CC BY
236
УДК 94(5)
Л. Н. Величко
ПОЛИТИКА «МЯГКОЙ СИЛЫ» ТУРЦИИ В РЕГИОНЕ ЮЖНОГО КАВКАЗА (1991-2002 гг.): ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ
В современной системе международных отношений такое явление, как «мягкая сила», начинает доминировать в системе координат внешней политики ведущих государств мира, в том числе Турции, которая на протяжении последнего десятилетия наращивает свой политический и экономический потенциал в регионе Южного Кавказа. Основы успешной
«мягкой политики» Анкары были заложены в постсоветский период, когда Турецкая республика пыталась стать региональным лидером, изменив стратегию поведения.
Ключевые слова: история международных отношений, политика «мягкой силы», Южный Кавказ, Турция, неоосманизм, школы Гюлена.
Ь. N. Velichko
THE POLICY OF «SOFT POWER» OF TURKEY IN THE SOUTH CAUCASUS (1991-2002): PROBLEMS OF IMPLEMENTATION
The phenomenon of «soft power» is gaining domination in the coordinate system of the foreign policy of the leading countries in the world, including Turkey, which has been increasing its political and economic potential in the region of the South Caucasus in the modern system of international relations for the last decade. The
basis for successful «soft policy» on the part of Ankara was laid in the post-Soviet period, when the Turkish Republic was trying to become a regional leader by changing behavior strategy.
Key words: history of international relations, «soft power» policy, the South Caucasus, Turkey, neo-Ottomanism, Gulen schools.
Сформулированные профессором Гарвардского университета Джозефом Найем базовые ресурсы политики «мягкой силы», а именно: культура страны и те её аспекты, которые привлекательны для других; политические ценности государства, которые принимаются и другими странами; внешнеполитическая модель поведения страны, которая принимается в качестве легитимной и имеет моральный авторитет, - легли в основу рейтинговых показателей государств, перечень которых представляет Английский независимый институт управления и аналитический журнал «Monocle». Ими было определено пять рычагов реализации «мягкой силы»: управление, дипломатия, культура, образование, бизнес и инновации, учитывая которые, ими с 2010 публикуется рейтинг государств, активно использующих «мягкую силу» в качестве основного внешнеполитического влияния. Первые три места в нём занимают США, Великобритания и Германия, но в списке тридцати ведущих
государств мира, определивших в качестве приоритетных направлений внешней политики широкое сотрудничество в обозначенных пяти сферах, значится и Турция, которая в 2015 г. заняла 28 место. За 2016 г. рейтинг Турции снизился до 32 места, что связано с её ролью в поддержке ИГИЛ и неудачной миграционной стратегией, но гибкая политика кабинета Эрдогана убеждает в том, «мягкая сила» по-прежнему остаётся приоритетной для Турции [3].
Активная фаза применения стратегии «мягкой силы» во внешнеполитической деятельности Турецкой республики связано с именем Бейкен Ахмета Давутоглу, его доктриной «ноль проблем с соседями» и «тремя методологическими принципами и пятью принципами действий». Однако в настоящее время исследователи сходятся во мнении, что Турция начала активно использовать инструменты «мягкой силы» ещё после окончания «холодной войны». На протяжении всего периода существования биполярной
системы Анкара занимала преимущественно «жесткую» внешнеполитическую позицию форпоста НАТО у границ СССР. После распада Советского Союза значение этой роли Турции снизилось, а «курдская проблема» и необходимость обеспечения энергетической безопасности заставили её сосредоточить внимание на национальных интересах, в том числе во внешней политике.
Региональное окружение Турецкой республики не позволяло сформировать устойчивый положительный имидж государства. Взяв в 20-х гг. XX в. курс на демократическое развитие и светские принципы государственного устройства, определив западный вектор развития в качестве приоритетного, а Западную Европу как основной ориентир, Анкара не смогла установить прочных долговременных связей с региональными партнёрами на Востоке. Отказ Европейского союза в 1989 г. удовлетворить ходатайство Анкары принять её в ЕС, а так же Копенгагенский саммит 1993 г., где говорилось о странах Восточной Европы и сроках принятия этих государств в полноправные члены ЕС, ускорили смену приоритетов во внешнеполитическом курсе Турецкой республики, прежде всего в регионе Южного Кавказа. Так, турецкий политолог и общественный деятель Зия Онис, заявил, что появление новых независимых государств Центральной Азии и Кавказа предоставило Турции уникальную возможность стать крупной региональной державой [2].
