Политика Германии в сфере безопасности. Место страны в формирующейся европейской системе Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Т.В.Арзаманова

ПОЛИТИКА ГЕРМАНИИ В СФЕРЕ БЕЗОПАСНОСТИ.

МЕСТО СТРАНЫ В ФОРМИРУЮЩЕЙСЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ СИСТЕМЕ

"Немцы выходят из тени своего прошлого" Введение

В результате объединения Германии ее положение на мировой политической арене значительно изменилось. Вслед за объединением страны последовало изменение ее внешнеполитического окружения (впервые за всю свою историю Германия окружена дружественными государствами, с которыми у нее улажены все территориальные споры и заключены договоры о границах), смена правящего кабинета, расстановка новых акцентов во внешней политике. Можно говорить именно о расстановке новых акцентов, а не о смене курса, так как новый кабинет заявил о преемственности внешнеполитической линии правительства Г.Коля.

Некоторые аналитики считают, что нынешний федеральный канцлер ФРГ Г.Шрёдер и его правительство находятся в очень благо -приятном положении, которого не было ни у одного из их предшественников. Германии сегодня не нужно планировать свою политику, исходя из необходимости учитывать определенные условия и ограничения, установленные извне, она вполне может проводить ее, ориентируясь на национальные интересы. Михаэль Мертес, зам. главного редактора газеты "Райнишер Меркур", ссылается в своей статье на выступление федерального канцлера Г.Шрёдера от 10 ноября 1998 г., в котором тот "интерпретировал произошедшую на парламентских выборах смену власти как смену одного поколения политиков другим: власть перешла от зацик-

ленного на прошлом поколения 1945 г. к поколению 1968 г., ориентированному на будущее. Люди, которые ныне взяли на себя ответственность за судьбы страны, сформировались на "протесте против авторитарных структур, сопровождавшемся поиском и апробацией новых общественных и политических моделей" и тем самым - такой вывод должны были сделать слушатели - смогли преодолеть роковую традицию истории германской ментальности"1. По словам Мертеса, федеральный канцлер также обозначил стремление более настойчиво, чем раньше, представлять "интересы Германии" в ЕС. Глава правящей "красно-зеленой коалиции" при этом считает, что "германская внешняя политика должна быть политикой «просвещенного собственного интереса»"2.

В обществе, политических кругах и экспертном сообществе развернулась широкая дискуссия о внешнеполитических приоритетах и месте Германии в системе европейской безопасности, в центре которой стояли два вопроса: переосмысление и новое определение национальных интересов, с одной стороны, и поиск баланса между двумя традиционными составляющими германской внешнеполитической линии - интеграцией и большей ориентацией на проведение самостоятельной политики - с другой. В свое время доминирование первого компонента позволило Федеративной Республике выбраться из пропасти, куда ее повергла трагедия Второй мировой войны, и пройти долгий путь от "мировой парии до надежного партнера". Теперь новое германское правительство все чаще переносит акценты на вторую составляющую внешнеполитической линии - на большее осознание собственных интересов и изменившихся возможностей, примером чему могут служить и первое за всю послевоенную историю государства участие вооруженных сил в военных действиях в Европе (имеется в виду операция НАТО в Югославии), и активная позиция

Германии в вопросе о создании европейских сил быстрого реагирования3.

1 Мертес М. Прошлое, живущее в настоящем // Intern. Politik. — М., 2000. — № 9. - С.6.

2 Шварц Х.П. Центральная держава Европы идет последовательным курсом // Там же. - М., 1999. - № 11. - С.4.

3 На совещании министров обороны, проходившем в Брюсселе в декабре 2000 г., были определены основные параметры коллективных сил быстрого реагирования,

Подобная активизация внешнеполитической деятельности и попытки занять причитающееся ей как одной из ведущих держав мира, а по совокупности экономико-демографических факторов, державы номер один в Европе, место часто вызывают достаточно настороженную ответную реакцию как внутри самой Германии (со стороны части политических, экспертных кругов и общественности), так и за ее пределами, варьирующуюся от сдержанного недоумения до откровенного неприятия. "...Заграница также ошарашена этим знаком германской нормальности; ей потребуется период привыкания до тех пор, пока не наступит осознание, что это - знак выздоровления, надежности, искренности."1 - так прокомментировал сложившуюся ситуацию бывший федеральный министр Эгон Бар. Он считает, что привычка к ограниченному международному суверенитету Германии столь прочно укоренилась в сознании нации, что и после объединения страны парадоксальным образом обсуждался вопрос, хотят ли немцы переноса столицы в Берлин; при этом совершенно упускалось из виду, что Бонн - это один из символов раскола нации, символ "ограниченного самоопределения, удобного для всех"2. Эгон Бар считает, что именно в Берлинской республике для немцев мог бы состоять шанс на обретение "нормальности" своей внешней политики.

В свое время речь известного германского писателя Мартина Вальзера, произнесенная при вручении ему Премии мира и воспринятая обществом вне контекста всего, о чем он писал и говорил раньше, вызвала в Германии настоящий шок. На страницах газет и журналов развернулась широкая дискуссия, причем диапазон оценок варьировался от "сказанное неоспоримо" до обвинения писателя в "духовном поджоге"3. Главный постулат выступления звучал как предположение того, что немцы сегодня являются вполне "нормальным

создаваемых европейскими государствами в рамках единой внешней политики и политики безопасности. Германский контингент будет самым большим и, по предварительным данным, будет насчитывать 13 500 человек. Германия также выделяет больше всех боевых самолетов и кораблей — 93 и 20 единиц соответственно. В результате этого Германия получит большее число постов в командных структурах создаваемых сил быстрого реагирования.

1 Бар Э. "Нормализация" германской внешней политики // Intern. Politik. — М., 1999. - № 1. - С. 9.

2 Там же. - С.6.

3 Бар Э. "Нормализация" германской внешней политики // Intern. Politik. — М., 1999. - № 1. - С.4.

народом, совершенно обычным обществом". Та бурная, негативная реакция, которая последовала за этим в Германии, дает основание предположить, что все-таки это не совсем так. Те же, кто поддержал писателя, считали что "не должно быть, во всяком случае, так, чтобы Германии преграждали путь к нормальному состоянию, или страна сама себе устраивала блокаду, потому что от слова Освенцим, по-видимому, никогда не удастся уйти. Стигма не должна отягощать будущее. Прошлое не должно исключать путь к выздоровлению. Кто бы за рубежом ни обращал свой взгляд на Германию, он всегда будет думать и о нашей истории... постоянное напоминание Германии о хорошем поведении, которого от нас требуют и которое является производным от не подлежащего ревизии периода гитлеризма, необходимо отвергать."1

Более того, как отметил в своем выступлении перед собранием германского общества внешней политики федеральный министр иностранных дел Й.Фишер, дискуссия по поводу военных действий в Югославии и участия в них немецкого контингента показала, что внутри страны отсутствует консенсус в отношении направления внешнеполитического развития, роли объединенной Германии на международной арене. Цитируя Й.Фишера: "Кульминацией. стали упреки, будто федеративное правительство приносит германские интересы в жертву американскому стремлению доминировать в мире или воодушевлено "новой германской манией величия, питаемой миссионерством в деле обеспечения прав человека". Это откровенная нелепица, но дискуссия демонстрирует, что нам в Германии необходимо принципиальное обсуждение внешней политики и что мы должны также основательнее заняться вопросами нашего самовосприятия, принципами, интересами, обязательством и традициями германской внешней политики"2.

Приведенная цитата как нельзя лучше отражает суть поднимаемой здесь проблемы. Настоящий обзор ставил перед собой задачу проанализировать отношение к этой проблеме самих немцев: германских политиков, журналистов, экспертного сообщества, т.е. тех, кто непосредственно участвует в принятии и реализации политических решений.

1 Там же.

2 Fischer J. Rede des Bundesministers des Auswärtigen Joschka Fischer bei der Mitgliederversammlung der Deutschen Gesellschaft für Auswärtige Politik am 24. November 1999 in Berlin // http://germany.org.ru/.

Германия в Европе и в мире

Каково было видение места Германии в Европе и в мире в "эпоху Г.Коля", когда у власти находились христианские демократы в союзе с СвДП? В программе Христианско-демократического союза (ХДС)1, принятой в феврале 1994 г., представления о роли Германии в мире отображены следующим образом. Достижение государственного единства и полного суверенитета означают для Германии возросшую ответственность в Европе и в мире. Немцы готовы воспринять свои права и обязанности в полной мере. Целью Германского государства является повсеместное уважение прав человека и гражданина, соблюдение основных этнических норм, обеспечение демократического развития, улучшение экономических и социальных возможностей развития, обеспечение мира и правового порядка. Из этих основополагающих ценностей вытекают внешнеполитические интересы Германии и интересы в области безопасности. Согласно программе, они таковы: политическое объединение Европы и углубление партнерских отношений с европейскими государствами; дальнейшее развитие трансатлантического партнерства, так как Европа, США и Канада тесно связаны между собой посредством общих демократических ценностей и интересов. Изменение карты Европы не только не сократило политические и стратегические задачи НАТО, но, напротив, расширило их. Германский интерес заключается в сохранении и дальнейшем углублении партнерских отношений, прежде всего с США.

Германия крайне заинтересована в "устойчивом демократическом и мирном развитии" государств Юго-Восточной и Центральной Европы, так как этого требует центральное европейское положение Германии. Сотрудничество с этими государствами является "главной задачей германской внешней политики"2.

Для Германии не существует альтернативы европейской интеграции. Европейское единство является в глазах христианских демократов предпосылкой того, что народы и нации Европейского континента никогда не вернутся к грозящему войной национализму. Во многом по этой причине ЕС должен быть открыт для вступления новых членов из числа

1 Grundsatzprogramm /Freicheit in Verantwortung/ Beschluß des 5. Parteitag der CDU vom 23. Februar 1994 im Hamburg // CDU-Dokumentation. - Bonn, 1994. - № 7. - 84 S.

2 Grundsatzprogramm /Freicheit in Verantwortung/ Beschluß des 5. Parteitag der CDU vom 23. Februar 1994 im Hamburg // CDU-Dokumentation. - Bonn, 1994. - № 7. - S. 66.

тех государств, которые соответствуют политическим и экономическим условиям вступления. Немцы стремятся к сильной Европе, которая будет в состоянии обеспечить будущее наций. Такая Европа должна действовать там, где национальные государства бессильны решить проблемы своего населения. Для этого ЕС должен превратиться в полноценный политический союз, построенный по принципу федерации, которой будет передана определенная часть национального политического суверенитета. Вследствие этого национальное государство неизбежно претерпит изменения, однако это не будет означать его отмены. Федеративная модель позволит ЕС обеспечить контроль над властными органами и избежать централизма, а кроме того, сохранит культурное многообразие. Таким образом, правительство Г.Коля так же видело будущий ЕС федерацией на основе европейской конституции.

Что касается совместной внешней и оборонной политики, христианские демократы считали, что Западноевропейский союз (ЗЕС) должен быть интегрирован как оборонный компонент ЕС. Европейский союз должен располагать собственными возможностями для военных действий.

Центральными элементами своей политики безопасности представители ХДС видели международное сотрудничество, предупреждение кризисов и кризисное урегулирование, создание международного контроля над вооружениями и сокращение военного потенциала в мировом масштабе. Для ХДС измерение безопасности включает в себя помимо военного еще множество аспектов - политический, экономический, социальный, культурный, т. е. защиту прав человека и гражданина, урегулирование религиозных и этнических конфликтов, минимизацию экологического урона и борьбу с международной организованной преступностью.

Как следует из программы, немцы готовы нести возросшую внешнеполитическую ответственность и участвовать в рамках Устава ООН во всех акциях ООН, НАТО, ЗЕС, ОБСЕ по восстановлению мира. Европейский союз должен в будущем взять на себя большую ответственность за обеспечение безопасности на континенте; при этом Германия ратует за сохранение американского присутствия в Европе, выступая за комплексное обеспечение европейской безопасности силами НАТО, ЗЕС и ОБСЕ. Объединенная Германия должна взять на себя больше ответственности и в рамках Организации Объединенных Наций, которую необходимо сделать более дееспособной для предотвращения и урегулирова-

ния кризисов, включая ее правовые полномочия и военные ресурсы1. Важнейшей составляющей политики безопасности является также разоружение, контроль над вооружениями и "действенное европейское координированное ограничение экспорта вооружений"2.

Таковы основные штрихи европейской политики Германии глазами Христианско-демократического союза, чьи политики на протяжении многих лет определяли внешнеполитическую линию Федеративной Республики.

В уже упоминавшемся выше выступлении министр иностранных дел Германии Й.Фишер отмечает, что объединение страны не привело к изменению внешнеполитического курса, интересов или основополагающих ценностей - они остались прежними. Для немецкого внешнеполитического ведомства произошедшие за последние десять лет изменения определяются, прежде всего, возросшей ответственностью Федеративной Республики как в европейском, так и в общемировом масштабе. В основе этого лежит тот факт, что Германия за последние годы приобрела больший вес и авторитет в мире, исходя из объективных геополитических показателей, что не может не учитываться, в первую очередь, самими немцами. Здесь реализуется принцип классической немецкой философии - свобода есть ответственность. Министр полагает, что полную свободу внешнеполитического маневра Германия может получить только при условии сохранения и преумножения традиции преемственности, предсказуемости, "разумного самоограничения и многостороннего представительства интересов"3. Более активно участвуя в международной политике, Германия, по мнению Фишера, не может и не должна действовать на односторонней основе или же предпринимать широкомасштабные действия, даже руководствуясь высшими ценностями. Такая позиция может вызвать недоверие и опасения со стороны мирового сообщества. Активная политика, по мнению министра, может касаться только интеграционных проектов (в региональном, европейском и мировом масштабах) и развития стратегии многостороннего участия в международных отношениях. Только полный разрыв с прошлым и привержен-

1 Grundsatzprogramm /Freicheit in Verantwortung/ Beschluß des 5. Parteitag der CDU vom 23. Februar 1994 im Hamburg // CDU-Dokumentation. - Bonn, 1994. - № 7. - S. 73.

2 Ibid.

ность многосторонним отношениям позволили Германскому государству прийти к демократическому устройству и экономическому процветанию и сделали возможным объединение страны. Кроме того, тенденции глобализации в современном мире требуют от государств более тесного сотрудничества в области внешней политики и политики безопасности. По этим причинам германская внешняя политика должна руководствоваться главным постулатом: поддержка интеграционных устремлений и безусловное признание верховенства права.

Будущее европейской интеграции: Взгляд из Германии

Министр иностранных дел ФРГ видит главным интересом Германского государства углубление и дальнейшее развитие политического аспекта европейской интеграции, полагая при этом, что только интеграция национальных интересов в рамках общеевропейского проекта может гарантировать в будущем стабильность, экономическое процветание, мир и противостояние вызовам безопасности на континенте, равно как и предотвращение трансформации национальных интересов отдельных государств в сторону национализма. В свою очередь, Э.Бар говорит о том, что именно ЕС с его тесными экономическими связями и взаимоограниченными интересами не только исключает возможность ведения войны между его членами, но и с помощью единой валютной политики делает невозможным использование своей экономической мощи одним государством союза против другого. Мотором европейской интеграции, ее движущей силой продолжает оставаться франко-германское партнерство, хотя многие эксперты обращают внимание на довольно частые споры и разногласия по целому ряду вопросов. Одним из приоритетных вопросов европейской политики является вопрос о расширении ЕС на Восток. На Хельсинкском саммите были приняты решения относительно конкретного графика расширения, позволяющие предполагать, что в дальнейшем союз будет включать около 30 членов, что неизбежно вызовет, с одной стороны, проблему адаптации старых структур к новым условиям1, с другой - адаптации политико-правовой и социоэкономиче-

ской систем вновь присоединившихся государств1. Й.Фишер заявил в своем выступлении, что хельсинкские решения "более или менее четко очертили" внешние границы Европы2. Председатель комитета по делам Европейского союза германского бундестага, заместитель председателя ХДС в земле Нижняя Саксония Ф.Пфлюгер считает, что глава внешнеполитического ведомства ФРГ не прав в этом отношении, полагая, что предоставление Турции статуса кандидата на вступление в ЕС, напротив, "открывает путь к полному размыванию границ Европейского союза"3. "Какими критериями, - пишет он, - собирается в этих условиях руководствоваться Европейский союз, отвергая новые просьбы о вступлении в эту организацию? Союзу придется решать, считает ли он себя по-прежнему культурным сообществом или хочет следовать логике "принципов геополитической стабильности", которая фактически ведет к «Европе без границ»"4.

