CC BY
39
В ближайшие пять лет новый государственный аппарат обойдется в 12 млрд. долл., в том числе 5 млрд. в первый год.
Нефть
Обвинения в адрес Америки в том, что она развязала войну против Ирака исключительно из-за нефти, оправданны лишь отчасти. Конечно, контроль за вторыми по величине в мире нефтяными запасами дорогого стоит. Однако доходы от иракской нефти не покроют и десятой части расходов на войну и послевоенное восстановление Ирака. При том, что американцам страшно повезло, что Саддам по непонятным причинам не стал поджигать нефтяные месторождения.
По мнению специалистов, для того чтобы увеличить объем добычи иракской нефти в 2—2,5 раза, доведя его до показателей соседней Саудовской Аравии, потребуется вложить в нефтяную промышленность от 30 до 40 млрд. долл. Плюс 25 млрд. долл. уйдет на восстановление электрической системы страны. При цене в 20 долл. за баррель такие инвестиции в "нефтянку" окупятся в лучшем случае за два года. И только если Америка все доходы от иракской нефти будет присваивать себе.
В общем, послевоенное восстановление Ирака будет стоить по меньшей мере 200 млрд. долл. Плюс 380-миллиардный долг, оставшийся со времен Саддама. Захочет ли Америка взять на себя подобное бремя или оставит Ирак, как только "свои" компании освоят выделенный бюджет, неизвестно.
"Известия", М., 7 мая 2003 г.
З.Арухов,
историк
ПОЛИТИКА ПОДАВЛЕНИЯ ИНАКОМЫСЛИЯ И БОРЬБА С РЕЛИГИОЗНЫМ ЭКСТРЕМИЗМОМ В САУДОВСКОЙ АРАВИИ
Религиозный экстремизм в Саудовской Аравии является реальной внутренней угрозой безопасности. Саудовское правительство создало мощные идеологические, религиозно-политические и адми-
нистративно-правовые инструменты для того, чтобы использовать их для ограничения деятельности саудовского духовенства. Министерство по делам ислама непосредственно контролирует источники фондов, строительство и обслуживание почти всех мечетей в стране. Оно же выплачивает жалованье имамам и другим богословам, которые работают в мечетях, специальный правительственный комитет ответствен за определение квалификации имамов. Эти инструменты неоднократно использовались для того, чтобы оказывать давление на духовенство, ограничить его политическую деятельность, осудить экстремизм, поддержать проводимые в стране реформы. После 11 сентября 2001 г. наследный принц 'Абдаллах весьма ясно дал это понять саудовским клерикалам, заявив, что правительство не допустит даже косвенной поддержки терроризма и экстремизма. Саудовские богословы также резко осудили такую деятельность. Например, имам Священной Мечети в Мекке шейх 'Абд ар-Рахман ал-Сидейс 28 сентября 2001 г. произнес проповедь против терроризма, который осуждается и отрицается исламом и противоречит вере истинных мусульман.
Однако саудовские экстремисты создают проблемы как внутри, так и вне страны. Достаточно сказать, что в течение 1995—2001 гг. граждане этой страны участвовали в не менее чем пяти главных террористических нападениях на американские объекты в Саудовской Аравии, Кении, Танзании, Йемене и в самих США, и именно они обучают террористов в Афганистане, Чечне, Косове и Боснии. 15 человек из 19 террористов, непосредственно участвовавших в нападении на Центр международной торговли в Нью-Йорке и на здание Пентагона 11 сентября 2001 г., имели саудовское гражданство. В начале 2002 г. в Саудовской Аравии были арестованы еще, по крайней мере, 30 человек, подозреваемых в причастности к этим акциям. Большое число добровольцев, участвовавших в деятельности "Аль-Каиды" в Афганистане, также были гражданами королевства. По некоторым оценкам, к концу декабря 2001 г. до 1 тыс. саудовцев были членами "Аль-Каиды" в Афганистане, из которых 40 человек были арестованы в ходе боев за пещеру "Тора-Бора".
Саудовские силы безопасности расправлялись с экстремистами из оппозиционных движений типа "Комитет защиты законных прав" и "Аль-Каида" задолго до событий 11 сентября 2001 г. Однако предпринимаемые меры не были в достаточной степени эффективными потому, что в этой борьбе власти, как и сами принимаемые ими меры,
не были последовательными. Как отмечалось, в Саудовской Аравии экстремистская деятельность под религиозными лозунгами игнорируется до тех пор, пока она непосредственно не направлена против королевства. Более того, правящий режим довольно часто практикует крупномасштабные амнистии.
В 1994 г. саудовские власти продолжали вести масштабную кампанию по подавлению сопротивления исламских диссидентов, арестовывая наиболее радикальных представителей религиозной оппозиции. В частности, были арестованы член "Комитета защиты законных прав" шейх Хамад ас-Сулайфин, преследованиям подвергся шейх Фавзан 'Абд ар-Рахман ал-Фавзан. Власти также арестовали Фахда бен 'Абд ар-Рахмана ал-Яхью, 'Абд ар-Рахмана ал-Хатифа, 'Абд ар-Рахмана и 'Абд ал-'Азиза ад-Дахили. В материалах "Комитета защиты законных прав" в связи с арестом шейха Хамада ас-Сулайфина сообщалось, что он является одним из основателей этой организации. Для противодействия деятельности оппозиции власти Саудовской Аравии привлекают ведущих клерикалов королевства, например, от шейха 'Абд ал-'Азиз бен База они требовали издать фат-ву, в которой содержался бы призыв уничтожать факсы, поступающие гражданам королевства от "Комитета защиты законных прав". Другой авторитетный саудовский богослов шейх Мухаммад ал-'Усаймин в октябре 1994 г. объявил о том, что копирование или распространение брошюр, полученных от "Комитета защиты законных прав", является грехом. Кроме того, власти предпринимали активные попытки объявить деятельность оппозиции не легитимной, характеризуя ее действия как запрещенное новшество (бид'а). Несмотря на это, 30 апреля 1995 г. из своего места заключения один из главных активистов саудовской оппозиции Салман ал-Ауда обратился к своим сторонникам приостановить "изучение закона" и предпринять антиправительственный джихад. Конечно, ал-Ауда не призывал к прямому восстанию, но говорил о "событиях и побочных обстоятельствах", которые вызовут столкновения между правительственными силами и саудовскими демонстрантами, что проложит путь к широкомасштабному джихаду против властей.
