CC BY
143
ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
УДК 342.5; 327 «20» (07)
И.Л. Баркова, В.И. Веремчук
ПОЛИТИЧЕСКИЕ РИСКИ КАК ФАКТОР КОНФЛИКТОГЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Сформулирована проблема зависимости динамичного развития российского общества от осмысления опасности политических рисков и готовности власти действовать в условиях неопределённости (глобализации, информационного общества и «общества знания»).
Ключевые слова: государственная власть, деинституционализация, институционализа-ция, политические институты, политический конфликт, политический риск, политическая элита.
I. Barkova, V. Veremchuk
POLITICAL RISKS AS THE FACTOR OF CONFLICTOGENITY IN MODERN RUSSIAN SOCIETY
The article views the topical issues in the sphere of dynamical progress of Russian society and its dependence on the threat perception of political risks and the readiness of the power to work under uncertainty (globalization, information society and "knowledge society ").
Keywords: power, deinstitutionalization, political institution, political controversy, political risk, political elite.
На рубеже XX - XXI веков гуманитарные науки стали уделять больше внимания риску как социально-политическому феномену. Вместе с ростом масштабов неблагоприятных последствий, прежде всего - техногенных рисковых процессов, российское научное сообщество постепенно начало осознавать его социально-политическую составляющую. В книгах, диссертациях, научных статьях и монографиях всё чаще объектом и предметом изучения становятся социогенные риски, а человеческий фактор рассматривается как одна из основных причин различных рисков [1].
Отечественные учёные отмечают возрастание значения политических рисков для развития современных социумов. Эту тенденцию можно объяснить несколькими причинами:
- глобализацией и ростом взаимозависимости мира (что, скорее всего, в скором времени может привести к формированию мирового правительства);
- сдвигами во взаимодействии общества с природной средой в сторону гигантского расширения техносферы;
- созданием новых технологий и средств производства;
- изменениями социальных и политических практик в сторону их ускорения за счёт резко расширяющегося информационного пространства;
- недостаточной гибкостью политических систем во многих странах мира. В связи с этим политические риски охватили не только власть, но и гражданское общество. Сегодня стало «естественным» и даже модным разрушать «старые» формы правления, заменяя их «улучшенными» (имеются в виду «оранжевые» и иные «цветочные» революции» [2]).
Современная социальная рискология формируется сегодня как широкое научное движение, ориентированное на познание специфики рисков в современном обществе, их системного изучения и поиска возможностей социального прогнозирования. Целью настоящей статьи является ана-
лиз особенностей и роли политических рисков в общей системе социальных рисков современного общества с учётом российских социально-политических реалий.
Сегодня можно выделить следующие основные направления исследований риска в гуманитарных науках:
исследование природы риска в современном обществе в контексте оценки его политических функций;
особенности распределения риска в политической системе;
проблемы социокультурной и политической интерпретации риска;
возможности политического управления рисками [3] (т. е. со стороны высшей и государственной власти).
Объектом политической рискологии, на наш взгляд, являются проблемные (в т. ч. конфликтные) ситуации, состояния и процессы, в которые в настоящем, прошлом или будущем, вовлечены различные политические акторы и институты. Предмет политической рискологии - субъективные восприятия и коммуникации по поводу актуальных и потенциальных рисков среди субъектов политики, кризисные процессы в их взаимодействии с политическими субъектами и институтами, а также их практические действия и механизмы по выходу из кризисных ситуаций.
Происхождение самого термина «риск» не совсем ясно. По мнению известного английского социолога Э. Гидденса, это слово означало плаванье в незнакомых водах, не нанесённых на карту. Позднее данное понятие стало употребляться в банковском деле и инвестиционных операциях, обозначая анализ возможных последствий того или иного решения о вложении капиталов для кредиторов и заёмщиков. Затем оно расширилось, охватывая целый ряд ситуаций, связанных с неопределённостью. Смысл понятия «риск» в современных терминах можно трактовать как вероятность ущерба, тогда как сама проблема риска понимается как нахождение способа избежать ошибок при решениях, способных повлечь за собой этот ущерб.
