CC BY
40СТАТЬИ
УДК 94(57)+94(574)"15/17"
КРЫМСКИЕ СЮЖЕТЫ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ТЮМЕНСКОГО И СИБИРСКОГО ХАНСТВ*
© 2016 г. Д.Н. Маслюженко
Политическая, культурная и религиозная общность пространства постордынского мира приводила, несмотря на частые конфликты, к возможности установления разнообразных связей между его частями. Максимально удаленными в этом отношении оказывались государства Джучидов в Крыму и Западной Сибири. При этом основатель правившей в Сибири династии Шибан б. Джучи участвовал в завоевании Крыма и некоторое время управлял вилайетом на его территории. Несмотря на отсутствие прямых связей, в условиях ХУ-ХУ1 вв. малейшие колебания политического пространства могли оказывать влияние на всех «игроков». В период правления в Тюмени Ибрахима и его брата Мамука для крымских ханов было важным отслеживать их походы на Большую Орду и Хаджи-Тархан против Ахмада и его потомков. Значимым было и вмешательство тюменцев в казанский вопрос. Смерть этих ханов привела к постепенному сокращению масштаба внешнеполитической активности тюменских Шибанидов. В 1520-1540-е гг. представители тюменской династии участвовали уже в отражении крымских набегов на Москву на стороне великих князей. Лишь при внуках Ибака Кучуме и Ахмад-Гирее в истории Сибирского ханства вновь косвенно проявился крымский фактор. Сожжение Москвы крымцами в 1571 г. привело к прекращению переговоров между Искером и Москвой о подписании шерти и началу локального военного конфликта за приуральское население. В 1635 г. представители «вилайета Тура» вместе с поволжским татарами обращались в Крым за помощью против русских. Эти «сюжеты» показывают длительное сохранение единого постордынского пространства, на территории даже удаленные события могли быть косвенными факторами исторических процессов.
Ключевые слова: Тюменское и Сибирское ханства, Крымское ханства, Шибаниды.
Общность позднезолотоордынского политического и культурного пространства делала потенциально возможным обмен и связи между максимально удаленными его сторонами. Таковыми в XV в. были Крымское и Тюменское ханство, а в XVI в. наследовавшее последнему Сибирское ханство. Их максимальная географическая удаленность в пределах бывшего Улуса Джучи делало отношения между ними даже не спорадическими, а именно сюжетными, если, конечно, это не специфика имеющейся источниковой базы. Именно эти небольшие сюжеты мы попытаемся выстроить в хронологическом порядке, показав их роль в сибирской истории.
По всей видимости, с Крымом был связан основатель династии тюменских и сибирских ханов Шибан б. Джучи б. Чингисхан. Утемиш-хаджи при описании его участия в Западном походе монголов указывал, что Саин-хан (Бату) выделил ему тридцать тысяч человек, затем добавив к ним «десять тысяч кыйатов [и] йуралдаев, и отправил, назначив в вилайеты Крыма [и] Каффы». Эти «непокоренные вилайеты» были Шибаном подчинены (Утемиш-хаджи, 1992, с.94). Исследователи обратили внимание на то, что в другом списке этого сочинения было вместо «кыйатов [и] йуралдаев» указано на руководившего кыйатами влиятельного темника Бурулдая (Бор Алтая), который был аталыком Шибана (Костюков, 2008, с.44-45, 49). Участие Шибана вместе с Бучеком б. Толуй и Бури б.Чагатай в завоевании «страны Крым» подтверждает и Рашид ад-Дин (Золотая Орда в источниках, 2003, с.408).
Утемиш-хаджи пишет о передаче вилайетов в Крыму в управление Шибану, при этом не ясно оставался ли он какое-то время в Крыму, поскольку одновременно он получил юрт между Уралом и Сырдарьей, на территории которого и будут кочевать затем его потомки. Абу-л-Гази писал о том, что, находясь в этом юрте, он отправил в «область Корел» в Восточной Европе своего сына и беков
* Идея статьи появилась в ходе участия в межрегиональном круглом столе «От Крыма до Сибири: сохранение и популяризация средневекового историко-культурного наследия», который проходил в Центре татарской культуры в г.Тюмень 9 сентября 2016 г.