В последующие годы властями также предпринимались превентивные меры, направленные на снижение уровня религиозности среди населения. В марте 1997 г. только в местности Ал-Касийм власти без объявления причин закрыли 70 религиозных школ (мада-рис), а также частично или полностью приостановили работу ряда
медицинских учреждений. Вероятно, такое решение было принято из-за резкого роста уровня религиозности местного населения. Характерно, что именно из этой области происходят Салман ал-Ауда, один из лидеров саудовской религиозной оппозиции, а также некото -рые участники террористических акций против США в сентябре 2001 г.
Однако наличие двойных стандартов в борьбе с религиозным экстремизмом и терроризмом в начале и середине 90-х годов было очевидно, ибо в это время недозволенное внутри королевства практически поощрялось за его пределами. Противоречивость официальных заявлений иллюстрировалась практикой гуманитарных фондов. Так, например, в декабре 1992 г. король Фахд выступил с речью, в которой подверг резкой критике практику использования мечетей для ведения политической пропаганды и расширения своих сторонников. В своем выступлении он особо подчеркнул, что "минбар предназначен лишь для некоторых ограниченных вещей", подверг критике роль Ирана и исламских фундаменталистов из других стран в поддержке религиозного экстремизма. Имея в виду появление в стране политической оппозиции режиму, король указал на то, что "в Саудовской Аравии лишь два года назад столкнулись с незнакомыми до этого явлениями", сделав акцент на том, что это стало возможным "в результате внешнего влияния". Вместе с тем, он признал, что саудовские власти не должны идти по пути расширения фондов, действующих за рубежом, и не позволять соответствующим зарубежным структурам функционировать в королевстве.
В связи с этим уместно напомнить, что в этот период именно саудовские гуманитарные фонды финансировали строительство мечетей и медресе на территории России, в частности в Дагестане. Надо также сказать, что многие саудовцы из числа вовлеченных в спонсорство исламистов, имеют большие инвестиции за рубежом, они опери -руют значительными финансовыми средствами, рассматривая это как часть своего бизнеса. Власти Саудовской Аравии не могли четко определить, какие движения на законных основаниях прилагают усилия в религиозной сфере, и какие из них являются лишь прикрытием экстремистской деятельности. Вместе с тем Саудовская Аравия не спешила контролировать финансовые потоки, направляемые частными лицами экстремистским группам, хотя это нужно было делать хотя бы в отношении наиболее явных случаев, как, например, в отношении Усамы бен Ладена.
Только с начала 1993 г. саудовские власти стали предпринимать ряд мер для того, чтобы воспрепятствовать деятельности оппозиционных движений и экстремистских организаций. Прежде всего следовало выявить каналы финансирования исламских экстремистских движений за границей. Ведь было хорошо известно, что частные и общественные саудовские деньги играли ключевую роль в поддержке афганских моджахедов в их борьбе против советских войск, а затем помогали мусульманам в ведении военных действий в Боснии. В то же время именно эти средства внесли вклад в расширение деятельности воинствующих исламских движений в Алжире, Египте, Иордании, Тунисе и Судане. В значительной степени это имело место потому, что до конца 1992 г. саудовское правительство не предпринимало никаких усилий для того, чтобы контролировать эти частные фонды, якобы занимающиеся благотворительной деятельностью, не стремилось к тому, чтобы изучить идеологическую направленность многих исламских движений, действовавших на их средства.
Таким образом, саудовские власти избрали тактику борьбы с крайними проявлениями экстремизма внутри и вне границ королевства, предпринимали попытки блокирования деятельности ислам -ских организаций милосердия, стремясь предотвратить таким образом проникновение в их структуры исламских боевиков. В рамках этой политики десять главных организаций благотворительной деятельности в Эр-Рияде были внезапно распущены; прямым распоряжением губернатора провинции им было запрещено работать в этой сфере. Их благотворительная деятельность была запрещена после того, как силам безопасности королевства стало известно о том, что их опекают "мусульманские активисты". Однако, несмотря на то, что некоторые местные адвокаты утверждали, что эти проповедники не выступали с политической точки зрения с провокационными речами, их доводы были отклонены. По их мнению, теперь подобные активисты стали подвергаться непосредственной цензуре: достаточно было нескольким "филантропам" оказать ограниченную финансовую помощь, как деятельность их групп могла быть запрещена.
Общества, которые получали деньги от частных лиц или поддерживали соответствующие организации за границей, отныне не могли работать без специальной лицензии. Подобные меры во многом были вызваны сообщениями из Алжира, Судана и Египта, где богатые саудовцы финансировали экстремистские движения. В апреле 1993 г. Министерство внутренних дел Саудовской Аравии офици-
ально потребовало от религиозных исламских групп иметь правительственное разрешение на ведение благотворительной деятельности. Были предприняты достаточно активные меры для того, чтобы предотвратить неконтролируемый рост числа подобных фондов, которые, возможно, использовали ислам как прикрытие для достижения политической власти в различных мусульманских регионах. В 1993 г. король Фахд создал министерство исламских дел для того, чтобы государство могло лучше управлять и регулировать действия мусульманских проповедников и гуманитарных организаций. Миссионерскую работу в королевстве и за границей должны были вести не муллы, а государственные университеты. Несомненно, этими шагами саудовское государство, по существу, перехватило инициативу у частных гуманитарных фондов, существенно ограничило распространение диссидентских идей.
Среди оппозиционных политических организаций Саудовской Аравии, подвергшихся преследованиям со стороны властей, можно назвать Исламскую партию освобождения, которая выступала за возврат к халифату и политические изменения в стране. В 1995 г. около десяти членов "Хизб ат-тахрир ал-ислами" были арестованы, семеро из которых после пыток были приговорены к тюремному заключению сроком от 8 до 30 месяцев. Среди осужденных были врачи, инженеры и учителя из арабских стран, которые после освобождения были высланы из страны. Среди членов партии были и так называемые "афганские ветераны", вернувшиеся в Саудовскую Аравию после войны в Афганистане. Саудовские спецслужбы были обеспокоены возвращением в страну большого числа своих граждан, участвовавших в военных действиях в Афганистане. Но основное внимание было направлено на тех, кто там остался, в том числе и на Усаму бен Ладена, так как следовало выяснить, почему они остались. В 1989 г. Усама бен Ладен для "защиты мусульманского мира от несправедливости" совместно с одним из лидеров саудовской радикальной оппозиции Мухаммедом ал-Мас'ари основал организацию "Аль-Каида". По словам бывшего руководителя Службы общей разведки королевства Турки ал-Фейсала, после того, как джихад в Афганистане завершился, "никакой цели для этой организации уже не имелось". Однако Усама бен Ладен был не единственным из "афганских арабов", кто после войны в Афганистане обосновался в различных регионах мусульманского мира для продолжения "джихада". Боевики "Аль-Каиды" были переправлены на территории многих стран, в частности
в Ливан, Сирию, Иорданию, Ирак, Малайзию, Пакистан, Марокко, ОАЭ, Югославию, Румынию, Голландию, Турцию, Россию, Саудовскую Аравию.
