничего определенного до конца неизвестно» (3, с. 15). 19 марта 1907 г. Столыпин пообещал ввести самоуправление в Царстве Польском. Кандидатом в «партнеры» власти от польской стороны выступила национально-демократическая партия (эндеки) во главе с Р. Дмовским. В Думе могло сыграть роль польское коло, которое уже 23 июня 1907 г. предложило проект автономии для Царства Польского. Но ввиду сложной внутренней ситуации в России проект не был рассмотрен. Да Столыпин вряд ли считался с польским коло как со значимой силой в Думе. Желая остаться у власти и продолжить реформы, он выбрал, по мнению А. Ахматовича, «националистический курс с явным антипольским настроем» (3, с. 21).
Практическим выражением политики Столыпина стал отрыв части Люблинской и Седлецкой губерний от Царства Польского и присоединение к Российской империи как Холмской губернии в середине 1912 г. А. Новак, анализируя этот акт, замечает, что в нем была «вся сила и вся слабость российского империализма времен монархии, было подытоживание успехов его экспансии на польской территории» (10, с. 23).
Различные политические силы России по-разному видели судьбу польских земель. Так, социалисты считали, что будущая Польша должна быть республикой. Еще до Первой мировой войны В.И. Ленин сформулировал прогноз о том, что без победы пролетариата и революционного крестьянства в России реальная автономия Польши недостижима (4, с. 53). Когда в 1912 г. Ленин поселился в Кракове, он получил возможность лучше ознакомиться с польскими проблемами. Он сознавал, что ситуация в Царстве Польском отличается от ситуации в Малопольше, что члены ППС поддерживают Австрию и в случае войны будут на ее стороне (4, с. 54). А позднее, в годы войны,
В.И. Ленин заявил о праве наций на самоопределение. Президент США Т. Вудро Вильсон также выступил со схожей декларацией. Е.В. Борейша полагает, что эти политические деятели были своеобразными продолжателями «весны народов», поскольку именно в 1848 г. появились лозунги о «принципе народности» и праве каждого народа на независимое существование (1, с. 228-229).
Тем временем, в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, международная обстановка накалялась. Углубились англогерманские и франко-германские противоречия, достигнув особой остроты на Балканах и Среднем Востоке. Союзник Германии Австро-Венгрия также была втянута в эти конфликты и готовилась к захвату Сербии. Россия стремилась сохранить свои позиции на Балканах, захватить проливы и Константинополь.
С начала 1912 г. все чаще стали проявляться симптомы приближающейся войны России с Австро-Венгрией. Возможность войны между Россией и Австро-Венгрией видели многие польские политики, и она «влияла... на политические настроения» (13, с. 590).
Конфликт вспыхнул на Балканах. В июне 1914 г. член заговорщической сербской организации Г. Принцип убил наследника австрийского престола Франца-Фердинанда. 15 июля с объявления Австро-Венгрией войны Сербии началась Первая мировая война. Превращение этнически польских территорий в театр боевых действий и наличие поляков в составе противоборствующих армий придали особую остроту польскому вопросу. Даже польские эмигранты, не терявшие связей с родиной, считали, что начало войны обещает изменения в положении поляков. В некоторых эмигрантских обществах в первые дни войны начали создаваться польские военизированные организации. Так, во Франции 1 августа 1914 г. был создан Комитет польских добровольцев. Его участники, проходившие подготовку в Байоне, были названы «Байонским легионом» и участвовали в военных действиях в Шампани осенью 1914 - весной 1915 г. Действия проживавших в Западной Европе польских эмигрантов на первом этапе войны разбирает Т. Цесьляк в книге «История Польши» (8, с. 17-20).
Наибольшие возможности для создания польских вооруженных формирований предоставила Австро-Венгрия, поддержавшая образование Западного и Восточного польских легионов. Часть легионеров во главе с Ю. Пилсудским в начале августа 1914 г. попыталась поднять восстание на территории Царства Польского под лозунгом возрождения польского государства, посчитав, что на чашу весов войны
должна быть брошена польская сабля (11, с. 8-9). Однако местное население не увидело смысла в действиях легионеров и не поддержало их.
