CC BY
8
ПОЛИТИЧЕСКАЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ POLITICAL AND SOCIAL PHILOSOPHY
Философия и история религии, философская антропология, философия культуры
Philosophy and History of Religion, Philosophical Anthropology, Philosophy of Culture
Социальная философия Social Philosophy
Теория и философия политики, история и методология
Theory and Philosophy of Politics, History and Methodology
DOI: 10.33693/2223-0092-2021-11-3-119-126
Политика как «управление интересами» и культура как «культурная политика»
Л.Н. Биньковскаяа ©, К.Г. Мальцевb ©, А.В. Мальцеваc ©
Белгородский государственный технологический университет имени В.Г. Шухова, г. Белгород, Российская Федерация
a E-mail: [email protected] ь E-mail: [email protected] c E-mail: pavic69@mail .ru
Аннотация. Целью статьи является демонстрация сущностного единства представления политики как управления интересами и культуры как «культурной политики» (М. Хайдеггер) - в либеральной версии экономической парадигмы политического (Дж. Агамбен). Демонстрация как приведение к очевидности смысла предполагает философское истолкование как метод исследования. В результате анализа устанавливается: в экономической парадигме политического представляется то, что называется «современностью», в определенном М. Хайдеггером значении; «современность» дана как «действительность» в представлении новоевропейского субъекта, озабоченного гарантировать свое безопасное существование; замена суверена «пустым местом» как конститутивом политического порядка и исключившее суверенное решение как разрушительное для его действительности, - и исключение «святого» как суть преобразования «творения культуры» в «культурный артефакт, есть два аспекта процесса «самоутверждения» автономного субъекта, представленного как разумный; «наличные индивиды» тождественны по отношению к разуму как «дифференции» «человечности» и различаются «акцидентально» как свободно самоопределяющиеся относительно своих «особенностей» - интересов; политика и культура принципиально представлены в либеральной версии экономической парадигмы - как управление интересами. Ставшая субъективность полагает себя «безвопросной» и нацелена на «обеспечение жизни» как наличной; политика как управление и культура как «организация переживания» гарантируют безопасность субъекта как «историографического животного», т.е. осуществление названной цели. В результате исследования делается вывод: представление политики как управления исключает «место решения», т.е. означает невозможность события;
культура как феномен современности есть, по Хайдеггеру, «организация переживания», т.е. культурная политика, посредством «историографического перерасчета» «заполняющая» пустоту как конститутив современности, обеспечивая в непрерывных инновациях ее бесконечное дление; действительность удостоверяется в представлении субъекта, усилия которого направлены на получение гарантии этого: в планировании и расчете как политике безопасности. Философское истолкование лишено
ISSN 2223-0092 (print) Т. 11. № 3. 2021 Социально-политические науки 119 ISSN 2310-7065 (online)
09.00.13 09.00.11
23 00 01
практического интереса, но измеряя возможность и проводя границу предоставляет представление как налично данное для научного исследования и политики.
Ключевые слова: политика, управление, интерес, субъект, культура, «организация переживания», современность, безопасность
DOI: 10.33693/2223-0092-2021-11-3-119-126
Politics as "Interest Management" and Culture as "Cultural Politics"
L.N. Binkovskaya3 ©, K.G. Maltsevb ©, A.V. Maltsevac ©
Belgorod State Technological University named after V.G.Shukhov, Belgorod, Russian Federation
a E-mail: [email protected] b E-mail: [email protected] c E-mail: pavic69@mail .ru
Abstract. The purpose of the article is to demonstrate the essential unity of the presentation of politics as the management of interests and culture as a "cultural policy" (M. Heidegger) - in the liberal version of the political economic paradigm (J. Agamben). Demonstration as a reduction to the obviousness of meaning presupposes philosophical interpretation as a research method. As a result of the analysis, it is established: in the economic paradigm of the political, what is called modernity is represented in the meaning defined by M. Heidegger. Modernity is given as reality in the mind of a new European subject, anxious to guarantee his safe existence. Replacing the sovereign with an "empty space" as a constitutive of the political order and excluding the sovereign decision as destructive to its reality - and the exclusion of the "saint" as the essence of the transformation of the "creation of culture" into a "cultural artifact", there are two aspects of the process of "self-assertion" of an autonomous subject, presented as reasonable. "Available individuals" are identical in relation to reason as a "differentiation" of "humanity" and differ "accidentally" as freely self-determining with respect to their "features" - interests; politics and culture are fundamentally presented in the liberal version of the economic paradigm -as the management of interests. Subjectivity, which has become, considers itself to be "unquestionable" and is aimed at "providing life" as cash; politics as management and culture as the "organization of experience" guarantee the safety of the subject as a "historiographic animal", that is, the implementation of the named goal. As a result of the study, the conclusion is drawn: the presentation of politics as management excludes the "place of decision", that is, it means the impossibility of an event; culture as a phenomenon of modernity is, according to Heidegger, "the organization of experience", that is, cultural policy, through "historiographic recalculation", "filling" the void as a constitutive of modernity, ensuring its endless duration in continuous innovations; reality is verified in the representation of the subject, whose efforts are aimed at obtaining a guarantee of this: in planning and calculation as a security policy. Philosophical interpretation is devoid of practical interest, but measuring opportunity and drawing a boundary provides a view as presently given for scientific research and policy.
