CC BY
43
5. См.: Володарский, Л. М. Советский тыл в годы Великой Отечественной войны [Текст] / Л. М. Володарский // Вопросы истории. 1985. № 7. С. 14-34; Кантор, Л. Промышленность СССР в годы Великой Отечественной войны [Текст] / Л. Кантор //Экономические науки. 1985. № 5. С. 15-22; Капустин, Е. Экономические факторы победы [Текст] / Е. Капустин // Диалог. 1995. № 4. С. 17-20; и пр.
6. Бычков, А. В. Борьба органов госбезопасности с диверсионной деятельностью противника в годы Великой Отечественной войны [Текст] / А. В. Бычков // Война в памяти народной. Кировская область в годы Великой Отечественной войны. Киров, 1995. С. 33.
7. Там же. С. 34.
И. А. Соловьева
ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАСТРОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ ЛЕТОМ - ОСЕНЬЮ 1918 ГОДА
Содержание статьи основано на материалах местных архивов, многие из которых впервые введены в научный оборот. Основные выводы сводятся к тому, что на начальном этапе гражданской войны 19181920 гг. уездное и волостное население Вятской губернии не проявляло заметной политической активности, его отношение к Советской власти и правящей партии определялось не идейными установками, а конкретными действиями местных властей, прежде всего в аграрной сфере. В перспективе можно распространить изучение данного вопроса на 1919-1920 гг.
Вплоть до настоящего времени политические настроения населения северо-восточных губерний Европейской России на начальном этапе гражданской войны остаются вопросом малоизученным. Между тем местные архивы располагают немалым количеством интересных источников, способных пролить свет на эту страницу отечественной истории.
27 мая 1918 г. вышло директивное указание НКВД, согласно которому волостные исполкомы Советов обязывались регулярно сообщать в уездные органы власти об отношении населения к Советской власти и социалистическим преобразованиям, к службе в Красной Армии, а также об имевших место контрреволюционных выступлениях. Вся собранная информация поступала затем в губернские и центральные ведомства. Государственный Архив Кировской области (ГАКО) располагает значительным количеством сводок, составленных информационно-инструкторским подотделом Вятского губисполкома в июле - октябре 1918 г., которые служат ценным источником для изучения настроений населения губернии.
СОЛОВЬЕВА Ирина Абрамовна - кандидат исторических наук, доцент по кафедре истории и краеведения ВятГГУ
© Соловьева И. А., 2006
Сводный «Обзор социально-политической жизни Вятской губернии с 1 июля по 1 сентября 1918 года» содержит вывод о том, что «особо важных событий в политической жизни губернии не произошло», однако дает далеко не однозначную информацию о политических симпатиях населения уездов и волостей [1, л. 60]. Вряд ли можно отнести к «незначительным случаям», как это делают авторы сводки, открытое выступление против большевистской власти рабочих Ижевского и Воткинского заводов «в связи с мобилизацией сил заводского пролетариата». В целом ряде волостей разных уездов (Глазов-ского, Слободского, Орловского, Котельничско-го) отмечается недовольство Советской властью «на почве проведения в жизнь земельной реформы и реквизиции хлеба у состоятельных классов» или «на почве недостатка продуктов первой необходимости» [1, л. 62]. Из-за реквизиции хлеба, в частности, был до полусмерти избит председатель Ежевского волостного исполкома Глазовского уезда Сабреков. Жителями Балезинской волости Глазовского уезда был «упразднен уже выбранный Военный Комиссариат, разрешена свобода торговли, вынесено решение упразднить все деревенские Комитеты, и затем сложен чрезвычайный налог с тех лиц, с которых он ещё не был взыскан, а тем, кто налог уже уплатил, решено возвратить...» [1, л. 60]. Все инциденты подобного рода расцениваются в «Обзоре...» как единичные незначительные случаи, возникающие иногда недоразумения, которые разрешаются с помощью разъяснительной работы либо подавляются вооруженной силой, во всяком случае - быстро устраняются местными силами.