(Абуль-Гази, 1996, с.104; Утемиш-хаджи, 1992, с.94). Аналогичное управление могло быть установлено и для вилайетов в Крыму. И.А. Мустакимов также обратил внимание на то, что согласно «Таварих-и гузида - нусрат-наме» во владения Шибана Бату были отданы следующие тумены (земли и народы): Джулат Черкес на Кавказе (Северная Осетия), Кара Улак (Молдавия, Валахия или Болгария), Кырк йер (Крым), Янгикент (город в низовьях Сырдарьи), Кюйдей (Западная Сибирь или Северный Казахстан) (Мустакимов, 2011, с.242). Таким образом, в первые десятилетия истории Улуса Джучи Шибан и, возможно, его сыновья действительно управляли крымскими землями. Однако, ситуация могла измениться при хане Менгу-Тимуре, когда Крым и Каффа были переданы Уран-Тимуру б. Тука-Тимуру б. Джучи (Абуль-гази, 1996, с.99-100).
Довольно сложен вопрос о том, остались ли следы кратковременной власти Шибана в Крыму? В тексте «Таварих-и гузида - нусрат-наме» подробнее указан состав трех туменов, к которым потом был добавлен отряд кыйатов во главе с Бурулдаем. Они состояли из кунгратов во главе с предком Али-Бека, буркутов под руководством Тайбуги и тюменей Тукбуги. Все эти племена и отдельных потомков предводителей можно найти среди степных аристократов в окружении тюменского и узбекского хана Абул-Хайра в 1430-1460-х гг. (Маслюженко, 2015, с.44-58). Особенное значение в тюменской и сибирской истории имели буркуты Тайбуги, поскольку, по всей видимости, именно из них вышла знаменитая династия беков Тайбугидов. Именно ее представители контролировали Чимги-Туру, передав ее Абу-л-Хайру (Материалы, 1969, с.143-144, 390), в дальнейшем они были как в окружении этого хана, так и при тюменском хане Ибрахиме. В конце его правления способствовали присоединению к Тюмени сибирских территории с Искером, что позволило сыну Ибра-хима Кутлуку именовать себя «сибирским царем» (Вычегодско-Вымская, 1958, с.264), а Тайбуги-дам закрепить за собой титул беклярибеков. В 1555-1563 гг. они даже конкурировали с потомками Ибрахима Муртазой и его сыновьями Ахмад-Гиреем и Кучумом за власть, заключив сепаратный договор с Москвой и признав свой вассалитет от Великого князя (Полное собрание, 1904, с.248). Именно этот договор станет юридической основой для рассмотрения Сибири как московской отчины и обоснования возможности ее законного присоединения к Московии. Буркуты и их правящий клан Тайбугидов сыграл очень важную и противоречивую роль в истории юга Западной Сибири. При этом, по данным Марии Иванич, основанным на «Дафтар-и Чингиз-наме» и шаджара, буркуты прикочевали в район Урала из Крыма (Иванич, 2001, с.318). Вполне возможно, что при передачи Крыма Тука-Тимуридам какие-то из племен Шибана могли остаться там, но затем в условиях Великой Замятни (?), в частности под давлением расширяющих свое влияние кыйатов бекля-рибека Мамая, ушли на Урал к Шибанидам.
Этим ограничивается сюжет о ранних связях сибирской истории с Крымом. Следующие локальные моменты уже связаны с двумя братьями Ибрахимом (Ибаком) и Мамуком, которые 1460-х-1490-х гг. правили Тюменским ханством. С постепенным увеличением внутренних противоречий и борьбой за ресурсы на позднезолотоордынском пространстве связи между его удаленными частями минимизируются. По сути, лишь разгром ханом Ибрахимом орду-базара большеордын-ского хана Ахмада в январе 1481 г. затронул напрямую интересы крымских правителей. Причиной этого стало и заинтересованность Бахчисарая в уменьшении влияния ханов Большой Орды как легитимных наследников единого Улуса Джучи, и пребывание в Крыму после этого разгрома боль-шеордынского беклярибека Тимура б. Мансура и сыновей Ахмада (Трепавлов, 2002, с.123).
Интересно в этом отношении сохранившееся в «Литовской метрике» письмо крымского хана Менгли-Гирея к польско-литовскому королю Казимиру IV о событиях 1481 г.: «Генваря месяца у двадцать первы пришод цар шибаньски а Ибак солтан его, а Макму князь, а Обат мурза, а Муса, а Евгурчи пришод, Ахматову орду потоптали, Ахмата царя умертвили...» (Сборник, 1866, с.29). Источником этого сообщения, видимо, были сами участники событий. При этом письмо уникально ранжированным списком участников набега, который гораздо шире и подробнее летописных сообщений, где указаны только Ибак и ногайский мирза Ямгурчи (Полное собрание, 1982, с.95).
