CC BY
34УДК 94(271.2)
Е. В. Платонов
Почитаемые родники и приходские конфликты в России второй половины XIX в.
В научной литературе, мемуарах и этнографических исследованиях неоднократно отмечалось, что в числе дополнений к основным источникам дохода приходского духовенства — руге и церковным землям — большое значение имело «подаяние мирское» — плата за тре-боисполнение и сборы с прихожан как основное средство содержания клира1. В связи с важностью этой статьи в бюджете прихода отмечаются случаи борьбы членов клира за право посещать те или иные деревни и получать соответствующее вознаграждение от местных жителей за свою службу2. Аналогичные наблюдения можно сделать при изуче-^ нии функционирования культовых мест и отдельных культовых объ-
о ектов в системе приходской экономики, сведения о чем сохранились
^ в исторических источниках второй половины XVIII — конца XIX в.
£
§ В это время между причтами и общинами разных приходов наблюдаются ^ острые конфликты, которые были вызваны стремлением подчинить себе по-^ читаемое место или получить в свое владение особо чтимую икону, слывущую § явленной и чудотворной. Конфликты такого рода находятся в одном ряду ^ с борьбой между приходскими церквями за преимущественное право свечной Ен продажи или за контроль над часовнями прихода для упрочения финансовой 5 базы церкви и известны не только в России, но и в других европейских стра-нах3. Эти конфликты стали одним из следствий кризиса традиционной куль* туры, когда существование почитаемых мест и практика паломничества к ним Он изначально рассматривались в контексте усилий христианина, направленных ^ на спасение души. С развитием секуляризационных процессов и постепен-Й ным включением церкви в систему государственных учреждений отношение
к культовым предметам и почитаемым местам всё больше формализовалось, приобретая сугубо рациональное содержание4.
Приходские конфликты обострялись вследствие того, что пожертвования паломников и плата за службу молебнов существенно увеличивали регулярные доходы церкви, хотя здесь известны только фрагментарные данные, поскольку реальный размер поступлений записывался не всегда и точные суммы приведены не во всех синодальных расследованиях. Разглашение о явлении двух икон на полевом колодце в 1819 г. принесло церкви села Кашарова Нижегородской епархии 104 руб. деньгами и на 46 руб. пожертвований холстом5. В 1824-1825 гг. крестьяне деревни Низово Санкт-Петербургской губернии, не желая отдавать из своей часовни особо чтимую икону Параскевы Пятницы в церковь села Кобоны, предлагали причту церкви до 100 р. ежегодных выплат в виде отступных за право самостоятельно распоряжаться кружечным сбором6. С появлением чудотворной иконы в церкви села Танайки Вятской губернии ежемесячные доходы причта увеличились с 24-25 до 116 руб., т.е. выросли почти в пять раз7. После появления чудотворной иконы Спасителя и целебного колодца у села Сажного Курской губернии в 1887 г. благотворители положили на счет церкви в банке 6 тыс. руб. за два года. Кроме этого значительно повысился размер кружечного сбора8. Доходы приходской церкви при появлении в приходе особо чтимого культового объекта возрастали в несколько раз, даже если предположить, что зафиксированные в процессе расследования суммы занижались. Поэтому такие конфликты часто происходили на фоне острого финансового кризиса, когда причт и сельская община были поставлены перед необходимостью изыскания значительных дополнительных средств — например, при сооружении нового храма.
Несмотря на то что обвинения клириков в стяжательстве появились, вероятно, одновременно с институционализированными формами религии, в подавляющем большинстве случаев мы наблюдаем заинтересованность в обладании особым культовым объектом не только служителей церкви, но также ___ местной городской или сельской общины. Обслуживание культового места, его з содержание, обустройство, проведение ритуалов, изготовление вотивов и при- ^ ем паломников требовали больших расходов и серьезно влияли на структуру ^ экономики поселения9. Применительно к сельскому приходу можно говорить g о дополнительных доходах от продажи продуктов, от постоя, ямских услуг Д и т.д., вплоть до продажи бутылок, в которые можно было набирать воду по- ^ читаемого источника, а также торговли самой водой. Курский епископ Иустин '§ писал в 1888 г., что многие крестьяне села Сажного после появления в селе чу- g дотворной иконы оставили свое обычное занятие — хлебопашество, и занялись go извозом богомольцев и сдачей внаем квартир для приезжающих в село палом- Л ников10. При таких обстоятельствах в борьбу за владение почитаемым местом в или почитаемой иконой включался не только клир церкви, но и самый широкий °г круг мирян, что усложняло характер конфликта. Эти особенности позволяют -5
отдельным исследователям анализировать организацию почитаемого места и паломничества к нему в категориях предпринимательской деятельности, где существует агрессивное соперничество между отдельными центрами за внимание паломников11.
В России синодального периода борьба между причтами отмечена только в отношении старых культовых мест и редко наблюдается при возникновении новых, что обусловлено особенностями законодательства12. Лаконичное упоминание в Духовном регламенте архиереев, которые повелевали «для вспоможения церквей убогих, или новых построения ...проискивать явления иконы в пустыни, или при источнице»13, стало причиной пристального внимания церковных властей к новым почитаемым местам на протяжении всего синодального периода. При таких обстоятельствах сообщать о явлении иконы или начинать открытую борьбу за нее с соседним приходом было не только опасно, но и бесперспективно для дальнейшего развития культа.
Несколько иначе обстояло дело с давно известными почитаемыми местами, уже включенными в церковную сферу и систему социальных связей прихода. Над ними также нависала угроза уничтожения, если открывались какие-либо злоупотребления причта, в приходе которого состояло почитаемое место. Признаками «злоупотребления» в представлениях администрации того времени являлись служение молебнов у источников, крестные ходы и паломничество, что вело к увеличению денежных сборов14. Однако при благоприятных обстоятельствах, если до слуха благочинного или епископа не доходили известия о новых чудесах и исцелениях, а также о новых явлениях икон, старые почитаемые места могли довольно долго функционировать в системе церковных институций, традиционной культуры и социальных отношений.