По словам министра иностранных дел Германии, необходима одновременная подготовка действующих европейских институтов к глубокому реформированию, иначе нагрузка на эти институты в процессе расширения может стать критической для них, что в худшем варианте приведет к "эрозии" европейского интеграционного проекта. Европейский совет, состоящий из 30 глав государств, вряд ли сможет эффективно осуществлять свою деятельность по тому же алгоритму, что и сейчас.

Однако, отмечает Й.Фишер в своей нашумевшей речи "От союза государств к федерации - размышления о конечной цели европейской интеграции"5, расширение ЕС на Восток предоставляет уникальный шанс окончательного объединения континента, объединения под "эгидой мира, демократии и благосостояния". Это выступление министра иностранных дел Германии особенно интересно тем, что в нем отражается, по словам Й.Фишера, не официальная позиция правительства, а его

1 Фишер Й. Речь федерального министра иностранных дел Германии Й.Фишера "От союза государств к федерации - размышления о конечной цели европейской интеграции" 12 мая 2000 г. в Берлинском университете им. Гумбольдта //http://www.germany.org.ru/.

2 Пфлюгер Ф. Одного перспективного видения недостаточно // Intern. Politik. - М., 2000. - № 8. - С.2.

3 Там же.

4 Там же.

5 Фишер Й. Речь федерального министра иностранных дел Германии Й.Фишера "От союза государств к федерации - размышления о конечной цели европейской интеграции" 12 мая 2000 г. в Берлинском университете им. Гумбольдта //http://www.germany.org.ru/.

личное мнение как "германского парламентария и убежденного европейца"1. В Германии существуют опасения, что грядущее расширение ЕС может негативным образом повлиять на конъюнктуру рынка занятости, и определенные страхи рядовых граждан в отношении того, что Европа, которая будет объединять около 30 государств в некий политический конгломерат, станет менее прозрачной и понятной2. Несмотря на это, по мнению федерального министра, расширение ЕС соответствует высшим национальным интересам страны. Федеральный канцлер ФРГ Г.Шрёдер также подчеркнул в своем выступление перед бундестагом 28 ноября 2000 г., что немцы заинтересованы в расширении ЕС на восток и юго-восток, так как это соответствует экономическим и политическим интересам Германии3. Более того, Й.Фишер считает, что "риски и искушения, объективно обусловленные размерами и положением Германии, могут быть надолго преодолены благодаря расширению и одновременному углублению ЕС"4. Однако далеко не все германские политики придерживаются такой точки зрения. Например, бывший федеральный канцлер Гельмут Шмидт назвал принятое решение о расширении ЕС крупнейшей ошибкой5.

Как должна выглядеть конечная модель европейской интеграции, которая позволила бы союзу эффективно функционировать в дальнейшем? Й.Фишер полагает, что альтернатива может быть только одна -создание европейского парламента и правительства в рамках федерации на основе конституционного договора, обладающего полнотой законодательной и исполнительной власти. Перед лицом такой трансформации неизбежно возникают опасения, что она невозможна, поскольку Европа - это прежде всего союз национальных государств с их особенностями культуры, политики, исторического развития, и что граждане перед лицом надвигающейся глобализации будут еще крепче держаться за национальные институты. Эгон Бар считает, что "ЕС все еще является вопло-

1 Там же.

2 Там же.

3 Schröder G. Regierungserklärung des Kanzlers Gerchard Schröder vor dem Bundestag am 28. November 2000 zum Europäischen Ratsgiepfel in Nizza // Archiv Gegenwart. — Bonn, 2000. - № 11. - S. 44593.

4 Фишер Й. Речь федерального министра иностранных дел Германии Й.Фишера "От союза государств к федерации — размышления о конечной цели европейской интеграции" 12 мая 2000 г. в Берлинском университете им. Гумбольдта //http://www.germany.org.ru/.

5 Независимая газета. — М., 2001. — Янв. 10. — С.2.

щением Европы отечеств и в этом положении вещей так быстро ничего не изменится"1. Министр иностранных дел ФРГ полностью разделяет эти опасения, ибо в историческом контексте европейского развития, считает он, попытка осуществления интеграции вопреки национальным институтам неизбежно обречена на провал. "Завершение европейской интеграции может быть успешным лишь при условии, что оно произойдет на основе разделения суверенитета между Европой и национальным государством"2.

Разделение суверенитета, по Й.Фишеру, означает тот факт, что общеевропейский парламент по причине культурных, языковых и прочих различий между странами должен представлять и национальные государства, и отдельных граждан, т.е. объединять не "только национальные элиты, но и сами нации". Модель двухпалатного парламента, в одной из палат которого заседали бы депутаты, являющиеся депутатами своих национальных парламентов, а другая, сформированная по принципу сената США или германского бундесрата, могла бы, как считает г-н Фишер, предотвратить противоречия между национальным и европейским парламентами. Ф.Пфлюгер, напротив, полагает, что усилия необходимо сосредоточить не на замене существующего европейского парламента другим органом, а на укреплении его позиций. В отношении видения Й.Фишером будущего ЕС Ф.Пфлюгер считает, что у него далекая перспектива засловяет собой реальные задачи, стоящие перед германской политикой в отношении Европы. Профессор Вернер Вайденфельд, директор Центра прикладных исследований в политике при университете им. Людвига Максимилиана в Мюнхене, издатель журнала "Internationale Politik", в свою очередь, убежден в том, что именно отсутствие общей стратегии развития ЕС может в будущем спровоцировать политический кризис в Европе. Ф.Пфлюгер полагает также, что оценки, данные Й.Фишером относительно шансов национальных структур в Европе, слишком пессимистичны: "Настоящий прогресс европейской интеграции состоит в постепенном обобщении национальных сфер политики

1 Бар Э. "Нормализация" германской внешней политики // Intern. Politik. - М., 1999. - № 1. - С. 8.

2 Фишер Й. Речь федерального министра иностранных дел Германии Й.Фишера "От союза государств к федерации - размышления о конечной цели европейской интеграции" 12 мая 2000 г. в Берлинском университете им. Гумбольдта //http://www.germany.org.ru/.

и активизации многостороннего сотрудничества в общеевропейских институтах. У метода Жана Моне все еще есть будущее"1.

Заключение конституционного договора между федерацией и национальными государствами способствовало бы, по мнению Й.Фишера, разграничению полномочий и оставило бы в руках федерации лишь проблемы суверенитета и те аспекты, которые необходимо урегулировать на общеевропейском уровне, а прочее отошло бы к компетенции национальных государств. Таким образом, было бы возможным достижение разумного компромисса между дееспособной федерацией и самостоятельными национальными государствами. Й.Фишер считает, что такая модель в большей степени соответствовала бы представлению граждан о демократических структурах управления.

Выступая с таким видением будущего Европы, германский министр иностранных дел недаром оговорился, что в данном случае он действует как частное лицо: его инициативы выходят за рамки проекта, предложенного коалиционным правительством. Однако в Германии у позиции Й.Фишера относительно будущей модели ЕС немало сторонников. Например, федеральный президент Германии Йоханнес Рау также выступает за "федеративную конституцию для Европы"2. В свою очередь, как пишет профессор Берлинского университета им. Гумбольдта И.Пернис, "из рядов оппозиции уже давно слышны требования разъяснить в "конституционном договоре" прежде всего вопросы распределения полномочий"3. Профессор В.Вайден-фельд полагает, что Европейский союз уже давно вышел за рамки традиционного союза государств. По его мнению, европейская модель интеграции может стать более демократичной, транспарантной и эффективной, сохраняя при этом возможность отдельных государств влиять на процесс принятия решений внутри ЕС только в условиях федерации4. Необходимость принятия европейской конституции он обосновывает тем, что она явится своего рода "долгосрочной страховкой европейского интеграционного проекта"5.

1 Пфлюгер Ф. Одного перспективного видения недостаточно // Intern. Politik. — М., 2000. — № 8. — С.1.

2 Пернис И. Необходимость институциональных реформ // Intern. Politik. — М., 2000. — № 8. — С.7.

3 Там же.

4 Weidenfeld W. Die Neuordnung Europas — Die Europäische Union vor der Herausforderung ihrer Vollendung. — М., 2001. — Рукопись.

5 Ibid.

Так как речь идет о создании федеративной модели на основе конституционного договора, то неизбежно встает вопрос: возможна ли реализация данного проекта с использованием существовавшего до сих пор алгоритма интеграции на основе всеобщности действий, так называемого "принципа Моне". Й.Фишер полагает, что в условиях расширения и дальнейшего углубления европейской интеграции неизбежно будет возникать разделение государств по степени готовности к осуществлению реформ, поэтому необходим более широкий и дифференцированный подход. Идея создания неформальной группы государств, которые будут ускоренными темпами осуществлять интеграционную программу ЕС, в последние годы неоднократно высказывалась различными политическими деятелями. Так, в свое время Жак Делор предложил создать на основе стран - основательниц ЕС "федерацию национальных государств", которые заключили бы в рамках уже имеющегося договора своего рода внутренний договор для проведения реформ европейских институтов. Подобную модель выдвигали также Гельмут Шмидт и Жискар д'Эстэн, хотя они предлагали распространить подобный договор на государства, объединенные зоной евро. В 1994 г. был представлен нашумевший план Шойбле-Ламмерса, выдвинутый ведущими деятелями ХДС. В плане предполагалось создание ядра Европы, включающего страны Бенилюкса, Францию, Германию. Должно заметить, что этот документ вызвал настороженную и недовольную реакцию со стороны остальных европейских государств, в первую очередь Великобритании, которые увидели в нем попытку Германии действовать в обход механизмов ЕС и стремление установить германо-французское лидерство в союзе. Й.Фишер считает, что, учитывая все условия, ЕС рано или поздно окажется перед выбором: или все государства - участники Маастрихтского договора принимают европейскую конституцию как основной закон Европейской федерации, или формируется группа стран, наиболее готовых к глубоким институциональным преобразованиям, и уже они становятся авангардом европейского интеграционного проекта.

Профессор Вернер Вайденфельд также придерживается мнения, что если все государства - члены ЕС будут не в состоянии принимать необходимые для развития европейского интеграционного проекта решения, готовые к этому государства должны будут создать собственные структуры, направленные на углубление сотрудничества в области внешней политики и политики безопасности, где после расширения ЕС возможно самое острое столкновение интересов. Такая группа государств

станет, согласно В.Вайденфельду, "гравита-ционным центром интеграции"1.

Здесь возникает много вопросов: какие государства могут образовать подобную группу, на какой основе это будет происходить? С точки зрения Й.Фишера, на начальном этапе трансформации ЕС в сторону политического союза будет происходить углубление сотрудничества в разных областях между теми государствами, которые хотят этого и которые к этому готовы. Далее, эта группа государств могла бы заключить некий договор, регламентирующий органы управления, который впоследствии мог бы лечь в основу европейской конституции. Такая группа государств становится прообразом будущей федерации со всеми ее атрибутами. Однако, подчеркивает Й.Фишер, здесь очень важно избежать той опасности, которая связана с возможностью торможения общеевропейского интеграционного процесса и возникновением возможных разногласий между новым образованием и существующими институтами. Передовая группа государств, объединенная неким федеративным договором, должна быть не заменой существующему европейскому проекту, а его мотором, и не более того. Самым главным условием создания подобного образования, по мнению Фишера, должна быть его полная транспарентность для всех членов ЕС. Таким образом, будут созданы условия для принятия решения о будущем Европы. Й.Фишер видит его таким: "от усиленного сотрудничества к общеевропейскому конституционному договору и осуществлению великой идеи Робера Шумана!"2

На межправительственной конференции ЕС, проходившей в ноябре 2000 г. в Ницце, были приняты решения, открывающие возможности для дальнейшего углубления ЕС, образования рядом государств - участников Европейского союза на основе еще более тесного сотрудничества своего рода "авангарда европейской интеграции". Однако, по словам федерального канцлера ФРГ Г. Шрёдера, немцы готовы были пойти в этом вопросе еще дальше, чем остальные государства3.

1 Weidenfeld W. Die Neuordnung Europas — Die Europäische Union vor der Herausforderung ihrer Vollendung. — М., 2001. — Рукопись.

2 Фишер Й. Речь федерального министра иностранных дел Германии Й.Фишера "От союза государств к федерации — размышления о конечной цели европейской интеграции" 12 мая 2000 г. в Берлинском университете им. Гумбольдта //http://www.germany.org.ru/.

3 Schröder G. Regierungserklärung des Kanzlers Gerchard Schröder vor dem Bundestag am 28. November 2000 zum Europäischen Ratsgiepfel in Nizza // Archiv Gegenwart. — Bonn, 2000. — № 11. — S. 44593.

Г.Шрёдер полагает, что после реализации таких проектов, как экономический и валютный союз, совместная внутренняя политика и юриспруденция, создание единой внешней политики и политики в области безопасности, ЕС достигнет такого уровня интеграции, на котором уже не сможет функционировать по прежней схеме. Европейскому союзу будут необходимы сильная Европейская комиссия, сильный парламент, дееспособный Европейский совет, обладающий широкими полномочиями в принятии решений1.