Поворотным моментом в отношениях между государствами Южного Кавказа и Турецкой республикой стала политика президента Турции Тургута Озала (1989-1993гг.), который начал проводить активную внешнюю политику в регионе уже с позиции «мягкой силы». Главная особенность его политики заключалась в том, что она базировалась на установлении тесных экономических связей, а также концепции цивилизационной и культурной близости Турции и государств Кавказа.
Однако Южный Кавказ представлял собой особое геополитическое пространство, в котором лишь Азербайджан рассматривал Турцию в качестве безусловного союзника, готового взаимодействовать с ней по принципу «две страны - один народ», подчёркивая тем самым, принадлежность к тюркскому миру, который под своей эгидой
собиралась объединить Анкара. Грузия видела в ней прежде всего проводника в Европу и НАТО, понимая экономические выгоды от совместных с Турцией энергетических и логистических транзитных проектов. Взяв курс на «историческое примирение» с соседним государством, президент Армении Л. А. Тер-Петросян, пришедший к власти 1991 г., дал основание правительству Деми-реля рассчитывать на партнёрские отношения с Арменией, но в Турции понимали, что камнем преткновения в отношениях между государствами может стать территориальный вопрос и события 1915 г.
Официально о новой внешнеполитической стратегии Турецкой Республики было заявлено в турецком парламенте 30 июля 1993 г. при объявлении программы 50-го турецкого правительства: «Появление новых независимых государств на постсоветском пространстве положило начало чрезвычайно новому и важному развитию для Турции. В 2000-е годы государство должно стать центром притяжения в этом обширном регионе. Связанная с тюркскими республиками близкими отношениями, она имеет перед ними особые обязанности и обязательства в процессе их открытия миру и интеграции в мировое сообщество» [14, с. 158]. Таким образом, фактически было заявлено о новой внешнеполитической стратегии, оформившейся к 1995 г. и получившей определение «неоосманизма», ставшего неофициальной внешнеполитической стратегией Турции по расширению сферы влияния на сопредельные территории посредством «мягкой силы», за счет экономики, гуманитарного воздействия и наднационального духа.
Начальный этап реализации новой внешнеполитической платформы Турецкой республики в отношении Кавказского региона условно следует разделить на два периода:
1) 1991-1994 гг. - наибольшее сближение Турции и государств Кавказа, продвижение так называемой «турецкой модели» развития;
2) 1994-2002 гг. можно рассматривать как период появления разногласий между Турцией и государствами региона по ряду вопросов внутреннего и внешнего развития.
С начала 90-х гг. XX в. Турция активно позиционировала себя в регионе как носителя особой модели развития, которую политологи обозначают как «турецкую модель»,
основанную на демократических принципах западного типа, светской модели государственной системы и особом типе рыночной экономики, что стало привлекательным прежде всего для Азербайджана и Грузии, и активно включилась в процесс дипломатических отношений с ними и Арменией [5].
Об активизации отношений между государствами Кавказа и Турции можно судить по проектам в рамках созданного в 1992 г. Турецкого управления по сотрудничеству и развитию (ТИКА), на которое были возложены задачи по реализации инвестиционных проектов во всех областях общественной жизни, включая культуру и образование; Совета министров культуры и искусства тюркоязычных стран (ТЮРКСОЙ), организованного в 1993 г., а так же Турецкого управления по делам религии (TDRA) и созданного при нём Фонда ^У). Однако приоритетным направлением была экономика, внедрение в которую происходило через посредничество ТИКА благодаря активному участию частных и корпоративных инвесторов. Турецкий бизнес интересовал энергетический, торговый и логистический потенциал региона. Ставка была сделана на тесное сотрудничество с Азербайджаном, дипломатические отношения с которым были установлены 14 января 1992 г.
По данным Государственного статистического комитета Азербайджана, Турция наращивала инвестиционные темпы в отношении азербайджанской экономики на протяжении 1993-1999, уступая только США и Великобритании, а в нефтяном секторе она была бесспорным лидером до 2005 г. В течение десяти лет после распада СССР в Азербайджане было зарегистрировано более 1200 фирм с турецким капиталом, а 1994 г. были созданы Международное общество турецких промышленных и деловых предпринимателей (TUSIAB), объединение турецко-азербайджанских бизнесменов (АТ1В) для лоббирования интересов турецких фирм и разрешения проблем, возникающих у них в Азербайджане. По количеству предприятий, открытых в Азербайджане, Турция являлась абсолютным лидером, а в различных отраслях промышленности с долей турецкого капитала было занято более 4 тысяч человек. В области здравоохранения, образования, в банковском, страховом и гостиничном секторах, ресторанном бизнесе сосредоточено
26 % турецких компаний с общим объем инвестиций более 300 млн долл., с созданием 10 тысяч рабочих мест. В строительном секторе Азербайджана действовало более 11 % турецких компаний, обеспечивших работой 3 100 человек. Свою активность турецкие бизнесмены проявили в торговом секторе, вложив в его развитие более 300 млн долл. инвестиций и организовав 12 тысяч рабочих мест. В среднем каждый восьмой житель Азербайджана работал на предприятиях и в организациях, обеспеченных турецким капиталом. Одним из приоритетных направлений деятельности турецких деловых кругов являлась сфера телекоммуникаций и СМИ, в которых было представлено 10 % турецких компаний, обеспечивших 1700 рабочих мест. Турецкая компания «Alkatel-Teletas», действующая на азербайджанском телекоммуникационном рынке с 1992 г., к 1999 г. обслуживала 67 % фиксированных телефонных линий Азербайджана. В области СМИ турецкие компании взяли контроль над телеканалом <^ТУ», радиоканалом «Виге FM» и газетой «^атап» [7; 8, с. 33-43].