Риск как систематическое взаимодействие общества с угрозами и опасностями, инфраструктурными и производственными процессами модернизации всегда носит на себе отпечаток социальности. Общими для существующих подходов к определению политического риска являются следующие условия:
наличие неопределённости (что весьма и весьма характерно для политического процесса);
необходимость выбора альтернативы (чем приходится постоянно заниматься субъектам политики);
возможность (невозможность) объективно оценить вероятность осуществления выбираемой альтернативы для субъектов политики;
нравственная оценка результата, достигнутого субъектами политики [4].
Немецкий учёный профессор У. Бек сформировал современную парадигму изучения проблем современного общества на основе концепции «общества риска», позволяющую описать поведение индивидов в условиях системного для общества риска. По его мнению, риск представляет собой имманентное свойство современного постиндустриального (информационного) общества. Современное общество, рождённое прогрессом модернизации, стало развиваться вопреки её институтам и структурам. Индустриальное общество в процессе своего развития становится неустойчивым. Люди освобождаются от форм жизни и привычек индустриально-общественной эпохи модерна. Вызванные этим потрясения формируют общество риска [5].
Фундаментом перехода от общества индустриального модерна к обществу риска служит «смена логики распределения богатства в обществе, основанном на недостатке благ, логикой распределения риска в развитых странах модерна». Стремительно растущие в процессе модернизации производительных сил риски и связанные с ними потенциалы самоуничтожения приобретают невиданный доныне размах. Важным свойством современного общества риска является ярко выра-
женная тенденция к глобализации рисков и универсализации угроз. Глобализация содержит в себе образец распределения рисков, в котором таится значительная взрывная политическая сила. Риски раньше или позже настигают и тех, кто их производит или извлекает из них выгоду («эффект бумеранга»). Имеющие власть и богатство тоже от них не застрахованы. Агенты модернизации сами основательно и конкретно попадают в водоворот опасностей, которые они же породили и из которых извлекли выгоду [6].
Общество риска у У. Бека неразрывно связано с политической сферой. Социальное неравенство в современном мире и риски наслаиваются друг на друга и естественно вынуждают власть вмешиваться либо для защиты собственных интересов, либо для сохранения стабильности и безопасности в обществе. Несмотря на усиление политического влияния на важнейшие социокультурные сферы (экономику, культуру, науку, экологию и др.), в недрах современного общества не происходит осознания глобальности угроз на уровне системы политического управления. Угрозы нарастают, но они не оборачиваются превентивной политикой преодоления риска. Более того, неясно, какого рода политика, какие политические институты способны преодолевать риски, поэтому и возникает вакуум политической компетентности и институциональности. Обусловленное неизбежностью рисков чувство неуверенности и страха становится новым фактором образования и поддержания социального порядка. Безопасность становится нормативным и движущим принципом общества риска, главной политической парадигмой которого становится стремление не достичь чего-то более прогрессивного и справедливого, а «избежать худшего».
Немецкий учёный Н. Луман, рассматривая особенности рисков в технической среде, политической и экономической сферах, приходит к выводу, что политика постоянно требует рискованных решений, последствия которых многочисленны и трудно предсказуемы [7]. Результатом неоправданного политического решения часто является политический конфликт. Принятие политических решений является чрезвычайно сложным структурным процессом и включает множество этапов. Политический риск является по своей сути коллективным, поскольку связан с групповыми политическими интересами. Поэтому даже единоличное политическое решение артикулирует эти интересы и служит общественным целям [8]. Данный тип рисков характеризуется также особой общественной значимостью и комплексностью.
Таким образом, политический риск может быть охарактеризован как коллективный, вынужденный, слабо формализованный риск с неопределённым временем проявления его последствий. Он является масштабным, комплексным. Его трудно оценить, а значит и снизить. Он также отличается дисбалансом ответственности. Несмотря на преобладающую коллективность принимаемых решений, решение, в конечном итоге, может принять один человек, а расплачиваться за его последствия будет всё общество. Считается, что оптимальность принимаемых решений может повышаться за счёт задействования демократических процедур [9].