Трансатлантическое партнерство, расширение НАТО, единая европейская внешняя политика и политика безопасности, кризисное урегулирование, "гуманитарная интервенция" и международное право

В представлении Й.Фишера только политический союз способен адекватно противостоять всем вызовам безопасности на континенте. Важнейшую роль в этом отношении будет играть единая европейская политика в области безопасности и обороны. Это не означает, что под сомнение ставится будущее трансатлантических отношений. Главной проблемой для НАТО, как ни парадоксально, стал тот факт, что "холодная война" закончилась в пользу Запада. Как только исчезли образ главного врага и жесткие рамки биполярной системы, сразу обострились все имевшиеся внутренние противоречия между союзникам. Во времена глобализации экономические интересы все в большей степени начинают влиять на внешнеполитический курс государств, и именно в сфере экономики США и Европа чаще всего сталкиваются как конкуренты. Соединенные Штаты остаются единственной страной, с чьей политической и экономической мощью не может сравниться никакая другая держава. Однако, как полагает германский министр иностранных дел, следует исходить прежде всего из того, что и после окончания "холодной войны" Европу и США продолжают связывать тесные узы, основанные на множестве причин. Во-первых, это общие корни в смысле происхождения, как следст-вие - общая история, наконец, общая система ценностей, основанная прежде всего на свободе личности, идее демократического устройства государства, верховенстве права, конкурентной рыночной

экономике. Во-вторых, и европейцы, и американцы стоят перед лицом таких вызовов безопасности, как развитие и распространение вооруженных конфликтов, предотвращение распространения оружия массового поражения, терроризм, массовая преступность, торговля наркотиками, глобальное потепление климата и т.д. В одиночку противостоять этим вызовам не в состоянии ни Германия, ни Европа, ни даже США, которые являются на сегодняшний день единственной страной, способной самостоятельно отстаивать свои интересы. Эпоха глобализации, повторяя тезис экс-президента ФРГ Романа Герцога, неизбежно потребует глобализации внешней политики и политики безопасности. Кроме того, считает Й.Фишер, Соединенные Штаты остаются для европейцев в силу причин геополитического характера своего рода "страховкой на крайний случай". Наконец, Европу и Соединенные Штаты сближает общее видение того, как должен выглядеть мир XXI в., которое основывается на соблюдении прав человека, демократических ценностях и благосостоянии. Только эти ценности, в представлении европейцев и американцев, способны обеспечить мирное устойчивое развитие1. Что касается чисто германской заинтересованности в сохранении трансатлантического партнерства, то бывший федеральный министр Эгон Бар высказался по этому поводу в том смысле, что вхождение ФРГ в НАТО (как и в ЕС), с одной стороны, позволяет самим немцам вполне естественно говорить о своих национальных интересах, с другой - гарантирует европейским соседям безопасность от Германии, чьи войска полностью подчинены командным структурам союза. Это обстоятельство предоставляет ФРГ возможность "нормализовать" свою внешнюю политику. По мнению большинства германских политиков и экспертов, коллективная оборона и впредь должна оставаться основополагающей задачей НАТО. При этом Европа должна стать более самостоятельной и взять на себя ответственность за урегулирование кризисных ситуаций на континенте, т.е. превратиться в полноценного и полноправного партнера США. Партнера, к которому прислушиваются и с которым советуются. Профессор В.Вайденфельд полагает, что в будущем Европейский союз будет играть роль коллективной системы безопасности, ориентированной на кризисное урегулирование. На сегодняшний день Европа как политическая сила находится в процессе становления. Только под влиянием войны в Косово Европа сделала шаг в направлении политического союза. К такому ре-

шению европейцев подтолкнула их слабость и неорганизованность в военном отношении, отчетливо проявившиеся в ходе проведения военной операции на Балканах. Европейский воинский контингент достаточен в количественном отношении, однако у него отсутствуют многочисленные необходимые возможности для кризисного урегулирования, особенно что касается коммуникаций, высокоточного оружия и средств разведки. "Вопрос дееспособности европейцев в военном отношении остается нашей ахиллесовой пятой"1, - так охарактеризовал общую ситуацию министр иностранных дел Германии. С его точки зрения, общая внешняя политика и политика безопасности не являются "эксклюзивными и направленными против трансатлантических связей инициативами Европы. Напротив, они усиливают готовность Европы к партнерству с США"2.

Федеральный канцлер Германии Г.Шрёдер, говоря о хельсинкских решениях по созданию европейской внешней политики и политики безопасности, предусматривающих к 2003 г. создание европейских сил кризисного реагирования численностью 50-60 тыс. человек, также специально подчеркнул, что ЕС будет действовать только там, где не задействована НАТО как альянс, а не отдельные его члены. Что касается военного измерения ЕС, то большинство германских исследователей полагают, что европейцы должны превратить ЕС в дееспособный орган в плане предупреждения кризисов, кризисного урегулирования и посткризисной реабилитации, для того чтобы иметь возможность действовать в тех случаях, когда США не будут принимать участия в европейских конфликтах.

Создание европейской идентичности в области обороны направлено, с точки зрения Э.Решке3, не только на защиту территориальной целостности европейских государств, но и на сохранение общеевропейских интересов и ценностей перед лицом вызовов XXI в. Эффективная политика оборонной идентичности Европы не только продемонстрирует политическую волю и ответственность европейцев, но и сделает их способными адекватно реагировать на кризисы типа косовского. В июне 1996 г.

1 Fischer J. Rede des Bundesministers des Auswärtigen J.Fischer auf der 36. Münchener Konferenz für Sichercheitspolitik am 5. Februar 2000 // http:/www.auswärtiges-amt.de.

2 Ibid.

на заседании Совета НАТО США впервые признали ЗЕС1 в качестве европейской опоры НАТО. С точки зрения Э.Решке, считать, что ЗЕС может стать конкурирующей с НАТО организацией, было бы необоснованным с политической точки зрения и совершенно бессмысленным исходя из экономических соображений. Решке полагает, что государства, не являющиеся членами союза, тоже могли бы принимать участие в проведении миротворческих операций, примером чему служит операция БЕОК в Боснии. Операции европейского воинского контингента без вмешательства США могли бы проходить следующим образом: 1) Европейский совет принимает решение о проведении операции кризисного урегулирования с использованием европейских вооруженных сил; 2) проведение операции поручается ЗЕС, причем она проводится с использованием техники НАТО и вооруженных сил государств - участников Западноевропейского союза; 3) в штаб-квартире НАТО принимается решение проводить данную операцию исключительно европейскими силами. Представитель командования в Европе берет на себя координирование планирования и по возможности сам руководит операцией. Таким образом, европейская идентичность в области обороны и трансатлантическое сотрудничество не являются конкурирующими проектами, а, напротив, дополняют друг друга и являются вкладом в формирование новых Европы и НАТО в изменившихся геостратегических условиях. Г-н Решке считает, что этому могло бы способствовать президентство Германии в ЕС и ЗЕС в 1999 г., в отношении которого он приводит цитату из заявления федерального канцлера Г.Шрёдера правительству: "Мы должны создать и использовать инструменты общей европейской внешней политики и политики в области безопасности, чтобы Европа наконец стала дееспособной в мировой политике. Этого также с нетерпением ждут наши друзья в США"2.

Европейские силы по кризисному реагированию должны быть созданы транспарантным образом и в полной совместимости с силами НАТО. За последние 100 лет американцы четыре раза вводили свои войска в Европу с целью гарантировать как собственную, так и общеевропейскую безопасность, так как сами европейцы были не в состоянии обеспечить свою безопасность. Этот факт, с точки зрения Й.Фишера, является

1 На сегодняшний день в ЗЕС входят 10 постоянных членов, 6 ассоциированных, 5 наблюдателей и 7 ассоциированных партнеров — всего 28 европейских стран.

2 Reschke E. Europäische Identität im Bereich der Verteidigungs — und Sichercheitspolitik: politische Vision oder konkrete Handlungsprozess // http://www.baks.com/442reschke1.html.

основным аргументом в пользу того, что европейцы должны будут в среднесрочной перспективе взять на себя ответственность за обеспечение безопасности на собственном континенте.

Еще одним испытанием на прочность трансатлантического партнерства, по мнению Й.Фишера, в будущем станут отношения союзников с Россией. Министр считает, что "взгляд США обращен прежде всего на российское ядерное оружие и энергоресурсы; Европа видит в России большого соседа и поэтому больше внимания обращает на региональную политику России"1. Однако, как считает Й.Фишер, обоюдным интересом для союзников по обе стороны Атлантики является успех демократии в России, ее интеграция в систему "многосторонних обязательств". Министр иностранных дел Германии достаточно жестко критикует проводимую Россией войну в Чечне, однако оговаривается при этом, что у западных государств отсутствуют эффективные рычаги влияния, с тем чтобы изменить позицию российской стороны, так как ни о каких методах принуждения в отношении ядерной державы говорить не приходится. Статс-секретарь германского МИДа В.Ишингер придерживается той же точки зрения, которая, кстати, характерна для большинства немецких политиков, высказываясь в том духе, что борьба с терроризмом не может служить оправданием для войны против всего народа.

Если говорить о расхождении представлений Москвы и Берлина в отношении проведения эффективной политики безопасности, как считает, например, Михаэль Туманн, здесь существует явный конфликт российских и германских интересов. Во-первых, в отличие от кооперативной направленности германской внешней политики в целом, российская дипломатия до сих пор предпочитает двусторонний диалог многостороннему, т. е. налицо еще сохранившаяся тенденция вести себя как сверхдержава ушедшей эпохи. Во-вторых, Германия всегда считала и продолжает считать центральным звеном обеспечения безопасности в Европе Североатлантический союз. Россия же в свою очередь продолжает рассматривать НАТО как "экспансионистский военный альянс"2.Точки зрения на расширение НАТО в Берлине, как и в остальных западных государствах, и в Москве, продолжают оставаться диаметрально противоположными. Хотя здесь стоит оговориться, что это касается только официальной позиции правительства ФРГ. В кругах германского экс-

пертного сообщества далеко не все придерживаются такой позиции. Например, поднимая вопрос о расширении Североатлантического союза на страны Балтии, часто вспоминают о Финляндии и Швеции, которые не являлись членами блока, но тем не менее не испытывали проблем в отношении своей безопасности. Напротив, некоторые западные эксперты полагают, что для безопасности балтийских государств было бы лучше жить в мире с Россией, чем быть участником союза, который РФ рассматривает в качестве агрессивного и угрожающего ее границам. Профессор Лотар Рюль считает, что в интересах Германии будет расширение НАТО на Восток с предоставлением при этом России дополнительных гарантий совместной безопасности. Некоторые эксперты придерживаются точки зрения, согласно которой безопасность в Европе необходимо строить в тесном сотрудничестве с Россией, которое будет осуществляться в рамках Основополагающего акта и при ориентации на нормы и принципы ОБСЕ; в противном случае европейскую безопасность, возможно, придется строить уже против России1. Харальд Мюллер считает, что расширение НАТО на Восток неизбежно приведет к тому, что остальные страны этого региона будут считать себя изолированными от общеевропейского процесса - прежде всего это касается России. С его точки зрения, "все политические силы Германии едины в том, что необходимо смягчить последствия такой изоляции"2. М.Туманн считает также, что РФ и ФРГ находятся сейчас в разных весовых категориях. Москва, пишет он, "вылетела из мировой лиги чемпионов в евроазиатскую региональную лигу", при этом особо рассчитывать на эффективные евроазиатские стратегические союзы не приходится. Германия, в свою очередь, является членом самых престижных международных клубов -ЕС, НАТО, ВТО, "Большой восьмерки", сохраняет тесные партнерские отношения с США. М.Туманн полагает, что единство интересов России и Германии - это не более чем миф, так как благосостояние ФРГ не зависит от успеха российских реформ, как считают многие. Кроме того, Россия с крайним недоверием относится ко всем европейским оборонным инициативам, исключающим ее участие. В свою очередь

1 Бар Э. "Нормализация" германской внешней политики // Intern. Politik. — М., 1999. - № 1. - С.15.

2 Müller H. Fünfzig Jahre NATO: Garant für Frieden und Freicheit in Europa // Deutschland. - Frankfurt a. M., 1999. - № 2. - S. 15.

в докладе комиссии "Коллективная безопасность и будущее бундесвера", созданной в 1999 г. для выработки рекомендаций по проведению реформы бундесвера, развитие сотрудничества с РФ и поддержка российских трансформационных процессов названы в числе жизненно важных интересов Германии1.

В условиях возникновения некоторых противоречий между европейской интеграцией и трансатлантическим партнерством Германия играет роль посредника, полагая при этом, что возникающие время от времени расхождения во мнениях между европейскими и американскими союзниками являются не чем иным, как выражением "близости и многопланового переплетения"2 этих обществ. Германия в свою очередь заинтересована в сохранении трансатлантического партнерства и американского присутствия в Европе: "Мы хотим, чтобы Америка оставалась европейской державой"3. (При этом Й.Фишер рассматривает Атлантику как "центр международного политического порядка"4.) Если бы не поддержка Соединенных Штатов после окончания Второй мировой войны, начиная от воздушного моста над Берлином и до момента объединения страны, Германия не могла бы, по его словам, развиваться как стабильная демократия. Этого немцы никогда не забудут. "Выросшие из наших общих корней ценности и интересы связали наши страны и континенты как никакие другие в мире. Этот консенсус ценностей и интересов образует перед лицом вызовов будущего сильнейшую трансатлантическую связку для XXI в."5 Как видно из приведенных выше высказываний, германский министр иностранных дел, являющийся выразителем внешнеполитической линии всего кабинета, не опасается за судьбу трансатлантических связей, полагая, что все противоречия между союзниками носят временный характер и вполне разрешимы путем совместных консультаций и поиска компромиссов. Несколько иной точки зрения придерживается ряд экспертов, в том числе Эгон Бар, который считает, что немецкому правительству нужно более жестко отстаивать свою точку зрения, если она расходится с мнением американских союзников. В ка-

1 Tumann M. Rußland spricht deutsch // Die Zeit. - Hamburg, 2000. - Dez. 28. -

S. 2.

2 Fischer J. Rede des Bundesministers des Auswärtigen J. Fischer auf der 36. Münchener Konferenz für Sichercheitspolitik am 5. Februar 2000 // http://www.auswärtiges-amt.de.

3 Ibid.

4 Ibid.

5 Ibid.

честве примера приводится ситуация с инициативой министра иностранных дел ФРГ Йошки Фишера, когда тот предлагал отказаться от применения первыми ядерного оружия, что могло, таким образом, изменить стратегическую доктрину НАТО. США выступили с резкой критикой подобного варианта. Если немцы не хотят вызывать раздражение своего заокеанского партнера и ведут соглашательскую политику, то это в конечном счете приведет к тому, что лидерство США в рамках Североатлантического союза будет сохраняться, сам союз может превратиться в инструмент реализации их глобальных интересов, а немцы так и не смогут добиться большей самостоятельности на международной арене. В качестве подтверждения своей точки зрения Эгон Бар приводит высказывание американского журналиста Джеральда Ливингстона относительно того, почему США уделяли мало внимания Германии: "Федеративная Республика Германия была на протяжении сорока лет нашим преданнейшим вассалом, и мы не считаем, что что-то изменится. Германия лишь тогда привлечет к себе интерес, когда ее мнение по какому-то важному пункту будет отличным от американского"1. Кроме того, пишет Бар, конформистская политика Германии в условиях частых разногласий Франции с американцами может поставить под вопрос осуществление эффективной общей внешней и оборонной политики европейских государств.

Гораздо в большей степени, чем возможные трансатлантические разногласия, Й.Фишера беспокоит другое, а именно то, что Европа должна провести свою институциональную реорганизацию так, чтобы стать полноценным партнером для ООН, к голосу которого прислушивались бы. С точки зрения Й.Фишера, мир будущего многополярен и его проблемы - рост населения, нарушения прав человека, катастрофы окружающей среды, защита климата, распространение оружия массового поражения, рост вооруженных конфликтов, торговля наркотиками, терроризм и т.д. - решаемы только на многосторонней основе. Необходимо укреплять многосторонние институты, в первую очередь ООН, так как мир нуждается в глобальной платформе для выработки решений и проведения совместных действий, чтобы иметь возможность для противостояния вызовам в глобализующемся мире. Опираясь на свой исторический опыт, Германия выступает за стратегию многостороннего участия, считая при этом, что усиление этой стратегии и укрепление дееспособности

ООН - единственный путь, следуя по которому можно достичь устойчивого развития для как можно большего количества людей в мире. Для этого, с точки зрения Й.Фишера, необходимо адаптировать ООН к сложившимся политическим условиям, расширить его состав, сделать более дееспособным в отношении разрешения кризисов и конфликтов. Исходя из этих соображений, Германия готова взять на себя больше ответственности в рамках ООН, однако этот вопрос не стоит сегодня на повестке дня, так как по нему еще необходима широкая внутриполитическая дискуссия в самой Германии. Гунтер Плойгер, директор департамента ООН, прав человека и гуманитарной помощи МИД ФРГ, пишет, что Германия и Япония, хотя они и являются крупнейшими после США финансовыми донорами ООН, "в недостаточной степени"1 представлены в Совете Безопасности этой организации. Поэтому актуальным стал вопрос о расширении СБ ООН за счет как постоянных, так и непостоянных членов, в том числе Германии. Причину того, что этот вопрос не был решен, Г.Плойгер видит в связанной с этим необходимости решить и "другие политические вопросы и проблемы статуса"2.

После объединения страны ФРГ остается "срединной европейской державой" - державой с безусловно возросшей политической ответственностью. Немцы готовы, по словам министра иностранных дел Й.Фишера, нести эту ответственность посредством проведения более активной внешней политики и политики безопасности, что было продемонстрировано в Боснии и Косово.

