CC BY
136Политика повышения ресурсоэффективности и формирование экономики замкнутого цикла
Анализируется международный и российский опыт повышения ресурсной эффективности на микро-и макроуровнях, основные направления, инструменты и механизмы реализации экологической промышленной политики. Показана перспективность распространения ответственности предприятий промышленности строительных материалов в области ресурсоэффективности и климатических проектов на сферу строительства, реновации и жилищно-коммунального хозяйства
Д.О. Скобелев1
Федеральное государственное автономное учреждение «Научно-исследовательский институт «Центр экологической промышленной политики», канд. экон. наук, [email protected]
С.В. Федосеев1
Институт экономических проблем им. Г.П. Лузина, д-р экон. наук, доцент, [email protected]
1 директор, Москва, Россия
Для цитирования: Скобелев ДО., Федосеев С.В. Политика повышения ресурсоэффективности и формирование экономики замкнутого цикла // Компетентность / Competency (Russia). — 2021. — № 3. DOI: 10.24412/1993-8780-2021-3-05-14
ключевые слова
промышленная политика, ресурсоэффективность, экономика замкнутого цикла, устойчивое развитие
овышение ресурсной эффективности и расширение практики ресурсосбережения в последнее время становится приоритетным направлением промышленной политики богатых природными ресурсами стран, в том числе и России. Ставшее уже традиционным обсуждение необходимости рачительного использования полезных ископаемых, земельных и лесных ресурсов все чаще сопровождается дискуссиями о значимости таких ресурсов, как чистый воздух, вода и все «активы» биосферы, которые общество в течение длительного времени воспринимало как неограниченные. Эти подходы получили отражение в целях устойчивого развития и в национальных целях Российской Федерации, в числе которых экономическое развитие, инновации и обеспечение населения достойной работой рассматриваются наряду с ответственным производством и потреблением, повышением энергоэффективности и ограничением антропогенного воздействия на климатическую систему. Политика повышения ресурсной эффективности направлена на формирование экономики замкнутого цикла и вносит вклад как в снижение потребления сырья, материалов, энергии и воды в производственных процессах, так и в сокращение эмиссий (выбросов, сбросов загрязняющих веществ, отходов, потерь вещества и энергии и пр.) и вовлечение в экономический оборот вторичных ресурсов.
Результаты и обсуждение
Для установления взаимосвязи между повышением ресурсной эффективности и формированием экономики замкнутого цикла необходимо уточнить содержание тер-
минов, несмотря на их кажущуюся очевидность.
Уточнение терминологии
На русском языке определение понятия «экономика замкнутого цикла» (которую, к сожалению, нередко называют циркулярной [1]) приведено в работе Н.И. Диденко с соавторами, опубликованной в журнале «Север и рынок: формирование экономического порядка» [2]. Определение переведено с английского языка [3], и мы цитируем его с изменениями (выделены). Итак, экономика замкнутого цикла — это «...такая экономическая система, в которой традиционные бизнес-модели типа «конец жизни» (end of life) замещаются бизнес-моделями, обеспечивающими повторное использование, переработку и восстановление материальных объектов, вовлекаемых в процессы производства, распределения и потребления, что должно осуществляться на всех уровнях социально-экономических систем — микро- (товары, компании, потребители), мезо- (эко-технопарки) и макроуровне (город, регион, страна, транснациональная корпорация) — для достижения целей устойчивого развития, которое предполагает создание качественной окружающей среды, экономического процветания и социального благополучия для настоящего и будущего поколений» [2]. Самое простое графическое изображение цикла приведено на рис. 1.
Устойчивое (сбалансированное, sustainable) развитие, несмотря на широкую распространенность термина (или благодаря ей), рассматривается по-разному: с точки зрения промышленной политики обсуждают обычно готовность предприятий и отраслей
Рис. 1. Принципы экономики замкнутого цикла [Circular economy principles]
экономики к технологическому обновлению, модернизации и конкуренции на международном рынке [4]; в контексте экономики природопользования говорят преимущественно об экологической и (реже) ресурсной составляющих развития экономических систем [5]. Возможно, такое «расщепление» понятия произошло в результате не совсем удачного перевода на русский язык слова sustainable, которое охватывает как готовность устоять, не разрушиться под внешним воздействием, так и способность существовать в течение длительного периода времени, изменяясь, если это необходимо [6].
Н.Н. Моисеев писал: «Устойчивое развитие — это развитие общества, приемлемое для сохранения экологической ниши человека... и условий для развития цивилизации. Поскольку экологической нишей человечества является вся биосфера, мне представляется наиболее разумным считать его идентичным термину «коэволюция человека и биосферы» [7]. С позиции устойчивого развития природных и социальных систем, при растущем дефиците природных ресурсов K-стратеги (конкурентоспособные, эффективные, занимающие специализированные ниши) должны иметь преимущества перед r-стратегами, расточительно расходующими вещество, энергию и информацию [8].
В докладе «Наше общее будущее», подготовленном для Организации
Объединенных Наций (ООН) комиссией Г. Х. Брунтланн, сказано: «Устойчивое развитие — это развитие, при котором удовлетворение потребностей нынешних поколений осуществляется без ущерба для возможностей будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности... Устойчивое и долговременное развитие представляет собой не неизменное состояние гармонии, а скорее процесс изменений, в котором масштабы эксплуатации ресурсов, направление капиталовложений, ориентация технического развития и институционные изменения согласуются с нынешними и будущими потребностями. В основе устойчивого и долговременного развития должна лежать политическая воля» [9].
