CC BY
38
ПОЛИТИЧЕСКАЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ POLITICAL AND SOCIAL PHILOSOPHY
09.00.11 Социальная философия
Social philosophy
23.00.01 Теория и философия политики,
история и методология
Theory and philosophy of politics, history and methodology
DOI: 10.33693/2223-0092-2020-10-5-106-114
Глобализация и вестернизация: горизонты «отождествления» и «различения»
К.Г. Мальцев'3 ©, А.В. Мальцеваь ©, Л.Л. Ломакос ©
Белгородский технологический университет имени В.Г. Шухова, г. Белгород, Российская Федерация
a E-mail: [email protected] b E-mail: [email protected] c E-mail: [email protected]
Аннотация. Научная актуальность различения «глобализации» и «вестернизации» обусловлена политическим требованием реализации «мирового экономического порядка» в либеральном варианте «экономической парадигмы» (Дж. Агамбен) социального. Методологически следует различать научный/дисциплинарный анализ и философское истолкование глобализации; «различение» («проведение границ») есть исключительная прерогатива философии (М. Хайдеггер) и предполагает наличие понятия глобализации («радикального метафизического понятия») как «единства действительности и смысла»; условием возможности «радикального понятия» является упорядочение перспектив/точек зрения в горизонте определенной парадигмы социального; господство в западноевропейском обществознании «экономической парадигмы» определяет постановку вопроса относительно предмета исследования, способ его тематизации и область, в которой различение «глобализации» и «вестернизации» имеет значение. Делается вывод, что вестернизация есть необходимый аспект глобализации как мирового порядка, наряду с «исключенными локальностями», определенного в результате истолкования как «биполярный»; различение «материальных» и «космологических» ценностей (в терминологии Д. Лала) предполагает гомогенизацию мирового порядка и интерпретацию «особенностей» в терминах культуры; нередуцированный к культуре «остаток» истолковывается как «абсолютно другой» и «запирается» в локальности как «тюрьму» (З. Бауман); устойчивость обеспечивается как «балансирующее равновесие» вестернизи-рованного («всеобщее») и «другого» («локальность») уровней мирового порядка; перераспределение власти между основными акторами/конкурентами единого мирового порядка не оказывает существенного воздействия и не релевантно для различения «глобализации» и «вестернизации» в плане философского истолкования; «цивилизационная парадигма» (С. Хантингтон) и «пла-нетаризм» (бытийно-историческое мышление М. Хайдеггера) маргинальны для господствующего в «позитивных науках» подхода к изучению глобализации, но имеют принципиальное значение для ее философского истолкования.
Ключевые слова: глобализация, вестернизация, отнесение к ценности и оценка, экономическая парадигма, мировой экономический порядок, либеральная метафизика, «культурное своеобразие», глобальный политический порядок
Мальцев К.Г., Мальцева А.В., ЛомакоЛ.Л. -
DOI: 10.33693/2223-0092-2020-10-5-106-114
Globalization and Westernization:
Horizons of "identification" and "discrimination"
K.G. Maltseva ©, A.V. Maltsevab ©, L.L. Lomakoc ©
Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov, Belgorod, Russian Federation
a E-mail: [email protected] b E-mail: [email protected] c E-mail: [email protected]
Abstract. The scientific relevance of distinguishing between "globalization" and "westernization" is due to the political requirement for the implementation of the "world economic order" in the liberal version of the "economic paradigm" (J. Agamben) of the social. Methodologically, one should distinguish between scientific/disciplinary analysis and philosophical interpretation of globalization; "Distinction" ("drawing boundaries") is the exclusive prerogative of philosophy (M. Heidegger) and presupposes the presence of the concept of globalization ("radical metaphysical concept") as "the unity of reality and meaning" the condition for the possibility of a «radical concept» is the ordering of perspectives/points of view in the horizon of a certain paradigm of the social; the dominance of the "economic paradigm" in Western European social science determines the formulation of the question regarding the subject of research, the way of its thematization and the area in which the distinction between "globalization" and "Westernization" is important: Westernization is a necessary aspect of globalization as a world order, along with "excluded localities" defined as a result of interpretation as "bipolar"; the distinction between "material" and "cosmological" values (in the terminology of D. Lala) presupposes the homogenization of the world order and the interpretation of"features"in terms of culture; the"remnant"not reduced to culture is interpreted as "absolutely different"and"locked up" in locality as a"prison" (Z. Bauman); sustainability is provided as a "balancing equilibrium" of the Westernized ("universal") and "other" ("locality") levels of the world order; the redistribution of power between the main actors/competitors of a single world order does not have a significant impact and is not relevant for distinguishing between "globalization" and "westernization" in terms of philosophical interpretation; "Civilizational paradigm" (S. Huntington) and "planetarism" (existential-historical thinking of M. Heidegger) are marginal for the approach to the study of globalization prevailing in the "positive sciences", but they are of fundamental importance for its philosophical interpretation.
Key words: globalization, westernization, value assignment and evaluation, economic paradigm, world economic order, liberal metaphysics, "cultural identity", global political order
ВВЕДЕНИЕ
Специалисты самых разных областей обществозна-ния уже больше 20 лет озабочены выяснением характерных черт глобализации, ее динамикой и движущими силами, макро- и микроуровнями (глобализация, локализация, глокализация), - до такой степени, что понятие глобализации не только представляется вполне излишним, но даже может мешать плодотворным научным исследованиям, так как необходимо будет их ограничивать, а ничто так не ценится в современности как безграничные возможности науки и ее инно-вационность. Первым на «ненужность» понятия указал еще в 2000 г. З. Бауман: «"Глобализация" сегодня у всех на устах; модное словечко, быстро превращающееся в лозунг, в заклинание, в некий ключ, способный открыть дверь к любым существующим и будущим загадкам. Все модные словечки, как правило, ждет одна и та же судьба: чем больше их претензии прояснить что-либо, тем менее ясным становятся их смысл. Чем больше они вытесняют ортодоксальные истины, тем быстрее сами превращаются в непререкаемые каноны.