Одним из аспектов внешнеполитической активности германской стороны должно стать развитие в рамках сложившейся системы международных отношений более совершенных методов превентивной дипломатии и превентивных мер по урегулированию конфликтов, которым в настоящее время не уделяется должного внимания. Более того, считает Й.Фишер, невоенные методы разрешения конфликтов должны иметь преимущество перед силовыми, хотя иногда применение силы не только оправдано, но и необходимо. В самой Германии так и не сложился широкий консенсус по одному из самых сложных вопросов современной международной политики, а имен-но - возможно ли применение силы ради утверждения правовых норм и в каких именно силовых акциях ФРГ может принимать участие? Здесь глава германского внешнеполитического

ведомства занимает четко сформулированную и однозначную позицию: применение военной силы для разрешения конфликтов возможно только при наличии санкции Совета Безопасности ООН (согласно гл.У Устава этой организации) в условиях объективной необходимости применения подобных мер. Таким образом, исходя из этой посылки, военную операцию в Косово можно рассматривать скорее как исключение из правил, нежели как прецедент.

В этом отношении интересна точка зрения профессора политологии в университете бундесвера (Гамбург) А.Прадетто, который считает, что военная интервенция в отсутствие санкции ООН представляет собой опасный прецедент отхода от правовой практики урегулирования кризисных ситуаций, который не только отрицательно скажется на основах функционирования ООН, но и может нарушить баланс в международных отношениях1. Харальд Мюллер, в свою очередь, считает, что нет "никакого смысла в том, чтобы идти на большой риск с целью защиты такого правового достояния, как мир и права человека, и при этом самому нарушать международное право в результате односторонних, не подкрепленных международным правом действий"2. Он полагает необходимым для НАТО в будущем самым тщательным образом рассматривать вопрос легитимности своих действий. По словам Х.Мюллера, в германском обществе вследствие особенностей исторического пути Германии глубоко укоренилось негативное отношение к поспешному применению военной силы.

Найденная во время второй войны в Заливе формула гуманитарной интервенции, по мнению профессора Вернера Руфа (университет Касселя), делает возможной каждую войну, если удается найти причину для гуманитарной интервенции. Конечно, не в Турции в пользу курдов, не в Англии в поддержку ирландских католиков или во Франции в пользу стремящихся к независимости корсиканцев или басков. ООН сделана пешкой в руках НАТО, пишет профессор В.Руф, начато возвращение к "анархии в международной системе". Он полагает, что формула гуманитарной интервенции является не чем иным, как возвращением к старой

1 Pradetto A. Die NATO, humanitäre Intervention und Völkerrecht // Aus Politik und Zeitgeschichte. - Bonn, 1999. - № 11. - S. 26-38.

2 Müller X. Fünfzig Jahre NATO: Garant für Frieden und Freicheit in Europa // Deutschland. - Frankfurt a. M., 1999. - № 2. - S. 17.

формуле справедливой войны, для которой "каждый нападающий не всегда находил хорошие основания"1.

По мнению Лотара Рюля, профессора исследовательского Института политических наук и европейских проблем Кёльнского университета, выжидательная, нерешительная "политика умиротворения" пагубна для Германии, как ни для одного европейского государства, так как именно в эту страну устремился основной поток беженцев после обострения балканского кризиса. Профессор Рюль высказывает, быть может, не совсем обычную точку зрения среди германских ученых, согласно которой военную операцию НАТО на Балканах нужно было провести гораздо раньше, что позволило бы избежать большого количества негативных последствий, опровергая, таким образом, тезис о том, что применение военной силы может быть только последним средством. Лотар Рюль считает, что в конфликт необходимо вмешиваться на "как можно более ранней" стадии его развития и "со всей решительностью" и использованием максимального набора средств, имеющихся в наличии. Если того требует ситуация, необходимо прибегнуть к использованию подготовленного, превосходящего силы противника воинского контингента. Именно в соответствии с такой логикой необходимо формировать структуру германских вооруженных сил, оборонный бюджет, военную структуру НАТО и ЗЕС. Профессор Рюль приветствует политику, проводимую союзниками на Балканах, и считает ее выгодной для Германии, так как та предоставила ФРГ возможность для "активного военного участия в обеспечении европейской безопасности"2. Кроме того, дейтонская политика способствует интеграции германской политики (очевидно, имеется в виду достижение внутриполитического консенсуса. - Авт.), укреплению германо-французских отношений в рамках "еврокорпуса". Именно дейтонская политика позволила Германии реализовать свои возможности и устремления в политике безопасности и кризисного урегулирования в полном объеме. Профессор Рюль полагает, что действия, предпринимаемые группой государств вне рамок международных институтов в деле кризисного урегулирования, имеют одно большое преимущество: экономят массу времени и сил и позволяют более гибко реагировать на изменение политической обстановки.

У исследователя С.Мюллер-Крэннера, представителя Союза 90/зеленые, несколько другой подход к ситуации на Балканах. В своей статье "Взгляд в будущее - европейское и глобальное измерение германской политики мира"1 он пишет, что причина того, что НАТО действовала в Косово без мандата Совета безопасности ООН заключается не в том, что она не испытывает уважения к этому органу, а в анахронизме устройства Совбеза ООН, где пятеро постоянных членов используют право вето в своих национальных интересах. Выходом из ситуации могло бы стать реформирование состава Совета безопасности и некоторое ограничение права вето. В любом случае, считает Мюллер-Крэннер, усиление ООН и других структур "глобального управления" стало бы адекватным ответом на глобализацию и многополярность, как в свое время европейская интеграция стала ответом на крах европейской системы "баланса сил". Вызовы будущего, вызовы эпохи глобализации - региональные кризисы, агрессивные региональные державы, изменение климата, миграция, нехватка мировых ресурсов, торговля наркотиками и транснациональная преступность, терроризм - требуют заново определить традиционные задачи европейской политики безопасности.

Объясняя готовность и необходимость вмешательства со стороны Германии в ликвидацию гуманитарных катастроф, министр иностранных дел ФРГ Й.Фишер ссылается на особенности германской истории, экономическое могущество и политический вес своей страны, от которой, по его мнению, в мире ждут активного участия в деле защиты прав человека, предотвращения геноцида и т.д. Однако когда страна решает для себя вопрос о вмешательстве в конфликт того или иного рода, приоритетное значение имеют две категории - ценности и интересы. С первой, как правило, все ясно. Понятие прав человека является одним из наиболее универсальных в современной международной политике. С определением интересов в каждом отдельном случае не все так однозначно, по крайней мере то, что рассматривается в качестве государственного интереса правительством, не всегда воспринимается как таковое простыми гражданами. Так, на примере Косово можно говорить о том, что речь шла о региональной безопасности в отдельно взятой части Европы, которая, однако, могла оказать негативное влияние на континент в целом. Черногория, Македония могли бы быть втянуты в непосредственные военные

действия; многим европейским государствам пришлось бы считаться с массовым исходом беженцев, ростом незаконной миграции и т.д. Поэтому в отношении вмешательства Германии на Балканах легче удалось достичь внутриполитического консенсуса.

Министр иностранных дел ФРГ считает, что участие в гуманитарных операциях там, где нет угрозы собственным границам, тоже необходимо, так как речь идет об "усилении механизмов обеспечения международного мирного порядка"1. Германия и впредь будет принимать участие в проведении операций вне Европейского континента, руководствуясь своей стратегической целью, а именно укреплением концепции многостороннего участия и усиления роли ООН2. При этом, однако, учитывая ограниченность возможностей, конфигурацию интересов безопасности, особенности исторического развития Германии (она никогда не была колониальной державой), миротворческое вмешательство должно в определенной мере ограничиваться правилом "европейского преимущества"3.

Таким образом, логика рассуждений главы германского МИДа сводится к тому, что в международных отношениях не должен установиться принцип нового глобального гуманитарного интервенционизма"4. Концепция суверенитета не должна больше быть ширмой для осуществления массового нарушения прав человека, однако, как полагает Й.Фишер, в будущем Германии в силу вышеозначенных причин все же придется чаще воздерживаться от участия в проведении военных интервенций. Однако принцип "европейский или неевропейский конфликт" не должен служить определяющим, так как в этом случае Германия, для которой в силу определенных причин всегда были важны партнерские отношения как в трансатлантических, так и в чисто европейских рамках, встанет на путь самоизоляции. В этом контексте также важен вопрос соотнесения цели и средств ее достижения. Например, проводимая Россией операция в Чечне не может быть, с точки зрения Й.Фишера, оправдана благой целью борьбы с терроризмом, так как "войну против целого

1 Fischer J. Rede des Bundesministers des Auswärtigen Joschka Fischer bei der Mitgliederversammlung der Deutschen Gesellschaft für Auswärtige Politik am 24. November 1999 in Berlin // http://germany.org.ru/.

2 Ibid.

3 Ibid.

4 Ibid.

народа нельзя объяснить борьбой с терроризмом"1. Подобные действия могут вызвать дестабилизацию целого региона.

Статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Вольфганг Ишингер2 полагает, что роль объединенного Германского государства за последние годы изменилась и мир ждет от него активной внешней политики в рамках европейских институтов, политики, имеющей "собственный профиль". Возросшая внешнеполитическая активность ФРГ нашла свое отражение в активной роли германской дипломатии при урегулировании конфликта в Косово и участии бундесвера в военной операции, проводимой странами - членами НАТО. Подобное "дипломатическое наступление", по словам статс-секретаря, не только связано с совпавшим по времени председательством ФРГ в ЕС и "Большой восьмерке": "До воссоединения мы проверяли свою внешнюю политику с точки зрения того, какие проблемы принесет нам это в германо-германских отношениях. Сейчас мы должны играть роль, которая действительно фактически соответствует нашему политическому весу"3.

Более того, немцы стали открыто заявлять о своих национальных интересах, хотя, как считает статс-секретарь, нельзя говорить о том, что предыдущее правительство их не видело. Ничего не изменилось. Германия не боится открыто говорить о своих национальных интересах (хотя, учитывая исторический контекст, раньше это было более проблематичным), потому что эти интересы реализуются в рамках многосторонних структур и находятся в полном соответствии с общеевропейскими. Именно интеграция Германии в такие структуры, как ЕС и НАТО, обеспечила ей доверие со стороны соседей и позволила открыто провозглашать и отстаивать национальные интересы.

На протяжении всего кризисного урегулирования конфликта в Косово германская дипломатия играла очень активную, а иногда даже решающую роль. Большинство мирных инициатив, выдвинутых после неудачного окончания мирных переговоров в Рамбуйе, было представлено немецкой стороной. В основу политического решения конфликта лег так

1 Fischer J. Rede des Bundesministers des Auswärtigen Joschka Fischer bei der Mitgliederversammlung der Deutschen Gesellschaft für Auswärtige Politik am 24. November 1999 in Berlin // http://germany.org.ru/.

2 Занимает эту должность с октября 1998 г.

3 Ischinger W. Staatssekretär des Auswärtigen Amts Wolfgang Ischinger im Diplomatischen Magazin (Ausgabe Januar/Februar 2000) // http://www.auswärtiges-amt.de.

называемый "план Фишера"1. Однако, по мнению статс-секретаря, подобная внешнеполитическая активность вовсе не означает, что Германия наконец-то стала "нормальным" членом международного сообщества. В.Ишингер считает, что его страна не стала и не станет в ближайшем будущем "нормальной страной": "Мы должны по-прежнему сознавать, что наши соседи и партнеры - в силу особенности германской истории -не будут рассматривать нас как совершенно нормальную страну. Это факт. Но мы добились того, что Федеративная Республика Германия может вносить вклад в разрешение таких крупных проблем, как мирное урегулирование в Косово, - вклад, отвечающий ее весу, ее роли, ее экономической мощи и структуре вооруженных сил. Это означает, что мы нормально можем вносить такой вклад. За последние месяцы мы прошли путь, на который при других обстоятельствах потребовались бы годы. В принципе здесь сжаты несколько лет, и считаю большим политическим чудом то, что нам удалось добиться ускорения политико-исторического развития германской внешней политики, не утратив при этом широкого консенсуса в бундестаге"2.

По мнению Ишингера, то, что Германия теперь получила возможность вносить свой вклад в проведение миротворческих операций как в политическом, так и в военном плане, является предпосылкой для превращения Европы в самостоятельного и дееспособного игрока в области оборонной политики и политики безопасности. Логически это обосновывается тем, что чем сильнее каждый и чем большими ресурсами он обладает, тем сильнее целое.

Главное, что вынесли для себя европейцы из косовского кризиса, - Европе необходимо как можно быстрее становиться самостоятельной в обеспечении безопасности на собственном континенте. Германское правительство считает, по словам статс-секретаря, что за валютным союзом неизбежно должна последовать интеграция в области вооружений, которая станет завершающим этапом европейской интеграции, не считая, конечно, принятия европейской конституции. Европейский военный потенциал должен быть адаптирован к требованиям сегодняшнего и завтрашнего дня. Наибольшей проблемой это является для германского бундесвера, так как со дня своего основания он был ориентирован исключительно на оборонительные функции (оборону государственной

границы), в отличие от большинства европейских вооруженных сил. Для реформы бундесвера необходимы концепция и немалые финансовые затраты, в первую очередь в области средств связи, разведки и достижения большей мобильности (подробнее на реформе бундесвера мы остановимся позже). Кроме того, и это касается европейских вооруженных сил в целом1, в Европе "неоправданно большие армии", превосходящие воинский контингент США, но их качественные характеристики "оставляют желать лучшего".

Несмотря на то что за последние годы геополитическая ситуация в мире существенным образом изменилась, что США остаются единственной глобальной державой с интересами по всему миру и зачастую выступают как конкурент в мировой торговле, трансатлантические связи продолжают оставаться для Германского государства одним из основных направлений внешней политики и политики безопасности. Точно так же Соединенные Штаты в силу стратегических, политико-экономических причин и из соображений безопасности продолжают рассматриваться как важный партнер. Европа должна, несомненно, стать самостоятельным и дееспособным актером на мировой политической сцене, обладающим всем спектром возможностей для решения внешнеполитических проблем и проблем безопасности. Однако это не означает, что новая европейская инициатива будет осуществляться за счет НАТО. Как считает статс-секретарь германского МИДа В.Ишингер, политика безопасности Европы будет ограничиваться "Петерсбергскими соглашениями", т.е. рамками кризисного урегулирования, причем Европейский союз будет задействован тогда, когда НАТО не будет принимать в этом участие. Европейская оборонная политика и политика безопасности не будут, да и не могут конкурировать с Североатлантическим союзом. Возьмем только один аспект: военные расходы государств - членов ЕС в совокупности составляют лишь 60% от военного бюджета США2. Американские войска превосходят европейские по таким позициям, как авиатехника, разведывательные средства, средства доставки. Таким образом, речь не идет о создании в Европе новой реальности, а лишь об адаптации имеющихся в распоряжении ресурсов к требованиям завтрашнего дня: "Речь идет о вопросе, может ли Европа во внешней политике и политике

безопасности пустить в ход силу своего авторитета"1. Так как ЕС функционирует не по принципу руководства и все внешнеполитические решения необходимо согласовывать между всеми 15 членами (а в будущем их будет 27-30), неизбежно возникают трудности при необходимости выступления европейцев единым фронтом. Впредь ЕС должен быть в состоянии преодолевать кризисы в тех ситуациях, когда США не участвуют в миротворческой операции или не хотят брать на себя руководство.

Германское правительство, по словам статс-секретаря В. Ишин-гера, видит необходимость создания в рамках общеевропейской политики безопасности инструментария для решения гуманитарных проблем с целью урегулирования кризисов невоенными методами. Такая необходимость обосновывается тем, что Европа как единое целое должна способствовать соблюдению прав человека, развитию демократии, предотвращению конфликтов в рамках других международных структур, прежде всего в ООН.

