CC BY
22
УДК 821.161.1-192:785 ББК Щ318.5 +Ш3 3 (2Рос=Рус)64-45 Код ВАК 5.9.1 ГРНТИ 17.07.29
А. А. ЖУКОВА
Москва
ПОЭЗИЯ РОКА И РЭПА
СКВОЗЬ ПРИЗМУ КАТЕГОРИИ БЕСТИАРНОСТИ
Аннотация. В статье анализируются тексты из русской рок- и рэп-поэзии, в которых проявляется категория бестиарности на уровне тем, мотивов и образов. На материале песен, принадлежащих авторству разных исполнителей, делается вывод о том, что категория бестиарности связана с проблемой самоидентификации лирического героя, для которого критерии анималистичность / антропоморфность, всеобщность / индивидуализм, завершённость / незавершённость оказываются недостаточными.
Ключевые слова: рок-поэзия; русский рок; рок-тексты; русский рэп; бестиар-ность; мифы; песни; поэтические тексты; поэтическое творчество; рок-поэты
Сведения об авторе: Жукова Александра Андреевна, кандидат филологических наук, преподаватель Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
Контакты: 119991, Москва, Ленинские горы, ГСП, МГУ имени М. В. Ломоносова, 1-й корпус гуманитарных факультетов (1-й ГУМ).
А. А. ZHUKOVA
Moscow
ROCK AND RAP POETRY
THROUGH THE PRISM OF THE BESTIALITY CATEGORY
Abstract. The article analyzes texts from Russian rock and rap poetry, in which the category of bestiality is manifested at the level of themes, motives and images. Based on the material of songs authored by different performers, it is concluded that the category of bestiality is associated with the problem of self-identification of the lyrical hero, for whom the criteria of animalism / anthropomorphism, universality / individualism, completeness / incompleteness are insufficient.
Keywords: rock poetry; Russian rock; rock lyrics; Russian rap; bestiality; myths; songs; poetic texts; poetic creativity; rock poets
About author: Zhukova Aleksandra Andreevna, Candidate of Philology, Lecturer of the Department of the Russian Language for Foreign Students of the Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University.
Категория бестиарности, проявляющаяся в современной альтернативной поэзии посредством образов, действий, переживаний, позволяет анализировать художественные тексты в философско-антропологическом аспекте. Антропоморфное и анималистическое начала являются неотъемле-
© Жукова А. А., 2022
мыми составляющими структуры личности, поэтому, обращаясь к вопросу о человеческой природе, авторы избегают однозначных и категоричных суждений.
Антропогенез в его эстетико-философском осмыслении становится ключевым вопросом для нового образа маленького человека XX и XXI веков. «Поколение дворников и сторожей», а также «представители уличной интеллигенции», несмотря на значительные различия как в художественном методе, так и в мировоззренческих заключениях, сближаются в вопросе собственной идентичности. Лирическим героям так же, как и персонажу романа З. Прилепина «Чёрная обезьяна», чрезвычайно важно ответить на вопрос, кем я стал после того, как потерялся: «Когда я потерялся - вот что интересно...» [14].
В голове пурга-метель, нет ни рубля,
Я стал задумчив, прям, как демон Врубеля.
А ведь была пургель, мамкиных слёз капель,
Кот Леопольд, и Гулливер, и Карамель.
Гуашь, акварель, и папкина шинель,
Когда же я успел копейкой провалиться в щель? [8]
Новая кровь!
Дорога домой могла быть короче.
Новая кровь!
Вновь наполняет меня [9].
Обозначенная проблема переживается исполнителями экзистенциально, поскольку определение я предполагает постмодернистское столкновение с пустотой, в которой заключается величайшая опасность для личности - состояние слияния с бездной и последующего развоплощения, при котором я поглощается бездной.
