CC BY
22
УДК 13
ПОИСКИ МЕТОДОЛОГИИ ИЗУЧЕНИЯ РОССИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
А.Д. Похилько, М.А. Губанова
Современное российское общество переживает глубокие трансформации, связанные со становлением субъектов социального сознания и действия. Российская идентичность носит открытый и комплексный характер. Это гражданская идентичность, неразрывно связанная с социокультурной идентичностью и входящая в нее. Российская идентичность работает в режиме отождествления с обществом и государством и создает базис субъектности для социального творчества. Однако кроме тождества, все более значимым механизмом социальной регуляции и самотворчества субъекта становится различие в его процессуальной форме (различение). Различение указывает на автономность субъекта, его самобытность. Конечно, обе стороны идентифицирования: и тождество, и различие, тесно связаны друг с другом, и оба уходят, по гегелевской терминологии, в свое основание. Таким основанием, на наш взгляд, является самобытная национальная культура. Методология рассмотрения российской идентичности требует своего уточнения в аспекте автономии и самобытности национальной культуры. В этом направлении ведутся разработки различными научными школами [1], но создается впечатление, что методология исследования идентичности в целом, а национальной идентичности, тем более, остается недостаточно разработанной. Ученые вынуждены вести научный поиск буквально в лабиринтах объективного и субъективного. Характерно, что традиционная международная конференция, в очередной
Похилько Александр Дмитриевич - доктор философских наук, профессор кафедры философии и культурологии Армавирского государственного педагогического университета, 352901, Красно драский край, г. Армавир, Р. Люксембург, 159, e-mail: [email protected], т. 8(86137)33420;
Губанова Марина Александровна - аспирант, преподаватель кафедры религиоведческих и религиозно-философских дисциплин Армавирского Православно-Социального института, 352905, Краснодарский край, г. Армавир, ул. Луначарского, 185, e-mail: milkamarina@ mail.ru.
раз посвященная идентичности (14 мая 2010 г., г. Невинномысск), была названа "Российская национальная идентичность в лабиринтах модернизации и глобализации: философские, социокультурные и политические проблемы" [2]. С постановкой вопроса об идентичности связаны проблемы модернизации российского общества, которые требуют углубленного понимания законов духовного производства, его автономии в связи с тем, что должна быть определена антропологическая база социальных изменений и заданы соответствующие ценностные ориентации [3].
Попытаемся углубиться в понимании проблемы самобытности духовной культуры на методологическом уровне, отмечая при этом многообразие интересных, но прямолинейных схем [4]. Исходным пунктом критического анализа может служить традиционная модель относительной самостоятельности общественного сознания [5], которая подвергается нами рациональной реконструкции. С внешней, социальной точки зрения на национальную культуру мы видим диалектику уровней и форм сознания, детерминированных бытием, но с точки зрения внутренних условий культуры речь должна идти о феноменологическом горизонте созерцания ценностей. Горизонт общесоциальных оснований позволяет рассмотреть автономию политической и правовой культур. Внутренние условия политического и правового сознания не только зависят от внешних условий, но обладают собственным потенциалом, силой ненасилия, духовности и культуры, фиксируют равенство индивидов как личностей, что дает возмож-
Alexander Pokhil'ko - doctor of philosophy, professor of the Philosophy and Cultural Science Department at the Armavir State Pedagogical University, 159 R. Ljuksemburg, Armavir, 352900, ph. +7(86137)33420;
Marina Gubanova - post-graduate student, the teacher of the Religious and Religious-Philosophical Disciplines Department at the Armavir Ortodox-Social Institute, Lunacharsky Street, Krasnodar region, Armavir, 352905, e-mail: [email protected].
ность эксплицировать антропологические предпосылки автономии сознания и перейти от социальной к социокультурной концептуальной схеме автономности сознания [6]. Горизонт культурных оснований позволяет рассмотреть автономию нравственного и эстетического сознания и дает возможность вести речь о первой аксиологической (двухмерной) концептуальной схеме автономии сознания.
Вторая многомерная концептуальная схема автономии сознания строится в новой вертикали семиотического измерения духовного бытия человека в виде его социальной памяти с ее универсальными кодами. Семиотический горизонт знаково-символических оснований позволяет рассмотреть автономию религиозного, философского и научного сознания. Религиозное сознание как культурный текст не может быть "прочитано" без символического кода. Автономия религиозного сознания связана с гуманистической составляющей религии, а отчуждение - с авторитарной. Религиозная автономия состоит в семиотическом дистанцировании от объективно реальной зависимости и преобразовании социальной информации в ценность свободы и независимости, надежды, веры и уверенности. В анализе автономии религиозного сознания на первое место выходит проблема символического удвоения реальности, символического кодирования духовной автономии человека.