Помимо официальных структур, в налаживании добрососедских отношений с новыми странами весьма активно участвовали многие неправительственные организации, в частности религиозные, такие как группы Искандерпаши и Эренкоя, строившие исламские центры, занимающиеся распространением Корана и других мусульманских изданий, составляя конкуренцию иранскому влиянию. Особую роль в этом сыграл Фет-хуллах Гюлен, известный религиозный деятель, который появился на политической сцене в тот момент, когда правительство Турции нуждалось в альтернативе радикальным исламистским группировкам. Организация «Фетхуллахчылар» свою задачу видела в распространении исламских и пантюрки-стских идей в разных странах. Гюлен популяризировал наследие Османской империи: экономические принципы, демократизм, светское мышление. В начале 1990-х гг. Ф. Гюленом был создан некоммерческий «Асия Финанс банк» с капиталом в 125 млн долл. для инвестиций в различные проекты на территории тюркских республик, прежде всего образовательных и просветительских. В течение 1990-х гг. этой группой в республиках Центральной Азии и Кавказа было по-
строено и введено в строй более 80 школ и 4 университета, среди которых особое место принадлежало Кавказскому университету, открытому в Баку в 1993 г. Высокий уровень преподавания и обучение на трёх языках (азербайджанском, турецком и английском) и полученный сертификат качества оказания услуг ТСЕ-ЕН-ИСО 9001:2000 сделали это учебное заведение особенно популярным. Так, качество образования, предоставляемое университетом, было оценено British Petroleum. По инициативе представительства компании в Азербайджане был заключен договор, согласно которому фирмы намеревались выбирать свои будущие кадры из числа студентов университета [10]. Кроме того, именно он стал центром подготовки высококвалифицированных кадров в области экономики и политики, имеющих возможность стажироваться в лучших вузах Турции, и был нацелен на создание «турецкого лобби» в бизнесе и политической системе Азербайджана.
Однако принцип «две страны - один народ», скорее, отражал энтузиазм руководителей, определявших внешнюю политику Турции, чем представлял собой сбалансированную комплексную стратегию выстраивания и оптимизации реальных взаимоотношений. К середине 90-х гг. турецкая дипломатия столкнулась с тем, что государства постсоветского пространства и Азербайджан в том числе были больше заинтересованы в равноправном сотрудничестве и партнерстве с Анкарой, чем в достижении оторванных от реальной политики целей создания союза тюркоязычных стран, координируемого неким политическим органом под руководством Турции. В связи с этим Турция начала проводить более прагматичную и реалистичную политику в Закавказье и странах Центральной Азии, сконцентрировавшись на конкретных проектах, главным образом -в сфере энергетики и торговли [16].
Ещё одним региональным партнёром Турции стала Грузия. Сразу после распада СССР, 16 декабря 1991 г., Турция признала независимость Грузии. 30 июня 1992 г. был подписан договор о дружбе и сотрудничестве, ставший правовой основой двухсторонних отношений. Начало плодотворному сотрудничеству, прежде всего экономическому, было положено в 1993 г. в рамках проекта ТРАСЕКА. Анкара
и Тбилиси заключили соглашение о создании наиболее короткого железнодорожного маршрута Каре - Ахалкалаки - Тбилиси -Баку, который был направлен на расширение международных транспортных коммуникации Грузии, а Турция получала дополнительные возможности для осуществления своих экономических проектов в регионе. Затем в 1998 г. была подписана итоговая декларация о строительстве магистрального нефтепровода «Баку - Тбилиси - Джейхан», который позволил бы обеспечить доступ Турции к углеродным ресурсам не только Азербайджана, но и Центральной Азии.
