CC BY
56
И. В. Горофянюк
Винницкий государственный педагогический университет,
Винница
ПОДОЛЬСКИЕ НАЗВАНИЯ РАСТЕНИЙ
В СЛАВЯНСКОМ КОНТЕКСТЕ: ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В современной славистике существует корпус исследований, посвященных установлению лексических связей в рамках славянской языковой семьи (работы В. Будзишевской, Т. Голин-ской, Г. П. Клепиковой, В. М. Мокиенко, Н. И. Толстого, О. Н. Тру-бачева, Б. Фалинской и др.) (подробнее см.: [Гриценко 1990: 190]). Изучение украинской диалектной лексики в широком контексте славянских языков в значительной степени уточняет историю многих явлений украинских говоров, картину межславянских языковых связей в целом. Рельефнее выступает динамика лексического состава украинских говоров как результат межъязыкового взаимодействия. Находят свое типологическое и генетическое обоснование те изменения формальной структуры и семантики украинской диалектной лексики, которые не имеют исчерпывающего объяснения на основании данных одного языка, а «прочитываются» только в широком славянском контексте [Там же: 219]. В связи с этим актуальной остается задача дальнейшего определения украинско-инославянских общих элементов — в частности, изолекс дистантных зон — с их подробной локализацией. Существенным является также выявление в конечном результате интенсивных и спорадических межзональных связей, собственно языковых и внеязыковых факторов их возникновения, хронологии таких связей. Очевидна высокая эвристическая ценность исследований межзональных языковых связей Славии для более полной интерпретации общих явлений в области традиционной материальной и духовной культуры разных славянских народов и на этой основе реконструкции древнеславянской духовной культуры, что, по мнению Н. И. Толстого, находится в прямой связи с проблемой этногенеза славян [Толстой 1995: 41].
В этом контексте особый интерес представляет изучение ботанической лексики — древней по происхождению, богатой по составу и ценной для познания лингвистических и экстралингвистических явлений. Объектом нашего исследования является ботаническая лексика центральноподольских говоров, локализованных в Винницкой области Украины. Материалом для исследования послужил корпус лингвистических, фольклорных, этнографических работ и авторский «Словарь ботанической лексики центральноподольських говоров» [Гороф'янюк 2012] , составленный по материалам, собранным автором по специальной программе в 94 населенных пунктах Центрального Подолья. В поле нашего зрения попали названия растений и тот круг представлений подолян о растительном мире, параллели к которым находим в репертуаре названий, мотивах номинации и символике растений других славянских языков и культур.
Для лексического уровня релевантным в раскрытии межзональных связей является не только формальное и семантическое совпадение сравниваемых слов. Особый интерес представляют межзональные связи на уровне мотивации [Гриценко 1990: 189-190]. Анализ мотивов номинации растений, общих в различных славянских языках, позволяет раскрыть культурные функции растений, механизм отражения объективных характеристик растений в их названиях и роли этих характеристик в формировании символического образа растений в традиционной культуре славян. Решению этой проблемы посвящена монография В. Б. Колосовой «Лексика и символика славянской народной ботаники» [Колосова 2009].
Из собранной ботанической лексики центральноподольских говоров (5500 фитонимов, не считая фонетических и акцентных вариантов) мы анализируем только те, которые имеют эквиваленты в славянских языках. Зафиксированный подольский диалектный материал представлен через призму мотивирующих признаков фитонимов, а потому остановимся на тех характеристиках растений, которые были отмечены традиционной культурой и, очевидно, легли в основу их наименований.
1 С работой можно ознакомиться на сайте www.academia.edu (https://www.academia.edu/7150198/Горофянюк_Матерiали_до_Лексичного_ атласу).