Ресурсоэффективность, НДТ и экономика замкнутого цикла
Итак, движение в направлении устойчивого развития — это процесс целенаправленных изменений, в котором ресурсы представляют собой мощный лимитирующий фактор. При этом понятие «ресурсная эффективность» подразумевает не только эффективность использования вещества и энергии [10], но представляет собой более широкий термин, который охватывает (или должен охватывать, хотя до настоящего времени эта позиция не является общепризнанной) водные, воздушные, земельные ресурсы, то есть все ресурсы, которые общество так или иначе использует в своей жизнедеятельности [11].
Проблемы ограниченности ресурсов, задачи повышения эффективности их использования и возможностей сбережения (в том числе, для будущих поколений) экономисты и социологи рассматривают уже в течение столетий; наиболее широкую известность получили теория экономического роста Р. Солоу [12], теория эффективности систем В. Парето [13], теория технологических укладов Н.Д. Кондратьева и С.Ю. Глазьева [14-16], теория управления ресурсами Дж. Стиглица [17] и, конечно, концепция устойчивого развития [7, 9, 18].
В первые десятилетия XXI в. сформировалось новое направление экономической теории — термодинамическая экономика; Антонио, Андрес и Алисия Валеро описали антиутопию — Танатию, полностью истощенную Землю, все минеральные ресурсы которой уже добыты, использованы и рассеяны в пространстве или размещены в виде отходов, а все запасы ископаемого топлива сожжены [19, 20]. Авторы сосредотачивают внимание на истощении минеральных и энергетических ресурсов, но в то же время подчеркивают, что исчерпание ассимиляционной емкости биосферы также следует рассматривать как лимитирующий фактор развития человечества. По мнению Валеро, категорический императив развития общества в современных условиях — это объединение усилий политиков, экономистов, социологов, технологов, экологов для перехода от модели Танатии к модели устойчивого (сбалансированного) развития и экономики замкнутого цикла [20].
В идеале устойчивое использование ресурсов можно было бы представить себе как доверительное управление эндаумент-фондом, основной (природный) капитал которого не расходуется, а обеспечение («финансирование») антропогенной деятельности осуществляется за счет дохода, формируемого в результате рачительного управления. В отношении возобновляемых ресурсов такое управление можно себе представить на примере альтернативных источников энергии или функционирования лесопромышленного комплекса. Возобновление леса происходит в течение периода времени, сравнимого с продолжительностью жизни человека («80 лет), ресурсы леса можно использовать практически полностью, в том числе в высокоэффективном целлюлозно-бумажном производстве, а продукцию переработать по завершении ее использования [21]. В отношении невозобновляемых ресурсов эндаумент-фонд представить себе намного сложнее, но как можно более глубокая переработка, полное
использование, продолжительное поддержание ценности (value) ресурсов, минимизация отходов и вовлечение вторичных ресурсов в экономический оборот — это подходы, которые позволяют использовать природный капитал более ответственно и устойчиво.
Четкие параметры этой модели устойчивого (сбалансированного) развития не установлены, есть лишь ориентиры, в том числе систематизированные в целях устойчивого развития, принятых ООН [5]. Поиском универсальных показателей занимаются многие исследовательские коллективы. Компромиссным (и в значительной степени политизированным) является показатель углеродоемкости; устойчивое развитие все чаще отождествляют с развитием с низким уровнем выбросов парниковых газов [22]. На настоящем этапе такое решение можно считать приемлемым: по крайней мере, выбросы «эталонного» парникового газа — диоксида углерода — характеризуют прежде всего процессы сжигания топлива и, тем самым, энергоэффективность производства и потребления. Метан и диоксид углерода образуются также при разложении углеродсодер-жащих соединений.
В докладе Международной группы по ресурсам [23] подчеркнуто, что низкоуглеродная, ресурсоэффектив-ная и ресурсосберегающая экономика должна включать оптимизированные системы производства и потребления с точки зрения использования природных ресурсов. В экономике замкнутого цикла ценность продукции, материалов, ресурсов поддерживается и возобновляется на протяжении как можно более длительного периода времени, а образование эмиссий (отходов, потерь, выбросов, сбросов и пр.) минимизировано. Таким образом, для формирования экономики замкнутого цикла необходимо разрабатывать и реализо-вывать политику «дематериализации» (dematerialisation, термин авторов) [11, 23], направленную на сокращение потребления материалов и энергии, и политику продолжающейся «материализации» (materialisation), нацеленную
DOI: 10.24412/1993-8780-2021-3-05-14
Рис. 2. Направления, инструменты и механизмы реализации экологической промышленной политики [Directions, tools and mechanisms for implementing environmental industrial policy]
на повторное использование, переработку продукции и применение в производственных процессах вторичных ресурсов. В русскоязычной литературе обычно пишут о снижении мате-риало- и энергоемкости производства [24] и потребления [25], о вовлечении вторичных ресурсов в хозяйственный оборот [26] и о воспроизводстве минерально-сырьевой базы [27].