Во всех известных нам случаях спор фактически велся не за культовый объ-2 ект как предмет религиозного поклонения, а за контроль над распределением
О
£2. имеющихся или предполагаемых доходов, которые он может принести. В раз-
^ ные исторические периоды конфликты такого рода имели различный характер,
и отражая особенности церковного управления и отношений между священное-
Л
Е, лужителями и приходом. Как правило, конфликт развивался между группами, ^ неравными по своему статусу. До середины XIX в. экспансия шла сверху: клир
а сельских церквей выступал против деревенских общин, городские церкви про-
у тив сельских приходов, старые причты против новых, недавно назначенных ^ священников, чему способствовала развитая иерархичность, сословное деление
£ общества и замкнутость духовенства. Например, в 1775-1820-х гг., когда долж-
® ность благочинного была выборной и частично независимой от правящего ар-
| хиерея, благочинный обладал почти безраздельной властью в подведомствен-^ ных ему приходах15. Он мог забрать в свой храм «явленную» икону из церкви \ЕГ благочиния, и вернуть ее обратно не представлялось возможным даже посред-
£ ством обращения к епископу16. С
В XVIII — первой половине XIX в. основными участниками сельских приходских конфликтов были священники, которых поддерживала приходская община. В пореформенной России, в иных культурных и социальных условиях, при постепенно усиливающейся роли прихожан в жизни своей церкви17, отмечается обратная ситуация. Инициаторами конфликтов становятся объединенные в сельские общества прихожане при негласной поддержке приходского клира. Общества периодически пытались получить в свою собственность иконы и культовые места, которые считали своими и которыми, по их мнению, несправедливо распоряжались другие приходы.
Конфликты второй половины XIX в. были осложнены особенностями регулирования отношений между церковью как государственным учреждением и приходской общиной. Приход как коллектив верующих, объединенных вокруг определенного храма, не имел никаких имущественных прав и не считался юридическим лицом: им была церковь, которой принадлежало всё церковное имущество. С другой стороны, территория прихода изначально совпадала с территорией волости, в управлении делами которой важную роль играло волостное правление и волостной старшина. Местная община, обладая ограниченным правом управления на территории волости, по закону не обладала ни правом распоряжения церковной собственностью, ни правом непосредственного управления своей приходской церковью18. На практике объекты, которые находились на территории волости и право использования которых регулировалось гражданским законодательством, могли быть в то же время объектами церковного использования, что создавало интересные коллизии, напрямую связанные с изучением приходских конфликтов и деревенских святынь.
Описание одного из таких конфликтов содержится в синодальном расследовании, начатом по прошению прихожан Успенского собора г. Нового Оскола Курской губернии. 31 марта 1876 г. староста и прихожане Успенской соборной церкви подали прошение на имя императора Александра II, где жаловались на «вопиющую несправедливость, незаконность и чистый произвол» Курской духовной консистории в решении о распределении доходов от крестного хода °2 с особо чтимой иконой. «Явленная икона св. великомученицы Параскевы была С-открыта в незапамятные времена на колодезе в Оскольском поле, — писали они, — ^ <...> и была первоначально поставлена в существовавшей тогда приходской церкви села Оскольского, откуда ежегодно выносилась с крестным ходом для бо- | гомоления на место своего явления. <...> Впоследствии деревянная Оскольская церковь была уничтожена пожаром, а икона... будучи найдена в пепле сгоревшей -с церкви невредимою, была перенесена в местный соборный храм г. Нового Оско- % ла»19. В честь иконы был устроен один из приделов Ново-Оскольского собора, ^ образ украсили сребропозлащенной ризой с драгоценными камнями, и традиция ^ крестных ходов к колодцу, на котором, по преданию, произошло явление иконы, § закрепилась за причтом и прихожанами собора, причем ходов было установлено ^ два — в четверг на Троицкой неделе и в 10-ю пятницу по Пасхе. я
Однако один из помещиков слободы Погромец, поручик В. В. Курдюмов, сначала получил разрешение на проведение ярмарки в слободе в день перенесения через нее иконы, а позже, став церковным старостой, «возымел мысль оставлять икону <...> на время между первым и вторым ношением ея на колодезь, то есть на две недели»20. После отказа со стороны причта Успенской церкви Василий Курдюмов обратился с той же просьбой в консисторию, аргументируя тем, что бывший Оскольский приход включен в границы прихода Никольской церкви (построена в 1839 г.), поэтому Никольская церковь имеет преимущественное право на владение чудотворной иконой.
Консистория отказала в просьбе оставлять икону в Погромце, так как богомольцы привыкли собираться к началу крестных ходов в г. Новом Осколе, но постановила разделять доходы, полученные во время крестного хода между двумя церквями. Свечные, кошельковые и другие приношения отдавались в пользу Никольской церкви слободы Погромца, а кружечные от молебных пений и других служб у колодцев разделялись поровну между причтами соборной Успенской и Никольской церквей21. Ранее в пользу Никольской церкви производилась только свечная продажа у колодцев. Такое распределение доходов должно было уравновесить денежные поступления в обе приходские церкви, поскольку, по существующим правилам, свечной сбор следовало отсылать в Синод, в распоряжении церквей же оставался только кружечный и кошельковый сбор22. Соответственно, до распоряжения консистории все собранные наличные средства поступали в пользу Успенского собора, Никольская же церковь фактически оставалась без прибыли.
С новым разделением доходов прихожане Успенской церкви были категорически не согласны. Они жаловались, что консистория не указала никакого «закона и основания» своему определению, обращаясь к практике других мест, т.е. к традиции, которая, по мнению прихожан Успенской церкви, 2 «вовсе не закон». Большая часть доходов теперь должна была поступать
О
£2. в пользу Никольской Погромецкой церкви, однако все расходы по организатор ции и проведению крестного хода по-прежнему лежали на плечах прихожан
и Успенской церкви. Кроме того, решение консистории приводило к абсурден
Е, ной ситуации, когда «градская, штатная, соборная церковь сделана данницею ^ приходской, сельской»23, т.е. она теряла не только доход, но и положение,
а и авторитет своего старшинства.