Польские историки считают, что польский вопрос с самого начала войны превратился в международный, и Россия не могла решить его без согласия союзников (3, с. 79). Однако на деле в первый период войны союзники рассматривали польский вопрос как внутреннее дело России, так как крайне нуждались в ее помощи. В то же время Е.В. Борейша справедливо замечает, что польский вопрос «был прежде всего внутренней проблемой населения польских земель... » (1, с. 219).
В годы войны поляки искали повод, чтобы напомнить властям о территориальном разделении Польши. Такая возможность предоставилась им уже в августе 1914 г., когда в связи с началом Первой мировой войны и с целью продемонстрировать единство России была созвана чрезвычайная сессия Государственной думы. Накануне сессии отношение к полякам было лояльным.
В самой Думе депутат Яроньский зачитал декларацию польского коло, в которой выражалась поддержка России в ее борьбе с Германией. Одновременно прозвучало напоминание о разделении польского народа, его присутствии во враждующих странах. Эта декларация вызвала резонанс в общественном мнении России. Ее одобрил Р. Дмовский, поскольку она соответствовала его взглядам, а коло «могло и без его помощи достичь указанных им целей» (3, с. 238).
Начало Первой мировой войны «разбудило» и простых поляков. 8 августа 1914 г. поляки Минской губернии направили послание императору Николаю II как защитнику славянства, в котором выразили надежду на победу России, объединение славян и процветание каждого славянского народа. В послании вспоминалась Грюнвальдская битва 1410 г., в которой «польско-литовско-русские дружины, сознательно объединенные против угрожающего Тевтонского ордена, одержали решительную победу, которая на много веков гарантировала славянским народам жизнь в собственной культуре» (3, с. 232).
13 августа 1914 г. Ч. Карпиньский, замещавший председателя польского коло Я. Харусевича, выступил на 130-м славянском обеде. Он затронул проблему г. Калиша, который, как утверждал этот политик, должен был стать польским. Кроме того, Карпиньский подчеркивал «полное единство мыслей между русской армией и поляками» и
говорил, что поляки «будут сражаться до последней капли крови, до подписания мирного договора в Берлине» (3, с. 240).
14 августа 1914 г. главнокомандующий вел. князь Николай Николаевич издал воззвание, призывавшее поляков бить общего врага. Этот документ привлек пристальное внимание зарубежных историков. Он рассматривается в работах С. В. Позняка (2),
A. Ахматовича (3), М. Вжосека (15), коллективной монографии «История Польши» (8).
В своей основе воззвание имело национальный принцип и солидные довоенные этнографические исследования. Оно предлагало вариант восстановления польской независимости в форме объединения трех ее частей. В воззвании говорилось о самоуправлении, а министр иностранных дел С.Д. Сазонов в беседе с польскими послами использовал термин «автономия». На оптимистический лад настроила некоторых поляков фраза из этого документа: «Не заржавел меч, который поразил врага под Грюнвальдом» (15, с. 179). Польский историк М. Вжосек полагает, что позиция России в то время «формировалась в пользу выгодного (для поляков. - О.Б.) решения польского вопроса» (там же).
Воззвание вел. кн. Николая Николаевича не могло появиться без ведома императора, и в дальнейшем польский вопрос обсуждался на уровне верховной власти. Призыв великого князя к возрождению Польши «был весьма кстати, т.к. формально исходил от военной власти, а царя в принципе вообще ни к чему не обязывал» (2, с. 36).
B. Найдус подчеркивает, что вовлечению в решение польского вопроса главы государства воспротивились председатель Совета министров И. Горемыкин и министр внутренних дел Н. Маклаков, и решение о подписании воззвания великим князем Николаем Николаевичем исходило от них (8, с. 275). Воззвание соответствовало и необходимости представлять польский вопрос как внутреннее дело России. Белорусский историк С.В. Позняк считает, что по этим причинам «имевшееся в воззвании обещание воссоединения всех частей Польши под скипетром царя совсем не желательно было облекать в императорский манифест» (2, с. 36). Воззвание обсуждалось в Совете министров, где было принято большинством голосов.