Key words: politics, management, interest, subject, culture, «organization of experience», modernity, security
ВВЕДЕНИЕ . ПРЕДМЕТ, ЗАДАЧА И МЕТОД
Тезис о том, что культура действительна как культур -ная политика выдвинут М. Хайдеггером в 30-е гг. ХХ в. и сам по себе нуждается в осмыслении: имеющий значение только в горизонте «бытийно-исторического мышления», данный тезис нуждается в философском истол-
ковании, причем истолкованию подлежит не только культура как феномен современности, но и политика, которая в современности представлена в безраздельно господствующей либеральной версии экономической парадигмы политического (термин Дж. Агам-бена [Агамбен, 2018]) как управление интересами. Горизонтом исследования является новоевропейский
БиньковскаяЛ.Н., Мальцев К.Г., Мальцева А.В. -
субъект: действительность как наличное, готовое к использованию (т.е., по Хайдеггеру, определенное поставом - «идеей техники» [Хайдеггер, 1993]) дана в представлении «само-достоверного» субъекта, планирующего и рассчитывающего, т.е. - обеспечивающего свое бесконечно длящееся безопасное существование, -культура и политика есть области, в которых безопасность должна получить гарантии. Таким образом, определяются предмет, порядок и метод настоящего исследования: культурная политика как управление интересами как обеспечивающая гарантии безопасности бесконечного существования новоевропейского субъекта предполагает философское истолкование ее смысла, т.е., в первую очередь, границ возможности и условий обеспечения действительности как области, наличной в представлении субъекта.
Первое, что обращает на себя внимание в этой связи: либеральное представление действительности в экономической парадигме по своей сути и есть то, что Хайдеггер называл современностью. Причем, когда речь идет о так представленной политике, мы имеем дело не с «критическим взглядом» на нее «со стороны», но именно о том, как она «самопредставляется» в высказываниях о ней тех представителей либеральной традиции, которые обычно называются как определившие ее признанные основоположения (из современных - Дж. Ролз [Rowls, 1996], Ф.Р. Анкерсмит [Ан-керсмит, 2014], например); совершенно то же самое можно сказать и о представлении культуры. Сказанное существенно облегчает нашу задачу: нам следует только поместить названные основоположения в иной горизонт, который обеспечил бы их связное единство и выявил смысл; нашими «проводниками» в этом деле будут М. Хайдеггер и К. Шмитт (именно ему принадлежит термин «либеральная метафизика» [Шмитт, 2016а] и определение ее понятия в связи с представлением в ней политики).
ПОЛИТИКА КАК УПРАВЛЕНИЕ ИНТЕРЕСАМИ В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО
М. Вебер утверждал, что при определенных условиях управление государством перестает отличаться от управления крупным предприятием [Вебер, 2016]; одно из этих условий было им названо: формирование бюрократии. Здесь следует иметь в виду изложенную Дж. Агамбеном историю экономической парадигмы политического [Агамбен, 2018; Мальцев, 2020]; она восходит к разделению Аристотелем [Аристотель, 1983] двух основных форм политического порядка: монархии и полиархии. Монархия («одна/единая власть») имеет прототипом «ойкос» (о1кео), управляемый «хозяином дома»: под «управлением» здесь понимается прежде всего то, что «пространство ойкоса» организуется вокруг своего центра, хозяина, который всему, принадлежащему к домохозяйству, определяет «место» и «функцию»: пространство ойкоса в этом отношении жестко иерархично. Полис (полиархия) «составляется» из «многих», мыслимых изначально как автономные, единиц (назвать их «гражданами» или «индивидами» было бы недопустимой модернизацией), совместная жизнь которых («|3шс;») является их природой, - что де-
лает необходимым объединение в полис для «благой жизни». Разработка монархической модели в западном христианстве, подробности которой мы вполне можем опустить в этом изложении, ведет к пониманию созданного богом порядка, вечного по своей природе, управляемого отражением «небесной иерархии» - «земной иерархией», «венчает» которую суверен-монарх, у которого «два тела»: «неподвижность» и «невмешательство» «бога на престоле», которому подобает «слава» олицетворяет присущая исключительно монарху auctoritas, деятельное начало «главы управляющей иерархии» есть potestas (важнейшее, по утверждению К. Шмитта [Шмитт, 2016b], различение западной политической онто-теологии и теории права как «кальки» с теологии), которое в первую очередь есть деятельность по исправлению «вечного порядка», уклоняющегося от совершенства, заданного «вечным законом». То есть бюрократия в этом отношении есть «пришедшая к своей истинной форме» земная иерархия управления.