Такой видит германскую внешнеполитическую линию в отношении европейской интеграции и трансатлантических отношений статс-секретарь министерства иностранных дел ФРГ В.Ишингер. Что касается сущности европейской внешней политики Германии, то представитель внешнеполитического ведомства так выразился на этот счет: "Я ответил бы на вопрос о сущности германской внешней политики, ссылаясь на особую германо-французскую функцию в ЕС. По существу эта особая ответственность Германии и Франции не изменилась2. Это признают оба партнера. Поэтому я считаю, что сотрудничеству между Парижем и Берлином также и в будущем будет принадлежать особое значение. Не менее важными являются отношения с Польшей, которая среди будущих новых членов ЕС является крупнейшей, имеет с нами протяженную границу и демонстрирует удивительную экономическую динамику. Если Польша станет полноценным членом ЕС, мы также выиграем от этого"3. Хотя представители германского правительства и продолжают говорить о неизменности курса на особые германо-французские отношения, мно-

1 Ibid.

2 Помимо всего прочего, то, что Германия и Франция смогли преодолеть кризис в своих отношениях и доказать на своем примере, что исторического обоснования наследственной вражды не существует, может, по мнению статс-секретаря, служить для балканских государств лучшим примером.

3 Ischinger W. Staatssekretär des Auswärtigen Amts Wolfgang Ischinger im Diplomatischen Magazin (Ausgabe Januar/Februar 2000) // http://www.auswärtiges-amt.de.

гие эксперты усматривают значительное ослабление оси "Берлин - Париж", приводя в пример и инициативу Г.Шрёдера о создании "германо-франко-британской триады" в европейской политике и его отказ приехать в Париж на празднование очередной годовщины победы в Первой мировой войне. И, наконец, тот факт, что социально-экономическая политика, проводимая Великобританией, во многом ближе официальному Берлину.

Германская история на протяжение веков была построена на необходимости сочетать противоположные интересы. В свое время Бисмарк пытался удержать мир в рамках "баланса сил", играя на силе и слабости отдельных государств. Такая политика привела в конце концов к двум мировым войнам. Концепция "многостороннего участия" (т.е. ориентация на трансатлантическое партнерство, углубление и расширение интеграции, укрепление многосторонних международных организаций, в первую очередь ООН), которой Германия придерживалась последние полвека, оказалась намного более выигрышной и принесла больше дивидендов. Германия вновь обрела свою национальную идентичность, "не впадая в националистическую и этническую традиции XIX в."1 Принцип самоограничения, взвешенный подход, по мнению министра иностранных дел Германии Й.Фишера, являются "решающей предпосылкой успеха германской внешней политики"2.

Приведенные выше точки зрения по целому ряду вопросов, касающихся внешнеполитических интересов ФРГ и места государства в системе европейской безопасности, являются отражением как официальной позиции правящей коалиции социал-демократов и Союза 90/зеленые, так и представителей оппозиции. Если обобщить все проанализированные высказывания ведущих германских политиков относительно места ФРГ в Европе, то квинтэссенция их рассуждений такова: "Конечно, Германия имеет свои интересы, и они изменились за послед-

1 Deutschland ist eine Nation westlichen Typs geworden. In Interview mit den Koordinator für die deutsch-französischen Zusammenarbeit Rudolf von Thadden in der Frankfurter Rundschau 10 Juni 2000 // http://www.auswärtiges-amt.de.

2 Fischer J. Rede des Bundesministers des Auswärtigen Joschka Fischer bei der Mitgliederversammlung der Deutschen Gesellschaft für Auswärtige Politik am 24. November 1999 in Berlin // http:// www.germany.org.ru/.

ние десятилетия....{но} Мы хотим европейскую Германию и не хотим германской Европы!"1

Как видим, внешняя политика "красно-зеленой коалиции" немногим отличается от политической линии, проводимой ее предшественниками. Отличается расстановкой новых акцентов, большей открытостью, прозрачностью, большим прагматизмом и более последовательным отстаиванием национальных интересов.

Определение национальных интересов

Именно проблему германских национальных интересов поднимает профессор политологии университета бундесвера Кристиан Хаке в своей статье "Национальные интересы как максима действий для внешней политики Германии"2. К.Хаке пишет, что успешная интеграция Германии в западные институты привела к ориентации германской внешней политики на концепцию многостороннего участия. Нация была демони-зирована, европейская интеграция идеализировалась. Одновременно понятие силы было заменено на "ответствен-ность" и "политику мира". Риторика политики ответственности, избегавшая понятия "интересы" по вполне понятным причинам, затрудняла новое определение национальных интересов Германии, которое необходимо в связи с изменениями в мировой политике прошлых лет. В настоящий момент Германия окружена друзьями и партнерами, интегрирована в сообщество западных демократий, открыта для Восточной Европы. Что из этого следует для определения национальных интересов во внешней политике? К.Хаке считает, что высшим интересом является "обеспечение благосостояния Германии, ее населения и территории, политических, экономических и социальных основ жизнеобеспечения"3. Государство, общество, политическая система, ценности образуют внутриполитические основы и сердцевину внешнеполитических интересов. Определение интересов внешней политики также зависит от того, как граждане смотрят на основные во-

1 Kein deutsches Europa, In Interview mit Minister Fischer // Süddeutschen Zeitung. - München, 2000. - Dec. 22.

2 Hacke C. Nationales Interesse als Handlungsmaxime für die Außenpolitik Deutschlands // Deutschlands neue Außenpolitik. — München, 1996. — Band 3: Interessen und Strategien. —

S.3-13.

просы внешней политики, поэтому центральные интересы должны покоиться на по возможности широком консенсусе. Помимо всего прочего, на формирование внешнеполитических интересов ФРГ оказывают влияние географическое и геополитическое положение в центре Европы; ее прошлое, внешнеполитические установки ее соседей и партнеров; политическая обстановка в мире; существующая система ценностей; представления граждан о внешней политике; наконец, политическая воля правящего кабинета1. В Белой книге министерства обороны за 1994 г. структура германских внешнеполитических интересов и интересов политики безопасности определялась следующим образом: "В основе внешней политики и политики безопасности Германии лежат пять центральных интересов: обеспечение свободы, безопасности и благополучия граждан и неприкосновенности территории; интеграция в ЕС; продолжительное, основанное на единстве ценностей и интересов трансатлантическое партнерство; интеграция восточных соседей в западные институты и формирование новой, охватывающей все государства Европы системы безопасности; всемирное уважение прав народов и человека и ориентированный на рыночную экономику экономический порядок"2. Если трансформировать вышеназванные интересы в максимы германской внешней политики, то мы получим такие направления, как оборона собственного государства, кризисное урегулирование в тех случаях, когда под угрозой находятся суверенитет или стабильность Германии и ее союзников, укрепление НАТО как оборонного союза, основанного на единстве ценностей, и его адаптация к новым вызовам на континенте; углубление европейской интеграции путем создания единой внешней и оборонной политики, развитие ЗЕС в качестве оборонного компонента ЕС; расширение НАТО, ЕС и ЗЕС, укрепление ООН как глобального форума для разрешения конфликтов; создание новой кооперативной системы безопасно -сти для участников ОБСЕ; продолжение процесса контроля над вооружениями и т.д.3

1 Ibid. - S. 3-13.

2 Ibid. - S. 6.

К.Хаке считает, что четкое определение и дифференцирование германских внешнеполитических интересов и интересов в области политики безопасности необходимо для того, чтобы стало возможным формирование в стране "внешнеполитической культуры, которая будет соответствовать изменившимся интересам"1, и начало внутриполитической дискуссии.

Ключевыми вопросами для определения национальных интересов на сегодняшний момент профессор Хаке полагает следующие: насколько автономной от международных организаций должна стать ФРГ; в каком объеме внешняя политика Германии должна оставаться ориентированной на национальные интересы? ФРГ, чья структура внешнеполитических интересов в основе своей была построена на концепции многостороннего участия, особенно затронет очевидный, по мнению автора статьи, упадок международных структур в мировой политике. Внешняя политика Германии, как и политика безопасности прошлых десятилетий, согласно статье, оперировала не традиционными атрибутами силы, а в гораздо большей степени использовала силу дипломатии, экономический вес, хорошую репутацию. Принцип "взаимодействующих институтов" -ООН, ОБСЕ, НАТО, ЕС, ЗЕС - дал осечку на Балканах. К.Хаке приходит к выводу, что международные институты, как и сам принцип "многостороннего участия" во внешней политике, пребывают в глубоком кризисе. Отход к национальному эгоизму и крах культуры "политической ответственности", по его мнению, являются признаком упадка и слабости, но никоим образом не альтернативой этому принципу во внешней политике. Структура германских интересов будет оставаться набором достаточно общих фраз, для того чтобы они перешли в область конкретной политики, необходимо трансформировать их в категорию "ключевой внешнеполитической роли", а они, следуя К.Хаке, таковы: Германия как гражданское государство (особая роль германской внешней политики заключается при этом в том, что ФРГ действует на международной арене как мотор кооперативной политики); Германия как ведущая экономическая держава в Европе; Германия в политике безопасности, как государство, способствующее разрядке в Центральной и Восточной Европе; как мотор интеграции Западной Европы.

Нация, национальное единство, национальная идентичность пока еще непривычны для Германии, но именно признание их существования является предпосылкой определения национальных интересов. К.Хаке

1 ша. - 6.

полагает, что скептицизм немцев в отношении идей национального государства одновременно является и риском, и шансом. Первый заключается в том, что у немцев будет недостаточно развито, в отличие от их соседей, национальное самосознание. Шансом можно считать то, что национальные интересы для немцев будут тесно переплетены с универсальными ценностями, а их достижение - с кооперативной политикой. Идущая еще от Томаса Манна, часто употребляемая бывшим министром иностранных дел ФРГ Хансом-Дитрихом Геншером формула "европейской Германии" (эту же формулировку мы уже встречали у нынешнего главы внешнеполитического ведомства Й.Фишера) "указывает на желание уравновесить национальные и европейские интересы"1. Как пишет профессор Хаке, внешней политики "хорошего примера", проводимой во времена Геншера, сегодня уже недостаточно. Отсутствует новое внешнеполитическое представление о своей стране, в рамках которого должен быть найден баланс между "силой и этикой, ответственностью и интересами, между национальным пространством действий и глобальными обязательствами"2.

Согласно статье, именно "новый баланс между интеграцией и нацией предоставляет Германии шанс для развития современной внешнеполитической концепции и для того, чтобы граждане стали идентифицировать себя со своим государством и своей внешней политикой, что необходимо для обеспечения существования государства и общества в международном окружении"3.

Сегодня, в первый раз в своей истории, Германия как объединенная страна является частью Запада, частью великой цивилизации, сохранение гуманистических ценностей которой является мерой для формулировки национальных интересов Германии, так считает К.Хаке.

Бывший статс-секретарь МИД ФРГ Х.Д. фон Плетц также анализирует национальные интересы Германии в контексте европейской

1 Hacke C. Nationales Interesse als Handlungsmaxime für die Außenpolitik Deutschlands // Deutschlands neue Außenpolitik. — München, 1996. — Band 3: Interessen und Strategien. —

S. 12.

политики1. После войны внешняя политика Германии определялась только одним постулатом - необходимостью интеграции в европейские структуры, которая одна могла возвратить утраченный страной статус полноценного члена мирового сообщества. В рамках европейской интеграции были решены все основные цели, стоявшие перед Германским государством: примирение с соседями и решение территориальных споров, возвращение государственного суверенитета (частично), достижение экономической мощи и, наконец, самое глав-ное - объединение государства. Все это сделала возможным для Германского государства твердая и безоговорочная ориентация на Европу. Поэтому, приходит к выводу Х.Д. фон Плетц, Германия и после объединения и, может быть, еще в большей степени, чем прежде, будет нуждаться в европейских структурах. Совершенно естественно, что в настоящее время вокруг будущего интеграции ведется довольно оживленная дискуссия, однако существует и негативная тенденция. На самых различных уровнях зачастую заходит речь о якобы существующих противоречиях между реализацией национальных интересов и европейской интеграцией. Г-н фон Плетц полагает таковую точку зрения ложной и абсолютно бездоказательной, ибо германские национальные интересы полностью вписываются в систему европейских координат.

Для Эгона Бара, автора книги "Интересы Германии. Материал для дискуссии по проблемам власти, безопасности и внешней полити-ки"2, цель германской политики "состоит в том, чтобы поставить ее на службу независимой Европы, которая на основе германо-французской коалиции становится мировой державой"3. В качестве идеального будущего для континента Эгон Бар видит Европу без ядерного оружия, без присутствия американского воинского контингента, с единой валютой, общей внешней политикой и политикой безопасности, Европу, которая выступала бы на международной арене как "глобальный игрок".

Лотар Рюль, профессор исследовательского Института политических наук и европейских проблем Кёльнского университета, определяя в

1 Плетц Х.Д. ф. Безопасность Европы в XXI в. — перспективы после решений 1997 г. // Intern. Politik. - М., 1998. - № 1. - С.50-63.

2 Bahr E. Deutsche Interessen. Streitschrift zu Macht, Sichercheit und Außenpolitik. - München, 1998. - 158 S.

3 Mantzke M. Europa als "Weltmacht"? // Intern. Politik. - М., 1998. - № 7. -

своей статье1 новые германские интересы, особо подчеркивает, что Германия в условиях, когда ни один партнер по НАТО, кроме США, "не в состоянии добиться осуществления своих национальных интересов"2, смогла достичь главного, а именно - сохранить хорошие отношения со всеми своими партнерами, что особенно важно, учитывая интеграциони-стскую направленность ее внешней политики и политики безопасности. Что касается будущего Германии, то исследователь С.Мюллер-Крэннер приводит в своей статье цитату, согласно которой "Германия снова стала центром Европы - географическим центром и одновременно центральным катализатором экономического и политического обновления континента. Берлинская республика является последним и лучшим шансом для того, чтобы сделать объединенную Германию дееспособной. От ее успеха зависит будущее Европы"3. Автор полагает, что задача Берлинской республики - развитие внешнеполитической линии Боннской республики, чей успех заключался во "внутренней демократизации и интеграции Германии в международные институты"4.

Проблемы интеграции в контексте национальных интересов рассматривает и председатель комитета по делам Европейского союза германского бундестага, заместитель председателя ХДС в земле Нижняя Саксония Ф.Пфлюгер. По его мнению, быстрое и решительное расширение ЕС лежит в основе германских национальных интересов, так как расширение союза обеспечит столь желанную для ФРГ стабилизацию на Востоке, помимо того что откроет новые перспективные рынки для немецкого экспорта. У Германии появятся там соседи с развитыми рыночными экономиками, с устойчивым демократическим режимом, прочно интегрированные в западные институты. Отказ от расширения может вызвать отход стран ЦВЕ от прозападной ориентации, породить новые этнические конфликты и региональные кризисы, создать для самой Германии проблему беженцев. Иными словами, считает Ф.Пфлюгер, возможность вступления в ЕС должна стать для восточноевропейских госу-

1 Рюль Л. Интересы Германии требуют пересмотра. Новые задачи в области европейской безопасности // Intern. Politik. — М., 1998. — № 7. — С.11-18.

2 Там же. - С.11-18.

3 Müller-Kränner S. Blick in die Zukunft — Die europäische und globale Dimension deutscher Friedenspolitik // Herausforderung Zukunft: Deutsche Sichercheitspolitik in und für Europa. — S. 59-81.

4 Ibid.

дарств "сильнейшим стимулом на пути упрочения демократического развития и рыночной экономики".

Что касается военного измерения ЕС, то большинство германских исследователей полагают, что европейцы должны превратить ЕС в дееспособный орган в плане предупреждения кризисов, кризисного урегулирования и посткризисной реабилитации для того, чтобы иметь возможность действовать в тех случаях, когда США не будут принимать участия в европейских конфликтах.