Активизация тюменско-ногайских сношений летом 1491 привела к тому, что крымский хан Менгли-Гирей и московский князь Ивана Васильевича должны были отслеживать перекочевки ногаев, что привело к формированию ряда уникальных сообщений по истории Тюменского ханства. В это время Аббас б. Нур ад-Дин и Ямгурчи оказались «не в миру» с мирзой Мусой. В результате первые «... послали в Тюмень по Ивака по царя, и зовут его к себе. Ногаи кочуют под Тюмень против Ивака. А Ивак... идет к ним по их речем» (Посольская, 1984, с.46; Сборник РИО, 1884, с.133). Конфликт в среде ногайской элиты был недолог, поскольку уже в октябре 1492 г. из Крыма в Москву сообщили, что «нагаи Муса и Ямгурчей мурзы Ивака да Мамука цари учинити идут, к
Астрахани было пошли, и как слышавши назад к Тюмени покочевали...» (Сборник РИО, 1884, с.168). Ибак-хан здесь выступает совместно со своим братом Мамуком, который в цитируемом документе уже имеет титул царя, являясь соправителем брата Ибака. Исследователи единодушны в том, что мангыты в этом походе стремились сместить с престола Хаджи-Тархана как части Большой Орды потомков Ахмада и заменить их Шибанидами (Зайцев, 2004, с.48). Существует предположение о том, что войска повернули от владений потомков Ахмад-хана, поскольку к ним не подошли на помощь крымчаки (Трепавлов, 2002, с.118). Такая причина не лишена своей внутренней логики, поскольку еще в 1491-1492 году ногайские лидеры Муса и Ямгурчи пытались договориться с крымским ханом Менгли-Гиреем о союзе против наследников Ахмада. В мае 1492 г. хан даже предлагал Мусе установить место встречи ногайских и крымских войск, которая должна была произойти «наперед зимы» (Собрание, 1894, с.14; Сборник РИО, 1884, с.154, 158; Посольские, 1995, с. 46). Впрочем, реальная причина отступления нам неизвестна, при этом не ясно насколько ногаи при наличии двух Шибанидов нуждались в крымской помощи для взятия Хаджи-Тархана. При этом, несмотря на кажущуюся неудачу похода, ногаи, видимо, добились своей цели. Угроза поставить царей из другой династии привела к тому, что сын Ахмада Шейх-Ахмад, правивший в Орде, вскоре женился на дочери Мусы (Сборник РИО, 1884, с.180). Впрочем, это не помогло ему удержаться на престоле, поскольку как следует из грамоты Константина Заболоцкого из Крыма в 1493 г., он в первой половине этого года (судя по контексту) был лишен трона «ордынскими князьями» и вернул его лишь в 1494 г. (Сборник РИО, 1884, с.180; Зайцев, 2004, с.53).
Интересно, что в устной информации русского посла боярина Константина Малечкина в ноябре 1493 г. крымскому хану Менгли-Гирею указывалось о приходе за несколько дней до его отъезда в Москву тюменского посла Чумгура с посланием: «о дружбе и о братстве и единачестве на Орду, а сказывает, что царь Ивак и брат его Мамук и все князи пошли на Орду» (Сборник РИО, 1884, с.206). В письме, по всей видимости, говорится не о прерванном набеге 1492 г., а о новом походе летом или осенью 1493 г. (это близко к версии: Шашков, 2001, с.16). Вполне возможно, что второй набег был в интересах бия Мусы, желавшего вновь установить контроль над Хаджи-Тарханом. По большей части второй поход не был безуспешным и для тюменских правителей, поскольку дал в руки Ибака «Саинский.стул», что в сумме с разгромом Ахмада в 1481 г. было использовано в новых переговорах с Москвой (Собрание, 1894, с.14). При этом именно крымские документы, точнее грамота Мусы хану Менгли-Гирею в ноябре 1493 г., где Ибак упомянут с глаголом «был», дают основания для датирования смерти Ибрахима именно осенью 1493 г. (Сборник РИО, 1884, с.207-208; Шашков, 2001, с.16).
