CC BY
29M.A. Nesin
CAMPAIGNS OF THE KAZAN TATARS ON THE NIZHNY NOVGOROD LANDS IN 1535-1536 YEARS
In this work the author, on the basis of complex attraction of numerous sources, specifies the course and chronology of the events connected with campaigns of the Kazan Tatars on the Nizhny Novgorod lands in 15351536 years.The evidence of accounting records about participation of the Nizhny Novgorod voivode in protection of Balakhna against citizens of Kazan which isn't considered by other researchers is attracted, besides, on the basis of studying of accounting data new dating of a campaign of the Nizhny Novgorod and Murom voivodes to Lyskovo is offered.Thus, the attention to the data on creation of the Russian regiments which aren't used before by scientists during this campaign is paid. Certificates of chroniclers of the XVII century on a campaign of Tatars to Nizhny Novgorod which in them is specified under 1537 year are in a new way dated.
Keywords: Nizhny Novgorod, Balakhna, Safa Giray, Kazan Khanate, Kazan tatars Elena Hlynskaya.
Сведения об авторе:
Несин Михаил Александрович - аспирант НовГУ им. Ярослава Мудрого (г. Санкт-Петербург); E-mail: petergof-history@yandex.ru
Несин Михаил Александр улы - Ярослав Мудрый исемендэге Новгород университеты аспиранты (Санкт-Петерург шэhэре).
Nesyn Michael Aleksandrovych - рhd student Yaroslav-the-Wise Novgorod State University (St. Peterburg).
УДК 930.23
К ВОПРОСУ ОБ ИЗУЧЕНИИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ СМЕРТИ ИБАК-ХАНА И НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ТЮМЕНСКОГО ХАНСТВА В КОНЦЕ XV - НАЧАЛЕ XVI ВВ.
© 2015 г. А.В. Парунин
Статья представляет собой попытку комплексного анализа обстоятельств смерти Ибак-хана из династии Сибирских Шибанидов. Упор делается на рассмотрение сюжета сибирских летописей - т.н. «тайбугид-ской легенды». На основе анализа летописных сведений, а также материалов дипломатической переписки анализируется вектор внешнеполитической деятельности лидеров Тюменского ханства, направление которого напрямую увязывается с исследованием причин и характера смерти Ибак-хана.
Ключевые слова: Шибаниды, Тайбугиды, Сибирь, историография, источниковедение, летописи, внешняя политика
В политической истории Тюменского ханства смерть Ибак-хана трактует в себе поворотный момент, связанный, прежде всего, со сменой внешнеполитических ориентиров сибирских Шибанидов. Переключение на противостояние с Казанским ханством представляется загадочным, ибо до той поры Тюмень старалась поддерживать дружественные отношения с Москвой и даже выступала против ее антагонистов. Вхождение в оппозицию к новым геополитическим реалиям представляется нерациональным и малообъяснимым. Так или иначе, толчком к этим событиям послужило назначение нового хана и исчезновение со страниц письменных источников предыдущего.
Слабость источниковой базы о сибирских Шибанидах наглядно проявилась в описании смерти Ибак-хана, которую ряд исследователей локализует 1495-м годом (Вельяминов-Зернов, 1864, с.391; Маслюженко, 2008, с. 101; Нестеров, 1988, с.15; Нестеров, 2002, с.18; Нестеров, 2003, с.116; Трепавлов, 2002, с.118; Файзрахманов, 2007, с.127). Д.М. Исхаков и A. Frank склоняются к 1493-му году (Исхаков, 2006, с.60; Frank, 1994, p.14).
Подчеркнем, единственный источник, сообщающий о гибели Ибак-хана - корпус сибирских летописей. Румянцевский летописец сообщает: «По летех же неколицех Адеров сын Моамет казанского царя Упака уби и град Чингиден разруши, и постави себе град на реке Иртиши, и нароче Сибирь. И ту пожив и умре» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.32). Основная редакция Есиповской летописи прибавляет некоторые подробности: «Князь же Мар женат был на сестре казанского царя Упака. (Сей же казанский царь) Упак зятя своего Мара уби и градом облада, и владе много лет. Маровы же дети Ядер и Ябалак умре своей смертью. По сем Ядеров сын Мамет казанского царя уби Упака и град свой Чингиден разруши, и отиде оттуду внутрь Сибирския земли, и постави себе град на реке Ир-тише, и назва его град Сибирь, сий рече начальний. И живише в нем царь лета многа и умре» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.47). Те же сведения приводят Титовская и Забелинская редакции (ПСРЛ, т.36, 1987, с. 81, 108).
