Политическое согласие в современном российском обществе: состояние, проблемы, тенденции («Круглый стол») Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Преподавателю социально-гуманитарных дисциплин -

Политическое согласие в современном российском обществе: состояние, проблемы, тенденции

(«круглый стол»)*

Отдел исследования социально-политических отношений Института социологии РАН совместно с Редакцией журнала «Социально-гуманитарные знания» в декабре 2012 г. провели «круглый стол» по теме «Политическое согласие в современном российском обществе: состояние, проблемы, тенденции». Ниже мы публикуем выступления его участников в сокращении.

О.М. Михайленок, доктор политических наук, заведующий отделом исследования социально-политических отношений Института социологии РАН. Как показали события, происходившие после парламентских выборов 2011 г. и президентских выборов 2012 г., в отношениях власти и оппозиции произошли серьезные изменения.

Занятие Путиным должности Президента России и перемещение Медведева на должность Премьер-министра привели к изменению конфигурации властных структур. Институциональным, функциональным и кадровым переменам подверглись аппарат Правительства и администрация Президента.

Более того, эксперты предполагают и возможность существенной переструктуризации российского элитного пространства. Основание для такого предположения дает и череда событий, связанных с небывалым масштабом антикоррупционных процессов. Следствием этого может быть изменение иерархии номенклатурно-политических группировок и перегруппировка как системных, так и внесистемных политических субъектов.

Касательно отношений власти с оппозицией. Еще в начале 2000-х гг. обсуждались вопросы более тесного сотрудничества этих составляющих политической системы и речь шла о поисках эффективных средств влияния на решения властей, о реализации возможностей участия в разработке и обсуждении путей дальнейшего развития России. Однако уже выборы 2003/2004 гг. явились рубежом, после которого власть начала активно вытеснять оппозиционные силы из сферы официальной политики и проявлять стремление все более ограничивать влияние оппозиции на развитие политического процесса. Ослабление значимости оппозиционных сил на российском политическом поле сопровождалось скептическим восприятием их в массовом сознании, кризисом легитимности. Практическое отсутствие сдерживающего власть оппозиционного фактора в значительной мере способствовало замедлению демократических преобразований и заметному усилению авторитарного вектора в функционировании политического режима.

Ситуация после выборов 2008 г. свидетельствовала о еще большем стремлении власти полностью вытеснить оппозиционные составляющие политической жизни. Однако достичь этого не удалось. Более того, к концу 2011 г. оппозиционные настроения, протестные акции проявились с невиданным доселе размахом.

Какие же характерные черты власти становятся сегодня определяющими в ее отношении к оппозиции?

Отметим, что современная политическая наука для раскрытия сущности политической власти использует весьма широкий понятийный спектр. В этот ряд можно включить понятия воли, гегемонии, диктата, принуждения, господства, контроля, управления и др. По мнению большинства исследователей, наиболее общая характеристика политической власти заключается в восприятии ее как господствующей воли того или иного класса или социальной группы. Что касается легитимности политической власти, то эта характеристика может рассматриваться в качестве своеобразного общественного консенсуса в понимании того, как должно быть построено государство, каким образом должны формироваться органы власти и управления, какие правила должны регулировать отношения политических субъектов.

В основе согласия относительно устройства государства, способов легитимации власти и правил политической жизни лежит консенсусная общность доминирующих в обществе базовых ценностей. Как считают правоведы, современное демократическое конституционно-

* Центр политологии и политической социологии Института социологии РАН, e-mail: trudsociol@isras.ru

правовое государство предполагает рационально-правовую легитимность1. Однако необходимо иметь в виду, что если консенсус характеризует сущность демократической рационально-правовой легитимности, то и в традиционных, харизматических, авторитарных системах власти, даже опирающихся на прямое насилие, можно обнаружить определенное согласие граждан, придающее видимость легитимации режима.

Вопросы легитимности и возможности консенсуса в условиях изменения властной конфигурации в России сегодня тесно связаны с обсуждением и принятием ряда политических решений по реализации так называемой программы консервативной модернизации, выдвинутой правящей партией. Главная ближайшая цель провозглашенной модернизации - создать в России современную экономику и соответствующие ей социальные и политические отношения и взаимосвязи. Именно позиции по этому комплексу стратегически важных проблем будут в ближайшей перспективе разделять и сталкивать политических оппонентов.

Что касается второй стороны рассматриваемых отношений, то следует отметить существование множества определений понятия «оппозиция». Наиболее общее его понимание состоит в том, что оппозиция является одним из проявлений столкновения позиций политических групп, их идейных ориентаций и способов влияния на носителей противоположных взглядов, как правило, господствующих2. Под оппозицией понимают также и определенную часть политического сообщества или же всего общества, противопоставляющую себя господствующему режиму. Опираясь на такую интерпретацию оппозиции, можно попытаться проанализировать различные формы ее проявления в российском политическом поле, а также выяснить, какие именно установки и идеи лежат в основе противопоставления оппозиции действующей власти. Важно также выяснить существенные и политически актуальные аспекты взглядов, идей и практических шагов самой действующей власти.

Исходя из этого, можно оценить содержательность оппозиционных акций, потенциал их воздействия на широкие массы, эффективность влияния на деятельность власти, перспективы достижения компромиссов противостоящих сил и возможности участия представителей оппозиции в принятии политических решений. Вместе с тем анализ эволюции оппозиционного движения в связи с трансформацией правящего режима предоставляет возможность более полно проанализировать реальное содержание и направленность проводимых властью реформ.

После некоторого снижения интенсивности и размаха протестных акций оппозиции, наступления затишья в политической жизни весьма вероятен, по мнению ряда политических аналитиков, новый всплеск протестной активности. Этому будут способствовать как объективные обстоятельства (например, падение уровня жизни населения, обострение социальных проблем), так и действия самой власти (например, политические репрессии, отказ от политических реформ, недостаточно аргументированные шаги в осуществлении реформирования общества). Отмечается также и влияние морально-психологической составляющей протестных настроений. «Есть такое понятие, как «моральный износ власти», гражданину хочется чего-то новенького, потому что власть, с его точки зрения, засиделась. И такого рода тенденция достаточно тревожная для власти, потому что ее надо перебивать, в свою очередь, креативом и качеством достижений - пока мы этого не наблюдаем»1, - уверен заместитель гендиректора Центра политической конъюнктуры России Александр Шатилов. Вместе с тем нет достаточных оснований предполагать, что рост недовольства и усиление протестного потенциала с неизбежностью ведут к социальному взрыву и новым политическим потрясениям.

На этом фоне продолжает оставаться весьма низкой оценка потенциала и перспектив достижения политического согласия по существенным социально-политическим вопросам. К примеру, Г. Павловский говорит при этом о проблеме отсутствующего или неполучающегося диалога1. Он считает, что для налаживания эффективного диалога главное не наличие для этого соответствующей инфраструктуры (площадок обсуждения, рубрик в СМИ и т.п.), а демонстрация готовности признать противостоящую сторону в качестве равноправного собеседника и минимальное стремление со своей стороны выступать участником диалога. При наличии последних составляющих появятся так или иначе и возможности выстраивания какой-то инфраструктуры. Действительно, при желании политического общения всегда отыщется способ осуществить его.

По мнению ряда политологов на сегодняшний день ситуация складывается таким образом, что власть и оппозиция (в том виде, который она приняла) не готовы выступать сторонами такого диалога. В связи с этим обращают на себя внимание результаты обобщения Комиссией по экономическому росту и сотрудничеству Всемирного банка опыта модернизации наиболее успешных стран (2008 г.). Выяснилось, что при всех различиях им присуще и немало общего.

1 См.: Кудрявцев В.Н. Юридическая конфликтология. М., 1995.

2 Оппозиция в России начала XXI века в высказываниях современников // Сайт ВЦИОМ. - URL: http://wciom.ru/index.php?id=269&uid=3691 .

1 Шатилов А. Властям предрекли моральный износ // Московские новости, 2012, 2 декабря, №418.

1 Павловский Г. Власть и оппозиция: критерии эффективности // Публичные лекции Полит.ру.-URL: http ://www.polit. ru/article/2005/02/18/pavl

Наряду с экономическими показателями эти страны отличает от менее успешных (или совсем не успешных) наличие национального консенсуса по поводу долгосрочных целей развития.

Поэтому актуальной задачей политического анализа является поиск путей и средств достижения политического согласия как инструмента демократического развития, фактора гармонизации социально-политических отношений и оптимизации социальной политики.

И.Л. Недяк, доктор политических наук, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН. Состояние, проблемы и тенденции развития политического согласия в современной России - тема многогранная и в рамках «круглого стола» предполагает выбор «среза», наиболее важного с позиций докладчика. Мне таковым представляется проблематика соотнесенности политического согласия и публичной политики в современной России. Обосную три тезиса, предварительно отметив, что политическое и шире - общественное - согласие рассматривается в русле договорной традиции как достижение согласованности позиций целе- и ценностнорациональных акторов по максимизации своих выгод (индивидуально понимаемой полезности).

1. Контфронтационный характер взаимодействия политических субъектов и политического управления общепризнан. Властное «регулирование-патронаж» публичной сферы препятствует трансформации этих отношений в консенсусные.

Отмеченные предыдущим выступающим «изменения властной конфигурации в России» имеют, по моему мнению, «косметический» характер. Неприкосновенно прежним остался управляющий контур, который академик Ю.С. Пивоваров справедливо определяет как «властно-насильнический и некомпромиссный». Это принципиально важный посыл для рассматриваемой нами темы. Ибо не составляет особого труда увидеть прямую корреляцию между двумя факторами: «плачевным» состоянием переменных политического согласия (уровни социальной справедливости и солидарности, системного и межличностного доверия, человеческого и социального капиталов, вовлеченности граждан, низовой самоорганизации etc.) и непубличным, закрытым, непрозрачным, неотзывчивым, неподотчетным и т.д. характером политического управления.

Сужение публичной сферы, выдавливание публичного интереса в частную сферу, неразвитость политического ресурса «третьего» сектора - вот лишь некоторые из неоспоримых политико-управленческих результатов команды «тандема» как до «рокировки», так и после неё. Невольно вспоминается недоброй памяти такое «согласие масс», как классическое пушкинское «А что народ? - Народ безмолвствует» или не менее классическое советское «всеобщий одобрямс», равно как и их оборотная сторона - «русский бунт бессмысленный и беспощадный».