у В своем прошении на Высочайшее имя прихожане Успенской церкви про-^ сили оставить «на прежних основаниях, как освященный глубокою древно-
£ стию» обычай крестного хода и распределение доходов от него, хотя указание
® на древность обычая имеет здесь риторический характер, так как Оскольская
| церковь сгорела в феврале 1803 г.24 С решением следовало торопиться: жители ^ слободы Погромца уже считали сборы от следующего крестного хода своими, \ЕГ а прихожане Успенской церкви отнюдь не собирались ими делиться, между тем
£ как первый крестный ход должен был состояться уже через два месяца. С
В качестве истца в этом деле выступает церковный староста — выборное светское лицо, поверенный прихода, в обязанности которого по инструкции 1808 г. входило вместе с причтом следить за церковным имуществом и церковными деньгами25. Судя по публикациям в прессе, Василий Курдюмов был человеком деятельным, принимал активное участие в жизни слободы и помогал местным жителям: в частности завел в своем доме аптеку26, а в 1890 г. на общественные деньги исправил дорогу в селе. «Этот человек является поистине благодетелем для здешних жителей, которые в случае крайней нужды обращаются всегда к В. В. Курдюмову, щедро снабжающему своих односельчан всем необходимым»27,— писали о нем. Занимая должность церковного старосты, он считал своим долгом соблюдать интересы своей приходской церкви и добиваться для нее преимуществ. Прошение второй стороны также было составлено старостой соборной церкви капитаном Иваном Соломенцевым и прихожанами, что задало тон конфликта.
О том, как прошли два крестных хода 1876 г., нам неизвестно. Однако на следующий день после того, как должен был совершиться второй и последний из них, 14 июня, в понедельник, в Синод было направлено прошение Василия Курдюмова с просьбой вернуть почитаемую икону в Погромецкую церковь насовсем. Он утверждал, что икона была взята в соборную Успенскую церковь временно, и указывал на ущерб, который причиняет крестный ход жителям слободы: так, при прохождении богомольцев в полях побивался хлеб, само обслуживание инфраструктуры почитаемого места, состоящей из часовни и двух колодцев, обходилось дорого, проходившие же в слободе в эти дни ярмарки едва покрывали расходы и не приносили никакой прибыли28. Прошение это основывалось на приговоре, полученном В. Курдюмовым от прихожан Погромецкой церкви, жителями слободы Погромца и села Оскольского, которые «остались не вполне удовлетворены» распоряжением Курской духовной консистории о разделении сборов. Указывая на то, что икона «явилась» на Оскольской земле и перенесена в Успенский собор вопреки воле прихожан, жители пригородных сел жаловались, что икону во время крестного хода даже °2
О
не заносят в Никольскую церковь, которая воспринималась ими как преемница С-сгоревшей Оскольской церкви29. ^
Если староста, заведующий финансовыми делами, подкреплял требования прихода расчетами, то жители Погромца и села Оскольского апеллировали | к своему праву владения иконой, исходя из территориальных соображений. Предполагалось, что икона принадлежала не какой-то конкретной церкви, -с а общинам, проживающим в границах упраздненного прихода, того места, где % произошло ее явление — с этой точки зрения не имело значения, какие церкви ^ появились здесь после того, как сгорела Оскольская, икона всё равно должна ^ была оставаться в пределах определенной территории. §
Несколько позже, в ноябре 1876 г., обер-прокурору Синода Д. А. Толстому ^ поступило аналогичное коллективное прошение от жителей г. Нового Оскола, я
которые были встревожены перспективой потерять икону насовсем. Горожане встали на сторону прихожан Успенского собора и в целом повторили уже известные из прошения на Высочайшее имя аргументы30. Оба этих коллективных письма — от старосты Погромецкой церкви и от жителей Нового Оскола, были перенаправлены епископу Курскому Сергию (епископ в 1861-1880 гг.).
В апреле 1877 г. он послал в Синод донесение, основанное на рапортах консистории, дополнительных опросах старожилов и свидетелей, в котором были указаны некоторые существенные подробности. Так, разрешение на проведение крестного хода было дано Синодом в марте 1730 г., однако право это принадлежало причту церкви села Оскольского. Священнослужители Успенской церкви, считая себя преемниками традиции, нарушали правило, согласно которому каждый причт в требоисполнении и других службах был ограничен территорией своего прихода (103-й пункт Устава духовных консисторий)31. Забота о колодцах, рядом с которыми происходила служба, также была сферой ответственности старосты соборной церкви, что говорит о полной адаптации культового места приходом Успенского собора, в распоряжении которого находилась не только явленная икона, но и место ее явления, физически расположенное на землях другой приходской церкви и другой общины. Как и в иных известных случаях, причт Успенского собора в начале XIX в. перенес в Успенскую церковь не только чудотворную икону, но адаптировал всю систему связей почитаемого места. С тех пор, как за почитаемыми колодцами стала ухаживать община Успенской церкви, жители сел Погромецкого прихода оказались вытеснены из сферы их ритуального использования, оставаясь владельцами колодцев в качестве собственников земли.
При опросе старожилов несколько иначе раскрылись обстоятельства спасения иконы в пожаре 1803 г. Рассказ о том, что икону нашли невредимой в пепле, был не более чем преданием, призванным подтвердить особый статус иконы. 2 Свидетели помнили, что ее успели вынести наряду с другим имуществом, после
О
£2. чего «святость, из (церкви. — Е. П.) вынесенную, перенесли в церковь Маслов-^ скую, куда и нас причислили приходом», а чудотворная икона была «предусмо-« трительно и самовластно взята тогдашним протоиереем в соборную церковь»32. Е, Причт Успенского собора был заинтересован в появлении в храме особо чтимой ^ иконы, поскольку именно в это время вместо деревянного здания церкви строи'! лось каменное, что требовало изыскания дополнительных доходов33, у В процессе изложения дела епископ Сергий привел небольшую справку, рас-^ крывающую его понимание причин появления иконы на колодце. «В Курской £ губернии, как и в других черноземных местностях, очень обыкновенно хожде-® ние с иконами по полям. Чем обширнее засеянные поля, тем продолжительнее | хождения. Народу и причту нужен отдых, для чего избирают места, где есть ^ вода; а в здешних степных местах выкапывают, где удобно, для этой цели ко-\ЕГ лодцы. Так явился колодезь и на Оскольском поле. Но народ любит, чтоб при £ колодце, и особенно уединенном, полевом, была икона, и если она не поставлена С
явно, приносится тайно, и ставится на срубе, или чаще, опускается в воду. Икону по времени примечают; распространяется слух о ней как явленой, собирается народ; причт обретению покровительствует; начинается молебствование, и если начальство не узнало и икона не отобрана, то чествование ей входит в обычай»34. Рационально относясь к факту явления, епископ в то же время продолжает линию, заданную Духовным регламентом, характеризуя события 1803 г. как захват чтимой иконы благочинным, совершённый в корыстных целях35.