Агентство ^КА начало осуществлять широкомасштабные проекты в Грузии с 1994 г. Эти проекты распространялись на турецко-грузинское экономическое сотрудничество, туризм, сферы культуры, образования, здравоохранения, гуманитарной помощи, а также восстановления и строительство школ. В 2000 г. ^КА начала реализацию проекта «Тюркология», в рамках которого в грузинских вузах для расширения исследований по этой тематике и повышения уровня заинтересованности турецкой историей и культурой среди грузинского населения были созданы отделения тюркологии по изучению Турции. По количеству реализуемых в рамках ^КА проектов Грузия заняла второе место на постсоветском пространстве после Киргизии. Этот факт подчёркивает особое значение Грузии во внешней политике Турции и продуктивность турецкой «мягкой силы» в этой стране. В 1999 г. десять турецких предпринимателей основали организацию под названием GURTIAD - Ассоциацию грузинских и турецких предпринимателей, направленную на защиту и поощрение их интересов в Грузии. Между тем с 1995 по 2003 г. торговый оборот между государствами не вышел за пределы 200 млн долл., и общий объём инвестиций за этот же период едва достиг 103 млн долл.
Не меньшую значимость приобрело и культурное взаимодействие. Так в 2000 г. был создан турецко-грузинский культурно-образовательный фонд, который проводил совместные конференции, семинары, культурные мероприятия. Особая роль в организации культурных и образовательных контактов принадлежала неправительственным организациям, в том числе «Фетхул-лахчылар», успешно действующий в Грузии.
Сторонники гюленовского движения впервые прибыли в Грузию до распада СССР [1, р. 81], но активно начали действовать только с 1992 г., после подписания «рамочного договора» между Турцией и Грузией. Для распространения турецко-исламских идей «Фетхуллахчылар» активизировала общественную деятельность, занявшись учреждением образовательных заведений. Под покровительством организации были созданы 7 школ-лицеев, центр изучения турецкого языка в Кутаиси, курсы изучения турецкого языка в Тбилиси, а с 1995 г. в Грузии заработал Международный черноморский университет, созданный при участии «Фетхул-лахчылар» и так же, как и в Азербайджане, выполнял роль «кузницы» протурецки настроенных слоёв населения [4].
Особое внимание движение Гюлена уделяло Аджарии, где 30 % жителей являлись мусульманами, и рассматривало её как исторически принадлежавшую Турции территорию. Турецкие религиозные организации открыли в этой в этой грузинской области несколько десятков школ-интернатов, задачей которых было бесплатное образование детей из малоимущих семей, с последующим обучением в Турции. Начиная с 1993 г. несколько тысяч граждан Грузии, в основном из Аджарии и Квемо Картли, уехали в Турцию получать религиозное образование [4].
Значительную роль в отношениях между Азербайджаном, Грузией и Турецкой Республикой играл фактор кавказских диаспор, численность азербайджанцев в которых достигала 3 миллионов, а грузин колебалась от 2 до 3 миллионов. Они широко были представлены в армии, парламенте, медийных структурах, являясь важным электоральным ресурсом, организованным в ассоциации и имеющим тесные связи со своей исторической родиной, что активно использовалось Турцией в своих интересах на Кавказе [13]. Так, например, официальная Анкара заявляла о признании территориальной целостности Грузии и Азербайджана, в том числе и в период нагорно-карабахского (1993-1996) и грузино-абхазского конфликтов (1992-1993 гг.), однако масс-медиа Турции выступали с резкой критикой действий грузинских властей в отношении Абхазии, что было связано с интересами крупной абхазской диаспоры, проживающей на территории Турции.
