CC BY
32УДК 930.23
К ВОПРОСУ ОБ ИЗУЧЕНИИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ СМЕРТИ ИБАК-ХАНА И НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ТЮМЕНСКОГО ХАНСТВА В КОНЦЕ XV - НАЧАЛЕ XVI ВВ.
© 2015 г. А.В. Парунин
Статья представляет собой попытку комплексного анализа обстоятельств смерти Ибак-хана из династии Сибирских Шибанидов. Упор делается на рассмотрение сюжета сибирских летописей - т.н. «тайбугид-ской легенды». На основе анализа летописных сведений, а также материалов дипломатической переписки анализируется вектор внешнеполитической деятельности лидеров Тюменского ханства, направление которого напрямую увязывается с исследованием причин и характера смерти Ибак-хана.
Ключевые слова: Шибаниды, Тайбугиды, Сибирь, историография, источниковедение, летописи, внешняя политика
В политической истории Тюменского ханства смерть Ибак-хана трактует в себе поворотный момент, связанный, прежде всего, со сменой внешнеполитических ориентиров сибирских Шибанидов. Переключение на противостояние с Казанским ханством представляется загадочным, ибо до той поры Тюмень старалась поддерживать дружественные отношения с Москвой и даже выступала против ее антагонистов. Вхождение в оппозицию к новым геополитическим реалиям представляется нерациональным и малообъяснимым. Так или иначе, толчком к этим событиям послужило назначение нового хана и исчезновение со страниц письменных источников предыдущего.
Слабость источниковой базы о сибирских Шибанидах наглядно проявилась в описании смерти Ибак-хана, которую ряд исследователей локализует 1495-м годом (Вельяминов-Зернов, 1864, с.391; Маслюженко, 2008, с. 101; Нестеров, 1988, с.15; Нестеров, 2002, с.18; Нестеров, 2003, с.116; Трепавлов, 2002, с.118; Файзрахманов, 2007, с.127). Д.М. Исхаков и A. Frank склоняются к 1493-му году (Исхаков, 2006, с.60; Frank, 1994, p.14).
Подчеркнем, единственный источник, сообщающий о гибели Ибак-хана - корпус сибирских летописей. Румянцевский летописец сообщает: «По летех же неколицех Адеров сын Моамет казанского царя Упака уби и град Чингиден разруши, и постави себе град на реке Иртиши, и нароче Сибирь. И ту пожив и умре» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.32). Основная редакция Есиповской летописи прибавляет некоторые подробности: «Князь же Мар женат был на сестре казанского царя Упака. (Сей же казанский царь) Упак зятя своего Мара уби и градом облада, и владе много лет. Маровы же дети Ядер и Ябалак умре своей смертью. По сем Ядеров сын Мамет казанского царя уби Упака и град свой Чингиден разруши, и отиде оттуду внутрь Сибирския земли, и постави себе град на реке Ир-тише, и назва его град Сибирь, сий рече начальний. И живише в нем царь лета многа и умре» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.47). Те же сведения приводят Титовская и Забелинская редакции (ПСРЛ, т.36, 1987, с. 81, 108).
Казалось бы, ситуация вполне ясна и перед нами вполне обыденный механизм смены власти. Тем не менее, есть все основания считать вышеупомянутый сюжет легендой. Для иллюстрации приведем отрывок из основной редакции Есиповской летописи: «Река, глаголемая Ишим вниде устием своим в реку Иртиш, ижо прежде именовах. На сей же реце Ишиме бе царь Моаметова закону именем Он. И воста на него его же державы от простых людей имянем Чингис, и шед на него, яко разбойник, с прочими, и уби царя Она, и царство сам приемлет Чингис. Некто же от слуг царя Она соблюде от Чингисова убийства сына Она царя, ему же имя Тайбуга. По неколицех же летех уведано бысть царю Чингису про Тайбугу, яко сын есть царя Она, и приемлет сего, и великою че-стию почте его, дарует же сему княжение и власть в людех.