По-видимому, в либеральной версии экономической парадигмы политического произошло существенное смешение двух различных аристотелевских форм; либеральный индивидуализм как «основоположение», полагающее индивида как «неразложимый локус действительности» [Калхун, 2006], и демократия как единственная признанная политическая форма, в которую должна быть облечена легитимная власть, на первый взгляд, отводят утверждение о том, что экономическая парадигма политического продолжает представлять именно монархическую модель. Это так, но только отчасти и лишь в акциденциях; по сути, монархическая модель модернизирована в соответствии с либеральными принципами/основоположениями.
Сутью этой модернизации является положение «пустого места» в центр политического порядка, после устранения «места суверена», последовавшее вскоре после устранения «бога» в процессе секуляризации: ни бог, ни суверен, по утверждению В. Беньямина [Benjamin, 1991] (на него в этой связи ссылается и Дж. Агамбен [Агамбен, 2011b]), с «эпохи барокко» становятся и «не нужны» и «невозможны». Собственно говоря, это означает, что суверенное решение, которое есть точная аналогия того, что называется чудом [Шмитт, 2016b], абсолютно исключены из политического порядка, не только как «лишние», но именно как его разрушающие: Гегель высказался о чуде как о «нарушении моей свободы» [Гегель, 1975], которое недопустимо и даже немыслимо - при определенном представлении субъекта как начала (со времени Декарта), как разумного (автономия субъекта по Канту [Кант, 1994]) и как гражданина (автономный гражданин Канта, лицо Гегеля [Гегель, 1990]; кстати сказать, «неразложимый локус действительности», о котором мы упоминали, находится в этом же ряду). Порядок вечен, существует по единожды и навсегда установленному закону (принцип «верховенства права» в либеральной трактовке), поддерживается управляющей бюрократией, - такое представление исключает, как мы сказали, суверена и суверенное решение.
И еще один шаг необходим для того, чтобы экономическая парадигма политического утвердилась в своей окончательной «своей собственной» либеральной форме: нужно выявить существенное единство
множества субъектов (т.е. принцип их тождества) и снять «субстанциальность» наличных различий между ними: политический порядок выстраивается вокруг «пустого места», но сама действительность дана в представлении единого и единственного по своей сути «трансцендентального субъекта», который и объявился во многом как следствие «утраты доверия к богу» [Хайдеггер, 1998]. Эта задача решается в перспективе моральной философии И. Канта на основе ее интерпретации, произведенной «либеральной метафизикой». Автономный субъект Канта разумен, и по основанию разума субъекты принципиально тождественны (с поправкой на совершеннолетие, способность к автономии, и возможность свободного самоопределения «к злу», допускаемой Кантом; на последнее обращает внимание С. Жижек [Жижек, 2014]). Индивидуальность (т.е. особенности) каждого разумного субъекта определяется им самим как его «свободное решение» (так, с точки зрения либерализма, появляются идентичности и ассоциации); будучи обусловлены социально, культурно [Ломако, Мальцев, 2021], национально [Алавердян, Мальцев, 2020], религиозно [Мальцев, Мальцева, Ломако, 2020], такие особенности есть «акциденции» - в отношении к «дифференциальному признаку» субъекта -его разуму. Разумный политический порядок, следовательно, и есть единый и единственный, управляемый по «вечному закону» («разумному закону») либеральный порядок. Что касается «особенностей», то они представляются как интересы, которые различают индивидов; но общее, «основание единства», и «первичнее», и «обширнее» различий: Дж. Ролз [Rowls, 1996] называет это «пересекающимся консенсусом», в перспективе которого различия разумно согласуются как компромисс: компромисс интересов посредством легальной процедуры (Ф.Р. Анкерсмит [Анкерсмит, 2012; 2014]); политика и есть разумное согласование интересов, - управляемый процесс на основе принципа «верховенства права» (право существенно разумно и есть «действительность разума» - для совместной жизни). К. Шмитт сутью либеральной метафизики называл «бесконечную публичную дискуссию» которая нацелена не на «истину», но на «организацию истины» (термин принадлежит Ф.Р. Анкерсмиту [Анкерсмит, 2014]), т.е. в своей формуле 30-х гг. ХХ в. определил то, что тогда только разворачивалось в действительность либерального представления. Он также указывал на то, что редукция к «экономическому» при этом совершенно необходима, - и оказался не только прав в этом своем утверждении, но определил то, что самой либеральной традицией полагается необходимым: разумное сопоставление интересов требует исчислимости, расчета. Для иллюстрации сказанного приведем рассуждение Ф.Р. Анкерсмита, демонстрирующее понимание того, что является политическим и как реализуется компромисс: в современном государстве «обычно политические дебаты и процесс принятия решений затрагивают вопросы о том, куда следует инвестировать больше денежных средств: в образование или в национальную безопасность; сколько нужно инвестировать в инфраструктуру страны; как лучше бороться с преступностью: увеличить штат полиции или количество программ по социальной интеграции маргиналов (или сочетать обе стратегии); как реагировать
на ущерб, причиняемый окружающей среде промышленностью и транспортными системами; наконец, ряд экономических вопросов: должно или нет государство стимулировать экономику, на каком этапе усовершенствование системы социального обеспечения становится контрпродуктивным, как лучше бороться с безработицей и так далее» [Анкерсмит, 2012: 250]
Культура, в отношении культурной идентичности, как мы сказали, также представляется «свободно выбранной» и «произвольно меняемой» особенностью, а вернее: бесконечно пластичной комбинацией самых различных «культурных особенностей», которые выбираются индивидом на основе его предпочтения, т.е. интереса.