Создание европейской идентичности в области обороны направлено, с точки зрения Э.Решке1, не только на защиту территориальной целостности европейских государств, но и на сохранение общеевропейских интересов и ценностей перед лицом вызовов XXI в. Эффективная политика оборонной идентичности Европы не только продемонстрирует политическую волю и ответственность европейцев, но и сделает их способными адекватно реагировать на кризисы типа косовского. В июне 1996 г. на заседании Совета НАТО США впервые признали ЗЕС в качестве европейской опоры НАТО. С точки зрения Э.Решке, было бы необоснованным с политической точки зрения и совершенно бессмысленным исходя из экономических соображений считать, что ЗЕС может стать конкурирующей с НАТО организацией. Решке полагает, что государства, не являющиеся членами союза, тоже могли бы принимать участие в проведении миротворческих операций, примером чему служит операция БЕОЯ в Боснии. Операции европейского воинского контингента без вмешательства США могли бы, по его мнению, проходить следующим образом: 1) Европейский совет принимает решение о проведении операции кризисного урегулирования с использованием европейских вооруженных сил; 2) проведение операции поручается ЗЕС, причем она проводится с использованием техники НАТО и вооруженных сил государств - участников Западноевропейского союза.; 3) в штаб-квартире НАТО принимается решение проводить данную операцию исключительно европейскими силами; представитель командования в Европе берет на себя координирование планирования и по возможности сам руководит операцией. Таким образом, европейская идентичность в области обороны и трансатлантическое сотрудничество не являются конкурирующими проектами, а, напротив, дополняют друг друга и являются вкладом в формирование новых Европы и НАТО в изменившихся геостратегических условиях.

Э.Решке считает, что этому способствовало президентство Германии в ЕС и ЗЕС в 1999 г., в отношении которого он приводит цитату из заявления федерального канцлера Г.Шрёдера правительству: "Мы должны создать и использовать инструменты общей европейской внешней политики и политики в области безопасности, чтобы Европа наконец стала дееспособной в мировой политике. Этого также с нетерпением ждут наши друзья в США"1.

Несколько особняком в ряду рассмотренных выше точек зрения стоит выступление профессора Вернера Руфа (университет Касселя) "Шансы Германии как гражданского государства"2. В своей работе он предпринимает анализ возможностей развития германской внешней политики и политики безопасности, рассматривая их эволюцию на протяжении послевоенной истории ФРГ. Решающим инструментом правительства Конрада Аденауэра, для того чтобы Германия смогла получить назад все атрибуты государственного суверенитета (которые продолжали отсутствовать и после образования ФРГ), стала политика ремилитаризации. Согласно пожеланиям союзников, пишет В.Руф, в первом кабинете Аденауэра отсутствовал даже министр иностранных дел. Стратегия Федеративной Республики, перенятая новым канцлером Гельмутом Шмидтом у Аденауэра, следовала формуле "большая самостоятельность внешней политики через интеграцию". В условиях недоверия со стороны европейских государств к суверенной и ремилитаризованной Германии слом этого недоверия стал предпосылкой для шагов в направлении получения большего суверенитета3. Это могла обеспечить только полная интеграция западногерманских вооруженных сил в союзные структуры, которые обеспечивали контроль союзников. Формула "большая самостоятельность внешней политики через интеграцию" и теперь остается максимой германской внешней и оборонной политики, проявляясь через установление особых отношений со своим "традицион-ным врагом" Францией и "безусловную интеграцию" в НАТО, где ФРГ является единственным государством, чьи вооруженные силы полностью подчинены командованию НАТО. Одновременно интеграция является стратегическим элементом, с помощью которого ФРГ обеспечивает, по мнению В.Руфа, свою эмансипацию от ведущих держав НАТО. Германо-

1 Reschke E. Europäische Identität im Bereich der Verteidigungs — und Sichercheitspolitik politische Vision oder konkrete Handlungsprozess // http://www.baks.com/442reschke1.html.

2 Ruf W. Deutschlands Chance als Zivillmacht // IGM Antikriegstag. - 1999. - S. 3.

3 Ruf W. Deutschlands Chance als Zivillmacht // IGM Antikriegstag. - 1999. - S. 4.

французская кооперация в области вооруженных сил служит для того, чтобы подчеркнуть самостоятельность европейцев по отношению к США1.

Западноевропейский союз, как считает профессор Руф, имеет перед НАТО то преимущество, что он не ограничен как Североатлантический союз в географическом плане. И в этом западноевропейском союзе ФРГ может задействовать свой вес иначе, чем в НАТО, где доминируют США.

Автор работы полагает, что в свое время германской дипломатии удался поистине гениальный ход: она избежала заключения мирного договора с бывшими противниками по войне. Вместо этого был заключен Договор об окончательном урегулировании германского вопроса (так называемый договор "2+4"2), который восстановил полный суверенитет объединенной Германии. Подписание договора было обставлено рядом условий: ФРГ должна была заключить мирный договор с Польшей и признать наконец формально ее западную границу (ГДР сделала это уже давно). Далее, ФРГ обязалась в договоре установить для своих вооруженных сил верхнюю границу в 370 тыс. человек, кроме того, не владеть ядерным оружием и не производить его, равно как и химическое, и биологическое оружие. Решение Конституционного суда в 1994 г. стало основанием для массового участия бундесвера в военных действиях на Балканах. Это стало примером удавшейся эмансипации, в подтверждение чего приводится цитата из выступления бывшего федерального канцлера Г.Коля: "Бундесвер остается очевидным выражением суверенитета нашей страны и готовности защищаться от наших врагов". Нужно ли это понимать как начавшуюся дискуссию о запрещенных конституцией "внутренних" задачах бундесвера?

Германия, как и остальные страны, расширила понятие безопасности; теперь речь идет не о территориальной целостности государства, а о сохранении социальной и экономической систем. В качестве угроз безопасности для Германского государства рассматриваются (автор ссылается на концепцию национальной безопасности от 26 ноября 1992 г.) торговля наркотиками, рост организованной преступности, терроризм, миграции, угрозы экономическим интересам ФРГ в мировом масштабе. То, что конец "холодной войны" способствовал ус-

тановлению мирного времени, - не более чем иллюзия. Война в глобализирующемся мире больше не может быть средством проведения своей политики, так как она разрушает жизненно важные инфраструктуры целых народов, порождая ненависть без границ. Решают ли проблемы военные меры или скорее только вытесняют и обостряют их? Если бы военная политика ФРГ была бы только целью на пути к большей внешнеполитической самостоятельности и достижения суверенитета, она бы пришла к своему концу еще в 1990 г. Если бы НАТО существовала только как оборонительный союз против угрозы с Востока, то она должна была бы быть распущена после окончания биполярной эры в международных отношениях. Если бы западная, равно как и германская, внешняя политика была бы нацелена на предотвращение и решение конфликтов, она должна была бы перейти к более цивилизованной, т.е. социальной и экономической компонентам кризисного урегулирования. Как показывает практика кризисного урегулирования, социальные и политические конфликты невозможно решить военным путем. Таковы обобщающие тезисы В.Руфа. Поскольку развал биполярной структуры мира создал уникальную возможность для разоружения, необходимо, по его мнению, постепенно, но настойчиво добиваться ликвидации "молоха военно-промышленного комплекса"1.

В статье поднимается вопрос: что могли бы почерпнуть для себя немцы из новейшей германской истории? В.Руф отвечает на него следующим образом: во-первых, то, что Европа и Германия не имеют достаточной экономической силы, чтобы сравняться с США в военной мощи. Во-вторых, то, что конфликты в современном мире не решаемы военными средствами. Наконец, в ходе рассмотрения современной международной системы и ее истории становится ясно, что милитаризация и создание военных союзов всегда действуют как противовес тому, чем они намерены были заниматься: вместо того чтобы обеспечивать мир, они вели к войне. Существовала ли большая угроза для суверенитета Швеции или послевоенной Австрии, чем для суверенитета государств, являющихся членами оборонительных союзов?

В.Руф пишет, что здесь может быть единственный шанс германской внешней политики и политики безопасности: "Германия, которая могла бы постепенно отказаться от старых, ненужных, контрпродуктивных военных союзов, могла бы стать ядром для другой, гражданской европейской внешней политики, к которой с большой вероятностью при-

соединились бы многие малые европейские государства. В известной мере это могло бы быть вариативным возвратом к плану Пальме: усилить экономическую мощь, а тем самым и политическое влияние Европы в мире. Здесь лежал и все еще сохраняется единственный шанс Европы -выступить в качестве посредника, заниматься деятельностью, рассчитанной на гражданское, социальное и экономическое урегулирование кризисов, развивать альтернативную политику, направленную на мир и благополучие, предоставляющую в глобализирующемся мире больше безопасности, чем порожденная анахронизмом экономически разорительная гонка вооружений, которая исчерпала свою собственную динамику, которая только позволяет возникать новым угрожающим структурам. Это не утопия, а вопрос здравого смысла и политической воли"1.

1 марта 2001 г. солидное немецкое издание "Цайт" опубликовало статью Тео Зоммера2 "Германская внешняя политика: В пути", содержащую анализ внешнеполитических устремлений Берлинской республики, основанный на изучении поездок представителей правящего кабинета за последнее время. Г-н Зоммер полагает, что цели официальных визитов ведущих германских политиков (а за последнее время это были Россия, Эльзас, Потомак, Пекин, Дели, Индонезия, Катар, Брюссель, Базель, Токио, Куба, Вьетнам) позволяют выяснить "систему координат"3 внешней политики ФРГ в начале XXI в. Основными вопросами для германской внешней политики являются, по мнению автора, следующие: какое место Германия занимает в международной политике; какова должна быть ее роль; как она "приведет к общему знаменателю груз истории, надежды и страхи соседей, бремя своего возросшего после воссоединения веса и вызовы будущего?"4

Через десять лет после окончания "холодной войны" защита мира больше не ограничивается для немцев федеративными или союзническими границами. Они готовы защищать мирную жизнь других, даже выходя за пределы области действия Североатлантического договора, если того требуют нарушение прав человека или угроза терроризма5. Другими словами, это значит, что немцы готовы вести войну за установление мирного

1 Ruf W. Deutschlands Chance als Zivillmacht // IGM Antikriegstag. - 1999. - S. 6.

2 Один из самых ярких и известных немецких публицистов.

3 Sommer T. Die deutsche Außenpolitik: unterwegs // Die Zeit. — Hamburg, 2001. — № 10. — S. 3.

4 Ibid.

5 Ibid.

порядка - конечно, не в одиночку, а в союзе с другими государствами1. Последним примером того, что Германия взяла на себя и всю полноту ответственности в военной сфере в рамках союза, стало участие немецких самолетов "Торнадо" в военной операции в Косово. На сегодняшний день германский воинский контингент на Балканах составляет около 8000 человек.

Для Тео Зоммера это является доказательством того, что "внешнеполитически" ФРГ стала другой республикой. Однако в связи с проведением миротворческих операций возникают два очень острых вопроса: во-первых, согласно решению Конституционного суда 1994 г., участие бундесвера в проведении международных миротворческих операций ограничено не только необходимостью одобрения со стороны бундестага, но и наличием мандата Совета безопасности ООН. Операция в Косово была проведена в отсутствие мандата Совета безопасности. Должна ли остаться такая практика исключением или же, напротив, исключение должно стать правилом вследствие несовершенного механизма вето в Совете безопасности?2 Второй вопрос касается "географических возможностей" вмешательства союзников. Два года назад НАТО обозначила в качестве возможной "сферы вмешательства" евроатлантическое пространство, однако более точного определения дано не было. При этом американские интересы распространяются на весь мир, европейские союзники видят зону своего вмешательства скорее как "в и для Ев-ропы"3.

Что касается первого вопроса, то политики, как правило, пытаются пустить все на самотек, что затрудняет формирование общественного консенсуса, который в конце концов складывается исходя из моральных соображений4. По мнению автора статьи, лучше было бы заблаговременно четко решить, какие интересы оправдывают интервенцию или отказ от нее. Второй вопрос касается возможных противоречий между европейскими и американскими союзниками. Отношения союзников даже на пике "холодной войны" не были абсолютно бесконфликтными. Однако исходящая от Москвы угроза была столь велика в глазах и европейцев, и американцев, что все противоречия оставались "под ковром". Сейчас

1 Ibid.

2 Sommer T. Die deutsche Außenpolitik: unterwegs // Die Zeit. — Hamburg, 2001. - № 10. - S. 3.

3 Ibid.

4 Ibid.

цементирующий момент исчез, и на поверхность вышли разногласия в интересах и мнениях. Однако, пишет г-н Зоммер, отношения с Америкой сохраняют свое центральное значение. Но в перспективе НАТО перестанет быть осью этих отношений. Североатлантический союз имеет смысл как страховка от возрождения "великорусской агрессивности"1 и как необходимый инструмент для борьбы с опасностями меньшего калибра. Однако НАТО не будет иметь устойчивости, если американцы не преодолеют своего амбивалентного отношения к создаваемой европейской оборонной инициативе, которая приобретает все более четкие очертания. Устойчивость НАТО, по мнению Т.Зоммера, может придать только "двухопорная" конструкция. В то же самое время бывший президент Федеративной Республики Роман Герцог придерживается противоположной точки зрения. Он считает, что американцы искренне заинтересованы в создании европейской оборонной идентичности, так как у них нет желания иметь дело с "европейским балансом сил". Напротив, они предпочли бы иметь дело с сильным и надежным европейским партне-ром2. По мнению Зоммера, необходимым было бы также создание аналогично военному союзу политического органа, который занимался бы проблемами, которые выпадают из сферы деятельности военных и бизнесменов. В число ее задач должно входить и новое определение "единства ценностей". В таком обновленном союзе ЕС и США существовали бы как равные партнеры.

Что касается целей европейской политики, то, как пишет Т.Зоммер, они остаются прежними: объединение народов Старого Света. После Ниццы3 стало отчетливо ясно, что интеграция еще больше, чем прежде, будет дифференцированной. Различные государства движутся к конечной цели европейской интеграции различными темпами - это хорошо видно на примере Шенгенской зоны и валютного союза. Поэтому образуется своего рода "центр гравитации" европейских государств, который будет реализовывать принцип "усиленного сотрудничества"4. Уже около года в Европе активно обсуждается конечная цель ЕС, т.е. инсти-

1 Ibid.

2 Герцог Р. Партнерство на пороге XXI в. // Intern. Politik. — М., 1998. — № 2. —

С.2.

3 В декабре 2000 г. в г. Ницце прошла межправительственная конференция Европейского союза.

4 Sommer T. Die deutsche Außenpolitik: unterwegs // Die Zeit. — Hamburg, 2001. — № 10. — S. 3.

туциональная форма европейской интеграции. Принятая в Ницце Хартия основополагающих прав будет развиваться в сторону Основного закона, регламентирующего разграничение полномочий союза и национальных государств. Берлинская республика, как считает Тео Зоммер, должна сильнее и более открыто стремиться к целям, которые преследовала Боннская республика, - к федералистской, а не централистской модели Европы. "Ближайшей целью при этом должна быть объединенная Европа государств; конечной целью - все-таки Соединенные штаты Европы"1.

Г-н Зоммер полагает, что европейский императив должен оставаться лейтмотивом германской внешней политики. При этом европейские нации вовсе не потеряют в своем значении. Вторым императивом должен стать отказ от проведения "политики престижа". От стремления к получению постоянного места в Совете безопасности ООН, по его мнению, мало толку. Даже если немцы будут иметь в Европейском совете на пару голосов больше, нежели французы, в практике принятия решений это не будет играть никакой роли. Третьим императивом германской внешней политики должен стать приоритет прав человека при условии осознания того, что не везде в мире их соблюдение можно обеспечить только дипломатическим путем. И, наконец, основательная внешняя политика предполагает единство слов и действий.