Попытки понять явление с помощью гипотез исчезают из поля зрения» [Бауман, 2004: 10]. Но Бауман констатирует отсутствие (с тех пор мало что изменилось) «научного понятия»1, которое «предельно» может быть
1 До такой степени, что глобализацию вообще трудно представить как «понятийное единство», и она просто «неинтересна»: М. Манн, например, пишет: «Большинство дискуссий на тему глобализации не особенно интересны. Сам по себе процесс глобализации ничем не примечателен, помимо своего масштаба. Глобализация не привносит ничего нового... Сама по себе глобализация не оказывает влияния на состояние человеческого общества, поскольку она есть лишь продукт экспансии источников социальной власти. Это отражено в том, что глобализация не привела к появлению новых теорий общества; в большинстве случаев расширилась лишь география применения старых теорий, использовавшихся еще тогда, когда обществоведы ставили знак равенства между обществом и национальным государством. За громкими заявлениями теоретиков о том, что они якобы открыли фундаментальные изменения в обществе, нередко скрывается жажда почестей и славы. Подобные, если можно так выразиться, гиперглобалай-зеры заявляют, что глобализация привела к появлению общества, коренным образом отличающегося от прежнего. Иначе как «гло-будой» (globa-loney у Манна игра слов на основе сочетания корней global и baloney, что означает «чепуха», «ерунда», «вздор». - Примеч. пер.) такие заявления не назовешь» [Манн, 2019: 4-5].
«идеально-типическим»; о философском понятии речи вообще не ведется: современный «позитивно настроенный» специалист (а таких абсолютное большинство), подозрительно относится к любой «метафизике».
Философское понятие (дальше мы не будем уточнять: понятие может быть только философским, любое другое «понятие» нуждается в определении, в каком отношении в этом случае можно говорить о «понятии») претендует на то, что «схватывает суть», что означает одновременно: исключительную прерогативу философии в «проведении границ» [Хайдеггер, 2006: 325-326]), удержание в «радикальном» (метафизическом) понятии [Шмитт, 2000Ь] «действительности» и «смысла», что Шмитт называет «мифом» (радикальное понятие «мифично»). Первое, что мы утверждаем: понятие глобализации возможно лишь в горизонте мифа глобализации, устанавливающего порядок ее символов; но для разговора об этом необходимо предварительно выявить возможные горизонты «осмысленного говорения» о глобализации. Для наглядности удобнее это сделать на конкретном примере; перспективы для различения «глобализации» и «вестернизации» предмет рассмотрения в данной статье.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ: ОТНЕСЕНИЕ К ЦЕННОСТИ И ОЦЕНКА
У. Бек в двух своих книгах [Бек, 2001; 2008], посвященных социологии глобализации, в качестве ее символа использует образ «мюнхенской пенсионерки», которая «привыкла лето проводить в Кении»; таким образом он демонстрирует: глобализация снимает границы (государственные, культурные, стилей жизни и прочие). Второй символ того же порядка: любой путешественник в любой точке мира может найти для себя «привычную среду», так, что он «как бы всегда остается у себя дома» (сеть отелей, ресторанов, магазинов и пр.). «Экзотика» оживляет гомогенизированный ландшафт, оставаясь «местной»; главное - однородность, которая, кстати, определяет основное: то, что связано с экономикой, движением капитала, законодательством (и не вполне еще определяет «права человека» - цель, которая, с точки зрения Бека, должна определять международные усилия по управлению глобализационными процессами)2. С другой стороны, другой социолог, З. Бауман, видит, что «мюнхенская пенсионерка» есть только один из «полюсов» того, другим полюсом чего является «кениец», который тем сильнее привязан к своей «локальности», чем больше возможностей у «пенсионерки» путешествовать; вообще, «путешественникам» (которые, кстати, часто являются таковыми отнюдь не по своей воле) противостоит огромное большинство тех, кто в новом порядке никогда не может «сменить место» (покинуть свою «локальность»), кроме как под воздействием совершенно внешней (сродни
2 В этом отношении он нисколько не выходит за рамки либеральной парадигмы политического (Дж. Агамбен); такие разные авторы, как Ю. Эльстер [Эльстер, 2018], Дж. Ролз [Ролз, 1996] и Ф.Р. Анкерсмит [Анкерсмит, 2012], единодушны в том, что «базовый консенсус» (современная либеральная интерпретация прав человека) - вне любых «обсуждений» и возможных «компромиссов».
стихийной для них) силы, определяющей «распределение рабочей силы»; но суть нового порядка Бауман видит еще и в том, что капитал и рабочая сила больше «не соединены», «перемещения» больше не нужны капиталу - и сравнивает «локальности» с тюрьмой. Видит он так же и то, что «гомогенизация» совсем не «нейтральна» и тем более не «благодетельна» для большинства, и, что тоже важно, часто она нисколько не в интересах «путешественников»: господство «безличной силы» вообще вне «частных интересов» кого бы то ни было (даже «господствующих» «от имени» этой силы). Здесь мы обнаруживаем в первый раз «место», где «вторжение» философии как методологии в дискурс осуществляется «необходимо»: обоснованное в баден-ском неокантианстве, М. Вебером [Вебер, 1990] прежде всего, различение «отнесения к ценности» и «оценки» на приведенном нами примере является наглядным: оба, и У. Бек, и З. Бауман на основе отнесения к ценности считают «имеющими значение» одни и те же феномены, но оценивают их по-разному. Однако, это не единственное и не самое «главное» «место», где проявляется необходимость «вторжения философии»; нельзя поставить вопрос: «кто прав в своей оценке?», -но можно спросить об основании для каждой из приведенных «оценок». Для этого следует сделать следующий шаг в рассуждении.