КУЛЬТУРА КАК ФЕНОМЕН СОВРЕМЕННОСТИ: КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА
Для того, чтобы такой выбор был возможен, сама культура должна быть тем, что можно подобным образом представлять, - М. Хайдеггер, задолго и помимо появления «либеральных дискурсов культуры» (и политики мультикультурализма) именно таким образом и истолковывал культуру как феномен современности; можно даже, несколько неожиданно, утверждать, что политика мультикультурализма есть один из аспектов/ изводов культуры как «культурной политики»: мульти-культурализм обеспечен хайдеггеровским истолкованием культуры [Биньковская, Мальцев, 2021].
Началом хайдеггеровского истолкования культуры как феномена современности («великие эпохи истории не имели культуры») является его различение «художественного творения» и «культурного артефакта» или, что то же - «музейного экспоната». Определяя художественное творение как вещь и определяя сущность «вещности вещи», Хайдеггер открывает путь к пониманию «творческой сути творения» [Хайдеггер, 2005: 111], которое есть «изделие» (служащее для «чего-то»), но «нечто большее», так как «самодостаточно»; художественное творение «аллегорично» (т.е. «возвещает об ином») и символично (т.е. «сводит во едино» «землю» и «мир»). Когда говорится о «художественном творении», то речь идет не о «копировании» или «воспроизведении» действительности, не о «мимезисе»; «картина Ван Гога есть раскрытие, растворение того, что по истине есть это изделие, крестьянские башмаки. Сущее вступает в несокрытость своего бытия. Несокрытость бытия греки именовали словом aAqSeia. В творении, если в нем совершается раскрытие, растворение сущего для бытия его тем-то и таким-то сущим, творится совершение истины» [Там же: 123]. Хайдеггер определяет: «В художественном творении истина сущего полагает себя в творение. «Полагать» означает здесь - приводить к стоянию. То или иное сущее, например башмаки, приводится в творении к стоянию в светлоте своего бытия. Бытие сущего входит в постоянство своего свечения» [Там же: 123]; «итак, сущность искусства вот что: истина сущего, полагающаяся в творение» [Там же]; «в творении речь идет не о воспроизведении какого-либо отдельного наличного сущего, а о воспроизведении всеобщей сущности вещей» [Хайдеггер, 2005: 125]. Это - онтологическое истолкование сущности искусства, противопоставляемое Хайдеггером
БиньковскаяЛ.Н., Мальцев К.Г., Мальцева А.В. -
«эстетическому», связанному с «переживанием прекрасного», и характерное для «культурного» сознания современного «историографического человека»: «онтология искусства», сделаем следующий шаг в хайдег-геровском истолковании «культуры», противопоставляется им «переживанию» как «сущностной черте» современной (т.е. новоевропейской) культуры.
Хайдеггер пишет: «Стоя на своем месте, храм впервые придает вещам их вид, а людям дарует взгляд на самих себя. И такой вид и такой взгляд до тех пор остается разверстым, пока творение остается творением и пока бог не оставил его. То же самое и скульптурное изображение бога, которое посвящает ему победитель игр. Бог изображается не для того, чтобы легче было принять к сведению, как он выглядит; изображение - это творение, которое дает богу пребывать, а потому само есть бог. То же самое и творение слова. В трагедии ничто не выводится и не представляется на сцене, но в ней вершится борьба новых богов против старых богов. Творение языка, воздвигаясь в сказании народа, не повествует об этой борьбе, а так преобразует сказание народа, что всякое существенное слово борется теперь этой борьбой и ставит перед выбором, что свято, а что скверно, что велико, а что мало, что доблестно, а что малодушно, что благородно, а что нестойко, что господин, а что слуга» [Хайдеггер, 2005: 141]. Творение есть воздвижение; «это восстание, воздвижение в смысле освящения, восславления» [Там же: 143]; «быть творением значит восставлять свой мир»1 [Там же]. В бытийствова-нии мира собрана та вместительность, откуда исходит хранительная милость богов, откуда мы тщетно ждем ее» [Хайдеггер, 2005: 145]. Но «и роковое отсутствие Бога - тоже способ, каким бытийствует мир» [Там же]. Итак, «творение, будучи творением, восставляет свой мир. Творение удерживает открытость мира» [Там же].