1. Особенности поверхности растений
Те растения, части которых имеют свойство прилипать к чему-либо, не только имеют соответствующие названия, но и наделяются способностью привлекать людей друг к другу: для номинации смолки клейкой Lychnis visearía в центральноподоль-ских говорах зафиксированы названия сМолка, смо^л 'анка, ли^пучка, лип^чиц'а, лип^ник, лифчичка, лип^кЧ квЧтоЧки; ср. соответствующий комментарий информанта: поМиХ 1дЧучинку / поку'паХ (в липучке. — И. Г.) / таг Хлопц 'i 1будут ' 1липнути до 1ней // [Гороф'янюк 2012: 151]. Сравним названия другого растения со сходными характеристиками — подмаренника цепкого Galium aparine L., который в народном представлении наделен способностью привлекать к себе любимого [Анненков (сост.) 1878: 157, 400]: серб. лепл>ива трава [Шпис-Ъулум 1995: 412], србх. lipavica, prilipaca, болг. lepka, lepeska, lepavec [Анненков (сост.) 1878: 151; МаЛек 1954: 220]2 и центральноподольские лип^чиц'а, ли^пучка, ли~пиха, лип^чак, лип^чичка, ли'пун', лип^тиц'а, лип^тица, лип^ник, л 'i1пак, ли^п 'iï, л 'i1пучка [Гороф'янюк 2012: 185].
2. Время цветения растения
Такая выразительная характеристика растения, как время его цветения, является семантической универсалией в номинации многих славянских языков. Наше внимание привлекли лексические параллели центральноподольского добре ^утро для обозначения ипомеи Ipomoea [Гороф'янюк 2012: 191], которая цветет до середины дня, и сербского фитонима добро]утро '?' для обозначения растения, которое утром раскрывается, а в полдень складывает лепестки [Ъор^евип 1958: 42].
3. Вкус растения
Горький вкус растения у славян играет важную роль в формировании его символического статуса. Так, полынь Artemisia — растение с горьким вкусом и резким запахом — имеет статус оберега, используется для нейтрализации нечистой силы. По сведениям словаря «Славянские древности», полынь чаще фигурирует в традиционной славянской культуре как эффективное средство
2 Здесь и далее материал других языков цитируется по монографии В. Б. Колосовой «Лексика и символика славянской народной ботаники» [Колосова 2009].
против русалок и подобных персонажей славянского фольклора. Такая функция растения известна не только восточным славянам, но и жителям Балкан, чехам, полякам [Усачева 2009: 160]. В этом контексте заслуживает внимания трансформация статуса растения в христианской традиции, зафиксированная в центрально-подольском говоре. Приведем рассказ информанта о полыни однолетней Artemisia annua: йа зро^била 1в'тика зам'^тати // 1кажут / не ме^ти / не Мона / бо це Боже 1з'ы':а // у 1н'ому за^ховувалас' Божа Мат 'ip з Iсусом ХриСтом / с''в'ат'ат йо^го // так ко^лис' ка1зали / шоб не ро^бити 1 в'тика// [Гороф'янюк 2012: 166-168]. Используют подоляне полынь однолетнюю и в похоронном обряде: веточки растения кладут рядом с покойником, чтобы отогнать нечистую силу: Боже дреуко це йак по^когника у дубо'вину уже послали / i су'хе во'но / то йо'го кладут на бо'ки i по у^с'ому // Боже дереуце у нас кажут // (н. п. Василевка Иллинецкого р-на Винницкой обл.). Такое обрядовое действие известно и в Сербии: веточкой бейтурана 'полынь однолетняя Artemisia annua' обозначали место, на котором лежал покойник, чтобы отогнать нечистую силу [Чаjкановиfr 1985: 299]. На юге Польши в гроб кладут полынь горькую Artemisia absinthium L., освященную на Успение. По верованию, веточка этого растения в руках покойника способна отгонять черта [Lehr 1999: 122-123]. Использование полыни как универсального оберега, широкий спектр лекарственных свойств растения и использование его в похоронных обрядах обусловило единодушие славян не только в высокой оценке растения, но и в образовании одинаковых или подобных по семантическому содержанию фитонимов: центральноподольские Боже дреуко, Боже дереуко, Боже дереуЦе, Боже дреу^це, Боже 1дерево, Божайа траука [Гороф'янюк 2012: 168], пол. boze drzewko, чеш. bozi drevce [Анненков (сост.) 1878: 47], словен. bozje drevce, србх. bozje drvce [Wróbel 1962: 108], болг. боже дръвце, божие дърво, божо дърво [Ахтаров 1939: 106].