Следует отметить, что термин «Польша» в то время не употреблялся, говорилось о «Польском крае». Члены правительства пришли к согласию о том, что будущее польское государство будет состоять из этнически польских земель, к которым причислили девять губерний, обойдя Холмскую и Сувалкскую. В случае победы над Центральными
державами в состав Польского государства планировалось включить также польские земли из австрийского и прусского «захватов». Это намерение подтвердил Николай II в беседе с французским послом М. Палеологом 21 ноября 1914 г. Он сказал, что «Познанщина и, может быть, часть Силезии будут необходимы для восстановления Польши» (8, с. 276). Более того, Восточная Пруссия до устья Вислы должна отойти России. Австрия же лишится Галиции и Буковины в пользу России, а граница Российской империи дойдет до Карпат. Какая часть Галиции должна достаться Польше, император не объяснил. Должна была быть создана Западная Галиция, но без Перемышля. О проблеме Тешинской Силезии Николай II не сказал ни слова.
У членов Совета министров возникли споры по поводу того, какой должна быть центральная власть в Польше. Они пришли к компромиссному решению, согласно которому Польша должна была получить «местное самоуправление с некоторыми элементами государственного самоуправления» (8, с. 277). Однако ввиду военных поражений России в Восточной Пруссии осмелели противники автономии Польши. Министр внутренних дел Н.А. Маклаков и ряд других министров выразили недоверие всем шагам правительства в польском вопросе и сомнения в том, что «удастся установить этнографические границы Польши так, чтобы удовлетворить поляков и не нарушить государственных интересов России» (там же). Их мнение и проект Совета министров были переданы вел. кн. Николаю Николаевичу, который поддержал позицию Совета министров.
Польский историк А. Ахматович задается вопросом о том, был ли С. Д. Сазонов инициатором воззвания к полякам. По его мнению, в источниках нет упоминаний о том, что Сазонов когда-либо рассматривал возможность заключения унии между независимой Польшей и Россией. Тем не менее нельзя утверждать, что Сазонов не имел отношения к составлению воззвания. Польская исследовательница В. Найдус прямо указывает, что «воззвание было отредактировано в ведомстве, руководимым Сазоновым...», а его автором называет князя Г. Трубецкого (8, с. 275). В составлении воззвания 1914 г. принимал участие Р. Дмовский. Он же указывал С.Д. Сазонову на желательную польскую границу на Западе, которую впоследствии отстаивал на Парижской мирной конференции 1919 г. (3, с. 80; 5; 6). В числе авторов воззвания были будущий министр земледелия А.В. Кривошеин, военный министр В.А. Сухомлинов. Консультантами выступили кадет П. Струве, князь Г. Львов и профессор
С. Котляревский. Документ был переведен на польский язык графом Велепольским.
А. Ахматович называет воззвание отчасти пропагандистским актом, указывая на связь манифеста с идеями неославизма (главный постулат - «Россия на службе проблем славянских народов»), но в то же время не умаляет его международного значения (3, с. 312-313). Действительно, воззвание было серьезной заявкой на предложение послевоенного устройства Европы. Оно, как полагает А. Ахматович, стало дополнением к документам тех политиков стран Тройственного согласия, в которых шла речь о защите малых народов, но в то же время еще больше разожгло общеевропейский конфликт и международный кризис. Основной же вывод А. Ахматовича сводится к тому, что с помощью воззвания русские пытались «сделать поляков своими союзниками в войне с Германией» (3, с. 312).
Однако в работах польских историков нет вывода о том, что воззвание по сути было первым официальным заявлением России по польскому вопросу, первой программой объединения всех польских земель.
Члены польского коло во главе с Я. Харусевичем были убеждены в том, что воззвание вел. кн. Николая Николаевича - следствие их политики в отношении России. По их мнению, именно они склонили польское общество к мысли о согласии с Россией и дали российскому правительству основания «рассчитывать на лояльность со стороны польского народа» (3, с. 267).