По сем же князь Тайбуга прося у царя Чингиса отпущения: идеже хощет царь, он же да идет тамо с воинством. Царь же Чингис собрав воинство много и вооружено и отпусти его по реце Ир-тишу, идеже живяху чюдь. Князь же Тайбуга, шед с воинством, многия царю покори по реце Ир-тишу и по великой Оби живущих тамо и оттоле возвратися восвояси с радостию. Царь же Чингис, слыша от Тайбуги, яко покори ему многия и подручны сотвори, наипаче честь ему дарует. Паки же
Тайбуга (проси) от царя Чингиса, ино да отпустит его, идеже хощет, тамо да пребывает. Царь же отпусти его: «Идеже, - рече, - хощеши тамо да пребываеши». Изыде же князь Тайбуга со всем домом своим на реку Туру и тамо созда град, и наречен его Чингиден; ныне же на сем (месте) град Тюмень. Жит же Тайбуга во граде (сем) много лет: ту и умре» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.46).
Упоминая об источниках летописи, Савва Есипов пишет следующее: «О царстве же Сибирь-ском и о княжении написахом ино с летописца т(ата)рского....» ((ПСРЛ, т.36, 1987, с.42). Я.Г. Со-лодкин, рассматривая источники основной редакции Есиповской летописи, предполагает, что некоторые сюжеты (в частности, смерть Кучума), могут быть результатом устного предания (Солод-кин, 2008, с.36). К этому мнению склоняется и Д.Н. Маслюженко (Маслюженко, 2010, с.9), приводя в пример и такой мифологический конструкт как «Ишимское ханство». Описанная ситуация приводит к необходимости выявлять идейную направленность «летописца татарского», в сюжете которого воплотились исторические предания, в частности, мифологическое происхождение династии Тайбугидов. Нельзя забывать и о том, что не дошедшие до нас татарские летописи представляют собой продукт интеллектуальных раздумий русских книжников (Маслюженко, 2010, с.18-19), пытавшихся переработать оригинальные известия в новое идеологическое русло, которое, прежде всего, превозносило победы русских на сибирской территории.
Неизбежно встает вопрос: как мы можем доверять сообщениям сибирских летописей, если они зачастую представляют собой «копию с копии»? Для поиска ответа на столь злободневный вопрос, на наш взгляд, нужно разделять летописное известие на ряд блоков, в частности, отделять легендарный пласт от непосредственно исторических событий.
К известиям легендарного характера можно отнести вышеупомянутый эпизод из Есиповской летописи, а также сообщения о «Чингызе» и «Онсоме» и сопутствующих событиях, упомянутых в Ремезовской летописи (Сибирские летописи, 1907, с.318), а также у Г.Ф. Миллера (Миллер, 1999, с.186). Очевидно, упор на происхождение Тайбуги и его династии, а также на мнимое родство, натолкнули А.К. Бустанова на предположение, что легенда о Тайбугидах формировалась в первой половине XVI в. (Бустанов, 2010, с.34; Бустанов, 2011, с.46-47), в период существования княжества.
Письменная культура княжества Тайбугидов находит свое отражение в летописании. В январе 1555 г. в Москву прибывает посольство «от Сибирскаго князя Едигеря и от всей земли Сибирь-ской». В грамоте высказывалось предложение наложить на землю Сибирскую дань. Отметим, что после переговоров «царь и государь послал к ним посла своего» (ПСРЛ, т.13, 1904, с.248). Отчетное посольство Едигера в сентябре 1557 года, помимо дани, ознаменовалось сопровождающей шертной грамотой «с княжею печатью» (ПСРЛ, т.13, 1904, с.285), что свидетельствует о развитом делопроизводстве при княжеском дворе. Все сказанное наводит на мысль о существовании собственной культурной традиции в Сибирском княжестве, в том числе и направленной на идеологическое обоснование существования обособленной политической власти. Гораздо сложнее вопрос -как именно сохранилась «тайбугидская легенда» во время существования Сибирского ханства Кучума, особенно если учитывать, что именно Шибаниды вытеснили оппозиционную династию.
