23DOI 10.31250/2618-8619-2022-3(17)-50-59 УДК 393
Ольга Викторовна Старостина
Российский этнографический музей Санкт-Петербург, Российская Федерация E-mail: starostinaov73@mail.ru
Похоронная обрядность таджиков-матчинцев начала XXI в. (по материалам экспедиции 2018 г.)
АННОТАЦИЯ. На полевых материалах рассматриваются некоторые аспекты современной похоронной обрядности таджиков-матчинцев, такие как подготовка к погребению, прощание и оплакивание, траурный танец, поминальная трапеза, характерные черты захоронений на кладбищах и мазарах, траур. Верховья р. Зе-равшан — труднодоступный район, где благодаря сохранению локальной традиции сформировалась особая этническая идентичность, в которой по сей день бытуют многие традиционные обычаи и обряды, исчезнувшие у других групп таджиков. Несмотря на запреты ислама проводить некоторые похоронные обряды, такие как траурные танцы, оплакивание покойного, траур и некоторые другие, матчинцы придерживаются местных обычаев, сложившихся в данной локальной группе. В начале XXI в. правительство Республики Таджикистан издало ряд законов, строго регламентирующих обряды годового и жизненного цикла. так, из похоронной обрядности должны быть исключены «искупительная жертва за душу усопшего», а также поминальная трапеза, совершаемая на третий, седьмой, двадцатый и сороковой день. Однако эти ритуалы являются важными вехами в традиционном цикле похоронно-поминальных обрядов таджиков и в каждой этнической группе имеют свою неповторимую локальную окраску. Результатом подобного «форматирования» должен стать общемусульманский обряд, не имеющий этнической специфики. Население верховьев зеравшана продолжает следовать сложившимся традиционным культурным нормам и правилам, хотя и старается не афишировать данный факт посторонним, приезжающим в кишлаки Горной Матчи. В традиционном цикле современной похоронной обрядности матчинцев сохранились многие обряды, которые перестали бытовать в других районах республики.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Таджики, Горная Матча, похоронная обрядность, ритуальные танцы, траур, кладбища
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Старостина О. В. Похоронная обрядность таджиков-матчинцев начала XXI в. (по материалам экспедиции 2018 г). Кунсткамера. 2022. 3(17): 50-59. doi 10.31250/2618-8619-2022-3(17)-50-59
Olga Starostina
The Russian Museum of Ethnography Saint-Petersburg, Russian Federation E-mail: starostinaov73@mail.ru
Funeral Rites of the Mastchoh Tajiks at the Beginning of the 21st Century (Based on the Materials from the 2018 Expedition)
AB STRACT. Based on field materials, some aspects of the modern funeral rites of the Mastchoh Tajiks, such as preparation for burial, farewell and mourning, mourning dance, funeral meal, characteristic features of burials and cemeteries and mazars, and mourning. The upper reaches of the Zeravshan River are a remote area where, owing to the preservation of local traditions, a special ethnic identity has formed, in which many traditional customs and rituals that have disappeared from other groups of Tajiks still exist. Despite the prohibitions of Islam to carry out some funeral rites, such as funeral dances, wailing, mourning and some others, the residents of Mastchoh adhere to native customs that have developed in this local group. At the beginning of the 21st century, the Government of the Republic of Tajikistan issued a number of laws strictly regulating the rituals of the annual and life cycles. So, for example, the "atoning sacrifice for the soul of the deceased", as well as the memorial meal performed on the third, seventh, twentieth and fortieth days should be excluded from the funeral rites. However, these rituals are important milestones in the traditional cycle of funeral and memorial rites of the Tajiks and in each ethnic group have their own unique local coloring. The result of such "formatting" should be a general Muslim ritual that does not have its own ethnic specifics. The population of the upper reaches of Zeravshan continues to follow the established traditional cultural norms and rules, although they try not to advertise this fact to outsiders coming to the villages of the Mountain Mastchoh. In the traditional cycle of modern funeral rites of the residents of Mastchoh, many rites, that have ceased to exist in other regions of the Republic, have been preserved.
KEY WORDS: Tajiks, Mountain Mastchoh, funeral rites, ritual dances, mourning, cemeteries
FOR CITATION: Starostina O. Funeral Rites of the Mastchoh Tajiks at the Beginning of the 21st Century (Based on the Materials from the 2018 Expedition). Kunstkamera. 2022. 3(17): 50-59. (In Russian). doi 10.31250/2618-8619-2022-3(17)-50-59
В 2018 г. состоялась экспедиция в западную, горную часть Согдийской области Республики Таджикистан, районы Нижней и Средней Матчи. Экспедиция была проведена автором, сотрудником Российского этнографического музея, совместно с Российско-Таджикским (Славянским) университетом при поддержке Национального музея Таджикистана. Маршрут был составлен таким образом, чтобы возможно было изучить наибольшее число объектов с различными ландшафтными условиями и степенью удаленности от центральной дороги. Всего в поле зрения ученых попали девять кишлаков (Дашт, Вердост, Обурдан, Падрох, Эмбеф, Пастиган, Лангар, Мадрушкат, Мехрон).