Определенный интерес представляет и вопрос об отношении царской семьи к польской проблеме. К нему обращается С.В. Позняк (2). Он отмечает, что императрица Александра Фёдоровна воспринимала польский вопрос как семейный, а среди пропагандистов «автономии» Польши «видела только "либеральствующих" великих князей, бюрократов и военачальников, стремящихся затмить собой ее венценосного супруга и интригующих против него» (2, с. 36). В число этих лиц попали дядья царя Николай Николаевич и Пётр Николаевич вместе с супругами. Александра Фёдоровна надеялась оставить сыну Алексею Российскую империю в таком же виде, в каком ее получил Николай II от своего отца Александра III.
Нельзя не отметить, что главной задачей российской стороны в войне было укрепление коренной России. Поэтому к Российской империи планировалось присоединить Восточную Галицию, Северную Буковину и Закарпатскую Украину. Часть этих требований содержалась в программе С. Д. Сазонова по переделу границ в Европе, которая
была передана послам держав Антанты в середине сентября 1914 г. В коренной России оказались миллионы поляков, населявших Царство Польское. В Петроград переехал ориентировавшийся на российские власти Польский национальный комитет во главе с Р. Дмовским. Однако польский вопрос считался в России второстепенным, тем более что Россия рассчитывала на победу в войне и, как победительница, не пошла бы на уменьшение своей территории. К такому выводу приходит, в частности, А. Ахматович, утверждающий, что польский вопрос первостепенного значения для России не имел (3, с. 244).
В годы войны задача по присоединению к России Восточной Галиции решалась достаточно активно. Однако сюжет об оккупации этого края принадлежит к числу малоизученных в польской литературе. Первая информация о взятии русскими войсками Львова появилась в «Истории Польши» (8). Более подробная картина занятия Восточной Малопольши и российской политики на этой территории представлена в работе А. Ахматовича (3, с. 348-391).
Первые бои на территории Восточной Малопольши произошли 6 августа 1914 г., и вскоре регион был занят царскими войсками. 18 августа в российской прессе появилось воззвание к русинам Восточной Галиции, Буковины и Закарпатской Руси, призывавшее их воевать на стороне российской армии и обещавшее объединить русские земли Австро-Венгрии с коренной Россией. А. Ахматович рассматривает его (так же как и воззвание вел. кн. Николая Николаевича) как акт, «выявляющий захватнические цели России в развязанной войне» (3, с. 355). Иной точки зрения придерживались историки Народной Польши. Так, В. Найдус, опубликовавшая свой очерк еще в 1970-е годы, подчеркивает необходимость восстановления этнической России. По ее словам, российская пропаганда опиралась на утверждение, что «украинцы по сути являются русскими, а наступление в Галиции имело целью объединение русского народа» (8, с. 79). К. Розен-Завадский делает упор на военные цели русских в Восточной Галиции, указывая, что задача российской армии заключалась в том, чтобы «разбить и уничтожить сконцентрированные на этой территории австро-венгерские армии, не давая им продвинуться как на юг - за Днестр, так и на запад - на Краков» (8, с. 30). Он отметил масштаб и значение операции в Галиции для всей военной кампании 1914 г. По данным К. Розен-Завадского, в ней было занято более 100 дивизий с обеих сторон - российской и австро-венгерской (там же).
Началом «битвы за Галицию» считается 18 августа 1914 г., когда 8-я армия генерала А. Брусилова перешла российско-австрийскую
границу. 23 августа, когда австрийские войска отступили, Брусилов издал приказ о «чрезвычайном гражданском управлении в местностях, занятых по праву войны». Сначала были установлены только надзор и наблюдение армии победителей над тогдашней администрацией. Но уже 31 августа было принято решение о создании Временного военного правительства Восточной Галиции. Для этой цели большое значение имело занятие русскими Львова. Известие об этом положительно восприняли в большинстве своем варшавские эндеки, но даже в их среде было расхождение мнений. После занятия Львова русские оккупировали всю Восточную Галицию, включая Карпаты, а в западном направлении форсировали р. Сан. Поляки выражали свои опасения, что русские «не будут уважать польский культурный и ци-вилизационный вклад в Восточной Малопольше», тревожились о судьбе Львова как «одного из центров национальной жизни и польской культуры» (3, с. 372). Русские же одновременно пытались провести русификацию Холмщины (Западная Галиция), называя ее «колыбелью русского племени». Однако русификация была признана нерезультативной, поскольку не удалось полностью избавиться от всего польского. Националистические круги в России рассчитывали на проведение более удачной акции в Восточной Галиции.