Участники прошедшего VI конгресса политологов справедливо отмечали негативные последствия «огосударствления» публичной сферы в её разных ипостасях. Выделю два из многих негативных проявлений такого положения дел.

• Публичная сфера как площадка диалоговой политической коммуникации ограничена в выполнении очень важной задачи, необходимой для обеспечения партнерского согласования интересов власти и общества. Речь идет о развитии политического ресурса представителей гражданского общества. Сегодня политический «вес» третьего сектора настолько невелик, что ставит под вопрос его полноценную «субъектость» в переговорном процессе.

Уменьшение колоссального диспаритета ресурсов сторон политического взаимодействия не является приоритетной целью деятельности сформированных «сверху» гражданских институтов. Без общественного участия принимаются «правила игры», принципы и процедуры согласования интересов, политическая повестка дня etc. Кулуарные, коридорные, корпоративные и прочие «переговорные площадки» остаются для владельцев крупных политических ресурсов оптимальным инструментом максимизации своей полезности.

• Публичная сфера как форум общественной рефлексии ограничена в выполнении ряда функций, важность которых для рассматриваемой нами темы трудно переоценить. Достаточно назвать некоторые: осознание и артикулирование индивидуальных и групповых интересов; трансформация приватных интересов в публичные; формирование и развитие навыков, практик и культуры диалогового взаимодействия, общественной самодеятельности; развитие обратной связи как источника информации для выработки и принятия общественно значимых решений, как инструмента партнёрского согласования интересов и снижения издержек социально-политического взаимодействия etc.

2. «Лоскутный» характер публичной сферы препятствует формированию общего алгоритма согласия и общенационального публичного интереса.

Использую тезис авторитетного отечественного исследователя А.Ю. Красина для того, чтобы посмотреть под иным (чем ранее выступавший докладчик) углом перспективы формирования «консенсусной общности доминирующих базовых ценностей» и «национального консенсуса по поводу долгосрочных целей развития».

Замечу сразу, что мои прогнозы существенно менее оптимистичны, ибо, с одной стороны, мы констатируем деление общества почти пополам по отношению ко многим «базовым ценностям». С другой стороны, отмечаем, что для выявления/формирования отдельных «областей согласия» и последующего их объединения (в «пояса» и далее - в крупные сферы) наше общество не имеет

адекватных этому «разлому» площадок, механизмов, навыков, культуры. Добавим к этому еще и характерную для сегодняшнего российского социума многосоставную и многослойную идентичности, что отнюдь не способствует построению общих платформ.

Приведу лишь два примера поляризации позиций по отношению к базовым ценностям: отношение к государству как к общему и частному благу, понимание социального равенства как равенства возможностей и равенства результатов.

Проведенное ИС РАН общероссийское социологическое исследование «О чем мечтают россияне» (http://www.isras.ru/analytical_report_o_chem_mechtayut_rossiyane.html) выявило наличие в российском социуме двух противоположных социокультурных норм и вытекающих из них разных типов мировоззрения по критерию «полисное vs индивидуальное благо». 52% россиян ближе социокультурный типаж «социального» альтруиста. В их жизненные установки входит желание быть полезными государству и обществу, они склонны искать благо индивида через благосостояние общества в целом. Вторую половину граждан (48%) можно отнести к «социальным эгоистам». Они хотят жить так, «как хочется», стремятся к максимизации своих выгод.

Второй пример «раскола» связан с отношением россиян к целеполаганию социально-политических преобразований. Согласно выше процитированному исследованию ИС РАН, мечта почти 45% россиян - это «социальная справедливость, равные права для всех и сильное государство, заботящееся о всех своих гражданах» (почти 45% полученных в ходе опроса ответов). Жить в более справедливом и разумно устроенном обществе мечтают 33% россиян. Эта потребность граждан делит второе «призовое» место с желанием быть здоровым и уступает лишь потребности жить в достатке (40%).

Однако есть ли в нашем обществе согласие в том, что являет собой «справедливое и разумно устроенное общество»? Увы, нет. 59% россиян являются сторонниками равенства возможностей, т.е. склонны согласиться с тем, что задача государства может ограничиваться поддержкой правового обеспечения равных шансов для всех граждан. 41% россиян являются сторонниками равенства результатов. Они убеждены, что равенство возможностей должно быть «подкреплено» предоставлением государством определенного стандарта социальных благ, как, например, это было в советские времена. В скобках отметим, что вопреки распространенному мнению, россияне не привержены идеям крайних форм эгалитаризма.

Соотношение сторонников равенства возможностей и равенства результатов практически не меняется в течение последнего десятилетия. Это подтверждают репрезентативные всероссийские опросы, проведенные в разные годы Институтом социологии РАН1. Таким образом, данный разлом также можно охарактеризовать как социокультурный.

3. К первоочередным задачам социальной инженерии политического согласия следует отнести активизацию «снизу» процессов, направленных на осознание, артикуляцию, представительство и взаимодействие частных интересов в публичной сфере.

На «знамени» стратегий социальной инженерии политического согласия начертан принцип «От частного к общему». Формула «расчета согласия» непременно включает такую величину, как эффект синергетики множества межгрупповых соглашений по различным вопросам: политико-управленческим, экономическим, социальным, культурным, этническим, моральным и др. При достижении определенной массы такие конвенциональные соглашения входят в сферу притяжения «высокой» политики.

Перспективы формирования «областей согласия» можно увидеть в определенных, пусть и весьма скромных, позитивных изменениях в публичной сфере, катализатором которых стала активизация с конца 2011 г. протестных выступлений (несмотря на их преимущественно максималистский и неконструктивный характер).

Наиболее яркий пример - расширение сферы публичной политики посредством Интернет-пространства, повышение качества и количества Рунет-аудитории, выход в off-line гражданской и политической кибер-активности. Интересные сюжеты в обсуждаемой нами проблеме политического согласия будут создавать такие обоснованно привлекающие внимание исследователей проявления «цифровой» политики, как феномен сетевого political man, диффузия власти (термин Дж. Ная), трансформация понятия «политический субъект».

А.В. Брега, доктор политических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН. Говоря о рисках для политического согласия в современной России, следует выделить факторы, оказывающие влияние на рост недоверия и протеста по отношению к институтам и результатам деятельности власти.

Во-первых, повсеместные злоупотребления и коррупция исполнительной власти приводят к снижению уровня диалога между властью и обществом. Деятельность органов государственной власти и управления создает угрозу потери престижа властных институтов, ведет к росту недовольства социальной и политической ситуацией, а также возмущения несправедливостью

1 См.: Двадцать лет реформ глазами россиян // http: //www.isras.ru/analytical_report_twenty_years_reforms.html; Готово ли российское общество к модернизации // URL: http: //www.isras.ru/analytical_report_modernization.html .

социальных и нравственных принципов, порождает созревание социально-психологической напряженности в обществе. При этом рокировка между президентом и премьером, означающая определенный застой механизмов политической мобильности и рекрутирования политической элиты, многими гражданами, особенно в крупных городах, была воспринята скептически. Сочетание названных факторов и сопряженных с ними ряда других факторов потенциально является одним из катализаторов социального протеста. Становится очевидным усиление оппозиционных настроений, снижающих доверие и легитимность власти.

Во-вторых, происходит внутренняя диффузия политической элиты. Нынешняя властная элита практически всех уровней уже не так жестко встраивается в вертикаль власти, созданную в начале 2000-х. С периода президентства Д.А. Медведева начинается фрагментация элиты, часть которой стала утрачивать привычные ориентиры. Это проявляется в увеличивающемся разнообразии интересов и противоречий внутри элиты. Коррупционные скандалы в Минобороне, Роскосмосе и других ведомствах последних месяцев - наглядное свидетельство обострения конкуренции, сопровождающейся как закулисной борьбой, так и открытыми конфликтами между властными группировками.

Так или иначе, в российской политической элите постепенно возрастает склонность к проявлению инициативы и автономности действий. Появляются все больше акторов, полагающихся не только на централизованный арбитраж, но и на децентрализованные, горизонтальные механизмы координации и согласования интересов. Другими словами, механизмы взаимодействия и управления, которые нейтрализовались по мере укрепления властной вертикали, теперь, скорее всего, будут восстанавливаться.

В-третьих, наблюдается снижение эффективности деятельности государственных институтов и государственного управления. Правительству все труднее формулировать стратегию своих действий, поскольку многие проекты, которые громогласно представлялись обществу, по сути, провалились. К примеру, объявленная несколько лет назад программа модернизации большинством населения страны воспринимается больше как PR-кампания власти, чем реальные шаги. Это только подчеркивает прогрессирующую дисфункциональность государственной машины, что служит дополнительной причиной падения доверия к власти.

В-четвертых, становится очевидной подмена реальной публичной политики имитационной. Данный фактор политического риска для власти уже неоднократно отмечался политологами. Идеальные модели и ожидания общества, какими должны быть политика и государство, и реальность находятся в явном диссонансе. Власть не может представить обществу более или менее справедливые «правила игры» - систему, институты, понятные и последовательно универсальные для всех.

Собственно имитационная политика имеет глубинные корни, связанные с продолжением 300-го цивилизационного разлома. Ныне провозглашается в качестве ориентира западная модель организации государственной системы, а на практике широко воспроизводится восточный тип властных отношений. Обостряются противоречия между текущими интересами нынешней политической элиты, которая организована на принципах землячества, кумовства, и западной формой построения политических институтов. В итоге приходится при одной форме социально-политических отношений имитировать другую. Этот диссонанс вызывает ощущение у населения существования «двойного дна» в государственном управлении. Причем население и элита считают, что ведущими и более надежными являются неформальные процедуры и организации.

Осознавая наличие признаков кризиса, власть пытается снизить неблагоприятные для себя последствия и управлять политическими рисками. При этом она, с одной стороны, предпринимает шаги по восстановлению прежней, исчерпавшей себя модели отношений с обществом, с другой -по изменению принципов взаимодействия с оппозицией.