4. Запах растения
Сильный запах растения играет важную роль в формировании его семиотического статуса: «в одной греческой легенде о нахождении честного креста рассказывается, что на месте, где евреи умышленно закопали крест Спасителя, выросла трава, па-
хучая и врачующая: врачи называют ее &Ki^ov, а народ ßamXiKÖv. Это ocimum basilicum, наш базилик, душки, малороссийские васильки, который в народной русской обрядности до сих пор связаны с культом креста: их кладут в церквах под распятие, делают из них кропило, откуда, может быть, и самое название кропила — василек» [Мочульский 1887: 169]. Использование этого растения в похоронных обрядах, в частности, на Подолье, обусловило символизацию базилика: а в 'iн цег 1чепчик чи ваксил 'ок / йак Майе ^бути по^когн Чк / в 'iH ту}д 'i 1гарниг роСте / то 1буде с'коро пОкот'ж// [Гороф'янюк 2012: 187-188]. Активно функционирует фитоним и во фразеологии центральноподольских говоров: ваксил 'ки Сн'ац':а, ва'сил'ку таг у дубовинку, хоч у дубовину ло^жи i3 васил 'ками, йп уже 'т 'ы 'ки васил 'к Чу треба, ваксил 'ку у руку, ваксил 'ок Пахне 'безнадежно больной' [Там же: 188].
5. Ядовитость растения
В паремиях нашло отражение также влияние ядовитых растений на человека. По сербскому поверью, человек, который попробовал белену черную Hyoscyamus niger L., теряет память: «Као да се бунике наjео» [КарациЙ 1965: 144]. В Бачке о человеке, который говорит бессмысленные вещи, говорят: «Као да се напи|о бунике» [Шпис-Ъулум 1995: 414]. В центральноподоль-ском ареале фиксируем об^шус'а блеко^ти 'нести вздор' [Гороф'янюк 2012: 161]. Способность белены черной притуплять зубную боль стала мотивационной базой ее народного названия нЧМиц'а: йак 1зуби бо^л'ат / то Шш брати у 1губу / то во^на занЧМ Чл 'уйе // i ше иЧш йак на суд i1дут / то берут ц'у нЧМиц'у / шШ с^в'ат'ат i берут на суд / i 1 йакос' ше там капали / нЧМиц'а / нЧМиц'а / шоб ус 'iM занЧ^мЧло / шоб ^тЧл'ки йа говорила i за Мнойу ус 'о бу^ло / це ше замоу^л 'али шШ // (с. Литинка Литин-ского р-на Винницкой обл.; ПМА: 13 (1)-2007).