Концепция самоуничтожения человека как сложной, противоречивой, спиритуальной структуры представлена в тексте «Гришковец и собака» (группа «Ночные грузчики»). Интенция самостирания заключается в исчезновении любых представлений о человеке, возвышающих его или, напротив, уничижающих. Так, во фразе «Гришковец съевший собаку превращается в собаку съевшую Гришковца», звучащей рефреном в песне, предлагается своеобразный уроборический образ, в котором антропоморфное и зооморфное начала нивелируют друг друга. Лирический герой определяет значимые для него понятия - Бога и себя самого - апофатиче-ски, в то время как произведение перенасыщено художественными деталями, описывающими незначительные бытовые предметы и действия:
Я давно не обезьяна - мне хочется больше жрать и меньше работать Нищета или роскошь, забудьте - скоро у всех всего будет поровну
Мне уже снится седьмой пылесос, у меня есть все, кроме светло-зелёного Послушайте, я написал стихотворение, там бог - смотрите, между строк Ой, извините, что потревожил, приду, когда кончится это чудное ток-шоу Слышал, в древности, кто-то писал музыку,
глухим будучи, имени не помню А я пляшу в экстазе, обожравшись спидов,
молочу свои уши мэфкором [1].
Подобная ситуация развоплощения до небытия встречается в творчестве Д. А. Пригова. Согласно справедливому замечанию М. Ямпольского, ретроспективная трансформация хронотопа позволяет «Ленину, молодеющему до исчезновения в небытии, сжиматься» до окончательного превращения в «сенсуально-рефлективную точку» [18].
Пространственные метаморфозы присутствуют в песне «Зверь» (группа «Наутилус Помпилиус»). Нарративный модус в тексте воспроизводится опосредованно от двух ипостасей личности сразу - человека и зверя. Так, эмпирический опыт героя тождественен переживаниям некоего зверя, скрывающегося в степи. Система повествования, а также пространственно-временной континуум в тексте деформированы: нарратив ведётся от первого и от третьего лица одновременно, а пространство объединяет в себе несколько событийных пластов - ночь и утро, настоящее и будущее время.
Я даже знаю, как болит у зверя в груди, Он идёт, он хрипит, мне знаком этот крик. <...>
Я кружу в темноте, там, где слышится смех, Это значит, что теперь зверю конец. Я не буду ждать утра, чтоб не видеть, как он, Пробудившись ото сна, станет другим. Я не буду ждать утра, чтоб не тратить больше сил, Смотри на звезду - она теперь твоя1. Искры тают в ночи, звёзды светят в пути, Я лечу и мне грустно в этой степи [2].
Герой в песне «Зверь» переживает столкновение с темнотой ночной степи, ощущая в это же самое время состояние полёта к звезде, которая является своеобразным итогом его пути. Эмоциональная часть в тексте соответствует инстинктивному, зооморфному началу: зверь чувствует страх, боль. Антропоморфному же началу, напротив, присущи созерцание, стремление рационализировать происходящее, обращение к когнитивной части сознания: «Я смотрю в темноту, я вижу огни», «Это значит, что
1 С большой долей вероятности можно утверждать, что данная фраза является отсылкой к канцоне «Франческо да Милано» (слова - А. Волохонского, музыка - В. Вавилова), получившей известность в исполнении Б. Б. Гребенщикова: «А в небе голубом горит одна звезда, / Она твоя, о, ангел мой, она твоя всегда».
теперь зверю конец», «Когда утро взойдёт, он с последней звездой / Поднимется в путь, полетит вслед за мной». Не случайно преображение героя происходит к утру, когда трансцендентное пространство неба меркнет, не позволяя увидеть яркий свет звёзд.
Искры тают в ночи, звёзды светят в пути, Я лечу и мне грустно в этой степи. <...>
Когда утро взойдёт, он с последней звездой Поднимется в путь, полетит вслед за мной [2].
Допустимо предположение и о некотором образном параллелизме: приобщение к смерти и иному пространству переживается человеком и зверем одинаково, поэтому в данном тексте в фокусе авторского внимания находится эмоциональное состояние персонажей.
