ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ОБРЯД ХАКАСОВ XIX ВЕКА: КУЛЬТУРНЫЙ КОД Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ. КУЛЬТУРОЛОГИЯ

УДК 393.05(=512.153)''18''

ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ОБРЯД ХАКАСОВ XIX ВЕКА: КУЛЬТУРНЫЙ КОД

Арчимачева Маргарита Юрьевна,

старший преподаватель кафедры истории Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова (г. Абакан)

В данной статье погребальный обряд хакасов XIXв. представлен в качестве культурного кода, т.е. закодированной особым образом информации. Центральной темой действий погребального обряда является тема смерти, которая кодированием и многозначностью отображается в погребальном обряде хакасов XIX в., зонируя окружающее пространство, поведение и действия людей, предметы и структуру погребальных памятников.

Ключевые слова: культурный код, культура, погребальный обряд, погребальный памятник, хакасы, смерть, душа.

KHAKASS FUNERAL RITES OF THE XIX CENTURY: CULTURAL CODE

Archimacheva Margarita Yurievna,

Senior Lecturer of the History Department Katanov Khakass State University (Abakan)

In this article the funeral rite of the Khakasses in the 19th century is presented as a cultural code, i.e. coded in a special way of information. The central theme of the funeral rite actions is the theme of death, which is displayed in Khakass funeral rite of the 19th century by coding and multiple meanings, zoning the surrounding space, behavior and actions of people, objects and structure of funerary monuments.

Key words: cultural code, culture, funeral rites, funerary monument, Khakasses, death, soul.

В сохранении культурного наследия огромную роль играет наличие культурного кода, т. е. закодированная особым образом информация, передающаяся из поколения в поколение через традиции, ритуалы, обычаи, ценности традиционной культуры и позволяющая идентифицировать культуру этноса. Первоначально понятие «код» использовалось в кибернетике при сопоставлении разных систем, с 50-х гг. XX в. - в генетике в качестве носителя генетической информации. В настоящее время концепция «культурного кода» рассматривается многими гуманитарными дисциплинами, такими как лингвистика, культурология, психология, социология, история, этнология, философия и философская антропология. Исходя из различных подходов понимания «культуры», разрабатываются методологические подходы к понятию «культурный код»:

философско-антропологический, семиотический, синергетический, морфологический - и делаются попытки вычленения классификации кодов. Как правило, под культурным кодом понимается культурное бессознательное, проявляемое через мироощущение, чувства, идеи, образы и ценности культуры, т. е. способ передачи знаний о мире. Задача кода, по мнению М. Ю. Лотмана, - трансформировать уже имеющиеся сведения, перевести их в уже существующую систему значений [1].

Следует отличать культурный код от знака. Несмотря на то, что оба нацелены на передачу информации в зашифрованном виде, в отличие от знака, который уже несёт отдельную информацию, в культурном коде представлена вся совокупность знаков, символов, сигналов и т. д., присущих всем живым организмам. Отсюда, как утверждает В. Ю. Михайлин, нашим

предкам необходимо было выработать механизмы запоминания и накопления разных взаимоисключающих форм поведения, а затем актуализировать данные конкретные поведенческие системы в необходимых условиях, что послужило тотальному кодированию окружающей среды [2, с. 540].

Признаками культурного кода выступают универсальность, открытость, взаимопроника-емость, традиционализм, неотрадиционализм, которые позволяют представить общий культурный код этноса в целом, проследить динамику его культурного развития. Ярким примером культурного кода является погребальный обряд, в котором представлена зашифрованная информация и благодаря которой мы можем реконструировать быт, социальное устройство, уровень развития общества, идеологические представления, духовную и материальную культуру и проч. На протяжении всего времени исследователями предпринимались попытки осмыслить погребальный обряд в археологическом, этнокультурном, и религиозно-мифологическом плане. М. Ф. Косарев справедливо указал, что, например, «археологов в последние десятилетия больше волнуют вопросы, связанные с типолого-хронологической классификацией, формализацией, локализацией, корреляцией и систематизацией погребальных признаков, т. е. не столько интерпретационная, сколько источниковедческая сторона проблемы, поэтому смысловое содержание древних обрядовых проявлений во многом продолжает оставаться «вещью в себе», что весьма затрудняет понимание сущностных моментов древних миропредставлений, равно как и древней духовной культуры в целом» [3, с. 33].