6. Магические свойства растения
В номинативное поле мака самосейки Papaver rhoeas L. входят фитонимы зЧр]кач, зЧр]катиг мак, которые, предполагаем, связаны с зiркий, здрти, в связи с наличием в верхней части головки мака небольших зазоров — глаз (ЕСУМ II: 265). Деривационная основа фитонимов ви'д'ук, вЧ'д'ук 'мак самосейка Papa-ver rhoeas L.' связана с вiдати 'знать, ведать' [ЕСУМ I: 391]. На-родноэтимологическое переосмысление в говорах глаголов здрi-
ти — видти — вгдати послужило основой для использования растения в народной магии, в частности вгдьмами < вгдати: а цеï ви'д 'ук / в'т та'ко / йак нахи'ли / в'т витра'сайец'а / пон'^майете // то це йОго с 'ват 'ат / i не daï Бог пОкот'ши / хто пОмер maï 1ходе / 1ходе та'ко / прип'лачут чи шо // то це с 'ва'т 'ат mоï в Ч'д'ук i обси'пайут 1хату //; ви^д'ук у 1н'ого ту^то угорЧ д'урки / i в 'iH сам Прамо йак вистр 'ы 'уйе Зв^ти // в 'ед 'ми йо^го викорис'товуйут / о^це йак неичисту 1силу тра в 'id Чёнати / то 1ход 'ат с 'ват 'ат на Паску / Пот Чм посиПайут // це 1саме вЧд'у'ком т^реба // [Гороф'янюк 2012: 32]. На Подолье также записан заговор, который произносил хозяин, рассевая мак-видюк по хлеву на Голодную кутью, с угрозами растению ослепить его в случае неисполнения им обереговой функции: «Видюку, ти все бачиш, з вггром та сонцем компануеш... тебе бояться лихi люди... Ciio тебе сьогодш, дивись на вс боки, в землю, в небо зоряне, (...) не допускай сюди лихих сил... I ти ïx не впустиш у цю стай-ню, у цю кошару, у цей xлiв. Коли ти ïx бачиш, вони слшнуть, а коли ти ïx не вщженеш геть вщцшя, то сам ослшнеш» [Килимник 1994: 138]. Такими же апотропейными характеристиками наделен мак у русских, поляков, словаков, чехов (подробнее см.: [Усачева 2004а: 170-174]).
Подольский фитоним для бузины черной Sambucus nigra 1чортове 1дерево отражает представление славян о бузине как о проклятом, нечистом дереве, месте проживания черта. У поляков, сербов, хорватов известно верование о запрете рубить или выкорчевывать бузину [Агапкина, Усачева 1995: 267-268]. Еще в XIX в. П. Чубинский записал в Винницкой губ. верование подолян об этом растении: «Бузину называют чортовым, проклятым деревом, потому что на ней повесился предатель Спасителя, Иуда. Бузины не следует ни рубить, ни выкапывать, чтобы не навлечь на себя несчастия» [Чубинский 1872: 77].
7. Внешние особенности растений
В говоре с. Гоноривка Пищанского района Винницкой обл. зафиксировано два фитонима для обозначения моркови дикой Daucus carota, дикорастущего травянистого растения с белыми цветками, собранными в зонтичное соцветие, центральная часть которого может иметь розовые вкрапления. Женщины называют растение л'уц 'ка 'сов^ст ', мотивируя название так: це л 'уц ''ка
'сов Чст' / йакКшо зЧрвала / 1 К в'точка ус'а бЧ'лен'ка / а посередине йе розо'вен 'ке / Значит' ше у л 'уде! 'совЧст' трошки йе / а йакШо уже ус'а 'бЧла / то уже неМа //. Информатор-мужчина сообщил другое название этого растения — д Ч'воча 'совЧст': ко'лис' мо'йа 1мама по'кЧгна ка'зала / шо це дЧ'воча 1сов '¡с 'т' / ше ст'т 'ки 'совЧст Ч там ото / с'кЧл'ки розо'вен'кого / це д Ч'воча 1сов Чст' маслен 'ке черво'не 'ке / це к'аже с'тЧл 'ки у дЧу'чат 'сов Чст Ч ли'шилос'а // [Гороф'янюк 2012: 32]. Отметим, что у сербов зафиксированы фитонимы стидак, срамак, мотивация которых также связана с тем, что красного цвета на цветке раньше было больше, но с каждым днем его становится все меньше, так как исчезает стыд у людей [Чаjкановиfi 1985: 223; СофриЙ 1990: 207].