Наиболее продуктивным в текстах с категорией бестиарности является образ волка. В нем могут проявляется значения одиночества («Крематорий» - «Маленькая девочка со взглядом волчицы», «25/17» - «Волчонок»), изгнанничества («Ария» - «Обман»), или демонизма (К. Кинчев, «25/17» -«Ад холода»). Так, в треке «Вервольф» («25/17»), в котором романтизируются готические образы и мотивы, представлена оборотная сторона личности. Тем не менее, оборотню - лирическому герою, от лица которого ведётся повествование - присущи те же переживания, что и человеку:
Дала ты малыша мне - мой сынок, Человеческий щеночек. Я прячу клыки, И уже не помню, как хрустят кадыки... [6]
Бестиарность как синоним зверства и жестокости раскрывается благодаря мотиву противостояния людей и оборотней. Однако это разделение персонажей весьма условно - основной проблемой является метаморфич-ный характер субъекта: в человеке проявляется зверская жестокость,
(Ждут, когда я дам слабину, разомлелый, Придут, чтобы сожрать, и по беспределу Перед этим тебя толпою, остервенело, И чтобы я смотрел, как жизнь покидает тело [6])
в звере - антропоморфная нежность:
Но я спасу тебя от них, прошу, позволь, Не бойся, зая, за меня, я сам вервольф. Ведь только ты своим разрядом в миллионы вольт Можешь спасти меня от самого себя. Я - боль [6].
Однако трансформация человек - зверь осмысляется аллегорически: в фокусе авторского внимания находятся оппозиции «любовь - насилие», «забота - жестокость».
В большинстве случаев интерпретации бестиарных параллелей предполагают негативные коннотации. Однако некоторые зооморфные образы интерпретируются достаточно комплиментарно. В частности, это песни группы «Наутилус Помпилиус», в которых появляются орнитологические образы, обращённые к женским характерам - «Одинокая птица», «Бедная птица», «Крылья». В данном корпусе текстов отчётливо прослеживается трансцендентная вертикаль, а образ птицы используется для возвеличивания, прежде всего, душевной красоты героини.
Кроме того, тексты с орнитологической образностью отличаются особым трагизмом на уровне фабулы. Бесконечное одиночество героини может сопровождаться мотивами обмана, несчастной любви, утраты:
И в груди моей клетка, а в ней вместо сердца, Бьётся крылья ломая, эта бедная птица [10].
А в глазах у тебя неземная печаль. Ты сильная птица, но мне тебя жаль [12].
Особую роль играют бестиарные реликты в формировании образа возлюбленной. Крылья в творчестве И. Кормильцева могут интерпретироваться аллегорически - как потеря или гибель - или символически, как в тексте «Летучая мышь».
Светла как печаль, безмятежна как сон Ты влетаешь как птица, садишься на пальцы И я снова спасён.
Беззаботная лень, безымянная тень Ты накроешь мой дом туманным крылом И закончится день [11].
Готическая эстетика раскрывает тему любви через такие понятия, как страдание и спасение. В то же время образ героини данного текста противоречив и мистически загадочен. Она - и летучая мышь, и мятежная душа, но в то же время светлая и безмятежная Астарта, способная спасти или погубить лирического героя.
Ведьма или ангел, птица или зверь, Вернись - я оставлю открытым окно И незапертой дверь [11].
Любовь, представленная в тексте как стихийное, всепоглощающее чувство, позволяет лирическому герою отказаться от определения душев-
ного (возможно, и духовного) характера личности возлюбленной. Основой страсти является не чувственность, а мистический диалог душ:
Смерть или спасение, свет или тьма, Если не вернёшься - я впервые узнаю Как сходят с ума [11].