Военный губернатор Львова Г. Бобринский 23 декабря 1914 г. выступил перед делегацией властей и общественности города. Его программа включала в себя следующие пункты: назначение губернаторами, начальниками повятов и полиции Восточной Галиции и Лем-ковшчизны русских; существование только тех органов самоуправления, которые лояльны к российской власти; запрет на заседания сейма, советов повятов, городов и гмин, а также на работу всех сообществ, союзов и т.п., если они не имеют на это специального разрешения. В связи с этой речью польские историки говорят о «тяжелом ранении национальных чувств польского народа» (3, с. 383). Однако итоги деятельности российских властей в Галиции освещаются недостаточно полно. Приводятся лишь сведения о политике в отношении органов местной власти, некоторых назначениях и трактовке свободы совести (3, с. 389).
Польский вопрос по-прежнему обсуждался на разных уровнях. 15 августа 1914 г. в Петербурге состоялось совместное заседание членов польского коло и Государственного совета с участием Р. Дмовского, который надеялся что манифест от 14 августа «объединит всю Польшу для борьбы с общим врагом - Германией» (3, с. 266). Для него и его коллег стало очевидным, что для политической дея-
тельности поляков открываются новые возможности. Зазвучали речи о создании совместной делегации польского коло и белорусско-литовского коло «для постоянного размышления над польскими проблемами» (там же). Поскольку поляки из Царства Польского были знакомы с воззванием только по выдержкам из прессы, оно было размножено и распространено на территории Царства, хотя и не сразу.
Между тем процедура обсуждения принципов послевоенного устройства Польши в Совете министров приняла затяжной характер. Обещания, данные в воззвании великого князя, практически не реали-зовывались, что вызвало недовольство поляков. Николай II был склонен давать обещания, но не торопился их выполнять. Царская администрация российского «захвата» Польши чувствовала его позицию. Здесь по-прежнему запрещалось преподавать историю и географию России на польском языке. Тем не менее 20 и 30 октября 1914 г. Совет министров обратился к польскому вопросу. Рассматривался, в частности, проект автономии для объединенных польских земель, разработанный С.Д. Сазоновым. Министр предложил придать будущей Польше статус ограниченной автономии, распространяющийся на церковь, среднее образование, экономику, судопроизводство, местную администрацию. Органы самоуправления должны были утверждаться наместником. Предложения Сазонова «резко отличались от тех намерений, которыми уже руководствовалось тогда просвя-щенное польское общество» (15, с. 180).
Весной 1915 г. в польском вопросе наметились подвижки. 3 марта Совет министров разрешил проводить занятия в польской системе образования на родном языке, кроме обязательных русских предметов. А 30 марта в Царстве Польском вступил в силу закон о городском самоуправлении в России. Однако удержать ситуацию под контролем уже было невозможно, поскольку летом 1915 г. началось наступление Центральных держав. Положение в Царстве Польском было тяжелым из-за реквизиций продовольствия, фуража и топлива. В условиях войны польская промышленность была парализована. Усилились репрессии и проявления национальных антагонизмов. Все польские школы Восточной Галиции были закрыты. Преподавание стало допускаться только на русском языке. Закрывались культурно-просветительные и кооперативные организации. Все это вело к обострению польского вопроса.
В апреле 1915 г. Николай II намеривался посетить Варшаву, но его поездка не состоялась, а правительство И. Л. Горемыкина не осмелилось на какой-либо решительный шаг в отношении Польши. 27 ап-
реля граф Велепольский подал царю записку, содержавшую предостережение: отказ от решения польского вопроса (на платформе автономии) - «крупная государственная ошибка».