Епископ Сергий пришел к выводу, что причиной сложившейся ситуации стали произвольные действия всех сторон, не согласованные с епархиальной администрацией, поэтому он предложил оставить икону в соборной церкви, но упразднить крестный ход в слободу Погромец, предложив совершать таковой вокруг г. Нового Оскола36. По своему характеру резолюция епископа продолжала бюрократическую практику решений подобных вопросов XVIII — начала XIX в., и воплощение этого решения привело бы к неизбежному, хотя и не намеренному, разрушению системы ритуальных и социальных связей почитаемого места. Однако Синод утвердил первое решение Духовной консистории, оставив икону в соборе и разрешив производить крестные ходы с иным — предложенным консисторией разделением доходов37. Крестные ходы в слободу Погромец в конце XIX в. регулярно фигурируют в расписании крестных ходов епархии в соответствующем разделе Памятных книжек Курской губернии38.
Хотя рассмотрение этого дела происходило внутри церковного ведомства, фактически здесь видна мирская инициатива, основанная на приговоре крестьянского общества. Спор о принадлежности иконы шел так же, как мог бы развиваться спор о земельных владениях или любой другой имущественный конфликт. Однако если в светском законодательстве существовали нормы, на основании которых можно было выносить решения о праве собственности, то церковное законодательство в этом отношении не было разработано: в нем отсутствовало представление об иконах или почитаемых местах как объектах правовых отношений. Известны примеры, когда по распоряжению епископа всё имущество из церквей при смене их подчинения могло быть °ï
О
перенесено в другие храмы39. В деле нет ни одной ссылки на соответствую- О-щий закон или указ: все решения принимались по воле архиерея или по пред- ^ ложению секретаря духовной консистории исходя из их понимания дела, 'g после чего утверждались Синодом. Прихожане были склонны рассматри- g вать имущество своей церкви как принадлежащее им с вытекающим отсюда правом распоряжения, фактически же только епископ мог вынести то или -с иное решение относительно закрепления за храмом вещей или владений. % Со временем вмешательство мирян в сферу церковной компетенции выросло в существенную проблему, поэтому, чтобы ограничить влияние сельских J3 обществ на управление приходами, циркуляром Министерства Внутренних § дел в марте 1887 г. сельским и волостным сходам было запрещено составлять приговоры по таким вопросам40. я
Другой особенностью этого дела является характерное для синодального периода упрощение проблемы: спор идет о принадлежности иконы и на второй план отходят два почитаемых колодца, представляющие собой сложный комплекс с часовней и копией чудотворной иконы. Поскольку законодательство первой трети XVIII в. сосредоточивалось на культовых объектах (иконы, мощи и т.п.) игнорируя культовые места, последние выпадали из поля зрения церковной администрации, будучи на деле органической частью сложных почитаемых комплексов.
Глубокую историческую подоплеку приходских конфликтов демонстрирует дело «о переводе святого ключа» из одного прихода Вятской епархии в другой, рассматривавшееся в Синоде в 1890-х гг. Оно содержит выписки и справки за 40 лет — с середины до конца XIX в., что позволяет проследить динамику изменения политики в отношении локальных культов во второй половине XIX в.
Если в предыдущем примере инициаторами дела стали прихожане, стремившиеся сохранить статус кво, то это прошение, наоборот, было подано сельской общиной, на землях которой существовал почитаемый родник, находившийся в сфере интересов соседней приходской церкви. Суть претензий крестьянского общества деревни Яжбыхтино (Яжбахтино) была изложена в сентябре 1891 г. в письме доверенного от общества, крестьянина Андрея Архиповича Шамшурина41: «С лишком 20 лет тому назад в предместьях нашего селения Господу Богу, по неизреченному своему человеколюбию, угодно было явить нам, грешным, свое милосердие во образе целебного источника воды, приносящей всем, с верою и молитвою обращающимся, исцеление разных телесных и душевных недугов. <...> На месте явления сего Чуда Божия иждивением прихожан смежного с нами села Киасова сооружена часовня, почему все более или менее значительные пожертвования приходящих поступают в распоряжение священноцерковнослужителей Киясовской церкви. Но самый источник и часовня находятся в пределах полей де-2 ревни Яжбыхтиной, в 31/3 саженях от границы, отделяющей Киясовские поля»42.