По мнению Тео Зоммера, "дипломатический туризм" создает не безусловные внешнеполитические приоритеты, а видение мира, делает более четким смысл возможного и невозможного. Умение отличать одно от другого - основа успешной внешней политики. И именно такими постулатами, по его мнению, должна руководствоваться внешняя политика ФРГ в начале XXI в.

Все представленные выше точки зрения так или иначе затрагивают вопросы создания европейской оборонной идентичности, будущего европейской интеграции, трансатлантического партнерства, большей самостоятельности внешней политики Германии, причем все поднимаемые проблемы неизбежно рассматриваются через призму национальных интересов. Вокруг нового определения этих интересов в международном экспертном сообществе разгорелась довольно жаркая дискуссия, особенно в отношении того, как эти заново определяемые национальные интересы будут соотноситься с общеевропейскими. Отношение самих

немцев к этой проблеме, по крайней мере части научных кругов, поможет точно отразить мнение доктора С.Б.Гарайса (Академия информации и коммуникации бундесвера), который высказался примерно в том духе, что "немцы никуда не денутся из Европы, куда Европа, туда и они. Главное сейчас для Германии - приведение задач армии в соответствие с изменившимися вызовами безопасности таким образом, чтобы бундесвер мог быстро и эффективно реагировать на кризисы в различных точках мира". Речь идет о военной реформе, направленной на то, чтобы сделать бундесвер более мобильным, технически лучше оснащенным и профессиональным. Действительно, проблема реформирования бундесвера называется ведущими германскими политиками одной из приоритетных задач; в свою очередь в обществе эта тема также получила широкое обсуждение.

Реформа бундесвера

Министр обороны ФРГ Рудольф Шарпинг в своем докладе "Основные линии германской политики безопасности"1 среди прочих поднимает и проблему реформирования бундесвера. По его мнению, эта реформа является одной из приоритетных задач "красно-зеленой" коалиции. Высшей целью германской политики безопасности, по Р.Шарпингу, является обеспечение мира. Отсюда вытекают пять центральных германских целей и интересов, которые одновременно являются и общеевропейскими. Во-первых, это сохранение свободы, безопасности и благосостояния граждан и нерушимости государственных границ. Во-вторых, укрепление и развитие покоящегося на общих ценностях Североатлантического союза с целью усиления безопасности евроатлантического региона. В стратегическом партнерстве с США Европа должна взять на себя больше ответственности. В-третьих, это углубление и расширение европейской интеграции. В-четвертых, создание посредством укрепления ОБСЕ системы европейской безопасности, охватывающей все страны Европы. И, наконец, это повсеместное соблюдение прав народов и прав человека, обеспечение мира посредством усиления роли ООН.

Именно исходя из этих целей и интересов, Германия хочет обеспечивать собственную безопасность в рамках евроатлантического партнерства, развивать доверие посредством проведения политики партнер-

ства и кооперации, принимать участие в кризисном урегулировании вместе со своими союзниками1.

Современное понятие безопасности не ограничивается более географическим измерением, потому требует обеспечения политической, социальной и экономической стабильности. В нынешних условиях ни одно государство не в состоянии самостоятельно гарантировать безопасность, мир и стабильность, поэтому лейтмотивом европейской политики безопасности должна стать ориентация на сотрудничество. Германии сегодня по причине своего геостратегического положения в центре Европы, своего политического веса и экономической силы принадлежит ключевая роль в процессе формирования безопасного европейского про-странства2. Одновременно эта ключевая роль означает ответственность и новые шансы. Национальным интересам Германии и ожиданиям международного сообщества будет соответствовать ситуация, когда ФРГ будет продолжать вносить свой вклад в рамках коллективной системы безопасности соответственно своему весу в мире3. Отличительными чертами германских вооруженных сил должны стать "мультинациональ-ность и интеграция"4. Р.Шарпинг полагает, что будущее бундесвера лежит в рамках международного сотрудничества, в первую очередь с НАТО и ЕС. Новая стратегическая концепция Североатлантического союза полностью соответствует германским интересам в области политики безопасности. Помимо оборонительной функции, которая продолжает оставаться центральной, НАТО усиливает составляющую кризисного урегулирования, которая предполагает как можно более раннее предупреждение и ликвидацию кризисов. Министр обороны полагает, что в кризисном урегулировании НАТО должна принадлежать главная роль, однако это не означает, что Североатлантический союз превращается в мирового полицейского. В его зоне ответственности остается евроатлан-тический регион, ответственность за глобальную безопасность лежит на ООН. Расширение спектра задач означает не переориентацию вооруженных сил, а лишь их приспособление к новым изменившимся требованиям, расширение возможностей реагирования.

1 Ibid.

2 Scharping R. Grundlinien deutscher Sichercheitspolitik // Akademie-Information FüAK - Aktuell. - Hamburg, 1999. - № 7. - 15 S.

3 Ibid.

4 Ibid.

Что касается европейской оборонной идентичности, то косовский конфликт еще раз подчеркнул, что Европе еще только предстоит стать дееспособной в политическом и военном отношениях при разрешении кризисов. Р.Шарпинг считает, что в НАТО отнюдь не слишком много Америки, а слишком мало Европы. Равно как и в ЕС слишком много аграрной и слишком мало внешней политики и политики безопасности. НАТО и ЕС уже пошли по пути модернизации, чего нельзя сказать об ООН и ОБСЕ, хотя имеющиеся в их распоряжении инструменты кризисного урегулирования оставляют желать лучшего. Германия собирается всячески поддерживать мероприятия по реформированию обеих организаций. Если Германия действительно хочет взять на себя ответственность за обеспечение европейской безопасности, полагает глава оборонного ведомства ФРГ, бундесвер, который находится сегодня в решающей точке своего развития, должен принимать участие в международных миротворческих миссиях. Речь идет о глубоком реформировании немецких вооруженных сил, которое затронет практически все составляющие - от структуры до системы образования.

Задачами бундесвера являются: защита Германского государства и его граждан от внутренних катаклизмов и вмешательства извне; оборона союзников; обеспечение безопасности в евроатлантическом регионе; обеспечение международной безопасности на основе Устава ООН; урегулирование последствий катастроф, оперативное кризисное урегулирование. Годами бундесвер недофинансировался, как следствие - сегодня он больше не в состоянии выполнять свои нынешние задачи и развивать аспекты своей будущей деятельности. До 1990 г. ФРГ ежегодно тратила на оборону почти 3% своего ВВП и занимала среди государств - членов НАТО место в первой тройке. С тех пор этот показатель сократился на 1,5%, и Германия занимает теперь место в последней тройке. Активное вмешательство на Балканах показало, какие вооруженные силы нужны в будущем, но одновременно выявило имеющиеся дефициты и недостатки. Р.Шарпинг пишет, что у бундесвера отсутствуют элементарные возможности для того, чтобы вносить необходимый вклад в дело кризисного урегулирования. Вмешательство в Косово отчетливо выявило зависимость германских вооруженных сил от средств наблюдения, коммуника-

ционных и информационных систем других стран и одновременно показало, что европейцы в целом зависимы от США1.

В начале 1999 г. была создана комиссия "Коллективная безопасность и будущее бундесвера", на которую была возложена выработка основных линий модернизации и рекомендаций по проведению реформы вооруженных сил. Комиссию возглавил бывший федеральный президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер. При выработке своих рекомендаций комиссия, состоявшая их представителей политических, промышленных кругов, служителей церкви и ученых, руководствовалась тремя непреложными постулатами: сохранение интеграции Германии в НАТО, укрепление возможностей ЕС в области внешней политики и безопасности, поддержка Германией деятельности ООН и ОБСЕ. Комиссия исходила также из того, что коллективная безопасность в Европе является "сердцевиной безопасности Германии"2, что Германия и в XXI в. сможет реа-лизовывать свои национальные интересы только в союзе с другими государствами, поэтому вооруженные силы ФРГ должны соответствовать стандартам НАТО и ЕС. Со своей же нынешней структурной организацией бундесвер не имеет будущего.

В докладе комиссии определяются интересы безопасности Германии, среди которых в частности:

сохранение трансатлантического партнерства и тесных американо-германских отношений, так как безопасность Германии и Европы в целом продолжает оставаться тесно связанной с США;

сохранение особых отношений с Францией, которые служат примером преодоления исторических разногласий и краеугольным камнем в основании ЕС;

интенсификация контактов с Москвой и поддержка российских реформ;

достижение стабилизации на Балканах;

создание коллективной системы безопасности в Средиземноморском регионе;

реализация единой внешней политики и политики безопасности в рамках ЕС;

1 Например, министр обороны пишет, что германский ВМФ больше не может предоставлять в рамках учений НАТО командный крейсер, так как немецкие корабли не в состоянии обмениваться информацией с кораблями союзников.

2 Bericht der Komission "Gemeinsame Sichercheit und Zukunft der Bundeswehr" // Intern. Politik. - Bonn, 2000. - № 10. - S. 93.

развитие и укрепление отношений с ООН; сохранение монополии ООН на лигитимизацию военного вмешательства в кризисные ситуации; усиление деятельности ОБСЕ как единственной общеевропейской организации;

сохранение существующих договоров о разоружении и контроле за вооружениями;

Помимо вышеназванных документов были подготовлены инвентаризационные документы министерства обороны, отчет генерального инспектора; в бундестаге прошло широкое обсуждение представленных предложений. Все перечисленные документы концептуально схожи между собой (например, на пресс-конференции 24 мая 2000 г. министр обороны ФРГ заявил, что он "на 80%" согласен с выводами комиссии Вай-цзеккера), однако имеется и ряд существенных расхождений. В июне 2000 г. кабинет министров одобрил предложения по реформированию бундесвера, выдвинутые Р.Шарпингом. Предложения министра обороны и комиссии Вайцзеккера по многим положениям совпадают, в частности в том, что оборона страны и союзные обязательства неотъемлемы друг от друга и оборона страны может осуществляться на территории союзников, а не как раньше - только на территории ФРГ1, в том, что армия должна стать более мобильной, гибкой, лучше вооруженной (более современным высокоточным оружием при сокращении общего количества вооружений); всеобщая воинская обязанность сохраняется в интересах политики безопасности; в схожем анализе стратегического контекста. Если разложить военную реформу по пунктам, то новый бундесвер в соответствии с установками Р.Шарпинга и комиссии Вайцзеккера:

совместно с союзниками должен быть готов к обороне зоны действия договора;

участвует в предупреждении кризисов и мобильном кризисном урегулировании в рамках международных организаций;

гарантирует мобилизационные способности для обеспечения обороны собственной страны.

Для этого потребуется структурная реформа, изменение бюджетного финансирования, сокращение личного состава, техническая модернизация и т.д. В концепциональной переориентации бундесвера Шар-пинг отводит центральное место модернизации командной, коммуникационной систем и системы слежения. Европе в целом также необходима

конкурентоспособная общая индустрия вооружений. В ближайшие годы Р.Шарпинг предполагает адаптировать германскую армию к требованиям следующих 10-15 лет. Предполагается сокращение численности бундесвера с 340 тыс. до 277 тыс. человек. Так называемые оперативные силы, привлекаемые к кризисному урегулированию, составят 150 тыс. Число военнообязанных сократиться с 135 тыс. до 771. Начиная с января 2002 г. срок воинской службы будет составлять девять месяцев, предусматривается прохождение альтернативной службы. Включая гражданских специалистов, общая численность германской армии будет составлять в мирное время около 360 тыс. человек2. Помимо множественных структурных изменений предусматривается переориентация армии на "борьбу с кризисами вне пределов зоны ответственности"3. На встрече министров обороны Европейского союза в Париже в сентябре 2000 г. Р.Шарпинг высказал свое согласие предоставить 18 тыс. солдат для участия в будущих силах оперативного реагирования ЕС4. Таковы основные задачи военной реформы и линии внешней и оборонной политики ФРГ глазами главы ее оборонного ведомства. Что очень важно, германский министр обороны глубоко убежден в необходимости придерживаться традиции, согласно которой ФРГ не определяет действия своих вооруженных сил самостоятельно.

Комиссия Вайцзеккера предлагала, в свою очередь, сократить в течение последующих пяти лет численность солдат до 240 тыс., из которых 140 тыс. составили бы силы кризисного реагирования. Воинская обязанность сохранялась, но при этом призыв сокращался до 30 тыс. человек в год вместо сегодняшних 130 тыс. Срок службы должен составлять десять месяцев. Кроме того, исходя из ориентации вооруженных сил на выполнение задач кризисного урегулирования, предполагалось сокращение сухопутных войск и увеличение доли ВМФ и ВВС. При этом в докладе говорится, что, безусловно, введение воинского контингента в район конфликта способствует стабилизации обстановки и предотвращению эскалации кризиса, однако вооруженное вмешательство должно быть только одним из методов политического урегулирования.

1 Varwick J. Die Bundeswehr reformieren // Intern. Politik. — Bonn, 2000. — № 7. - S. 62.

2 Ibid.

"Европейцы должны чаще говорить нет, чем да. Право на интервенцию не является обязанностью интервенции"1. Все военные мероприятия, за исключением акций по эвакуации и спасению, должны, согласно докладу2, проходить только вместе с союзниками, будь то НАТО, ЕС, ОБСЕ, ООН. Если германские и европейские решения вступают в противоречия, то приоритет должен оставаться за общеевропейскими.

Если суммировать все вышесказанное, то речь идет о модернизации вооруженных сил в сторону создания мобильных, хорошо подготовленных и технически оснащенных соединений, соединений, обладающих развитой инфраструктурой и способных помимо выполнения традиционных оборонительных задач принимать самое полное участие в операциях по кризисному урегулированию, акцент на проведении которых, заметим, содержат и новая стратегическая концепция НАТО, и предложения по созданию европейской оборонной идентичности. То есть в более широком контексте речь идет о большей эмансипации внешней и оборонной политики Германии, с одной стороны, и с другой - о сохранении ее кооперативной направленности.

Й.Варвик, научный сотрудник научно-исследовательского института Германского общества внешней политики (Берлин), пишет о том, что в 2000 г. бундесвер оказался в центре широкой общественной дискуссии и довольно бурных дебатов относительно своего будущего. По его мнению, столь широкий общественный резонанс связан с вопросом возвращения вооруженных сил в качестве инструмента германской политики безопасности (почву для разговоров на подобную тему дало положительное решение федерального Конституционного суда от июля 1994 г. относительно возможности использования бундесвера за пределами Североатлантического союза). По мнению Тео Зоммера, интерес к этой теме у общественности обоснован тем, что речь идет о будущем германской политики безопасности, о дееспособности Германии в рамках ЕС и НАТО. Немецкие политики и эксперты полагают, что решения по этим вопросам не могут быть приняты без широкого обсуждения. Лучшим подтверждением этой позиции могут служить слова бывшего федерального президента ФРГ Рихарда фон Вайцзеккера: "В демократическом государстве не существует политики безопасности за спинами населе-

ния"1. По словам Й.Варвика, большинство экспертов сходятся во мнении, что бундесвер более не в состоянии выполнять свои союзнические обязательства и будет не в состоянии выполнять их и в будущем по причине слишком большой2 численности и длительного недофинансирования. Однако обсуждение и споры вокруг одобренного правительством плана проведения военной реформы оставило, по его мнению, ряд неразрешенных моментов. Во-первых, считает Й.Варвик, осталось неясным, следовать ли рекомендации комиссии Вайцзеккера и ориентироваться при определении численности и структуры бундесвера на его готовность к участию в кризисном урегулировании и уже этими силами участвовать в обеспечении оборонных обязательств союзников или же по - прежнему ориентироваться на традиционные задачи бундесвера в рамках обороны страны и союзников3. Во-вторых, крайне проблематичной остается возможность изыскания необходимых для такой военной реформы финансовых средств. Согласно расчетам той же комиссии, исходя из численности вооруженных сил в 240 тыс., в течение десяти лет потребуется помимо средств, предусмотренных бюджетом 2000 г., еще 2,7 млрд. марок ежегодно4. Необходимо также учитывать предусмотренное в среднесрочной перспективе сокращение государственного бюджета ФРГ, что делает ситуацию с финансированием еще более запутанной. В-третьих, как полагает Й.Варвик, готовность общества платить больше денег на военные расходы в отсутствие прямой военной угрозы и при изменении парадигмы безопасности остается крайне сомнительной. И, наконец, при ориентации вооруженных сил в первую очередь на задачи кризисного урегулирования к традиционным функциям армии добавляются еще полицейские и административные, что требует специальной подготовки личного состава. В любом случае залогом успеха реформы бундесвера будет ее ориентация на политику мира и союзнические обязательства и по возможности широкая поддержка граждан.