21 мая 1915 г. было проведено совместное заседание российского правительства с «представителями польского народа» относительно будущего устройства Польского государства. Однако совместная комиссия сразу же раскололась на две части и не сумела выработать соответствующего документа. В докладе Варшавского охранного отделения министру внутренних дел, написанном в том же месяце, было сказано: «Самым удобным путем для разрешения польского вопроса... является путь императорского манифеста» (2, с. 37).
3 июня 1915 г. «с высочайшего соизволения» было проведено заседание Государственной думы «специально для того, чтобы дать возможность представителям польского народа выразить свои желания относительно будущего устройства Польского края» (8, с. 279). «Представителями польского народа» были политики пророссийской ориентации: З. Велепольский, И. Шебеко, Э. Добецкий, Л. Дымша, Я. Харусевич, В. Грабский и Р. Дмовский. По решению Думы была создана комиссия для контроля за выполнением манифеста 14 октября 1914 г. Однако польская и российская стороны не сумели прийти к согласию. А в период немецкого наступления, когда судьба Варшавы уже была решена, вопрос о том, какие уступки должна была получить Польша, утратил актуальность. Все рассуждения о будущем устройстве Польши имели теперь исключительно пропагандистский характер, как, впрочем, и некоторые мероприятия, связанные с Польшей. Так, 1 августа 1915 г. прошла демонстрация «в честь верного по-братски польского народа» (8, с. 281).
В июле 1915 г. российская армия оставила Варшаву. Войска Центральных держав заняли Царство Польское и возникла вероятность переориентации его общественного мнения в пользу Германии. Накануне этих событий Россия успела объявить, что у нее две цели в войне - Константинополь и «совокупная» Польша. Военные и дипломатические круги России не желали, чтобы Германия разыграла польскую карту в свою пользу.
18 июля 1915 г. Совет министров принял постановление «об основных принципах будущего политического устройства Польского края». Согласно постановлению, во главе «Польского края» должен стоять наместник, при нем - совет по административным делам, часть членов которого назначается правительством, часть выбирается институтами самоуправления. Наместник обладает правом вето в отно-
шении постановлений органов самоуправления, рассматривая их с точки зрения целесообразности. Русский язык остается языком администрации и судопроизводства в Царстве Польском, но населению разрешалось обращаться к представителям власти на польском языке. В самоуправлении и системе среднего образования вводился польский язык, за исключением преподавания ряда русскоязычных предметов (русский язык и литература, история России). Совет министров счел желательным предоставление льгот Римско-католической церкви. Но этот проект не был принят из-за отступления российской армии.
9 февраля 1916 г. на заседании Государственного совета была принята Декларация о начале у поляков новой жизни, обеспечивающей польскому народу свободное развитие. Это была декларация общего характера, лишенная конкретных предложений. Правда, министр иностранных дел С.Д. Сазонов уточнил, что объединение Польши остается неизменной целью российского правительства.
В марте 1916 г. С. Д. Сазонов разработал проект реформ государственного устройства Царства Польского на платформе автономии. При его разработке были привлечены и польские проекты. 29 июня 1916 г. во время доклада Сазонова в Ставке Николай II одобрил его план и передал распоряжение выработать проект соответствующего высочайшего манифеста. Однако в результате интриг Сазонов был отправлен в отставку, а его проект отвергнут. Даже его предложение о сборе средств в помощь рабочим Варшавы, чтобы они не выезжали на работу в Германию, и передаче их через польского князя З. Любомирского не получило поддержки в Совете министров. Возможно, причины неудач Сазонова коренились в том, что он «уже перешагнул этап "автономии"» (2, с. 38). Члены Совета министров пришли к выводу о том, что проект Сазонова предполагает создание союзного государства Польши и России.
Тем не менее польский вопрос остался предметом внимания Николая II. В конце июля 1916 г. император, беседуя с членом Государственного совета З. Велепольским, сказал, что «акт относительно Польши» появится в ближайшее время (2, с. 39). Через некоторое время аудиенции у царя добился брат З. Велепольского Владислав, представивший свой проект решения польского вопроса. Император выразил его проекту «полное сочувствие и одобрение», но никаких конкретных обещаний давать не стал (там же).