Накануне войны в Персидском заливе Усама бен Ладен на короткий срок вернулся в Саудовскую Аравию. В начале августа 1990 г., когда Ирак оккупировал Кувейт, он встретился с высокопоставленным должностным лицом королевства и предложил "воевать с Саддамом с помощью арабских добровольцев". В этот период в арабском мире было немало и других религиозных активистов, выступавших с такими же предложениями, причем имея совершенно разные намерения. Главным образом они хотели показать миру, что есть арабы, способные к борьбе и готовые нанести поражение Саддаму Хусейну, особенно после того, как саудиды приняли смелое решение о присоединении к международным силам антииракской коалиции.
По мнению принца Турки ал-Фейсала, именно в это время появились первые признаки изменения позиции бен Ладена. Во-первых, он полагал, что был способен к подготовке армии добровольцев, которая бросила бы вызов силам Саддама Хусейна. Во-вторых, он выступил против решения королевства назвать силы, участвовавшие в антииракской коалиции "дружественными". Поступая таким образом, он не повиновался власти и нарушал фатву верховных уле-мов, которые поддержали план ответных действий как необходимый для отпора агрессии. По словам Турки ал-Фейсала, перемены в позиции и деятельности Ладена были радикальными. Из "спокойного и мирного гражданина" он превратился в человека, который считал, что способен "собрать армию для освобождения Кувейта". Это свидетельствовало о его "высокомерии и надменности". Усама бен Ладен, по мнению Турки ал-Фейсала, не имел серьезной причины выступать против присутствия США и неисламских сил в королевстве, полагая, что иностранные войска останутся на саудовской территории, и это осквернит святые места ислама. Кстати сказать, Саддам Хусейн использовал эту же самую идею для того, чтобы помешать усилиям по его вытеснению из Кувейта.
В этот период Усама бен Ладен без предварительного одобрения правительственных структур и без всякого учета мнения властей начал практиковать публичные выступления. Когда ему говорили о недопустимости подобных действий, он отвечал, что "обсуждает только тему джихада и проводит кампанию за призыв "афганцев"" на войну. Принц Турки ал-Фейсал считает, что в то время Усама бен Ла-
ден "не предпринимал в королевстве каких-либо подрывных действий". Вместе с тем до марта 1992 г. передвижения бен Ладена властями были ограничены, для этого требовалось специальное разрешение. Прежде всего, это было связано с тем, что Усама бен Ладен предпринимал попытки проведения политической деятельности в Южном Йемене, где с 1989 г. он планировал начать джихад, пытался привлечь йеменскую молодежь для обучения в афганских лагерях, проводил переговоры с лидерами местных племен. Принц Турки ал-Фейсал отрицает, что королевство когда-либо поддерживало Усаму бен Ладена в любом из подобных дел, наоборот, власти королевства предупреждали его о необходимости "воздерживаться от таких действий". Но обратим внимание на то, что в марте 1992 г. Усаме бен Ладену было разрешено посетить Пакистан "для работы по примирению афганских моджахедов".
Дать детальную оценку эффективности деятельности саудовских сил безопасности или даже определить их точные функции практически невозможно. Усилия власти и сил безопасности в этом отношении воспринимаются несколько сомнительно. Саудовская Аравия представляет собой закрытое общество, в котором инакомыслие допускается до тех пор, пока оно не направлено на ниспровержение режима или не ведет к насилию. Американские источники утверждают, что различные сообщения о массовых арестах, о большом числе политических заключенных, о пытках и других злоупотреблениях в области прав человека не имеют никаких очевидных свидетельств, и такие сообщения никогда не подтверждались госдепартаментом США.
Однако саудовские власти в этот период проводили систематические аресты лиц, подозреваемых в поддержке террористов и экстремистов. В апреле 1994 г. за участие в антиправительственных выступлениях в Саудовской Аравии и Египте из королевства был выдворен и лишен гражданства Усама бен Ладен. В 1994 г. были арестованы и два радикальных клерикала шейхи Салман ал-Ауда и Сафар ал-Хавали. Кстати сказать, их арест вызвал широкие гражданские волнения в северном городке Бурайда, повлекшие за собой начало масштабной кампании преследований и репрессий. Как отмечает Энтони Кордсмен, такой поворот событий фактически доказал невозможность предотвратить рост религиозных оппозиционных движений, а также управлять или контролировать потоки частных финансовых
средств, направляемых на поддержку исламской оппозиции вне Саудовской Аравии.
Достаточно сказать, что мусульманские экстремисты были в числе главных подозреваемых во взрывах американских посольств в Кении и Танзании. Это были хорошо запланированные и скоординированные акции в двух разных странах, предпринятые с разницей в пять минут, несмотря на то, что расстояние между столицами этих африканских государств составляет 450 миль. В результате взрывов погибли 149 и ранены 4200 человек. Как указывают специалисты, их исполнители имели опыт в проведении подобного вида операций, и он указывал на их ближневосточное происхождение. Ответственность за взрывы в американских посольствах в Найроби и Дар-эс-Саламе взяла на себя ранее неизвестная группа под названием "Исламская армия освобождения святынь" (Ал-Джайш ал-ислами ли-т-тахрир ал-харамайн). По некоторым данным, это были два гражданина Саудовской Аравии и один египтянин.