По-видимому, составители «Обзора...» не хотели рисовать слишком тревожную картину положения дел в губернии - отсюда и специфика формулировок. Однако анализ текущих сводок информационно-инструкторского подотдела Вятского губисполкома за тот же период позволяет говорить о том, что население губернии действительно не проявляло бурной реакции на происходящие события. Чаще всего сводки сообщают, что настроение населения, за небольшими исключениями, спокойное; из волостей постоянно поступала информация о принятии волостными собраниями резолюций в поддержку Советской власти. Типичны были следующие заявления: «Мы, граждане Юкаменской волости [Глазовского уезда], собравшись на волостное собрание, заявляем, что все с оружием в руках готовы выступить против всякого контрреволюционного выступления, от кого бы это ни происходило, и будем вести самую широкую агитацию в несознательных массах, чтобы шли на защиту Советской власти, мы знаем, что Советская власть
это есть единственная власть рабочих и бедняков крестьян и потому в стране должна быть только одна власть - власть Советов» [1, л. 55]. Под контрреволюционерами чаще всего понимались кулаки, но в одной из резолюций волостного собрания упоминаются «предатели правые эсеры и меньшевики» [1, л. 56].
Однако говорить о том, что проблемы межпартийной борьбы как таковой в более или менее значительной степени коснулись летом -осенью 1918 г. населения волостей, вряд ли возможно. В архивах сохранилось очень немного документов, освещающих этот вопрос, но они, безусловно, заслуживают внимания. Есть сообщение, например, о том, что жители Карсовайской и Люмской волостей Глазовского уезда отказались создавать Комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией на том основании, что эти комиссии «избираются местными Советами из лиц, состоящих членами партии коммунистов-большевиков и левых эс-эров, а таковых у нас нет, и мы считаем себя беспартийными...» [1, л. 24].
Сведения об имевших место в июле - августе 1918 г. проявлениях недовольства крестьян аграрной политикой Советской власти текущими информационными сводками подтверждаются. В г. Орлове, например, местные власти в ответ на подобные выступления даже применили «массовый террор», в ходе которого было расстреляно 19 человек, стали брать заложников и организовали «концентрационный лагерь для дармоедов» [1, л. 65]. Яранский уездный съезд принял решение в применении самых решительных мер, вплоть до террора, для борьбы с контрреволюцией.
Тем не менее создается впечатление, что в целом местные власти не были серьезно обеспокоены имевшими место политическими инцидентами. Кажется, что крестьянские недовольства воспринимались ими если и не как нечто должное, то уж по крайней мере как нечто обыденное, чему не следует придавать большого значения. А общее настроение крестьянства губернии, по-видимому, верно охарактеризовал исполком Юкаменской волости Глазовского уезда: «Кто бы ни правил страной, лишь бы был порядок, да товары на рынке» [1, л. 62].
Информационные сводки за сентябрь 1918 г. также свидетельствуют о значительном спокойствии населения. Тон сообщений в целом оптимистичный. В ряде уездов «продовольственный кризис со снятием ржи свежего урожая несколько уладился, хотя до сего времени в некоторых волостях продовольственное положение было критическое, и при реквизиции хлеба нередко встречались сопротивления» [1, л. 66]. Из Глазовско-го и Орловского уездов поступили сообщения о том, что отношение к Советской власти за пос-
леднее время заметно улучшилось, во многом преодолено былое недоверие к большевикам. Информаторы называют следующие причины изменения к лучшему отношений крестьянства к большевистской власти: 1) снижение остроты продовольственного кризиса в результате сбора нового урожая; 2) агитационная работа в деревнях; 3) успешные военные действия Красной Армии.