Гипотеза о третьей, личностной концептуальной схеме автономии сознания исходит из индивидных оснований сознания, которые составляют ядро "жизненного мира", мира повседневности. Кодом, связывающим социальную и индивидуальную память, является асемантическо-асинтаксический код культуры, который, отрицая самодовлеющее значение социальных макроцелостностей культуры, возвращает нам эмпирического индивида с его антропоцентризмом и принципом прагматизма. Именно этот код культуры становится ключевым в отношении постановки новой сложнейшей проблемы релевантности сознания. Понятие "релевантность сознания" требует солидного обоснования, поэтому здесь мы ограничимся его рабочим определением: это уместность, актуальность, смысловое соответствие.
В контексте рассматриваемой проблемы автономия сознания интерпретируется как способ обособления субъективного, иде-
ального содержания социальной реальности на собственных основаниях и анализируется в ходе дальнейшего исследования в горизонтах выделенных идеальных типов измерений и модальностей. Автономия сознания ориентируется не только на внешние социальные формы, но и на внутренние процессы преобразования идеального содержания. В итоге мы получаем многомерную картину автономии сознания. Можно не только соединять, но и разделять социальное и культурное, культурное и знаковое. В таком случае соответствующая превращенная форма не столько соединяет, сколько разделяет социальное, культурное и знаковое, ибо превращенная форма может вырождаться в знаковость на поверхности социальной системы. В идеале полная автономия сознания синтезирует три неполные многомерные концептуальные схемы автономии сознания: аксиологическую, семиотическую и личностную. Основания социокультурной автономии сознания, позволяющие выделять ее различные формы, логично разделить на общесоциальные, культурные и знаково-символические типы.
В русской философии возникает стремление к утверждению самоценности личности, ее повседневного бытия. Нельзя жертвовать человеком, прикрываясь самыми высокими целями и идеалами. В отечественной истории налицо самобытный вариант модели автономии личностного сознания, соотношения и взаимосвязи общественного и индивидуального начал и наличие самобытной формы их сочетания. Ядро полной автономии сознания сосредоточено в таких превращенных формах социальной рациональности как религиозный, философский и научный культурные коды социальной памяти. Схема личностной автономии сознания включает в себя темпоральное измерение личностного саморазвития. Она подводит к понятию идеальной, полной (абсолютной) автономии сознания.
Проблема идентичности связана с методологией исследования автономности, а последняя, в свою очередь, представляет собой проблему формы. При анализе функционирования социальной формы в культуре следует учесть, что информационное общество требует все большей формализации духовной культуры. Процессы своеобразной формализации идут в искусстве, морали, философии, религии. Традиционная проблематика формы
в ее соотношении с содержанием хорошо изучена. Например, идеи диалектической логики А.М. Минасяна по отношению к проблеме взаимосвязи формы и содержания [7] помогают поставить проблему специфики социальной формы в культуре, особенно с учетом работ таких ученых, как Ю.А. Жданов, В.Е. Давидович [8] и др. Иначе обстоит дело с формой, обладающей подлинной автономией, т.е. обособленной от содержания. Такая форма обладает ярко выраженной спецификой и требует неклассической методологии исследования.
Понятие формы в культуре отражает универсальность формы в ее динамическом, социокультурно-антропологическом измерении. Она в данном случае трактуется в ее соотнесенности с информацией и приобретает в культуре характер знания и сознания, осознания жизненных смыслов. В методологическом плане исследование формы в культуре должно основываться, на наш взгляд, на таком принципе, как единство социального, культурного и антропологического. В таком случае социальная форма может быть истолкована в качестве превращенной формы антропологического.
Особенностью превращенной формы, которая отличает ее от отношения формы и содержания, является объективная устра-ненность содержательных и существенных для данного явления определений [9]. Превращенные формы не исчезают с их познанием и преобразованием. Общество не может существовать без этого способа регулирования деятельности, потому что превращенная форма есть форма социальной видимости. Превращенная форма носит максимально внутренний характер; она сущностна в смысле "коэссенциальности" и включена в работу социальной памяти, являясь онтологической клеточкой целостности, благодаря которой социальный мир есть в человеке, а человек -в мире социума и культуры.