Периодический интерес Крыма и Москвы к ногайско-тюменским отношениям оказался особенно оправдан уже после смерти Ибрахима. Летописец сообщал, что «В мае 7004 казанский царь Магомед-Амина послал письмо Ивану Васильевичу о том, что движется на него Мамук Шибан-ский с ногайской ордой и с князьями Казанскими. Взял он Казань в лето 7005» (Полное собрание, 1901, с.242-243). Это событие затрагивало интересы Москвы, поскольку казанский хан был поставлен на престол при помощи русских войск. Самим фактом похода и взятия Мамуком в 1496 г. Казани были также недовольны крымский хан Менгли-Гирей и его жена царица Нур-султан, поскольку Мухаммед-Амин был сыном ханши. Так, в своем письме от 1497 г. великому князю Ивану III они пишут о Мамуке: «Ино то нам лихое имя, а тебе брату моему великая истома», а далее называют его «недругом» (Сборник РИО, 1884, с.236).
Таким образом, деятельность тюменских ханов Ибрахима и Мамука на территории Большой Орды и Астраханского ханства косвенно затрагивали интересы крымских правителей, особенно в тех случаях, когда она ослабляла хана Ахмада и его потомков. Впрочем, непродолжительность реального влияния в этих регионах Ибрахима и Мамука, как и кратковременность правления Мамука в Казани, как правило, лишь приводило к упоминанию самого события и за редким случаем не вызывало ответной реакции со стороны Крыма.
В первой четверти XVI века в результате внутренних конфликтов Тюменское ханство постепенно сходит с международной арены. Продолжая контролировать, в том числе дистанционно, территорию своего ханства, представители тюменского правящего дома откочевали в Ногайскую Орду и Среднюю Азию. В 1512-1513 году сын царевича Ак-Курта б. Сайидека Ак-Девлет первым среди Шибанидов оказался уже в Московском княжестве. Ак-Курт был двоюродным братом тюменских ханов Ибрахима, Мамука и Агалака. Ак-Девлет неоднократно (до 1534 г.) участвовал в военных действиях на стороне русских, в том числе вместе с ногайским мирзой и выходцем из Крыма Канбаром (Маслюженко, 2011, с.62-67). В 1521-1522 он упоминается в числе прочих рус-
ских воевод, защищавших Московию от крымского хана (Разрядная, 1977, с.175, 179). В 1534 г. на месте Ак-Девлета в московских войсках уже будет его сын Шах-Али. В июне 1541 (7049) года «князь великий нача разрежати воевод своих на берег к Оке реке и отпустил воевод своих по полком на Коломну для приходу крымского царя. И тогды приходил к берегу под Ростисловль царь крымской». В списке большого полка находился шибанской царевич Шиголей (Разрядная, 1977, с.296). Последний раз мы с ним встречаемся в декабре 1541 (7050) года в составе войск во Владимире и Муроме против крымского царя «в правой же руке был шибанской царевич Шиголей да Мемет мурза Канбар Мурзин...» (Разрядная, 1977, с.299). Таким образом, представители тюменской правящей семьи оказались в русских войсках в ходе противостояний с Крымом.
Следующий крымский сюжет в сибирской истории возникнет уже только в правление внука Ибрахима хана Кучума. В 1569-1571 гг. в разгаре были переговоры между Москвой и Сибирью, в ходе которых Кучум отправил посольство с Тоимасом и Аисой с грамотой: «Кучум богатырь Царь, слов наше, да послал в том, чтобы его Царь и великий Князь взял в свои руки, а дань со всея Сибирские земли имал по прежнему обычаю» (Собрание, 1819, с.63). Дань была определена в тысячу соболей и сборщику дани тысячу белок. В Сибирь с проектом шерти в 1571 г. был отправлен Третьяк Чубуков для приведения Кучума (Собрание, 1819, с.64). Однако, бывшие в Москве в октябре 1571 г. сибирские послы могли наблюдать последствия разорительного совместного с ногаями крымского похода Девлет-Гирея, в ходе которого в мае этого года Москва была сожжена. Это событие привело к некоторому ослаблению позиций Москвы в окружающем ее «поясе» джучидских государств. Кроме того, в фронтирной зоне Московского государства в Поволжье и Приуралье под влиянием крымского похода начались восстания. Наиболее крайняя в этом отношении позиция была высказана Н.А.Миненко и С.В.Федоровым: «Большие надежды сибирский «салтан» возлагал на союз с Крымом. Крымцы и кучумляне активно подстрекали к антирусским действиям казаснких татар, удмуртов, хантыйских и мансийских князьков» (Миненко, Федоров, 1997, с.11-12).