Особенно сложными оказались взаимоотношения Турции и Армении. Турецкая Республика признала независимость Армении уже 16 декабря 1991 г. Идея примирения с Анкарой была одной из центральных в программе первого армянского постсоветского правительства, состоявшего из представителей Армянского общенационального движения. В 1992 г. президент Армении Л. А. Тер-Петросян встретился с премьер-министром Турецкой Республики Сулейманом Демире-лем, и в этом же году Ереван посетил посол Турции в РФ В. Вурал. Тесные контакты продолжились в августе 1992 г., после того как Л. Тер-Петросян заявил об отсутствии территориальных претензий к Турции и запретил деятельность на территории Армении националистической антитурецкой организации «Дашнакцутюн». Президент Турции Тургут Озал был настроен на решительные шаги в вопросе развития армяно-турецкого диалога. Армению с официальным визитом посетила турецкая дипломатическая делегация во главе с заместителем министра иностранных дел Б. Унаном. О серьёзности намерений президента Турции можно судить по заявлениям министра иностранных дел правительства при Озале Ильтера Туркмена. Он утверждал, что был свидетелем встречи между Озалом и представителями армянской диаспоры в США, на которой обсуждалась возможность признания геноцида армян. Бывший посол Нузхет Канде-мир, позднее занявший пост заместителя председателя партии «Истинный путь», так же подтверждал, что в «армянском вопросе» Тургут Озал был готов к весьма решительным шагам. Газета «^атап» пишет, что многие члены команды президента, в том числе и идеологи «Партии Отечества», пытались убедить Озала в недопустимости шагов навстречу армянам. Среди противников признания геноцида был и бывший советник главы государства Хасан Джалал Гюзель, утверждавший, что Тургут Озал планировал предоставить армянам возможность вернуться на родину предков и приобрести там землю. В интервью газете «Акшам» Гюзель рассказал о том, что президентом была создана специальная рабочая группа, которая уполномочена была разработать различные варианты решения «армянского вопроса». По словам Гюзеля, Тургут Озал в качестве
компенсации собирался «предоставить армянам территории в Ване». «Он хотел организовать возвращение армян в Турцию. Если бы он не умер, вполне смог бы реализовать свое намерение», - отметил бывший советник президента. С ним согласен сотрудник администрации президента Озала Сулейман Роман. Вехби Динчерел, занимавший при Озале пост министра образования и науки, заявлял, что у турецкого проекта «Ван» была политическая подоплёка. Задачей проекта было создание условия для совместного строительства на южном берегу озера большого туристического комплекса, который должен был стать местом летнего отдыха армянской диаспоры. Для привлечения финансирования проекта армянским бизнесменам планировалось предоставить различные льготы. Однако эти идеи не разделяли ни члены его партии, ни военные, считая, что международное признание событий 1915 г. геноцидом, повредит Турции, ее кемалистской, западной идентичности и территориальной целостности [9].
Несмотря на позитивное начало, сразу же после распада Советского Союза в армяно-турецких отношениях остро встал вопрос границ, установленных по Карсскому договору 1921 г., которые Ереван отказывался признать. В итоге уже весной 1992 г. Анкара заявила, что будущее установление дипломатических отношений возможно только после снятия всех пограничных споров и формально-правового признания Ереваном сложившихся на 1991 г. границ. Помимо проблемы границ, напряженность в отношениях между двумя странами усиливалась из-за разных трактовок событий 1915 г. в Османской империи. В пункте 11 Декларации о независимости Армении провозглашалась цель нового государства - «международное признание геноцида армян 1915 г. в Османской Турции и Западной Армении». Таким образом, помимо гуманитарного аспекта (необходимость признания понесенных армянским народом жертв) в этом документе содержалось определение части территории современной Турецкой Республики как «Западной Армении». Провал начальной попытки нормализации двусторонних отношений напрямую был связан с эскалацией нагор-но-карабахского конфликта в 1993-1994 гг. Турецкие деловые круги делали попытки
нормализовать отношения между двумя государствами после заключения перемирия между Баку и Ереваном в мае 1994 г., но официальная Анкара их пресекла. В 1999 г. представителями партий, вошедших в состав коалиционного правительства Турции, был подписан протокол, посвященный Армении, в котором отмечалось, что главное условие нормализации двусторонних связей -отказ Еревана от враждебной политики по отношению к Турции и освобождение захваченных у Азербайджана территорий [14].
В 1993-2008 гг. в процессе армяно-турецкой нормализации наступила продолжительная пауза. Армения осталась единственным государством Южного Кавказа, с которым у Турции не было дипломатических отношений. Турция пыталась оказать давление на руководство Армении с помощью закрытия сухопутной границы и усилить геополитическую изоляцию этого государства после проведённых подобных действий со стороны Азербайджана. Однако продуктивность такой политики ставилась под сомнение, и в 1996 г. открылось авиационное сообщение Ереван - Стамбул, а затем Ереван - Ан-талия. Несмотря на то, что в этот период не произошло существенных сдвигов в отношениях двух стран, продолжал действовать основной механизм «мягкой силы» - дипломатия, что подтверждает визит спикера национального парламента Армении Б. Арар-кцяна в 1995 г. в Стамбул. Примечательно, что этот визит состоялся в год, который не только Армения, но и армяне диаспоры всего мира отмечали как 80-летие геноцида армян в Османской империи [12, с. 459-460]. Но экономическое партнёрство оказалось сильнее политических разногласий, о чём свидетельствуют заявления губернаторов провинций Карс и Ихдыр, последний из которых в декабре 1996 г. провёл встречу с главой Араратского района Армении с целью экономического сотрудничества. В мае 1997 г. в Ереване был создан Турецко-армянский комитет по развитию бизнеса (ТАВС) - неправительственная организация, основной задачей которой стало требование отмены эмбарго и нормализация торговых отношений между Арменией и Турцией [11, с. 459-460].