Понятие социальной памяти очень важно в методологическом отношении: оно органично связывает социальность и культуру, что иногда либо игнорируется, либо сильно искажается. Моментами развития сознания в сложных системах являются хаос и кризис, с одной стороны, и автономия человека, с другой. Однако какой из них оказывается источником развития? По-видимому, роль хаоса как творческого момента в развитии
в настоящее время преувеличивается из-за модности синергетики. Не хаос, а активность или автономность элементов системы выступает основанием для проявления развития систем, - заявляет Д.Г. Егоров [10, с. 11]. Такая концепция развития является спорной, поскольку не хаос является движущей силой эволюции систем, а активность, или автономность, элементов системы, т.е. относительная независимость поведения систем от их внешнего окружения. На философском уровне концепция самоорганизации не есть какая-то новая теория развития: она не отменяет философские принципы развития. В основе самоорганизации лежит автономность (активность) элементов системы. В свою очередь, в основе автономности лежит случайность (вероятность). А это не тождественно хаосу.
Исследования специфики социальной формы в культуре продолжаются [11], хотя методология ее исследования остается во многом непроясненной. В этом направлении исследования формы приобретают особую значимость следующие моменты. На наш взгляд, такая форма имеет знаково-символическую природу и превращенный характер. Однако превращенность формы вовсе не означает, что она всегда иррациональна. Более того, интерес представляет рациональная превращенная форма. Эта семиотическая структура задает коды поведения людям, автоматизмы их действий, социальные стереотипы, ритуалы, обычаи и шире - традиции. Социальная форма в культуре становится культурным текстом, приобретает ценностный аспект.
В культурной форме сочетаются два вектора анализа: во-первых, это социальный детерминизм значений, а во-вторых, антропологический детерминизм смыслов. Сочетание этих двух векторов образует ценности. Ценности можно представить либо как универсальные смыслы, либо как конкретизированные социальные значения. Формы общественного сознания могут быть интерпретированы в виде форм духовной культуры. Относительная самостоятельность и автономность общественного сознания обусловлены именно спецификой действия социальной формы в культуре.
При это отметим, что существенное реконструирование социальных форм общественного сознания в направлении обнаружения человеческой субъективности дает возможность не только интерпретировать
их в качестве форм духовной культуры, обладающих своей спецификой, но и подчинить социальное культурному в этом единстве социального и культурного; совершить необратимую смысловую инверсию концептуальных схем рассмотрения сознания для продвижения в направлении исследования единства социального, культурного и антропологического. Такое единство обнаруживает под собой автономию человека как субъекта всех форм предметной деятельности и внутренней активности по трансформации субъективной реальности.
Таким образом, в плане представленной концепции можно лучше понять суть автономии русского национального сознания, углубить обоснованность положений о самобытности форм национальной культуры и российской цивилизации в аспекте топологии ее субъекта, поиска новых форм самоидентификации.
Поиск методологии исследования российской идентичности приводит к мысли о том, что проблема идентичности равнозначна проблеме автономии сознания. С одной стороны, автономность сознания - это выражение автономности человека в единстве его бытия и сознания, их тождестве и различии. С другой стороны, идентичность -это внутренняя конструкция автономного сознания, которая опредмечивается в социально-исторической деятельности общественно-индивидуального субъекта. Понятие релевантности сознания объединяет эти два диалектически противоположных момента, оно фиксирует не только завершенность, но и самораскрытие автономии сознания в процессе конструирования коллективной и индивидуальной идентичности.
Автономность сознания и проблема идентичности могут быть рассмотрены через более общую проблему формы в ее неклассической интерпретации. Форма структурирует социальное пространство, обозначая границы автономности субъектов коммуникации. Качество автономности классически зафиксировано термином "превращенная форма". В настоящее время форма все больше связана со структурой, а не только с содержанием. Семиотическая структура придает системное качество социальным объектам. Спецификой формы в культуре является то, что она не имеет здесь самодовлеющей сущности. Лучше вести речь о ее дуальной и транзитив-
ной природе. Форма в культуре носит транзитивный, знаково-символический характер, обеспечивающий успешность общения и коммуникации актов единой социокультурной реальности. Эта форма бытийна, системна, структурна и функциональна.
В плане представленной концепции автономии сознания можно лучше понять суть самобытности русского национального сознания, углубить обоснованность положений о специфике форм национальной культуры и российской цивилизации в аспекте топологии ее субъекта. Поиск самобытной идентичности русского человека в истории в русской духовной культуре идет во многом через критику западной цивилизации с ее одномерным человеком, интегрированным в общество потребления. Поэтому следует подчеркнуть практическое следствие из анализа автономности национального сознания: нельзя механически переносить в Россию западную цивилизацию, подменять традиционные духовные ценности русского человека усредненной массовой культурой. Идея релевантности духовной культуры помогает лучше осмыслить проблему исторического конструирования в России. Русская экзистенциальная ментальность закономерно выражается в автономии нравственного и эстетического сознания. И наоборот, нравственное и эстетическое сознание формируют идентичность субъекта на своих собственных внутренних основаниях свободы.