В реальности шерть Кучумом действительно так и не была подписана, а отношения между Сибирью и Москвой стали скатываться к конфликту. Так, Генрих Штаден пишет о том, что в 1572 г. «некоторые торговые люди из Сибири были убиты, а их соболи удержаны в казне великого князя» (Штаден, с.403). В том же году была отправлена грамота Строгановым о посылке ратных людей для приведения в покорность черемисов, башкир, остяков, вогулич и ногаев, грабивших торговцев по Каме (Дополнения, 1846, с.175). Согласно грамоте от 6 августа 1572 года, присланной от царя Якову и Григорию Строганову, к марийцам присоединились остяки, башкиры и буинцы, хотя в контексте упоминается о необходимости также «воевать изменников» из числа вотяков и ногаев (Дополнения, 1846, с.175). В заголовке грамоты большинство этих групп, кроме черемисов, названы сибирскими инородцами, однако на тот момент большинство из них проживало на территории Поволжья и Приуралья.
Вопрос связи этих народов с Сибирским ханством вызывает сомнения, в частности автор этой статьи ранее высказывал версию о том, что она могла появиться в документах позднее, в том числе возможно в ходе переписки Строгановых с Москвой (Маслюженко, Рябинина, 2012, с.217). Несмотря на это, существует несколько косвенных указаний на правдоподобность иной версии относительно ситуации 1571-1574 годов.
Во-первых, это, конечно, реальные случаи вмешательства Кучума: «да и преж де того Сибирской же салтан ратью наших данных остяков Чагиря с товарищи побил в тех же местах, где их Яковлев да Григорьев промысл. А иных данщиков наших Сибирской имает, а иных и убивает, а не велит... наши дани в нашу казну давати» (Миллер, 2005, с. 333). В 1573 г. в эти места состоялся в начале поход сибирских войск Кучума, а вслед за ним в Пермь пришли войска ханского племянника и полководца Мамет-Кула: «пришедшу ратью на Пермь Великую, Маметкул . городы и повос-ти пограбил и пожег» (Вычегодско-Вымская летопись, 1958, с. 266). По другой версии Мамет-Кул не дошел до Перми, а пограбил окрестности: «с Тобола реки, приходил. Маметкул, собрався с своими мурзами и уланами ратью на Чусовую реку дороги проведывати: куда бы ему итти ратью.. и в Пермь великую, да в том приходе многих людей, данных остяков побили, а жены их и дети в полон повели» (Летопись сибирская, 1821, с.10). На пути набега оказалось посольство от Ивана IV к казахам во главе с тем же Третьяком Чубуковым, который был схвачен и, видимо, убит с частью сопровождавших его служилых татар племянником Кучума Мамет-Кулом в июле 1573 г. по дороге на Чусовские городки (Летопись Сибирская, 1821, с.10). Интересно то, что в грамоте 1597 г. от царя Федора хану Кучуму убийство Третьяка Чубукова связывается не с его посольством к казахам, а тем, что он был «послан для дани» в Сибирь, от которой хан уже отказался (СГГД,
1819, с.133). Поход Мамет-Кула в данном случае хорошо вписывается в обострение сибирско-русских отношений. Ведь недаром в жалованной грамоте Строгановым от 1574 года указывалось, что Мамет-Кул пограбил многих остяков, как до того собирал дань с остяков, вогуличей и югры, ранее плативших ясак в Москву, увел черемисов, а на Пермь лишь дорогу спрашивал (Миллер, 2005, с.332-333). Это все говорит о военном проникновении сибирских отрядов в Приуралье.
Во-вторых, это уточнение в жалованной грамоте 30 мая 1574 года Строгановым о том, что «...а к нашим де изменником к черемисе, как нам была черемиса изменила, посылал Сибирской через Тахчеи...» (Миллер, 2005, с.333).