В начале ноября 1916 г. политика России в польском вопросе осложнилась. 5 ноября австро-венгерский и германский генерал-
губернаторы оккупированного Царства Польского издали манифест о создании независимого государства из польских земель бывшего российского «захвата». На этих землях планировалось создание наследственной монархии с конституционным строем. Польский вопрос в политике Центральных держав подробно разбирает Л. Гросфельд (8, с. 158-171). Он подчеркивает позитивную роль акта от 5 ноября, говоря о том, что «он оживил польский вопрос на международной арене», а «в ходе его частичной реализации был восстановлен административный аппарат государства и появились проекты юридических актов (особенно в сфере среднего образования, судебной власти и военного дела), которые в будущем, после ноября 1918 г., могли быть использованы властями возрожденной Речи Посполитой» (8, с. 171). В. Найдус приходит к следующему выводу: «Акт от 5 ноября развеял иллюзии, что о польской проблеме удастся умолчать» (8, с. 282).
В ответ на действия Центральных держав 6 ноября 1916 г. Николай II, вновь принимая Велепольского, пообещал ему, что дарует Польше государственный строй с законодательными органами и армией. А 12 декабря он издал приказ армии и флоту, в котором в числе основных задач называлось создание независимой Польши.
В феврале 1917 г. российское правительство вернулось к польскому вопросу. На очередном совещании столкнулись «автономисты» и сторонники государственной унии России и Польши. Дебаты прервала Февральская революция, которая «была принята с энтузиазмом поляками в России» (8, с. 307). А партия ППС-левица «сразу оценила общественно-политическую суть этой революции...» (14, с. 116). Поляки надеялись, что революция перекинется на Запад, расшатает троны Габсбургов и Гогенцоллернов и в конечном итоге принесет свободу польским землям. Таким образом, большинство поляков видели в ней не только антимонархический, но и национально-освободительный характер. Как отмечает Х. Яблоньский, «для польского народа падение царизма было падением смертельного врага» (7, с. 375). Он же считает, что польский вопрос приобрел международное значение «прежде всего вследствие российской революции и падения царизма» (7, с. 380).
27 марта 1917 г. появилось воззвание Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, в котором говорилось, что Польша «имеет право на полную государственную независимость» (9, с. 46). А 29 марта Временное правительство издало декларацию, в которой сообщалось о «признании за польским братским народом полного права решать свою судьбу» (там же). Тем не менее новое польское
государство должно было быть «связано с Россией свободным военным союзом», а его границы устанавливались российским законодательством. А. Новак сравнивает такую политику с линией поведения декабристов Южного общества на переговорах с поляками в 1820-е годы (10, с. 23).
Декларация Временного правительства была особенно важной, поскольку в то время державы Антанты обращались к Временному правительству, а не к Петроградскому совету с пожеланием занять четкую позицию по польскому вопросу. Этот документ оказал серьезное влияние на поведение держав, что стало очевидным, например, «при принятии решения о создании Войска Польского во Франции» (9, с. 46). А российская сторона, используя постановления новых властей, постоянно подчеркивала, что «польский вопрос по-прежнему остается внутренним делом России» (10, с. 23).
31 марта 1917 г. был опубликован манифест Временного правительства, подтверждавший юридические основания для работы Ликвидационной комиссии, которая должна была «ликвидировать государственно-административные связи Польши с Россией и чиновничий аппарат, эвакуированный из Царства Польского, а также установить количество польской собственности в России» (8, с. 309). В остальном документ подтверждал ограничения для будущего польского государства и добавлял к ним обязательство польских властей гарантировать равные права национальным меньшинствам. В. Найдус отмечает, что эти положения «были направлены против будущего польского государства» (8, с. 310). Но главная идея манифеста - «только революция может принести Польше свободу» (14, с. 118).