Массовое сознание представляет собой причудливую смесь традиционного и современного, собственно этнического и заимствованного, что отражается в действиях погребального обряда. Современные представители хакасского народа при совершении тех или

иных обрядов испытывают потребность знать их значение, место в общей системе этнической культуры, причины отхождения от канона. В средствах массовой информации неоднократно ставились вопросы, связанные с необходимостью приведения обрядов, традиций и ритуалов к единым каноническим образцам и фиксации их в научно-популярной литературе. Все это приводит к потребности выявления культурного кода погребального обряда хакасов.

Разным типам культуры соответствует специфическое осмысление и отношение к феномену «смерти», которое обусловливает мировоззрение этноса. Тема смерти является основополагающим феноменом всех действий погребального обряда, по-особому раскрывая понимание мироздания и устройство мира. Насколько сложна в понимании и раскрытии сущностных характеристик тема смерти, настолько сложен в понимании погребальный обряд. Исследователями указывалась двойственность погребального обряда, которая определяется целями его проведения. Например, провожая умершего в иной мир, родственники стремятся оградить оставшихся в живых от вредоносных сил. В то же время через поминовение и определенные ритуальные действия происходит постоянное общение с ними, приближение мира мертвых. Момент наступления смерти — наступление хаоса, проявление растерянности перед лицом таинственности и загадочности существования, страх перед концом существования не только человека, но и Вселенной. Отсюда не сама смерть представлялась как дальняя дорога, а переход в инобытие порождал связанные с этим прощальные действия с покойным (обмывание, одевание, снабжение пищей и проч.). Все ритуальные действия в погребальном обряде обеспечивали создание символической границы между миром живых и миром умерших. Например, хакасы, как только человек умирал, с целью недопущения проникновения

злых духов с внешней стороны входа в жилище под порог клали черёмуховые ветки. Для того, чтобы покойник не отыскал обратной дороги домой, гроб старались из дома вынести не через двери, а например, через окно, через специально проделанную дыру в стене. Хакасы в XIX в. разбирали западную стенку юрты или делали подкоп [4, с. 118]. После этого гроб трижды обносили вокруг юрты, стремясь запутать умершего. В. Я. Пропп указывал, что в сказках живые узнаются по зеванию, запаху, сну, смеху, то есть тому, что отсутствует у мёртвых, а мёртвых оскорбляет запах живого [5, с. 68, 69], отсюда традиционный человек прекрасно осознавал, что мир живых и мир мёртвых не совместимы.

С другой стороны, в ритуализации смерти происходила сакрализация культа предков и формировалась вера в существование души, в результате чего смерть уже не представлялась хаосом, окончательным концом жизни. Смерть, «доводя до конца развитие человеческой личности в материальном и экзистенциальном плане, открывает переход в другую -онтологическую сверхъестественную область; умерший получает почётное звание предка -семейного представителя, допущенного отныне в божественные сферы» [6, с. 282]. За пределами земного существования душа уже переходит в иное состояние. В результате сложившихся представлений о душе смерть уже не являлась трагедией, концом жизни. На смену страху приходит убеждение, что всё живое на земле обладает душой, которая представлялась как нечто вроде пара, воздуха, тени или бабочки, которая покидает материальное тело. Одновременно с осознанием душой своей смерти, ее путешествием к последнему пункту назначения и попыткой вернуться в дом к оставшимся живым родственникам связано проведение поминальных дней. Ритуалы, совершаемые в поминальные дни, такие как ночные бдения или «кормление», направлены как на отпугивание души умершего, так и на до-

стижение благожелательного её расположения. Связь между миром живых и миром предков была двусторонней. Предок мог напомнить о себе в сновидениях, болезнях, через стук, шорох. Живые просили помощи у предков. Как отмечал Б. А. Рыбаков, умерший человек становился предком, покровителем семьи, рода и с ним устанавливались и поддерживались отношения, хотя и иного рода [7, с. 243]. Место его упокоения определялось неподалёку, в земле, в «вечном доме», душа же его незримо пребывала в одном из трёх миров. Однако миры эти едины - они замкнуты друг в друге: подземный, земной и небесный. Это единство объясняет конкретный образ потустороннего мира - он создаётся и реально оформляется по образу действительного мира. [6, с. 82].

