CC BY
98
УДК 800
Котова Н.С., д. филолог. н., проф.
Политический дискурс и амбивалентность: лингвокультурологический аспект
Статья посвящена роли политического дискурса как условия репрезентации амбивалентной языковой личности. В частности рассматриваются информационные и таблоидные тексты в качестве необходимого условия реализации амбивалентности актора политического дискурса.
Ключевые слова: политический дискурс, текст, амбивалентность, языковая личность, актор.
Политический дискурс является социальным продуктом и в силу этого совмещает в себе противоборствующие политические, социальные, культурологические и лингвистические аспекты. В современных условиях политический дискурс, интегрируясь в мировое политическое и лингвокультурное пространство, сохраняет свою этнокультурную специфику, с одной стороны, а с другой - несет в себе маркеры индивидуально-личностные, авторские. Этот факт сам по себе говорит о противоречивости такого феномена, как современный политический дискурс, а также выявляет амбивалентность как доминирующую составляющую политического дискурса, в том числе амбивалентность языковой личности (АЯЛ), актора политического дискурса.
Эти стороны проблемы можно обобщить - отчасти условно - в следующей последовательности: феномен АЯЛ, политический дискурс как сфера языковой репрезентации АЯЛ.
Наиболее активно используются в анализе эмпирического материала свыше двадцати классификаций ЯЛ, в которых обособленно либо комбинированно, более или менее явно, применяются различные, взаимодополняющие лингвистические основания. Так, «с позиций социокультурной лингвистики выделяются типы языковых личностей по объективным статусным признакам - возраст, пол, уровень образования, стиль жизни и т.д.» [1; 59]. В связи с рассматриваемым проблемным пространством мы выделяем такой тип ЯЛ, как АЯЛ в политическом дискурсе. В связи с этим необходимо определиться с понятиями «амбивалентная языковая личность» и «политический дискурс».
Сущность АЯЛ парадоксальна в разных планах. Следует учитывать сложное единство сущности и ее концептуализации. Номинация «языковая личность» существует менее полувека, а при этом нет сомнений в том, что языковыми личностями являлись, например, класси-
ки античной литературы или создатели русских эпистолярных памятников XV в. Концептуализация и терминирование АЯЛ, как и ЯЛ в целом, должны соответствовать единой научной системности - и при этом не контрастировать резко с той также единой реальностью, которая уже не одно тысячелетие лежит в основе терминируемого феномена.
Различаем три вектора этой актуальности. Первые два достаточно дифференцированы между собой.
А именно: во-первых, важным модусом пространства гуманитарного знания считается мир как единство контрастов, включая полярные. Во-вторых, в теории языка растет объяснительная сила понятия ЯЛ. В-третьих же, взаимодействие двух векторов имплицирует необходимость такого типа ЯЛ, который выступает носителем «единства полюсов» как сложного целого.
В основании феномена политического дискурса в рамках исследуемой нами темы опираемся на положение А.А. Кибрика о том, что в задачи дискурсивного анализа входит определение параметров, способных классифицировать разные типы дискурсов, т.е. строить «таксономию типов дискурса» [2; 117], в частности политического дискурса, от газетных и интернет-материалов до устных, таблоидных телетекстов.
В одной из своих поздних работ термин "дискурс" по сложности его определения был поставлен Т.А. Ван Дейком в ряд с такими понятиями, как "язык", "коммуникация", "взаимодействие", "общество", "культура". Учитывая продолжительные научные споры о различии дискурса и текста, а также, основываясь на семиотическом подходе к интерпретации понятия «текст», считаем релевантной политической сфере широкую трактовку данного явления, опирающуюся на научный подход Ю.М. Лотмана: культура как сложная семиотическая система тоже является текстом или гипертекстом. В связи с расширением влияния культурологических явлений на все аспекты жизнедеятельности человека возникают новые типы дискурсов, в частности таблоидных, наблюдаем явление «интертекстуальности», впервые введенное Ю.Кристевой [3; 263]. Для теории постструктурализма текст - это не только интертекстуальная модель. У каждого текста есть обратная сторона. Такой «изнанкой», определяющей все неструктурное в структуре, является чистое бытие желания.
Для французского постструктурализма в лице М. Фуко "чистое бытие желания" выражается в понятии "желание власти"[4; 62]. Таким образом, "изнанкой" текста культуры, по М. Фуко, являются властные отношения. Удержанию власти служат средства массовой информации, находящиеся в распоряжении властных структур. Мистифицируя
массовое сознание, они ведут к фундаментальной, онтологической трансформации культуры. Уничтожить жажду власти, руководимую человеком, как считает М. Фуко, невозможно, поэтому единственным противодействием является изобличение власти. Отсюда интерес исследователей к тексту, вскрытию в нем властных мифологем, изучению стратегий власти в дискурс.