«Концептуальный каркас» для рассуждений Бека и Баумана - один; и тот, и другой авторы, при всех оговорках, полагают объективным новый порядок (определяемый экономической необходимостью) глобальности; Бек пишет о необходимости «политизаций», чтобы управлять им «в интересах людей»; Бауман больше выступает в роли критика и полагает необходимыми усилия по конкретным вопросам, нисколько не сомневаясь в подавляющей силе «объективности»: экономическая парадигма тотально определяет реальность как современность (современность в значении, которое ей приписывает М. Хайдеггер [Хайдеггер, 2016; 2018; 2020]).
Но это не является новостью: С. Жижек напоминает экономистам и социологам, что, согласно еще Марксу (если не говорить о классической политической экономии, с необходимой оговоркой: А. Смит [Смит, 1962] полагал границы «экономической необходимости» - в «интересах государства»), «логика капитала глобальна», капитализм есть в том числе «универсальная логика социального»: «Капитализм, идеологией которого является либерализм, на самом деле универсален, не привязан ни к какой конкретной культуре или укладу... Капитализм - название не цивилизации или особого культурно-исторического мира, а подлинно нейтральной экономико-символической машины, оперирующей ценностями азиатской культуры точно так же, как всеми прочими. Проблема, связанная с капитализмом, - не в том, что европоцентризм тайком его извратил, а в том, что он действительно универсален и является нейтральной матрицей социальных отношений» [Жижек, 2010: 121].
Таким образом, получается, что то, что называют (бездумно, по З. Бауману) глобализацией, имеет историю, границы которой просто неверно установлены. Подобные соображения высказываются довольно ча-
Мальцев К.Г., Мальцева А.В., ЛомакоЛ.Л. -
сто: «повторение пройденного» Б. Линдси [Линдси, 2006], «первый мировой экономический порядок» Д. Лала [Лал, 2010], исследование М. Манна [Манн, 2018] об истории власти (второй том), - список можно было бы продолжить, и задача выяснить «характерную черту» у «современной глобализации», определяющую ее «беспримерную новизну» (чтобы все «бывшее» понимать как «предысторию») осознается вполне ясно. Развитие техники, коммуникационных технологий (и транспорта, как указывает Урри [Урри 2012], но в «меньшей степени»), определившие «новую природу» современной экономики, - называются в качестве такой «характерной черты», о чем написаны тысячи страниц.
Итак, мы можем сформулировать некое «определение глобализации»: «уничтожение пространства» как снятие границ и «сжатие времени» к тотальной современности, обеспеченные техникой (развитием тотально преобразовывающих жизнь современных тех-нологий)3. Может быть, первая «ассоциация», которая возникнет в этой связи у современного читателя, это «конец истории» Ф. Фукуямы [Фукуяма, 2010] (и даже вспомнится, что это у Фукуямы - либеральная интерпретация «концепта» Гегеля [Гегель, 2000] о «превращении мировой истории в историю всемирную»); однако более подходящим было бы другое «воспоминание»: понятие современности М. Хайдеггера; глобализация есть облик современности как эпохи завершения нового времени, Хайдеггер называл это: планетаризм [Хайдеггер, 2020] (этот «сюжет» мы развиваем в другой статье).
Мы обнаруживаем, таким образом, две различные перспективы для интерпретации глобализации: «экономическая парадигма»4 (пока лишь в аспекте «универсальности социальной логики капитала») и циви-лизационная (назовем ее пока для удобства так, имея в виду прежде всего С. Хантингтона [Хантингтон, 2003], и в меньшей степени - О. Шпенглера [Шпенглер, 1998]), которые методологически необходимо различать. Есть еще «понятие современности», обоснованное в «бы-тийно-историческом мышлении» Хайдеггера [Хайдеггер, 2016; 2018; 2020] (в отличие от «историографического мышления»), но это уже - «другой род», ведущий от интерпретации к пониманию.
3 Приходится специально оговаривать, что в экономической парадигме политического, безраздельно господствующей не только в экономических науках, но в социальном знании как таковом в конечном счете все интерпретируется в «горизонте экономического» (и это - совсем не «марксизм»); «проясняющей аналогией здесь может служить порядок объяснения, существовавший явно в европейском естествознании, когда объясненным (в етН-СТШ вв.) считалось сведенное к механике.
4 Термин «экономическая парадигма» был введен Дж. Агамбеном [Агамбен, 2018]; понятие же используется в современной европейской политической философии достаточно давно: М. Вебер [Вебер, 2016]как характерную черту современности называл снятие различия «управлением людьми» и «управления вещами» и, таким образом, сведение политического к управлению (государство управляется как предприятие), есть экономике;
К. Шмитт [Шмитт, 2000а] писал о либеральном сведении политического к управлению интересами и обеспечении их «равновесия» (критикуя «либерализм как целостную метафизическую систему», он писал и о невозможности такого сведения).