Гендерные различия наблюдаем в плане не только формы, но и содержания номинации. Дифференциация растений по половому признаку осуществляется говорящими и относительно женских и мужских стеблей конопли — матерки и плоскони. Растение, которое выращивали специально для получения семян, сажали отдельно. Смешивание мужского и женского считалось опасным. Именно этим объясняют словацкое название конопли, которая одновременно цветет мужским и женским цветом — зувгвре, букв. «ярая, страшная» [Валенцова 2004: 312]. В связи с этим очевидным становится происхождение названия такого растения в центральноподольских говорах — мс^н'ак как результат переноса значения от ма'н 'ак 'пугало', зафиксированного в словарях А. С. Мельничука [Мельничук 1952: 85] и Б. Д. Грин-ченко [Гршченко II: 405] и известного в исследованных говорах: йе он'до на под'вЧрЧ 1черех (вид черешни. — И. Г.) ше недос1 тигли! / треба 1цего ман'а'ка / бо зе'ленЧ йагоди / а гранки уже ш'д 'ат // (с. Малая Мочулка Теплицкого р-на Винницкой обл.; ПМА: 62 (4)-2008).
Всем славянским народам была известна традиция выливать под фруктовое дерево воду, в которой купали новорожденного [Агапкина 1994: 87]. Зафиксированы такие верования и у подолян: ку)1 ди вили1 валиус 'а 1 куп '¡л' йа не з 1 найу / пЧд 1 дерево / пЧд 1 йаблун'ку / ро1 д'уче 1 дерево / де н ЧХ то не Ходе // (с. Терешки Барского р-на Винницкой обл.; ПМА: 98 (1)-2010). Также широко известны у южных славян символические способы наделения
женщины плодородием через контакт с плодовым деревом (детальнее см.: [Агапкина 1994]). В центральноподольском ареале также известна традиция под плодородное дерево вили'вати 1воду з голОви — т. е. воду, в которой девушка мыла волосы (с. Саинка Чернивецкого р-на Винницкой обл.; ПМА: 67 (2)-2007).
Этимологической магией Н. И. Толстой и С. М. Толстая назвали активное сближение явлений действительности на основе псевдоэтимологической связи слов в календарных приметах, народных обрядах, запретах, рекомендациях и прочих малых фольклорно-обрядовых жанрах [Толстой, Толстая 1988].
Явление этимологической магии смоделируем через единство таких компонентов: слово, действие, результат. Реализацию трехкомпонентной модели «Слово ^ Действие ^ Результат» наблюдаем в микротекстах, имеющих мотивационный потенциал и объясняющих магический смысл символических актов, которые сопровождают хозяйственные действия подолян и находят параллели у других славянских народов: Гушрки треба 1с'Шати на Зе^лену субботу / таг во^ни 1будут ' ПЧз'нЧ 7 зе^лен'1 // (с. Мухивцы Немировского р-на Винницкой обл.; ПМА: 42 (2)-2008); С'пте ошрНи на Доугого ^вана / таг 1будут 1дуже ИобрЧ ошрки Квасити // (с. Станиславчик Жмеринского р-на Винницкой обл.; ПМА: 35 (1)-2008). В этих микротекстах наблюдаем реализацию связи между действием и ожидаемым результатом, что базируется на корреляции прилагательных «Зелена субо-та» — «зелет ог1рки», «Довгого 1вана» — «добр1 / довг1 ог1рки». В с. Великая Русава Томашпильського р-на Винницкой области зафиксирован архаический обряд танца «на урожай»: КолодЧПа це таНе с''вато йе // ко'лис''л'уди старЧ танц'уИали / ж'тНи / дрЧбнен 'ко так дрЧбНен'ко танц'уПали / бо дрЧбНен'ко 1будут ' коНоплЧ рос^ти // Паже / дрЧбНен'ко таПц'угмо / бо шоб коНоплЧ дрЧбНен'кЧ росНи / бо йак коНоплЧ тоНен'кЧ / то 1дуже Иобре // це КолодЧПа ук'т 'Цч Посту // (с. Большая Русава Томашпольского р-на Винницкой обл.; ПМА: 68 (5)-2008). Кроме корреляции «др1бно танцювати» — «др1бм / тоню конопл1», в тексте прослеживается метафорическая ассоциация «движение человека — вегетация растения». Эта традиция известна и другим славянам: так, жители восточной Польши считали, что если у какой-то хозяйки плохо взошла конопля, то это было следствием
того, что она «не гуляла» или «плохо гуляла» на Масленицу, так как танцы на Масленицу были залогом будущего богатого урожая, а у южных славян были для этого специальные танцы — южночешская konopická и западноморавская konopice (цит. по: [Агапкина 2002: 170-171]).