О
£2. До поры просители «равнодушно смотрели» на то, что почитаемый источ-
^ ник принадлежал Киясовскому приходу, однако когда в деревне Яжбыхтиной
и начали строить храм, они обратились к епископу с просьбой «о переводе меЕ, ста явления Святого Ключа в ведение новооткрываемого Яжбыхтинского при-^ хода, основывая свое ходатайство на гражданском праве на свою собственную
а землю, занятую вопреки закона часовней, и главное, на скудости материальных
у средств, с первого же года ощущающихся при сооружении храма по случаю не-
8 удовлетворительных урожаев хлеба, пополнить каковые надеялись отчасти до-
Он
£ ходами от Святого Ключа»43. В местную консисторию крестьяне обращались
® еще в 1886 г. и получили отказ, поскольку прежний киясовский священник,
| Петр Соколов, из «своекорыстной цели» заявил, что доходов ключ никаких ^ не приносит, а часовня построена с согласия общества крестьян деревни Яж-\ЕГ быхтиной. Прошение, адресованное в Синод, открыло период острой борьбы
£ за почитаемый родник, растянувшейся почти на десятилетие. С
Согласно исторической справке, приведенной епископом Вятским Сергием (епископ в 1887-1896 гг.), часовня при ключе была построена в 1867 г. с ведома и разрешения епархиального начальства, по просьбе Киясовских прихожан в память спасения императора Александра II во время покушения на него в 1866 г., совершенного Д. Каракозовым, «и вследствие патриотических чувств, одушевлявших прихожан... к Царю-Освободителю крестьян от крепостной зависимости»44. Часовня была приписана к Киясовской церкви, а место под строение было в то время добровольно уступлено яжбыхтинцами как неудобное для сельскохозяйственной обработки. Взвесив аргументы сторон, епископ решил считать ходатайство яжбыхтинцев не заслуживающим уважения. Кроме того, часовня требовала ремонта, который не могли обеспечить просители, уже шестой год достраивающие свою церковь. Основным же аргументом для отказа стало явственно выраженное «неблаговидное основание»: Святой Ключ был нужен яжбыхтинцам «не для удовлетворения религиозных потребностей, а с корыстной целью»45.
Поскольку Синод поддержал мнение Вятской консистории и епископа Сергия, Андрей Шамшурин потребовал проведения нового следствия, подчеркивая, что их церковь уже была выстроена, освящена и у нее появился священник, а одним из аргументов, послуживших к отказу консистории в передаче источника, было отсутствие духовенства у Яжбыхтинской церкви: в этом случае почитаемый источник невозможно было бы держать под контролем причта. С учетом того, что Шамшуриным за 1893-1894 гг. было отправлено 6 (!) во многом повторяющих друг друга прошений в Вятскую консисторию и обер-прокурору Синода, ограничимся суммарной информацией из этих документов.
До 1860-х гг. деревни Яжбыхтино и Киясово входили в один Даниловский приход: ни в одной из деревень не было собственной церкви. После того, как в селе Киясове был построен храм, в него из Даниловского прихода был переведен священник Петр Соколов, в части которого ранее находились Киясово и Яжбыхтино, Яжбыхтино же по-прежнему осталось приписанным к Даниловскому приходу. Паломничество к источнику началось в 1860-х гг., когда сюда начали стекаться богомольцы. «Священник села Киасова Петр Соколов, ныне умерший, заметив такое стечение богомольцев около границы своего прихода с денежными приношениями, воспользовался этим: вначале поставил на ключе столб с иконою, а потом на приносимые богомольцами деньги выстроил часовню, будто бы в память избавления государя императора Александра II от руки злодея... на чужой земле и на чужой счет. В то время этой стройке мои доверители не препятствовали отцу Соколову потому, что духовники их села Данилова, убоявшись ответственности по открытии ключа, отказались от заведывания этим ключом...»46 Помимо этого, яжбыхтинцы не препятствовали строитель- ^ ству часовни также из уважения к своему прежнему священнику47. Отказ при- § чта села Данилова взять источник под свой контроль был обусловлен не только ^
авторитетом их бывшего сослуживца, но и непредсказуемыми последствиями я
'3 сл
X
ьо
такого поступка. В 1860-х гг. тенденция снисходительного отношения к новым локальным культам только наметилась, в связи с чем нельзя было предугадать реакцию епархиального начальства, Синода и губернатора на возникновение почитаемого родника.
Первоначальным обустройством родника занимались жители починка Ма-линова, входившего в киясовский приход. Это явствует из письма вятского губернатора Н. В. Компанейщикова архиепископу Аполлосу (Беляеву) от 1867 г., копия которого содержится в одном из донесений. Именно губернатор обратил внимание церковной администрации на родник, заметив, что «стечение народа на источник для почерпания воды и омовения совершается не по какому-либо суеверию, противному вере христианской, а по всей вероятности... потому что вода источника благодетельно действует на натуры приходящих»48. Переписка доказывает, что родник почитался задолго до решения построить часовню: столб с иконами, по замечанию губернатора, был поставлен около 1865 г. — т.е. в то время, когда покушения на Александра II еще не совершались.
К часовне 4 апреля должен был совершаться ежегодный крестный ход с молебном. Надо сказать, что к концу XIX в. в этот день молебен уже не служили: вместо этого отправляли два молебна 25 мая и 18 августа. Со временем произошло смещение заявленного при строительстве часовни праздничного календаря в сторону традиционных для сельской местности праздников — Иванова дня и Флора и Лавра, покровителей коневодства49. Последний праздник сопровождался не только собранием богомольцев, но и небольшой ярмаркой, которую устраивали около источника.
Выстроив собственный храм, яжбыхтинцы стали претендовать на владение святым источником, полагая справедливым, чтобы культовый объект, располагающийся на их земле, находился в ведении их собственной церкви, а не церкви соседнего прихода50. Не получив поддержки в консистории, яжбыхтинцы 2 грозились закрыть доступ к этому месту, поскольку местность вокруг часовни £2. была сенокосной, и собиравшиеся к часовне богомольцы производили потравы. ^ В общем приговоре за 83 подписями яжбыхтинцы жаловались обер-прокурору: и «...нам горько становится видеть то, как чужая, киясовская церковь пользуется Е, доходами с нашей земли от богомольцев, которые во всё время лета вытаптыва-^ ют наши засеянные поля»51.
а Вятский епископ Алексий (Опоцкий, епископ в 1896-1901 гг.), который у последним рассматривал это дело в 1897 г., склонялся к тому, чтобы отказать в яжбыхтинцам в их просьбе ввиду нескрываемой жажды последних получить
Он
£ материальную выгоду от источника. В это время (напомним, что синодальная
® тяжба началась в 1891 г., а одно из первых прошений в консисторию яжбых-
| тинцы подали в 1886 г.) у них было около 1 тыс. рублей долгов, оставшихся ^ от постройки каменной церкви, которые они стремились погасить из доходов \ЕГ от подаяний у колодца. «Такой циничный взгляд доверителей Шамшурина
£ на предметы, прославленные благодатью божией, в них почивающею, как смот-С
рят на святой ключ все и окрестные жители, с верою притекая к нему,— как на прибыльную статью, едва ли может заслуживать поощрения»52, — заключил преосвященный.