Проблема соотношения антропоморфного и зооморфного в личности проецируется некоторыми авторами на общество в целом. Экзистенциальная обращённость личности вовне, её незавершённость и способность отражать те или иные настроения актуализируют проблему нравственного выбора вообще и волюнтаризма в частности. Экстраполяция анималистических качеств на человечество чаще осмысляется критически, в то время как проявление бестиарного начала в структуре личности может трактоваться безоценочно или романтизированно («Волчонок» - «25/17»).
Тенденция к бестиарности критически осмысляется в песне Б. Б. Гребенщикова (группа «Аквариум») «Козлы». Лирический герой представляет своё видение человека апофатически. Уверенность в собственной исключительности, отсутствие радости и, наконец, стремление «всё подмять под себя», - все эти черты лирический герой узнаёт не только в окружающих, но и в себе самом. В песне акцентируется внимание на бестиарности как тенденции к поглощению. В данном случае бестиарность выполняет не функцию антитезы, как в треке «Вервольф», а, напротив, унификации, всепоглощающей мимикрии, в которой я-субъект замещается мы:
Увязшие в собственной правоте, Завязанные в узлы. Я тоже такой, только хуже, И я говорю, что я знаю: козлы [4].
В равной степени лирическим героем однозначно порицается как анималистическое стремление мимикрировать под всех, устранив собственное я, так и тенденция к исключительному индивидуализму. Собственное изгнанничество не является удовлетворительным методом самоопределения, поскольку, с одной стороны, такой бунт - фантом, мечта о единогласно признанном лидерстве,
(Мечтая, что ты генерал, Мечтая, что ты экстрасенс, Зная, что ты воплощение Вековечной мечты; Весь мир - это декорация, И тут появляешься ты [4])
с другой стороны, роль изгоя не может определить личность качественно -это вариант существования в той же бинарной системе координат (Столько сил, чтобы не стать таким, как все, / Но любой бунт - это тоже элемент системы. [13])1.
Из вышеприведенных примеров следует, что бестиарность в тексте Б. Гребенщикова мыслится исполнителем прежде всего как антитеза гуманистическим ценностям, и конфликт потенциально содержит в себе агрессивное, бестиарное противостояние, в основе которого - инстинктивное желание защитить своё: семью, любовь («Тебе смешно? Я клоун в цирке? / Нет больше сил твоих терпеть мои придирки? / А надо бы обнять, поцеловать, однако / Я для тебя кто, по-твоему - собака? / А принеси мне тапки, иди на место, пёс. / Ну вот, опять довёл тебя до слёз» - «Стриптиз», «25/17») или жизнь («Нет, гром не грянул с небес, / Когда пили кровь, как зверьё, / Но нестерпимым стал блеск / Креста, что мы Южным зовём.» -«Штиль», «Ария»). Крайний индивидуализм равноценен агрессии; мимикрируя под социальную группу, усваивая её морально-нравственные ценности, индивид так же может проявлять антигуманистические интенции:
Наше дыхание свято, Мы движемся, всех любя, Но дай нам немного силы, Господи, -Мы всё подомнём под себя» [4].
Бестиарные образы в данном случае выполняют функцию своеобразных интенсификаторов, отражающих авторскую позицию2. Таким образом, проблема обособления я-субъекта остаётся неразрешённой: является ли «полнота раскрытия потенциала индивида» [3, с. 10] самоцелью лирического героя альтернативной поэзии?
Апеллирование к гуманизму как высшей ценности опровергается философией постмодерна, согласно которой «не существует не только <...> абсолютных ценностей, но и личного бессмертия, как и бессмертия нации, этноса, семьи, государства, мира» [3, с. 10]. Так, крайний индивидуализм как критерий человечности опровергается качественно: «.нет никакой причины полагать, будто способы существования нуждаются в трансцен-
1 В 2011 году инди-рок-группа «Alai Oli» выпустила альбом «Satta Massagana», в котором также вопрос самоопределения играл ключевую роль. Песня «Крылья» представляет тезис о человеческой несвободе, невозможности действовать вне парадигм и стратегий: «Думаешь, что есть дверь и ключ, но их нет, / Все параллельные миры всегда были во мне. / Хочешь быть вне системы, а будешь - в ней. / Хочешь везде успеть, а будешь лежать на спине».