В своих письмах, направленных по факсу в ряд арабских средств информации в странах Западной Европы, они требовали освобождения из американской тюрьмы шейха Умара Абд ар-Рахман, слепого египетского клерикала, отбывающего пожизненный срок наказания за организацию взрыва в Нью-Йорке и нескольких религиозных проповедников радикального направления в Саудовской Аравии. В распространенных ими сообщениях говорилось также о том, что взрыв в Найроби является местью за "нападение на священную Мекку", а взрыв в Танзании связывался с требованием освобождения мечети ал-Акса в Иерусалиме. Группа объявила о том, что она впервые создана как панисламская организация и что впредь она будет осуществлять нападения там, где имеет место "оккупация американцами исламских святынь на Аравийском полуострове". Члены группы называли себя "исламскими моджахедами", вдохновленными несколькими исламскими учеными и богословами из Египта и Саудовской Аравии, включая "шейха и священного воина Усаму бен Ладена". Группа подвергала критике мусульманские режимы за невыполнение законов шариата и распространение богохульства. В заявлениях содержалось требование "вывода американских и западных сил из мусульманских стран и, в частности, с Аравийского полуострова". Соединенным Штатам предлагалось прекратить "все формы поддержки Израиля" и "разграбление мусульманского благосостояния, особенно нефти". В этом смысле обращает на себя внимание и
фатва Усамы бен Ладена с так называемой "декларацией о джихаде", выпущенная в 1998 г. "Аль-Каидой" и ее союзниками из "Всемирного Фронта борьбы против иудеев и крестоносцев", в которой он рассматривает американское присутствие на Аравийском полуострове как "катастрофу, оскорбляющую мусульман". В ней подчеркивается, что с тех пор как Бог сотворил Аравийский полуостров, создал пустыню и окружил его морями, никогда и никакое бедствие здесь не случалось. Однако сейчас "крестоносцам" оказано гостеприимство, и они заполонили эту землю подобно саранче, пожирая ее плоды и уничтожая зелень".
Как подчеркивает историк Бернард Льюис, никогда прежде в истории ислама на Хиджаз западное влияние не распространялось. Более того, согласно одному из пророческих преданий, в Аравии не должно быть двух религий. В связи с этим он отмечает, что когда крестоносцы в XI в. напали на караваны паломников к Мекке, их действия были восприняты как "провокация" и "вызов", направленные против святых мест ислама. После этого мусульманский полководец Саладин объявил им джихад. И вот, спустя более восьми веков Усама бен Ладен якобы применяет тот же самый принцип и интерпретирует американское присутствие как равную провокацию, требующую принятия такого же решения. Усама бен Ладен в этой фатве дает клятву вести джихад против американских сил в Саудовской Аравии из-за американской поддержки политики Израиля. В этом же документе угрозы прозвучали и против всех американцев, военных и гражданских лиц во всех странах Ближнего Востока. В фатве он предупреждает, что война с американцами будет более жесткой, чем с русскими в Афганистане, что это будет "черный день для Америки". Позже высказывание пророка Мухаммада о том, что на Аравийском полуострове "не должно быть двух религий", саудовские власти стали трактовать в ином смысле. Утверждалось, например, что в этом предании имеется в виду, что "никакая религия, кроме ислама, не может доминировать на полуострове". Как указывает Турки ал-Фейсал, иудеи и христиане постоянно посещали этот регион, даже после того, как пророк вытеснил евреев из Медины и Хайбара.
Другие официальные материалы, распространявшиеся в Западной Европе, также дают представление о стратегии деятельности саудовских оппозиционных организаций за рубежом и их отношении к ключевым проблемам этого периода. Например, 26 июня 1996 г. руководство Движения за исламскую реформу в Аравии обратилось к
главам ведущих стран, собравшихся на саммите во французском городе Лион с заявлением по поводу событий в Ал-Хубаре. В нем отмечалось, что США пытаются ввести в заблуждение мировое общественное мнение относительно истинных причин и исполнителей данного террористического акта. Соединенные Штаты обвинялись в том, что с начала 50-х годов они вместе с правящим в королевстве режимом эксплуатируют природные богатства страны, не считаясь с экономическими и политическими правами народа Саудовской Аравии. В документе подчеркивалось, что присутствие американских сил на территории королевства не основано на соглашении, предусматривающем военное обучение вооруженных сил этой страны, а нацелено на неприкрытое ограничение прав и свобод граждан и превращение территории страны в военный полигон, что противоречит праву народов на суверенитет и независимость. В заявлении сообщалось также о том, что после войны в зоне Персидского залива в королевстве сформировано "мощное движение реформ" с участием богословов, ученых, бизнесменов, представляющих "все слои общества". Несмотря на мирные формы деятельности, говорилось в этом документе, активисты и функционеры организации в возрасте от 17 до 20 лет подвергаются преследованиям и тюремному заключению сроком до 20 лет. В связи с этим США обвиняются в оказании моральной и материальной помощи правящему режиму, подавляющему мирное движение реформ, которое не приемлет вооруженную борьбу (алкифах ал-мусаллах) как метод своей деятельности.
Между тем саудовская правящая элита была заинтересована скрыть мирный характер сопротивления американцам, чтобы использовать возможности последних в борьбе с внутренней оппозицией. Саад ал-Факих полагает, что саудовскому режиму в ходе расследования трагических событий на американской авиабазе в Ал-Хубаре удалось дезинформировать американские власти, поэтому выявить истинных виновников оказалось невозможным. Движение за исламскую реформу отвергло версию о шиитском следе в этой акции, а также о причастности к ней внешних сил, в частности Ирана. Оппозиция не сомневалась в том, что американцам о непричастности Ирана к этому акту известно, тем не менее, так же как и Саудиды, США были заинтересованы именно в иранском следе. В лондонском офисе саудовской оппозиции прямо говорили о причастности к взрыву в Ал-Хубаре суннитской группировки. Однако власти королевства не были заинтересованы в признании суннитского характера
этого террористического акта, так как это свидетельствовало бы о наличии внутренней нестабильности в стране и неспособности местных спецслужб обеспечить необходимую безопасность.