На этом достаточно спокойном фоне резким диссонансом звучат сообщения о том, что органы Советской власти продолжают применять репрессии и террор. Так, например, по постановлению Областного Совета Чрезвычайной Комиссии в ночь с 12 на 13 сентября было расстреляно 10 «зачинщиков кулацкого восстания» в Афанасьевской волости, расстреляли также 29 человек, «замеченных в контрреволюционных действиях» в Орлове. Слободская ЧК распорядилась расстрелять в сентябре 7 заложников, высланных в Вятку, «в ответ на убийство тов. Урицкого и покушение на жизнь тов. Ленина» [1, л. 68]. Следует отметить, что никаких сведений о жертвах антибольшевистских выступлений в информационных сводках этого периода нет.
В нашем распоряжении имеется также документ, характеризующий политические настроения рабочих заводов Северо-Вятского горного округа. Это доклад, авторы которого, к сожалению, неизвестны, «О политическом состоянии и положении Советской власти в Северо-Вятском национализированном Горном Округе, в состав которого входят заводы: Омутнинский, Песков-ский, Кирс, Пудем, Белохолуницкий, Климовский и Чернохолуницкий», направленный в губиспол-ком 1 октября 1918 г. Из доклада явствует, что о какой бы то ни было политической активности основной массы рабочих говорить не приходится. Официально заявили о себе лишь организации Коммунистической партии, которые «слишком малочисленны, политически плохо развиты, а следовательно, влияние их на ход политической жизни настоящего момента ничтожно». Кроме того, «организации всех заводов, кроме Бе-лохолуницкого, до июня месяца этого года считали себя или эс-эровскими или меньшевистскими, а потому политическая почва их не так устойчива». По-видимому, отсутствовала регулярная связь коммунистов с руководящими органами партии, поскольку «члены партии, входящие в Советские и другие организации, работают там за свой страх и риск, т. к. не получают определенных указаний, что опять-таки приводит к обоюдной грызне уже между целыми организациями» [2, л. 8]. Выводы доклада категоричны: «Рабочая масса темна, ни агитацию, ни пропаганду вести невозможно из-за отсутствия подготовленных работников и литературы», хотя все-таки из
рабочих этих заводов, «если приложить усилия, можно создать сознательный кадр защитников Советской власти» [2, л. 8].
Вообще складывается впечатление, что северные уезды Вятской губернии отличались наибольшим политическим спокойствием. Информационные сводки лишь однажды за лето и осень 1918 г. упомянули об инциденте в этом районе - «кулацком восстании» в Афанасьевской волости, причем без каких-либо подробностей. Эти наблюдения подтверждаются и фрагментом из воспоминаний председателя Вятского губисполкома того времени Ивана Попова: в «исключительный момент», когда «с Севера по Северной Двине спешили на соединение с чехословаками иностранные "гости" - англичане и ставили первой задачей захват Котласа, соединенного с Вяткой особой железнодорожной веткой... спокойны были только прилегающие к Вятке северные уезды губернии, с преобладающим бедняцким и середняцким составом крестьянства» [3, л. 26].
Архивные материалы свидетельствуют о том, что регулярный сбор информации о политических настроениях населения входил также в функции местных военных учреждений. В ГАКО сохранилось немало ежедневных сводок, адресованных информационному отделу окружного военного комиссариата и начальнику организационно-мобилизационного отдела 6-й армии Северного фронта М. С. Кедрову. Кроме того, проводилось анкетирование по стандартной форме. Политические настроения населения подразделялись на надежно-революционные, спокойно-выжидательные, переломные в сторону революционного, тревожно-колеблющиеся, апатично-безразличные, противосоветские и явно контрреволюционные (критерии оценки достаточно подробно расписывались). По подсчетам советского историка М. А. Молодцыгина, в конце сентября 1918 г. в крестьянской среде Вятской губернии преобладали настроения в пользу Советской власти (с учетом «переломного в пользу революционного»): 62,4% населения; в дальнейшем отмечается рост тревожно-колеблющихся настроений, в начале 1919 г. ими было охвачено, по разным данным, от 16,7 до 24,8% волостей [4, с. 37-38].