В конечном итоге яжбыхтинцы настроили против себя даже собственного приходского священника, для которого причисление часовни к своей церкви сулило не меньше выгод, чем для его паствы. В своем рапорте он дал им нелестную характеристику53. В заключение епископ Алексий (Опоцкий) предложил прибегнуть к принудительному обмену землей между сельскими обществами Яжбыхтино и Малинова, как то предусматривалось законодательством, поскольку первые отказывались меняться наделами добровольно.
Таким образом, узел, который пришлось распутывать в конце XIX в., был завязан в его середине, когда попытки включить почитаемое место в систему приходских культовых объектов вывели его из тени, в результате чего сложился баланс, нарушить который решили жители села Яжбыхтино. Только с появлением своей собственной церкви яжбыхтинцы получили возможность вернуть почитаемый источник, превратившийся за несколько десятков лет своего официального существования в заметный паломнический центр с ярмаркой. Это расследование подчеркивает один из аспектов процесса адаптации культовых родников: как и часовни, они не могли находиться во владении крестьянской общины, даже если располагались на ее землях. Они должны были быть приписаны к определенной церкви, причт которой осуществлял около родников церковные службы, следил за соблюдением благочестия и получал право на различные денежные сборы.
В приведенных выше делах конкретизация претензий сельского общества, сфокусированных на явленной иконе или почитаемом источнике, не может скрыть более широкий контекст: истцов интересует не столько предмет религиозного поклонения, сколько те выгоды, которые может принести его эксплуатация. Так, В. В. Курдюмов в случае возвращения иконы в Погромецкую церковь навсегда планировал устроить целых три ярмарки в слободе под предлогом чествования иконы, что вызвало удивление епископа Сергия, для которого яр- °2 марки были связаны с «нравственным безобразием»54, а вовсе не с поклонением С-чтимому образу. Общество деревни Яжбыхтино стремилось, помимо прочего, ^ погасить долги, сделанные во время строительства церкви. Сельские общества использовали церковную бюрократическую структуру для решения вопросов, | которые формально, в силу синтетичности церковных установлений, народных обычаев и хозяйственной деятельности имели отношение к кругу ответствен- -с ности церкви, на деле пытаясь достичь других целей. %
Одна из главных особенностей пореформенного периода заключается в от- ^ четливо выраженном желании мирян распоряжаться теми почитаемыми объ- ^ ектами, которые находились на территории прихода. Это было одним из след- § ствий оживления приходской жизни, что в перспективе вело к восстановлению ^ утраченных в течение XVIII — первой половины XIX в. функций прихода, я
синтезировавших религиозные и мирские стороны деятельности одной общины55. В документах отсутствует голос причта — священники (даже благочинный — протоиерей Успенского собора) выступают как свидетели или исполнители распоряжений администрации, но не как субъекты, способные оказать влияние на развитие ситуации, а со стороны истцов в обоих случаях мнения причта не слышно совсем, хотя он не меньше прихожан был заинтересован в разрешении вопроса в свою пользу. Обе попытки заявить свои права на культовый объект (во втором случае, несомненно, законные с точки зрения прав земельного владения) не увенчались успехом, но характерно само их возникновение в процессе активного участия мирян в делах своей приходской церкви, приостановленного в конце XIX в.56
1 Знаменский П. В. Приходское духовенство в России со времени реформы Петра. Казань, 1873. С. 670; Трегубое С. И. Религиозный быт русских и состояние духовенства в XVIII в. по мемуарам иностранцев. Изд. 2-е. М.: Ленанд, 2015. С. 174; Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ. (Церковные реформы в России 1860-1870-х годов). М., 1999. С. 114-115; Стефанович П. С. Приход и приходское духовенство в России в XVI-XVII веках. М.: Индрик, 2002. С. 158-159; БернштамТ.А. Приходская жизнь русской деревни. Очерки по церковной этнографии. СПб., 2007. С. 142-145; Пулькин М. В. Православный приход и власть в середине XVIII — начале XX в. (По материалам Олонецкой епархии). Петрозаводск, 2009. С. 146-149.
2 Стефанович П. С. Приход и приходское духовенство в России в XVI-XVII веках. С. 161.
3 Geary P.J. Furta Sacra. Thefts of relics in the central middle ages. Princeton University press, 1991; GarnettJ., Rosser G. Spectacular miracles. Transforming images in Italy from the Renaissance to the present. Reaction book, 2013. P. 229-235.
4 Eire C. War against the idols. The reformation of worship from Erasmus to Calvin. Cambridge University Press, 1986. P. 16, 95-96.
5 РГИА. Ф. 796. On. 100. Д. 725. О ложном разглашении Сергачьского уезда дер. Новой крестьянином Антоном Степановым о явившихся ему двух иконах. 13.08.1819. Л. 1 об.
6 Материалы для истории деревенских святынь. Описи часовен Санкт-Петербургской
епархии 1808-1816 гг. СПб.: Гуманитарная академия, 2014. С. 75.
2 7 РГИА. Ф. 796. Оп. 126. Д. 1204. О священноцерковнослужителях Елабугского уезда села ^ Танайки, принявших найденную икону Знамения Божией Матери в церковь и отправ-^ лявших пред оной молебны. 9.08.1845-10.03.1847. Л. 17 об. — 18.
