CC BY
52УДК 94(57)+94(574)"15-16"
БРАЧНАЯ ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЕЙ ТЮМЕНСКОГО И СИБИРСКОГО ХАНСТВ1
© 2017 г. Д.Н. Маслюженко, Е.А. Рябинина
В статье рассмотрены особенности брачной политики правителей Тюменского и Сибирского ханств ХУ-ХУ! веков. Обмен женщинами был важной частью создания и закрепления союзных отношений как между государствами постордынского мира, так и внутренних связей ханской семьи и кочевой аристократии. Наиболее длительными были брачные контакты между ханами из династии Шибанидов и правителями Ногайской Орды. Причем если для тюменского хана Ибрахима это мог быть и способ закрепления статуса «ногайского царя», то для его внука сибирского хана Кучума важным было установление союзных отношений с максимальным число ногайских кланов. Среди его брачных партнеров были потомки биев Шейх-Мамая, Дин-Ахмада, Исмаила и Юсуфа, которые представляли наиболее влиятельные силы этого государства. Потомки первых двух оказали реальную поддержку сибирским правителям в период столкновений с русскими в конце XVI века. Однако, в условиях последовавший в 1590-х гг. смуты в ногайских степях именно это разнообразие не позволило Кучуму и его детям полноценно использовать эти силы. Для сибирских ханов прослеживаются тесные связи с правящим родом Казахского ханства по линии хана Шигая, бывшего также союзником бухарского правителя Абдаллаха II. Большое значение имели брачные отношения с местными сибирскими аристократами, особенно из клана буркут, а также в период правления Кучума - с представителями суфийского тариката Накшбандийа и представителями крупного торгового города Саурана (Шаврана). Многообразие брачных контактов Кучума и его многочисленных потомков создавало возможность конструирования большого политического союза вокруг Сибирского ханства, что не было до конца реализовано.
Ключевые слова: Тюменское ханство, Сибирское ханство, Кучум, Западная Сибирь
Появление «женского вопроса» в мужском мире исторической науки было неминуемым процессом. В западноевропейской историографии на фоне значительного влияния гендерной тематики еще в начале 1990-х гг. вышел известный пятитомник «История женщин» под общей редакцией Жоржа Дюби и Мишель Перро. Благодаря работам Н.Л.Пушкаревой были раскрыты многочисленные аспекты повседневной жизни русской женщины средневековья и нового времени. Однако, в суровом мире степей женщины долго оказывались на периферии интересов исследователей. В российской историографии значительную роль в изучении данной проблемы, несомненно, сыграла работа Р.Ю. Почекаева и И.Н. Почекаевой «Властительницы Евразии. История и мифы о правительницах тюрко-монгольских государств ХШ-Х1Х вв.» (Почекаев, Почекаева, 2012).
Для сибирской периферии ордынского и постордынского пространства выяснить точную роль женщин в местных политических процессах не представляется возможным. Однако, если ориентироваться на неопубликованную статью М.В.Моисеева «Сююн-бике и брачная политика Ногайской Орды» (Моисеев, эл.вариант), то можно попробовать рассмотреть некоторые брачные приоритеты правителей Тюменского и Сибирского ханств из династии Шибанидов.
Брачная политика в любых средневековых государствах Евразии была важнейшим фактором укрепления власти правящей династии. Не были исключением в этом Монгольская империя и ее наследники. Обмен женщинами был частью большой политической игры на евразийском пространстве. В монгольском обществе периода империи двухсторонние брачные обмены между коллективами разного уровня скрепляли систему побратимства и свойства не столько на личном, сколько коллективном уровне. П.О.Рыкин объясняет это тем, что данный обмен был частью реци-прокных отношений, с помощью которых новые группы вливались в состав Монгольской империи на уровне «младших родственников» и обеспечивалась их зависимость от правящей семьи и покорность ее решениям (Рыкин, 2013, с.33-34).
В ходе дезинтеграции как Монгольской империи, так и затем Улуса Джучи кочевая аристократия начинает оказывать все большее влияние на различные сферы политики. Следовательно, и связи
1 Авторы благодарят А.В.Белякова за возможность использовать подготовленные им к публикации в монографии «Тюменское и Сибирское ханства» источники из РГАДА.