Между тем, согласно материалам саудовской оппозиции, в 1996 г. в США впервые признали факт неспособности саудовского режима гарантировать американские интересы в королевстве и в зоне Персидского залива. Причем в исследовании на эту тему подчеркивалось, что это происходит "не в силу его нежелания, а слабости и отставания от происходящих событий и явлений, а также из-за растущего недовольства населения политикой Саудидов". Лидеры движения за исламскую реформу в Аравии, анализируя события в Ал-Хубаре, указывали на ряд неверных представлений американцев о характере и масштабах происходящего. Во-первых, ложным признавалось представление о том, что в событиях подобного рода участвует "горстка смутьянов" и принятие репрессивных мер против них якобы способно обуздать их деятельность. Оппозиция в связи с этим считала, что взрыв в Ал-Хубаре следует рассматривать не как частный случай, а как отражение настроения довольно значительной части религиозной молодежи. Во-вторых, оппозиция предостерегала от того, чтобы рассматривать данную акцию как направленную только против американского военного присутствия. По мнению лидеров лондонского офиса, взрыв не в меньшей мере был ориентирован на ослабление правящего режима, поддерживающего американское присутствие на территории королевства. Иными словами, удар религиозными экстремистами был нанесен сразу по двум целям. В-третьих, взрывы в Эр-Рияде и Ал-Хубаре были осуществлены не какой-то объединенной группой, имевшей свою программу действий и цели, а в них участвовали совершенно разрозненные группировки, наличие которых являлось отражением реалий и проблем саудовского общества. У каждой из таких групп были свои цели и задачи, соответствующие формы и методы их реализации. Они отличались по своей численности, по степени структурной раздробленности, и было бы ошибкой враждебную реакцию некоторых из них в отношении американского присутствия рассматривать как выверенную стратегию, которой у них практически не было. Кроме того, согласно лидерам Движения, наличие у таких группировок лишь одной американской цели было бы для них "слишком легкой задачей как с моральной, так и с материальной точек зрения".
Однако даже после событий в Найроби и Дар-эс-Саламе власти Саудовской Аравии продолжали всячески скрывать факт наличия суннитского экстремизма в королевстве. Хотя тогда уже многим было известно, что широкая сеть организации Усамы бена Ладена была развернута именно в Саудовской Аравии, а не в Афганистане. Американцы также не признавали того факта, что большинство сторонников и сочувствующих бен Ладену лиц находятся на территории королевства. Между тем важно было понять, что вызов, брошенный США в Саудовской Аравии, был намного серьезнее того, который якобы исходил для американских интересов с территории Афганистана. На наш взгляд, эта опасность была адекватно воспринята после трагических событий 11 сентября 2001 г. Однако, не столько потому, что в организации и исполнении террористических атак в США подозревались организация "Аль-Каида" и саудовские подданные, а в значительной степени из-за опасности, которой саудовский диссидент Усама бен Ладен подверг правящий на его родине режим Саудидов. Это неожиданное на первый взгляд обстоятельство откровенно признавали и американские аналитики. Надо сказать, что после 11 сентября 2001 г. отношения между американской администрацией и Саудовской Аравией складывались непросто. Королевство было вынуждено считаться с рядом специфических условий, прежде чем участвовать в антитеррористической операции на территории Афганистана. Чтобы понять эту специфику, необходимо вспомнить, что в начале 90-х годов ваххабитские клерикалы даже в условиях непосредственной угрозы для Саудовской Аравии неохотно дали свое благо -словение на присутствие иностранных войск. В последующем ситуация усугубилась тем, что угроза была быстро устранена, но американские отряды в королевстве остались. Если говорить в строго исламских терминах, присутствие "неверных" (куффар) на священных землях вызвало ярость исламистов, которые сначала просто осудили этот факт, затем обратили всю мощь критики на правящий режим, обвинив его в коррупции и забвении исламских норм и традиций. Клерикалы из числа оппозиции, например, Сафар ал-Хавали, перед своим арестом в 1994 г. объявил, что "реальный противник — не Ирак, а — Запад".
Наследный принц Абдаллах ответил на эту внутреннюю угрозу попыткой установить мир с исламскими радикалами за счет отношений Саудовской Аравии с США. Поддержать политику репрессий и прямого подавления сопротивления радикальных исламистов, как
это сделал Хосни Мубарак в Египте, для режима Саудидов было бы опасно. В результате в 1999 г. Абдаллах достиг временного диалога с оппозицией, освобождая заключенных клерикалов из тюрем. Эта стратегия дала некоторые результаты, так как с начала 90-х годов деятельность оппозиции стала постепенно ослабевать. Вместе с тем власти Саудовской Аравии оказались перед дилеммой: восстановление отношений с исламскими радикалами отразилось на борьбе, развернутой американцами против организации Усамы бен Ладена. Бен Ладен исповедует форму ваххабизма, которая гораздо воинственнее той, которой придерживается наследный принц Абдаллах. Кроме того, одна из основных задач бен Ладена совпадает с целями современной саудовской оппозиции — вывод американских войск с территории королевства. Таким образом, давнишний союз Саудовской Аравии с Соединенными Штатами становится все более слабым.
Как известно, Усама бен Ладен заинтересован в коренном изменении политики правящего режима в Саудовской Аравии. После завершения войны в зоне Персидского залива свои основные усилия он сосредоточил на достижении двух взаимосвязанных целей: вывода американских сил с территории королевства и ниспровержения нынешнего саудовского руководства и его замены на фундаменталистский режим. Очевидно, что обе эти цели выводят его на прямой конфликт с США. Именно это обстоятельство объясняет причину террористических акций против американского военного персонала и средств обслуживания на территории королевства и в целом на Ближнем Востоке, а также причину авиаударов по Нью-Йорку и Вашингтону. Поэтому можно сказать, что террористические акты в сентябре 2001 г. были третьим этапом войны, объявленной бен Ладеном американской политике за рубежом. Первый связан с взрывом в Центре международной торговли в 1993 г., второй этап — со взрывами в 1995 и 1996 гг. на американских объектах в Эр-Рияде и Ал-Хубаре. Вероятно, все эти события являются частью долгосрочной стратегии по разрушению американского союза с саудовским режимом, подрыву основ, заложенных в 1945 г. президентом Рузвельтом и королем Абд ал-Азизом Ибн Са'удом.
Естественно, выступая против этого, США прежде всего стремятся защитить себя, своих граждан и военный персонал от террористического насилия. В то же время Вашингтон поддерживает и стратегическую позицию королевства в зоне Персидского залива. Больше всего он опасается того, что саудовская монархия из-за ее тесных свя-
зей с США столкнется с ростом внутренней оппозиции. По этой причине администрация Буша не слишком настаивала на том, чтобы Эр-Рияд дал добро на использование саудовских баз для нанесения ударов по Афганистану. Однако для обеих сторон этот конфликт имеет важные геополитические измерения. В случае установления нового саудовского режима будут разорваны все связи с американскими нефтяными компаниями и начнется новая политика в производстве нефти и распределении нефтяного богатства страны, что будет иметь разрушительные последствия для США и экономики многих стран Запада. Однако в поисках мобилизации общественной поддержки кампании против террористов Вашингтон никогда не признает, что обычная геополитика играет не менее значимую роль в американской политике. Поэтому можно с полным основанием сказать, что война в Афганистане подобна той, что велась в начале 90-х годов в зоне Персидского залива, и в условиях глобализации мировой политики она является частью мощной геополитической борьбы.