Характер действий власти обусловлен, прежде всего, относительно невысокой поддержкой со стороны широких слоев общества протестного движения (при достаточно выраженных протестных настроениях). Соответственно, данное обстоятельство ключевым образом влияет на конкретные действия власти. Реагируя на риски, власть прибегает к следующим приемам.

- Мобилизация сторонников власти. Организованное протестное движение вызвало ответные действия властей, которые вынуждены были мобилизовать население на акции в их политическую поддержку.

- Частичная модернизация политических институтов. Резкое повышение активности различных групп, начинающих формулировать и отстаивать свои, часто противоположные интересы. Объясняется это отсутствием механизмов по согласованию интересов и разрешению конфликтных ситуаций, что служит угрозой существующему политическому порядку. Одним из способов поддержания общественного спокойствия в этих условиях является модернизация политических институтов. Однако недовольство не представляется критичным для властей, поэтому они ограничиваются в основе косметическими изменениями. В частности, возврат к «фильтрованным» выборам губернаторов и послабление в создании политических партий есть не что иное, как половинчатые действия по управлению политическими рисками.

- Ужесточение законодательства, применение точечных репрессий по отношению к политическим оппонентам. Мобилизация сторонников требует достаточно серьезных ресурсов. Менее затратным и технологичным способом здесь выступает ужесточение законодательства и точечные репрессии, сопровождаемые громкими политическими процессами. Для оппонентов власти повышаются риски и цена независимого коллективного действия, что затрудняет объединение.

Кроме того, отсутствие у оппозиции безусловных лидеров, развернутой программы действий, опыта продуктивной политической борьбы в определенной степени снижают политические риски для власти. Оппозиция не однородна по своему составу и у множества её частей имеются свои взгляды как на оценку текущего положения и на перспективы развития общественно-политической ситуации в стране, так и на свою роль в современной истории. Протестное движение страдает теми же пороками развития, что и российское общество. Расколото общество - расколота идеологически и политически оппозиция.

Б.И. Зеленко, доктор политических наук, главный научный сотрудник Института социологии РАН. Отношения между субъектами целесообразно рассматривать с позиции специфики их сближения. Обсуждаемое весьма сложно методологически. Сближение интересов социума и власти - это часть целого, а именно: часть проблемы преодоления политического отчуждения. Параллелизм существования двух акторов вроде бы соответствует законам «неевклидовой геометрии». И это естественно: для социума власть как средство, для власти - как цель. Однако в политической «геометрии» эти акторы нередко пересекаются. Точка пересечения сосредоточена в переходе РФ к частнособственническому, хотя и усеченному, укладу и демократии. Характерно, что общество, само создавшее определенную форму государственной власти в РФ за последние 20 лет, не может справиться с собственным ущербным положением. В социополитическом дискомфорте и кроется источник политического отчуждения. Разрешение последнего возможно, прежде всего, через преодоление сознательного или бессознательного неприятия конвенциональных, общепризнанных, традиционных нормативных ценностей человеческого сообщества, санкционированных как «снизу» (силой общественного мнения), так и «сверху» (государственной волей в форме права). В политологии признается, что такой общий путь эволюции в политике дело не одного поколения. Если интересы совпадают (как идеальное представление о норме), тогда объективные причины для отчуждения отпадают.

«Сработает» это при известном развитии демократии. Социум и власть не однородны. Не однородны и их внутренние интересы. Имеются в виду интересы большинства и меньшинства. Большинство социума, а точнее, правление большинства нельзя примитивно оценивать и видеть в нем реализацию интересов одной части общества в ущерб интересам другой. Политических интересов, объединяющих абсолютное большинство общества, не так уж много. Чаще всего они предстают как сложный компромисс, в котором общественные и политические группы в чем-то идут на соглашение, но в то же время идут и на уступки в случаях, когда их интерес не совпадает с интересами большинства. Общепринятым в политологии является утверждение, что несмотря на действующий в демократии принцип большинства все же устойчивый единый центр политической власти отсутствует. Политическое господство постоянно дрейфует. Власть в демократии не является монополией. Народ не всегда прав. Презумпция демократичности государства, в которой власть основана на политическом большинстве, зачастую под вопросом.

Политология называет не менее важное условие демократии - соблюдение и охрану интересов меньшинства. Демократия не допускает неправомерного господства интересов одной группы над другой, даже если она господствует в целях «общего блага» от имени и в пользу большинства. При устранении прав меньшинства заканчивается демократия. Расхождения между интересами меньшинства и большинства регулируются правом, но не должны подавляться. Политическая практика свидетельствует: рано или поздно временное политическое меньшинство восполнит политическую поддержку, расширит число своих сторонников и станет большинством. Подобная аксиома не должна быть «неожиданной» для российской власти.

Власть при демократии функционирует на заранее установленных правом условиях транспарентности. И здесь есть свои парадоксы. Известно, система правления, эффективность которой зависит от лица с выдающимися способностями и исключительной нравственностью, не может рассчитывать на длительное существование. Демократическое правление основано не на доброй власти, а на устойчивом правовом режиме, связывающем деятельность институтов власти. В тоталитарном режиме отсутствие «авторитета» приводит к застою, демократия же не очень теряет от дефицита национальных лидеров. Демократию, как правило, обозначают «правлением посредственности». Появление лидера порождает чрезмерную готовность социума к подчинению, усиливает риски авторитарности, что ослабляет демократию. Несомненно, что «посредственность» ограничивает способность общества к активности. Но негатив, который привносят в демократию лидеры, настолько чреват, что конституционное право реагирует на него (ограничение сроков на президентском посту, верховенство парламента т. д.). Из этого вытекает следующее: в демократии существует правление закона, а не правление человека. Значит,

обязательным условием демократии является принципиальное согласие социума и власти соблюдать правовые установки, в рамках которых достигаются соответствующие интересы. Тогда согласие можно трактовать как социально-политическую основу всеобщей обязанности соблюдать закон. В этом специфика сближения интересов социума и власти.

Интегратором такого сближения является демократия. Для ее развития в РФ необходимы поиски новой матрицы. Очертания ее в том сущем, которое российское бытие выплескивает на поверхность жизни. Думается, что демократия - это основанная на устойчивом общественном согласии демонополизированная власть, осуществляемая как правление большинства, связанное условиями законности и ограниченное правами меньшинства и гражданскими свободами. Как назвать эту демократию? Может быть, демократией закона? Но законы не всегда справедливы. Более того, и «верхи», и «низы» ни во что не ставят закон. Одни плохо его разрабатывают и применяют, другие плохо его исполняют. Но самое драматичное, когда и жить-то по закону невозможно ни «внизу», ни «наверху». Для этого закон должен быть справедливым. В целях формализации проблемы юристы нашли свое собственное определение справедливости - это согласие на общую для всех мораль и действительное равенство перед законом. Отсюда вытекает формулировка права как нормативно закрепленной и реализованной справедливости. Если справедливая идея нормативно оформлена, то она становится законом, превращается в право. Но если нормативное закрепление получает несправедливая идея, то законом она становится, а правом нет. Короче говоря, правовой закон - это справедливый закон.

Назрела необходимость развития правовой демократии. В нынешних условиях становления правового государства ее можно рассматривать как некий конструкт обеспечения порядка и «наверху», и «внизу» через субъектно-объектный подход и общественные компромиссы. Общество развивается через его усложнение и дифференциацию. Чем больше социальных различий, тем больше опасность деструктивных социальных столкновений. Вот почему роль правовой демократии как механизма, содействующего выработке соглашений, социальных компромиссов, будет возрастать. Возрастание правовой демократии не нужно упрощенно рассматривать как расширение сферы правового регулирования. Тенденция заключается в возрастании правовой демократии как средства сближения интересов социума и власти, как цели общественного согласия.

Политико-правовой теории в этой области недостаточно. Дальнейшая аналитика должна доказать жизнеспособность всего сказанного. К примеру, имманентной атрибутивностью демократии должно быть ее правовое содержание. Сейчас российский тип демократии функционирует на законах, зачастую не имеющих правового содержания. Далее, Конституция РФ содержит статусный дисбаланс рассматриваемых двух акторов. В ней явный перекос полномочий (в отличие от социума) в сторону власти. Отклонением Конституции РФ от норм её современных демократических аналогов является отсутствие в ней самостоятельных статей о выборах, избирательной системе, о политических партиях, партийной системе и т.д. Данный пробел отражает интересы лишь одного спектра социально-политических сил в России.

Отметим главное - если политическая система строится в демократическо-правовой парадигме, то тогда появляется смысл хотя бы рассуждать о некотором тождестве интересов общества и власти.

А.В. Назаренко, кандидат политических наук, научный сотрудник Института социологии РАН. Перед каждым человеком, вне зависимости от его общественного статуса, стоит вопрос, как в рамках общепринятой рациональной и «правильной» парадигмы очертить круг идей, приоритетов и ценностей, способных остановить углубляющийся системный кризис, и при нарастающих различиях сплотиться. Конечно, есть сомнения в перспективах существующей парадигмы, когда наряду с попытками поддерживать диалог, расширяя и углубляя сотрудничество в экономике и культуре и ломая возведенные ранее искусственные барьеры, возникает стремление обозначить себя как уникального индивида, отличного от других. На этом фоне лозунг «быть в согласии» актуализировался, рискуя превратиться в очередное модное креативное начинание, призванное сформировать новый «образ» мира.

С большой долей уверенности понятие «согласие» можно отнести к духовной сфере человека, что не позволяет четко его детерминировать, поскольку иррациональное бессознательное и приобретенное рациональное в каждый момент времени сосуществуют в разных пропорциях. Но несмотря на объективные трудности восприятия этого понятия его понимания и толкования все же представляется возможным его частичная конкретизация, что будет способствовать выявлению условий его возникновения, существования и разрушения и может быть востребовано в практической деятельности, направленной на преобразование современного мира.