с ними через брачные союзы тоже становятся важнейшей частью внутренней жизни, причем уже и с позиций получения реальной поддержки, а не только лояльности. Нельзя сказать, что для изучаемых нами государств эти брачные связи не изучены, различные аспекты представлены в работах
A.В.Белякова и В.В.Трепавлова, на которые мы ниже еще будем ссылаться. Нам бы хотелось в большей степени показать именно преемственность брачной политики на протяжении истории Тюменского и Сибирского ханств XV - начала XVII вв., причем не рассматривая специфику браков тех представителей Сибирских Шибанидов, кто их заключил уже после попадания в Московию.
Уже для узбекского хана Абу-л-Хайра, которому к концу 1420-х гг. удалось подчинить владения большинства кланов Шибанидов и чье тронное место располагалось в 1430-1440-х гг. именно в Чимги-туре, брачная политика имела важное значение, поскольку при проведении степной политики он явно и в большой степени находился в зависимости от многочисленной степной аристократии. Необходимость получения им поддержки крупнейших кланов буркутов, мангытов и кон-гратов подчеркивались и выбором ханских жен именно из них (МИКХ, 1969, с.354). Однако, одна из его жен, Аганак-Бике, была вдовой уничтоженного им противника, троюродного дяди Махмуд-Ходжи (МИКХ, 1969, с.148). Еще одна жена узбекского лидера Рабия Султан-бегим была дочерью Тимурида Улугбека. Свадьба была благодарностью правнука Тимура Абу-Саида за помощь Абу-л-Хайра в захвате Самарканда (МИКХ, 1969, с.167).
Выбор жен собственно тюменскими и сибирскими ханами из числа потомков одного из первых шибанидских лидеров 1420-х гг. Хаджи-Мухаммада довольно плохо представлен в источниках.
Если верить поздним Сибирским летописям, то один из первых тюменских ханов из этой ветви Ибрахим, внук Хаджи-Мухаммада, выдал свою сестру за одного из лидеров буркутов, контролировавших долгое время Чимги-Туру, князя Мара (Умара) из династии Тайбугидов, что не помешало хану затем этого князя убить (ПСРЛ, 1987, с.47; Сабитов, 2010, с.32-36). Интересно то, что в середине XVI века, когда потомки Мара искерские князья Едигер и Бекбулат пытались дистанцироваться от власти Шибанидов и перейти под руку московского царя Ивана IV, то в их окружении была сочинена легенда, согласно которой доказывалось, что женой основателя династии Тайбуги была дочь Чингисхана: «и дщерь свою даде за него в жену» (ПСРЛ, 1987, с.118). При этом еще до заключения брачного союза Тайбуга «...получил от Чингиса войско и захватил много чуди по Иртышу и Оби», а затем вернулся сюда с женой и поставил город Чингидин (Чимги-Тура) (ПСРЛ, 1987, с.47; Маслюженко, 2010. с.9-19). Подобная генеалогия призвана была несколько дезавуировать права потомков Джучи на сибирские территории, указав на факт их передачи в руки Тайбуги-дов самим Чингисханом. Исходя из того, что эта информация была использована сибирскими летописцами С.Есиповым и С.У.Ремезовым, то для них это давало возможность сформировать концепт законного перехода Сибири от Чингисхана к Тайбуге и его потомкам, а от них как признавших вассалитет от Москвы и к русским царям. В результате претензии любых Чингизидов, в том числе местного ханского рода Шибанидов, могли быть рассмотрены как узурпация престола.
Важнейший как для самого Ибрахима, так и для всей истории «сибирских» Шибанидов союз с Ногайской Ордой был также скреплен брачными связями. Около 1473 г. ногаи, в частности Муса, после недолгого кочевания вместе с Мухаммадом Шейбани, вернулись к идее союза с ханом Ибра-химом, которого русские летописи стали называть «царем ногайским» (ПСРЛ, 1901, с.203). По всей видимости, подчинение ногаев было номинальным и необходимым лишь из-за низкого внешнеполитического статуса их орды (Трепавлов, 2002, с.110-111). Союз был закреплен и брачными связями, как это следует из дальнейших наименований в летописях Ямгурчи и Мусы как шуринов тюменского хана, женатого на сестре ногайских биев. Кроме того, по предположению
B.В.Трепавлова, дочь хана Ибрахима была первой женой Мусы, что делало его гургеном, то есть ханским зятем (ПСРЛ, 1901, с.203; Трепавлов, 2002, с.145). В таком случае мы наблюдаем как раз классический случай взаимного обмена женщинами между двумя правящими кланами, что скрепляло их политические договоренности. Сформированный тем самым союз был апробирован в ходе совместного набега на хана большой Орды Ахмада в январе 1481 г. Наследие брачной политики Ибрахима сказалось уже в XVI веке. Ногайский бек Шейх-Мамай, контролировавший Сибирь и воспитывавший внуков Ибрахима Ахмад-Гирея и Кучума, являлся родственником тюменской правящей династии по женской линии, поскольку был сыном дочери Ибака и ногайского бия Мусы (Трепавлов, 2002, с.145). В дальнейшем именно Шихмамаевичи (Алтыулы) были постоянными союзниками Кучума и Кучумовичей.