Термин "дискурс" не менее распространен, чем термин "текст"[5; 38]. При таком понимании термина "дискурс" осуществляется описание способа говорения в различных разновидностях дискурса, при этом значимость имеют не только чисто языковые черты, стилистические особенности, специфика тематики, система убеждения и т.д., а также идеологическая окраска дискурса, исходящая из разнообразных социальных институтов. Ю.С. Степанов, раскрывая понятие дискурса в рассматриваемом значении, говорил, в частности, о том, что дискурс при таком подходе представляет собой особое использование языка (например, русского или английского) для выражения особой ментальности и особой идеологии [6; 130].
В рамках данной статьи понятие «дискурс» понимается как единство двух сущностей - процесса язывой коммуникации и получающегося в ее результате объекта, т.е. текста. Благодаря такому дву-единству, дискурс можно изучать и как разворачивающийся во времени процесс и как структурный объект. Дискурс - это максимально широкий термин, включающий все формы использования языка.
Сущность АЯЛ раскрывается концептуальными соотношениями. Причем они важны для исследуемой проблемы не сами по себе, а в своей языковой представленности. Это позволяет специально остановиться на такой же роли языковых (речевых) средств.
Показательно, что представлением АЯЛ подтверждается многообразие семиотических характеристик. Так, дискурс может акцентировать национальную всеобщность АЯЛ как знаковую черту. См. выделенные единицы:
Николай Лосский в книге «Характер русского народа» ссылается на интересное сравнение англичанина Бэринга: «В каждом англичанине есть сочетание характера Генриха VIII, Джона Мильтона и мистера Пиквика, а в русском человеке сочетается Петр Великий, князь Мышкин и Хлестаков». Страстность и противоречивость русской натуры, чуткость к добру и правде, подмечает Лосский, уживаются с «равнодушием к несовершённому добру в земной жизни, неумением столковаться для общего дела». Эта своеобразная изнанка характера, возможно, и виной - почему мы так покорно сносим гнет олигархии,
нестерпимый по всем социологическим канонам. (Попов В.В. Лето красное олигархов // Наш современник. 2007. № 12. С. 211).
Исследователь Лапшина отмечает внутреннюю противоречивость, двойственность американского национального сознания и характера в книге Токвиля “О демократии в Америке”, которая, вероятно, и в следующем столетии останется для американцев зеркалом, в котором они будут изучать самих себя. А. де Токвиль показал, что «ярко выраженный индивидуализм американца вполне соседствует с не менее свойственным ему конформизмом. Последний обнаруживал себя в подчинении индивида большинству, общему мнению, в стремлении принадлежать к различным ассоциациям»[7; 110-112]. В этой связи сутью АЯЛ в общем виде является амбивалентное взаимопроникновение полюсов оппозиции. Так, личностная амбивалентность античных правителей акцентируется в популярном труде доктора исторических наук академика А.Г. Ильяхова. В своеобразном «дискурсе АЯЛ» можно усмотреть взаимосвязь между ее индивидуальной неповторимостью и типичностью. См. три соотносимых контекста, /а/, /б/ и /в/, лексически системно представляющих две грани АЯЛ: ЯЛ-1 и ЯЛ-2 в координатах рецепции:
/а/ «Пока Периандр правил Коринфом как тиран, в нем уживались две абсолютно противоречивые натуры: он проявлял жестокость к недругам и нежную заботливость к близким ему людям; его практическая мудрость, ясный разум, рассудительность и исключительная проницательность соседствовали с безрассудными поступками в отношении сограждан и близкой родни. С одной стороны, это был эгоист, беззастенчиво вмешивающийся в частную жизнь людей, а с другой -мудрейший правитель, денно и нощно заботящийся о своём народе. Мудреца Периандра обожала вся Греция, но многие коринфяне люто ненавидели его. А граждане других городов в трудную минуту даже обращались к нему за помощью и советами»;
/б/ «О Нероне однозначно говорить невозможно: народный любимец и мучитель... жестокий убийца и милостивый, мягкий император, щедрый и скупой. Все эти качества, возможные в обычной ситуации лишь в разных личностях, каким-то невероятным образом вместились в одном человеке - Нероне»;
/в/ «Адриан: Два лица одного императора
При всех своих общечеловеческих достоинствах Адриан существовал как бы одновременно в двух лицах. Как отмечали античные авторы, он бывал серьезным и веселым, необузданным и осмотрительным, скупым и щедрым, откровенным и лицемерным, жестоким и милостивым, но всегда переменчивым во всем.» [8; 41, 291, 301, 326-
327, 444]. Личностная амбивалентность представлена вполне определенно, причем в этом представлении значимы лексико-семантические средства. Акценту на амбивалентность подчинен весь контекст. Вместе с тем лексико-семантическое наполнение каждого из контекстов неравноценно в плане ориентирования на АЯЛ. Основным в этом плане служат соответственно такие лексико-семантические комплексы:
/а/ в нем уживались две абсолютно противоречивые натуры;
/б/ все эти качества, возможные в обычной ситуации лишь в разных личностях, каким-то невероятным образом вместились в одном человеке;
/в/ существовал как бы одновременно в двух лицах.