В-третьих, на картах XVI века территории за Волгой зачастую обозначали понятием «Тюмень» (например, на карте А.Дженкинсона). При этом на карте Джакомо Гасталди 1548 г. нет указания Тюмени, зато практически это же место занимает «Scinbani Tartarí», то есть Шибанские татары (Фоменко, 2013, с.88-89), земли которых простираются от Камы и на значительную часть степей. Источники этой информации не совсем ясны, но они максимально приближены к объяснению версии о возможных провокациях Кучума в Приуралье и Прикамье между 1572-1574 годами. В литературе уже неоднократно обсуждался вопрос о том, что почти все правившие в Тюмени Ши-баниды в XV - начале XVI века стремились к контролю над этим регионом (Исхаков, Тычинских, 2013, с.128-143). Кучум мог здесь иметь и какие-то связи с местными тюркскими племенами в результате своего наместничества в Башкирии до возведения на сибирский престол (Трепавлов, 2002, с.210). Однако, картографические указания могут быть раскрыты с иной точки зрения. Г.Х.Самигулов довольно подробно рассмотрел возможности хозяйственных перекочевок тюркских племен Юго-Западной Сибири между зимниками и летниками по разные стороны Уральских гор. Возможным коридором этого была область Тахчея (верхние течения Сылвы, Чусовой, Уфы) (Са-мигулов, 2016, с.230-232). В таком случае Кучум и его родственники в Приуралье управляли реально подвластным им населением, а историки при рассмотрении этого вопроса являются заложниками современной географии и регионального деления. В таком случае крымский фактор стал косвенной причиной трехлетнего русско-сибирского конфликта между 1571 и 1574 гг., который мог быть одной из предпосылок для похода Ермака 1580-х гг.
Один из последних известных нам случаев сибирско-крымских связей относятся уже к потомкам Кучума. В конце 1610-х г. в Крыму оказался сибирский царевич Хансюер б. Али б. Кучум, который около 1615 г. бежал из Московии в Литву, а оттуда уже перебрался в Крым. Здесь в 1620-х гг. он участвовал в столкновениях между двумя крымскими ханами Мухаммадом III и Джанибе-ком. В результате проигрыша первого в 1628 г. пытался бежать вместе с его братом калгой Шахи-ном на Кавказ, но по пути был взят в плен казаками и возвращен в Москву (Беляков, 2011, с.70). По предположению Д. Колодзейчика, восстановление забытого термина «байса», применявшегося к вислым ханским печатям, в Крымском ханстве могло быть связано именно с пребыванием здесь этого Кучумовича, который, возможно, «стремился познакомить братьев Гиреев с традицией восточной части бывшего Улуса Джучи» (Колодзейчик, 2015, с.91-97).
В 1635 г. «вилайет Тура» упоминается в контексте послания поволжских татар в Крымское ханство с целью через поддержку турецкого султана подтолкнуть хана Джанибек-Гирея к походу в Среднее Поволжье против русских (Исхаков, Послание, 2014, с.50-52). «Вилайет Тура», по всей видимости, одно из наиболее вероятных самоназваний как Тюменского и Сибирского ханств. Оно отражает именно тюрко-татарскую историческую традицию. В восточных источниках владения Шибанидов в Сибири на протяжении XV-XVI вв. вне зависимости от происходивших здесь политических изменений, то есть от переноса столицы в Искер, устойчиво назывались «Тура» или «Ту-ран» (Абуль-Гази, 1996, с.102; Султанов, 2005, с.259, 261). Его использование было аналогично наименованию этого же государства в русских источниках как «Тюмень». При этом значимость тюменского (туранского) владения, видимо, продолжала осознаваться и в XVII веке. В Строгановской летописи указано «. в Сибирскую землю, и оттоле старейшинство прият называтися Тура» (Сибирские летописи, 1907, с.59). Послание 1635 г. показывает сохранение этого названия, но вызывает вопрос о том насколько сами местные татары участвовали в обсуждении призвания крымцев. В.В.Трепавлов предполагал, что в 1630-х гг. внук Кучма Девлет-Гирей поддерживал связи с потенциальными мятежниками в Сибири и Поволжье, а в 1635 г. этот Кучумович вступил в прямой конфликт в русскими воеводами (Трепавлов, 2012, с.95, 99). Причем в Крыму знали о сохранении протестных отношений в Астрахани, Казани и Туре (одно из последних упоминаний этого названия в источниках) еще в 1650-х гг. В 1658 г. крымский хан Мухаммад-Гирей IV предлагал
польскому королю Яну Казимиру воевать с Московией, воспользовавшись этими настроениями и возможной поддержкой (Трепавлов, 2012, с.95).