О сохранении домена Тайбугидов свидетельствуют сибирские летописи: «Слышав же сия князь Сейдяк Бекбулатов сын, яко атаман Ермак с товарыщи на перекопи убиении быша, прочии же бежаш(а) из града, и яко облада градом царевич Алей Кучюмов сын. И собрася со всем домом своим и с воинскими людми, и прииде ко граду Сибири, и град взя, и царевича Алея и прочих и изгна из града. Приемлет же сей отчину отца своего Бекбулата и тако пребываше во граде» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.64). Проще говоря, поход Ермака в Сибирь привел к ослаблению политической власти Кучума и активизации оппозиционного клана. Наличие «дома своего» и «воинских людей» свидетельствует в пользу сохранения политической структуры Тайбугидского домена, вероятнее всего, сохраняется и письменная культура. Дальнейшая активная внешнеполитическая деятельность Сейдяка свидетельствовала о попытке укрепиться в новых геополитических реалиях, включая и договорные процессы с Москвой. Однако этот аспект отношений выходит за пределы нашего исследования, но все вышесказанное позволяет объяснить наличие у Саввы Есипова не дошедшей до нашего времени «татарской летописи».
В исследовательской литературе присутствует иная точка зрения, выраженная в трудах Е.К. Ромодановской и А.Т. Шашкова. По мнению А.Т. Шашкова, первым зафиксировал «Тайбу-гидскую легенду» сподвижник Ермака Черкас Александров, получивший информацию от Сейдяка, плененного служилыми людьми тобольского воеводы Данилы Чулкова в 1587 году (Шашков, 2001, с.18). По версии исследователя, Черкасс Александров опирался на письменные татарские источники и фольклор; составление т.н. «Повести летописной» произошло в начале XVII в., а летопись
Саввы Есипова является уже частичной переработкой уже имеющихся материалов (Шашков, 1996, с.132-133, 152). Н.И. Никитин счел гипотезу интересной, однако воздержался от содержательных комментариев (Никитин, 2001, с.64). Гипотеза получила аргументированную критику Я.Г. Солод-кина (Солодкин, 2010, с.69-73)1.
К вопросу о поисках истоков «Тайбугидской легенды» примыкает и сообщение жалованной грамоты царя Федора Ивановича Кучуму, датированное 1597 годом: «Из давних лет Сибирское Государство была вотчина прародителей наших, блаженные памяти Великих государей русских царей, как еще на Сибирском государстве был дед твой Ибак царь, и з Сибирские земли всякую дань давали нашим прародителем Великим государем царем; а после деда твоего Ибака царя, были на Сибирском государ(стве) князи Таибугина роду Магмет (князь), (по)сле его Казы князь, а после Казыя Едигер князь, и те все князи деду нашему, блаженные памяти, Великому государю царю и великому князю Василью Ивановичю всеа Русии, и отцу нашему, блаженныя памяти, Великому государю царю и Великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, с Сибирские земли дань давали» (Исхаков, 2006, с. 187). Текст грамоты, являющей собой широкий исторический контекст взаимоотношений Москвы с сибирскими правителями, намекает на необходимость мирного урегулирования продолжающегося конфликта. Примечательно упоминание Тайбугидских правителей в той последовательности, что и в сибирских летописях: этот факт явно свидетельствует о наличии единого источника информации. По предположению А.Т. Шашкова, им мог быть Сейдяк (Шашков, 2001, с.18). Между тем упоминания о «Тайбугине роде» могли фигурировать и в дипломатической документации Едигера к Ивану IV, что наводит на мысль о возможной многовариантности происхождения легенды.
Параграф о смерти Ибак-хана выглядит следующим образом: «(По нем же) княжил сын его Ходжа, по сем Ходжин сын Мар. (Маровы дети Адер и) Ябалак. Князь же Мар женат был на сестре ка(за)нского царя Упака. (Сей же казанский царь) Упак зятя своего Мара уби и градом облада, и владе много лет. Маровы же дети Ядер и Ябалак умре своею смертью. По сем Ядеров сын Мамет казанского царя уби Упака и град свой Чингиден разруши и отиде оттуду внутрь Сибирския земли, и постави себе град на реке Иртише, и назва его град Сибирь..» (ПСРЛ, т.36, 1987, с.47).
Можно заключить следующее. Источник, послуживший основной для составления Есипов-ской летописи, явно носил в себе легенду о происхождении династии Тайбугидов и основу для легитимизации рода - мнимое родство с Чингисханом. Несмотря на пристальное внимание летописца к Тайбугидам, трудно обвинить источник в антишибанидской направленности. Тем не менее, сюжет противостояния намекает на разрыв естественного порядка вещей: линия правления Тайбугид-ских династов была прервана занявшими «град Чингиден» сибирскими Шибанидами, а именно «казанским ханом Упаком». Однако справедливость была восстановлена и вскоре «хан Упак» был убит. Все это позволяет отнести исследуемый фрагмент к т.н. «Тайбугидской легенде» и усомниться в историчности подобного исхода событий. Дело в том, что сообщение об убийстве «казанского хана Упака» (Ибак-хана) не имеет подтверждений в иных источниках, а сам факт его исчезновения со страниц летописей приводит к резкой смене политического вектора.