В отличие от «художественного творения», «культурный артефакт» («музейный экспонат») обрывает связи: с миром, с богом: «Художественные творения» становятся «продуктами» и как таковые - «культурными феноменами»; «отъятие мира и распадение мира необратимы. Творения уже не те, какими они были. Правда, они встречаются с нами, но встречаются как былые творения. Былые творения, они предстают перед нами, находясь в области традиции и в области сохранения. И впредь они лишь предстают - они предметы. Их стояние перед нами есть, правда, следствие былого их самостояния в себе самих, но оно уже не есть это самостояние. Последнее оставило их. Предприимчивость художественной жизни - сколь бы насыщенной ни была она, как бы ни суетились тут ради самих
1 «Мир не простое скопление наличествующих счетных и несчетных, знакомых и незнакомых вещей. Но мир - это и не воображаемая рамка, добавляемая к сумме всего наличествующего. Мир бытийствует, и в своем бытийствовании он бытийнее всего того осязаемого и внятного, что мы принимаем за родное себе. Мир никогда не бывает предметом, который стоит перед нами, который мы можем созерцать. Мир есть то непредметное, чему мы подвластны, доколе круговращения рождения и смерти, благословения и проклятия отторгают нас внутрь бытия. Где выносятся сущностные решения нашего исторического совершения, где мы следуем или перестаем следовать им, где мы не осознаем их и вновь их испрашиваем - везде, всюду бытийствует мир» [Хайдеггер, 2005: 143-145].
творений - способна достичь лишь этого предметного предстояния творений. Но не в этом их бытие творениями» [Там же].
Итак, главное: «артефакт» лишен измерения священного, - культура, как и политический порядок, выстраивается «вокруг пустого места»: и там, и там происходит исключение священного (бога, абсолюта); на «пустом месте» «воцаряется» новоевропейский субъект, или, вернее, он сам, как «голый человек» [Агамбен, 2011a] и есть это пустое место: политика и культура в своем существе есть одно, и они есть феномены современности. Хайдеггер определяет культуру как «организацию переживания» субъекта; это есть другой аспект того же самого, что и управление интересами. Культура - предметное предстояние «произведения» (лишенное своих «связей с миром») как продукта, товара, как предмета эстетического восприятия, наконец, как «предмета переживания»: эстетического и/или развлечения. Современность как торжество новоевропейского субъекта, «историографического животного» или «последнего человека» предполагает необходимость «культуры» как одного из способов «исчисляюще-просчитывающего» в представлении наличного сущего.
Можно сказать иначе: там где есть священное - культура не нужна; ее и нет: «Великие эпохи истории никогда не «имели» «культуры» и не «делали» ее, они молча переносили необходимости творчества, сопряженные со страданиями» [Хайдеггер, 2006: 341]. Культура вообще есть принцип организации «культурных феноменов» в особенное единство и определяющий логику их «функционирования», т.е. политика как управление, культура также - способ существования «творений» «вырванных из мира» и представленных как «культура»; этот принцип - политика и ««культурная политика», если вообще «культура» может считаться мерилом исторического существования (Dasein), является признаком бес-культурья (Un-kultur). «Культурная политика» - последнее прикрытие варварства» [Там же].
Хайдеггер первым указал на то, что культурная политика есть, по существу, «управление интересами»: она есть махинация, т.е. технический расчет, без вопроса «для чего?»: ««Высшее», что допускает махинация, это «интересы»; сюда попадают и «культурные» и «религиозные» «интересы»; «культура» и «религия» уже обладают махинационной сущностью и не имеют никакого отношения к истории и богам. Последние, допускаемые как чистые идеи, являются лишь поводами для культурного и церковного производства» [Хайдеггер, 2006: 150]; современный человек есть субъект интересов, вернее даже - он представляется через «интересы» как их «совокупность» (экономическое и социологическое понимание человека, которые господствуют), как человеческий капитал [Мальцев, Мальцева, 2020a]; значит: «В кругу господства жизненных интересов лишь «интересное» (das «Interessante») в состоянии устремиться ввысь, и для распространения этого используются все средства оповещения и «иллюстрирования». Скука жизненных интересов пытается заполнить свою пустоту постоянно меняющимся числом «интересного». «Интересными» станут однажды также скульптуры Парфенона и средневековые рукописи» [Там же: 151].
Итак, политика и культура вместе есть управление интересами; в центре этого обстояния, представленного в либеральной версии экономической парадигмы как действительность, находится «неразложимый ло-кус» - новоевропейский субъект, озабоченный самоудостоверением, т.е. гарантией своей безопасности.
СОВРЕМЕННОСТЬ «
САМОУДОСТОВЕРЯЮЩЕГОСЯ СУБЪЕКТА» И ПОЛИТИКА БЕЗОПАСНОСТИ
Выяснение того, что из себя представляет новоевропейский субъект, является одной из основных тем хайдеггеровской философии в 30-е гг. ХХ в.; разумеется, наше изложение акцентирует только аспект, непосредственно относящийся к предмету настоящего исследования. О том, как субъект остался один, мы писали выше, как и о том, что доверяет он только себе; такой субъект озабочен гарантией своего существования, действительностью (т.е. «достоверностью») своего представления, - т.е. своей безопасностью.