В работах профессора Ю. Зубок представлен анализ особенностей риска в обществах переходного типа, к которым относится и Россия. По мнению автора, в данных обществах риск возникает одновременно с нарастанием социальных, экономических, политических и других противоречий. Степень риска при этом зависит от остроты и масштаба этих противоречий. Как правило, в обществах, переживающих эволюцию без социальных потрясений и сохраняющих относительно устойчивый уровень социальной солидарности, риск принимает латентные формы. Напротив, затяжной характер нестабильности, углубление противоречий и неопределённость конечной цели преобразований вызывают эскалацию риска. Опираясь на данные исследований социологов ИСПИ РАН, характеризующих современную социально-политическую ситуацию в России как социальный кризис, Ю. Зубок раскрывает особенности современных рисков в различных социальных сферах, особо выделяя политическую нестабильность, превращающую саму государственную власть в источник постоянных рисков для населения.
Один из главных разработчиков отечественной концепции общества риска, учитывающей специфику рисков и опасностей в России, профессор О. Яницкий определяет состояние современного российского социума как «общество всеобщего риска». Излагая авторскую концепцию современного российского общества риска российский учёный выделяет основные аспекты его социально-экономических и политических характеристик [10].
1. Доминирующий взгляд на мир
Его «аксиологический императив» в современной России - борьба всех против всех. Сегодня в российском обществе нет согласия (консенсуса) относительно базовых ценностей и целей развития (об этом достаточно часто говорит Президент России Д. Медведев). Нет согласованного проекта будущего ни у политических и общественных сил, нет его и в экспертном сообществе. Есть несколько конкурирующих политических (либеральная, коммунистическая, национал-патриотическая) и множество неполитических моделей реформирования России.
Основную отстаиваемую сегодня правящим классом нормативную модель социально-политического развития российского общества можно с большой натяжкой назвать «консервативной»: безопасность, выживание, сохранение накопленного или ранее приобретённого, противодействие угрозам в социально-политической сфере и политическая стабильность. Важной составляющей доминирующего взгляда на мир является императив управляемости (например, «суверенная демократия»).
Главный лозунг: «Политика решает всё!» и даже не столько политика, сколько манипулирование общественным сознанием, которому можно навязать любой политический проект с использованием административных и информационных ресурсов власти. В повседневных же практиках большинства социальных групп российского населения преобладают патерналистские и потребительские мотивы.
2. Социальный порядок
В обществе риска систематическое и целенаправленное производство рисков - главный источник формирования социального порядка. Коль скоро производство рисков в широком смысле прибыльно, оно должно быть надёжно защищено. Социальные субъекты, производящие риски (властные, экономические и др. структуры) стремятся создать нужный им социальный порядок, который затем навязывается обществу. Риск-потребители принуждаются к игре по правилам риск-производителей (ваучерная приватизация, законы о разделе продукции и ввозе отработанного ядерного топлива, распределение финансовых ресурсов в период экономического кризиса, законодательное ограничение гражданских инициатив и возможностей формирования социальных движений «снизу» и т. д.). При этом риск-производители склонны рассматривать отдельные регионы, территории и населяющее их население как ресурсные ареалы, то есть как источники легитимации власти и богатства.
Социальные системы в период глубоких трансформаций (в т. ч. и российское общество) неизбежно проходит через процесс деинституционализации, приводящей общество и государство к состоянию аномии1 [11]. В социальном порядке общества риска возрастающий вес приобретает его кризисная, чрезвычайная составляющая. Аварии и катастрофы становятся настолько перманентными, что даже в мирное время социальный порядок всё чаще обеспечивается чрезвычайными, исключительными мерами и средствами (иногда называемыми «ручным управлением»).