В историографии по причине фрагментарности источниковой базы подход к обстоятельствам и политическим итогам смерти Ибак-хана был обусловлен прежде всего авторской позицией. Г.Л. Файзрахманов, придерживаясь концепции перманентной угрозы Москвы, видел в убийстве Ибак-хана восстановление династии Тайбугидов, якобы правивших до этого в Чимги-Туре и Кызыл-Туре. При этом исследователь в плане хронологии событий придерживается сведений Есипов-ской летописи (Файзрахманов, 2007, с.122). Д.Н. Маслюженко, при реконструкции событий, также опирался на сведения сибирских летописей, связав удельный сепаратизм в Тюменском ханстве с неудачей военного похода Ибак-хана и ногаев с последующей осадой Астрахани в 1493-м году (Маслюженко, 2008, с.101). М.В. Моисеев, рассматривая политическую борьбу элит в Казанском ханстве, считал шибанидских династов креатурами антимосковской казанской партии. Исследователь отмечал, что поход Мамука а Казань был вызван тем, что в 1495 г. Шибаниды лишились своего коренного юрта (Моисеев, 2013, с.24), и были принуждены к поиску иных военно-политических альтернатив. Схожая позиция прозвучала и в работе В.В. Трепавлова (Трепавлов, 2002, с. 118). Д.М. Исхаков отметил, что, несмотря на убийство хана, династия Шибанидов по-прежнему зани-
1 Интересен и следующий момент: если Савва Есипов пользовался при составлении свода трудом Черкаса Александрова, почему он не упомянул о своем источнике, а сделал сноску лишь на «летописца татарского»?
мала позиции в Чимги-Туре: независимость Тайбугиды де-факто обрели уже в начале XVI в. (Ис-хаков, 2006, с.60-61). К схожим выводам обратились А.В. Матвеев и С.Ф. Татауров (Матвеев, Та-тауров, 2012, с.98), тем не менее отметив, что «перенос столицы из Чимги-Туры в Искер в 14801490-х гг» был «историческим фактом» (Матвеев, Татауров, 2012, с.55)2. А.Г. Нестеров квалифицировал внешнеполитическую деятельность Ибак-хана как «великодержавную», направленную на удовлетворение имперских амбиций; смерть же хана, и поражение его младшего брата Мамука в Казани - как затухание Тюменского ханства (Нестеров, 1988, с.14-15; Нестеров, 2003, с.115-116).
Несмотря на разность позиций в отношении внешнеполитической деятельности Ибак-хана, исследователи оказались единодушны в одном: его убийство Тайбугидами сыграло решающую роль в гибели ханства и положило начало существования новому политическому образованию в Искере. Но нередки и замечания, что традиция политического правления в Чимги-Туре после описываемых событий не иссякла.
О том, что сибирские Шибаниды, несмотря на сообщения сибирских летописей, по-прежнему являлись крупной политической фигурой, сообщают иные источники. Весна-лето 1496 г. для Казанского ханства ознаменовалась агрессивными действиями со стороны младшего брата Ибак-хана Мамука, который в союзе с ногаями и частью казанской элиты, захватил власть в Казани, заставив бежать в Москву Мухаммед-Эмина. Этим событиям в Никоновской летописи посвящен обширный абзац (ПСРЛ, Т.12, 1901, с.242-243). Несмотря на удачный захват столицы ханства, Мамук не сумел разобраться в иных политических реалиях, не обрел сторонников, совершив при этом опрометчивый поступок - собрал военный поход против Арских князей. Поход провалился, а оппозиционные силы в Казани закрыли город, в результате чего Мамук вынужден был отправиться обратно в Сибирь, где по дороге и скончался.