«Дематериализация» и повторная «материализация» (экономика замкнутого цикла) наряду с повышением энергоэффективности производства и потребления — основные направления «Зеленого пакта» (The Green Deal) [28], современной стратегии устойчивого развития, принятой Европейской комиссией в 2019 году. Аналогичным образом экологическую промышленную политику (или, в соответствии с терминологией поручения Президента [29], — экологически эффективную промышленную политику) наряду со стратегией социально-экономического развития с низким уровнем парниковых газов (разрабатывается в соответствии с указом Президента [30]) следует рассматривать как неотъемлемые части стратегии устойчивого развития Российской Федерации.
На уровне промышленных предприятий и отраслей экологическая промышленная политика (ЭПП) — это политика модернизации технологических процессов, разработки
и внедрения принципиально новых технологий (рис. 2). Минимальные, пороговые требования к ресурсоэффек-тивности технологических процессов установлены в информационно-технических справочниках (ИТС) по наилучшим доступным технологиям (НДТ). Эти справочники разрабатываются и актуализируются техническими рабочими группами (ТРГ) в рамках деятельности Технического комитета по стандартизации ТК 113. По мере актуализации ИТС НДТ показатели ресурсоэффективности уточняются, а спектр их расширяется. В состав ТРГ входят представители отраслевых промышленных ассоциаций, федеральных органов исполнительной власти и, что чрезвычайно важно, экспертного сообщества. Независимые эксперты — сотрудники проектных и консультационных организаций, научно-исследовательских институтов и высших учебных заведений — участвуют также в создании новых технологий и оценке ресурсной и экологической эффективности действующих предприятий.
Повышение эффективности использования сырья, материалов, энергии, воды, снижение потерь, внедрение систем экологического и энергетического менеджмента — это НДТ, описанные практически в каждом справочнике с учетом отраслевых особенностей. Кроме того, в некоторых процессах уже известны приемы «дематериализации»: производство облегченной стеклотары, пустотелого кирпича, цемента со сниженным содержанием клинкера и др. [31]. Таким образом, экологическая промышленная политика поддерживает формирование экономики замкнутого цикла, устанавливая требования к снижению материало- и энергоемкости производственных процессов [24].
Разработка продукции, позволяющей повысить ресурсоэффективность объектов и процессов, в которых она применяется, напрямую не связана с НДТ, но может и должна стать предметом межведомственного и регионального взаимодействия (в том числе, в рамках промышленно-экологических систем), без которого нельзя предста-
вить себе экономику замкнутого цикла. Далее в статье будут рассмотрены примеры, характерные для промышленности нерудных строительных материалов, строительного комплекса и жилищно-коммунального хозяйства [32].
Вернемся к наилучшим доступным технологиям и вторичным ресурсам. В большинстве ИТС к категории НДТ отнесены решения, направленные на использование металлического лома, металлургических шлаков и зо-лошлаковых отходов, стеклобоя, организацию водооборотных циклов, рекуперацию энергии и др. Тем самым, концепция НДТ способствует замыканию цикла, однако для реализации требований повторной «материализации» необходима стратегия вовлечения в экономический оборот вторичных ресурсов (рис. 1). Существует международная практика стимулирования применения вторичных и дести-мулирования добычи природных ресурсов, которые могут быть заменены вторичными. Во-первых, это делается со стороны входных потоков предприятий: технологически обоснованная замена части добытых нерудных минеральных ресурсов (известняка, глины, щебня) ресурсами вторичными (глинистыми вскрышными породами, металлургическими шлаками, шлаковым и бетонным щебнем) должна стать экономически привлекательным решением [33]; в некоторых странах это достигается за счет особенностей систем лицензирования и налогообложения [23]. Во-вторых, за счет системы государственных «зеленых» (устойчивых) закупок (например, для крупных инфраструктурных проектов) стимулируется спрос на продукцию, произведенную из вторичных материалов. Для этого готовится аналитический документ, подобный информационно-техническому справочнику по наилучшим практикам использования такой продукции, разрабатываются критерии и выпускаются практические рекомендации; достаточно широко применяются такие требования и рекомендации в дорожном строительстве [34].
Как уже отмечено, в России в рамках реализации ЭПП по аналогии с ИТС НДТ также планируется разрабатывать справочники по использованию вторичных ресурсов, в которых будут установлены количественные и качественные требования к технологическим процессам повторной «материализации».
Действенность описанных направлений экологической промышленной политики Российской Федерации предложено оценивать в натуральных единицах, характеризующих повышение ресурсной эффективности производства (динамику уровней потребления сырья, материалов, энергии, воды) и снижение эмиссий, а также рост вовлечения вторичных ресурсов в экономический оборот (изменение соотношения количеств вторичного и природного сырья, перерабатываемого в технологических процессах, и доли продукции, производимой с использованием вторичных ресурсов от общего объема произведенной продукции) [24]. К числу показателей отнесено также повышение уровня ответственности промышленности; обсуждению этой позиции следует уделить особое внимание.