Казалось бы, ситуация вполне ясна и перед нами вполне обыденный механизм смены власти. Тем не менее, есть все основания считать вышеупомянутый сюжет легендой. Для иллюстрации приведем отрывок из основной редакции Есиповской летописи: «Река, глаголемая Ишим вниде устием своим в реку Иртиш, ижо прежде именовах. На сей же реце Ишиме бе царь Моаметова закону именем Он. И воста на него его же державы от простых людей имянем Чингис, и шед на него, яко разбойник, с прочими, и уби царя Она, и царство сам приемлет Чингис. Некто же от слуг царя Она соблюде от Чингисова убийства сына Она царя, ему же имя Тайбуга. По неколицех же летех уведано бысть царю Чингису про Тайбугу, яко сын есть царя Она, и приемлет сего, и великою че-стию почте его, дарует же сему княжение и власть в людех.
По сем же князь Тайбуга прося у царя Чингиса отпущения: идеже хощет царь, он же да идет тамо с воинством. Царь же Чингис собрав воинство много и вооружено и отпусти его по реце Ир-тишу, идеже живяху чюдь. Князь же Тайбуга, шед с воинством, многия царю покори по реце Ир-тишу и по великой Оби живущих тамо и оттоле возвратися восвояси с радостию. Царь же Чингис, слыша от Тайбуги, яко покори ему многия и подручны сотвори, наипаче честь ему дарует. Паки же
Тайбуга (проси) от царя Чингиса, ино да отпустит его, идеже хощет, тамо да пребывает. Царь же отпусти его: «Идеже, - рече, - хощеши тамо да пребываеши». Изыде же князь Тайбуга со всем домом своим на реку Туру и тамо созда град, и наречен его Чингиден; ныне же на сем (месте) град Тюмень. Жит же Тайбуга во граде (сем) много лет: ту и умре» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.46).
Упоминая об источниках летописи, Савва Есипов пишет следующее: «О царстве же Сибирь-ском и о княжении написахом ино с летописца т(ата)рского....» ((ПСРЛ, т.36, 1987, с.42). Я.Г. Со-лодкин, рассматривая источники основной редакции Есиповской летописи, предполагает, что некоторые сюжеты (в частности, смерть Кучума), могут быть результатом устного предания (Солод-кин, 2008, с.36). К этому мнению склоняется и Д.Н. Маслюженко (Маслюженко, 2010, с.9), приводя в пример и такой мифологический конструкт как «Ишимское ханство». Описанная ситуация приводит к необходимости выявлять идейную направленность «летописца татарского», в сюжете которого воплотились исторические предания, в частности, мифологическое происхождение династии Тайбугидов. Нельзя забывать и о том, что не дошедшие до нас татарские летописи представляют собой продукт интеллектуальных раздумий русских книжников (Маслюженко, 2010, с.18-19), пытавшихся переработать оригинальные известия в новое идеологическое русло, которое, прежде всего, превозносило победы русских на сибирской территории.
Неизбежно встает вопрос: как мы можем доверять сообщениям сибирских летописей, если они зачастую представляют собой «копию с копии»? Для поиска ответа на столь злободневный вопрос, на наш взгляд, нужно разделять летописное известие на ряд блоков, в частности, отделять легендарный пласт от непосредственно исторических событий.
К известиям легендарного характера можно отнести вышеупомянутый эпизод из Есиповской летописи, а также сообщения о «Чингызе» и «Онсоме» и сопутствующих событиях, упомянутых в Ремезовской летописи (Сибирские летописи, 1907, с.318), а также у Г.Ф. Миллера (Миллер, 1999, с.186). Очевидно, упор на происхождение Тайбуги и его династии, а также на мнимое родство, натолкнули А.К. Бустанова на предположение, что легенда о Тайбугидах формировалась в первой половине XVI в. (Бустанов, 2010, с.34; Бустанов, 2011, с.46-47), в период существования княжества.