После успешного старта 1991-1993 гг. и до 2002 г. Турция не смогла стать безусловным лидером в регионе. Причины, по которым её
«мягкая политика» не приносила быстрых положительных результатов, имеют как внутренние, так и внешние основания.
Во-первых, недостаточная координация действий между различными политическими институтами приводила к непоследовательным действиям. Представители правительственных и неправительственных организаций, преследуя свои собственные интересы, в полной мере не осуществляли координацию действий с руководством страны. Поэтому в отсутствие политического баланса между различными участниками политической борьбы политика Турции по отношению к Центральной Азии и Кавказу строилась на основе личных интересов и была персонифицированной.
Различные институты турецкой политики, применявшие компоненты «мягкой силы», слабо взаимодействовали между собой. Особенно это касалось государственных и негосударственных структур. Только в 2010 г. было создано Управление публичной дипломатии, тесно контактирующее с Министерством иностранных дел и Министерством культуры и туризма.
Во-вторых, в начавшихся этнополитиче-ских конфликтах на Кавказе Анкара не смогла выполнить роль регионального лидера, способного оказать реальное влияние на конфликтующие стороны и предпринять значительные дипломатические шаги, что не могло не способствовать «похолоданию» в отношениях прежде всего с Азербайджаном. Россия оказалась более последовательна и настойчива в урегулировании нагорно-кара-
бахского конфликта, отодвинув Турцию на второй план [6].
В-третьих, сделав акцент в проведении политики «мягкой силы» на экономическую составляющую, Турция, испытав на себе череду экономических кризисов 1994 г., 1997 г. и 2001 г., оказалась неспособна поддерживать темпы и размах инвестирования, что не смогло не сказаться на её экономическом престиже в регионе.
В-четвёртых, в период с 1991 по 2002 г. Турции так и не удалось создать на территории Южного Кавказа какого-либо интеграционного объединения. Этому способствовали не только объективные экономические факторы, но и ряд субъективных причин, среди которых нежелание политических элит новых независимых государств уступать часть своего суверенитета в пользу Анкары и нехватка у неё внутренних политических ресурсов для организации подобного процесса.
Целью стратегии «мягкой силы» является воздействие на определённые общественные институты, такие как гражданское общество, правительственные и неправительственные организации, система образования, средства массовой информации. В рассматриваемый период Турция не располагала системой методик и стратегических планов проведения такой политики. Они сложатся при правительстве Эрдогана и получат теоретическое оформление в «Стратегической глубине» А. Давутоглу, но основанием для них послужил опыт, полученный Анкарой в 90-е.гг. XX в., в том числе во взаимоотношениях с государствами Южного Кавказа.
Источники и литература
1. Ivanov V. Religious dimension of Turkey's policy in Ajaria and the Georgian Orthodox church // Central Asia and the Caucasus. 2011. Vol. 12. Issue 3. P. 79-90.
2. Kohen S. Contacts with Central Asian States: a Foundation for Pan-Turkism [Electronic resource]. URL: http:// www.wrmea.org/1992-august-september/contacts-with-central-asian-states-a-foundation-for-pan-turkism.html (Accessed: 3.08.2016).
3. Soft power «30» [Electronic resource]. URL: http://softpower30.portland-communications.com/wpcontent/ themes/softpower/pdfs/the_soft_power_30.pdf. (Accessed: 3.08.2016).
4. Ter-Matevosyan V. Cooperation paradigms in the South Caucasus: Making sense of Turkish-Georgian relations. Varia. 2014. №.4. P. 103-125. [Electronic resource]. URL: https://eac.revues.org/689Stocto1n3 (Accessed: 3.08.2016).
5. Астахова М. А. «Турецкая модель развития» и причины ее несостоятельности для постсоветских стран Прикаспийского региона(1992-1993 годы) [Электронный ресурс] // Известия Саратовского университета. 2011. Т.11. Вып.1. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/turetskaya-model-razvitiya-i-prichiny-ee-nesostoyatelnosti-dlya-postsovetskih-stran-prikaspiyskogo-regiona-1992-1993-gody (Дата обращения: 27.07.2016).
6. Геукджан О. Рамки международного участия на Южном Кавказе: посредничество ОБСЕ в нагорно-ка-рабахском конфликте (1992-1996 гг.) // Центральная Азия и Кавказ. 2006 № 1 [Электронный ресурс]. URL:
http://cyberleninka.ru/article/n/ramki-mezhdunarodnogo-uchastiya-na-yuzhnom-kavkaze-posrednichestvo-obse-v-nagomo-karabahskom-konflikte-1992-1996) (Дата обращения: 27.07.2016).