% 8 РГИА. Ф. 796. Оп. 168. Д. 1439. О найденной на колодце близ села Сажного Корочанско-« го уезда иконе Христа Спасителя. 7.08.1877-30.01.1880. Л. 50.
g^ 9 Bromley D., Bobbitt R. Visions of the Virgin Mary. The Organizational Development of Marian ^ Apparitional Movements // Nova Religio: The Journal of Alternative and Emergent Religions. * 2011. Vol. 14, N3(February). P. 7,15-16.
s 10 РГИА. Ф. 796. On. 168. Д. 1439. Л. 46 об. Коммерциализация культа является об-У щей тенденцией при возникновении нового почитаемого места, ср. пример Польши: g DabrowskiP.M. Multiple visions, multiple viewpoints: apparitions in a Polish-German ^ borderland, 1877-1880 // The Polish review. 2013. Vol. 58, N3. P. 48. о 11 Bell A., Dale R. The medieval pilgrimage business // Enterprise and society. 2011. Vol. 12, N3. | P. 613.
§ 12 Отдельные случаи соперничества между приходами при появлении нового культового й объекта обусловлены, скорее, рациональными причинами, когда адаптация почитаемого места проходила под контролем того прихода, у которого было больше возможностей Оч в организации жизнеспособного культа.
g 13 Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедаем ния. Т. 1. 1721. Изд. 2-е. СПб., 1879. С. 8.
14 Так, упоминавшийся выше причт села Таиайки был обвинен Вятской консисторией в корыстолюбии, которое заключалось в том, что они брали плату за молебны, а поскольку увеличилось количество паломников, участились и службы, что приносило, как было отмечено выше, доход в 5 раз больше против обыкновенного.
15 Тинина 3. П. Самодержавие и русская православная церковь в первой четверти XIX в. Волгоград, 1999. С. 38-39.
16 Ср. повествование об изъятии чудотворной иконы Казанской Богородицы благочинным, настоятелем Стрелицкой церкви г. Старого Оскола, из церкви села Ключ, в то время находившегося на территории Курской губернии. Село Ключ // Воронежские епархиальные ведомости. 1867. № 18. С. 589-590.
17 Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ. С. 23.
18 Шевцова В. Ф. Православие в России накануне 1917 г. СПб., 2010. С. 35, 43, 131-149.
19 РГИА. Ф. 796. Оп. 157. Д. 212. По прошению церковного старосты и прихожан соборной Успенской церкви в г. Новом Осколе, Курской епархии, об отмене распоряжения Курской духовной консистории относительно распределения доходов, получаемых во время ношения иконы св. Великомученицы Параскевы с крестным ходом из соборной церкви на место ее явления. 10.04.1876-8.08.1879. Л. 2-2 об.
20 Там же. Л. 3.
21 Там же. Л. 9-9 об.
22 Римский C.B. Русская православная церковь в XIX веке // Ученые записки Донского юридического института. 1997. С. 126.
23 РГИА. Ф. 796. Оп. 157. Д. 212. Л. 7.
24 Там же. Л. 36 об.
25 Серебренников H. Е. Законы о православном духовенстве и учреждениях духовных с разъяснениями из решений Пр. Сената, указов, определений и постановлений Св. Синода, ведомственными разъяснениями и алфавитно-предметным указателем. М., 1914. С. 348.
26 Курский листок. 1889. № 40, 6 апреля.
27 Курский листок. 1890. № 41, 3 июля.
28 РГИА. Ф. 796. Оп. 157. Д. 212. Л. 11-12 об.
29 Там же. Л. 13-14 об.
30 Там же. Л. 23 об. — 25.
31 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2. T. XVI. Отд. 1. 1841г. СПб., 1842. С. 234.
32 РГИА. Ф. 796. Оп. 157. Д. 212. Л. 37, 41 об., 45-45 об.
33 Там же. Л. 24. ~
34 Там же. Л. 44-44 об. 3
35 Там же. Л. 45. О-
36 Там же. Л. 46 об.-47. g
37 Там же. Д. 94 об. — 95 об. Это решение Синода говорит о большем доверии к мнению консистории, чем к мнению епископа, что было обусловлено сложными взаимоотношения- S ми преосвященного и его канцелярии. Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих о реформ. С. 79-82.
38 См. к примеру: Памятная книжка Курской губернии на 1892 год. Курск, 1892. С. V. -У
39 Знаменский П. В. Приходское духовенство в России со времени реформы Петра. Казань, 3 1873. С. 733-734. g
40 ЕриювБ. А. Русская православная церковь в структуре государственного управления &д в XIX - начале XX в. Воронеж, 2013. С. 81. J
41 Примечательно, что доверенный был неграмотным, за него расписался другой человек. £
42 РГИА. Ф. 796. Оп. 172. Д. 1267. По прошению доверенного общества крестьян деревни -ц Яжбыхтиной Сарапульского уезда крестьянина Андрея Шамшурина о переводе из ведения Киясовского прихода в Яжбыхтинский «Святого ключа» и о построении часовни. .3 27.09.1891-19.02.1899. Л. 1-1 об. ¿о
43 Там же. Л. 1 об.
44 Там же. Л. И об.
45 Там же. Л. 13 об.-14.
46 Там же. Л. 44.
47 Там же. Л. 33-33 об.
48 Там же. Л. 59 об. - 60.
49 Там же. Л. 11 об. День Флора и Лавра отмечался водосвятным молебном на источнике еще
до постройки часовни, так что в отношении этого праздника можно говорить не столько о смещении, сколько о восстановлении изначального праздничного календаря.
50 Там же. Л. 26.
51 Там же. Л. 34.
52 Там же. Л. 64.
53 Там же. Л. 72 об.
54 РГИА. Ф. 796. Оп. 157. Д. 212. Л. 48 об.
55 Freeze G. L. The Disintegration of Traditional Communities: The Parish in Eighteenth-Century
Russia // The Journal of Modern History. 1976. Vol. 48, N1 (Mar.). P. 35-36. 56Шевцова В. Ф. Православие в России накануне 1917 г. С. 44-45.
References
BELL A., DALE R. The medieval pilgrimage business //Enterprise and society. Vol. 12. N3. 2011. BERNSHTAM T. A. Prihodskaya zizn russkoy derevni. Ocherki potserkovnoy etnographii. St Petersburg, 2007.
BROMLEY D., BOBBITT R. Visions of the Virgin Mary. The Organizational Development of Marian Apparitional Movements // Nova Religio: The Journal of Alternative and Emergent Religions. 2011. Vol. 14, N3 (February).