В рамках этнографического исследования таджиков верховьев р. Зеравшан автором изучены, наряду с другими обрядами жизненного цикла (Старостина 2021), лишь некоторые особенности похоронно-поминальных и траурных ритуалов матчинцев, так как для более полного изучения этого вопроса необходимо проводить детальное обследование района. В предлагаемой статье, основанной на полевых материалах, рассматриваются лишь некоторые аспекты, такие как подготовка к погребению, прощание и оплакивание, траурный танец, поминальная трапеза, характерные черты захоронений на кладбищах и мазарах, траур.
Как отмечали исследователи традиционной духовной культуры, похоронная обрядность наиболее консервативна, она сохранят древнейшие погребально-поминальные ритуалы (Снесарев 1969: 107) и архаические представления народа. Помимо такой особенности рассматриваемой темы, следует отметить также, что Горноматчинская долина — труднодоступный район, где благодаря локальной традиции сформировалась особая этническая идентичность, сохраняющая по сей день традиционные обычаи и обряды.
К комплексному изучению похоронной обрядности таджиков советские ученые впервые обратились в 1950-е годы (Андреев 1953; Рахимов 1953). Наиболее систематизированными и полными работами в этой области являются исследование А. К. Писарчик (1970), посвященное горным таджикам Каратегина и Дарваза, и статья О. Муродова и А. Мардоновой «Некоторые традиционные погребальные обычаи и обряды у таджиков» (1989). Эти работы обращены к определенному историческому периоду конца XIX — середины ХХ в. Статья Л. А. Троицкой «Некоторые старинные обычаи, обряды и поверья таджиков долины Верхнего Зеравшана» (1971) — единственный и уникальный источник по традиционной обрядности матчинцев, в котором, наряду с другими ритуалами жизненного цикла, освещены вопросы, связанные с некоторыми похоронно-погребаль-ными обычаями и обрядами, характерными для этого района в первой четверти ХХ в. В последние десятилетия подобных исследований как по верховьям р. Зеравшан, так и в целом по Таджикистану не проводилось, и автор вынужден ограничиться научной базой, относящейся к ХХ в.
Во время нашего пребывания в Матче состоялись похороны двоих мужчин и молодой женщины, однако посетить траурные мероприятия нам не удалось, так как на них допускаются только родственники и местные жители. Присутствие чужаков во время похоронных обрядов считается крайне нежелательным, так же как не приветствуется посещение кладбищ людьми, у которых там не захоронены родственники. Однако собрать некоторую информацию о похоронной обрядности матчинцев нам удалось благодаря опросу информантов, среди которых были пожилые мужчины и женщины, а также профессиональные обмывальщики (рис. 1, см. вклейку). Кроме того, некоторые ритуалы автору удалось наблюдать со стороны и получать комментарии от местных жителей.
Несмотря на запреты ислама проводить некоторые похоронные обряды, такие как танцы, оплакивание покойного, траур и др. (Муродов, Мардонова 1989: 110), матчинцы придерживаются местных обычаев, сложившихся в данной локальной группе таджиков. В результате длительного исторического развития возник синтез исламских и народных обрядов, которые тесно переплетены между собой. Неисполнение какого-либо ритуала в рамках одного погребального обряда считалось недопустимым и нарушающим традиции, принятой в матчинском обществе. Соблюдению обрядов жизненного цикла (родильных, свадебных, погребальных) придавалось особое значение. Изменение социального и сакрального статуса человека в традиционной культуре, появление или уход человека из семьи, перемены, происходившие в родственном коллективе, связанные с этими
событиями, сопровождались различными ритуальными действиями, призванными восстановить духовное, душевное и материальное равновесие. Немаловажное значение придавалось и действиям, направленным на «благополучие» души покойного в ином мире.
Однако в последние два десятилетия таджикская духовная культура подвергается форматированию со стороны государства. В 2017 гг. был обновлен принятый в 2007 г. закон «Об упорядочении традиций, торжеств и обрядов» (ЗРТ 2017), призванный унифицировать все локальные варианты традиционной культуры. Закон должен содействовать «снижению уровня бедности и предотвращению излишних расходов, наносящих серьезный ущерб экономическим интересам и моральным устоям жизни граждан», а также «упорядочить традиции, торжества и обряды на основе национальной культуры и достижений мировой цивилизации» (ЗРТ 2007). Согласно этому правовому акту, налагаются запреты на проведение традиционных обрядов, связанных годовым и жизненным циклом (Старостина 2021), в том числе похоронных и траурных мероприятий.