Понятие «согласие» логично определить как некое индивидуальное ощущение субъекта,

как способ адекватного описания и концептуализации, как стиль передачи личного отношения к положению дел, демонстрирующий самоиндентификацию субъекта и его личную ориентированность. При этом далеко не последнюю роль могут играть определенные стереотипы и

менталитет, будто некая мировоззренческая матрица, «вписывающая» его в действительность. Можно также предположить, что «согласие» в некоторой степени способно охарактеризовать и специфику прагматических качеств индивида, и его коммуникативную предрасположенность. Если принять это за основу, то под «согласием» будет подразумеваться и восприятие субъектом своего окружения, и его собственная детерминация в нем. В результате гармония или дисгармония с самим собой и своим окружением будет вызывать у субъекта чувство самодостаточности, причастности, солидарности, гармонии или, наоборот, зависимости, изоляции, суверенитета, смирения. Таким образом, возникает позиция «означающего» и, следовательно, что «сознание определяет бытие».

При этом напрашивается вывод, что «согласие» как «событие-эффект» имеет временную детерминацию, которую можно обозначить. Определив таким образом «согласие», мы приходим к пониманию того, что позиция «означающего» детерминирована прошлым, специфически влияющим на внутренние установки субъекта. Рассуждая о согласии, мы вольно или невольно сталкиваемся с сиюминутным интересом субъекта анализа без какой-либо видимой заботы о его собственном будущем. Возможно отсюда и такая тяга к консерватизму в противовес модерну несмотря на желание прогрессировать в своем развитии. Возникает интересный парадокс - ориентированное на прошлое «согласие» становится одним из условий достижения «светлого будущего».

Происходящие события могут оцениваться различным способом, т.е. у «согласия» появляются некие тональности. В одном случае происходит обозначение, индикация, дессигнация или указание смысла события по поверхностным эффектам, а значит могут возникать сомнения относительно его истины или лжи. В другом - высказывается личное желание или уверенность в сути и смысле события, а следовательно, могут возникать сомнения относительно его достоверности.

Выражение «согласия» или «несогласия» детерминирует субъекта в качестве оцениваемого, «означаемого». Если рассматривать последовательность переходов субъектов с позиции «означающего» на позицию «означаемого» и наоборот, то невольно возникает желание их соотнесения с предыдущей, последующей позицией и этих позиций между собой. Позиции могут «сходиться» и тогда можно говорить о согласии или «расходиться» и тогда приходится констатировать несогласие. Это позволяет представить смену позиций как процесс, в том числе временной, исторический, когда возможно или вычленение сходных ситуаций, или установление тождества субъектов. Если продолжить рассуждение в данном ключе, то целесообразно обратиться к аналитике истины и способам ее репрезентации или к возможным смыслам бытия человека - «сигнифицирующая» позиция «означающего» - и одновременно к критике действительности, которая является «дессигнантом» реальности, выражая тем самым позицию «означаемого». Таким образом, появляется возможность выявить точки коммутации событий, «схождения - расхождения» позиций. При этом согласие может быть четко выражено или обозначены некие точки сингулярности - разрывов цепочки последовательных «переходов», в которых детерминация смысла событий будет невозможной, а значит и все разговоры о «согласии» станут абсурдны.

В соответствии с гегелевской логикой, индивидуальное развитие субъекта понимается как серия внутренних преобразований, когда индивид становится объектом собственного знания и видит себя как «другого», в результате чего возникает проблема доверия «знанию» своего сознания. В человеческом сознании сосуществуют «я» и мир, в котором мы находим себя, следовательно, целью существования становится гегелевское «простое для себя бытие». Однако «другое самосознание» сталкивает индивидов и речь пойдет не о согласии, а о «признании». Если вернуться теперь к «означаемым» и «означающим» событиям, то очевидно наступление согласия или путем естественного регрессивного схождения позиций, или насильственным признанием.

Модель, воспринимающая и интерпретирующая человека или субъекта в любой иной его ипостаси как существо нуждающееся, озабоченное одновременно поиском наивысшего удовольствия и охваченного желанием избежать страданий, принимается в настоящее время как догма. В ее основе лежит древнейший принцип утилитаризма, зачатки которого можно найти еще трудах древнегреческих философов. «Для себя бытие» в гегелевском его понимании становится реальностью, а внешняя позиция мышления, отождествляемого с предварительным проектом абсолютного духа удовольствия и боли, становится доминирующей. В результате в рациональном, истинном мире, нормированном и детерминированном соответствующим образом, возникает веер проблем, связанных с восприятием и принятием реальности - игры, конкуренции, суверенитета, одиночества и страха. Поступательное совершенствование и развитие человека оказывается прерванным. «Консервация» образов означаемого и означающего до их случайной смены порождает тему «хаоса», мотив «движения по кругу» в виде «вечного возвращения».

Эволюционный путь развития субъектов в жестко детерминированном пространстве и в конечном временном диапазоне превращается в революционный. Рассуждая о развитии, мы имеем в виду развитие определенной сферы - экономики, политики, общества, культуры, человека. Очень трудно говорить о комплексном развитии и его приоритетных целях, хотя все,

оценивая собственные перспективы, рассуждают именно в этом ключе. Причина кроется в невозможности расставить приоритеты и обозначить смыслы, что сначала, а что потом. Развитие экономики, как полагают, невозможно без политических преобразований, которые невозможны без изменений в обществе, а они невозможны без изменения человека и его мировоззрения, которое зависит от прогресса экономики, и круг замыкается.

Цель «для себя бытие» определяет и формирует цепь «событий», ибо обретение индивидом «власти над собой» ведет к формированию адекватной позиции «означающего». Право одновременно с ответственностью предполагает возможность «переформулировать» широко используемый постулат - не согласие для развития, а развитие - для согласия человека с самим собой и с окружающим миром. Т.е. для любого субъекта правильно детерминированное «означаемого» становится абсолютным приоритетом, так как сначала формируется «означающий», который затем становится «означаемым», а затем снова «означающим» и далее, вплоть до эволюционного уточнения и сближения позиций.

Понимание и объяснение такой сложной современности возможно лишь в случае отказа от несовершенных и пристрастных ее интерпретаций, ведущих к перманентной революции, но никак не к согласию.

О.Г. Щенина, кандидат политических наук, старший научный сотрудник Института социологии РАН. В общественных науках существует понятие «согласие», имеющее разное смысловое наполнение в зависимости от предмета исследования. Следовательно, оно во многом универсально, т.е. применимо к объяснению либо характеристике многообразных по своей природе состояний, явлений, процессов.

Политическое согласие предусматривает устойчивые взаимодействия политических субъектов, в том числе и как проявление взаимных добровольных инициатив граждан, социальных групп и власти с целью согласования социально-политических интересов. Это взаимодействие может определяться как некая идеальная модель, желаемая, но не достижимая в реальной политической жизни, учитывая, что абсолютного согласия «всех со всеми» (используя терминологию социальной теории Т. Гоббса) в принципе быть не может. Политическое согласие может также рассматриваться как компромисс между органами власти и социальными группами, слоями или обществом в целом при принятии политических решений и в ходе их реализации. Политические субъекты достигают компромисса в процессе взаимных уступок, диалога, когда на основе партнерских отношений пытаются предложить свое видение проблем и пути их решения. Следовательно, на основе взаимодействия и компромисса стороны могут прийти к согласию по отдельным, в том числе и острым, проблемам.

Политическое согласие в обществе находится в прямой зависимости от уровня политической культуры его граждан. В связи с этим насущной проблемой становится формирование у граждан политической культуры согласия, рассматриваемой как культура политического участия активистского типа (по типологии Г. Алмонда и С. Вербы).

Существенно различаются механизмы достижения согласия в государствах с разными политическими режимами. В условиях демократии, безусловно, актуализируется проблема поиска согласия или хотя бы достижения компромисса в политической сфере, поскольку оно необходимо для проведения модернизационных преобразований в обществе.

На наш взгляд, одним из инструментов достижения согласия на «политическом поле» России является использование современных информационных технологий для реализации политических целей, мобилизации субъектов политического процесса. Посредством использования Интернета возможно в короткие сроки создание не только социальных сетей, но и политических сетей (как их разновидности) с целью согласования интересов их пользователей.

В этом ещё новом для нас формате возможно и нужно создавать дискуссионные площадки по актуальным проблемам общественного развития. Это позволит людям не только выразить свое мнение и отношение к происходящим событиям, т. е. быть услышанными, но и глубже понять общественные и политические процессы.

Мобильные устройства сегодняшнего дня, быстро устаревающие и стремительно обновляющиеся, формируют в новых условиях сознание молодого поколения. Это происходит через образы, символы, роль которых в политической социализации молодежи пока до конца не осмыслена учеными и политиками. Поэтому именно Интернет серьезно влияет на формирование мировоззрения и политического сознания молодых людей. Возможности получения разного рода информации посредством использования сети Интернет практически не ограничены в нашей стране, тогда как, например, в Китае он развивается в условиях цензуры. Информационный контент «Всемирной паутины» формируется стихийно, однако, по некоторым признакам уже возникла тенденция к ограничению «информационного поля» и в России.

Протестная зима 2012 г. в России выявила новые модели возможности использования информационного пространства для мобилизации в короткие сроки сторонников или противников различных политических сил с целью вовлечения их в политические действия, в том числе и оппозиционного характера. Активно использовались социальные сети, позволяющие осуществлять

контакты, обсуждать и принимать решения, организовывать участие в акциях. Особенностью такого рода сообществ является чаще всего краткосрочность их существования - они быстро возникают и быстро распадаются.

При этом роль социальных сетей в современном обществе, их возможности пока явно недооцениваются властными структурами в разных странах, а их масштабы чрезвычайно велики. Возможности влияния на человека новых видов коммуникации, прежде всего Интернета, поистине уникальны, что позволяет различным политическим силам манипулировать сознанием людей в планетарных масштабах.

В настоящее время мы являемся свидетелями становления принципиально нового типа общества, основанного на иных коммуникационных возможностях, в том числе и в политической сфере. Первыми ростками этого и новой формой взаимодействия общества и власти в России можно назвать электронное правительство, роль которого со временем будет только возрастать. В этом направлении достаточно давно велись поиски эффективных механизмов в сфере оказания гражданам разного рода государственных услуг (например, внедрение в Москве в 2003 г. системы «одного окна»). Сегодня их спектр достаточно широк и активно используется для получения информации, например о государственных и муниципальных учреждениях. Только за 2012 г. число пользователей портала «Электронное правительство. Госуслуги» (http://www.gosuslugi.ru/) составило 15 млн. человек, что свидетельствует об эффективности этой коммуникационной модели.