3. Изменение социальной структуры
Поскольку производство рисков прибыльно, принося деньги, власть, социальный статус, то общество приобретает новый стратификационный признак: оно разделяется на риск-производителей и риск-потребителей. Одни страны, общности и социальные группы извлекают пользу из производства рисков, другие подвергаются их негативному воздействию. Другой источник изменения социальной структуры - это постоянная энергия социального распада, которая приводит к формированию новых социальных групп, трансформируется в маргинальные общности «лишних» людей.
1 Аномия - деградация социального регулирования в обществе; расхождение» между целями людей и социально одобряемыми средствами их достижения.
Одним из структурных результатов функционирования общества риска является формирование риск-солидарностей двух основных типов:
солидарность производителей риска, которая определяется как общность людей, силовым образом «приватизирующая» национальные природные ресурсы, экономические и социально-воспроизводственные структуры общества, включая социальный порядок, в своих эгоистических интересах;
солидарность жертв риска (или риск-потребителей) - это социальные общности, защищающие безопасность и здоровье общества и территорий проживания.
4. Вектор политической динамики
Авторы делают вывод, что российское общество постепенно трансформируется в «общество всеобщего риска». В этих условиях обществом и властью овладевает апатия (астенический синдром): привыкание к жизни в экстремальных условиях и чрезвычайно высокий уровень социально-приемлемого риска приводит к целому ряду негативных социально-политических последствий. Ответом на этот вызов является всемерное усиление силовых институтов государства, призванных обеспечить безопасность общества, с явным акцентом на его внутреннюю политическую стабильность.
Управление рисками на практике превращается в постоянное «тушение пожаров», в деятельность по ликвидации череды катастроф и чрезвычайных ситуаций. Обратной стороной этого процесса является сокращение материальных и интеллектуальных ресурсов российского общества (кто-то уезжает за границу, кто-то становится бомжом или бедным пенсионером). Фактически никакой модернизации в нашем обществе нет. Нет даже проекта такой модернизации, не говоря уже об идеологии модернизации. Есть очевидные результаты по стабилизации текущей ситуации, но за счёт продолжения демодернизации, традиционализации и восстановления административных структур, напоминающих советские времена.
Главным недостатком социальной рефлексии, присущей властвующей российской элите, является неспособность к концептуальному мышлению, эклектическое заимствование западных рецептов и схем, отсутствие интереса к углубленному анализу исторического прошлого, к критическому осмыслению собственных решений. Данную рефлексию можно назвать также технократической, характеризующейся пренебрежением к ценностной, этической стороне осуществляемых социальных преобразований. Наконец, рефлексия, присущая российской правящей элите, ограничена и в том смысле, что не создала стратегии существования России в формирующейся системе глобального миропорядка [12]. Необходимость трансформации самой модели социальных изменений, позволяющей снизить уровень рискогенности в обществе, даже не обсуждается.
Отечественные и зарубежные исследователи отмечают необходимость в современных условиях динамичной политики в отношении рисков. Известный английский социальный антрополог М. Дуглас отмечает в этой связи, что проблемы современных рисков всегда носят политический характер [13]. Проникновение в реальный мир политических процессов, связанных со сферой рисков, требует критического анализа и преодоления политической риторики (преимущественно апологетического или радикально-обличительного планов), которая в зависимости от характера политических обстоятельств (ангажированности) существенно искажает существо реальных социальных проблем и существующих тенденций общественного развития. Особенно это относится к сфере социальной политики.
По мнению большой группы отечественных и зарубежных учёных, программирование затрат для социальных групп, нуждающихся в помощи государства (пенсионеры, инвалиды, многодетные семьи и др.), является лишь начальным этапом системного подхода к проблеме социальных рисков. В этом контексте особое внимание следует уделить проблеме бедности, которая является не просто состоянием одного из низших социальных слоёв современного социума, а наглядным олицетворением антиобщества с вытекающими отсюда рисками. Бедность порождает состояние аномии, социальной дезадаптации, остаётся сферой, где слепо проявляются природные инстинкты, связанные с безуспешными попытками удовлетворить базовые человеческие и социальные потребности (А. Маслоу). Последствием этого является превращение части бедных слоёв в деклассированных, социально дезадаптированных и криминализированных субъектов.