Если же следовать исторической канве сибирских летописей, агрессия Мамук-хана против Казани, а, соответственно, и против сюзерена - Москвы - представляется абсолютно нелогичной. Резко возросший удельный сепаратизм местных беков, вылившийся в убийство законного хана и «разрушении» столицы неизбежно должен был быть наказан. Иметь в тылу достаточно сильного противника для Мамук-хана было бы непозволительной роскошью. Безусловно, можно интерпретировать фразу («.и отиде оттуду внутрь Сибирския земли, и постави себе град на реке Иртише, и назва его град Сибирь..») как попытку обособиться, но Махмет Тайбугид должен был понимать, что новоиспеченный хан захочет восстановить пошатнувшийся авторитет ханства и выступить в поход на обидчиков. Однако же ничего подобного источники не фиксируют: вместо этого Мамук, собирая вокруг себя внушительные силы ногаев и казанцев, отправляется в опрометчивый поход, вступая в конфронтацию с Москвой.
Разумеется, можно предположить, что описываемые события в сибирском летописании действительно имели место быть, а Мамук выполнял своего рода функции «опального хана», озадаченного поиском нового домена. Но и такой подход не обретает свою логику, поскольку мы помним, что в 1499-м году брат Мамука Агалак вместе с Ураком «князем Казанских князей» предпринял неудачный поход на Казань (ПСРЛ, т.12, 1901, с.250). Наличие при Шибаниде оппозиционной казанской элиты явно намекает на сохранение политической структуры Тюменского ханства и ее удовлетворительное функционирование. И этот факт свидетельствует против возможной конфронтации с бывшими беками из числа Тайбугидов.
Последнее сообщение касательно Тюменского ханства, более напоминающее истории набегов детей последнего хана Большой Орды Ахмата, относится к 1505-му году: «Князь великий Иван Васильевич свел с Великия Перми вотчичя князя Матфея Михаловичя, а на Великую Пермь послал наместника своего князя Василья Андреивичя Ковра. Сеи же бысть первыи от руских князеи. А приехал в неделю цветную, а в понедильник на страстнои недели рать пришли без вести ис Тюме-
2 Обращает на себя внимание и следующий факт: исследователи, формулируя свою позицию по корпусу сибирских летописей, имеющих по сути единый протограф - «летописец татарский», содержащий в себе уже описанную выше «тайбугидскую легенду», делают достаточно глобальные выводы. Событие с переносом столицы стало связываться с намерением «дистанцироваться от кочевого мира», а также с созданием «государства по подобию Казанского или Бухарского ханств» (Матвеев, Татауров, 2012, с.55). Исследователи при этом забывают, что Тайбугиды, несмотря на попытки создания мнимого родства с Чингизханом, не могли претендовать на ханский титул. Судя же по сообщению русских летописей, Шибаниды продолжали функционировать в Чимги-Туре, осуществляя оттуда свои внешнеполитические акции. Очевидно, «столица», которая одновременно могла пониматься и как сакральный центр, в которой новоиспеченный хан проходил обряд интронизации, сохраняла свои комплексные функции вплоть до начала XVI в.
ни, Кулук салтан Ивака царев сын з братьею и з детми. Города не взяли, а землю Нижнюю извои-вали, а Усолье на Каме русаков вывели и высекли» (ПСРЛ, т.37, 1982, с.99). Примечательна тенденция перехода от полномасштабных военных действий с отдельно взятым ханством до небольших и безуспешных набегов с целью захвата добычи. Налицо тенденция военно-политического затухания государства Сибирских Шибанидов. На основании имеющихся письменных источников мы не можем утверждать, были какие-либо другие внешние обстоятельства гибели ханства, помимо военных неудач.
Рассматривая позднюю историю Тюменского ханства в свете исследования обстоятельств гибели Ибак-хана, нельзя не обойти вниманием еще один вопрос. Это нередко встречаемая в исследовательской литературе проблема миграции сибирских Шибанидов в Среднюю Азию в начале XVI в. (Исхаков, 2006, с.61; Маслюженко, 2008, с.114). Вопрос был поставлен Т.И. Султановым в 1982-м году (Султанов, 1982, с.18-21), где исследователем выяснялась родо-племенной составляющая войска Шейбани-хана. Внук Абу-л-Хайра Шейбани-хан в начале XVI века вел завоевательные походы в Средней Азии (Кляшторный, Султанов, 2009, с.357-358), и (согласно сведениям Ибн Рузбихана) в составе его войска были выходцы из Узбекского улуса. Сведения Рузбихана позволили Т.И. Султанову предположить, что Узбекский улус стал ядром войска Шейбани-хана, а его успешные походы привели к оттоку населения в Среднюю Азию (по подсчетам исследователя -240-360 тыс) (Султанов, 1982, с.20-21)3.