Ресурсоэффективность и ответственность бизнеса: от предприятий и отраслей к региональным решениям
Ответственность бизнеса все чаще рассматривают в контексте выполнения критериев Environmental and Social Governance (ESG) — корпоративного управления и инвестирования, характеризующегося учетом экологических и социальных требований. Фактически, в принципах ESG получили отражение три компонента концепции устойчивого развития, направленной на достижение баланса между экономическими, социальными и экологическими целями [5, 9]. В соответствии с подходами ESG формируются инвестиционные портфели, разрабатывается открытая нефинансовая отчетность, проводится сравнительный анализ открытости
DOI: 10.24412/1993-8780-2021-3-05-14
компаний, составляются рейтинги (отраслевые, национальные, международные). При этом количественные критерии оценки, например ресурсной эффективности, применяются достаточно редко; наиболее известным исключением является система наилучших практик экологического менеджмента (ВЕМР), которая развивается в рамках Европейской схемы экологического аудита и менеджмента (EMAS) [35].
В России для оценки бизнеса в контексте устойчивого развития можно было бы использовать показатели ресурсной эффективности, приведенные в соответствующих ИТС НДТ; такой подход позволил бы избежать роста заявлений различных компаний об исключительно яркой «зеленой» окраске бизнеса и, одновременно, чрезмерной жесткости весьма умеренных требований наилучших доступных технологий. Это явление, к сожалению, достаточно широко распространено; на английском языке оно носит название greenwashing («зеленый» камуфляж). Напротив, примеры распространения ответственности бизнеса на уровень региона, смежной отрасли, выполнение климатических проектов, направленных на ограничение негативного воздействия на климатическую систему, следует рассматривать как «зеленые кейсы» — ситуационные исследования, результаты которых достойны тиражирования и поддержки (например, в рамках программ «зеленого» финансирования).
Промышленность строительных материалов — это часть строительного комплекса, который активно развивается в России, в том числе в порядке достижения целей национального проекта «Жилье и городская среда». Ресурсоэффективность предприятий, которые производят листовое стекло и строительную керамику, достаточно высока: большинство заводов были или фундаментально реконструированы, или построены заново в последние 10-15 лет. В производстве цемента картина более сложная: наряду с самыми современными заводами продолжа-
ют функционировать предприятия, пущенные в строй несколько десятилетий назад. Все они сейчас модернизируются в соответствии с программами повышения экологической и ресурсной эффективности [24].
Крупные кирпичные заводы выпускают широкий ассортимент продукции, затраты сырья и энергии могут изменяться в достаточно широких пределах, в том числе в зависимости от вида производимого кирпича и керамического камня. Предприятия-лидеры сократили удельное потребление энергии до 1,5-1,7 ГДж/т продукции. При возведении стен зданий достаточно часто применяется пустотелый кирпич, преимуществами которого являются легкость и хорошие теплоизоляционные характеристики. Для производства пустотелого кирпича используется легкоплавкая глина, удельное потребление сырья и энергии в процессе ниже, чем при производстве полнотелого кирпича [31].
Цемент в России производится несколькими способами — сухим, комбинированным и мокрым. Лучшие показатели энергоэффективности достигаются при сухом способе производства (3,5-4,2 ГДж/т клинкера). Дополнительно снизить затраты энергии позволяет замена части природного сырья (прежде всего, известняка) техногенным — например доменным шлаком. Такое решение направлено как на повышение ресурсоэффективности производства, так и на вовлечение в хозяйственный оборот крупнотоннажных промышленных отходов и снижение углеродного следа. Это проявление принятой международным сообществом стратегии развития производства цемента и бетона [36].
Флоат-процесс производства полированного стекла позволяет получить продукцию высокого качества с минимальными потерями. Более 80 % энергии затрачивается в стекловаренной печи; в начале стекловаренной кампании для особо крупных печей (800 тонн стекломассы в сутки и выше) удельное энергопотребление может составлять 5 ГДж/т стекломассы. Достичь сокра-
щения энергопотребления и снизить выбросы парниковых газов можно, увеличив долю стеклобоя в шихте, однако существуют ограничения, связанные с качеством продукции. Российские эксперты полагают, что максимальная доля стеклобоя в шихте не должна превышать 35-37 % [31]. Возможности дальнейшего снижения выбросов парниковых газов лежат уже в сфере строительства и реконструкции зданий. Стекло можно сделать более прозрачным, нанести на него специальное теплосберегающее напыление, что позволяет сократить потребление энергии на освещение и отопление (рис. 3).
Отметим, что, по данным ООН, в 2019 году здания были «ответственны» за 38 % выбросов парниковых газов в мире [37], и повышение ресурсной (в том числе, энергетической) эффективности зданий — один из приоритетов национальных стратегий низкоуглеродного развития всех стран. Поэтому проекты, инициированные, например, Союзом производителей стекла, в рамках которых компании предлагают не только и не столько стекло, сколько ресурсоэффективные решения для строительства, следует рассматривать как климатические (рис. 3). Аналогичным образом могли бы формироваться и проекты Ассоциации производителей керамических стеновых материалов, сыгравшей серьезную роль в развитии концепции наилучших доступных технологий.
Вопрос о том, будет ли «зачтено» сокращение выбросов парниковых газов, достигнутое, например, при реализации программы реновации, компаниям-производителям низкоэмиссионных стекол, остается открытым: в России требования к климатическим проектам еще не установлены.