По данным ВЦИОМ на начало марта 2012 г. в нашей стране число пользователей Интернета составило 55% россиян, из них в социальных сетях зарегистрировано 82%, 45% населения вообще не используют возможности Интернета. Активными пользователями новых технологий, прежде всего Интернета, являются молодые люди в возрасте от 15 до 35 лет, из социальных сетей наиболее популярна и востребована социальная сеть «Вконтакте». Коммуникации, обсуждение различных вопросов, в том числе и политических событий в стране и мире, все чаще происходят в блогосфере, по своей сути являющейся площадкой для информационного обмена.

Произошедшие за последний год изменения в политической жизни России свидетельствуют о зарождении ряда новых тенденций. Во-первых, в стране появилась оппозиция как новый субъект политических отношений, если не учитывать неудачные попытки её консолидации несмотря на сформированный Координационный совет. Это объясняется, прежде всего, отсутствием у оппозиции ярких лидеров, способных возглавить её и выработать конструктивную программу взаимодействий с властью. (Ведь нельзя всерьёз рассматривать претензии на лидерство А. Навального или С. Удальцова, это скорее псевдолидерство.)

Во-вторых, увеличение гражданской активности в стране (несмотря на разные оценки её властью, политологами, оппозицией) свидетельствует о пробуждении российского общества от своего рода «политического сна», в котором оно пребывало последние 20 лет. Хотелось бы надеяться, что подобные всплески протестной активности в разнообразных формах и видах, разной степени интенсивности будут продолжаться и дальше.

В-третьих, значимым политическим событием 2012 г. стали октябрьские выборы в органы власти в «новом формате». Они продемонстрировали весьма низкий уровень явки, что позволяет высказать предположение о нарастании в обществе аномии. При этом успех «Единой России» практически в большинстве регионов не случаен - народ не собирается «раскачивать лодку».

Так нужно ли современному российскому обществу сегодня политическое согласие? Думается, оно крайне необходимо. Необходимо, прежде всего, для выбора пути общественного развития и проведения реформы политической системы в стране.

В.В. Люблинский, доктор политических наук, заведующий сектором Института социологии РАН. При рассмотрении данной темы представляет интерес то, как соотносятся социальная политика, политическое согласие и демократическое развитие. Если исходить из основного смысла социальной политики, имея в виду то, что она призвана обеспечивать динамическую устойчивость общества, а значит, оптимизацию его благосостояния и справедливость, то она изначально представляет собой политику, интегрирующую, согласительную. Иными словами, социальная политика выступает как компромисс между социально-политическими силами и группами интересов.

Высокий уровень социальной защиты отражает высокий уровень социально-политического согласия, ибо такая политика пользуется высоким уровнем социальной поддержки, отражением которой являются показатели на выборах. Правда, когда общество привыкает к высокому уровню социальной защиты, ситуация может меняться. В результате может снижаться уровень корреляции между указанными факторами, так как предпочтение приобретают другие вопросы.

Существует ли взаимосвязь между социальной политикой и демократическим развитием? Вопрос интересный и в теоретическом, и в практическом отношении. Впервые общенациональная система социального страхования возникла в условиях отсутствия демократии, однако, затем демократические страны достаточно быстро восприняли данную систему и стали ее активно

развивать. Поэтому буквально о такой взаимосвязи говорить нельзя. Ибо главное - это понимание институтами власти необходимости поддержания социальной устойчивости как важнейшего условия для развития, равно как сохранения своих политических позиций. Другое дело, что политическое устройство общества в условиях демократии создает большие возможности для критики политики власти, открывая тем самым перспективы для осуществления государством более справедливой политики. Именно в данном направлении происходило развитие социальной политики до начала XXI в., когда несколько меняется общая картина.

В рамках политической демократии политическое согласие носит в основном конъюнктурный характер. Возможны определенные компромиссы и политические договоренности в условиях межпартийной борьбы до выборов, в период избирательной кампании и после выборов, когда политические силы и политические партии проводят ревизию политического процесса за предшествующий период и оценивают перспективы того или иного варианта политического курса и возможностей реализации своих программ. Так, политические партии в парламенте отражают, как правило, интересы различных социальных групп и формулируют исходя из этого специфические предпочтения в политике, рассчитывая на максимизацию результата. Ибо «власть всегда располагает лишь ограниченными ресурсами и всегда должна произвольно выбирать между многими возможными их употреблениями»1.

Согласованный политический курс имеет то достоинство, что он политически и социально ближе к равновесному курсу, а значит, он должен отражать общий интерес. В этом смысле одна из задач политики, без которой цели являются трудно достижимыми, - обеспечить успешное развитие и социальную сплоченность и в условиях ограниченных ресурсных возможностей и противоречивых интересов. Иными словами, политика может быть тогда успешной, когда она проникнута объединяющими смыслами и основана на принципах справедливости.

В то же время политический курс не может формироваться без учета возможной реакции граждан на те или иные решения. В этом плане политические силы обречены на взаимодействие ради сохранения своего присутствия на политической сцене и влияния в обществе. Политические партии должны демонстрировать, что они являются реальной силой, способной не только формировать программы, но и реализовывать их через различные демократические механизмы: законотворчество и участие в управлении, оппозиционное давление.

Вопрос о критерии эффективности в контексте политического согласия и интеграции интересов

- это социально-политическая устойчивость и обеспечение успешного экономического развития. Собственно говоря, такова и стратегическая цель ответственной социальной политики. Данное правило универсально. Исключением являются периоды глубоких трансформаций, когда радикально меняются механизмы развития, или периоды глубоких кризисов, когда государство должно значительно менять характер действий. Таким образом, на переходных этапах возможно, а порою и неизбежно нарушение принципа устойчивости, если такой тип равновесия не способствует эффективному развитию. Государство сталкивается с противоречием между необходимостью эффективного роста и неадекватной социальной устойчивостью, лишенной высокой мотивации.

Необходимо также учитывать то, что существует различный уровень противоречивых реакций социальных групп в обществах различного типа - с различным уровнем дифференциации социального положения (по критериям благосостояния - качества жизни).

Мировой финансово-экономический кризис 2008-2009 гг. привел к усилению различий в положении социальных групп и тем самым изменил их приоритеты. Особенно возросла чувствительность населения к проблемам неравенства. Так, во Франции уровень оценки в обществе неравенства по десятибалльной шкале составил 7, а в отношении неравенства доходов

- 8, причем около 75% опрошенных заявили, что в предстоящие годы неравенство будет усиливаться. Большинство отметили, что неравенство носит невыносимый характер. При этом 89% выступают за сокращение дифференциации доходов, а 58% считают, что живут в несправедливом обществе. Для подавляющего большинства французов справедливое общество должно гарантировать каждому гражданину удовлетворение базовых потребностей, хотя определенный уровень дифференциации необходим в связи с различием результатов в работе, индивидуальными заслугами и различными талантами (84-95% опрошенных)1.

Сложность достижения политического согласия состоит в том, что находящие отражение в политической борьбе реакции социальных групп вызваны значительным различием материального бытия, а отсюда различным пониманием социальной справедливости. Малообеспеченные социальные группы значительно более чувствительны к проблемам повышения уровня социальной защиты, увеличения социальных расходов на борьбу с бедностью и социального выравнивания. Для них рыночный механизм социально неэффективен и несправедлив. Поэтому он должен подвергаться серьезной коррекции со стороны государства. В то же время высокообеспеченные группы, а также часть среднего класса придерживаются противоположной позиции,

1 Бенетон Ф. Введение в политическую науку. М., 2002, с. 169.

1 MayerN. Une grande enquete sur les inégalités // Commentaire, 2011, N135, р. 847-848.

считая этот механизм эффективным и справедливым. Каким образом через политические партии, транслирующие эти противоречия в обществе, в демократических институтах управления, можно хотя бы сблизить эти позиции? Вот главный и наиболее трудный вопрос достижения политического согласия.

В развитых странах с каждым годом все чаще раздается критика в адрес социального государства, целесообразность дальнейшей поддержки которого фактически ставится под вопрос. Причем к этой позиции склоняются иногда и те, кто, обращая внимание на большой позитивный характер социального государства, одновременно отмечают, что оно уже не согласуется с эффективностью. Отсюда распространенная сейчас позиция, характерная для политических сил во многих странах с традиционно «большой» социальной политикой: необходимо привести осуществляемые государством социальные программы в соответствие с реальностью, ибо на первый план выходят проблемы повышения конкурентоспособности. В полной мере данные вопросы могут встать и перед Россией. В вязи с этим достижение политического согласия в отношении дальнейшей модернизации сферы благосостояния представляется важнейшим условием успешного развития.

Э.С. Шиманская, старший научный сотрудник Института социологии РАН. Политическое согласие тесно сопряжено с проведением соответствующей социальной политики. Политический режим современной России вплотную подошел к необходимости выработки новой идеологии социальной политики, предполагающей участие граждан в принятии решений, в том числе и политических, и учет их интересов. Что под этим надо понимать в первую очередь? Это -партнерство, гарантированное соблюдение социальных прав, хотя и при сохранении в той или иной степени патерналистских отношений. России нужна такая национальная социальная политика, которая могла бы способствовать сохранению потенциала развития страны по демократическому пути. Единое социальное пространство, единые социальные права, общность целей развития - это то, что работает на единение нации и укрепление национального суверенитета государства. В сущности, движение в этом направлении способствует формированию социальной сплоченности в российском обществе, а значит и достижению политического согласия.

Не менее актуальной эта задача является и для европейских стран. В связи с этим среди политиков, представителей научного сообщества получила широкое распространение, особенно в последние 10-15 лет, концепция «социальной сплоченности», которая используется для определения социальных целей и задач теми, кто причастен к формированию государственной политики.