Риски незавершённой модернизации дополняются в России рисками глобализационных тенденций и эффектов. Жизнь в обществе риска неразрывно связана с катастрофизмом как специфическим состоянием общественного сознания, отличающимся повышенной тревожностью, беспокойством и озабоченностью. Доминирование пессимистических социальных настроений составляет его отличительную черту. Психологи говорят о невротизации широких слоёв населения.
Основными направлениями оптимизации риска в российском обществе следует назвать:
интенсификацию научных исследований риска в рамках институциональной и политической рискологии (надеемся, что таковая сформируется в ближайшее время с появлением специальности 23.00.06 по политическим наукам);
совершенствование информации о риске и коммуникациях между различными политическими акторами и институтами;
упорядочение (функциональное ограничение?) государственной власти многочисленными негосударственными институтами политической системы;
совершенствование социальных систем (институтов, организаций) и эффективное управление ими;
совершенствование политических технологий и техники в интересах политического процесса;
совершенствование социальной политики государства в интересах наиболее социально незащищённых слоёв российского общества.
В завершение заметим, что пока не слишком успешно оценённые политические риски, продуцируемые постсоветским развитием российского общества, не способствуют преодолению его конфликтности. А без преодоления конфликтности вряд ли возможно поступательное развитие российского общества (в виде модернизации или в какой-либо иной форме).
На наш взгляд, огромнейшая, решающая роль принадлежит российской политической элите и высшей государственной власти. Так уж сложилось исторически, что в нашей стране всегда общество было пассивно и надеялось на власть. Наверно, пора эту тенденцию преодолевать. Эффективное кризисное реагирование не возможно без участия институтов гражданского общества, без выстраивания полноценной системы коммуникации, позволяющих принимать адекватные обстановке решения. Проблемы современного российского общества, обусловленные наличием политических рисков, должны решаться институтами политической власти системно, с учётом объективных реалий: с одной стороны - сохранения политической стабильности, а с другой - необходимости развития институтов политической демократии и гражданского общества.
Литература
1. Асташкин В.П. Надёжность и технический риск. Воронеж, 2002. С. 71.
2. Бочанов М.А. «Цветные революции» как фактор трансформации внешнеполитических стратегий государств на постсоветском пространстве: Автореф. дис. ... канд. полит. наук. Орёл, 2011. С. 11 - 13.
3. Брега А.В. Политический риск: проблемы анализа и управления: Монография. М.: РИЦ «Планета-Копир», 2005. С. 41 - 49.
4. Брега А.В. Политический риск в обеспечении военной безопасности: Монография. М.: ВУ, 2007. С. 28 - 29.
5. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / Пер. с нем. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 16.
6. Роткопф Д. Суперкласс. Те, кто правит миром / Пер. с англ. М.: АСТ Астрель, 2010. С. 30.
7. Luhmann N. Risk: A Sociological Theory. N.Y., 1993. P. 171 - 185.
8. Макаренков Е.В., Карелина И.М. Герменевтика политических и военно-политических решений // Научные и образовательные проблемы гражданской защиты. 2011. № 3. С. 74.
9. Зубков В.И. Социологическая теория риска. М.: Академический Проект, 2009. С. 144 - 145.
10. Яницкий О.Н. Социология риска. М.: Изд-во LVS, 2003. С. 30 - 45.
11. Дюркгейм Э. Социология преступности / Пер. с англ. М., 1966. С. 86.
12. Баталов Э.Я. Мировое развитие и мировой порядок (анализ современных американских концепций). М.: РОССПЭН, 2005. С. 22 - 23.
13. Douglas M. Risk and Blame: Essays in Cultural Theory. London, Routledge, 1992. P. 79.