Безусловно, выбор архитектурно-планировочных решений и строительных материалов и конструкций (спектр которых очень широк и ни в коем случае не ограничивается изделиями из высокотемпературных неорганических материалов) осуществляется на этапе проектирования зданий и сооружений. Но подходы устойчивого,
«зеленого» строительства, систематизированные в российских и международных стандартах и методических документах, открывают возможности для формирования более прочных связей между промышленностью строительных материалов и строительным комплексом в целом. Так, минимальным требованием для выбора кирпича, цемента или стекла для «зеленых» зданий должно стать соответствие промышленных предприятий наилучшим доступным технологиям. При этом оценка поставщиков может проводиться, например, в соответствии с принципами стандарта BES 6001 Responsible Sourcing of Construction Products («Ответственный выбор <поставщиков> строительных материалов») [38]. С другой стороны, расширение ответственности компаний, выпускающих строительные материалы, может стимулировать повышение ресурсо-эффективности на всех этапах цикла, включая добычу природных ресурсов, производство продукции (в том числе с использованием ресурсов вторичных — как промышленных, так и связанных со строительным сектором, применение их в процессах строительства, ремонта, реконструкции зданий,
Рис. 3. Цикл ресурсоэффективности в строительном секторе: от предприятия к региону [The resource efficiency cycle in the construction sector: from enterprise to region]
DOI: 10.24412/1993-8780-2021-3-05-14
в программах реновации), обработку и подготовку вторичных ресурсов (в данном случае — стеклобоя, отходов строительства, сноса и пр.). В международной практике такие подходы называют формированием петли, замыканием цикла (closing the loop).
Требования к «зеленому» строительству охватывают вопросы выбора площадок, размещения зданий (в том числе, относительно водных объектов, озелененных или охраняемых природных территорий, и здесь мы вспоминаем об экосистемных услугах), инфраструктуры, транспортной доступности, водоснабжения и водоотведения, электро- и теплоснабжения, технического обслуживания, кондиционирования, обращения с отходами и др. В статье рассмотрены возможности повышения ресурсной эффективности на примере производства и потребления всего трех типов строительных материалов.
Но, несмотря на намеренную упрощенность, цикл, схематически изображенный на рис. 3, содержит ключевые элементы, взаимосвязанное развитие которых создает основу для повышения ресурсоэффективности на уровне предприятий, отраслей, строительного сектора в целом.
Заключение
Политика повышения ресурсной эффективности (экологическая, или экологически эффективная промышленная политика) представляет собой «горизонтальный» инструмент промышленной политики Российской Федерации. Цели экологической промышленной политики отвечают национальным целям Российской Федерации и коррелируют с целями устойчивого развития, принятыми Организацией Объединенных Наций, и целями экономики замкнутого цикла.
Список литературы
1. Бобылев С.Н., Соловьева С.В. Циркулярная экономика и ее индикаторы для России // Мир новой экономики. — 2020. — Т. 14. — № 2.
2. Диденко Н.И., Скрипнюк Д.Ф., Черенков В.И., Таничев А.В. Ключи к устойчивому развитию Арктической зоны Российской Федерации: модель циркулярной экономики
и логистическая инфраструктура // Север и рынок. — 2020. — № 4.
3. Kirchherr J., Reike D., Hekkert M. Conceptualizing the circular economy: An analysis of 114 definitions // Resources, Conservation & Recycling. — 2017. — N 127.
4. Лавренова А.А., Дудин М.Н. Устойчивость, инновационность и конкурентоспособность предпринимательских структур как стратегический ресурс и внутренний источник модернизации национальной экономики // Мир науки. — 2012. — Т. 3. — № 2(10).
5. Бобылев С.Н. Новые модели экономики и индикаторы устойчивого развития // Экономическое возрождение России. — 2019. — № 3(61).
6. The New Collins Thesaurus. — London: Guld Publishing, 1985.
7. Моисеев Н.Н. Коэволюция природы и общества. Пути ноосферогенеза // Экология и жизнь. — 1997. — № 2/3.
8. MacArthur R. H., Wilson E. O. The Theory of Island Biogeography. — Princeton: Princeton University Press, 2001.
9. Наше общее будущее: Доклад Всемирной комиссии
по вопросам окружающей среды и развития / Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций, 1987; https:// www.un.org/ru/ga/pdf/brundtland.pdf.
10. Воробьева И.П., Рыжкова М.В. Ресурсоэффективность как категория экономической науки, особенности исследования и преподавания // Вестник науки Сибири. — 2012. — № 2(3).
11. Хертвич Э., Лифсет Р., Паулюк С., Херен Н. Ресурсоэффективность и изменение климата: Стратегии материалоэффективности в интересах низкоуглеродистого
будущего: Доклад Международной группы по ресурсам / Программа Организации Объединенных Наций по окружающей среде. — Найроби (Кения). — 2020.
12. Solow R. N. A contribution to the theory of economic growth // The Quarterly Journal of Economics. — 1956. — Vol. 70. — Is. 1.
13. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. — М.: Дело, 1996.
14. Кондратьев Н.Д. Большие циклы экономической конъюнктуры // Проблемы экономической динамики. — М.: Экономика, 1989.