Тем не менее российские власти пошли на либерализацию курса в отношении национальных меньшинств. 2 апреля 1917 г. Временное правительство издало декрет «О ликвидации религиозных и национальных ограничений». Он снял юридические ограничения с употребления родного языка в сфере образования, а в отношении польского вопроса - обязательство преподавания некоторых предметов на русском языке. Для польских евреев, эвакуированных в глубь России, особое значение имела ликвидация территориальных ограничений для расселения лиц еврейской национальности. Однако не было принято предложение Ликвидационной комиссии от 30 марта 1917 г. считать поляков из австрийского и прусского разделов польскими гражданами, с тем чтобы снять с них все ограничения, в том числе как с граждан государств, воюющих против России. А 27 июня 1917 г. Временное правительство издало указ об улучшении положения
военнопленных в лагерях, но «освобождение находившихся там поляков по-прежнему не входило в расчет» (15, с. 311).
Таким образом, вопрос о Польше не сходил «с повестки дня» политиков, обсуждался на высоком уровне, но самодержавию не удалось его решить. До Февральской революции план создать триединую Польшу под скипетром Романовых оставался неопределенным пожеланием, а затем он был перечеркнут усилением в российском общественном мнении желания предоставить Польше независимость. Польские историки полагают, что причиной затягивания решения по польскому вопросу послужили цели России в Первой мировой войне, задача воссоздать коренную (этническую) Россию. К этой проблеме суждено было вернуться после падения Российской империи. Как справедливо отметил С.Д. Сазонов, «русская революция разрешила польский вопрос быстрее и радикальнее, чем это сделала бы русская государственная власть» (2, с. 40).
Разумеется, использованные в настоящем обзоре работы не могут дать исчерпывающего представления о современном состоянии изучения политики России в польском вопросе в 1914-1917 гг. и не все сделанные в них выводы заслуживают безоговорочного признания, однако в целом они представляют интерес для изучения российско-польских отношений в годы Первой мировой войны.
Литература
1. Борейша Е.В. К истории польского вопроса в XIX-XX веках // Европа=Europa. -W-wa, 2002. - T. 2, № 1. - С. 215-232.
2. Позняк C.B. Царская семья и польский вопрос в годы Первой мировой войны // Национально-территориальный фактор в истории Центральной и Юго-Восточной Европы в XX веке и Россия (СССР). - Минск, 2004. - С. 35-40.
3. AchmatowiczA. Polityka Rosji w kwestii polskiej w pierwszym roku Wielkiej Wojny 1914-1915. - W-wa, 2003. - 403 s.
4. CzernychM.N. Kwestia polska w interpretacji dwoch nurtów rosyjskiej mysli socjal-istycznej w XX w. // Dzieje najnowsze. - Wroclaw etc., 1997. - R. 29, N 1. - S. 49-бб.
5. Dmowski R. Pisma. Polityka Polska a odbudowanie panstwa. Polowa I. Przed wojn% Wojna do r. 1917. - W-wa, 1937. - T. 5. - 38б s.
6. Dmowski R. Polityka polska i odbudowanie panstwa. - W-wa, 192б. - 533 s.
7. Jablonski H. Polityka Polskiej Partii Socjalistycznej w czasie wojny, 1914-1918. -Wroclaw etc., 198б. - б71 s.
8. Historia Polski. - W-wa, 1974. - T. 3, Cz. 3: 1914-1918. - 5б5 s.
9. LossowskiP. Kwestia polska i polityka zagraniczna // Polska na tle procesow rozwo-jowych Europy w XX wieku. - Poznan, 2002. - S. 43-65.
10. NowakA. Polacy, Rosjanie i biesy: Studia i szkice historyczne z XIX i XX wieku. -Krakow, 1998. - 270 s.
11. Pilsudski J. Pisma zbiorowe. Wydanie prac dotychczas drukiem ogloszonych. - W-wa, 1937. - T. 4. - 402 s.
12. Polish encounters, Russian identity. - Bloomington, 2005. - 218 p.
13. SwietekR. Lodowa sciana: Sekrety polityki Jozefa Pilsudskiego, 1904-1918. - Krakow, 1998. - 950 s.
14. Tych F. PPS-lewica w latach wojny 1914-1918. - W-wa, 1960. - 239 s.
15. WrzosekM. Polski czyn zbrojny podczas pierwszej wojny swiatowej, 1914-1918. - W-wa, 1990. - 551 s.