2 В песне группы «ДДТ» «Мальчики-мажоры» также сатирически осмысляются ценности и поведенческие стратегии отдельной социальной группы, «сыновей дипломатов, / юристов, министров и профессоров», однако расчеловечивание происходит по линии овеществления, когда материальный или нематериальный предмет или понятие полноценнее характеризует обращающуюся к нему личность: «Кичёвая дрянь задернута в тело...», «Зарывшись в объёмах секс-бюрократок, / Уткнувшись в плюющее счастьем видео, / Нежась в минорах новомодных кастратов...».
дентных ценностях, которые позволяли бы их сравнивать, отбирать и определять, какой из них "лучше" другого» [16, с. 404]. Обращённость к культуре, по сути, есть устремление к признанным в настоящий момент ценностям, которые рано или поздно будут подвергнуты сомнению и, возможно, отвергнуты.
Анималистический компонент в человеке, проявляющий себя через последовательное отождествление своих порывов и инстинктивного естества зверя, также оказывается губительным для человеческой индивидуальности. В данном случае личность поглощается коллективной волей, устремлением против. Этот протест объясняется природным, закономерным стремлением к существованию, бытию, однако им не определяется в полной мере глубина и сущность субъективного начала в человеке: в фокусе внимания оказывается воля толпы, общества или стада, то есть коллектива, образа собирательного, но не персонифицированного я.
Обращаясь к «Песне без слов» группы «Кино», А. В. Завьялов и А. А. Позднухов меняют тональность произведения: в нём появляются апокалиптические мотивы, травестированные образы (ср. «Если есть стадо - есть пастух, / Если есть тело - должен быть дух.» - «Песня без слов» [17] // «Овцы сказали, мы не овцы, нам не нужен пастух. А тело из тела, само изгнало дух.» [7] - «Весь мир идёт на меня войной»). В «Песне без слов» лирический герой является частью предельно структурированного мира, в котором «всё в своё время - зима и весна», и «каждой звезде - свой неба кусок». Функционирование мира по принципу муравейника, неоднократно утверждавшееся в творчестве В. Цоя (песня «Муравейник»), предполагает, что лирический герой становится частью этого миропорядка, в котором есть место как для тактики соглашения, так и протеста: «Хочешь ли ты изменить этот мир, / Сможешь ли ты принять как есть.». В этом риторическом вопросе сформулирован критерий я-идентификации: момент выбора, волевое решение следовать тем или иным маршрутом, - вот фрагмент, в котором проявляется субъектное начало персонажа. Экзистенциальная парадигматика служит своеобразным подтверждением существования героя. Оказываясь на распутье, лирический герой обнаруживает себя за пределами системы и вариантов, заданных ею. Тем не менее неопределённость собственной судьбы переживается персонажем коллективно (будущему соответствует образ тумана), так как нахождение за гранью собственного определения осмысляется в контексте целого поколения.
В тексте «Весь мир идёт на меня войной» реальность сконструирована сообразно культуре постмодерна, эклектично и карикатурно:
А всё, что воры здесь могли, уже вынесли.
И сами себя ловят за хвост - вымыслы.
Собака хочет быть, как волк - только дай волю.
Кто сильнее, тот и прав - буря в поле [7].
Реальность как сад ветвящихся дорожек, в котором суждено потеряться каждому, уничтожает возможность определения человеческого бытия посредством свободного выбора:
Тут всё истоптано давно, не разобрать следы.
Здесь нет вина и воды, только песок и ты [7].