В связи с этим не совсем ясно, как именно среднеазиатские дела увязываются с затуханием государства сибирских Шибанидов?
В «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме» есть фрагмент, связанный с откочевкой людей от Ибак-хана: «И с устья Сыра пришло много людей, ради него (Мухаммад Шайбани-хана) отделившись от Ибак-хана. Имена этих пришедших.....» (МИКХ, 1969, с.26). Но по контексту повествования можно определить, что речь идет о периоде, связанном с убийством Шайх-Хайдар-хана, отца Шейбани, которое произошло в начале 1470-х гг. Иные документальные подтверждения массовой откочевки сибирских Шибанидов отсутствуют.
Нелишне здесь упомянуть и о свидетельствах иностранных путешественников и писателей первой половины XVI в., которые отмечали «Шибанских Татар» в Сибири (Маслюженко, 2008, с.115-116; Маслюженко, Рябинина, 2009, с.170-171).
Не менее интересна и судьба племенника Агалака Ахкурта, посольство которого в составе ногайского прибыло в Москву в августе 1508 г (Посольские книги, 1995, с.72-73). Посол Ахкурта его сын Ак-Довлет в итоге получил устный ответ: на предложение передать в кормление Ахкурту Казань, либо Мещеру был получен отказ. Примечательно, что «грамоты князь велики к Ахкурту ца-ревичю не прислал» (Посольские книги, 1995, с.77). Нахождение Ахкурта и его сына в Ногайской Орде, а также отсутствие упорядоченных дипломатических контактов с Москвой свидетельствует о децентрализации власти в Тюменском ханстве после смерти Кулука в 1505-м году. Иначе говоря, кризис политической элиты вылился в ослабление правящей династии и постепенную откочевку царевичей4. В частности, Д.Н. Маслюженко предположил наличие собственного улуса Ахкурта близ Ногайской Орды, на Яике (Маслюженко, 2011, с.66). Подобными обстоятельствами исследователем объяснялась и откочевка сибирских Шибанидов в Среднюю Азию. Резонное замечание, тем не менее, вступает в очевидное противоречие со сведениями иностранных путешественников.
Столь подробный исторический экскурс приводит нас к необходимости подчеркнуть, что военно-политическая жизнь Тюменского ханства не угасла, не оборвались связи с Ногайской Ордой и оппозиционной казанской партией. Грамоты Агалака и его племянника Ахкурта в составе дипломатических миссий ногаев подтверждают их важное положение, однако они уже не выступают их формальными политическими лидерами.
Гипотеза о постепенном затухании Тюменского ханства наталкивает на мысль об отсутствии сколько-нибудь серьезного внешнего вмешательства в дела сибирских Шибанидов. Агрессивная
3 Отметим, что исследователь не упоминал Сибирских Шибанидов среди числа тех «узбеков по происхождению», что присоединились к Шейбани-хану на Сырдарье.
4 Примечательно, что поход Кулук-салтана в Пермские земли происходил практически одновременно с посольством Агалака к Ивану III, что говорит в пользу междоусобной борьбы в Тюменском ханстве на фоне его военно-политического ослабления. На данный факт указывает и Д.Н. Маслюженко (Маслюженко, 2011, с.63). Трудно судить, как именно Агалак с племянником и его семьей оказались у ногаев, но можно отметить, что Шибаниды на данный период времени решили использовать различные политические рычаги для укрепления своего положения.
внешняя политика Мамук-хана могла осуществляться во многом при наличии спокойного тыла. Письменные источники также сообщают о походах «ис Тюмени» Агалака и Кулук-салтана. Раскол же среди царевичей мог быть вызван лишь военными неудачами. Иных причин, кроме сюжета «тайбугидской легенды», обнаружить не удалось. В связи с этим велика вероятность, что в реальности не было никакого военного противостояния Тайбугидов и представителей дома Шибана: сюжет же легенды вполне мог быть направлен на критику «плохих» Шибанидов, которые вмешались в размеренно текущие дела «хороших» Тайбугидов. Также напрашивается вывод и о том, что в действительности обстоятельства гибели Ибак-хана нам неизвестны.