Однако, если для Ибрахима мы видим явное сохранение брачной политики с мангытами (но-гями) и буркутами, которая фиксируется и для Абу-л-Хайра, то уже о браках его братьев Мамука и
Агалака, как и его сына Кутлука, информация в источниках нам неизвестна. Интересная легенда имеется лишь о брачной политике другого сына Ибрахима Муртазы. «Казанская история» сообщает о том, что одна из жен Сафа-Гирей-хана была дочерью сибирского хана, хотя при этом не уточняется имя последнего (Казанская история, 1954, с.83). Судя по хронологии рассказа, это мог быть только Муртаза, который тем самым сохранял определенные приоритеты поволжской и приуральской политики своих предшественников. Интересно то, что С.У.Ремезов также пишет о том, что одна из жен Кучума была дочерью «казанского царя Мурата» (Сибирские летописи, 1907, с.319). Хотя связи Сибирских Шибанидов с Казанью невозможно отрицать, оба этих сообщения вполне могут носить легендарный характер.
При этом, связи с ногаями явно были значимы и для других сибирских аристократов. Так, в 1555-1563 гг. в Сибири возник конфликт между ханами из Шибанидов и их беклярибеками из числа Тайбугидов. Последние были связаны брачным союзом с ногайским бием Исмаилом. По одним источникам, на сестре Исмаила был женат сибирский бек Казым Тайбугид (Трепавлов, 2002, с.310). По другим данным, Едигер, сын Казыма, был женат на дочери Исмаила (ПДРВ, 1795, с.323; Вельяминов-Зернов, 1864, с.396-397). При этом сын Едигера оказался заложником этой ситуации в московском плену, как это следует из письма Исмаилу: «А дочери твоей, которая была за Сибирским князем, и сына ее а твоего внука к тебе не отпустили... и внуком твоим промыслити, чтоб он вперед на том юрте был» (ПДРВ, 1795, с.323). По всей видимости, Москва хотела использовать его против Ахмад-Гирея и Кучума в борьбе за Искер, хотя эта попытка так и не была воплощена.
В 1563 г. новым сибирским ханом стал старший из братьев Ахмад-Гирей, который спустя несколько лет уехал на Сырдарью принимать владения своего отца, оставив в Сибири править Кучу-ма. Известно, что Ахмад-Гирей был женат на дочери будущего казахского хана Шигая. Скорее всего, этот брачный союз был заключен в период примирения с Казахским ханством Хакк-Назара после конфликта 1569-1570 гг. Впрочем, если верить сибирским легендам, собранным Н.Ф.Катано-вым, то уже спустя несколько лет около 1577/8 г. Шигай убил своего зятя Ахмад-Гирея (Катанов, 2004, с.148). Интересным нюансом этой истории было то, что одна из жен Шигая происходила из чатов (Атыгаев, с.58-59), которые, будучи ранее подданными именно казахских ханов, а второй половине 1590-х гг. стали союзниками хана Кучума (Трепавлов, 2012, с.53).
Несмотря на это убийство, две жены Кучума происходили из казахских царевен. Одной из них была дочь того же Шигая Лейла, о которой будет сказано ниже, а второй - Сюим. Согласно источникам, она была мачехой казахского царевича Ураз-Мухаммада б. Ондана б. Шигая, плененного в Сибири вместе с тайбугидским князем Сейдяком в 1588 г., и сестрой его матери, поскольку в источниках дочь Сюим Камыз называется двоюродной сестрой Ураз-Мухаммада (РГАДА. Ф.131. Оп.1. 1600 г. Д.1. Л.1-2). Таким образом, у сибирских ханов Ахмад-Гирея и Кучума явно сложились довольно тесные связи с родом казахского хана Шигая, который был одни из сторонников бухарского хана Абдаллаха II (Абусеитова, 1985, с.75), являвшегося союзником Кучума. Интересно как эти связи могли повлиять на то, что в период междоусобиц у казахов и их борьбы с Бухарой во второй половине 1580-х гг. Ураз-Мухаммад был отправлен именно в Сибирь?