Данные комплексы ориентируют на личностную амбивалентность. Причем, абстрагированные от контекста, они могут потенциально соотноситься с характеристикой самых различных субъектов. В этом заключается обобщающая природа ориентира как указателя амбивалентности. Для лингвистики она является сущностной, онтологической.
Политический дискурс многоаспектен. Информационный аспект справедливо считается в нем одним из ведущих. Это проявляется и в рассматриваемой проблематике: именно данный аспект оказывается предпосылкой для представления АЯЛ в политическом дискурсе.
Обратимся к системным характеристикам указанной предпосылки. Считается, что политическая система как юридически упорядоченная политическая сфера функционирует эффективно, если граждане признают ее справедливой, формы взаимодействия политических институтов согласованы друг с другом, а политические акторы добровольно следуют установленным политико-правовым нормам. Ядро политической системы составляют органы государственной власти и местного самоуправления, которые создаются для регулирования развития в экономической, политической, культуральной, «гражданской» и информационной сферах, находящихся под их юрисдикцией подведомственных территорий как административно-территориальных единиц. С другой стороны, монополия на информацию, обладание знанием, недоступным для других с древних времен, составляло привилегию власти, некоторая таинственность всегда была ей присуща. «Тайна лежит в сокравейнейшем ядре власти.
Властвующий должен видеть все насквозь, но не позволять смотреть в себя. Сам он остается закрытым. Его настроения и намерения никому не надо знать»[9; 133]. Язык политики амбивалентен - это язык власти, т.е. посвященных, и язык пропаганды. Так, Р. Водак отмечает, что политический язык как составляющая политического дискур-
са находится между двумя полюсами - это функционально обусловленный специальный язык и жаргон определенной группы со свойственной ей идеологией. В этом аспекте политический дискурс характеризуется противоречиво: основными его элементами выступают «доступность для понимания (в соответствии с задачами пропаганды) и ориентация на определенную группу (по историческим и социальным причинам)»[10; 24].
Информационные сообщения относятся к одной из разновидностей политического дискурса. Согласно Ван Дейку, такой тип дискурса может быть адекватно понят только в одном случае: если мы будем анализировать его «как результат когнитивной и социальной деятельности журналистов по производству текстов и их значений, как результат интерпретации текстов читателями газет и телезрителями, производимой на основе опыта их общения со средствами массовой информации» [11; 123]. Информационные сообщения представляют собой один из способов интерпретации мира. Через них осуществляется наш опыт общения с действительностью. Тем не менее, следует разграничить мир информационного сообщения и реальный мир.
В текстах информационных сообщений присутствуют слова, дискурсивные маркеры, которые вносят свой вклад в создание видимой объективности сообщения, маркируя достоверность сообщаемого. Под дискурсивными маркерами понимаем слова, «.принципиально важным свойством которых является их непосредственная связь с функционированием дискурса» [12; 7]. Принципиальной особенностью дискурсивных маркеров является отсутствие у них денотата, т.е. возможность изучать их только через употребление. Большинство таких маркеров относится к модальным словам, выражающим отношение к действительности. «Говоря «об отношении к действительности», мы имеем в виду «действительность в представлении говорящего»[13; 84]. Точка зрения говорящего предполагает наличие оценки.
Имплицитно дискурсивные маркеры оценки соотнесения сообщаемого с действительностью выступают как отголоски авторства и наполняют содержание дискурса новым значением, влияя на восприятие события.