Л. Леви-Брюль указывал, что покойник консолидировал оставшихся живых, укрепляя родовые и племенные связи [9, с. 240]. Например, употребление пищи во время похорон и в поминальные дни предполагало, что эта пища скрепляет род. У хакасов придерживались планировки кладбища с соблюдением родового принципа рядности могил. По нашим сведениям, у дер. Верх-Аскиз кладбища с рядами могил рода Толмашовых, рода Угдыжековых, рода Ахпашевых располагались отдельно. Иногда у одного селения находилось несколько кладбищ по родовой принадлежности.

Поскольку смерть - это печать таинственного, страшного, последствием чего может наступить хаос, оставшиеся родичи стремились особым образом, через знаки, символы отметить знак смерти. Например, хакасы делали надрез на одежде, выворачивали ее наизнанку, стежки во время шитья одежды на умершего делали не справа налево, а наоборот, развязывали пояс, портили инвентарь, занавешивали зеркала, запирали двери и окна, окуривали дом после выноса покойника богородской травой и прочее.

Таким образом, традиционное мировоззрение перед лицом наступающего хаоса, которое

несет с собой смерть, стремится заполнить пустоту в переходе из мира живых в мир умерших и снова в мир живых через кодификацию действий обряда. Человек при помощи культурных кодов выстраивает вокруг себя такую реальность, на которую проектирует действия

(материальные, телесные, поведенческие) погребального обряда. При помощи культурных кодов каждое поколение, считывая эти коды (возможно по-своему), воспроизводит информацию заново.

Библиографический список

1. Лотман, М. Ю. Внутри мыслящих миров. М., 1996.

2. Михайлин В. Тропа звериных слов: пространственно ориентированные культурные коды в индоевропейской традиции. М.: Новое литературное обозрение, 2005. С. 540.

3. Косарев М. Ф. Мировоззренческие аспекты традиционной погребальной обрядности (по сибирским материалам) // Краткие сообщения Института археологии. / Ин-т археологии РАН, 2010. Вып. 224. М.: Языки славянской культуры, 2010. 344 с.

4. Бутанаев В. Я. Погребально-поминальные обряды хакасов в XIX - начале XX в. // Историко-культурные связи Южной Сибири. Абакан, 1988. С. 107-132.

5. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1986. 365 с.

6. Иорданский В. Б. Хаос и гармония. М.: Наука, 1982. 343 с.

7. Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М: Наука, 1994. 608 с.

8. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление / пер. с франц. под ред. проф. В. К. Никольского и А. В. Киссина; с пред. ред. «Атеиста», члена Акад. наук СССР Марра, Н. Я., проф. 1 Моск. унив. В. К. Никольского и автора к русск. изд. Л.: гос. тип. им. Евг. Соколовой, 1930. 337 с.

© Арчимачева М. Ю., 2022

УДК: 78:[78.072.2+008](1-88)

МУЗЫКАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА КАК ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОМ МУЗЫКОВЕДЕНИИ И КУЛЬТУРОЛОГИИ

Калинина Юлия Александровна,

аспирант

Научный руководитель — М. Н. Чистанов, д-р филос. наук, доцент Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова (г. Абакан)

В статье представлен обзор основных направлений фундаментальных исследований в области музыкального искусства и музыкальной культуры в отечественном музыковедении и культурологии. Через обозначенные научные координаты очерчено смысловое поле изучения феномена музыкальной культуры на рубеже ХХ-XXI вв., определена актуальная тематика современных исследований. Отмечено усиление культурологического подхода и полидисциплинарных методов в изучении артефактов музыкальной культуры.

Ключевые слова: музыкальная культура, современные направления музыковедческих и культурологических исследований, актуальная тематика изучения музыкальной культуры.

MUSICAL CULTURE AS AN OBJECT OF RESEARCH IN RUSSIAN MUSICOLOGY

AND CULTUROLOGY

Kalinina Yulia Aleksandrovna,

postgraduate student Scientific supervisor - M. N. Chistanov, D. in Philosophy, Associate Professor Katanov Khakass State University (Abakan)

The article provides an overview of the main directions offundamental research in the field of musical art and musical culture in Russian musicology and culturology. Through the indicated scientific coordinates, the semantic field for studying the phenomenon of musical culture at the turn of the 20th-21st centuries is outlined, the actual topics of mod-