Пожалуй, наиболее разветвленной была брачная политика сибирского хана Кучума. По различным источникам, нам известно, как минимум, 12 жен этого хана, 8 из которых попали в русский плен после его поражения на Оби в 1598 г. (АИ, 1841, с.3-5; Маслюженко, Рябинина, 2011, с.76). Несмотря на это, установить их клановую принадлежность почти не удается. Гораздо более подробна информация о браках дочерей и сыновей самого хана Кучума, который наиболее часто поддерживал традиционную для этой династии политику брачных союзов с ногаями.
В июле 1577 года в Москву был представлен отчет по посольству в Ногайскую Орду, который, видимо, отражает ситуацию весны этого года. В отчете Тимофея Лачинова говорится, что к мирзе Аку б. Шейх-Мамаю, который на тот момент являлся лидером Шихмамевичей и играл значительную роль в ногайской политике, приезжал посол Таилак за лошадьми и овцами, которые по договору Кучум должен был получить за свою дочь, выданную замуж за этого ногайского аристократа (ПДРВ, 1801, с.189). Тем самым еще раз были скреплены отношения к одним из самых воинственных ногайских кланов. Именно из него будут происходить: один из последних союзников Кучума Аулия в 1594-1598 гг. (Беляков, Маслюженко, 2016, с.236), а также Урус, который в 16031604 гг. окажет поддержку сыну Кучума Али (Миллер, 2000, с.210-212).
Другим послом Семеном Мальцевым было сообщено, что тогда же старший сын Кучума Али женился на дочери ногайского бия Дин-Ахмада (ПДРВ, 1801, с.193). Ее звали Хандаза (Кандаза) и она попала в русский плен после разгрома Кучума в 1598 г. (Беляков, 2011, с.69). Недаром летом
1577 года сам ногайский бий в письме в Москву также пишет о «сватовстве с сибирским царем Ку-чумом» и далее просит «и хто его будет посол, и тыбе его пожаловал почтил...» (ПДРВ, 1801, с.222). Кучум расширял и связи с сыном Дин-Ахмада Ураз-Мухаммадом, который вскоре женился на дочери Кучума Карамыш и получил ссуду в пять тысяч алтын (Трепавлов, 2002, с.322-323, 372373). В 1580-е гг. Ураз-Мухаммад будет первым ногайским тайбугой, к которому как раз и уйдут от Кучума люди Тайбугина юрта после русского вторжения (Трепавлов, 2012, с.41). Его сын Али будет в середине 1590-е гг. некоторое время владеть семью волостями на Иртыше и возможно выступать в качестве беклярибека сибирского хана (Трепавлов, 2012, с.134; Миллер, 2005, с.362). Осенью 1607 года Али б. Кучум после потери своих кочевий на Ишиме и поражения от тюменцев его ногайских союзников будет некоторое время скрываться именно у Урмаметевых до русского пленения (Трепавлов, 2012, с.76). Кстати, именно после этого политические и брачные союзы с ногаями отходят в прошлое, а при брате Али Ишиме на первое место выходят именно калмыки, которые постепенно вытесняют из брачной политики иных претендентов.
Сам Кучум и его сын Канай были также женаты на дочерях нурадина и позднее ногайского бия Уруса б. Исмаила, а его сын Джан-Арслан, видимо, был женат на дочери Кучума (Трепавлов, 2002, с.375; Трепавлов, 2012, с.43; Беляков, 2014, с.84). Известно, что жену Каная звали Танай (Данай) и она попала в русский плен после разгрома Кучума в 1598 г. (Беляков, 2011, с.69). Кроме того, одна из дочерей хана Ах-ханым, которая также попала в плен с детьми в 1598 г., была женой ногайского мирзы Бегая (Бая) б. Канбая б. Исмаила (Беляков, 2011, с.69). Летом 1601 г. в Тюмень пришла информация о том, что по осени («как хлеб поспеет») на Исеть в Пускурскую (Бачкурскую) волость хотели прийти до семи тысяч ногайцев во главе с детьми Уруса б. Исмаила мирзами Ян Расланом и Алта Улышаимом. В отписке указывается, что Урусовы хотели заключить договор с ханом Али и бывшими при нем табынцами и сынрянцами для совместного нападения на Пускурскую и Киныр-скую волости (Миллер, 2000, с.198). Генеалогия Урусовых позволяет идентифицировать этих мирз именно как Джан-Арслана (одного из лидеров Урусовых в эти годы) и его брата Балта-Барака, которые на тот момент были противниками для близких к Кучуму и Али Урмаметевых.