«В обрядах похорон и траура запрещается забой скота и устраивание трапезы, устраивание угощений оши сари тахта, душанбеги, джумаги, хафт, бист, шашмохаги, а также вручение денег и других вещей запрещается, за исключением оплаты услуг могильщика и обмывальщика» (ЗРТ 2017). То есть, по мнению правительства Республики Таджикистан, из похоронной обрядности должны быть исключены «искупительная жертва за душу усопшего», а также поминальная трапеза, совершаемая на третий, седьмой, двадцатый и сороковой день. Эти ритуалы являются важными вехами в традиционном цикле похоронно-поминальных обрядов таджиков и в каждой этнической группе имеют свою неповторимую локальную окраску. Результатом подобного «форматирования» должен стать общемусульманский обряд, не имеющий этнической специфики. Тем не менее население верховьев Зеравшана продолжает следовать сложившимся традиционным культурным нормам и правилам, хотя и старается не афишировать данный факт посторонним, приезжающим в кишлаки Горной Матчи.
После кончины человека во все дома кишлака и соседние поселки отправляются мужчины с сообщением о печальном событии. Это своего рода сигнал о помощи для семьи умершего. Соседи и родственники готовят комнаты для гостей, трапезу и воду для омовения. Из каждого близлежащего кишлака направляется несколько человек, знавших усопшего. Так как умершего желательно захоронить до заката солнца, родные и соседи делят между собой обязанности, слаженно и четко выполняют свою часть задач. Участие в похоронных обрядах воспринимается матчинцами, с одной стороны, как богоугодное дело, а с другой — как обязательную взаимопомощь куш (Старостина 2021: 160) Ближайшие родственники усопшего организацией похорон не занимаются, а приступают к оплакиванию родного человека.
Следует отметить, что траурный костюм все участвующие в похоронах надевают сразу после скорбного известия. Еще в середине ХХ в. существовали различия в подобной одежде, которые зависели от степени родства к покойному. В настоящее время они не наблюдаются. В повседневной жизни мужчины-матчинцы молодого и среднего возраста используют европейскую одежду, но во время траура надевают тюбетейку (преимущественно чустского типа) и халат чапан туни-кообразного кроя, в темную полоску. Халат не подпоясывают поясом или платком, что также является траурным знаком. пожилые мужчины, которые предпочитают постоянно носить традиционный костюм (рубаха, штаны, халат, пояс, тюбетейка, мягкие сапожки или туфли без каблука), снимают пояс в знак траура. Матчинские женщины в целом носят более традиционную одежду и в случае участия в похоронных обрядах заменяют цветной головной платок на белый и яркий халат на темный чапан. До настоящего времени женщинами — близкими родственницами умершего практикуется расплетание кос или распускание прически, что подчеркивает их измененный статус, сакральную нечистоту и близость к потустороннему миру. именно поэтому во время траура члены семьи усопшего не должны посещать свадьбы, а также мероприятия, связанные с родильной обрядностью. Траурный костюм всех приходящих на прощание свидетельствует о проявлении сострадания и уважения к усопшему и его семье.
Сразу после кончины с покойным проводят определенные манипуляции: закрывают глаза, марлей подвязывают нижнюю челюсть, к телу горизонтально привязывают руки и связывают два больших пальца на ногах, чтобы «ноги не раскидывал», после чего, не переодевая, переносят в центр гостевой комнаты на специально подготовленное ложе, которое состоит из войлока и че-тырех-пяти матрасов и одеял, сложенных друг на друга, затем начинается прощание. В середине ХХ в. в селениях соседнего Айнинского района последнюю постель покойного сооружали на трех поставленных в ряд табуретах (Хамиджанова 1985: 55), а в Пенджикенте — на сундуках (Муродов, Мардонова 1989: 113), хотя в начале ХХ в. тахт делали как в Матче, только из курпачи и одеял. Приподнимание ложа покойного семантически близко с высокой постелью новобрачных и маркирует переходный обряд человека из одного статуса в другой, девушки — в женщину, живого человека — в мертвого.
В других районах долинного Таджикистана, а также в Каратегине и Дарвазе тело покойного сначала обмывают, переодевают для прощания и лишь после этого кладут на тахт задаги — погребальную постель (Муродов, Мардонова 1989: 116; Писарчик 1970: 124).
После переноса покойного на ложе начинается оплакивание родственницами. горе женщин выражается особенно сильно. Так описывает это печальное событие в начале ХХ в. Л. А. Троицкая: «Женщины царапали ногтями лицо, рвали волосы, бились головами о стены и столбы дома, били в ладоши. Женщин старались успокоить и образумить пожилые соседки» (Троицкая 1971: 236). По утверждению ряда исследователей, среди долинного таджикского населения принято оплакивать только молодых безвременно ушедших людей (Муродов, Мардонова 1989: 111). Однако в Матче, как и некоторых других районах горного Таджикистана, обычай бурного оплакивания был широко распространен и сохранился до настоящего времени независимо от возраста умершего.