Известны также случаи, когда механизм этимологической магии опосредствован семантическими транспозициями — переходом семы одной лексемы в лексико-семантическое поле другого слова. Так, для интерпретации рекомендацииЙакШо 1e'imep в'iüe i ти С 'теш ц 'у Моркву / ба^гац 'ко Може ус 'а 1бути б 'ыа // (с. Котюжаны Мурованокуриловецкого р-на Винницкой обл.) используем сведения о номинативном ряде 'морковь дикая Daucus carota L.': в центральноподольских говорах для обозначения дикой моркови активно употребляют фитоним б'ма Морква [Гороф'янюк 2012: 32]. В народных представлениях славян ветер персонифицируется или наделяется способностями демонического существа [Плотникова 1995: 357]. Созвучные верования имеют и подоляне: для номинации дикорастущего растения вейника наземного Calamagrostis epigeios L. записано поликомпонентное название тра^ва iém не Можнар^вати бо буде 1e'imep (с. Мурафа Шаргородского р-на Винницкой обл.) [Гороф'янюк 2012: 184]. Характерно, что в другом говоре его называют свистунка, бо во^на / йак в Чтер / то так йак Свишче // (с. Болган Пищанского р-на Винницкой обл.) [Там же]. Сравним с верованиями кашубов: если дьявол играет на вербовой дудочке, срывается свистящий ветер [Плотникова 1995: 358]. Здесь наблюдаем семантическую цепочку «белый — дикий — демонический», которая вербали-зируется в рекомендации подолян относительно посева моркови.
Украинские народные названия праздника Ивана Купалы — BidbMm 1ван, 1ван^дьмак, 1ван Злосний и др. — сигнализируют о мужском начале «купала» — обрядового деревца, которое делали чаще всего из ивы и уничтожали в конце празднований как символическое воплощение нечистой силы [Виноградова, Толстая 1990: 99-118]. В современных подольских селах еще и ныне помнят обычай кидать веточки «купала» — вил^це, дереу^це, капало, верба — на грядки с огурцами: Начи^найемо це деревце лоМати / 1кожне Хоче собЧ ги^л'ачку 1котру крашчу / зло^мати верШечка i б'^гоМ 1нести на гоip|ки // йакШо хтос' злоМайе
верШечка / у 1того Иаме перед aoipKu урод'ат' // i на Иожнт р'аИочок гоiр|к'iу 1ложимо по гПл'ац'^ з капала / i бЧжиМо не1 семо m'i гил'ачКи на Пород // (с. Вороновица Винницкого р-на Винницкой обл.). Причины таких обрядовых действий можно найти в обычаях, зафиксированных на Гомельщине (Беларусь): жена просила мужа лечь в борозду, чтобы было много больших огурцов, либо же, в случае, если огурцы плохо росли и было много пустоцвета, муж без брюк должен был помахать косой над грядками [Усачева 2004б: 497-498]. Таким образом, веточки из обрядового деревца, наделенные магической силой, могли реализовать продуктивную функцию — репродуктивность мужчины должна была перейти на растение.
Для прогнозирования урожая селяне также наблюдали за появлением некоторых насекомых, кукованием кукушки: БПлен 'ка ^бабка (бабочка. — И. Г.) лПтайе / то Пуде уроЖаг на молоИо /а Жоута ^бабка то на мед // (с. Микулинцы Литинского р-на Винницкой обл.); Уже зо^^зул 'а не Пуде куПати / бо уже цПЧту найм'ц'а // (говорят, когда хлеб перецветет.— И. Г.) (с. Криштоповка Иллинецкого р-на Винницкой обл.). Характерно, что верования о прекращении кукования кукушки в пору дозревания ячменя, реже — ржи известны также россиянам, белорусам, полякам. Часто это объясняют тем, что кукушка давится зерном и теряет голос [Гура 2004: 37].