ОСНОВАНИЯ РАЗЛИЧЕНИЯ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И ВЕСТЕРНИЗАЦИИ: МОДЕЛЬ «ИСКЛЮЧАЮЩЕГО ВКЛЮЧЕНИЯ»
Удержание различения двух названных «перспектив» открывает пространство возможности для постановки вопроса, вынесенного в заглавие нашей статьи: можно ли (и если да, то каким образом) «развести» глобализацию и вестернизацию. В 2000 г., то есть примерно тогда же, когда были опубликованы книги У. Бека и З. Баумана, появилась еще одна книга: Д. Лал опубликовал работу «Похвала империи» [Лал, 2010]. В ней он доказывает, что в «экономическом, военном и техническом» отношении глобальная империя (империя США) необходима и осуществима: она есть опять же «объективная потребность» и «необходимый результат» современной экономики: глобальная империя США рассматривается им как форма «глобального либерального экономического порядка». Но для ее «осуществления» следует устранить одно существенное5 «препятствие»: существующее «непонимание» и следующее из него неразличение существенного, то есть относящегося к экономическому порядку, и несущественного - конкретных «особенностей» (локальных, исторических) политических пространств, объединяемых этим единым экономическим порядком. Лал предлагает свою интерпретацию необходимого различения: космологические ценности должно отделять от ценностей материальных, то есть конститутивных для экономического порядка. К последним он относит свободу реализации частного интереса, ограниченную либеральным пониманием права (он подробно останавливается на выяснении вопроса о том, как «правильно понимать право»: в основу им полагается принцип равенства интересов и «ненанесения ущерба»), и необходимую для этого «открытость». Все остальное, в том числе и «права человека» (в любой их трактовке) - исторически определенные и не имеющие существенного значения «космологические ценности», которые можно оставить «как есть» до тех пор, пока они «не мешают» деятельности по реализации материальных ценностей; Лал уверен при этом, что «материальные ценности» универсальны, со временем будут «приняты всеми» (но времени нет, и поэтому в отдельных случаях необходимы и военные вторжения, и прямое имперское управление). Глобализация должна устанавливать мировой либеральный экономический порядок; вестернизация (прежде всего как распространение демократии и прав человека в либеральном изводе) совсем не обязательна при этом. Это - единственная последовательная попытка разделить, практически и «понятийно», глобализацию и вестернизацию - в горизонте либерального варианта экономической парадигмы; доказать невозможность различения, предложенного Лалом - значит доказать что глобализация и вестернизация в этой парадигме -в определенном отношении суть одно.
5 Лал спорит с теми авторами [Кеннеди, 1989]; [Арриги, 2009], которые полагают, что американская империя не может быть осуществлена «по техническим причинам», например, из-за недостатка ресурсов (экономических, военных, организационных); в 2000 г. все виделось иначе, чем 2020.
Есть два основных способа такого доказательства. Во-первых, еще К. Поланьи [Поланьи, 2002], когда писал о «первом глобальном порядке» (порядок Британской империи, на который как на первый либеральный глобальный экономический порядок и как на образец постоянно ссылается и Лал), доказывает, что «внедрение материальных ценностей» (свобода рынка товаров, капитала и рабочей силы) в архаических обществах (всех, кроме западно-европейских) ведет к их разрушению. Здесь главный вопрос, на который указывал сам Пола-ньи, принимать или не принимать приведенные доказательства. Поланьи пишет, что у «либералов странная логика» и «странные интерпретации», когда крушение первого либерального экономического порядка они считают обусловленным непоследовательностью либеральной политики, неверным пониманием сути либерализма, а не кризисом «оснований либерализма». То есть опять же, как в случае с Беком и Бауманом -дело в оценке.
Во-вторых, есть способ доказательства недействительности различения Лала материальных и космологических ценностей в горизонте понимания либерализма как «целостной метафизики» (К. Шмитт). Здесь мы должны вспомнить фундаментальное для западной политической философии различение «публичного» и «частного», или, «изначальнее», обосновывающее это кантовское различение «всеобщности разума» и «частного интереса». Разум всеобщ, на нем основываются «универсальные права гражданства»; индивиды различны во всем, кроме «разума»; гражданин свободно осуществляет свои частные интересы в границах «разумности»; «всеобщее» обеспечивает разумное единство «частного» и определяет границы свободы.
Гегель различает «лицо» и «индивида», связывая с первым «всеобщее государства» («действительность нравственной идеи»), со вторым - «гражданское общество» как публичное признание законных частных интересов [Гегель, 1990].
Хайдеггер считает, что в основе «современности» -субъект (это не совсем корректная формулировка: таких «основ» несколько и они все вместе - в «первом решении», новоевропейская метафизика, а затем и история, действительность, как завершающий этап истории метафизики дали им «проявиться» - это и есть современность); при всем желании нигде, кроме новой Европы, субъекта мы не обнаружим.
Оставляя в стороне всю связанную с этим «метафизику», остановимся лишь на одном, значимом для предмета нашего рассмотрения, следствии. Субъект (гражданин, человек) свободно определяет себя в отношении к сущему: он может выбрать любой набор «идентичностей», как культурных особенностей, свободно же комбинируя их по своему усмотрению. Таким образом, имеем бесконечное разнообразие свободно выбранных «культурных идентичностей» («космологических ценностей» Лала) - при разумной гражданской лояльности («материальные ценности» и есть либеральный извод кантовской разумности и гегелевской «всеобщности лица»).
«Культура» и «культурное многообразие», которые столь превозносятся в либеральной идеологии муль-тикультурализма, есть политическая (чтобы не идти
дальше за Хайдеггером6) нейтрализация: все, что не может быть по той или иной причине быть редуцировано к «культурному различию», есть фундаментализм, -и тот же Лал (все либералы) полагают необходимым его «уничтожение» (желательно, без его «носителей», которых следует убедить и лишь в крайнем случае, но обязательно, устранить). Итак, суть вопроса - именно в обязательном понимании «космологических ценностей» как «культурных особенностей». Но дело в том, на что указывает и сам Лал, что есть «дикари», в отношении к «верованиям» которых процедура сведения невозможна; их следует или «оставить в покое» (так он пишет об Африке) или насильственно включить в мировой экономический порядок: политика зависит от заинтересованности мирового экономического порядка в ресурсах «территорий» (Лал специально оговаривает, что о государствах дикарей говорить нет смысла), заселенных этими дикарями (это о Ближнем Востоке).