Заключение

1 Sommer T. Erneuerung der Bundeswehr // Loyal. - Bonn, 2000. - № 7-8. - S. 39.

2 Германская армия является самой большой в Западной Европе.

3 Varwick J. Die Bundeswehr reformieren // Intern. Politik. - Bonn, 2000. -№ 7. -S. 62.

4 Bericht der Komission "Gemeinsame Sichercheit und Zukunft der Bundeswehr" // Intern. Politik. - Bonn, 2000. - № 10. - S. 55.

Все, что было сказано выше, охватывает несколько тем, которые являются в представлении германских политиков и экспертов особенно важными для определения внешнеполитического курса и политики безопасности Германии на рубеже веков. Это - единая европейская внешняя политика и политика безопасности, формирование европейской оборонной идентичности, будущее европейской интеграции и трансатлантического партнерства, большее осознание собственных интересов и изменившихся возможностей во внешней политике и, как объединяющий центральный момент, проходящий красной нитью через все рассуждения, - определение национальных интересов. В рассмотренных материалах по определяющим вопросам внешней политики и политики безопасности мы не найдем, за исключением отдельных моментов, острого столкновения точек зрения. В этой палитре нет ярких контрастных красок, все в приглушенных тонах. Концептуальных расхождений в том, что касается политики, определяемой в терминах европейской интеграции и трансатлантического партнерства, почти нет. Острая дискуссия поднимается только вокруг вопроса, который достаточно общим образом можно было бы сформулировать так: определять ли германскую внешнюю политику и политику безопасности в терминах национальных интересов, подчинить ли политику этим интересам? Не стоит забывать при этом, что национальные интересы Германии не выходят за рамки европейских, учитывая, конечно, что все европейские державы, естественным образом, в тех или иных ситуациях (прежде всего на экономическом поле) выступают как конкуренты.

Та Германия, которую мы здесь видим, остается европейской и трансатлантической державой в смысле ее сохраняющейся ориентации на интеграционные структуры, ее приверженности букве и духу Боннской республики, которой удалось вернуть страну в международное сообщество государств в качестве его полноценного члена. Расширение ЕС и НАТО многими экспертами и правящим кабинетом рассматривается как "трансферт безопасности на Восток", как шанс сделать Европу более безопасной и стабильной. Естественно, в такой позиции можно усмотреть и желание ФРГ расширить зону своего экономического и политического влияния на новых членов союзов, открыть для себя новые рынки сбыта, что особенно важно для страны, которая по объемам экспорта занимает первое место в Европе и второе в мире. (Такие государственные интересы, которые естественны для любой другой страны, в отношении Германии многими за пределами ФРГ воспринимаются с подозрением.) Сохраняется традиционная для германской политики безо-

пасности ориентация на международные (ООН, ОБСЕ) структуры, следование нормам и принципам международного права, отход от которых (как в случае с Косово) большинством политиков и экспертов рассматривается как исключение из правил, оправданное только чрезвычайными обстоятельствами.

Германия ориентирована в большей степени на создание гражданских институтов нового европейского порядка. Немцы стремятся стать "нормальным" (этот термин постоянно встречается) государством, прежде всего как "гражданская держава". Это можно объяснить двумя причинами. Во-первых, чувствуя свою несамостоятельность, слабость в отношении военного компонента как части властного ресурса, Германия пытается вернуть себе утраченные позиции на правовом поле. Действует аксиома внешней политики: сильный всегда уповает на использование силы, слабый - на правовое решение проблем. Для германской внешней политики и политики безопасности второй половины XX в. было характерно использование не традиционных атрибутов власти, а дипломатии, экономики, своей репутации надежного партнера в рамках европейского и трансатлантического проектов. Во-вторых, проблемы и опасности, которые несет с собой глобализация, в меньшей степени решаемы военными методами, здесь гораздо более важными оказываются социально -экономические аспекты деятельности государств. Практика кризисного урегулирования показала, что социальные и экономические конфликты нельзя решить военными методами, лучшим подтверждением чему могут служить последние события в Македонии. Необходимы иные методы. И именно на этом поприще Германия может стать лидером, координируя деятельность европейцев. Здесь скрыты ее будущие возможности для приобретения большего веса и влияния, оставаясь при этом в рамках международных институтов.

Однако политика безопасности Германии становится все более самостоятельной, страна стремится играть роль, которая в полной мере соответствовала бы ее политическому весу и экономическому влиянию. ФРГ очень активно отстаивает идею превращения в будущем ЕС в федерацию, в основе которой лежал бы Конституционный договор, что находит положительный отклик далеко не у всех участников европейского интеграционного проекта, как и идея создания "центра тяжести" в рамках ЕС. Пожалуй, Германия здесь занимает самую радикальную позицию.

Показателем большей самостоятельности Германии стала очень активная роль ее дипломатии в решении косовского конфликта. Здесь

будет уместным вспомнить слова статс-секретаря германского МИДа В.Ишингера о том, что за последнее время германская внешняя политика и политика безопасности прошла путь, на который в других условиях понадобилось бы несколько лет. Германия, снимая тяжкий груз прошлого со своего будущего, взяла на себя роль миротворца. Участие германской авиации в военной операции в Косово, в отношении которого непросто было достичь внутриполитического консенсуса, позволило ФРГ шагнуть в политическом плане в XXI в. раньше, чем это сделали остальные страны.

Одним из самых насущных вопросов остается реформа бундесвера. Речь идет не только о том, что в изменившихся геостратегических условиях и с изменением парадигмы безопасности потребовалось пересмотреть задачи германских вооруженных сил, их качественные и количественные характеристики. Реформа бундесвера во многом объясняется желанием немцев взять на себя реальную ответственность за обеспечение европейской безопасности, а не декларировать ее на словах. Кроме того, активное участие в кризисном урегулировании - это шаг на пути достижения "нормальности", позволяющий стране стать во всех отношениях полноценным участником европейской системы безопасности (конечно, учитывая, что вооруженные силы ФРГ по-прежнему остаются в прямом подчинении командным структурам НАТО). Анализ представленных планов проведения военной реформы в ФРГ позволяет говорить, что она направлена на то, чтобы сделать бундесвер более мобильным, вооруженным современным высокоточным оружием, более профессиональным, обладающим развитыми коммуникационными, разведывательными и информационными системами, полностью совместимыми с аналогичными системами союзников. То есть превратить армию оборонительного типа в армию, делающую акцент на силы быстрого реагирования, безусловно, сохраняя при этом ориентацию на традиционные задачи по обороне страны. Таким образом, впервые во властном ресурсе ФРГ окажется военная составляющая.

При этом Германия остается уникальной нацией, для которой национальные интересы, по крайней мере в течение определенного времени, не будут отделены от универсальных ценностей в силу ее трагической истории первой половины XX в. Абсолютно все представители политических и экспертных кругов ФРГ, чьи точки зрения рассматривались в этом обзоре, убеждены, что и в XXI в. реализация германских национальных интересов будет возможна только в рамках международных структур.

Попытки нового германского правительства более четко обозначить свои национальные интересы и более жестко их отстаивать натолкнулись на определенное недоверие и недовольство со стороны зарубежных партнеров и вызвали далеко не однозначную реакцию внутри страны - зачастую сам термин "национальные интересы" вызывает отторжение. Конечно, национальные интересы всегда присутствовали как в политике, так и в работах, выступлениях германских экспертов по вопросам безопасности, публицистов, общественных деятелей, однако самого термина старались избегать: вместо этого - клише вроде "важные интересы", "в интересах немцев", "наши (читай, европейские) интересы". Если реакцию извне можно объяснить грузом исторической памяти, то причины внутриполитического резонанса заключаются в следующем. Немцы за последние полвека привыкли жить в состоянии "неполного суверенитета", привыкли строить свою внешнюю и оборонную политику с оглядкой на трагическое прошлое своей страны.

Тот вызов, что стоит сегодня перед Германией, заключается в необходимости сбросить траур по своему прошлому, не отказываясь от него. И сделать это необходимо так, чтобы не разрушить то важное, что было достигнуто за 50 лет, - капитал доверия к стране. Деятельность "красно-зеленой" коалиции, которой выпало ввести страну в XXI в., в области внешней и оборонной политики должна определяться двумя глобальными задачами. Первую из них как нельзя лучше отражает следующая цитата: "После одержимости властью и забвения оной они (правительство. - Авт.) могли бы выработать естественное сознание власти у нации, которая гордо и без заносчивости представляет свои интересы, сознает их пределы и до конца использует свои возможности"1.

Теперь что касается второй задачи. Всю историю послевоенной Германии коротко можно описать одной фразой из книги Штефана Бир-линга "Внешняя политика Федеративной Республики Германия. Нормы, государственные деятели, решения": "История ФРГ - это история восхождения от парии до партнера в мировой политике". Этот статус - вот наследство, которое Берлинская республика получила от своей предшественницы. Сохранить это наследство, преумножить его, превратить в политический капитал для будущих поколений, определить свое место в политике безопасности и системе международных отношений - такова задача германского правительства на ближайшие годы.

Список литературы

1. Бар Э. "Нормализация" германской внешней политики // Intern. Politik. — М., 1999. — С.3-17.

2. Герцог Р. Партнерство на пороге XXI в. // Intern. Politik. — М., 1998. — № 2. — С.1-5.

3. Мертес М. Прошлое, живущее в настоящем // Intern. Politik. — М., 2000. — № 9. — С.3-12.

4. Независимая газета. — М., 2001. — Янв. 10. — С.2.

5. Пернис И. Необходимость институциональных реформ // Intern. Politik. — М., 2000. — № 8. - С.3-14.

6. Плетц Х.Д. ф. Безопасность Европы в XXI в. — перспективы после решений 1997 г. // Intern. Politik. — М., 1998. — №. 1. — С.50-63.

7. Плойгер Г. 25 лет в Организации Объединенных Наций // Deutschland. — Frankfurt a. M., 1998. — № 4. — C.12-15.

8. Пфлюгер Ф. Одного перспективного видения недостаточно // Intern. Politik. — М., 2000. — № 8. — С.15-17.

9. Рюль Л. Интересы Германии требуют пересмотра. Новые задачи в области европейской безопасности // Intern. Politik. — M., 1998. — № 7. — С.11-18.

10. Фишер Й. Речь федерального министра иностранных дел Германии Й.Фишера "От союза государств к федерации — размышления о конечной цели европейской интеграции" 12 мая 2000 г. в Берлинском университете им. Гумбольдта // http://www.germany.org.ru/.

11. Шварц Х.П. Центральная держава Европы идет последовательным курсом // Intern. Politik. — М., 1999. — № 11. — С.1-9.

12. Bahr E. Deutsche Interessen. Streitschrift zu Macht, Sichercheit und Außenpolitik. — München, 1998. — 158 S.

13. Bericht der Komission „Gemeinsame Sichercheit und Zukunft der Bundeswehr" // Intern. Politik. — Bonn, 2000. — № 10. — S. 95-116.

14. Deutschland ist eine Nation westlichen Typs geworden. In Interview mit den Koordinator für die deutsch-französischen Zusammenarbeit Rudolf von Thadden in der Frankfurter Rundschau 10. Juni 2000 // http://www.auswärtiges—amt.de.

15. Die Konturen einer neuen deutschen Außenpolitik // Deutschland. — Frankfurt a. M., 1999. — № 4. — S. 18-21.

16. Fischer J. Rede des Bundesministers des Auswärtigen Joschka Fischer bei der Mitgliederversammlung der Deutschen Gesellschaft für Auswärtige Politik am 24. November 1999 in Berlin // http://www.germany.org.ru.

17. Fischer J. Rede des Bundesministers des Auswärtigen J. Fischer auf der 36. Münchner Konferenz für Sichercheitspolitik am 5. Februar 2000 // http://www.auswärtiges—amt.de.

18.

19.

20.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

28.

29.

30.

31

32.

33

34

35

Grundsatzprogramm /Freicheit in Verantwortung/ Beschluss des 5. Parteistag der CDU vom 23. Februar 1994 im Hamburg // CDU-Dokumentation. - Bonn, 1994. - № 7. -84 S.

Hacke C. Nationales Interesse als Handlungsmaxime für die Außenpolitik Deutschlands // Deutschlands neue Außenpolitik. — München, 1996. — Band 3: Interessen und Strategien. — S. 3-13.

Ischinger W. Gastkommentar von StS Ischinger im Politischen Fueilleton von Deutschlandradio Berlin am 6. April 2000 // http://www.auswärtiges—amt.de. Ischinger W. Staatssekretär des Auswärtigen Amts Ischinger im Diplomatischen Magazin (Ausgabe Januar/Februar 2000) // http://www.auswärtiges—amt.de.

Kein deutsches Europa, in Interview mit Minister Fischer // Süddeutschen Zeitung. — München, 2000. - Dec. 22.

Mantzke M. Europa als "Weltmacht"? // Intern. Politik. - Bonn, 1998. - № 7.-S. 63-64.

Müller-Kränner S. Blick in die Zukunft - Die europäische und globale Dimension deutscher Friedenspolitik // Herausforderung Zukunft: Deutsche Sichercheitspolitik in und für Europa. - S. 59-81.

Müller X. Fünfzig Jahre NATO: Garant für Frieden und Freicheit in Europa // Deutschland. - Frankfurt a. M., 1999. - № 2. - S. 14-17.

Pradetto A. Die NATO, humanitäre Intervention und Völkerrecht // Aus Politik und Zeitgeschichte. - Bonn, 1999. - № 11. - S. 26-38.

Reschke E. Europäische Identität im Bereich der Verteidigungs - und Sichercheitspolitik: politische Vision oder konkrete Handlungsprozess // http://www.baks.com/442reschke1.html. Ruf W. Deutschlands Chance als Zivillmacht / IGM Antikriegstag. - 1999. - 7 S. Scharping R. Grundlinien deutscher Sichercheitspolitik // Akademie-Information FüAK - Aktuell. - Hamburg, 1999. - № 7. - 15 S.

Scharping R. Pressekonferenz des Bundesministers der Verteidigung, Rudolf Scharping zum Bericht der Weizsecker-Komission am 24. Mai 2000 in Berlin // http://www.bundesregierung.de. Schröder G. Regierungserklärung des Kanzlers Gerchard Schröder vor dem Bundestag am 28. November 2000 zum Europäischen Ratsgiepfel in Nizza // Archiv Gegenwart. - Bonn, 2000. - № 11. -S. 44593-44598.

Sommer T. Die deutsche Außenpolitik: unterwegs // Die Zeit. - Hamburg, 2001. - № 10. -S. 3.

Tumann M. Rußland spricht deutsch // Die Zeit. - Hamburg, 2000. - Dec. 28. - S. 2. Varwick J. Die Bundeswehr reformieren // Intern. Politik. - Bonn, 2000. - № 7. -S. 61-64.