Если в песне Цоя действительность представлена как идеально точная, надежная модель существования, которая, однако, представляется лирическому герою искусственной и потому бессмысленной, то в треке «Весь мир идёт на меня войной» возникает идеально разрушенный мир, враждебно настроенный по отношению к человеку:
Всякому яблоку нужны зарядка и сеть.
И ты как твой айфон, можешь внезапно сесть.
На Чёрном море нефть, на Белом море снег.
В беломоре спрятал смех Чёрный Человек.
<...>
Начать валить людей, или валить в лес.
Если есть патроны, то должен быть обрез.
Не давать спуска или не давить на спуск.
Для каждого аборигена, связка бус [7].
Сомнению подвергаются такие ценности, как жизнь социума, а также достижения прогресса, поскольку масштаб этих явлений вытесняет из среды человека. Жизнь героя срежиссирована, подвластна воле зрителей, толпы, однако отказ следовать её приказам возвращает личности ценность её собственного бытия. Мотив одиночества в тексте реализуется через образ пустыни. Там разум героя «остывает», а он сам тушит костёр, оставляя бесплодные надежды на поиск света извне1.
И в этой пустыне, пусть твой разум остынет.
Туши костёр, иначе ты не увидишь свет.
Он есть, ты здесь, он там, но вы одно... [7]
Религиозные искания направлены на ожидания света духовного, рождающегося изнутри, в отдалении от мира и людей. Приобщение к изначальному, истинному Свету сообразуется с евангельским тезисом о Царствии Божием из 17 главы Евангелия от Луки: «.не придёт Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо
1 В треке «Волчонок» (группа «25/17») образ костра являлся аллегорией сигнала о помощи: «Это не Маугли, ты смотришь на угли - / Это для ангелов он жёг сигнальные огни». Однако такой символический акт приобретает трагическое звучание, поскольку ангелы не спасают человека от жизненных невзгод.
вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 20-21)1 [5]. В данном случае обособленность лирического героя не является индивидуалистическим порывом, поскольку стремление направлено на созидание духовной основы, аутентичной и уникальной части я, которая не сводится к поведенческим стратегиям личности или коллективному переживанию эмоции. Устремление к поиску не предполагает нахождения конкретного ответа или достижения определённой цели, поскольку духовный путь каждого человека глубоко индивидуален.
В финале трека подтверждается взаимосвязь рок- и рэп-текстов, выраженная на идейно-мотивном уровне. Эти произведения образуют типологическое единство, в котором, помимо различий, есть определённые тождества. В «Песне без слов» утверждается следующая трансцендентальная диалектика:
Если есть стадо - есть пастух, Если есть тело - должен быть дух, Если есть шаг - должен быть след, Если есть тьма - должен быть свет [17].
Так, в треке «Весь мир идёт на меня войной» исканиям героя не подводится итог, однако сам мотив поиска обусловлен наличием в личности героя доселе скрытого и неразгаданного: если есть поиск света, значит, он должен быть.
Итак, категория бестиарности в альтернативной поэзии представлена обширным корпусом текстов. Использование данной категории позволяет исполнителям представить собственную концепцию антропогенеза в художественно-философском контексте. Бестиарность проявляется в текстах на идейно-мотивном уровне, а также посредством образов, зооморфных реликтов и поведенческих стратегий.
Литература
1. Алехин Е. И. Гришковец и собака / Е. И. Алехин // Зарубежная и русская альтернатива. - URL: https://altwall.net/texts.php?show= nochnyegruzchi&number=174743 (дата обращения: 18.05.2022).
2. Бутусов В. ЛЗверь / В. Г. Бутусов // Музыкальный портал «Reproduktor». - URL: https://reproduktor.net/nautilus-pompilius/zver/ (дата обращения: 04.06.2022).
3. Волков В. Н. Субъект, личность, дух и духовное в эпоху постмодерна / В. Н. Волков // Культурное наследие России. - 2014. - № 4. - С. 3-10.