7. Государственный комитет по статистике Республики Азербайджан [Электронный ресурс]. URL: http:// www.azstat.org/customtables/frame.jsp (Дата обращения: 27.07.2016).
8. Егиазарян А. Турция и Россия во внешнеэкономических отношениях Азербайджана (1995-2006). Ереван; М.: Аналитический центр «Кавказ», 2007. 68 с.
9. Ерканян А. Тургут Озал готов был признать геноцид армян [Электронный ресурс]. URL: http://nv.am/ region/42919?task=view (Дата обращения: 10.06.2016).
10. Кавказский университет [Электронный ресурс]. URL: //http://qafqazlife.blogspot.ru/2008/04/blog-post_23. html (Дата обращения 10.06.2016).
11. Куртов А. А., Халмухамедов А. М. Армения - Турция: противостояние или сотрудничество? // Армения: проблемы независимого развития / под общ. ред. Е.М. Кожокина. М.: Российский институт стратегических исследований, 1998. 594 с.
12. Маркедонов С. М. Процесс нормализации армяно-турецких отношений: проблемы, вызовы, перспективы // Вестник РГГУ. 2012. № 7 (87). С. 245-257.
13. Маркедонов С. М. Российско-турецкие отношения и проблемы безопасности Кавказского региона [Электронный ресурс]. URL: //http://globalaffairs.ru/valday/Rossiisko-turetckie-otnosheniya-i-problemy-bezopasnosti-Kavkazskogo-regiona-18188#r10 (Дата обращения: 10.06.2016).
14. Семедов С. А. Основные аспекты современной политики Турции на Кавказе [Электронный ресурс] // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 2008. № 2. URL: http://elibrary.ru/ item.asp?id=11671391 (Дата обращения 10.06.2016).
15. Уразова Е. И. Экономическая активность Турции в Кавказско-Центральноазиатском регионе // Турция в условиях новых внутренних и внешних реалий: сборник статей. М.: ИВ РАН, 2010. С. 156-170.
16. Хас К. Турция и Азербайджан - не только энергетика [Электронный ресурс]. URL: http://russiancouncil. ru/inner/?id_4=7357#top-content (Дата обращения: 10.06.2016)
References
1. Ivanov V. Religious dimension of Turkey's policy in Ajaria and the Georgian Orthodox church // Central Asia and the Caucasus. 2011. Vol. 12. Issue 3. P. 79-90.
2. Kohen S.Contacts with Central Asian States: a Foundation for Pan-Turkism. URL: http://www.wrmea.org/1992-august-september/contacts-with-central-asian-states-a-foundation-for-pan-turkism.html (Accessed: 3.08.2016).
3. Soft power «30». URL: http://softpower30.portland-communications.com/wpcontent/themes/softpower/pdfs/ the_soft_power_30.pdf. (Accessed: 3.08.2016).
4. Ter-Matevosyan V. Cooperation paradigms in the South Caucasus: Making sense of Turkish-Georgian relations. Varia. 2014. No. 4. Études. P.103-125. URL: Études arméniennes contemporaines. https://eac. revues.org/689#tocto1n3 (Accessed: 3.08.2016).
10. Astahova M. A. «Tureckaja model' razvitija» i prichiny ee nesostojatelnosti dlja postsovetskih stran Prikaspijskogo regiona (1992-1993 gody) («Turkish model of development» and the reasons for its failure to post-Soviet countries Caspian region (1992-1993) // Izvestija Saratovskogo universiteta. 2011. Vol. 11. Issue 1. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/turetskaya-model-razvitiya-i-prichiny-ee-nesostoyatelnosti-dlya-postsovetskih-stran-prikaspiyskogo-regiona-1992-1993-gody (Accessed: 27.07.2016). (In Russian).
11. Geukdzhan O. Ramki mezhdunarodnogo uchastija na Juzhnom Kavkaze: posrednichestvo OBSE v nagorno-karabahskom konflikte (1992-1996) (Geukdzhan A. Scope of international involvement in the South Caucasus: OSCE's mediation in the Nagorno-Karabakh conflict (1992-1996) // Central'naja Azija i Kavkaz. 2006. No. 1. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/ramki-mezhdunarodnogo-uchastiya-na-yuzhnom-kavkaze-posrednichestvo-obse-v-nagorno-karabahskom-konflikte-1992-1996) (Accessed: 27.07.2016). (In Russian).
12. Gosudarstvennyj komitet po statistike Respubliki Azerbajdzhan (The State Committee for Statistics of the Republic of Azerbaijan) URL: http://www.azstat.org/customtables/frame.jsp (Accessed: 27.07.2016). (In Russian).