Таким образом, крымские сюжеты связаны не только с историей Тюменского и Сибирского ханств, но и отчасти с их предысторией, которая уходит в деятельность основателя местной ханской династии Шибана б. Джучи. В целом крымско-сибирские связи в силу географической удаленности сторон и различий в их интересах никогда не были насыщенными, но при общности постордынского пространства под контролем Джучидов события в этих ханствах оказывали косвенное влияние друг на друга, особенно в ходе борьба тюменских Шибанидов против хана Большой Орды Ахмада и его потомков. Часто влияние могло носить именно косвенный характер, как это произошло в ходе внезапного обострения сибирско-русских отношений при хане Кучуме в 15711574 гг. как возможное следствие крымского сожжения Москвы. Потомки Кучума, видимо, рассматривали крымских правителей как последний оплот против Московии, что косвенно отразилось и в бегстве сюда Алтаная, и в послании 1635 г.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абуль-Гази-Бахадур-хан. Родословное древо тюрков / Пер. и предисл. Г. С.Саблукова // Абуль-Гази-Бахадур-хан. Родословное древо тюрков. Иоакинф. История первых четырех ханов дома Чингисова. Лэн-Пуль Стэнли. Мусульманские династии. М..; Ташкент; Баку, 1996. С. 3-186.
2. Беляков А.В. Чингисиды в России XV-XVII веков: просопографические исследование. Рязань: Рязань. М1р, 2011. 512 с.
3. Вычегодско-Вымская (Мисаило-Евтихиевская) летопись // Историко-филологический сборник Коми филиала АН СССР. Вып.4. Сыктывкар: Коми книжное издательство, 1958. С.241-270.
4. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т.1. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1846. 400 с.
5. Зайцев И.В. Астраханское ханство. М.: Восточная литература, 2004. 303 с.
6. Золотая Орда в источниках. Т.1. Арабские и персидские сочинения / Сост. Р.П.Храпачевский. М.: ППП «Типография «Наука», 2003. 448 с.
7. Иванич М. «Дафтар-и Чингиз-наме» как источнико по истории кочевых обществ // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223-1556. Казань: Институт истории АН РТ, 2001. С.314-328.
8. Исхаков Д.М., Тычинских З.А. О шибанидском «следе» в Булгарском вилайяте Улуса Джучи // Золо-тоордынское обозрение. 2013. № 2. С.128-145.
9. Аков Д.М. Об одном послании из Поволжья в Крымское ханство 1635 г. // Крымское историческое обозрение. 2014. № 2. С.50-62.
10. Колодзейчик Д. Попытки восстановления монгольской традиции в Крымском ханстве начала XVII в.: байса, тат ве тавгач // Золотоордынское обозрение. 2015. № 3. С.91-101.
11. Костюков В.П. «Железные псы Батуидов» (Шибан и его потомки в войнах XIII века) // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. 2008. №1. С.43-97.
12. Летопись Сибирская. СПб.: В типографии Департамента народного просвещения, 1821. IX+82 с.
13. Маслюженко Д.Н. Политическая деятельность Сибирских Шибанидов в первой четверти XVI века (по переписке Ак-Курта с Москвой) // История, экономика и культура средневековых тюрко-татарских государств Западной Сибири. Материалы международной конференции / под ред. Д.Н.Маслюженко, С.Ф.Татаурова. Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2011. С.62-68.
14. Маслюженко Д.Н. Поименные списки соратников Абу-л-Хайра как источник по изучению политической истории Юго-Западной Сибири второй четверти XV в. // Сибирский сборник / под ред. Д.Н.Мас-люженко, З.А.Тычинских. Вып.3. Курган: Изд-во Курганского гос.ун-та, 2015г. С.44-60.
15. Маслюженко Д.Н., Рябинина Е.А. Москва и Искер в 1569-1582 гг. в контексте международной политики // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып.4. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2012. С.213-222.
16. Материалы по истории Казахских ханств XV-XVIII веков (извлечения из персидских и тюркских сочинений) / Сост. С.К. Ибрагимов и др. Алма-Ата: Изд-во «Наука» КазССР, 1969. 652 с.
17. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т.! М.: Восточная литература РАН, 2005. 630 с.
18. Миненко Н.А., Федоров С.В. Город на Исети: страницы шадринской летописи. Шадринск, 1997.
279 с.
19. Мустакимов И.А. Сведения «Таварих-и гузида - Нусрат-наме» о владениях некоторых джучидов // Тюркологический сборник. 2009-2010: Тюркские народы Евразии в древности и средневековье. М.: Вост. лит, 2011. С. 228-248.
20. Полное собрание русских летописей. Т.12. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. СПб: Типография И. Н. Скороходова, 1901. 266 с.