В настоящее время лица уже не царапают и не мажут сажей, хотя еще 30-40 лет назад, по словам информантов, такое проявление горя было распространено достаточно широко. В дом приходят родственники, соседи, жители кишлака, и каждый некоторое время находится с покойным, «плачет о своем», а затем уходит.
Примерно за час до выноса тела все расходятся по домам. Родные приступают к подготовке омовения усопшего. По обычаю, это должен делать кто-то из родных вместе с обмывальщиками или же тот, кого назначил сам умирающий. Как и в других районах Средней Азии, женщин обмывают только женщины, мужчин — мужчины. Предварительно греют воду (эта обязанность также лежит на соседях). Когда вода готова, приходит мулло, веревкой делает мерку с покойного, по которой затем изготовят саван кафан, и спрашивает: «Кто будет мыть?» Получив ответ, он уходит и передает мерки для савана родственницам или соседкам умершего, которые немедленно приступают к раскрою «последней одежды».
Омовение проводят на специальном наклонном столе, который имеется в каждом кишлаке и хранится при кладбище. Стол представляет собой большой прямоугольной формы щит из плотно подогнанных друг к другу досок на ножках, которые с одной стороны имеют высоту около 50 см, а с другой — около 10 см. Ножки прибиты к столу таким образом, что одна из коротких сторон щита лишь слегка приподнята над землей. Стол устанавливают в «чистом месте» в доме (так как этот обряд должен быть скрыт от людей), реже во дворе, у нижней части стола роют ямку или ставят таз, куда и должна стекать вода с тела покойного, затем зарывают яму песком или выливают воду туда, где никто не ходит. В настоящее время все поверхности, находящиеся рядом с местом омовения, застилают полиэтиленом, чтобы брызги не попали на пол или предметы интерьера и таким образом они не подверглись осквернению.
Порядок обмывания покойного, как полагают местные жители, должен соответствовать порядку омовения перед совершением намаза. Начинают мыть с половых органов, после переходят к нижней части тела, далее полоскают рот, вычищают нос, моют уши, затем обмывают голову и далее тело до половых органов (которые еще раз дополнительно очищают ватой от выделений). В других районах республики омовение начинали с головы, затем переходили к нижней части тела
и только в конце обрабатывали половые органы, так как для покойника следовало использовать только обратный порядок действий (Муродов, Мардонова 1989: 112). Во время обмывания читают молитву. Тело моют аккуратно с помощью хлопчатобумажной варежки, не трут, так как «умершему больно, когда до него дотрагиваются, и он кричит беззвучно, и мыть надо ласково, приговаривая успокаивающие слова». После этого тело усопшего три раза окатывают водой.
За свою работу обмывальщики получают символическую плату или же не берут ее вовсе, так как это считается савоб — богоугодным делом, за которое награду человек получает в ином мире. Обмывальщиками в верховьях Зеравшана являются пожилые люди, которые перешли в возрастную группу стариков. Людей этой группы, с одной стороны, характеризует сакральная и телесная чистота — утрата страстей и грехов, свойственных более молодым, с другой — близость к смерти. Среди женщин-обмывальщиц часто встречаются акушерки-повитухи — момодая, которые встречают человека из потустороннего мира и провожают его в последний путь. Обмывальщики пользуются большим авторитетом среди односельчан, их профессия, сопровождаемая общением с иным миром, вызывает уважение и мистический страх, считается, что такие люди обладают сакральным знанием. Во время омовения тела умершего они руководят действиями двух-трех «подмастерьев» из числа родственников и соседей, вызвавшихся совершить богоугодное дело.
Далее тело поднимают и снова переносят на возвышение из матрасов — «постель умершего», где уже разложен саван традиционного кроя. Как и столетия назад, кафан (саван) изготавливают из белой хлопчатобумажной ткани, которая разделяется на несколько частей: небольшой прямоугольный кусок, которым оборачивают половые органы, для женщин кроят дополнительную часть для прикрывания груди и платок для головы, из одного отреза сшивают рубаху без рукавов и самым большим отрезом оборачивают все тело и завязывают узлом на голове и в ногах. Одновременно с саваном изготавливают небольшие подушки, которые подкладывают под спину, шею и обе руки.