15. Глазьев С.Ю. Прикладные результаты теории мирохозяйственных укладов // Экономика и математические методы. — 2016. — № 3.
16. Глазьев С.Ю. О создании систем стратегического планирования и управления научно-техническим развитием // Инновации. — 2020. — Т. 2. — № 256.
17. Стиглиц Д., Сен А., Фитусси Ж.-П. Неверно оценивая нашу жизнь. Почему ВВП не имеет смысла? — М.: Институт Гайдара, 2016.
18. Meadows D., Randers J., Meadows D. Limits to growth: The 30-year update. — White River Junction, Vt: Chelsea Green Publishing, 2004.
19. Valero Capella A., Valero Delgado A. Thanatia: The Destiny of the Earth's Mineral Resources a Thermodynamic Cradle-to-Cradle Assessment. — World Scientific, 2014.
20. Valero Capella A., Valero Delgado A. Exergy of comminution and the Thanatia Earth's model // Energy. — 2012. — Vol. 44. — N 1.
21. Кряжев А.М. Наилучшие доступные технологии — основа развития целлюлозно-бумажной промышленности
и лесопромышленного комплекса России в XXI веке. — СПб: Айколорит, 2020.
22. Башмаков И.А. Стратегия низкоуглеродного развития российской экономики // Вопросы экономики. — 2020. — № 7.
Основные направления ЭПП — наилучшие доступные технологии и вовлечение вторичных ресурсов в экономический оборот — тесно взаимосвязаны между собой. С одной стороны, во многих отраслях промышленности использование вторичных ресурсов наряду со снижением материало-, энерго- и во-доемкости отнесено к НДТ. С другой стороны, обращение с вторичными ресурсами также требует разработки решений, которые могут быть отнесены к НДТ. Такие подходы, в частности, уже применяются в Европейском союзе в сфере дорожного строительства; соответствующие документы подготовлены в рамках развития «зеленых» (устойчивых) государственных закупок (называемых теперь также закупками для экономики замкнутого цикла, circular procurements).
В рамках совершенствования политики повышения ресурсоэффективно-
сти промышленности, формирования стратегии низкоуглеродного развития и экономики замкнутого цикла целесообразно разрабатывать и реализо-вывать пилотные климатические проекты, в которых движущими силами повышения ресурсоэффективности на протяжении жизненного цикла продукции (и тем самым, как на уровне предприятий, так и на уровне регионов) могут стать компании-лидеры (например, производители строительных материалов, обеспечивающих повышение энергоэффективности зданий и сооружений). Спектр отраслей промышленности, заинтересованных в развитии инвестирования, характеризующегося учетом экологических (в том числе, климатических) и социальных требований, будет расширяться по мере становления и совершенствования в России системы «зеленого» финансирования. ■
Статья поступила в редакцию 3.03.2021
23. Hertwich E., Lifset R., Pauliuk S., Heeren N. Resource Efficiency and Climate Change: Material Efficiency Strategies for a Low-Carbon Future. A Report of the Int. Resource Panel. United Nations Environment Programme, Nairobi, Kenya, 2020; https://www.unep.org/ resources/report/resource-efficiency-and-climate-change-material-efficiency-strategies-low-carbon.
24. Скобелев Д.О. Промышленная политика повышения ресурсоэффективности как инструмент достижения целей устойчивого развития // Journal of New Economy. — 2020. — № 4. DOI: 10.29141/2658-5081-2020-21-4-8.
25. Авдеева Е.А., Емцова Т.А. Изменение моделей потребления и производства в современных условиях // Цифровая и отраслевая экономика. — 2020. — № 2(12).
26. Скобелев Д.О. Возвращение вторичных ресурсов
в хозяйственный оборот: экономические, технологические и правовые аспекты // Компетентность / Competency (Russia). — 2020. — № 4.
27. Федосеев С.В., Точило М.В. Стратегия воспроизводства минерально-сырьевой базы титановой промышленности / Север и Арктика в новой парадигме мирового развития. Лузинские чтения. — Апатиты, 2016.
28. Communication from the Commission to the European Parliament, the European Council, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions The European Green Deal. — Brussels, 11.12.2019 C0M(2019) 640; https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/? uri=C0M%3A2019%3A640%3AFIN.
29. Перечень поручений Президента от 16.09.2020 Пр-1489 п. 1а по результатам проверки исполнения положений законодательства об обращении с отходами производства и потребления, отнесенными к III классу опасности; http:// www.kremlin.ru/acts/assignments/ orders/64046.
30. Указ Президента Российской Федерации от 4.11.2020 № 666 «О сокращении выбросов парниковых газов»; http:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_366760/.
31. Гусева Т.В., Бегак М.В., Молчанова Я.П., Аверочкин Е.М., Вартанян М.А. Перспективы внедрения наилучших доступных технологий и перехода к комплексным экологическим разрешениям в производстве стекла
и керамики // Стекло и керамика. — 2014. — № 7.
32. Федосеев С.В. Программное управление промышленностью нерудных строительных материалов в условиях экономического спада // Север и рынок: формирование экономического порядка. — 2018. —
№ 6(62).
33. Потапова Е.Н., Гусева Т.В., Тихонова И.О., Канишев А.С., Кемп Р.Г. Производство цемента: аспекты повышения ресурсоэффективности и снижения негативного воздействия на окружающую среду // Строительные материалы. — 2020. — № 9.