Кроме этих случаев, известно, что сестра хана Кучума была замужем за ногайским мирзой Элем (Илем), потомком еще одного ногайского бия Юсуфа, отстраненного от власти Исмаилом. Именно их сына Чина предлагал в качестве аманата в Москву в 1586 году царевич Мурад-Гирей в переговорах с ногайскими послами от бия Уруса, когда говорил о необходимости обращения Ку-чума к московскому царю и о своем потенциальном посредничестве в этом (РГАДА. Ф.123. Оп.1. 1586 г. Д.1. Д.15-16; Бахрушин, 1955, с.155). Интересно то, что в Тару именно с мирзой Чином выедет мать царевича Маметкула (Миллер, 2005, с. 291, 361).
Таким образом, во всех этих случаях брачные связи оказали влияние на последующее пребывание определенных отрядов ногаев на территории Сибирского ханства и их участие в местных политических процессах. Хотя развал Ногайской Орды и война правящих кланов в конце XVI века привели к тому, что попытки Кучума и в большей степени его сыновей опереться на единую ногайскую силу оказалась безуспешной. Напротив сами Кучумовичи стали заложниками этой ситуации, вынужденные выбирать между отдельными кланами Эдигеевичей.
Однако, для Кучума были важны браки и с определенными социальными группами. Один из первых известных таких случаев относится примерно ко второй половине 1570-х гг. Руководителем второй исламской миссии в Сибири, которая пришла сюда с Ахмад-Гиреем в 1574 г., был Дин-Али б. Мирали из Ургенча. Он стал верховным сейидом Сибирского ханства и был женат на дочери Кучума (Исхаков, 2011, с.165-168). Со времен Н.Ф.Катанова считается, что ею была Лейла-ханым (Исхаков, 2011, с.165; Селезнев, Селезнева, Белич, 2009, с.137), однако, единственная женщина из семьи Кучума с таким именем была женой самого хана. Г.Ф.Миллер указывал, и это подтверждается иными русскими источниками, что женой сейида была дочь Кучума Нал-ханиша (Нал-бике) (Миллер, 2005, с.196), родившаяся в браке хана с казахской царевной Лайлой. Благодаря этому, Дин-Али стал ханским зятем (гургеном), что значительно укрепило его положение дополнительно к статусу сейида. Жена сейида Нал попала в плен после битвы на Оби 20 августа 1598 г., была увезена в Москву, а позднее оказалось в Ярославле и в Сибирь уже не вернулась (Беляков, Маслюженко, 2016, с.235). Политические браки с влиятельными представителями духовенства заключались и сыновьями Кучума. Так, Азим был женат на Карачай, дочери абыза Ибердея, который в 1595 выполнял посольскую миссию из Бухары от Абдаллаха II к Кучуму (Беляков, Маслюженко, 2016, с.236). Впоследствии она вышла замуж за внука Кучума касимовского царя Арсла-на (Беляков, 2011, с. 100). Данные случаи интересны тем, что хан выбирал себе новых союзников
не из числа племенной аристократии или других ветвей Чингизидов, а именно из суфийского тари-ката Накшбандийа.
Несомненно, что ногайские брачные союзы были доминирующим направлением для политики Кучума, хотя это может и отражать определенную специфику сохранившейся источниковой базы. Однако, известны и отдельные случаи исключений. Например, С.У.Ремезов указывал, что одной из жен Кучума была дочь сибирского мурзы Девлетима, городок которого располагался непосредственно рядом с Искером (Сибирские летописи, 1907, с.320). В 1607 г. один из их лидеров сибирского тюркского племени мякотин (бикотин) Евлубай являлся тестем царевича Чувака б. Кучума. Евлубай кочевал вместе с его братом Азимом, хотя их отношения, видимо, не сложились, поскольку он увел свою и еще 11 татарских семей на Убаган (Обага река), где их пограбил дядька царевича Алтаная Боишан с калмыками. В результате Евлубай пришел в Тюмень на «государево имя» (Миллер, 2000, с.239-240). Брачные связи с потенциальными союзниками из сибирских племен устанавливали и другие родственники хана Кучума. Племянник хана царевич Мухаммад-Кул б. Алтыул был женат на Наг-салтан, сестре сибирских мирз Исенея и Бахтураза Карамышевых (Беляков, 2011, с.100).