1 Толкования А. П. Лопухина, свт. Игнатия Брянчанинова, блж. Феофилакта Болгарского дополняют друг друга в вопросе стяжания Царства Божьего в душе человека («поскольку Царствие Божие не имеет определённого времени, но для желающего присуще во всякую пору. Ибо Царствие Божие, без сомнения, составляет жизнь и устроение себя по образу Ангелов.» [15]).
4. Гребенщиков Б. Б. Козлы / Б. Б. Гребенщиков // Сайт «kursivom». -URL: https://www.kursivom.ru/%D0%B0%D0%BA%D0%B2%D0%B0% D1%80%D0%B8%D1%83%D0%BC-%D0%BA%D0%BE%D0%B7% D0%BB%D1%8B-%D0%B1%D0%B3 (дата обращения: 14.05.2022).
5. Евангелие от Луки // Сайт «Азбука веры». - URL: https://azbyka.ru/biblia/?Lk.17&utfcs~r (дата обращения: 13.05.2022).
6. Завьялов А. А. Вервольф / А. А. Завьялов, А. В. Позднухов // Музыкальный портал «Reproduktor». - URL: https://reproduktor.net/gruppa-2517/vervolf/ (дата обращения: 25.06.2022).
7. Завьялов А. А. Весь мир идёт на меня войной / А. А. Завьялов, А. В. Позднухов // Музыкальный портал «Reproduktor». - URL: https://tekst-pesni.online/25-17-ves-mir-idyot-na-menya-vojnoj/ (дата обращения: 23.05.2022).
8. Завьялов А. А. Пар / А. А. Завьялов, А. В. Позднухов // Музыкальный портал «Reproduktor». - URL: https://reproduktor.net/gruppa-2517/par/ (дата обращения: 02.04.2022).
9. Кинчев К. Е. Новая кровь / К. Е. Кинчев // Музыкальный портал «Reproduktor». - URL: https://reproduktor.net/gruppa-alisa/novaya-krov/ (дата обращения: 08.04.2022).
10. Кормильцев И. В. Бедная птица / И. В. Кормильцев // Сайт darktexts. - URL: https://darktexts.ru/33011-nautilus-pompilius-bednaja-ptica.html (дата обращения: 23.05.2022).
11. Кормильцев И. В. Летучая мышь / И. В. Кормильцев // Музыкальный портал «Reproduktor». - URL: https://reproduktor.net/nautilus-pompilius/letuchaya-mysh/ (дата обращения: 23.05.2022).
12. Кормильцев И. В. Одинокая птица / И. В. Кормильцев // Музыкальный портал «Reproduktor». - URL: https://reproduktor.net/nautilus-pompilius/odinokaya-ptica/ (дата обращения: 02.05.2022).
13. Маркес О. Крылья / О. Маркес // Сайт tekst-pesni. online. - URL: https://tekst-pesni.online/alai-oli-krylya/ (дата обращения: 02.05.2022).
14. Прилепин З. Чёрная обезьяна / З. Прилепин // Сайт mir-knig. -URL: https://mir-knig.com/read_338499-1. (дата обращения: 01.06.2022).
15. Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Луки // Сайт. - URL https://ekzeget.ru/mediateka/detail-tolkovanie-na-evangelie-ot-luki/?glava=glava-semnadcataa-2 (дата обращения 07.10.2022).
16. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко. - М.: Прогресс, 1977. - 237 с.
17. Цой В. Р. Песня без слов / В. Р. Цой // Музыкальный портал «Reproduktor». - URL: https://reproduktor.net/kino/pesnya-bez-slov/ (дата обращения: 11.05.2022).
18. Ямпольский М. Б. Время метаморфозы (как тексты Пригова избегают устойчивой модальности) / М. Б. Ямпольский // Портал электронных книг litmir. - URL: https://www.litmir.me/bd/?b=578565 (дата обращения: 14.06.2022).