Затем происходит последнее недолгое прощание близких родственников с умершим. После омовения смотреть на покойного посторонним уже нельзя. Тело заворачивают в одеяло, укладывают на носилки тобут, конструкция которых типична для всех районов Республики Таджикистан. Так же, как и стол для омовений, носилки хранятся на кладбищах и являются общественной собственностью. Тело умершего привязывается к носилкам веревками, так как даже в кишлаках земля имеет неровности, подъемы и спуски. Если умерший мужчина, то сверху на одеяло кладут чапан и тюбетейку, если женщина — платок.
В Матчинской долине сохранился траурный женский танец, который совершали пожилые и наиболее уважаемые женщины кишлака. В наши дни этот своеобразный обряд прощания, называемый таëта-таëта, проводится довольно редко, но знают и рассказывают о нем многие пожилые информанты, хотя семантический смысл обряда уже утрачен. Происходил он во дворе дома, где жил покойный, после положения умершего на носилки и выноса тела. Независимо от того, являлся ли покойный мужчиной или женщиной, танец совершался всегда женщинами и представлял собой ритмичный хоровод двигавшихся друг за другом женщин с посохами в руках. Во время движения они исполняли траурные песни, плакали и царапали себе лица. Женщины должны были быть одеты в традиционный костюм, состоявший из платья, штанов, стеганого халата чапан, изготовленного из ткани приглушенных оттенков, и двух платков, верхний из которых непременно должен был быть белого цвета, символизировавшего в традиционной культуре таджиков глубокую скорбь. В соседнем Айнинском районе, расположенном в среднем течении р. Зеравшан, такой танец исполнялся мужчинами, которые, так же как и матчинки, имели посохи в руках и были одеты в традиционную одежду — халат и тюбетейку (Хамиджанова 1985: 54).
Женские танцы вокруг носилок в конце XIX — первой половине ХХ в. зафиксированы также среди долинных таджиков, проживавших Пенджикенте, Самарканде, Бухаре, Нурате (Наливкин, Наливкина 1886: 234; Писарчик 1970: 125-126). До настоящего времени предполагалось, что в Горном Таджикистане, за исключением нижних кишлаков Дарваза, этот танец исполнялся только мужчинами, а во второй половине ХХ в. практически исчез. В этой связи интересны сведения по похо-
ронной обрядности припамирских народов — рушанцев и язгулемцев. Мать, оплакивающая своего ребенка, исполняла траурный танец и рубаи — обрядовые похоронные песни (Андреев 1949: 6).
В это время двор заполняется родственниками и гостями, которые присутствуют при совершении ритуала. Затем траурные носилки с телом покойного поднимают и переносят пять-десять человек, в зависимости от веса покойного (двое в ногах, двое у рук и один у головы) к мечети, где процессию ожидает мулло. У мечети читают поминальную молитву джаноза, во время которой носилки держат на руках.
В некоторых кишлаках недалеко от мечетей мы встретили специальные сооружения джано-за-хона, которые предназначались для прочтения последней молитвы над умершим (рис. 2, см. вклейку). Они представляют собой большой квадратный двор, огражденный со всех сторон стеной высотою не более метра и закрытый четырехскатной крышей. Крыша покоится на опорных столбах таким образом, что между стенами и крышей образовывается зазор около метра. Внутри хранятся погребальные носилки, наклонный стол для обмывания и войлоки, на которые кладут носилки с умершим, а также сидят люди во время чтения «последней молитвы».
Женщины и мужчины сопровождают тело по пути к кладбищу, но женщины далее ворот не проходят. В могилу умершего человека опускает сын или брат. Если позволяют обстоятельства, человека стараются захоронить в день смерти до захода солнца, как принято у многих мусульманских народов.
За рытье могилы вознаграждение брать не принято. Но в качестве благодарности тех, кто выкапывал могилу и обмывал, обязательно зовут на поминальный плов, который устраивают сразу после похорон. В домах родственников умершего делают небольшие трапезы для всех односельчан. На стол подают лепешки, конфеты, горох и чай. Всем прибывшим на похороны раздают по небольшому отрезу ткани, в которую заворачивают мелкие деньги. Как утверждали местные жители, после закона об упорядочении традиций этот обычай перестал бытовать, однако дважды автор наблюдал подготовку таких подарков во время похоронных обрядов.
В Матче существуют два типа могил. Первый — яма с боковым подбоем, которую закрывают кирпичом, а яму засыпают землей. Второй тип встречается значительно чаще и представляет собой яму, в которую кладут умершего, сверху закладывают камнями в несколько слоев и затем засыпают землей. На свежую могилу кладут колючки, чтобы дикие звери (волки, шакалы) не раскопали тело. Женщин захоранивают на 50 см выше мужчин, так как считается, что «женщины чего-то боятся», однако пояснить это утверждение ни один из информантов не смог. Женщин хоронят на кладбище, относящемся к кишлаку, где живет семья ее мужа. Для каждого человека делается отдельная могила, в одну могилу не подхоранивают. Если есть место, то мужа и жену хоронят рядом. Посещение кладбищ женщинами строго запрещено. Посторонним также нельзя приходить на кладбище, если у них нет захороненных на нем родственников. Мужчины стараются посещать умерших родных каждую неделю после пятничной молитвы в течение года.