Письменная культура княжества Тайбугидов находит свое отражение в летописании. В январе 1555 г. в Москву прибывает посольство «от Сибирскаго князя Едигеря и от всей земли Сибирь-ской». В грамоте высказывалось предложение наложить на землю Сибирскую дань. Отметим, что после переговоров «царь и государь послал к ним посла своего» (ПСРЛ, т.13, 1904, с.248). Отчетное посольство Едигера в сентябре 1557 года, помимо дани, ознаменовалось сопровождающей шертной грамотой «с княжею печатью» (ПСРЛ, т.13, 1904, с.285), что свидетельствует о развитом делопроизводстве при княжеском дворе. Все сказанное наводит на мысль о существовании собственной культурной традиции в Сибирском княжестве, в том числе и направленной на идеологическое обоснование существования обособленной политической власти. Гораздо сложнее вопрос -как именно сохранилась «тайбугидская легенда» во время существования Сибирского ханства Кучума, особенно если учитывать, что именно Шибаниды вытеснили оппозиционную династию.
О сохранении домена Тайбугидов свидетельствуют сибирские летописи: «Слышав же сия князь Сейдяк Бекбулатов сын, яко атаман Ермак с товарыщи на перекопи убиении быша, прочии же бежаш(а) из града, и яко облада градом царевич Алей Кучюмов сын. И собрася со всем домом своим и с воинскими людми, и прииде ко граду Сибири, и град взя, и царевича Алея и прочих и изгна из града. Приемлет же сей отчину отца своего Бекбулата и тако пребываше во граде» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.64). Проще говоря, поход Ермака в Сибирь привел к ослаблению политической власти Кучума и активизации оппозиционного клана. Наличие «дома своего» и «воинских людей» свидетельствует в пользу сохранения политической структуры Тайбугидского домена, вероятнее всего, сохраняется и письменная культура. Дальнейшая активная внешнеполитическая деятельность Сейдяка свидетельствовала о попытке укрепиться в новых геополитических реалиях, включая и договорные процессы с Москвой. Однако этот аспект отношений выходит за пределы нашего исследования, но все вышесказанное позволяет объяснить наличие у Саввы Есипова не дошедшей до нашего времени «татарской летописи».
В исследовательской литературе присутствует иная точка зрения, выраженная в трудах Е.К. Ромодановской и А.Т. Шашкова. По мнению А.Т. Шашкова, первым зафиксировал «Тайбу-гидскую легенду» сподвижник Ермака Черкас Александров, получивший информацию от Сейдяка, плененного служилыми людьми тобольского воеводы Данилы Чулкова в 1587 году (Шашков, 2001, с.18). По версии исследователя, Черкасс Александров опирался на письменные татарские источники и фольклор; составление т.н. «Повести летописной» произошло в начале XVII в., а летопись
А.В. Парунин
123
Саввы Есипова является уже частичной переработкой уже имеющихся материалов (Шашков, 1996, с.132-133, 152). Н.И. Никитин счел гипотезу интересной, однако воздержался от содержательных комментариев (Никитин, 2001, с.64). Гипотеза получила аргументированную критику Я.Г. Солод-кина (Солодкин, 2010, с.69-73)1.
К вопросу о поисках истоков «Тайбугидской легенды» примыкает и сообщение жалованной грамоты царя Федора Ивановича Кучуму, датированное 1597 годом: «Из давних лет Сибирское Государство была вотчина прародителей наших, блаженные памяти Великих государей русских царей, как еще на Сибирском государстве был дед твой Ибак царь, и з Сибирские земли всякую дань давали нашим прародителем Великим государем царем; а после деда твоего Ибака царя, были на Сибирском государ(стве) князи Таибугина роду Магмет (князь), (по)сле его Казы князь, а после Казыя Едигер князь, и те все князи деду нашему, блаженные памяти, Великому государю царю и великому князю Василью Ивановичю всеа Русии, и отцу нашему, блаженныя памяти, Великому государю царю и Великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, с Сибирские земли дань давали» (Исхаков, 2006, с. 187). Текст грамоты, являющей собой широкий исторический контекст взаимоотношений Москвы с сибирскими правителями, намекает на необходимость мирного урегулирования продолжающегося конфликта. Примечательно упоминание Тайбугидских правителей в той последовательности, что и в сибирских летописях: этот факт явно свидетельствует о наличии единого источника информации. По предположению А.Т. Шашкова, им мог быть Сейдяк (Шашков, 2001, с.18). Между тем упоминания о «Тайбугине роде» могли фигурировать и в дипломатической документации Едигера к Ивану IV, что наводит на мысль о возможной многовариантности происхождения легенды.