Еще одним направлением политики Кучума, с учетом расположения части его владений на Сырдарье и Арале, могли быть браки с местной элитой. Одна из жен Кучума, мать царевича Каная, была родом из крупного торгового города Шавран (Сауран), где она проживала в 1601 году и куда звали на «княжение» Каная как ее сына (Миллер, 2000, с.197). Причем именно знатное происхождение матери Каная привело к тому, что среди сибирских татар большим влиянием и авторитетом пользовался не старший Алей, а Канай (Миллер, 2000, с.209).
Таким образом, брак использовался в первую очередь для укрепления внутренних и внешних политических связей с окружающими государствами (включая поддержку духовных лидеров Бухары), а также для обеспечения военного союза и поддержки воинским контингентом. При этом выбор союзника определялся конкретной политической ситуацией и статусом потенциального союзника. Несомненно, то, что долгое время доминировали связи с различными кланами ногаев, которые только после 1608 года начинают сменяться калмыкскими тайшами.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абусеитова М.Х. Казахское ханство во второй половине XVI века. Алма-Ата: Издательство «Наука» Казахской ССР, 1985. 104 с.
2. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. II: 1598-1613. СПб.: Тип. II-го Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1841. 472 с.
3. Атыгаев Н.А. Хронология правления казахских ханов (XV - середина XVI в.) // Тюркологический сборник. 2006. М.: Вост. лит., 2007. С.50-62.
4. Бахрушин С.В. Сибирские служилые татары в XVII в. // Бахрушин С.В. Научные труды. Т.Ш. Избранные работы по истории Сибири XVI-XVII вв. Ч.2. История народов Сибири в XVI-XVII вв. М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. С.153-175.
5. Беляков А.В. Чингисиды в России XV-XVII веков: просопографическое исследование. Рязань: Ря-зань^р, 2011. 512 с.
6. Беляков А.В. Новый документ о ранней истории г. Самары // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия история. Международные отношения. 2014. Т. 14. Вып. 1. С. 82-85.
7. Беляков А.В., Маслюженко Д.Н. Сибирско-бухарско-ногайские отношения в свете переписки бухарского хана Абдаллаха с сибирским ханом Кучумом // Stratum plus. 2016. № 6. С.229-243.
8. Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовски царях и царевичах. СПб.: Тип. Императорской Академии наук, 1864. Ч. 2. 498 с.
9. Исхаков Д.М. Институт сеййидов в Улусе Джучи и позднезолотоордынских тюрко-татарских государствах. Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2011. 228 с.
10. Казанская история / Подг. текста, вступ. ст. и примеч. Г.Н. Моисеевой. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1954. 195 с.
11. Катанов Н.Ф. Предание тобольских татар о Кучуме и Ермаке // Тобольский хронограф. Вып. IV. Екатеринбург: Уральский рабочий, 2004. С.145-167.
12. Маслюженко Д.Н. Сибирская княжеская династия Тайбугидов: истоки формирования и мифологизация генеалогии // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып.2. Казань: Ихлас, 2010. С.9-21.
13. Маслюженко Д.Н., Рябинина Е.А. Особенности повседневной жизни пленных Кучумовичей в Московском государстве осень 1598 - зимой 1599 гг. // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып.3. Казань: Ихлас, Институт истории им.Ш.Марджани АН РТ, 2011. С.75-93.
14. Материалы по истории Казахских ханств XV-XVIII веков (извлечения из персидских и тюркских сочинений) / Сост. С.К. Ибрагимов и др. Алма-Ата: Изд-во «Наука» КазССР, 1969. 652 с.
15. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. I. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2005.
630 с.
16. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. II. М.: Восточная литература РАН, 2000. 796 с.
17. Моисеев М.В. Сююн-бике и брачная политика Ногайской Орды. URL: https://www.academia.edu /18063897/Моисеев_М.В._Сююн-бике_и_брачная_политика_Ногайской_0рды
18. Полное собрание русских летописей. Т.12. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. СПб: Типография И. Н. Скороходова, 1901. 266 с.