Суть этого концепта - в достижении общественного благополучия, гармоничных и стабильных отношений в обществе между различными социальными группами и слоями. Это воспринимается как залог устойчивости правящего режима и неотъемлемой составляющей социально-экономического развития. Общего определения понятия «социальная сплоченность» нет нигде в мире, хотя сам термин был широко принят в рамках ООН еще в конце 40-х гг. Думается, речь идет о таком состоянии общества, когда граждане преданы определенным общепринятым ценностям, социальным целям и объединены узами солидарности. Хотя признается, что в таком обществе присутствуют социальные различия и противоречия, однако, они не должны перерасти в социальные антагонизмы и потрясения. Недопустим и чрезмерный разрыв между самыми богатыми и остальными слоями населения.

Эта концепция под эгидой Совета Европы начала активно внедряться в политическую жизнь европейских стран с конца 90-х гг. Следует отметить, что до сих пор социальной сплоченности не удалось достичь в полной мере, хотя имеется понимание, что к ней надо стремиться, а порою и бороться за нее, особенно в эпоху глобализации. В Лиссабонской стратегии Евросоюза (ст.158), принятой в 2000 г., говорится, что социальная сплоченность должна рассматриваться как основа конкурентной экономики знаний, ориентированной на максимальную занятость населения. Иначе говоря, социальная сплоченность является необходимым условием развития постиндустриального общества. В том же году Советом Европы была принята Стратегия социальной сплоченности, которая с годами подвергалась уточнениям и корректировке. Ее основные направления:

- интенсификация реализации социальных прав;

- развитие социальной ответственности;

- содействие социальному и гражданскому диалогу;

- формирование укорененного чувства безопасности и уверенности граждан в завтрашнем дне.

Путь следования этим направлениям предполагает привести к становлению «Европы граждан».

Примечательно, что в 2009 г. именно в Москве по предложению российского руководства прошла первая Конференция министров социального блока государств-членов Совета Европы, результатом которой явилось подписание Декларации «Инвестировать в социальную сплоченность - инвестировать в стабильность и благополучие общества». В ней содержится анализ широкого спектра факторов, влияющих на социальную сплоченность. От функ-

ционирования демократии, развития инновационной экономики, борьбы с бедностью и социальным отторжением, защиты уязвимых групп населения до доступа широких социальных слоев к образованию и культуре и в целом поддержания социальной солидарности (через введение механизмов перераспределения национального богатства от более богатых к менее). На конференции была выработана также рекомендация продолжить наращивать усилия со стороны Совета Европы по содействию социальной сплоченности в государствах-членах. Было предложено использовать как правовой инструментарий (например, Европейская социальная хартия, Европейский кодекс социального обеспечения), так и различные программы технического содействия, направленные на облегчение доступа населения к социальным правам (в частности, к праву на труд, на жилье, на социальную защиту и социальные услуги).

С сожалением приходится констатировать, что в России пока понятие «социальная сплоченность» воспринимается как некая виртуальность в жизни общества, хотя сама проблематика этого концепта весьма актуальна для нашей страны. Объясняется это, прежде всего, тем, что государство Российское хотя и продекларировано как социальное, но оно еще слабое, «транзитное». Такому типу государства присущи проблемы, связанные, в частности, с отсутствием четкой стратегии развития, в том числе и социально-политического, слабой законодательной базы, доверия между субъектами политического процесса, социальными группами и т.п.

Особенно положение обостряется в кризисные периоды. Как известно, введение разного рода политических ограничений приводит к снижению уровня доверия к государственным институтам и политической системе в целом, что неминуемо ведет к вызреванию в обществе политического кризиса. Поэтому при выстраивании новой социальной политики важно учитывать особенности политико-культурных характеристик современного российского общества, в том числе менталитета, устоявшихся моделей мышления и поведения как властных сообществ, так и массовых групп населения. А также ценности, нормы, традиции, регулирующие социально-политические отношения и сам характер политического участия граждан в принятии решений, затрагивающих их интересы. (И здесь особую значимость приобретает развитие органов местного самоуправления.)

Для достижения социальной сплоченности российского общества органы власти должны управлять различиями и разногласиями: создавать условия для устранения разницы в уровне социально-экономического положения регионов, избегая консервации существующих социально-территориальных различий путем централизованного перераспределения ресурсов. Придерживаясь принципов социально справедливости, власть должна создавать условия для формирования равных возможностей, преодоления массовой бедности, повышения качества жизни. Достичь это реально при развитии гражданской активности, результативной деятельности институтов гражданского общества и их участии в социальном диалоге с органами власти как федерального, так и регионального, местного уровней.

Все выше перечисленное является важными условиями для достижения социального единения, т.е. сплоченного общества, нации.

Л.Б. Москвин, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института социологии РАН. В рамках обсуждаемой нами сегодня темы я хотел бы остановиться на некоторых новых явлениях в социально-политических отношениях между властью и обществом, наметившихся в 2012 г. в России.

Это был важный исторический период нашей страны, пережившей очередной электоральный цикл. Итоги прошедших парламентских, президентских и губернаторских выборов в совокупности с накопленным грузом нерешенных социально-экономических проблем оказали серьезное влияние на характер развития социально-политических.

Одним из важнейших показателей эффективности деятельности руководителей страны и возглавляемых ими высших органов государственной власти является доверие или недоверие общества к проводимой ими политике. После президентских выборов при некотором колебании рейтинги Президента В. Путина и премьера Д. Медведева сохранялись на прежнем, довольно высоком уровне (63 и 54% россиян одобряли их деятельность). В то же время рейтинг доверия к институтам власти (правительству, Государственной думе, Совету Федерации, политическим партиям) за тот же период 2012 г. заметно снизился. Так, по замерам «Левада-Центра», число одобряющих работу правительства к концу 2012 г. уменьшилось с 59 до 40% (-19%), а по версии британского аналитического центра Legatum ^йМе, уровень доверия к правительству России снизился в этом году с 96 до 118-го места в мире.

Этот трудно совместимый парадокс в виде одновременно уживающихся двух реальностей можно объяснить традиционным «обожествлением» в нашей стране первых лиц. Оценка гражданами уровня социально-экономического развития, качества жизни и государственного управления отражает невысокую степень их доверия к возглавляемым высшими руководителями органам власти. В то же время и оппозиция, и ее организационные структуры у широких масс населения особым доверием не пользуются, поскольку они не сумели выработать адекватной, четкой программы действий.

Сформировавшийся в стране в 2012 г. устойчивый запрос населения на прогрессивные позитивные изменения в экономической и социально-политической сферах выявил острую необходимость кадрового обновления в высших эшелонах власти. До сих пор считалось, что Президент В. Путин не увольняет выдвинутых высокопоставленных работников под внешним давлением ни по требованию оппозиции, ни вследствие предъявленных обвинений со стороны правоохранительных органов.

Что касается отставки в ноябре 2012 г. бывшего министра обороны РФ А. Сердюкова, то новым было то, что впервые за время правления В. Путина высокопоставленный представитель «питерской команды» был не просто отправлен в отставку, как это происходило прежде «мирно», например, с С. Черкесовым, А. Кудриным и некоторыми другими, а с крупным скандалом и публичным объявлением по всем центральным СМИ о возбуждении связанных с многомиллиардными хищениями уголовных дел. Вслед за делом А. Сердюкова и его окружения последовали громкие коррупционные дела об огромных хищениях государственных средств в «ГЛОНАСС», а также в ходе подготовки к саммиту Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) во Владивостоке в 2012 г. и ряд других.

Утратив в значительной мере поддержку со стороны «рассерженных горожан» - наиболее образованной и активной части населения - власти предприняли попытку найти ее у других слоев консервативного большинства населения. В связи с этим заслуживает внимания эволюция, происшедшая со стороны властных структур, к людям рабочих профессий, поскольку до недавнего времени отчетливо проявлялась тенденция к недооценке их значения в жизни современного общества. Демографическая яма, в которую попала наша страна, и сокращение общего количества трудового населения самым непосредственным образом привели к огромному недостатку квалифицированных работников, в том числе людей рабочих профессий, которые вошли в лидеры наиболее востребованных специалистов.

Согласно представленному в октябре 2012 г. Всемирным банком докладу об экономике России, дефицит производительных ресурсов при действующей с начала 90-х гг. экстенсивной модели развития РФ достиг в стране потолка. Иначе говоря, для дальнейшего роста России не хватает квалифицированного персонала, в том числе квалифицированных работников рабочих профессий. По оценкам специалистов, без принятия властями срочных мер по их подготовке, а также без миграционного притока численность трудоспособного населения РФ к 2025 г. может сократиться более чем на 10 млн. человек.

Когда же в результате роста протестных настроений над главной идеей последнего десятилетия - стабильности страны - нависла серьезная угроза, власти предприняли ряд действенных мер по выстраиванию нового типа отношений с одним из наиболее массовых и активных отрядов наемных работников - представителями рабочих профессий. То есть теми, кто может стать опорой нынешнего режима не только в качестве электората, но и содействовать реализации поставленных руководством страны задач по дальнейшему развитию страны. Предоставление места депутатов Государственной думы токарю шестого разряда В. Трапезникову, ткачихе Е. Лапшиной, назначение бывшего шахтера С. Неверова на должность секретаря президиума генсовета правящей партии «Единая Россия», начальника цеха «Уралвагонзавода» (УВЗ) И. Холманских полномочным представителем Президента в Уральском федеральном округе стало своеобразным поощрением этой категории трудящихся за поддержку властей в трудный для них период.

Новым явлением в политической жизни страны в минувшем году было и то, что эффективными средствами выражения недовольства граждан проводимой политикой стали не только социально-экономические требования, но и ряд психологических, мировоззренческих факторов. Таких, например, как настроения масс, общественное мнение, согласие, доверие, готовность идти на диалог с властью, престиж, значимость, социальное самочувствие, честность, нравственность. Речь идет о таких факторах, без которых не может быть обеспечена прозрачность и справедливость процедуры взаимоотношений между властью и обществом. Стало очевидным, что эти факторы также обладают реальной силой и стали своеобразными ресурсами развития политических процессов.

Практика развития протестных действий в 2012 г. в России показала, что в наши дни эффективными средствами выражения недовольства граждан проводимой политикой могут быть и такие новые формы прямой демократии, как проведение совместных с людьми творческих профессий публичных шествий всех желающих принять в них участие. В ходе этих встреч неизбежно возникает чувство солидарности и сопричастности с происходящими важнейшими событиями, а участвующие в них граждане перестают быть теми, кого в прежние времена пренебрежительно называли безликим «стадом» или «быдлом»; они начинают воспринимать общие радости и горести как свои.