Три дня после похорон в доме умершего не готовят. Еду приносят соседи и родственники. Все вещи покойного стирают и моют, после чего ими можно пользоваться. В горной Матче нет обычая раздавать вещи умершего, широко распространенного в других районах Таджикистана (Писарчик 1970: 131), что, вероятно, связано с ограниченным материальным положением матчин-цев, которые на протяжении Х1Х-ХХ вв. считались беднейшей группой таджиков.
По истечении 40 дней (чилла) совершают обряд, призванный облегчить страдания покойного. Согласно народным представлениям, именно в этот день из тела через большой палец левой ноги выходит «все плохое», и умерший страдает. В сороковины утром готовят ритуальное блюдо хавло, и мизинцем правой руки младшие дети («как самые желанные и любимые») должны начать есть это блюдо, а за ними и все остальные, что, согласно народным представлениям, облегчает страдания покойного при выходе из тела негативных жидкостей и духовных страданий.
Если после похорон в семье начинают болеть люди, это связывается в народных представлениях с недовольством умерших. В этом случае приглашают мулло, который отчитывает умер-
шего, в самом доме читают очистительную молитву, гасят огонь (его затем приносят из другого дома), а все комнаты окропляют святой водой.
В связи с малоземельем матчинские кладбища могут находится на окраине кишлака, внутри него или соседствовать с садами и полями. В настоящее время в верховьях Зеравшана наблюдается сокращение размеров и количества кладбищ, что объясняется резкой нехваткой земли для домов, пашен и садов. Во второй половине ХХ в. в каждом поселке было свое кладбище. В наши дни на старых кишлачных кладбищах людей стараются не хоронить, а выделяют участки для захоронений на несколько поселений. Согласно местным представлениям, если в течение двухсот лет земли кладбища не используются под захоронения, то на этих участках можно ставить дома, разводить сельскохозяйственные культуры. Срок «двести лет» рассматривается матчинцами как условная цифра и означает, что если среди жителей кишлака нет людей, которые могут точно указать место захоронения своих родственников и на земле не осталось никаких опознавательных знаков могил, то земля считается «свободной». Исключением являются участки кладбищ с захоронениями святых и священнослужителей, над которыми построены сооружения. Они представляют собой прямоугольные глинобитные мавзолеи высотой до двух метров, к крышам которых привешены белые флаги.
При осмотре матчинских кладбищ выявлено, что захоронения местных жителей не имеют никаких надгробных сооружений, в отличие от широко распространенного в других районах Горного Таджикистана обычая ставить на могилах разнообразные шесты с флагами, платками, резными изображениями. Место захоронения обозначается несколькими средними по размеру камнями, лежащими рядом. Камни не имеют надписей, так как «на камнях писать нельзя».
Совершенно иное отношение наблюдается у жителей верховьев Зеравшана к захоронениям святых людей — мазарам (рис. 3, см. вклейку). Практически в каждом кишлаке или возле него находятся святые места, являющиеся местом поклонения матчинцев. их условно можно разделить на три категории: сооружения, построенные над могилами святых, священные деревья, связанные с жизнью праведных людей, и неживые природные объекты (камни и горные речки). Наиболее почитаемы именно могилы праведников и святых. В отличие от мест погребения обычных людей, за порядком, чистотой и сохранностью мазаров тщательно следят, реставрируют мавзолеи, перестраивают ветхие сооружения, еженедельно проводят уборку. Эти обязанности лежат, как правило, на наиболее активных членах мусульманской общины.
Один из таких мазаров, находящийся в кишлаке Падрох, был построен над могилой ходжа Иброгима, сына главы города Худжанда. Согласно преданию, тысячу лет назад он пришел в Матчу и стал учить исламу местных жителей. Мазар обновлен в 2000-е годы и надмогильное сооружение построено заново. Оно представляет собой невысокую (ниже человеческого роста) постройку, прямоугольную в плане, с плоской крышей, сложенную из камней, с дверью и окном на противоположной от нее стороне. Внутри постройки пол углублен. Могила святого — в виде широкого и длинного (длиннее человеческого роста) земляного вала, накрытого белой тканью: «Ради уважения самих святых так покрывают, чтобы не было грязи». на вопрос о длине могилы информанты отвечают, что «раньше люди были выше и больше, в нашем ущелье сохранилось 5-6 таких могил». У левой (от входа) стены склепа расположена могила слуги святого, представляющая собой низкий холм овальной формы, обложенный по контуру камнями. Весь комплекс расположен среди абрикосового сада. У деревьев лежат бараньи черепа и рога, оставшиеся после совершения ритуальных трапез.