19. Полное собрание русских летописей. Т.36. Сибирские летописи. Ч.1. Группа Есиповской летописи. М.: Наука, 1987. 383 с.
20. Почекаев Р.Ю., Почекаева И.Н. Властительницы Азии. История и мифы о правительницах тюрко-монгольских государств XIII-XIX вв. СПб.: Евразия, 2012. 384 с.
21. Продолжение древней российской вивлиофики. 4.X. СПб.: При Императорской Академии наук, 1795. 327 с.
22. Продолжение древней российской вивлиофики (ПДРВ). 4.XI. СПб.: При Императорской Академии наук, 1801. 315 с.
23. РГАДА. Ф.123. Оп.1. 1586 г. Д.1.
24. РГАДА. Ф.131. Оп.1. 1600 г. Д.1.
25. Рыкин П.О. Монгольская концепция родства как фактор отношений с русскими князьями: социальные практики культурный контекст // Mongolica-VI. Посвящается 150-летию со дня рождения А.М.Позд-неева. СПб.: Петербургское востоковедение, 2003. С.28-38.
26. Сабитов Ж.М. Тайбугиды в ханстве Абулхайр-хана // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып.2. Казань: Ихлас, 2010. С.32-36.
27. Селезнев А.Г., Селезнева И.А., Белич И.В. Культ святых в сибирском исламе: специфика универсального. М.: Изд. дом Марджани, 2009. 216 с.
28. Сибирские летописи. Издание Имперской Археографической комиссии. Спб.: типография И.Н.Ско-роходова, 1907. 462 с.
29. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2002. 752 с.
30. Трепавлов В.В. Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш. М.: Вост. лит., 2012. 231 с.
Список сокращений
АИ - Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею
МИКХ - Материалы по истории Казахских ханств XV-XVIII веков (извлечения из персидских и тюркских сочинений)
ПДРВ - Продолжение древней российской вивлиофики
ПСРЛ - Полное собрание русских летописей
РГАДА - Российский государственный архив древних актов
D.N. Maslyuzhenko, E.A. Ryabinina
THE MARRIAGE POLICY OF THE RULERS OF TYUMEN AND THE SIBERIAN KHANATES
The article considers peculiarities of marriage policy of Tyumen and the Siberian khanates rulers in XV-XVI centuries. The exchange of women was an important part of a building and strengthening allied relations as between states in the Post-Hordian world so of the internal relations of the Khan's family and the nomadic aristocracy. The longest marriage contact was the contact between the khans of the Shibanids dynasty and the Nogai Horde rulers. Moreover, if for the Tyumen Khan Ibrahim it could be a way of consolidation of the status of the «Nogai king», so for his grandson, the Siberian Khan Kuchum was important the establishment of allied relations with the maximum number of Nogai clans. Among his mates were the descendants of the beys Sheikh Mamai, Din Ahmad, Ismail and Yusuf, who represented the most powerful forces of this state. The descendants of the first two beys lent the real support to the Siberian governors during clashes with the Russians in the late XVI century. However, under the conditions of turmoil followed in 1590-ies in the Nogai steppe, this diversity did not allow Kuchum and his children to fully use these powers. For the Siberian khans traced close relations with the ruling family of the Kazakh khanate in the line of Shigay Khan, who was also an ally of the Bukhara ruler Abdullah II. The great importance had marital
relations with the local Siberian aristocrats, especially from the Burkut clan, as well as in the reign of Kuchum - with representatives of the Naqshbandiyya Sufi tariqa and representatives of the large trading city of Sauran (Savran). The diversity of marriage contacts of Kuchum and his numerous descendants created the possibility of constructing a large political alliance around the Siberian khanate that was not accomplished.
Keywords: Tyumen khanate, Siberian khanate, Kuchum, Western Siberia Сведения об авторах:
Маслюженко Денис Николаевич - кандидат исторических наук, доцент, декан исторического факультета, Курганский государственный университет (г. Курган); [email protected]
Рябинина Елена Алексеевна - старший преподаватель кафедры «Культурология», Курганский государственный университет (г. Курган); [email protected]
Maslyuzhenko Denis - Candidate of Historical Sciences, Associate professor, Dean of the Historical Faculty, Kurgan State University (Kurgan)
Ryabinina Elena - Senior Lecturer of the Department of Culturology, Kurgan State University (Kurgan)