DABROWSKI P. M.Multiple visions, multiple viewpoints: apparitions in a Polish-German borderland, 1877-1880//The Polish review. 2013. Vol. 58, N3.
EIRE C. War against the idols. The reformation of worship from Erasmus to Calvin. Cambridge University Press, 1986.
ERSHOV B. A. Russkayapravoslavnaya tserkov v structure gosudarstvennogo upravleniya v XIX — nachale — XX vv. Voronezh, 2013.
g FREEZE G. L. The Disintegration of Traditional Communities: The Parish in Eighteenth-Century Russia //
The Journal of Modern History. 1976. Vol. 48, N1 (Mar.). ^ GARNETT J., ROSSER G. Spectacular miracles. Transforming images in Italy from the Renaissance to the 2; present. Reaction book, 2013.
§ GEARY P. J. Furta Sacra. Thefts of relics in the central middle ages. Princeton University press, 1991.
Materialyi dlya istorii derevenskih svyatyin. Opisi chasoven Sankt-Peterburgskoy eparhii 1808-1816 gg. ^ St Petersburg, 2014.
Pamyatnaya knizhka Kurskoy gubernii na 1892 god. Kursk, 1892. § Polnoe sobraniepostanovleniy i rasporyazheniypo vedomstvupravoslavnogo ispovedaniya. T. 1. 1721. St Pe-& tersburg, 1879. Izd. 2-e.
g Polnoe sobranie zakonov Rossiyskoy imperii. Sobr. 2. T. XVI. Otd. 1. 1841 g. St Petersburg, 1842. o" PULKIN M. V. Pravoslavnyiy prihod i vlast v seredine XVIII — nachale XX v. (Po materialam Olonetskoy o eparkhii). Petrozavodsk, 2009.
® RIMSKIY S. V. Rossiyskaya tserkov v epokhu velikih reform (Tserkovnie reformi v Rossii 1860-1870-kh S godov). Moscow, 1999.
u RIMSKIY S. V. Russkayapravoslavnaya tserkov v XlXveke. Rostov na Donu: Uchenyie zapiski Donskogo Yuridicheskogo instituta, 1997.
SEREBRENNIKOV N. E.Zakonyi o pravoslavnom duhovenstve i uchrezhdeniyah duhovnyih s raz'yasne-niyami iz resheniy Pr. Senata, ukazov, opredeleniy i postanovleniy Sv. Sinoda, vedomstvennyimi raz'yasneniyami ialfavitno-predmetnyimukazatelem. Moscow, 1914.
a*
\o a*
SHEVTSOVA V. F. Pra.vosla.vie v Rossii nakanune 1917g. St Petersburg, 2010. STEFANOVICH P. S. PrikhodIprikhodskoye dukhovenstvo v Rossii v XVI-XVII vekah. Moscow, 2002. TININA Z. P. Samoderzhavie i russkayapravoslavnaya tserkov vperooy chetvertiXIXv. Volgograd, 1999. TREGUBOV S. I. Religiozniy bit russkih Isostoyanie dukhovenstvav XVIIIvekepo memuaram inostrantsev. Izd-e 2. Moscow, 2015.
ZNAMENSKIY P. V. Prihodskoye dukhovenstvo v Rossii so vremeni reformi Petra. Kazan, 1873.
Е. В. Платонов. Почитаемые родники и приходские конфликты в России второй половины XIX в.
Статья посвящена изучению отдельных аспектов функционирования культовых мест в системе приходской экономики и в жизни приходских общин в России второй половины XIX в. В связи с радикальными изменениями в социальной структуре общества, ускорением экономического развития и усилением развития самоуправления в этот период отмечается возрастание активности сельских обществ, претендующих на доминирующую роль в управлении приходской жизнью. В связи с этим отмечается процесс слияния светских и религиозных функций общины, искусственно разделенных в начале XVIII в. реформами Петра I. Одним из следствий этого процесса стало возникновение претензий сельских общин на владение культовыми объектами, права обладания которыми можно было оспорить у соседних приходов. При отсутствии в церковном законодательстве юридически разработанной проблемы принадлежности почитаемых мест и культовых объектов, эти споры решались либо традиционным образом, путем принятия решения правящим архиереем на основании субъективного мнения, либо путем обращения духовной администрации к светскому законодательству. Культовые места и культовые объекты к концу XIX в. наряду с усилением своего значения в качестве приходских достопримечательностей в значительной степени продолжали оставаться объектами извлечения прибыли для приходских церквей и приходских общин во главе с церковным старостой.
Ключевые слова: культовые объекты, культовые места, почитаемые родники, иконы, паломничество, приходское духовенство, Синод, юридические вопросы, история церкви, приход.
Е. V. Platonov. Holy wells and parish rivalry in Russia of the second half the 19th century
The article is dedicated to the particular aspects of the cult places in the parish economy and in everyday life of parish communities in Russia of the second half of 19th century. Due to the radical changes in the social structure of the society, acceleration of economic development and self-government of rural communities, the activity of rural communities in the administration of parish churches was grown up. Owing to these changes one can see the process of merging secular and clerical functions of the communities, divided forcibly in the beginning of 18th century after the reforms of Peter the Great. One of the results of the process were demands of communities to possess different cult objects, that could be deprived from neighbor parishes. But the juridical status of church's property and cult objects (cult places) was indeterminate, and ownership relations were established by the subjective decision of archbishop, or by the resort to the civil legislation. Cult places and cult objects to the end of 19th century together with amplification their meaning as the local sights, to a large degree were the objects of commercialization for local churches and parish communities.
Key words: cult objects, cult places, holy wells, icons, pilgrimage, clerics, Synod, juridical practice, church history, parish.
Платонов, Евгений Викторович — к.и.н., заведующий Научной библиотекой Государственного Эрмитажа.
Platonov, Evgenii Viktorovich — PhD, Director of the Scientific library of Hermitage museum.
E-mail: platonov.eugeny@gmail.com
X so
tH
3
-O
Рч
я °сЗ
со