6 Вот, например, что он пишет о культуре как феномене современности: «Если есть признаки того, что Новое время сейчас приблизилось в своем течении к длительному конечному состоянию, не исключающему «прогрессы», то они заключаются в бегстве всех еще «просвеченных» и «верующих» «сил» в христианство, если даже не в «церкви». Не вызывавшее страх «варварство», а это «спасение» «высших культурных ценностей» есть подлинное отрицание воли к началу» [Хайдеггер, 2018: 341-342]. Она есть способ «погасить толчки бытия»: «История (сущего) как
улавливание толчков Бытия. Подобное улавливание есть «культура», которая не случайно вырождается в гигантскую форму организации переживания. «Мир переживает Шмелинга» - если бы это была только одна нейтральная газетная фраза, если бы она не была наиреальнейшей реальностью, а вовсе не мимолетной цитатой. И если бы только в этой игре не подыгрывали те, кто притворяется возмущенным по этому поводу. Ибо «культура» как организация переживания есть причина того, что то, с чем якобы борются, имеет ту же сущность: это относится к культурной политике, озабоченности культурой, христианскому уравниванию культур (Kulturausgleich). Третье - самое опасное. Здесь все объединяется и перерабатывается, а все творческое -настоящее дерзновение, подвергающее себя опасности, входя в область толчков, - полностью отрицается, но это отрицание, как правило, скрывается, причем это сокрытие обширнейшим образом оправдывается как умеренное уравнивание. Роковым для Западной Европы является то, что коварно притворяется, будто спасет ее от «гибели» («заката»): культурное христианство (КикигсЫ^епШт), - но «спасает» оно от «гибели», делая ее невозможной в силу того, что лишает ее предпосылки: величия исторического Бытия, связанного с дерзанием на истину Бытия» [Хайдеггер, 2018: 10-11]. Культура есть «область господства субъекта, сражающегося за свою историографическую животность»: «Вместо того чтобы горевать об упадке культуры (откуда же?), вместо того чтобы искать в мнимом обновлении «культурного христианства» выход (куда же? в успокоение и счастье?), вместо того чтобы считать современность самой «вечностью», нужно одно: понять процессы, которые сейчас подгоняют Новое время к его сущностному завершению. Но для этого требуется обеспечить исходя из предварительного (тогЬНске^) наброска иной способ «видения», чем историографический расчет. Процессы возникают из борьбы Бытия с сущим, и эта борьба переносится прежде всего в ту область, внутри которой гасится всякий отзвук истины Бытия: в область господства «субъекта», сражающегося за свою историографическую животность. Животность сама по себе есть усмирение вопреки Бытию; «историография» пытается заменить ее путем установления «сущего», не связываясь с Бытием и осмыслением. Этот глубочайший, невыношенный и вовсе не предвиденный раскол препятствует всякому дерзновенному вступлению в противоречия подлинной борьбы. И это постоянное препятствование принимает образ притязания масс на «жизнь» и «культуру». Здесь нет ничего «политического» и ничего «социологического», - но только насилие над животностью (не в смысле так называемой «чувственности») из-за ее сущностной оставленности бытием, которая тем не менее поставлена носительницей человечности» [Хайдеггер 2018: 333-334].
Мальцев К.Г., Мальцева А.В., ЛомакоЛ.Л. -
ВЫВОДЫ
Итак, один принципиальный аспект нашей проблемы возможности разведения глобализации и вестерни-зации - способ интерпретации «космологических ценностей»: как простого «культурного многообразия» или как чего-то «экзистенциального» и «существенного»7, что не может быть снято «либеральной метафизикой» никаким способом. «Цивилизационная парадигма», начиная со Шпенглера и заканчивая С. Хантингтоном, в противоположность «экономической парадигме», принимает в расчет, полагая «значительными», различия (хотя тоже использует термин «культура», но в значении, отличающемся от «либерального»; однако, эта линия исследования может быть нами упущена: в экономической парадигме «культура» значит то, что понимал под ней Хайдеггер, или Лал, и не может быть основанием для границы между разными порядками); естественным состоянием между «цивилизациями» является война. Война с законным врагом, в парадигме «понятия политического» К. Шмитта [Шмитт, 2016], может закончится миром и состоянием равновесия: порядок «больших политических пространств» является в этом случае естественным и желательным.
Однако, этот порядок «больших политических пространств» не является ответом на вопрос о модернизации и вестернизации и нерелевантен для их различения (применительно к случаю, рассматриваемому нами в статье: экономическая парадигма господствует безраздельно и вопрос о возможности различения глобализации и вестернизации не может быть «перенесен» в «понятие политического»: там актуализируются другие вопросы). Шмитт [Шмитт, 2008] знает, что современный мировой порядок есть проекция отношений, сложившихся между европейскими государствами, на весь мир: мировой центр (Европа) и различным способом организованная «периферия», принцип организации которой - «близость Европе» и «признание Европой»: и то, и другое достигаются посредством именно политической вестернизации, хотя бы только как декорация. Рассуждения последнего времени о «многополярном мире» есть только современный вариант такого
7 Уточняется, таким образом, что под «вестернизацией» в целом понимается усвоение/навязывание «западных космологических ценностей»; но самое существенное вопроса именно в том, как понимать эти ценности. Культура, как мы определили со ссылкой на М. Хайдеггера, это «феномен современности». Для «окончательной ясности» следует обозначить, что разумеется под «современностью»; здесь мы считаем возможным сослаться не на Хайдеггера, но на В.В. Розанова; он писал: «Самая почва «нашего времени» испорчена, отравлена. И всякий дурной корень она жадно хватает и произращает из него обильнейшие плоды. А добрый корень умерщвляет» [Розанов, 2010: 191]; и еще: «Вся "цивилизация Х1Х века" есть медленное, неодолимое и, наконец, восторжествовавшее просачивание всюду кабака. Кабак просочился в политику - это "европейские (не английский) парламенты". Кабак прошел в книгопечатание. Ведь до Х1Х века газет почти не было (было кое-что), а была только литература. К концу Х1Х века газеты заняли господствующее положение в печати, а литература - почти исчезла. Кабак просочился в "милое хозяйство", в "свое угодье". Это - банк, министерство финансов и социализм. Кабак просочился в труд: это фабрика и техника. Раз я видел работу "жатвенной машины". И подумал: тут нет Бога» [Розанов, 2010: 198]. Хайдеггер писал, что «современность» характеризуется отсутствием возможности для «места встречи человека и бога». «Другое», нередуциру-емое к «культуре» - это священное.