34. JRC Science for Policy Report. Road Design, Construction and Maintenance, June 2016; https://ec.europa.eu/environment/ gpp/pdf/report_gpp_roads.pdf.
35. Tikhonova I., Guseva T., Averochkin E., Shchelchkov K. Best Available Techniques and Best Environmental Management Practices: Collaboration between Industries and Regions // Procedia Environmental Science, Engineering and Management. — 2021. — № 8(2).
36. McCaffrey R. Cement 2050; https://www.globalcement. com/images/stories/documents/ futurecem/CEMENT2050-Presentation-web.pdf.
37. Lorenzo-Sáez E., Oliver-Villanueva J.-V., Coll-Aliaga E. et. al. Energy Efficiency and GHG Emissions Mapping of Buildings for Decision-Making Processes against Climate Change at the Local Level // Sustainability. — 2020. — N 12. D0I:10.3390/su12072982.
38. Миронов А.В., Аверочкин Е.М. Передовые концепции управления цепями поставок промышленных предприятий: ответственные поставки строительных материалов /
VIII Межд. науч.-практ. конф. Логистика и экономика ресурсоэнергосбережения в промышленности: труды. — М.: РХТУ им. Д.И. Менделеева, 2014.
ISSN 1993-8780. DOI: 10.24412/1993-8780-2021-3-05-14
Resource Efficiency Policy and Circular Economy Development
D.O. Skobelev1, Federal State Autonomous Institution Research Institute Center for Environmental Industrial Policy, PhD S.V. Fedoseev1, G.P. Luzin Institute of Economic Problems, Assoc. Prof. Dr., [email protected]
1 Director, Moscow, Russia
Citation: Skobelev D.O., Fedoseev S.V. Resource Efficiency Policy and Circular Economy Development, Kompetentnost'/ Competency (Russia), 2021, no. 3, pp. 5-14. DOI: 10.24412/1993-8780-2021-3-05-14
key words
industrial policy, resource efficiency, circular economy, sustainable development
References
The article considers industrial policy aimed at the resource efficiency enhancement (Environmental Industrial Policy, EIP) as an instrument of horizontal industrial policy. Authors show the correlation between goals of sustainable development, circular economy and industrial resource efficiency policy. The article analyses key EIP directions, instruments and mechanisms and demonstrates that reducing consumption of energy, materials, and water in the production processes along with recycling secondary resources provide for the circular economy development. Authors analyse international and Russian experience in the field of the resource efficiency enhancement at micro- and macrolevels. They emphasise prospects for expanding responsibility of the construction materials industry in the field of resource efficiency and climate change mitigation towards the construction, renovation and municipal services sector.
1. Bobylev S.N., Solov'eva S.V. Circular Economy and its indicators for Russia,
Mir novoy ekonomiki, 2020, vol. 14, no. 2, pp. 63-72.
2. Didenko N.I., Skripnyuk D.F., Cherenkov V.I., Tanichev A.V. Keys to Sustainable Development of the Russian Federation Arctic Zone: circular economy model and logistics infrastructure, Sever i rynok, 2020, no. 4, pp. 5-20.
3. Kirchherr J., Reike D., Hekkert M. Conceptualizing the circular economy: An analysis of 114 definitions, Resources, Conservation & Recycling, 2017, no. 127, pp. 221-232.
4. Lavrenova A.A., Dudin M.N. Sustainability, innovation and competitiveness of business structures as a strategic resource and internal source of modernization of the national economy, Mir nauki, 2012, vol. 3, no. 2(10), pp. 22-25.
5. Bobylev S.N. New economic models and indicators of sustainable development, Ekonomicheskoe vozrozhdenie Rossii, 2019, no. 3(61), pp. 23-29.
6. The New Collins Thesaurus, London, Guld Publishing, 1985, 661 P.
7. Moiseev N.N. Coevolution of nature and society. Ways of noospherogenesis, Ekologiya izhizn', 1997, no. 2-3, pp. 7-12.
8. MacArthur R. H., Wilson E. O. The Theory of Island Biogeography, Princeton University Press, 2001, 224 P.
9. Our Common Future: Report of the World Commission on Environment
and Development, United Nations General Assembly, 1987; https://www.un.org/ru/ ga/pdf/ brundtland.pdf.
10. Vorob'eva I.P., Ryzhkova M.V. Resource efficiency as a category of economic science, features of research and teaching, Vestnik nauki Sibiri, 2012, no. 2(3), pp. 74-78.
11. Hertwich E., Lifset R., Pauliuk S., Heeren N. Resource Efficiency and Climate Change: Material Efficiency Strategies for a Low-carbon Future: Report of the International Resources Group, United Nations Environment Programme, Nairobi, Keniya, 2020.
12. Solow R. N. A contribution to the theory of economic growth, The Quarterly
Journal of Economics, 1956, vol. 70, no. 1, pp. 65-94.
13. Blaug M. Economic thought in retrospect, Moscow, Delo, 1996, pp. 540-548.
14. Kondrat'ev N.D. Large cycles of economic conjuncture, Problemy ekonomicheskoy dinamiki, Moscow, Ekonomika, 1989.
15. Glaz'ev S.Yu. Applied results of the theory of world economic systems, Ekonomika i matematicheskie metody, 2016. no. 3, pp. 3-21.