В целом, перспектива интерпретации сведений об агрономических традициях и верованиях подолян в общеславянском контексте достаточно широка. Вопрос требует отдельного исследования.
Очевидно, что история и локализация Подолья являются тем основанием, которое порождает параллели с фитономинацией и символикой растений других славянских народов. Однако приведенные наблюдения порождают больше вопросов, чем дают однозначных ответов. Почему, например, для многих фитонимов, которые сначала кажутся узко региональными, например, д'^воча 1сов Чст', л 'уц''ка 1сов Чст', часто находятся точные по форме и/или содержанию номинативные соответствия в отдаленных диалектных зонах других славянских языков? Мы осознаем и то, что выводы о самобытности центральноподольских фитонимов, их связях с другими диалектными зонами могут быть уточнены и
изменены, когда подобными исследованиями будет охвачено большее количество диалектных зон. Ведь, как отмечает Н. И. Толстой, «внимание к локальным явлениям позволяет увидеть предшествующие, более ранние этноязыковые и культурные слои на карте современной Славии, подобно тому, как в старинных настенных росписях сквозь ветхий слой нередко проступают предшествующие нижние слои» [Толстой 1995: 51].
Список условных сокращений
Болг. — болгарский язык; пол. — польский язык; серб. — сербский язык; словен. — словенский язык; србх. — сербохорватский язык; чеш. — чешский язык.
Литература
Агапкина 1994 — Т. А. Агапкина. Южнославянские поверья и обряды, связанные с плодовыми деревьями, в общеславянской перспективе // Славянский и балканский фольклор. Верования. Текст. Ритуал. М.: Наука, 1994. С. 84-110. Агапкина 2002 — Т. А. Агапкина. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М.: Индрик, 2002. Агапкина, Усачева 1995 — Т. А. Агапкина, В. В. Усачева. Бузина // Н. И. Толстой (ред.). Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 1. М.: Международные отношения, 1995. С. 267-270. Валенцова 2004 — М. М. Валенцова. Мужской — женский // Н. И. Толстой (ред.). Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 3. М.: Международные отношения, 2004. С. 311-317. Виноградова, Толстая 1990 — Л. Н. Виноградова, С. М. Толстая. Мотив «уничтожения — проводов нечистой силы» в восточнославянском купальском обряде // Вяч. Вс. Иванов, Л. Г. Невская (отв. ред.). Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М.: Наука, 1990. С. 99-118. Гриценко 1990 — П. Ю. Гриценко. Ареальне варшвання лексики. Ки!в:
Наукова думка, 1990. Гура 2004 — А. В. Гура. Кукушка // Н. И. Толстой (ред.). Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 3. М.: Международные отношения, 2004. С. 36-39. Ъор^евиЙ 1958 — Д. М. Ъор^евиЙ. Живот и обича]и народни у Леско-
вачщ Морави [Српски етнографски зборник 70]. Београд, 1958. ЕСУМ — О. С. Мельничук (заг. ред.). Етимолопчний словник укра!нсь-ко! мови. В 7 т. Кшв: Наукова думка, 1982-2012.
Колосова 2009 — В. Б. Колосова. Лексика и символика славянской народной ботаники. Этнолингвистический аспект. М.: Индрик, 2009.
Плотникова 1995 — А. А. Плотникова. Ветер // Н. И. Толстой (ред.). Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 1. М.: Международные отношения, 1995. С. 357-361.
Толстой 1995 — Н. И. Толстой. Проблемы реконструкции древнесла-вянской духовной культуры // Н. И. Толстой. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. С. 41-62.