Например, анализируя выступления украинского экс-президента В. Ющенко, приходим к выводу, что его выступления направлены на создание такого официального дискурса, который помог бы объединить расколотое общество, где центральное место занимает лозунг из европейского дискурса о «единстве в разнообразии»:
/1/«Мы знаем, что Украину строит каждый из нас, на каком бы языке он ни говорил, в какой бы храм ни ходил, каким бы политиче-
ским взглядам ни симпатизировал. У всех нас одна судьба и одна Украина».
/2/«Корни Украины - в Европе. Ее история неотделима от хроники континента. Ее культура создавалась в едином европейском процессе, в ней оставили след и греческие полисы на берегах Черного моря, и постмодернизм конца ХХ в. Украинцы будут среди народов, которым предстоит определять новый облик Европы. Границы Европы определяются общими ценностями, которые исповедуют ее народы. Украинцы доказали - свобода, демократия и верховенство права являются их идеалами, которые они готовы защищать и утвер-ждать»[http://www.president.gov.ua].
Подобные цитаты свидетельствуют об амбивалентном характере пропагандируемого официального исторического дискурса. Определяя национальное прошлое, Ющенко часто балансирует между украинским и советским прошлым, создает «усредненную» модель исторического прошлого, тем самым давая возможность каждому региону в представленном дискурсе ориентироваться на близких ему элементах исторического прошлого. Это способствовало до определенного момента продлению политического существования господствующей политической элиты, а, в действительности, углубляло раскол в обществе в гуманитарном аспекте и на региональном уровне.
Таким образом, рассматриваемый феномен амбивалентной языковой личности в политическом дискурсе позволяет заключить следующее:
1. Принципиальной для политического дискурса является оценка политического актора, прежде всего государственного деятеля.
2. Акцентирование амбивалентности выступает как один из стандартов соответствующей характеристики.
3. Интерпретируя политический дискурс в его целостности, нельзя ограничиваться только языковыми моментами, иначе суть и цель политического дискурса пройдут незамеченными. Понимание политического дискурса предполагает знание фона, ожиданий автора и аудитории, скрытых мотивов, сюжетных схем и излюбленных логических переходов, бытующих в конкретную эпоху. Поэтому, учитывая, что термин «политологическая лингвистика» давно завоевал свое право на существование, следует признать, что более интересного результата можно добиться только в рамках «политологической филологии», включающий более широкий аспект политического дискурса.
Литература
1. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гно-зис, 2004. 346 с.
2. Кибрик А.А., Плунгян В.А. Функционализм. В сб.: Фундаментальные направления современной американской лингвистики / Под ред. А.А. Кибрика, И.М. Кобозевой и И.А. Секериной. М., 1997. 384 с.
3. Кристева Ю. Душа и образ // Философская мысль Франции XX в. Томск: Водолей, 1998. 298 с.
4. Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998. 310 с.
5. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 315 с.
6. Степанов Ю.С. Семиотика. М.: Наука, 1999. 234 с.
7. Лапшина И.К. Американский национальный характер: методологические вопросы исследования // Запад и Восток: традиции, взаимодействие, новации. Владимир, 2000. 316 с.
8. Ильяхов А.Г. Эросу посвященные: античные любовные истории. Ростов н/Д.: Феникс, 2008. 362 с.
9. Каннети Э. Элементы власти // Психология и психоанализ власти. Т. 1. Хрестоматия. Самара: Изд. Дом. «Бахрах», 1999. 188 с.
10. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика / Пер. с англ. и нем. Волгоград: Перемена. 1997. 328 с.
11. Дейк Т.А. Ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. 294 с.
12. Дискурсивные слова русского языка: опыт контекстно-
семантического описания / под ред. К. Киселевой и Д. Пайара. М.: Метатекст, 1998. 226 с.
13. Бондарко А. В. Основы функциональной грамматики: Языковая интерпретация идеи времени. СПб: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1999. 268 с.
УДК 323.1
Васильев Ю.В., д. полит. н., проф., Клещарь Е.А., к. полит.н.
Политика этничности или этничность политики: что было, что есть, что должно быть
В статье анализируется состояние общности россиян на основе исторических и социальных ценностей, патриотизма, культуры и языка.
Ключевые слова и словосочетания: этничность, единство советского народа, диаспоры, национальное государство, парад суверенитетов, национализм, этнос, общность россиян.
Что было!
Политика этничности - это наше прошлое в СССР. Плохо или хорошо, но относительно четко выстроенная концепция межнациональной политики позднего СССР позволила далеко на неформальном уровне говорить о построении новой общегосударственной общности -