Хайдеггер утверждает, что «субъектный характер человека - как новоевропейского - является глубин-нейшей исторической силой» [Хайдеггер, 2018: 54]; новоевропейский субъект полностью настроен больше не полагаться на «случай», но все «без остатка» включать в планирующий расчет разума» [Там же: 178]. Господство субъекта означает, что «человек знает, что он человек, когда серьезно относится ко всему этому владению, наживается на нем и больше ничего не терпит и оправдывает всякое воздействие успехом и везде утверждает себя как этот Subjektum» [Там же: 432], т.е. главное для нас здесь - «безвопросность существования», что и есть безопасность. Современность (Хай-деггер использует также термины «эпоха завершения нового времени» и «эпоха нигилизма») означает, что «человек всецело осознает себя «субъектом» и прежде всего так и действует», т.е.: «Человек со всем имеющимся у него в распоряжении и собственным сводит все человеческое общность и унаследованную человечность - в лежащее в основе всех оценок и планов и реализаций и дает возможность заложить в основу меру и цель и планирование как область» [Там же: 431-432]. Безвопросность, как пишет Хайдеггер, завершается торжеством «обеспечения жизни (Lebenssicherung)» [Там же: 432], т.е. - политика безопасности обеспечивает способ существования новоевропейского субъекта: «обеспечение жизни», «безвопросность» - это и есть безопасность, и она осмысливается из самой «сути субъективности». В современности происходит
ЛИТЕРАТУРА
1. Агамбен Дж. Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь. М.: Европа, 2011a. 256 с.
2. Агамбен Дж. Царство и слава. К теологической генеалогии экономики и управления. М.; СПб: Изд-во Ин-та Гайдара; Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2018. 552 с.
3. Агамбен Дж. Homo sacer. Чрезвычайное положение. М.: Европа, 2011b. 148 с.
4. Алавердян А.Л., Мальцев К.Г. Социолого-исторический дискурс нации: метод и структура // Известия высших
«безусловное разложение и разрушение всего предшествующего» [Там же: 440], при этом «не замечают, что в «разложении» и «разрушении» сущностным является не простое устранение до сих пор значимого, но безусловность, рассчитываемость, планируе-мость и внутренняя изменчивость самого процесса разрушения. Иными словами: сущесть сущего - ма-хинационность (das Machenschaftliche) как таковая и ее безусловная законность определяют то, что есть» [Там же: 440]. Итак: «Новоевропейский человек нацеливает сохранение своей сущности на то, чтобы однажды стать частью машины и на службе по обеспечению целесообразности и расчета ее работы обрести свою дающуюся без труда безопасность, свои побуждения и свою похоть. Это внедрение в машинную сущность -не что существенно иное, чем простое использование «технических» возможностей; здесь происходит крайнее уподобление сущности человека расчетливости (Rechenhaftigkeit) сущего. Именно с помощью всего этого дух (т.е. рассудочность и расчетливость животности) и приходит к своей высшей власти» [Там же: 416]; это называется цифровизацией [Мальцев, Мальцева, 2020b].
ВЫВОД И ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Политика, культура, безопасность есть способы, каким новоевропейский субъект обеспечивает свою действительность. Представление политики как управления означает отсутствие/исключение места для того, чтобы «совершилось событие» (события - главная угроза безопасности), т.е. исключение решения: происходит «утрата истории, т.е. области решений относительно бытия» [Хайдеггер, 2018: 74]. Культура как исключение священного есть способ «организации переживаний» субъекта, т.е. заполнения той пустоты («пустое место»), которая проецируется субъектом и является центром политического порядка. Действительность удостоверяется в представлении субъекта, усилия которого направлены на получение гарантии этого: в планировании и расчете как политике безопасности. Из этой «колеи» (слово из словаря Хайдеггера) выйти невозможно, - можно выскочить (в прыжке: М. Хайдеггер; или в танце: Ф. Ницше), но этот переход мы оставляем без рассмотрения: в любом случае, он возможен не для субъекта как «историографического животного» (или - «последнего человека»: опять Ницше), который, во-первых, разумный; во-вторых, культурный; в-третьих, либеральный гражданин.
REFERENCES
1. Agamben J. Homo sacer. Sovereign power and naked life. Moscow: Europe, 2011a. 256 p.
2. Agamben J. Kingdom and Glory. Towards a theological genealogy of economics and management. Moscow; St. Petersburg: Gaidar Institute Publishing House; Faculty of Liberal Arts and Sciences, St. Petersburg State University, 2018. 552 p.