Толстой, Толстая 1988 — Н. И. Толстой, С. М. Толстая. Народная этимология и структура славянского ритуального текста // Славянское языкознание. Х. Международный съезд славистов. Доклады советской делегации. М.: Наука, 1988. С. 250-264.
Усачева 2004а — В. В. Усачева. Мак // Н. И. Толстой (ред.). Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 3. М.: Международные отношения, 2004. С. 170-174.
Усачева 20046 — В. В. Усачева. Овощи // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 3. М.: Международные отношения, 2004. С. 495-500.
Усачева 2009 — В. В. Усачева. Полынь // Н. И. Толстой (ред.). Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 4. М.: Международные отношения, 2009. С. 159-161.
Чаjкановиh 1985 — В. Чаjкановиh. Речник српских народних веровала о билкама. Београд: Српска академща наука и уметности, 1985.
Lehr 1999 — U. Lehr. The magic of the time of death: A contribution to the study of funeral customs in the Carpathian village // Ethnolog 9(60), 1, 1999. P. 117-126.
Wrobel 1962 — H. Wrobel. Zwi^zki staroсzеsko-staropolskie w terminologii botanicznej // Zeszyty Naukowe WSP w Katowicach. Sekcja Jçzyko-znawcza 1962. S. 105-137.
Источники
Анненков (сост.) 1878 — Н. И. Анненков (сост.). Ботанический словарь. Справочная книга для ботаников, сельских хозяев, садоводов, лесоводов, фармацевтов, врачей, дрогистов, путешественников по России и вообще сельских жителей. Новое испр., пополн. и расшир. изд. СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1878.
Ахтаров 1939 — Б. Ахтаров. Материали за български ботаничен речник. София: Придворна печатница, 1939.
Гороф'янюк 2012 — I. В. Гороф'янюк. Боташчна лексика центрально-подшьських говiрок: Матерiали до Лексичного атласу украт-
сько! мови / П. Ю. Гриценко (ввдп. ред.). Вшниця: П. П. 1.Б. Ба-люк, 2012.
rpÍH4eHKO 1996-1997 — Б. Гршченко (упоряд. з дод. власного мат.). Словарь укра1'нсько1 мови. В 4 т. Ки1'в: Наукова думка, 1996-1997.
КарациЙ 1965 — В. Карацип. Српске народне пословице. Ка. 9. Бео-град: Просвета, 1965.
Килимник 1994 — С. I. Килимник. Укра1'нський рiк у народних звичаях в iсторичному освггленш. У 2 кн. Кн. 1. Кт'в: Обереги, 1994.
Мельничук 1952 — О. С. Мельничук. Словник специфiчноl лексики говiрки села Писарiвки (Кодимського району Одесько1' областi) // Лексикографiчний бюлетень. Вип. 2. Ки1'в: Вид-во АН УССР, 1952. С. 67-98.
Мочульский 1887 — В. Мочульский. Историко-литературный анализ стиха о Голубиной книге. Варшава: Типография Михаила Земке-вича, 1887.
ПМА — Полевые материалы автора (ссылки даются в формате: регистрационный номер населенного пункта — информант — год записи).
СофриЙ 1990 — П. СофриЙ. Главниjе биле у народном вероваау и предаау код нас Срба. Београд: БИГЗ, 1990.
Чубинский 1872 — П. Чубинский. Верования и суеверия. Загадки и пословицы. Колдовство // Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край. Т. 1. Вып. 1. СПб.: Типография В. Безобразова и Ко., 1872. С. 76-85.
Шлис-Ъулум 1995 — М. Шлис-Ъулум. Фитонимща ]угозападне Бачке (коровска флора). Београд: Срп. акад. наука и уметности. Инст. за српски ]език, 1995 [Српски дщалектолошки зборник XLI].
МасИек 1954 — V. Machek. Ceská a slovenská jména rostlin. Praha: Nakladatelství Ceskoslovenské Akademie Ved, 1954.