Параграф о смерти Ибак-хана выглядит следующим образом: «(По нем же) княжил сын его Ходжа, по сем Ходжин сын Мар. (Маровы дети Адер и) Ябалак. Князь же Мар женат был на сестре ка(за)нского царя Упака. (Сей же казанский царь) Упак зятя своего Мара уби и градом облада, и владе много лет. Маровы же дети Ядер и Ябалак умре своею смертью. По сем Ядеров сын Мамет казанского царя уби Упака и град свой Чингиден разруши и отиде оттуду внутрь Сибирския земли, и постави себе град на реке Иртише, и назва его град Сибирь..» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.47).
Можно заключить следующее. Источник, послуживший основной для составления Есипов-ской летописи, явно носил в себе легенду о происхождении династии Тайбугидов и основу для легитимизации рода - мнимое родство с Чингисханом. Несмотря на пристальное внимание летописца к Тайбугидам, трудно обвинить источник в антишибанидской направленности. Тем не менее, сюжет противостояния намекает на разрыв естественного порядка вещей: линия правления Тайбугид-ских династов была прервана занявшими «град Чингиден» сибирскими Шибанидами, а именно «казанским ханом Упаком». Однако справедливость была восстановлена и вскоре «хан Упак» был убит. Все это позволяет отнести исследуемый фрагмент к т.н. «Тайбугидской легенде» и усомниться в историчности подобного исхода событий. Дело в том, что сообщение об убийстве «казанского хана Упака» (Ибак-хана) не имеет подтверждений в иных источниках, а сам факт его исчезновения со страниц летописей приводит к резкой смене политического вектора.
В историографии по причине фрагментарности источниковой базы подход к обстоятельствам и политическим итогам смерти Ибак-хана был обусловлен прежде всего авторской позицией. Г.Л. Файзрахманов, придерживаясь концепции перманентной угрозы Москвы, видел в убийстве Ибак-хана восстановление династии Тайбугидов, якобы правивших до этого в Чимги-Туре и Кызыл-Туре. При этом исследователь в плане хронологии событий придерживается сведений Есипов-ской летописи (Файзрахманов, 2007, с.122). Д.Н. Маслюженко, при реконструкции событий, также опирался на сведения сибирских летописей, связав удельный сепаратизм в Тюменском ханстве с неудачей военного похода Ибак-хана и ногаев с последующей осадой Астрахани в 1493-м году (Маслюженко, 2008, с.101). М.В. Моисеев, рассматривая политическую борьбу элит в Казанском ханстве, считал шибанидских династов креатурами антимосковской казанской партии. Исследователь отмечал, что поход Мамука а Казань был вызван тем, что в 1495 г. Шибаниды лишились своего коренного юрта (Моисеев, 2013, с.24), и были принуждены к поиску иных военно-политических альтернатив. Схожая позиция прозвучала и в работе В.В. Трепавлова (Трепавлов, 2002, с. 118). Д.М. Исхаков отметил, что, несмотря на убийство хана, династия Шибанидов по-прежнему зани-
1 Интересен и следующий момент: если Савва Есипов пользовался при составлении свода трудом Черкаса Александрова, почему он не упомянул о своем источнике, а сделал сноску лишь на «летописца татарского»?
мала позиции в Чимги-Туре: независимость Тайбугиды де-факто обрели уже в начале XVI в. (Ис-хаков, 2006, с.60-61). К схожим выводам обратились А.В. Матвеев и С.Ф. Татауров (Матвеев, Та-тауров, 2012, с.98), тем не менее отметив, что «перенос столицы из Чимги-Туры в Искер в 14801490-х гг» был «историческим фактом» (Матвеев, Татауров, 2012, с.55)2. А.Г. Нестеров квалифицировал внешнеполитическую деятельность Ибак-хана как «великодержавную», направленную на удовлетворение имперских амбиций; смерть же хана, и поражение его младшего брата Мамука в Казани - как затухание Тюменского ханства (Нестеров, 1988, с.14-15; Нестеров, 2003, с.115-116).