порядка: «одинаковые в главном» противостоят друг другу в борьбе за глобальную власть.
Итак, глобальный порядок может быть «различием одинаковых» или, - эта возможность нами была названа, но не рассматривалась, так как пока не была названа область для такой возможности - «единством разных»; и вопрос о «многополярном мире» («больших политических пространствах») почти безразличен к нашему вопросу о возможности развести глобализацию и модернизацию, хотя чаще всего обсуждается именно в этих «концептуальных рамках». Повторим еще раз: «капитализм есть универсальная логика социального» и реализуется «в любых культурных условиях» (чаще всего разрушая и гомогенизируя эти «условия»). Но также установлено, что есть «особенности», нере-дуцируемые к «культурному многообразию», то есть к культуре, которая есть не просто западное изобретение, но еще и относится к «эпохе нигилизма» - завершающему периоду эпохи конца нового времени. Так же мы полагаем несомненным и то, что капитализм, как «универсальная логика» есть, тем не менее, «метафизический феномен», то есть существенно связан с западноевропейской метафизикой и определенной ею историей (М. Хайдеггер).
Имея в виду сказанное, мы можем определить возможность различения глобализации и вестернизации, причем понятийно, «на уровне» «радикального понятия» и не выходя за рамки, заданные экономической парадигмой: когда говорят и пишут о глокализации крайне редко имеют в виду, что речь ведется о «единстве разных»8. Мы утверждаем, что именно здесь открывается возможность различения глобализации и вестернизации: это - разные уровни; граница проводится не между государствами, культурами, цивилизациями, империями и т.п., но поверх них: вестер-низированный глобальный мировой экономический порядок и «исключенные» «локальности» (которые не могут ассимилироваться и которые никто не желает ассимилировать, так как их существование необходимо для этого порядка; потому их не только нет необходимости, но просто даже нельзя «вестернизиро-вать») - есть один «биполярный» глобальный порядок. Возвращаясь к тому «противопоставлению взглядов», с которого мы начали, между У. Беком и З. Бауманом: условием возможности того, чтобы «мюнхенская пенсионерка» проводила лето в Кении, является именно то, что «кениец» будет «заперт» в своей «локальности» как тюрьме. «Войны за власть» между «одинаковыми» (которые не есть подлинные войны, возможные только как «полемос» между разными) - необходимый способ «структурирования» такого порядка и перераспределения власти. «Полицейские операции» против «других» - это действия глобального порядка против «локальностей», претендующих (в любом, не только в военном) «бросить вызов»: и мы видим, что «соперники» (США, Европа, Китай, Россия) - едины в этом (лучший пример - «борьба с терроризмом»). Центр такого порядка может представляться различно: глобальная
8 Здесь применима схема «исключающего включения», хорошо знакомая филологам и юристам, как она представлена в работе Дж. Агамбена «Homo sacer. Чрезвычайное положение» [Агамбен, 2011]: «включающее исключение» «локальностей» как гетто есть непременное условие «функционирования» глобальности.
империя США [Арриги, 2009], например, вместе с другими скептиками, полагает, что для этого просто «не хватит сил»), или как «транснациональное государство» У. Бека (когда «ядро» устроено «федеративно», а периферии предоставляется некоторая свобода, разумеется, при соблюдении «либерального консенсуса» относительно «прав человека»), - но принципиально -это «то же самое». «Культурная парадигма» в социально-политических науках, которую так приветствует Бек, определена либеральным пониманием культуры; «политизации», о необходимости которых он пишет для «преодоления монокаузальной логики капитала» суть способы «сопряжения» «локальностей» во всех смыслах (кроме «абсолютного исключения») - с «необходимой» и «неизбежной» глобальностью, которая для него - «данность».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, вывод нашего исследования: глобализация есть одновременно «вестернизация» и «локализация» - глокализация: вестернизация как тотальное господство «универсальной логики капитала» и локализация как создание «исключенных пространств». Рассуждения о допустимости и желательности «культурного многообразия», указание на «существенное различие культур и цивилизаций» - в либеральной экономической парадигме есть инструмент обеспечения порядка в «биполярном» глобальном порядке. То же самое можно утверждать и о «новом» «многополярном мире»: способе перераспределения власти и форма «эволюции», нисколько не «подрывающая» универсальности «универсальной логики капитала». Глобализация есть планетаризм (Хайдеггер) как форма «эпохи нигилизма» - конца нового времени. Возможность «другого» блокирована исключительным господством «экономической парадигмы» как «радикального понятийного единства действительности и смысла». «Мир не будет другим»: калейдоскопическая смена «обстоятельств» (последнее из них - «глобальная эпидемия») лишь приведет к перераспределению «обязанностей» в рамках глобального порядка; государства, которые по словам З. Баумана, есть «полицейские участки», обеспечивающие власть и порядок
в границах своих территорий, могут получить «дополнительные полномочия» в отношении людей и групп, но никак не касающиеся «принципов»; может быть, активизируется процесс «перераспределения власти» между «центрами порядка», тоже никак не затрагивая «универсальную логику», - «современность» от этого нисколько не «пострадает». Можно ожидать появления новейших «утопий» (как утопия Хардта-Негри [Хардт, Негри, 2004], которая, кажется, выдохлась), претендующих «освободить» от любого «угнетения» - кроме «универсальной логики капитала»; даже политические революции возможны, но только такие, о которых Хайдеггер писал: «Революции никогда не смогут преодолеть историческую эпоху, ведь они хотят внутри эпохи сделать важным прежде подавляемое, еще не признанное, хотят закрепить эпоху именно только через ее завершение и в нем. Революции насаждают видимость нового начала истории, и тем не менее это только маска, за которой распространяется утверждение в историографическом - выдвижение прошлого в «новом» перекрашенном виде и изменившемся целеполагании и использовании и распределении; «толкование» есть нечто другое, но это другое хочет только сохранения прошлого и может поэтому оставаться лишь его следствием, революции образуют цепь в неисторическом, тем самым давая всякий раз импульс историографии. Чем полнее распространяется революция, тем однозначнее становится этот процесс» [Хайдеггер, 2018: 68-69]. Революции «суть перевороты уже имеющегося в наличии, но никогда не превращение в нечто совершенно иное. Они могут подготавливать превращения, но могут их и подрывать» [Хайдеггер, 2018: 62]; «всякая «революционность» неизбежно является еще (как простое переворачивание) чересчур «консервативной» (привязанной к прошлому и сохранению опробованного), чтобы когда-либо смочь предложить свободный путь к древнейшему истоку» [Хайдеггер, 2018: 270].