На военном положении Вятская губерния была объявлена 2 августа 1918 г. ввиду возможного вступления на ее территорию чехословацких войск. Очевидно, уже вскоре после этого местные военные учреждения стали собирать интересующую нас информацию, однако самая ранняя из сохранившихся в ГАКО сводок датируется 6 сентября. Общий тон сводок за сентябрь еще более оптимистичен, чем в материалах гражданских учреждений. Постоянно встречаются такие сообщения: «По Вятскому уезду буржуазия бессильна и совершенно затихла, по всему
уезду отношение населения к Советской власти доверчивое» [5, л. 52об.]; «Политические настроения пятнадцати выясненных волостей Орловского уезда на стороне Советской власти. Белогвардейцы имеют успех лишь потому, что лгут населению, что красноармейцы якобы являются в деревни для поголовной конфискации продуктов и голов скота, на что агитаторы и разъясняют населению о наглости лжи с их стороны» [5, л. 11об.]. Часто сводки информируют о проведении в Вятке и уездных городах митингов, посвященных мобилизации в Красную Армию и празднованию дней Красной Армии. Митинги прошли в сентябре 1918 г. в Нолинске, Яранске, Орлове «бодро, вынесена резолюция о борьбе с врагами революции до полного их сокрушения.» [6, л. 437]. Лишь изредка в сводках проскальзывают весьма скупые сведения о выступлениях оппозиционных большевикам сил, которые однозначно квалифицируются как белогвардейская или кулацкая агитация. Речь идет об Уржумском, Малмыжском, Орловском и Вятском уездах.
В сентябре в политотдел 6-й армии поступило по телеграфу донесение, имя автора которого, к сожалению, не сохранилось: «Положение критическое. Вятской губернии некоторые местности накануне голода. Южных уездах господствует кулачество. Мы бессильны бороться мелкобуржуазной массой. Губернии почти нет социальных слоев, которые служили бы опорой проведения пролетарской диктатуры, продовольственной политики центра. Беднота темна, забита, среди рабочих большинстве меньшевики правые эсеры. Случае неудачи и отказа слагаем с себя ответственность т. к. нет больше сил бороться.» [7, л. 54]. Нужно признать, что это единственный документ подобного духа и содержания.
Характер военных сводок за октябрь - декабрь 1918 г. заметно отличается от сентябрьских: появилось гораздо больше сообщений о выступлениях оппозиционно настроенных к большевистской власти сил. Масштабы этих выступлений самые различные: от отдельных провокаций и случаев антисоветской агитации до достаточно крупных проявлений активности тех, кто в официальных документах именуется кулаками и белогвардейцами. Так, в начале ноября в Гла-зовском уезде была замечена вооруженная партия (около 40 человек), а в конце месяца в Малмыж-ском уезде обнаружилось до 6000 человек, двигавшихся в неизвестном направлении. Были ли связаны с этими отрядами какие-то инциденты, сводки не сообщают. О многом свидетельствуют и значительно возросшие масштабы применения чрезвычайных мер органами Советской власти. Вот лишь некоторые факты: в октябре в Слобод-
ском уезде начали арестовывать всех, кто раньше служил городовыми, жандармами и стражниками; в Рыбноватажской волости Уржумского уезда расстреляли 22 человека; в Нолинском уезде за две недели арестовали 35 «кулаков», 24 бывших офицера, 24 «белых агитатора»; в Елабужском уезде за последнюю неделю ноября было арестовано 34 белогвардейца и еще 167 человек за «контрреволюционные выступления» [8, л. 28, 48, 106, 113, 265, 312]. К сожалению, эти сообщения практически не сопровождаются оценкой отношения основной массы населения волостей к конкретным инцидентам. Пожалуй, одно из очень немногих исключений - информация от 1 ноября о том, что в упомянутой уже Рыбноватажской волости «за умышленную порчу мостов и дорог и за сочувствие белогвардейцам наложено на волость контрибуции 151000 рублей и 45 человек, преимущественно кулаков расстреляно за сопротивление с оружием в руках» [8, л. 121].