21. Полное собрание русских летописей. Т.13. Первая половина. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновской летописью. СПб.: Типография Н.Ю.Скороходова, 1904. 303 с.
22. Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой. 1489-1508 гг. / Подгот. текста, вступ. ст. М.П.Лукичева и Н.М.Рогожина. М.: Ин-т истории СССР АН СССР, 1984. 99 с.
23. Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. 1489-1549 гг. / Подгот. текста Н.М.Рогожина. Махачкала: Дагестанское кн. изд-во, 1995. 356 с.
24. Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. 1. Ч. 1. М.: Ин-т истории СССР АН СССР, 1977. 610 с.
25. Самигулов Г.Х. О локализации области Тахчеи в XVI веке // Научный диалог. 2016. № 6 (54). С.224-
236.
26. Сборник Муханова (Документы по русской истории). Второе изд., доп. СПб.: Типография Э.Праца, 1866. 799 с.
27. Сборник Русского исторического общества. Т.41. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией. Т.1. СПб.: Типография Ф.Елеонского и Компании, 1884. 631 с..
28. Сибирские летописи. Издание Имперской Археографической комиссии. СПб.: типография И.Н. Скороходова, 1907. 462 с.
29. Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. Ч. 2. М.: Тип. Н.С.Всеволожского, 1819. 643 с.
30. Султанов Т.И. Известия османского историка XVI в. Сейфи Челеби о народах Центральной Азии // Тюркологический сборник 2003-2004. Тюркские народы в древности и средневековье. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2005. С.254-272.
31. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2002. 752 с.
32. Трепавлов В.В. Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш. М.: Вост.лит., 2012. 231 с.
33. Утемиш-хаджи. Чингиз-наме (Тарих-и Дост-султан) / Факсим., пер., транскр., текстолог. примеч., исслед. В.П. Юдина. Коммент. и указат. М.Х. Абусеитовой. Алма-Ата: Гылым, 1992. 296 с.
34. Фоменко И.К. Наследие Золотой Орды в европейской картографии XV-XVIII вв. // Золотоордын-ское обозрение. 2013. № 1. С.82-95.
35. Шашков А.Т. Начало присоединения Сибири // Проблемы истории России. Вып. 4: Евразийское пограничье. Екатеринбург: Волот, 2001. С. 8-51.
36. Штаден Г. Страна и правление московитов (записки немца-опричника) // Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. Смоленск: Русич, 2003. С.380-430.
D.N. Maslyuzhenko
CRIMEAN THEMES IN POLITICAL HISTORY OF TYUMEN AND SIBERIAN KHANATES
A political, cultural and religious affinity of the post-Horde world has led, despite frequent conflicts, to the possibility of establishing a variety of relations between its parts. The most distant parts for that matter were the states of Jochids in the Crimea and in Western Siberia. The founder of the ruling dynasty of Siberia Shiban b. Juchi took part in the conquest of the Crimea and ruled this territory for a short period of time. Despite the lack of a direct relationship, under conditions of the XV-XVI centuries the slightest fluctuations of political space could influence all the «players». During the Tyumen reign of Ibrahim and his brother Mamuk for the Crimean khans was important to track their Big Horde and Haji-Tarkhan campaigns against Ahmad and his descendants. The encroachment of Tyumen into Kazan question was also important. The death of these khans led to a gradual slowdown in foreign policy of the Tyumen Shibanids. In the 1520-1540-ies. representatives of the Tyumen dynasty took part in the repulse of the Crimean raids on Moscow alongside the Grand Dukes. Again the Crimean factor indirectly re-emerged in the history of the Siberian khanate only during the period of Ibak grandchildren Kuchum and Ahmad Girey. The burning of Moscow by Crimeans in 1571 led to the cessation of signing shert negotiations between Isker and Moscow and to the beginning of brush war for the Ural population. In 1635, the representatives of the «governorate Tura» together with Volga Tatars appealed to the Crimea for help against Russians. These «stories» show a long-lived single post-Horde space, on the territory, even remote events could be indirect factors of historical processes.
Keywords: the Tyumen and Siberian khanates, Crimean khanates, the Shibanids.
Сведения об авторе:
Маслюженко Денис Николаевич - кандидат исторических наук, доцент, декан исторического факультета, Курганский государственный университет (г.Курган); Е-mail: denmas13@yandex.ru
Maslyuzhenko Denis Nikolaevich - Candidate of Historical Sciences, Associate professor, Dean of the Historical faculty, Kurgan State University (Kurgan).