ЛИТЕРАТУРА
1. См.: Глузман С.А. Ментальное пространство России. СПб.: Алетея, 2010. 330 с.; Заковоротная М.В. Идентичность человека: Социально-философские аспекты. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 1999. 198 с.; Социальная эволюция, идентичность и коммуникация в XXI веке: Мат-алы междунар. науч.-практ. конф. (Ставрополь, 29 октября 2009 г.). Ставрополь: СевКавГТУ, 2009. 296 с.; и др.
2. Российская национальная идентичность в лабиринтах модернизации и глобализации: философские, социокультурные и политические проблемы: Мат-лы междунар. науч.-практ. конф. / Отв. ред. В.Р. Чагилов. Невинномысск: НГГТИ, 2010. 474 с.
3. См.: Буянов В.С., Гаджиева Р.Г. Тернова Л.О. Российская идентичность в условиях глобализации. М.: Изд-во РАГС, 2008. 160 с.; Проблемы формирования общероссийской идентичности: русскость и российскость: Мат-лы междунар. науч. конф. (Иваново - Плес, 15-16 мая 2008 г.). Иваново: Ивановский гос. ун-т, 2008. 328 с.; Рубцов А.В. Российская идентичность и вызов модернизации. М.: Экон-Информ, 2009. 260 с. и др.
4. См.: Кожинов В.В. О русском национальном сознании. М.: Эксмо; Алгоритм, 2004. С. 199-227.
5. Rorty R. The historiography of philosophy: four genres // Philosophy in History: Essays on thé historiography of philosophy / Ed. by R. Rorty; Schneewind J.B. Quentin Skinner. Cambridge: Cambridge University Press, 1984. P. 49; См.: Рор-ти Р. Историография философии: четыре жанра // Б. Рассел. История западной философии: В 2 т. Т. 2. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1994. 400 с. С. 305.
6. См. подробно: Похилько А.Д. Автономия сознания: Основания, формы, релевантность. Армавир: РИЦ АГПУ, 2003. 224 с.; Он же. Социокультурная автономность сознания: экзистенциально-антропологическое измерение. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2006. 248 с.; и др.
7. Минасян А.М. Диалектика как логика. Ростов н/Д: Изд-во Рост. ун-та, 1991. 474 с.
8. Давидович В.Е., Жданов Ю.А. Сущность культуры. Ростов н/Д: Изд-во Рост. ун-та, 1979. 264 с.
9. Мамардашвили М.К. Форма превращенная // Философская энциклопедия: В 5 т. Т. 5. М.: Советская энциклопедия, 1970. 770 с. С. 387.
10. См.: Егоров Д.Г. Самоорганизация, энтропия, развитие: "порядок из хаоса" или "порядок из автономности"? // Философия науки. Новосибирск. 2003. № 1. С. 3-11.
11. См.: Тимошенко М.А. Человеческое тело как культурная форма: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Нижний Новгород, 2009. 30 с.; Озерков Д.Ю. Проблема визуальной формы в эстетике и художественной культуре первой трети XX века: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. СПб., 2003. 28 с.
8 июня 2010 г.
УДК 947.1
ЛЕВ ТОЛСТОЙ И СОВРЕМЕННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
В.П. Свечкарев
Вначале этой статьи логично привести вызвавшие яростную полемику в XIX в. и столь естественно воспринимаемые в XXI в. следующие слова из романа Льва Толстого "Война и мир": "Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно-малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов, но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний" [1, с. 256].
Свечкарев Валерий Петрович - кандидат технических наук, профессор, заведующий лабораторией технологий системного моделирования процессов социального взаимодействия Северо-Кавказского научного центра высшей школы Южного федерального университета, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, д.140, e-mail: [email protected], т. 8(863)2180797.
Столетие отделило автора этих слов от его современных единомышленников. Новейшие тенденции в развитии исторических исследований показывают возрастающую роль информационных технологий и математических методов моделирования. При этом инициируется появление все более сложных моделей, учитывающих все большее количество факторов, влияющих на исследуемые процессы. Возможности модельного подхода крайне многообразны, как по используемым формальным моделям, так и по способам реализации методов моделирования. Сложные по внутренним связям и большие по количеству элементов исторические процессы и системы трудно поддаются прямым способам моделирования, и все чаще для построения и изучения исторических систем исследователи переходят к имитационным методам. Имитационное моделирование - это процесс конструирования модели реальной системы и постановки экспериментов на этой модели с целью либо понять поведение системы,
Valery Svechkarev - doctor of engineering science, professor, head of Technologies of System Modelling of Social Interaction Processes Laboratory at the Northern Caucasian Scientific Center of the South Federal University, 140 Puchkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: [email protected], ph. +7(863)2180797.