3. Agamben G. Homo sacer. State of emergency. Moscow: Europe, 2011b. 148 p.
4. Alaverdyan A.L., MaltsevK.G. Sociological-historical discourse of the nation: Method and structure. News of HigherEducation-
БиньковскаяЛ.Н., Мальцев К.Г., Мальцева А.В. -
учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2020. № 4 (208). С. 4-14.
5. Анкерсмит Ф.Р. Политическая репрезентация. М.: Издат. дом Гос. ун-та «Высшая школа экономики», 2012. 288 с.
6. Анкерсмит Ф.Р. Эстетическая политика. Политическая философия по ту сторону факта и ценности. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2014. 432 с.
7. Аристотель. Политика. Сочинения в 4-х тт. Т. 4. М.: Мысль, 1983. С. 375-645.
8. Биньковская Л.Н., Мальцев К.Г. Современная культура как культурная политика: М. Хайдеггер о культуре как «феномене современности // Евразийский юридический журнал, 2021. № 3. С. 454-470.
9. Вебер М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии. В 4-х тт. T. 4: Господство. М.: Издат. дом ГУ «Высшая школа экономики», 2016. 542 с.
10. Гегель Г.В.Ф. Дух христианства и его судьба. В 2-х тт. Т. 1: Философия религии. М.: Наука, 1975. С. 101-194.
11. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. 524 с.
12. Жижек С. Накануне Господина: сотрясая рамки. М.: Европа, 2014. 280 с.
13. Калхун К. Национализм. М.: Издат. дом «Территория будущего», 2006. 288 с.
14. Кант И. Критика практического разума. Сочинения в 8-и тт. Т. 4. М.: Чоро, 1994. С. 373-565.
15. Ломако Л.Л., Мальцев К.Г. «Культурные особенности»: политизация, деполитизация и глобальный порядок // Евразийский юридический журнал, 2021. № 3. С. 485-490.
16. Мальцев К.Г., Алавердян А.Л., Ломако Л.Л., Мальцева А.В. Понятие политического и мировой беспорядок: перспективы согласия, войны и глобального имперского порядка: монография. Кн. 1: Глобальная перспектива и государство-нация суверенного народа в экономической парадигме политического. Белгород: Изд-во БГТУ, 2020. 727 с.
17. Мальцев К.Г., Мальцева А.В. «Человеческий капитал» как концепт биополитики: опыт философского истолкования // Известия Юго-Западного гос. ун-та. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2020a. Т. 10. № 5. С. 242-252.
18. Мальцев К.Г., Мальцева А.В. Цифровизация и «цифровой фетишизм»: предвидения в бытийно-историческом мышлении М. Хайдеггера // Человек. Культура. Образование. 2020b. № 4 (38). С. 46-58.
19. Мальцев К.Г., Мальцева А.В., Ломако Л.Л. «Исламский дискурс» в современной западной политической философии: «парадоксы» толерантности // Исламоведение, 2020. Т. 11. № 3 (45). С. 100-112.
20. Хайдеггер М. Введение в метафизику. СПб.: НОУ «Высшая религиозно-философская школа», 1998. 302 с.
21. Хайдеггер М. Вопрос о технике. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 221-238.
22. Хайдеггер М. Исток художественного творения. М.: Академический проект, 2005. 526 с.
23. Хайдеггер М. Ницше. В 2-х тт. Т. 1. СПб.: Владимир Даль, 2006. 608 с.
24. Хайдеггер М. Размышления VII-XI (Черные тетради 19381939). М.: Изд-во Института Гайдара, 2018. 528 с.
25. Шмитт К. Духовно-историческое состояние современного парламентаризма. Понятие политического. СПб.: Наука, 2016a. С. 93-171.
26. Шмитт К. Политическая теология. Понятие политического. СПб.: Наука, 2016b. С. 5-59.
27. Benjamin W. Zur Kritik der Gewalt. Gesammelte Schriften. Vol. 2.1. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1991. S. 179-203.
28. Rowls J. Political liberalism. New York: Columbia University Press, 1996. 525 р.
al Institutions. North Caucasian Region. Social Sciences. 2020. No. 4 (208). Pp. 4-14. (In Russ.)
5. Ankersmit F.R. Political representation. Moscow: Publishing House of the State University "Higher School of Economics", 2012. 288 p.
6. Ankersmit F.R. Aesthetic policy. Political philosophy beyond fact and value. Moscow: Publishing House of the State University "Higher School of Economics", 2014. 432 p.
7. Aristotle. Politics. Compositions in 4 vols. Vol. 4. Moscow: Mysl, 1983. Pp. 375-645.
8. BinkovskayaL.N., MaltsevK.G. Contemporary culture as a cultural policy: M. Heidegger on culture as a "phenomenon of modernity". Eurasian Law Journal. 2021. No. 3. Pp. 454-470. (In Russ.)
9. Weber M. Economy and society: Essays on understanding sociology in 4 vols. Vol. 4: Domination. Moscow: Ed. House of the "Higher School of Economics", 2016. 542 p.