Б.Г. Столповский, кандидат юридических наук, старший научный сотрудник Института социологии РАН. Общественные процессы сложны и трудно предсказуемы. Можно говорить о неоспоримости существования диалектической взаимозависимости: нет демократии - откуда

взяться согласию; нет согласия - исключена демократия. Это в идеале, а реально социально-политического согласия нет нигде в мире, к нему следует стремиться.

Пока что положение в России, по индексу восприятия, остается напряженным и неопределенным. Правда, нас хватило, чтобы нацелиться на создание инновационного и информационного общества, но и для него одних внутренних инвестиций мало. И для него необходимо раскрытие и реализация ценностей, составляющих содержание демократии и консенсусных отношений, основанных на доверии и согласии.

На таком фундаменте, возможно, достигается согласование взаимных интересов посредством инструментов социального диалога и социального партнерства в том или ином диапазоне отношений. В данном случае в сфере труда и трудовых отношений. Продвижение инноваций как предпосылки высокопроизводительного творческого труда должно коррелировать с адекватными социальными программами. Более того, социальные программы должны иметь безусловный приоритет. Смысл и цель всего - обеспечение перехода к новому или глубоко обновленному экономическому и социальному укладу и соответствующей политической системе.

Инновационная экономика ориентируется на предприимчивых, креативных работников, их коллективы. А им нужен комфорт, пусть и за счет остальных, причем немалый. С тучных хлебов за рубежом они готовы возвращаться в Россию, если им будут платить на 25% больше, чем платят в стране нынешнего проживания. Предполагается массивное их стягивание в «комфортные пространства». А у нас некуда «стягивать» (Сколково - одно). «Всюду города - остовы индустриальной эпохи, - замечает директор департамента продвижения инноваций и социальных программ Российской венчурной компании (РВК) Евгений Кузнецов. - Мы заигрались в утилитарщину» . Этому необходимо противостоять, перестраивая экономику и социальную сферу, что начинают понимать в стране с трагическим опозданием.

Начался настоящий бум на формирование инструментов, различных институций под знаком инновационной социальной модернизации. Это происходит и в технико-экономической, и в социальной, и политической сферах. Поднимается подобная волна настроений и в профсоюзном движении. В частности, в союзах, объединенных в Федерацию независимых профсоюзов России (ФНПР), насчитывающих более 23 млн. человек. Не следует ли им стать центрами формирования кластеров креативной рабочей силы, этакой школой воспитания творчески заряженных работников повсюду, на каком бы участке инновационного развития они ни работали?

Кстати, к подобным умонастроениям, по последним нашим наблюдениям, склоняются основные контрагенты профсоюзов России - предпринимательские объединения. Обратите внимание, с какой целеустремленностью в этом плане формулируются цели и задачи бизнес-сообществ, общественной инфраструктуры ветвей власти (например, общественное псевдоправительство, различного рода курсы «кадрового резерва», ассоциации поощрения карьеризма в русле инновационной экономики, новейших социальных и политических перемен). Об этом напоминают парламентские, президентские, а теперь и региональные выборы, активность думских и таких многочисленных новообразованных политических партий, как партия Михаила Прохорова. Последняя пытается создать себе «массовую» опору среди «креативной» части населения. Это делается так демонстративно активно, что лидер партии «Единая Россия» высказал опасения в связи с наметившейся тенденцией некоторых новых политических партий безраздельно претендовать на имидж выразителей чаяний инновационно ориентированных россиян. Он призвал партию «Единая Россия» не упустить свой шанс.

Из всего этого, на наш взгляд, со всей очевидностью следует необходимость не упустить свой шанс и профсоюзам. ФНПР, к примеру, уже плодотворно развивает партнерские отношения с политической партией «Единая Россия», с ее думской фракцией, межпартийной группой депутатов. Тем самым она вносит свой вклад в формирование общественно-государственных отношений, взаимного доверия, партнерства и согласия, не жертвуя интересами как своих членов, так и людей труда в целом. Остается убедиться, в том же ли ключе действуют партнеры - власть и бизнес. Готовы ли они столь же охотно уважать интересы всех работников - «креативных» и «остальных», не исключая наиболее обездоленных.

Подозрения уместны. Важно, чтобы те или иные пристрастия не нарушали взаимно признанных рамок социального партнерства, не развивались в диссонансе с социальным и трудовым законодательством, нормами действующего Трудового кодекса Российской Федерации, Генеральными соглашениями трех сторон по регулированию их социально-трудовых отношений.

При всех обстоятельствах российские профсоюзы и объединенные в них работники призваны сыграть свою стратегическую роль важнейшего социального института современного правового социального государства. Без влиятельных профессиональных союзов немыслима развитая, сильная государственность. С этой точки зрения, думается, рано направили в «запасники истории» синдикализм в его социальном и демократическом варианте. Как социальное и политическое

1 Коммерсантъ, 2012, 17 октября, с 5.

явление он постоянно напоминает о себе. Он еще может проявиться как крупная общественно преобразующая сила, способная создать противовес агрессивному национальному и глобальному олигархату и опору системе, построенной на принципах справедливости и социальной солидарности, составляющих сущность стратегического согласия в современном обществе. Это цель, к которой следует стремиться.

И.В. Мельникова, аспирант Института социологии РАН. Одним из возможных направлений формирования политического согласия в России является достижение сбалансированности интересов личности, общества и государства. Рассматривая согласие в политическом поле взаимоотношений общества и государственной власти, следует отметить, что одной из точек соприкосновения интересов этих двух политических акторов является всеобщее признание реформирования государственного управления. Важной составляющей понимания того, как реагирует общество на определенные изменения в этой области, является общественное мнение. Однако тенденция к отчуждению государственной власти от общества неизбежно влечет удаленность самого общества от власти. В то время как конструирование и включенность в политическую жизнь общественного мнения делает его привлекательным и для тех групп общества, которые до этого не рассматривали его как ресурс для своей деятельности.

В России граждане и власть научились существовать автономно друг от друга: граждане «переделегировали» властям свои полномочия, обменяв их на изолированное от власти существование. Такое положение создает определенного рода иллюзию «согласия», которая длится до той поры, пока не возникает действительная потребность решить серьезную задачу -например, осуществить реформу. В то же время чем больше автономия власти от граждан и общества, тем сильнее неэффективность основных институтов власти, их неуправляемость. Заметим, что непринятие во внимание общественного мнения зачастую тормозит практику проведения реформы. Однако могло бы быть и иначе, если бы общественное мнение стало бы «партнером» власти в процессе осуществления реформ.

По данным опросов, проведенных Левада-Центром в 2011 г., граждане в наименьшей степени заинтересованы в политическом участии - 34% и всего лишь 2% - в очень большой степени. По вопросу влияния на политические процессы 48% граждан уверены, что не могут на них влиять, 34% - скорее нет, чем да, и только 3% граждан считают это возможным; удовлетворенных возможностью своего участия в политической жизни - 31%, а не удовлетворенных - 23%. Особенно следует отметить желание самих граждан участвовать в политической жизни своего города. Эти показатели совсем неутешительные. Скорее нет, чем да - 33%, а тех, кто хотел бы принимать участие в политической жизни, всего 10% (см.: Общественное мнение. Ежегодник «Левада-Центра». М., 2011).

Социально-психологическое состояние россиян, согласно исследованиям Института социологии РАН, с одной стороны, характеризуется стабилизацией и надеждой на улучшение ситуации в будущем, а с другой - ростом распространённости чувства несправедливости происходящего, чувством собственной беспомощности влиять на происходящее. Естественным следствием этого выступает и быстрый рост среди россиян чувства неудовлетворенности и даже агрессии. Обобщением россиянами своей личной ситуации в пореформенной России выступает их оценка собственного выигрыша или проигрыша от реформ двух последних десятилетий. Доля считающих себя выигравшими от них составляет всего 10%, в два с половиной раза меньше, чем

доля считающих себя проигравшими, около трети опрошенных считают, что не выиграли и не

1

проиграли .

Подобную отстраненность граждан от политической жизни страны и нежелание даже пытаться влиять на политические события можно объяснить и отсутствием единой политики при проведении реформ.

Что может дать власть обществу, что реально возможно изменить в России и каким может быть в перспективе результат у реформ? Ответы на эти вопросы разнятся. Одна из главных задач -выбор правильного курса, поддержка его со стороны власти и общества. Пока же последние социологические опросы свидетельствуют, что никто из опрошенных участников не верит в то, что российская власть добровольно пойдет на реформы. В этом уверены и те, кто рассматривает диалог с властью как важный фактор влияния на политическую жизнь в стране и на проводимые реформы в том числе.

Таким образом, можно констатировать, что в российском обществе в его нынешнем состоянии преобладает политическая апатия, выражающаяся в молчаливой отстраненности большинства, что, однако, не исключает ни борьбы интересов в нем, ни конфликта разнонаправленных тенденций.

В контексте вышесказанного, необходимо отметить, что согласие и конфликт часто переплетаются друг с другом, взаимодополняют друг друга. Конфликт становится фактором,

1 См.: Двадцать лет реформ глазами россиян. Аналитический доклад ИС РАН. М., 2011

воздействующим на развитие общества, если в конечном итоге завершается взаимным согласием. И наоборот, в ходе конфликта стороны имеют возможность выявить причины разногласий и найти средства для их решения, обретая в таком случае единство по определенным интересам. По мнению ученых, под воздействием конфликтов трансформируются и социальные институты»1.

Пока же приходится с сожалением признать: правы те, кто считает, что еще слишком слаба в обществе вера в способности нынешнего российского государства, слишком далеко разошлись интересы различных социальных групп и слоев, слишком разным идеалам и ценностям они поклоняются. Однако вопрос о достижении политического согласия по многим аспектам взаимодействия власти и общества по-прежнему остается в повестке дня актуальным.