Возвращение Шибанидов в Сибирь в середине XVI в. и одновременное вытеснение оппозиционных княжичей не привело к истреблению последних. Вторжение русских в Сибирь привело к активизации тайбугида Сейдяка, который завладел Искером вместе «с домом своим и с воинским людьми». Здесь резонно предположить, что и во времена Кучума, активно стремившегося к централизации власти, существовал тайбугидский улус. Подобную ситуацию можно экстраполировать и на начало XVI века, когда слабость шибанидских царевичей вызвала отток подчиненных им беков с дальнейшей попыткой основать собственный политический центр.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бустанов А.К. Тайбугиды, Кучум и среднеазиатские улемы в сакральных текстах сибирских мусульман // Мир ислама: история, общество, культура: Тезисы докладов II Международной научной конференции. 28-30 октября 2010 г. М., 2010. С.33-35.
2. Бустанов А.К. Суфийские легенды об исламизации Сибири // Тюркологический сборник 20092010: Тюркские народы Евразии в древности и средневековье. М.: Издательская фирма «Восточная литература», 2011. С.33-78.
3. Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч.2. СПб., 1864. 498 с.
4. Исхаков Д.М. Введение в историю Сибирского ханства. Очерки. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2006. 196 с.
5. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2009. 432 с.
6. Маслюженко Д.Н. Этнополитическая история лесостепного Притоболья в средние века. Курган, Издательство Курганского государственного университета. 2008. 168 с.
7. Маслюженко Д.Н. Политическая деятельность Сибирских Шибанидов в первой четверти XVI века (по переписке Ак-Курта с Москвой) // История, экономика и культура средневековых тюрко-татарских государств Западной Сибири: Материалы Международной конференции (Курган, 21-22 апреля 2011 г.) / Д.Н.Маслюженко, С.Ф. Татауров (отв. ред.). Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2011, с.62-68.
8. Маслюженко Д.Н., Рябинина Е.А. Ситуация в Сибири и Тюмени в конце XV - начале XVI века по данным иностранных путешественников // IV Емельяновские чтения: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Курган, 24-25 апреля 2009 г.). Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2009. С.170-171.
9. Матвеев А.В., Татауров С.Ф. Сибирское ханство: военно-политические аспекты истории. Казань. Изд-во «Фэн» АН РТ, 2012. 260 с.
10. Материалы по истории казахских ханств XV-XVIII веков (Извлечения из персидских и тюркских сочинений) / С.К. Ибрагимов и др. (сост.). Алма-Ата. Наука. 1969. 655 с.
11. Миллер Г.Ф. История Сибири. Изд. 2-е, дополненное. Т.1. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. 630 с.
12. Моисеев М. В. Политическая борьба казанской знати: историография и русские источники // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып. 5. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2013, с.20-30.
13. Нестеров А. Г. Государства Шейбанидов и Тайбугидов в Западной Сибири в XIV-XVII вв.: археология и история: Автореф. дисс.....канд.ист. наук. - М., 1988. 20 с.
14. Нестеров А.Г. Формирование государственности у тюркских народов Урала и Западной Сибири в XIV-XVI вв. // Дешт-и Кипчак и Золотая Орда в становлении культуры евразийских народов. М.: ИСАА при МГУ, 2003. С.109-121.
15. Никитин Н.И. Соратники Ермака после «Сибирского взятья» // Проблемы истории России. Вып. 4: Евразийское пограничье. Екатеринбург: Волот, 2001. С.51-87.
16. Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой 1489-1549 гг. / В.И. Буганов и др. (ред.). Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1995. 357 с.
17. ПСРЛ. Т. 12. Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Никоновской летописью. СПб., 1901. 266 с.
18. ПСРЛ. Т. 13. Первая половина. Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Никоновской летописью. - СПб., 1904. 303 с.
19. ПСРЛ.Т. 36. Сибирские летописи. Ч.1. Группа Есиповской летописи. М.: Наука, 1987. 383 с.
20. ПСРЛ. Т. 37. Устюжские и Вологодские летописи XVI-XVII вв. Л.: Наука, 1982. 235 с.