16. Glaz'ev S.Yu. On the creation of systems for strategic planning and management of scientific and technological development, Innovatsii, 2020, vol. 2, no. 256, pp. 14-23.
17. Stiglitz D., Sen A., Fitussi J. P. Misjudging our lives. Why does GDP not make sense? Moscow, Institut Gaydara, 2016, p. 216.
18. Meadows D., Randers J., Meadows D. Limits to growth: The 30-year update, White River Junction, VT, Chelsea Green Publishing, 2004, 338 P.
19. Valero Capella A., Valero Delgado A. Thanatia: The Destiny of the Earth's Mineral Resources a Thermodynamic Cradle-to-Cradle Assessment, World Scientific, 2014, 672 P.
20. Valero Capella A., Valero Delgado A. Exergy of comminution and the Thanatia Earth's model, Energy, 2012, vol. 44, no. 1, pp. 1085-1093.
21. Kryazhev A.M. The best available technologies are the basis for
the development of the pulp and paper industry and the timber industry in Russia in the XXI century, St. Petersburg, Aykolorit, 2020, 90 P.
22. Bashmakov I.A. Strategy for Low-carbon Development of the Russian Economy, Voprosy ekonomiki, 2020, no. 7, pp. 51-74.
23. Hertwich E., Lifset R., Pauliuk S., Heeren N. Resource Efficiency and Climate
Change: Material Efficiency Strategies for a Low-Carbon Future, Int. Resource Panel Report. United Nations Environment Programme, Nairobi, Kenya, 2020; https://www.unep.org/resources/report/resource-efficiency-and-climate-change-material-efficiency-strategies-low-carbon.
24. Skobelev D.O. Industrial policy for improving resource efficiency as a tool for achieving the Sustainable Development Goals, Journal of New Economy, 2020, no. 4. DOI: 10.29141/2658-5081-2020-21-4-8.
25. Avdeeva E.A., Emtsova T.A. Changing consumption and production patterns in modern conditions, Tsifrovaya i otraslevaya ekonomika, 2020, no. 2(12),
pp. 69-74.
26. Skobelev D.O. Return of secondary resources to economic circulation: economic, technological and legal aspects, Kompetentnost / Competency (Russia), 2020, no. 4, pp. 8-15.
27. Fedoseev S.V., Tochilo M.V. Strategy for the reproduction of the mineral resource base of the titanium industry, The North and the Arctic in a new paradigm of global development, Luzin readings, Apatity, 2016, pp. 244-249.
28. Communication from the Commission to the European Parliament, the European Council, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions The European Green Deal, Brussels, 11.12.2019 COM(2019) 640; https://eur-lex.europa.eu/ legal-content/EN/TXT/?uri= COM%3A2019%3A640%3AFIN.
29. President List of instructions of 16.09.20 Pr-1489 p. 1a on the results
of the audit implementation of the legislation provisions on the management of production and consumption waste classified as hazard class III; http://www. kremlin.ru/acts/ assignments/orders/64046.
30. RF President Decree of 4.11.2020 N 666 On the reduction of greenhouse gas emissions; http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_366760/.
31. Guseva T.V., Begak M.V., Molchanova Ya.P., Averochkin E.M., Vartanyan M.A. Prospects for the introduction of the best available technologies and the transition to integrated environmental permits in the production of glass and ceramics, Steklo i keramika, 2014, no. 7, pp. 26-36.
32. Fedoseev S.V. Program management industry of non-metallic building materials in the context of the economic downturn, Sever i rynok: formirovanie ekonomicheskogo poryadka, 2018, no. 6(62), pp. 103-114.
33. Potapova E.N., Guseva T.V., Tikhonova I.O., Kanishev A.S., Kemp R.G. Cement production: aspects of increasing resource efficiency and reducing the negative impact on the environment, Stroltel'nye materialy, 2020, no. 9, pp. 15-20.
34. JRC Science for Policy Report. Road Design, Construction and Maintenance, June 2016; https://ec.europa.eu/environment/gpp/pdf/report_gpp_roads.pdf.
35. Tikhonova I., Guseva T., Averochkin E., Shchelchkov K. Best Available Techniques and Best Environmental Management Practices: Collaboration between Industries and Regions, Procedía Environmental Science, Engineering and Management, 2021, no. 8(2), pp. 495-505.
36. McCaffrey R. Cement 2050; https://www.globalcement.com/images/stories/ documents/ futurecem/CEMENT2050-Presentation-web.pdf.
37. Lorenzo-Sáez E., Oliver-Villanueva J.-V., Coll-Aliaga E. et. al. Energy Efficiency and GHG Emissions Mapping of Buildings for Decision-Making Processes against Climate Change at the Local Level, Sustainability, 2020, no. 12, 2982, DOI:10.3390/su12072982.
38. Mironov A.V., Averochkin E.M. Advanced concepts of industrial supply chain management: responsible supply of building materials, Proceedings VIII Int. sc. pract. conf. Logistics and economics of resource and energy saving in industry, Moscow, RKhTUim. D.i. Mendeleeva, 2014, pp. 12-13.