Г.В. Хасина, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института социологии РАН. На симпозиуме «Модернизация, цивилизация и идентичность», проведенном Институтом социологии РАН 27-28 ноября 2012 г., отечественными и зарубежными исследователями подчеркивалась общая в настоящее время для всех стран тенденция: преобразование общества и согласие в нем достигаются там, где в реформах участвует и от них выигрывает интеллигенция («образованные классы»). В связи с этим в своем выступлении считаю важным уделить внимание роли интеллигенции в современной России.

Если ранее интеллигенция в стране была относительно оформленным социальным слоем, то в нынешнем российском обществе её идентичность размыта. Для того чтобы проанализировать современную роль и функции интеллигенции, следует определить, что собой представляет отечественная интеллигенция сегодня.

Прежде всего, необходимо сказать, что это сложный, многогранный и противоречивый социокультурный и политический феномен, во многом определивший специфику политической истории и политической культуры России. С момента возникновения интеллигенции как социально-культурной общности шли дискуссии по поводу её идентификации, места в социальной структуре, роли в политике, в обществе. С изменением общественно-политической системы изменились облик, роль и положение интеллигенции. Вместо советской интеллигенции сформировалась новая российская интеллигенция.

Набор статусных и профессиональных позиций представителей данного социального слоя сильно разнится и нет объективных параметров и критериев для групповой социальной идентификации российской интеллигенции. В постперестроечный период резко снизились социальный статус и престиж интеллигенции в обществе. Согласно репрезентативному опросу, проведенному Левада-Центром в 2008 г. относительно роли различных общественно-политических сил в России, только 16% респондентов сочли, что интеллигенция играет большую роль в российском обществе, а 47% опрошенных посчитали, что эта роль незначительная или никакая, 37% людей затруднились ответить. Согласно репрезентативному опросу, осуществленному Левада-Центром в 2012 г., уже половина респондентов ответила, что признает за интеллигенцией её роль двигателя интеллектуального прогресса и носителя нравственно-этических ценностей общества, а 50% опрошенных ответили, что интеллигенция не играет сейчас существенной роли и ни на что не влияет.

В настоящее время интеллигенция не представляет собой однородный социальный слой и общественно-политическую группу. Она многосоставная, фрагментированная. Часть интеллигенции пополнила ряды политической элиты, приобретя за счет этого значительные карьерные и материальные преимущества, но потеряв при этом ряд нравственно-этических качеств. Некоторая часть интеллигенции встала на сторону оппозиции - либо прокоммунистической, либо либерально-демократической, сохранив при этом политическую активность. Часть интеллигенции, причем немалая, занята проблемами чисто физического выживания, находится в постоянном поиске дополнительных заработков. Она пребывает на периферии политической жизни.

И в российском, и в западном научном дискурсе существует множество подходов к изучению феномена интеллигенции. Один из них - социально-профессиональный, когда под интеллигенцией имеется в виду совокупность людей, профессионально занимающихся умственной и творческой деятельностью, развитием и распространением духовной культуры и обладающих высоким уровнем образования. Другой подход - социально-философский, причисляющий к интеллигенции людей, отвечающих высоким морально-этическим критериям. В западной научной литературе также популярен активистско-деятельностный подход к изучению интеллигенции.

В отношении российской интеллигенции нельзя сбрасывать со счетов её историческую специфику, её социально-культурную и политическую роль в истории страны. Удерживая в центре внимания постоянно злободневную проблему отношений интеллигенции с властью, для изучения интеллигенции как социально-политического феномена российской действительности важен и

1 См.: Кольба А.И. Управление конфликтами в системе отношений органов власти и гражданского общества // URL: http://www.sgu.ru/files/izvestiafuN/2012.Jom_12.118.pdf .

историко-культурный подход. Перед исследователями стоит проблема: как определить критерии, которые позволят идентифицировать и всесторонне исследовать современную интеллигенцию.

С конца 80-х - начала 90-х гг. в связи с назревшей необходимостью реформирования общественно-политической системы интеллигенция стала политическим субъектом, идейным вдохновителем и катализатором крушения тоталитарного советского режима и инициатором перестройки. Она же больше всего и пострадала от реформ в статусном, материальном и духовном плане; был нанесен удар по её социально-политическим устремлениям и надеждам. В российском исследовательском дискурсе распространена точка зрения об исчезновении интеллигенции в нашей стране как самостоятельной социальной общности (Р.В. Рывкина, Н. Е. Покровский и др.). Однако правильнее было бы сказать, что исчезли идеалы и представления советской интеллигенции, сметенные рыночной реальностью. Сформировался новый тип постперестроечной интеллигенции со своими идейными разногласиями, политическими предпочтениями, со своей возродившейся двойственностью.

Проблема современной российской интеллигенции состоит в её социальной размытости, в политической неопределённости, в отсутствии четкой самоидентификации, в слабой артикулированности собственных интересов. Процесс возрождения и осознания своей идентичности интеллигенцией возможен на той основе, которая определяла характерные черты российской интеллигенции вне зависимости от социально-исторических условий: интеллигенция как носитель духовно-нравственной культуры общества и проводник этой культуры в массовое сознание.

В настоящее время, ознаменованное переходом к информационному обществу, возрастает потребность в интеллигенции как в важнейшем интеллектуальном ресурсе нации, двигателе инновационного развития, модернизации и культурного прогресса. А отсутствие идеологических и нравственных ориентиров в обществе требует от нее выработки новых идеалов, новой идеологии.

Сейчас представители интеллигенции политически активизируются, участвуют в формальных и неформальных гражданских практиках, реализуя таким образом стремление артикулировать свои интересы. Они пытаются организационно оформиться - создать партию интеллигенции. Это - партия «Демократическая правовая Россия». По замыслу ее организаторов это будет корпоративная партия, объединяющая представителей интеллигенции не на идейной основе. Её главная цель - вернуть Россию в русло развития рыночной экономики и либеральной демократии. Нужно признать, что некоторые эксперты негативно оценивают перспективы такого типа партии в условиях России.

В отношении интеллигенции к политической власти в настоящее время отражается многослойность данной социальной и общественно- политической группы. Можно наблюдать оппозицию власти и сотрудничество с властью; присутствует и разброс политических настроений -политическая ангажированность и аполитичность.

Примут ли эти отношения субъект-субъектный характер или массовая интеллигенция останется на обочине политического процесса? От этого выбора зависит будущее страны и достижение общественно-политического согласия. Думается, основными функциями интеллигенции должны стать просвещение и активизация населения во имя построения не имитационного, а реально демократического правового государства с развитым гражданским обществом.

О.М. Михайленок. Пожалуй, не вызывает сомнения положение о том, что демократический транзит в условиях современной России при сохранении социально-политической стабильности и отражении баланса интересов разных социальных групп, политических сил невозможен без активного включения в политическую систему оппозиционной составляющей. Необходимость функционирования института оппозиции определяется объективными процессами, происходящими в жизни общества. Существенная дифференциация социальной структуры, изменение статуса различных социальных групп, их экономического обеспечения, возможностей доступа к распределению ресурсов, их отношения к правящей элите, системе правления находит свое отражение в неоднородной и разноликой оппозиции с её определенными возможностями влияния на политические процессы, деятельность властей и настроения избирателей. Оппозиция в меру ее институционального созревания, критикуя деятельность властных структур и формулируя свое понимание путей решения тех или иных проблем общества, исполняет роль инициатора политических изменений, нацеленных на устранение социально-политических конфликтов, смягчение социальной напряженности, достижение общественно-политического согласия.

Очевидно, что сегодня особая значимость должна придаваться проблемам достижения политической стабильности, в том числе и путем направленности массовой политической активности в конструктивное русло, консолидации социально-политических групп в их усилиях по решению насущных проблем общественного развития.

Следует отметить, что проблема стабильности общества и политической власти актуальна не только для российской политической науки. Важное место это направление исследований занимает, например, в американской политической социологии. «Если стабильность общества

является центральным вопросом социологии в целом, - пишет С. Липсет, - то стабильность специфической институциональной структуры или политического режима - социальные условия демократии - основной вопрос политической социологии»1.

Важность данной проблематики доказывает наличие целого ряда исследований проблем «функционального расстройства политической системы». Наблюдается также стремление представителей политической науки выявить и обосновать пути достижения политического согласия, разработать меры по предупреждению и разрешению политических конфликтов, что, в свою очередь, способствует обеспечению политической стабильности при неизбежности общественных преобразований.

Сегодня возникают новые проблемы и коллизии, в частности, в связи с деятельностью оппозиционных политических сил и отношением к ним властных структур. Важно выяснить, какое место эти силы занимают в политической системе, какова их роль и перспективы, интересы каких социальных групп они выражают и как к ним относятся различные группы населения?

Политический и идеологический плюрализм все больше становится нормой политической жизни, внося в нее много нового и непривычного. Изменяется и характер взаимоотношений власти и оппозиции в России. В этих условиях насущной задачей политической науки является исследование проблем, связанных с достижением политического согласия, исключающего применение противостоящими сторонами в обострившейся борьбе за власть насилия в любых его формах. На современном этапе развития нашего общества просто необходимо использовать ресурс политического согласия как средства и условия для оптимизации политического взаимодействия различных общественных сил.

Политическое согласие в современном российском обществе: состояние, проблемы, тенденции («круглый стол»). Предметом обсуждения являются вопросы, связанные с достижением политического согласия как инструмента демократического развития, как фактора гармонизации социально-политических отношений. В выступлениях участников дан анализ отношений власти и оппозиции, существующих политических рисков, поиска консенсуса между социально-политическими силами и группами интересов.

Ключевые слова: политическое согласие, консенсус, власть, оппозиция, публичная сфера, политические коммуникации, социальная политика, социальная справедливость, социальная сплоченность.

The political consent in modern Russian society: the actual problems and trends. The cohesion of democratic development and political consent is the agenda of the discussion. Political consent is viewed as an instrument of democracy and harmonization of social and political relations. The authors analyse the cases dealing with interrelation of the power and the opposition, political risks, achiving consensus between groups of interests.

Key words: political consent, power, opposition, public sphere, political communications, social policy, social cohesion, social justice.

1 Цит. по: Политическая социология / Под ред. В.Н. Иванова и Г.Ю. Семигина. М., 2000 // URL: http://read.newlibrary.ru/read/red_v_n_ivanov/page0/politicheskaja_sociologija.html