Таким образом, группа во главе с Усамой бен Ладеном, имеющим контакты с лидерами исламистского движения по всему миру, может рассматриваться в числе основных источников активизации деятельности саудовской оппозиции в обозримом будущем. Здесь необходимо подчеркнуть, что в условиях глобализации борьба с международным терроризмом требует координации усилий всех стран, независимо от степени их уязвимости и масштабов исходящих для них угроз. При этом важно отказаться от национальной и конфессиональной принадлежности террористов, что не всегда происходит. Например, с учетом саудовского происхождения бен Ладена в западных средствах информации нередко сам ислам рассматривается как источник терроризма. Это неверный тезис не только в отношении ислама в Саудовской Аравии или в другой мусульманской стране, но и в отношении какой бы то ни было религии вообще. Господствующая тенденция саудовского ислама может быть консервативной, часто критически настроенной к правительству, и в особенности к Израилю и Западу, но при этом практически никогда насилие не оправдывается. Лояльность Саудовской Аравии по отношению к исламскому фундаментализму во многих странах мира никогда не означала поддержку терроризма или крайних форм религиозного экстремизма. Наследный принц Абдаллах неоднократно делал публичные заявления о том, что террористические действия не имеют отношения к исламу, и в целях искоренения этого зла призывал к "совместным меж-
дународным усилиям". Например, в сентябре 2000 г., ровно за год до трагических событий в США, наследный принц Абдаллах призвал мировое сообщество приложить максимум усилий для борьбы с терроризмом. Королевство Саудовская Аравия всегда осуждало все формы терроризма, рассматривая его как весьма серьезное и опасное явление. Принц Абдаллах особо указывал на глобальность этого явления, выходящего за рамки национальной и религиозной принадлежности его последователей. Эффективность борьбы с этим злом связывалась им с согласованными международными действиями в рамках ООН как в вопросе отказа в покровительстве террористическим группам, предоставлении им собственных территорий, так и в плане принятия законодательных мер.
Саудовские власти никогда не поддерживали террористические группы или экстремистские действия исламистов. Палестинская проблема в этом плане может быть неким исключением, так как к ней у религиозных деятелей Саудовской Аравии неодинаковое отношение. Например, касаясь темы палестинских смертников, некоторые религиозные деятели королевства считают, что ислам запрещает самоубийство, в то время как другие (Абд ал-Азиз бен Баз и Мухаммад бен Усаймин) в свое время их действия благословляли. Известно также, что в прошлом и некоторые египетские богословы поддерживали действия таких групп как "Хамас", квалифицируя их как разрешенные при ведении джихада ("истишхад").
Важно совершенно четко разграничивать универсальную поддержку, которую власти Саудовской Аравии оказывают исламу как религии, и экстремистские действия ограниченного числа мусульман, в том числе и саудовцев, в политических целях использующих исламские лозунги. Естественно, религиозный экстремизм создает для Саудовской Аравии немалые проблемы, но несмотря на то, что исламская риторика нередко может свидетельствовать о наличии признаков активной оппозиции властям, даже с учетом периодического усиления деятельности исламской оппозиции в Саудовской Аравии, экстремизм не стал организованной и влиятельной силой. Отсутствие сильной антиправительственной традиции, типичной для исламских активистов и религиозной оппозиции в других мусульманских странах, и особенно их склонность противостоять местным режимам в рамках религиозно-политического противоборства, сдерживали развитие экстремистской идеологии внутри страны.
Рост вероятной угрозы правящему в Саудовской Аравии режиму, которая могла исходить от оппозиционных движений, зависел от ряда ключевых факторов. Во-первых, при всей активности оппозиционных группировок привлечь к своей деятельности сторонников из числа образованных и профессионально подготовленных слоев населения им не удалось. Во-вторых, достаточно низкий потенциал этих групп был непосредственно связан со степенью доверия к лидерам оппозиции, а также с характером критики в их адрес со стороны правящего режима. Надо подчеркнуть и тот факт, что власти королевства развернули широкомасштабную кампанию преследований и арестов наиболее одиозных лидеров религиозных диссидентов. Достаточно сказать, что после начала войны в зоне Персидского залива в Саудовской Аравии отмечался устойчивый рост не только арестов, но и числа казней. Только в 1995 г. в королевстве были казнены более 140 человек. В 1999 г. власти подтвердили, что в течение года приведены в исполнение 100 казней, тогда как в 1998 г. их было 25, в 1997 г. — 134. Из 100 человек, приговоренных к высшей мере наказания в 1999 г., 36 казнены за убийства (29 саудовцев и семь иностранцев), 40 человек — за преступления, связанные с наркотиками (два саудовца и 38 иностранцев), три человека — за участие в бандгруппах (два саудовца и один иностранец), восемь человек за изнасилования (семь саудовцев и один иностранец), десять человек — за вооруженный грабеж (семь саудовцев и три иностранца) и три женщины — за преступления, связанные с наркотиками (все иностранки).
Как видно из приведенных цифр, жертвами преследований со стороны властей становятся не только политические и религиозные противники правительства, но и немало рабочих-иммигрантов. Так, например, из 767 казней, зарегистрированных Международной амнистией в период с 1990 по 1999 г., более половины приходились именно на эту категорию преступников, среди которых высок процент выходцев из стран Азии. По данным этой организации, по крайней мере 68 иностранных подданных были казнены только в 1997 г. Надо сказать, что система правосудия и исполнения наказания, действующая в Саудовской Аравии в отношении не только иностранных поданных, но и граждан самого королевства, вызывает критику международных правозащитных организаций.
Кроме публичных казней, в королевстве широко практикуются аресты и заключения инакомыслящих под стражу. Начиная с 1994 г., со времени событий в Бурайде, в королевстве осуществлялась бес-
прецедентная кампания, в ходе которой массовым репрессиям подвергались тысячи людей, не разделявших установки официального ваххабитского ислама. Например, преподаватель Исламского университета имени Ибн Сауда Мухаммад ал-Фарадж был арестован в августе 1999 г. только за распространение написанной им поэмы, посвященной двум другим политическим заключенным: шейху Салману ал-Ауда и шейху Сафару ал-Хавали. Как отмечалось выше, в 1994 г. оба они были арестованы после года попыток "убедить их не выступать с экстремистскими идеями, которые угрожали единству исламской общины в королевстве" и прекратить публичные выступления с критикой властей.