По сведениям информантов, до 1970-1980-х годах мазары являлись местом не только общественных молений, но и жертвоприношений по различным обетам. Через святых обращались с просьбами к Аллаху. Если просьба была исполнена, то святому нужно оставить «подарок» (жертвенное животное). Матери, дети которых болели и умирали во младенчестве, для того чтобы сохранить жизнь ребенку, «посвящали» его святому, захороненному в мазаре, передавая его под защиту. Для этого давался обет принесения жертвы на мазаре в случае благополучного преодоления ребенком
годовалого возраста. В знак посвящения ребенку отращивали прядь волос, которую заплетали в косичку. Когда ребенку исполнялся год, косичку срезали, к ней прилагали клочок шерсти жертвенного животного (барана или козла), относили их на мазар и оставляли там всунутыми в щель надмогильного сооружения. Затем этого барана или козла резали и устраивали трапезу (в бедных семьях в жертву могли принести петуха).
Существовали и строгие правила для посещающих мазары. Женщины без сопровождения мужчины не могли ходить к святому месту. В кишлаке Эмбеф существует мазар, который женщинам рекомендуют посещать только в исключительных случаях. В этом мазаре, по преданию, покоится уроженец кишлака Эмбеф Саид Барака, наставник Эмир Тимура. Женщин не допускали в эти места во время менструации. Поход на мазар осуществлялся рано утром на заре, после омовения и обязательно в чистой одежде. Кроме того, женщине необходимо было положить за пазуху комок глины и прикрыть лицо. Чтобы исполнилась какая-либо просьба, женщина должна подмести площадку возле могилы святого, тщательно посмотреть сметенный мусор и если в нем кроме пыли и мусора есть листочек, червячок, ягодка и тому подобное, то это считается даром святого и знаком того, что ее просьба услышана. Она должна съесть то, что нашла.
Недалеко от Эмбефа находиться еще один мазар, где захоронен предводитель дервишей Мохамад Дарвиш, а над могилой его сестры, распространявшей мусульманское знание в Матчинской долине, близ кишлака Дашт также возведен мазар. В верхних кишлаках Матчи, по легенде, захоронен флагоносец пророка Мухаммеда.
В заключение отметим, что, несмотря на многовековые попытки религиозных и государственных властей радикально повлиять на традиционный похоронный обряд, сократить его, исключить часть затратных мероприятий, связанных с общими трапезами, забоем скота, одариванием родственников и соседей умершего, в Горноматчинском районе продолжает бытовать многодневный сложный цикл поминально-погребальной обрядности. Особую роль в ней играет традиционный институт взаимопомощи, позволяющий распределить обязанности и затраты на похороны и берущий на себя значительную часть проблем семьи умершего.
Благодаря длительному обособленному проживанию матчинцев в верховьях р. Зеравшан сложились некоторые локальные особенности в проведении ритуалов похоронного цикла. К ним можно отнести порядок омовения усопшего, проведение прощания до омовения, отсутствие намогильных сооружений, использование кладбищенских земель под жилые постройки или сельскохозяйственные угодья и некоторые другие. В Горной Матче, в отличие от многих районов Республики Таджикистан, продолжают сохраняться такие архаичные элементы обряда, как бурное оплакивание покойного и траурные танцы. Наряду с сохранением многих древних черт, в начале XXI в. происходят и некоторые изменения, которые особенно ярко выражены в упрощении мужского траурного костюма и восприятии традиционных элементов одежды как траурных. Женский костюм практически полностью сохранил свои особенности, характерные для данного периода в жизни общины.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
ЗРТ 2007 — Закон Республики Таджикистан от 2007 г., № 6, ст. 428; 2008 г., № 6, ст. 448; 2010 г., № 7, ст. 568.
ЗРТ 2017 — Закон Республики Таджикистан от 30.05.2017 г., № 1428; от 28.08.2017 г, № 1461.
Андреев М. С. К характеристике древних таджикских семейных отношений // Известия таджикского филиала АН СССР. 1949. № 15. С. 3-19.
АндреевМ. С. Таджики долины Хуф (Верховья Аму-Дарьи). Сталинобад: Изд-во АН Тадж ССР, 1953. (Труды Ин-та истории, археологии и этнографии АН Тадж ССР. Т. 7. Вып. 1).
Муродов О., Мардонова А. Некоторые традиционные погребальные обычаи и обряды у таджиков // Этнография Таджикистана. Душанбе: Дониш, 1989. С. 110-134.
Наливкин В., Наливкина М. Очерк быта оседлого туземного населения Ферганы. Казань: тип. Императорского университета, 1886.
Писарчик А. К. Смерть. Похороны // Таджики Каратегина и Дарваза. Вып. 2. Душанбе: Дониш, 1970. С. 176-193.