Остается вопрос о мифе глобализации и его (мифа) имени9, и о «другом мифе», но это - другой «сюжет».
9 Мы пишем об этом в книге: «Понятие политического и «мировой беспорядок»: перспективы согласия, войны и глобального имперского порядка» [Мальцев и др., 2020].
ЛИТЕРАТУРА
1. Агамбен Дж. Homo sacer. Чрезвычайное положение. М.: Европа, 2011. 148 с.
2. Агамбен Дж. Царство и слава. К теологической генеалогии экономики и управления. М.; СПб: Изд-во Ин-та Гайдара; Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2018. 552 с.
3. Анкерсмит Ф.Р. Политическая репрезентация. М.: Изд. дом Гос. ун-та «Высшая школа экономики», 2012. 288 с.
4. Арриги Дж. Адам Смит в Пекине. Что получил в наследство XXI век. М.: Ин-т общественного проектирования, 2009. 456 с.
5. Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Весь Мир, 2004. 188 с.
6. Бек У. Космополитическое мировоззрение. М.: Центр исследований постиндустриального общества, 2008. 336 с.
7. Бек У. Что такое глобализация? М.: Прогресс-Традиция, 2001. 304 с.
REFERENCES
1. Agamben J. Homo sacer. State of emergency. Moscow: Europe,
2011. 148 p.
2. Agamben J. Kingdom and glory. Towards a theological genealogy of economics and management. Moscow; St. Petersburg: Gaidar Institute Publishing House; Faculty of Liberal Arts and Sciences, St. Petersburg State University, 2018. 552 p.
3. Ankersmit F.R. Political representation. Moscow: Publishing House of the State University "Higher School of Economics",
2012. 288 p.
4. ArrigiJ.Adam Smith in Beijing. What the XXI century inherited. Moscow: Institute of Public Design, 2009. 456 p.
5. Bauman Z. Globalization. Consequences for individuals and society. Moscow: Ves Mir, 2004. 188 p.
6. Beck U. Cosmopolitan worldview. Moscow: Center for Research on Post-Industrial Society, 2008. 336 p.
7. Beck U. What is globalization? Moscow: Progress-Tradition, 2001. 304 p.
Мальцев К.Г., Мальцева А.В., ЛомакоЛ.Л. -
8. Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 602-643.
9. Вебер М. Социология // Вебер М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии. В 4-х тт. T. I. М.: Изд. дом Гос. ун-та «Высшая школа экономики», 2016. 445 с.
10. Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. СПб.: Наука, 2000. 480 с.
11. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. 524 с.
12. Жижек С. О насилии. М.: Европа, 2010. 184 с.
13. Лал Д. Похвала империи: Глобализация и порядок. М.: Новое издательство, 2010. 364 с.
14. Линдси Б. Глобализация: повторение пройденного. Неопределенное будущее глобального капитализма. М.: ИРИ-СЭН, 2006. 415 с.
15. Мальцев К.Г., Мальцева А.В., Ломако Л.Л. Понятие политического и «мировой беспорядок»: перспективы согласия, войны и глобального имперского порядка. Белгород: Изд-во БГТУ им. В.Г. Шухова, 2020. 914 с.
16. Манн М. Становление классов и наций-государств, 1760-1914 годы // Манн М. Источники социальной власти. В 4-х тт. Т. 2. Ч. 1, 2. М.: Дело, 2018. 503 с. + 507 с.
17. Манн М. Глобализации, 1945-2011 годы // Манн М. Источники социальной власти. В 4-х тт. Т. 4. М.: Дело, 2019. 664 с.
18. Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: Алетейя, 2002. 320 с.
19. Розанов В.В. Листва. Уединенное. Опавшие листья. Указатели // Розанов В.В. Собр. соч. Т. 30. М.: Республика; СПб.: Росток, 2010. 591 с.
20. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Соцэкгиз, 1962. 684 с.
21. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М: ACT: ACT Москва: Полиграфиздат, 2010. 588 с.
22. Хайдеггер М. Ницше. Т. 1. СПб.: Владимир Даль, 2006. 608 с.
23. Хайдеггер М. Размышления II-VI (Черные тетради 1931-1938). М.: Изд-во Ин-та Гайдара, 2016. 584 с.
24. Хайдеггер М. Размышления VII-XI (Черные тетради 19381939). М.: Изд-во Ин-та Гайдара, 2018. 528 с.
25. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. M.: OOO «Издательство ACT», 2003. 603 с.
26. Хардт М., Негри А. Империя. М.: Праксис, 2004. 440 с.
27. Шмитт К. Духовно-историческое состояние современного парламентаризма // Шмитт К. Политическая теология. М.: Канон-Пресс-Ц, 2000a. C. 155-258
28. Шмитт К. Номос Земли в праве народов Jus publicum Eu-ropaeum. СПб.: Владимир Даль, 2008. 669 с.
29. Шмитт К. Политическая теология // Шмитт К. Политическая теология. М.: Канон-Пресс-Ц, 2000b. C. 7-98.
30. Шмитт К. Понятие политического // Шмитт К. Понятие политического. СПб.: Наука, 2016. C. 280-408.
31. Шпенглер О. Гештальт и действительность // Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М.: Мысль, 1998. 663 с.