В 1996 г. по приговору шариатского суда были казнены саудов-цы из числа религиозных экстремистов, взорвавших американский военный объект в центре Эр-Рияда. Согласно американским источникам, после этого взрыва ответственность за него взяли на себя две саудовские оппозиционные группы "Тигры Залива" и "Исламское движение реформ", которые до этого критиковали правящую монархию и военное присутствие США в королевстве. В том же году была вскрыта еще одна группа исламистов, осуществившая другой теракт против американцев в Саудовской Аравии. Богословская элита резко критиковала участников этих акций. Так, в конце мая 1996 г. в Мединском исламском университете богословы Убейд ал-Джабери и Мухаммад ибн Хади ал-Мадхали назвали исполнителей взрыва в Эр-Рияде раскольниками (хаваридж) и нечестивцами, распространяющими на земле порок (муфсидун фи-л-ард). Они призвали искоренить в стране исламские группы, которые посредством книг, магнитных лент и прочих средств "сеют среди молодежи ненависть и злобу". После взрыва в Ал-Хубаре в стране были произведены сотни арестов суннитских и шиитских исламистов. В частности, властями была запрещена деятельность экстремистской шиитской организации, действовавшей в Хиджазе и связанной с ливанским движением "Хезболлах". Подобно многим оппозиционным группам, данная шиитская группировка из Хиджаза также не признавала правомочности названия королевства, ее несогласие сводилось к тому, чтобы не называть Аравию "Саудовской". Эта организация главным образом состояла из бойцов, которые отклонили соглашение, подписанное в 1993 г. между королем Фахдом и оппозиционной группой, издававшей в Лондоне журнал "Ал-Джазира ал-арабийа". В связи с этим обратим внимание на то, что в 1996 г., согласно саудовским оппозици-
онным источникам, Иран, потеряв всякую надежду на оказание реального влияния на саудовский режим, поддержал соглашение от 1993 г. между саудидами и шиитским оппозиционным движением в королевстве о прекращении нелегальной деятельности. Вместе с тем, несмотря на то, что в определенной мере эти события коснулись деятельности радикального суннитского подполья в самой Саудовской Аравии, и многие его функционеры были арестованы властями, в большей степени они отразились на саудовских шиитах, на которых при активном американском давлении пало подозрение в причастности к взрыву. До этого отдельные наблюдатели сомневались в эффективном возрождении деятельности оппозиционной организации "Ал-Ислах", представлявшего шиитское движение реформ, и считали маловероятным активность шиитского меньшинства в будущем. Однако, несмотря на то, что шииты в отдельности не могли представлять серьезной угрозы режиму, движение "Ал-Ислах", действовавшее на Аравийском полуострове, предупреждало относительно продолжающейся дискриминации против них. Так, если американские эксперты полагали, что к взрыву в Ал-Хубаре могут быть причастны активисты саудовской фракции движения "Хезболлах", то не многие верили в существование примыкавшего к нему активного подполья.
Напряженные отношения между фракциями саудовской оппозиции за рубежом и продолжающееся недоверие между Саадом ал-Факихом и Мухаммадом ал-Масари вслед за взрывом на американской военной базе в Ал-Хубаре в июне 1996 г. также усугубились. Ал-Масари утверждал, что саудовское отделение движения "Хезболлах" на территории королевства существовало в течение многих лет, но оно бездействовало. Он также отвергал существование потенциальной "шиитской угрозы", полагая, что шиизм в королевстве истощен и не может рассматриваться в качестве эффективной политической идеологии. Возможную причастность хиджазской "Хезболлах" к этому взрыву некоторые наблюдатели объясняли тем, что ее нелегальные ячейки якобы связаны с иранскими разведывательными службами. На иранский след взрыва указывали прежде всего Соединенные Штаты, в то время как саудовские оппозиционные группы обвинили власти в том, что из шиитов они сделали козлов отпущения, так как организаторами и исполнителями этой акции были мусульмане-сунниты, составляющие основу традиционной поддержки правящей в королевстве семьи. Очевидно, в случае признания версии о шиитском следе, ситуация приобрела бы региональное измерение, что вы-
звало усиление напряженности с Тегераном. Однако в течение нескольких лет до этого лидеры Ирана всячески избегали любого прямого столкновения с Эр-Риядом, поэтому они никак не могли пойти на такой риск. Наоборот, обвинив Иран, саудовский режим развязал бы руки американским военным. В свою очередь Иран, при недостатке средств для принятия ответных мер, мог бы выступить против интересов королевства. Поэтому во всех этих событиях Саудовская Аравия весьма осторожно вела себя в отношениях с мощным соседом.
В данном случае важно заметить еще одну интересную деталь. К этому времени наследный принц Абдаллах уже в течение нескольких месяцев активно занимался внешней политикой королевства, специально рассматривая ее как часть своей борьбы за трон. В этой специфической борьбе просматривались и противоречия внутри правящей элиты, в частности, своим острием она была направлена против интересов клана Судайри, так как после того, как в январе—феврале 1996 г. принц Абдаллах стал регентом, некоторые представители этого клана настаивали на том, чтобы Фахд в полном объеме продолжал выполнять свои полномочия. В рамках этой стратегии принц Аб-даллах организовал захватывающую кампанию за восстановление отношений с Ираном. Обмены сообщениями между двумя столицами увеличились многократно. Например, еще 1 июля 1997 г. он направил в Тегеран специального посланника, чтобы подтвердить: Саудовская Аравия примет участие во встрече на высшем уровне Организации Исламской Конференции в декабре этого же года. Кстати сказать, именно на этой встрече в Тегеране им были оглашены ключевые принципы внешней политики в новых условиях, которые, тем не менее, подверглись критике со стороны саудовской оппозиции из Лондона. Кроме того, практически в этот же период совместными саудов-ско-иранскими усилиями была бойкотирована запланированная на ноябрь экономическая встреча на высшем уровне в Дохе, что также было направлено против воли Вашингтона и американских символов мира на Ближнем Востоке.