Чем ближе подходило время к зиме - тем чаще сводки информировали о волнениях крестьян в связи с продовольственной политикой государства. Эти волнения не связываются информаторами с белогвардейской агитацией. В декабре из Советского, Котельничского, Слободского уездов поступали сообщения о тревожном настроении крестьян в связи с обложением их чрезвычайным налогом: «Население хлебных волостей волнуется, кулачество открыто бунтует, беднота слабо организована и пассивна» [8, л. 373].
Согласно картограммам, составленным политотделом 6-й армии Северного фронта на основе проведенного анкетирования, к 1 января 1919 г. в пользу Советской власти высказывалось 43,6% крестьян Вятской губернии, 16,2% колебалось. К 1 февраля эти показатели составили соответственно 46,2% и 19% [9, л. 2, 8].
Сведения о масштабах красного террора примерно совпадают в обоих видах сводок - военных и гражданских.
В нашем исследовании можно использовать еще один комплекс источников - регулярно составлявшиеся отчеты начальников уездных и городских отделов милиции об имевших место преступлениях и происшествиях. В отчетах установленного образца был, в частности, предусмотрен пункт «Выдающиеся случаи агитации против Советского Правительства и постановленных им властей, возбуждение одной части против другой на осно-
ве национальной, вероисповедной или партийной жизни». Летом и осенью 1918 г. в этой графе записей было сделано крайне мало, а те события, которые были зафиксированы, никак нельзя отнести к значительным. Например, в июне в Уржумском уезде была отмечена «частичная агитация против Советской власти, проводимая духовенством», и распространение воззваний патриарха Тихона [10, л. 176об.]. В основном все эти эпизоды были связаны с южными уездами - Лебяж-ским, Яранским, Уржумским. Возможно, в обязанности милицейских начальников не входил подробный отчет о такого рода происшествиях. Но в любом случае необходимо признать, что подавляющее большинство уездного и волостного населения Вятской губернии в этот период проявляло достаточное спокойствие и не демонстрировало негативного отношения к Советской власти.
Таким образом, можно сделать следующие общие выводы. Во-первых, политическую жизнь Вятской губернии, особенно в волостях, где проживало подавляющее большинство населения, на начальном этапе гражданской войны активной назвать нельзя. Во-вторых, основная часть крестьянства не имела достаточно определенного отношения к Советской власти и партии большевиков. Крестьян волновали прежде всего экономические и бытовые проблемы, поэтому и их отношение к новой власти могло меняться в зависимости от конкретных мероприятий и действий местных властей. При этом северные уезды отличались большей стабильностью, нежели уезды хлебородные. В-третьих, в рабочей среде партия большевиков особым авторитетом не пользовалась. То есть последовательных, сознательных, принципиальных сторонников большевистской стратегии в Вятской губернии летом-осенью 1918 г. было немного.
Примечания
1. Государственный Архив Кировской области (ГАКО). Ф. Р - 876. Оп. 1. Д. 2.
2. Центр Документации Новейшей Истории Кировской области (ЦДНИ). Ф. 1. Оп. 1. Д. 38.
3. ЦДНИ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 103 а/.
4. Молодцыгин, М. А. Рабоче-крестьянский союз. 1918-1920 [Текст] / М. А. Молодцыгин. М., 1987.
5. ГАКО. Ф. 1585. Оп. 8. Д. 116.
6. ГАКО. Ф. 875. Оп. 1. Д. 140.
7. ЦДНИ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 158.
8. ГАКО. Ф. 1585. Оп. 8. Д. 46.
9. ЦДНИ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 178.
10. ГАКО. Ф. 876. Оп. 1. Д. 93.