Рахимов М. Обряды и обычаи, связанные со смертью и похоронами у таджиков Кулябской области // Известия отделения общественных наук ТаджССР. 1953. № 3. С. 107-130.
Снесарев Г. П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. М.: Наука, 1969. С. 107-181.
Старостина О. В. Некоторые современные свадебные обряды таджиков-матчинцев // Кунсткамера. 2021. № 4. С. 153-168.
Троицкая А. Л. Некоторые старинные обычаи, обряды и поверья таджиков долины Верхнего Зеравшана // Занятия и быт народов Средней Азии. Л.: Наука, 1971. С. 224-254. (Среднеазиатский этнографический сборник. Вып. 3).
Хамиджанова М. А. Мужские джахары в похоронных обрядах таджиков верховьев Зеравшана // Этнография Таджикистана. Душанбе: Дониш, 1985. С. 54-58.
REFERENCES
Andreev M. S. K kharakteristike drevnikh tadzhikskikh semeinykh otnoshenii [To the Characteristics of Ancient Tajik Family Relations]. Izvestiia tadzhikskogofiliala ANSSSR, 1949, no. 15, pp. 3-19. (In Russian)
Andreev M. S. Tadzhiki doliny Khuf (Verkhov'ia Amu-Dar 'i) [Tajiks of the Huf Valley (High Amu-Dar'ia)]. Trudy instituta istorii, arkheologii i etnografii Akademii nauk Tadzhikskoi SSR, vol. 7, iss. 1. Stalinabad: izdatel'stvo AN Tadzhikskoi SSR, 1953. (In Russian)
Khamidzhanova M. A. Muzhskie dzhahary v pokhoronnykh obriadakh tadzhikov verkhov'ev Zeravshana [Male Jahars in the Funeral Rites of the Tajiks of the Upper Zeravshan]. Etnografiia Tadzhikistana [Ethnography of Tajikistan]. Dushanbe: Donish, 1985, pp. 54-58. (In Russian)
Murodov O., Mardonova A. Nekotorye traditsionnye pogrebal'nye obychai i obriady u tadzhikov [Some Traditional Burial Bustoms and Rituals Among the Tajiks]. Etnografiia Tadzhikistana [Ethnography of Tajikistan]. Dushanbe: Donish, 1989, pp. 110-134. (In Russian)
Pisarchik A. K. Smert'. Pokhorony [Death. Funeral]. Tadzhiki Karategina i Darvaza [Tajiks of Karategin and Darvaz], vol. 2. Dushanbe: Donish, 1970, pp. 176-193. (In Russian)
Rakhimov M. Obriady i obychai, sviazannye so smert'iu i pokhoronami u tadzhikov Kuliabskoi oblasti [Rituals and Customs Associated with Death and Burial Among the Tajiks of the Kulyab Region]. Izvestiia otdeleniia ob-shchestvennykh nauk Tadzhikskoi SSR, 1953, no. 3, pp. 107-130. (In Russian)
Snesarev G. P. Relikty domusul'manskikh verovanii i obriadov u uzbekov Khorezma [Relics of Pre-Muslim Beliefs and Rituals Among the Uzbeks of Khorezm]. Moscow: Nauka, 1969, pp. 107-181. (In Russian)
Starostina O. V. Nekotorye sovremennye svadebnye obriady tadzhikov-matchintsev [Some Modern Wedding Ceremonies of Tajik Matcha People]. Kunstkamera, 2021, no. 4, pp. 153-168. (In Russian)
Troitskaia A. L. Nekotorye starinnye obychai, obriady i pover'ia tadzhikov doliny Verhnego Zeravshana [Some Ancient Customs, Rituals and Beliefs of the Tajiks of the Upper Zeravshan Valley]. Zaniatiia i byt narodov Srednei Azii: Sredneaziatskii etnograficheskii sbornik [Occupations and Life of the Peoples of Central Asia: Central Asian Ethnographic Collection]. Vol. 3. Leningrad: Nauka, 1971, pp. 224-254. (In Russian)
Submitted Accepted: Published:
12.05.2022 10.09.2022 10.10.2022
К статье О. В. Старостиной
Рис. 1. Обмывальщик. Фото О. В. Старостиной, 2018 г. Fig. 1. The washerman. Photo by O. V. Starostina, 2018
Рис. 2. Помещение джаноза-хона для прочтения последней молитвы над умершим (внутренний вид). Фото О. В. Старостиной, 2018 г.
Fig. 2. Janoza-hona room for reading the last prayer over the deceased (interior view). Photo by O. V. Starostina, 2018
Рис. 3. Мазар (могила святого). Фото О. В. Старостиной, 2018 г. Fig. 3. Mazar (saint's tomb). Photo by O. V. Starostina, 2018