13. Egiazarjan A. Turcija i Rossija vo vneshnejekonomicheskih otnoshenijah Azerbajdzhana (1995-2006) (Turkey and Russia in foreign economic relations of Azerbaijan (1995-2006). Erevan; Moscow: Analiticheskij centr «Kavkaz», 2007. 68 p. (In Russian).
5. Erkanjan A. Turgut Ozal gotov byl priznat' genocid armja (Turgut Ozal was ready to recognize the Armenian Genocide) URL: http://nv.am/region/42919?task=view (Accessed: 10.06.2016). (In Russian).
6. Kavkazskij universitet (Caucasus University) URL: //http://qafqazlife.blogspot.ru/2008/04/blog-post_23.html (Accessed: 10.06.2016). (In Russian).
7. KurtovA. A., HalmuhamedovA. M. Armenija - Turcija: protivostojanie ili sotrudnichestvo? (Armenia - Turkey: confrontation or cooperation?) // Armenija: problemy nezavisimogo razvitija / ed by E. M. Kozhokin. Moscow: RISS, 1998. 594 p. (In Russian).
8. Markedonov S. M. Process normalizacii armjano-tureckih otnoshenij: problemy, vyzovy, perspektivy (The process of normalization of Armenian-Turkish relations: problems, challenges, perspectives) // Vestnik RGGU. 2012. No. 7 (87). P. 245-257. (In Russian).
9. Markedonov S. M. Rossijsko-tureckie otnoshenija i problemy bezopasnosti Kavkazskogo regiona. (Russian-Turkish relations and issues of security of the Caucasus region). URL: //http://globalaffairs.ru/valday/Rossiisko-turetckie-otnosheniya-i-problemy (Accessed: 10.06.2016). (In Russian).
10. Semedov S. A. Osnovnye aspekty sovremennoj politiki Turcii na Kavkaze (The main aspects of the modern Turkish policy in the Caucasus) // Vestnik Moskovskogo universiteta. Series. 18. Sociologija i politologija. 2008. No. 2 // URL: http://elibrary.ru/item.asp?id=11671391 (Accessed: 10.06.2016). (In Russian).
11. Urazova E. I. Jekonomicheskaja aktivnost' Turcii v Kavkazsko-Central'noaziatskom regione (The economic activity of Turkey in the Caucasus and Central Asia) // Turcija v uslovijah novyh vnutrennih i vneshnih realij: sbornik statej. Moscow: IOS RAS, 2010. P.156 - 170. (Accessed: 10.06.2016). (In Russian).
12. Has K. Turcija i Azerbajdzhan - ne tol'ko jenergetika (Turkey and Azerbaydzhan - not only energy). URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=7357#top-content (Accessed: 10.06.2016). (In Russian).
УДК 94(73).08
Е. В. Галкина
АМЕРИКАНСКИЕ КВАКЕРЫ И ИХ ПАЦИФИСТСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Статья посвящена проблемам деятельности американских квакеров в Северной Америке начиная с 1660-х гг. Проведен анализ их религиозной доктрины, которая включала в себе элементы пацифизма. В ней определены как обязательные теологические компоненты, так и мирная платформа деятельности квакеров в Америке. Значительное
место в статье занимает вопрос о пацифизме квакерской деятельности и отношении к ним других религиозных течений и государственной власти.
Ключевые слова: квакер, пацифизм, Северная Америка, Новый Свет, мирная доктрина, религиозное течение, государственная власть.
E. V. Galkina
AMERICAN QUAKERS AND THEIR PACIFIST ACTIVITY
The article is devoted to the problems of American Quakers' activity in North America beginning with the 1660s. The analysis of their religious doctrine incorporating the elements pacifism is carried out. Both the compulsory theological components and the peaceful platform of Quakers' activity in America are
specified. The issue of pacifism in Quakers' activities and the attitude of other religious movements and the state authories towards them are in the focus of consideration.
Key words: Quaker, pacifism, North America, the New World, peaceful doctrine, religious movement, the government.
Квакеры стоят у самых истоков современного западного пацифизма. Они впервые сформулировали и обосновали основные принципы мирной доктрины: неучастие в войнах, мятежах и вооруженной борьбе, неприменение оружия и физического насилия вне зависимости от целей и обстоятельств. Все эти положения легли в основу пацифистской доктрины нового и новейшего времени.
Целью нашего исследования является изучение мирной доктрины и антивоенной деятельности квакеров с момента их переселения в Новый Свет, а также характеристика основных вех пацифистской работы квакеров, сложности их взаимоотношений с государственной властью и различными религиозными течениями.
В литературе не существует единого мнения относительно происхождения названия