Несмотря на разность позиций в отношении внешнеполитической деятельности Ибак-хана, исследователи оказались единодушны в одном: его убийство Тайбугидами сыграло решающую роль в гибели ханства и положило начало существования новому политическому образованию в Искере. Но нередки и замечания, что традиция политического правления в Чимги-Туре после описываемых событий не иссякла.
О том, что сибирские Шибаниды, несмотря на сообщения сибирских летописей, по-прежнему являлись крупной политической фигурой, сообщают иные источники. Весна-лето 1496 г. для Казанского ханства ознаменовалась агрессивными действиями со стороны младшего брата Ибак-хана Мамука, который в союзе с ногаями и частью казанской элиты, захватил власть в Казани, заставив бежать в Москву Мухаммед-Эмина. Этим событиям в Никоновской летописи посвящен обширный абзац (ПСРЛ, Т.12, 1901, с.242-243). Несмотря на удачный захват столицы ханства, Мамук не сумел разобраться в иных политических реалиях, не обрел сторонников, совершив при этом опрометчивый поступок - собрал военный поход против Арских князей. Поход провалился, а оппозиционные силы в Казани закрыли город, в результате чего Мамук вынужден был отправиться обратно в Сибирь, где по дороге и скончался.
Если же следовать исторической канве сибирских летописей, агрессия Мамук-хана против Казани, а, соответственно, и против сюзерена - Москвы - представляется абсолютно нелогичной. Резко возросший удельный сепаратизм местных беков, вылившийся в убийство законного хана и «разрушении» столицы неизбежно должен был быть наказан. Иметь в тылу достаточно сильного противника для Мамук-хана было бы непозволительной роскошью. Безусловно, можно интерпретировать фразу («...и отиде оттуду внутрь Сибирския земли, и постави себе град на реке Иртише, и назва его град Сибирь..») как попытку обособиться, но Махмет Тайбугид должен был понимать, что новоиспеченный хан захочет восстановить пошатнувшийся авторитет ханства и выступить в поход на обидчиков. Однако же ничего подобного источники не фиксируют: вместо этого Мамук, собирая вокруг себя внушительные силы ногаев и казанцев, отправляется в опрометчивый поход, вступая в конфронтацию с Москвой.
Разумеется, можно предположить, что описываемые события в сибирском летописании действительно имели место быть, а Мамук выполнял своего рода функции «опального хана», озадаченного поиском нового домена. Но и такой подход не обретает свою логику, поскольку мы помним, что в 1499-м году брат Мамука Агалак вместе с Ураком «князем Казанских князей» предпринял неудачный поход на Казань (ПСРЛ, т.12, 1901, с.250). Наличие при Шибаниде оппозиционной казанской элиты явно намекает на сохранение политической структуры Тюменского ханства и ее удовлетворительное функционирование. И этот факт свидетельствует против возможной конфронтации с бывшими беками из числа Тайбугидов.
Последнее сообщение касательно Тюменского ханства, более напоминающее истории набегов детей последнего хана Большой Орды Ахмата, относится к 1505-му году: «Князь великий Иван Васильевич свел с Великия Перми вотчичя князя Матфея Михаловичя, а на Великую Пермь послал наместника своего князя Василья Андреивичя Ковра. Сеи же бысть первыи от руских князеи. А приехал в неделю цветную, а в понедильник на страстнои недели рать пришли без вести ис Тюме-
2 Обращает на себя внимание и следующий факт: исследователи, формулируя свою позицию по корпусу сибирских летописей, имеющих по сути единый протограф - «летописец татарский», содержащий в себе уже описанную выше «тайбугидскую легенду», делают достаточно глобальные выводы. Событие с переносом столицы стало связываться с намерением «дистанцироваться от кочевого мира», а также с созданием «государства по подобию Казанского или Бухарского ханств» (Матвеев, Татауров, 2012, с.55). Исследователи при этом забывают, что Тайбугиды, несмотря на попытки создания мнимого родства с Чингизханом, не могли претендовать на ханский титул. Судя же по сообщению русских летописей, Шибаниды продолжали функционировать в Чимги-Туре, осуществляя оттуда свои внешнеполитические акции. Очевидно, «столица», которая одновременно могла пониматься и как сакральный центр, в которой новоиспеченный хан проходил обряд интронизации, сохраняла свои комплексные функции вплоть до начала XVI в.