Американские специалисты не без беспокойства отмечают, что политика королевства за последние десять лет претерпела некоторые изменения, которые не входили в долгосрочные планы США. Прежде всего, после войны в Заливе изменились отношения Саудовской Аравии с ее мусульманскими соседями. К 1990 г. враждебность между Тегераном и Эр-Риядом, появившаяся после иранской революции 1979 г., все еще сохранялась. После войны позиция Саудовской Ара-
вии изменилась в лучшую сторону. Причем, несмотря даже на то, что против 13 членов саудовской фракции "Хезболлах" американцы выдвинули обвинительные заключения, сказав, что нападение на авиабазу в Ал-Хубаре "вдохновлено, поддержано и направлено иранскими властями". Однако Абдаллах, пытаясь добиться баланса сил в зоне Персидского залива, сделал выбор в пользу Тегерана против воли США. Это свидетельствовало о некотором изменении внешнеполитической ориентации королевства, смещении отдельных приоритетов. Надо сказать, что принцу Абдаллаху давалось это нелегко. Для этого следовало учитывать не только реакцию США, но и ряда региональных союзников Вашингтона. Как полагали лидеры саудовской оппозиции, египтяне, например, в своей внешней политике стремились всячески поддерживать выходцев из племени судайри, выступая тем самым против намерений принца Абдаллаха, которого они считали недостаточно предрасположенным к их интересам в регионе.
Конечно, изменения во внешней политике Саудовской Аравии были вызваны необходимостью решения проблем на внутреннем фронте, так как присутствие американских сил в королевстве вызвало самое крупное исламское оппозиционное движение в стране, начиная с конца 20-х годов XX в. Саудовскому режиму это движение представляется большей опасностью, чем внешние угрозы в форме терроризма или намерений Саддама Хусейна.
В этом смысле в королевстве, бесспорно, учитывается тот факт, что так называемые стратегические альянсы США с некоторыми мусульманскими странами, особенно укрепившиеся после войны в зоне Персидского залива, стали причиной эскалации напряженности в стране. В результате в 1995 и 1996 гг. террористы только в Саудовской Аравии уничтожили 24 американских солдата, создали условия для дальнейшего распространения экстремизма в регионе. Естественно, что эти террористические акты представили большую угрозу не только безопасности США, присутствию многочисленных войск и американской региональной политике в целом, но подорвали стабильность в регионе, ослабили правящие режимы. Помимо потерь среди личного состава расквартированных в регионе американских войск, политический радикализм в странах Персидского залива может привести к трем наиболее важным негативным для США последствиям. Во-первых, в самих Соединенных Штатах возможен рост недовольства населения, которое будет требовать вывода войск из региона в периоды кризисных ситуаций. Во-вторых, лидеры стран Залива могут кри-
тически расценивать американское присутствие в регионе даже в случае их собственной уязвимости от нападений со стороны Ирана или Ирака или роста политического экстремизма и опасности дестабилизации обстановки в Персидском заливе. В-третьих, могут возникнуть проблемы в том случае, если фундаменталисты будут действовать вместе с агрессором, в результате чего политический радикализм ослабит позиции США в регионе.
С учетом негативного отношения оппозиции к расширяющее -муся сотрудничеству Саудовской Аравии с США и некоторыми другими западными странами, особый акцент был сделан и на принципах внешней политики королевства. В связи с этим утверждалось, что международным отношениям чужд принцип "кто не с нами — тот против нас". Они должны строиться на основе совпадающих в той или иной степени интересов. В этом отношении прозвучал и весьма важный тезис о том, что главной опасностью для "исламской нации" является ее неспособность стать на один уровень с вышедшими вперед в промышленном и технологическом отношении народами. Причиной, вызывавшей эту опасность, является раскол в исламском мире и разрозненность мусульманских стран, каждая из которых имеет свой политический курс, соответствующий ее национальным интересам. Основными факторами, препятствующими сотрудничеству мусульманских стран, были названы расизм, местничество, самоизоляция в рамках какого-либо религиозного течения. Подобные течения могут подчеркивать индивидуальность той или иной страны, но они же являются дезинтегрирующим фактором. Действительно, в век развитых средств коммуникаций мусульманское государство не может изолировать себя от внешнего мира. В условиях такой изоляции от имени ислама совершаются преступления, убийцы расчленяют тела своих жертв, обезглавливают их и говорят о желании создать исламское государство, хотя ислам является религией милосердия и справедливости.
Данное выступление убедительно свидетельствует о том, что к настоящему времени саудовское руководство в своей официально проводимой линии далеко отошло от ваххабитского экстремизма. Объясняется это тем, что во внутренней политике перед Саудовской Аравией стоят такие задачи, которые решать с помощью фанатиков-ваххабитов уже невозможно. По-видимому, в этом кроется основная причина не декларируемой, но реально присутствующей дистанциро-
ванности саудовского политического истеблишмента от средневекового ваххабизма.
В прошлом саудовские власти стремились поглощать активность исламистов через материальную поддержку некоторых оппозиционных групп внутри королевства и за границей. Наиболее радикальные элементы из оппозиционных структур, которые демонстрировали свою невосприимчивость этой стратегии, были безжалостно подавлены. Вопрос о том, насколько этот курс был успешным и эффективным, остается открытым, так как некоторые представители власти признают, что прежняя поддержка этих групп не в полной мере гарантировала безопасность в обозримом будущем. Поэтому поиски путей стабильности в Саудовской Аравии продолжаются. Исламские ценности, на которых столь долго была основана власть в Саудовской Аравии, по-видимому, вступают в конфликт с силами, которыми правящий режим не может более управлять, даже если он и хотел бы этого. В связи с этим интересно проследить, каким образом стратегия по управлению неподконтрольными силами осуществлялась в прошлом, и какие религиозные и идеологические параметры властными элитами королевства при этом использовались.
"Ваххабизм и духовенство в политической структуре Саудовской Аравии. Проблемы взаимоотношений власти и оппозиции",
Махачкала, 2002 г. С. 165-197.
Олег Плешов,
журналист
ИСЛАМ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА ОБЩЕСТВА В ПАКИСТАНЕ
Политическая культура в Пакистане на протяжении столетий складывалась под воздействием не только ислама, но и других факторов. Какие-то из них (рабовладение, феодализм, границы), по крайней мере юридически, относятся к области далекого и не столь далекого прошлого. Другие существуют и сегодня и продолжают формировать сознание пакистанцев, что, в конечном счете, опять-таки находит свое отражение в политической культуре общества. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что при разделе Британской Индии в 1947 г. Пакистан должен был принять и обустроить семь—десять миллионов беженцев, организовать свою жизнь с учетом