32. Эльстер Ю. Кислый виноград: Исследование провалов рациональности. М.: Изд-во Ин-та Гайдара, 2018. 296 с.
33. Kennedy P. The rise and fall of the great powers. London. Fontana Press, 1989.
34. Rowls J. Political liberalism. New York: Columbia University Press, 1996. 525 р.
8. Weber M. Basic sociological concepts. In: Weber M. Selected works. Moscow: Progress, 1990. Pp. 602-643.
9. Weber M. Sociology. In: Weber M. Economy and society: Essays on understanding sociology. In 4 vols. Vol. I. Moscow: Publishing House of the State University "Higher School of Economics", 2016. 445 p.
10. Hegel G.V.F. Lectures on the philosophy of history. St. Petersburg: Nauka, 2000. 480 p.
11. Hegel G.V.F. Philosophy of law. Moscow: Mysl, 1990. 524 p.
12. Zizek S. On violence. Moscow: Europe, 2010. 184 p.
13. LalD. Praise of the empire: Globalization and order. Moscow: New publishing house, 2010. 364 p.
14. Lindsey B. Globalization: A review of the past. The uncertain future of global capitalism. Moscow: IRISEN, 2006. 415 p.
15. Maltsev K. G., Maltseva A.V., Lomako L.L. The concept of political and "world disorder": Perspectives of harmony, war and global imperial order. Belgorod: Publishing house BSTU named after V.G. Shukhov, 2020. 914 p.
16. Mann M. Formation of classes and nation-states, 1760-1914. In: Mann M. Sources of social power. In: 4 vols. Vol. 2. Part 1, 2. Moscow: Delo, 2018. 503 p. + 507 p.
17. Mann M. Globalization, 1945-2011. In: Mann M. Sources of social power. In: 4 vols. Vol. 4. Moscow: Delo, 2019. 664 p.
18. Polanyi K. The great transformation. Political and economic origins of our time. St. Petersburg: Aleteya, 2002. 320 p.
19. Rozanov V.V. Foliage. Secluded. Fallen leaves. Pointers. In: Rozanov V.V. Collected Works. Vol. 30. Moscow: Republic; St. Petersburg: Rostok, 2010. 591 p.
20. Smith A. Research on the nature and causes of the wealth of peoples. Moscow: Sotsekgiz, 1962. 684 p.
21. Fukuyama F. End of history and the last person. Moscow: ACT: ACT Moscow: Poligrafizdat, 2010. 588 p.
22. Heidegger M. Nietzsche. Vol. 1. St. Petersburg: Vladimir Dal, 2006. 608 p.
23. Heidegger M. Reflections II-VI (Black Notebooks 1931-1938). Moscow: Publishing House of the Gaidar Institute, 2016. 584 p.
24. Heidegger M. Reflections VII-XI (Black Notebooks 1938-1939). Moscow: Publishing House of the Gaidar Institute, 2018. 528 p.
25. Huntington S. Clash of civilizations. Moscow: OOO Publishing House ACT, 2003. 603 p.
26. Hardt M., Negri A. Empire. Moscow: Praxis, 2004. 440 p.
27. Schmitt K. Spiritual and historical state of modern parliamentarism. In: Schmitt K. Political theology. Moscow: Kanon-Press-Ts, 2000a. Pp. 155-258.
28. Schmitt K. Nomos of the Earth in the law of peoples Jus publicum Europaeum. St. Petersburg: Vladimir Dal, 2008. 669 p.
29. Schmitt K. Political theology. In: Schmitt K. Political theology. Moscow: Canon-Press-Ts, 2000b. Pp. 7-98.
30. Schmitt K. The concept of the political. In: Schmitt K. The concept of the political. St. Petersburg: Nauka, 2016. Pp. 280-408.
31. Spengler O. Gestalt and reality. In: Spengler O. Sunset of Europe. Vol. 1. Moscow: Mysl, 1998. 663 p.
32. Elster Y. Sour grapes: A study of the failures of rationality. Moscow: Publishing House of the Gaidar Institute, 2018.296 p.
33. Kennedy P. The rise and fall of the great powers. London. Fontana Press, 1989.
34. Rowls J. Political liberalism. New York: Columbia University Press, 1996. 525 p.
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 72.06%
Статья поступила в редакцию 18.09.2020, принята к публикации 25.10.2020 The article was received on 18.09.2020, accepted for publication 25.10.2020
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Мальцев Константин Геннадьевич, доктор философских наук, профессор; профессор кафедры теории и методологии науки Белгородского технологического университета имени В.Г. Шухова. Белгород, Российская Федерация. Author ID: 913126; ORCID: 0000-0003-13986625; E-mail: [email protected]
Мальцева Анна Викторовна, кандидат политических наук; доцент кафедры теории и методологии науки Белгородского технологического университета имени В.Г. Шухова. Белгород, Российская Федерация. Author ID: 1041682; ORCID: 0000-0002-7287-3113; E-mail: [email protected]
Ломако Леонид Леонидович, старший преподаватель кафедры теории и методологии науки Белгородского технологического университета имени В.Г. Шухова. Белгород, Российская Федерация. Author ID: 685089; ORCID: 0000-0001-9608-615X; E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHORS
Konstantin G. Maltsev, Dr. Sci. (Philos.), Professor; professor at the Department of Theory and Methodology of Science of the Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov. Belgorod, Russian Federation. Author ID: 913126; ORCID: 0000-0003-1398-6625; E-mail: [email protected]
Anna V. Maltseva, Cand. Sci. (Polit.); associate professor at the Department of Theory and Methodology of Science of the Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov. Belgorod, Russian Federation. Author ID: 1041682; ORCID: 0000-0002-7287-3113; E-mail: pavic69 @mail.ru
Leonid L. Lomako, senior lecturer at the Department of Theory and Methodology of Science of the Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov. Belgorod, Russian Federation. Author ID: 685089; ORCID: 0000-0001-9608-615X; E-mail: [email protected]