21. Сибирские летописи. М., 1907. 397 с.
22. Солодкин Я.Г. О происхождении одного уникального известия Есиповской летописи // Шатилов-ские чтения: материалы XII краеведческой конференции 5 ноября 2008 года. Нижневартовск: МУ «Нижневартовская типография», 2008. С.34-38.
23. Солодкин Я. Г. Об источниках оригинальных известий Погодинского летописца (к истории книжной культуры Сибири XVII в.) // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2010. N 3 (41). С. 69-73.
24. Султанов Т.И. Кочевые племена Приараля в XV-XVII вв. (вопросы этнической и социальной истории). М.: Наука, ГРВЛ, 1982. 134 с.
25. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2002. 752 с.
26. Файзрахманов Г.Л. История татар Западной Сибири: с древнейших времен до начала XX века. -Казань: Татар. кн. Из-во, 2007. 431 с.
27. Шашков A.T. Погодинский летописец и начало сибирского летописания // Проблемы истории России. Вып. 1: От традиционного к индустриальному обществу. Екатеринбург: Волот, 1996. С. 116-161.
28. Шашков А.Т. Начало присоединения Сибири // Проблемы истории России Вып. 4: Евразийское по-граничье. - Екатеринбург: Волот, 2001. С. 8-51.
29. Frank A. Siberian chronicles and the Taybughid biys of Sibir // Papers on Inner Asia. Bloominton (Ind.) -№24. 1994. Р.1-26.
Список сокращений:
ИСАА - Институт Азии и Африки
МИКХ - Материалы по истории Казахских ханств
ПСРЛ - Полное собрание русских летописей
А.В. Парунин
ИБАК ХАННЬЩ YЛЕМЕ БЕЛЭН БЭЙЛЕ ВАКЫЙГАЛАРНЫ 6ЙРЭНУ МЭСЬЭЛЭСЕ ЬЭМ XV ГАСЫР АЗАГЫ - XVI ГАСЫР БАШЫ Т6МЭН ХАНЛЫГЫ ТАРИХЫНЬЩ КАЙБЕР
ПРОБЛЕМЛАРЫ
Мэкалэдэ Себер Шыбанилар нэселеннэн булган Ибак ханньщ Yлеме вакыйгаларын комплекслы анализлау омтылышы ясала. Анализда себер елъязмалары сюжетына - «Тайбугалар легендасына» басым ясала. Елъязма мэгълуматлары, шулай ук дипломатик хат язышу материаллары нигезендэ Темэн ханлыгы житэкчелэренец тышкы сэясэт векторы билгелэнэ, анын юнэлеше турыдан-туры Ибак ханныц Yлеме сэбэплэре hэм характеры белэн бэйлэп карала.
Ачкыч сузлэр: Шыбанилар, Тайбуга нэселлэре, Себер, историография, чыганакларны ейрэнY фэне, елъязмалар, тышкы сэясэт.
A.V. Parunin
RELATIONSHIP OF RUSSIA WITH THE NOGAI HORDE IN YEARS OF ELENA GLINSKAYA'S REGENCY AND BOYARS BOARD (1534-1541)
Article represents attempt of the complex analysis of circumstances of death of Ibak-khan from a dynasty Siberian Shibanidov. Emphasis is placed on consideration of a plot of the Siberian chronicles - so-called «a taybugidsky legend». On the basis of the analysis of annalistic data, and also materials of diplomatic correspondence the vector of foreign policy activity of leaders of the Tyumen khanate which direction directly coordinates with research of the reasons and nature of death of Ibak-khan is analyzed.
Keywords: Shibanidy, Taybugidy, Siberia, historiography, source study, chronicles, foreign policy.
Сведения об авторе:
Парунин Алексей Владимирович - научный сотрудник, ОГБУК «Государственный научно-производственный центр по охране культурного наследия Челябинской области» (г. Челябинск); Е^аП: [email protected]
Парунин Алексей Владимир улы - фэнни хезмэткэр, 0ДМБО «Чилэбе елкэсе мэдэни мирасны саклау буенча дэYлэт фэнни-житештерY Yзэге» (Чилэбе шэhэре).
Parunin Aleksey Vladimirovich - the research associate, OGBUK «The state research and production center on protection of cultural heritage of Chelyabinsk region» (Chelyabinsk).