10. Hegel G.V.F. The spirit of Christianity and its fate. Philosophy of Religion in 2 vols. Vol. 1. Moscow: Nauka, 1975. Pp. 101-194.
11. Hegel G.V.F. Philosophy of law. Moscow: Mysl, 1990. 524 p.
12. Zizek S. On the Eve of the Lord: Shaking the frame. Moscow: Europe, 2014. 280 p.
13. Calhoun K. Nationalism. Moscow: Territory of the Future, 2006. 288 p.
14. Kant I. Critique of practical reason. Works in 8ht vols. Vol. 4. Moscow: Choro, 1994. Pp. 373-565.
15. Lomako L.L., Maltsev K.G. "Cultural features": Politicization, depoliticization and global order. Eurasian Law Journal. 2021. No. 3. Pp. 485-490. (In Russ.)
16. Maltsev K.G., Alaverdyan A.L., Lomako L.L., Maltsev A.V. The concept of political and world disorder: perspectives of harmony, war and global imperial order: a monograph. Book 1: The global perspective and the nation-state of a sovereign people in the economic paradigm of the political. Belgorod: Publishing House of BSTU, 2020. 727 p.
17. Maltsev K.G., Maltseva A.V. "Human capital" as a concept of biopolitics: The experience of philosophical interpretation. News of the South-West State University. Series: Economics. Sociology. Management. 2020a. Vol. 10. No. 5. Pp. 242-252. (In Russ.)
18. Maltsev K.G., Maltseva A.V. Digitization and "digital fetishism": Foresight in the existential-historical thinking of M. Heidegger. Man. Culture. Education. 2020b. No. 4 (38). Pp. 46-58. (In Russ.)
19. Maltsev K.G., Maltseva A.V., Lomako L.L. "Islamic discourse" in modern Western political philosophy: "Paradoxes" of tolerance. Islamic Studies. 2020. Vol. 11. No. 3 (45). Pp. 100-112. (In Russ.)
20. Heidegger M. Introduction to metaphysics. St. Petersburg: NOU "Higher Religious and Philosophical School", 1998. 302 p.
21. Heidegger M. The question of technology. Time and being: Articles and speeches. Moscow: Respublika, 1993. Pp. 221-238.
22. Heidegger M. The source of artistic creation. Moscow: Academic Project, 2005. 526 p.
23. Heidegger M. Nietzsche. In 2 vols. Vol. 1. St. Petersburg: Vladimir Dal, 2006. 608 p.
24. Heidegger M. Reflections VII-XI (Black Notebooks 1938-1939). Moscow: Gaidar Institute Publishing House, 2018. 528 p.
25. Schmitt K. Spiritual and historical state of modern parliamentarism. The concept of the political. St. Petersburg: Nauka, 2016a. Pp. 93-171.
26. Schmitt K. Political theology. The concept of the political. St. Petersburg: Nauka, 2016b. Pp. 5-59.
27. Benjamin W. Zur Kritik der Gewalt. Gesammelte Schriften. Vol. 2.1. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1991. S. 179-203.
28. Rowls J. Political liberalism. New York: Columbia University Press, 1996. 525 p.
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 75,73%
Рецензент: Игнатов М.А ., доктор философских наук, профессор, Белгородский государственный технологический университет им. В.Г. Шухова
Статья поступила в редакцию 14.05.2021, принята к публикации 21.06.2021 The article was received on 14.05.2021, accepted for publication 21.06.2021
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Биньковская Лариса Николаевна, старший преподаватель кафедры дизайна архитектурной среды Белгородского государственного технологического университета им. В.Г. Шухова. Белгород, Российская Федерация. ORCID ID: 0000-0003-2202-5447; E-mail: larisa. [email protected]
Мальцев Константин Геннадьевич, доктор философских наук, профессор; профессор кафедры теории и методологии науки Белгородского государственного технологического университета им. В.Г. Шухова. Белгород, Российская Федерация. Author ID: 913126; ORCID ID: 0000-0003-1398-6625; E-mail: [email protected]
Мальцева Анна Викторовна, кандидат политических наук; доцент кафедры теории и методологии науки Белгородского государственного технологического университета им. В.Г. Шухова. Белгород, Российская Федерация. Author ID: 1041682; ORCID ID: 0000-00027287-3113; E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHORS
Larisa N. Binkovskaya, senior lecturer at the Department of Design of Architectural Environment of the Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov. Belgorod, Russian Federation. ORCID ID: 0000-0003-22025447; E-mail: [email protected]
Konstantin G. Maltsev, Dr. Sci. (Philos.), Professor; Professor at the Department of Theory and Methodology of Science of the Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov. Belgorod, Russian Federation. Author ID: 913126; ORCID ID: 0000-0003-1398-6625; E-mail: [email protected]
Anna V. Maltseva, Cand. Sci. (Polit.); associate professor at the Department of Theory and Methodology of Science of the Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov. Belgorod, Russian Federation. Author ID: 1041682; ORCID ID: 0000-0002-7287-3113; E-mail: [email protected]
