CC BY
5
232 Секция «ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ» ==
DOI: 10.31168/2619-0869.2019.3.2 А.В. Амелина
«Плотина» - «утопический» роман Марии Майеровой
Ключевые слова: утопия, антиутопия, чешская межвоенная литература.
Мария Майерова - мэтр чешской социалистической литературы, выдающаяся чешская писательница ХХ в., журналист, публицист, политический активист рабочего коммунистического движения и признанный классик литературы, после «бархатной» революции забытая почти на 20 лет издателями и литературоведами и вновь вызвавшая к себе интерес у читателей и исследователей в 2010-х гг. новаторской и авангардной стороной своего творчества (в первую очередь, романом «Плотина»)1.
Как и другим убежденным коммунистам, автору присуще утопическое сознание, которое находит выражение в ее текстах. В своем раннем романе «Площадь Республики» (1914), написанном под впечатлением от поездки во Францию и основанном на реальных событиях, Майерова, описывая быт и характеризуя взгляды французских анархистов, настроена к их утопии крайне скептически: отсутствие четкой программы действий, организации, необходимых для социальной революции, о которой грезит автор, аморфность лидеров, гедонизм, опора на моральное перерождение общества, вместо его материальной трансформации - все это чешская писательница не приемлет и воспринимает как недостаточную, слишком абстрактную и размытую, далекую от реальности утопию, противопоставляя ей при этом свою утопию, достижимую2.
Впервые посетив Советскую Россию в 1924 г., писательница изображает ее в изданной на следующий год книге очерков «День после революции», где претендует на историческую правду, и, тем не менее, получившийся образ, сказку из детства Майеровой, можно называть утопическим3. Именно здесь,
ПРОБЛЕМЫ ПОЭТИКИ СЛАВЯНСКИХ ЛИТЕРАТУР = 233
в реально воплотившейся советской утопии Майерова видит образец социального устройства, в том числе и для Чехии.
В романе «Плотина» (1932) писательница демонстрирует другую сторону утопического сознания и создает, на этот раз намеренно (в отличие от очерков), утопию (уже со знаком «минус», т.е. антиутопию), хотя она значительно отступает от жанрового канона. «Плотина» выделяется на фоне десятков утопических и антиутопических романов, к тому времени вышедших в Чехии, прежде всего тем, что автор, переносясь в недалекое будущее и критически изображая пражское общество накануне готовящейся «утопической» революции и подрыва строящейся плотины, выбирает утопическую форму из цензурных соображений (о чем она сама потом напишет4), тем самым, словно насмехаясь над жанром антиутопии (в частности, подрыв плотины оказался фикцией), Майерова вновь возвращает читателя к утопии, но уже воспринимаемой писательницей как достижимая реальность. Такие метаморфозы не очень характерны для эпохи, однако они не лишены логики жанрового развития: можно сказать, что в течение 1920-х гг. и в чешской, и в мировой литературе жанр антиутопии достаточно окреп, чтобы его разрушение было очевидно для читателя. И тем не менее в этом отношении произведение является уникальным: автор, разрушая жанр антиутопии, маскирует утопию (в чистом виде она предстала в очерках о Советской России) под антиутопию.
Выбор жанровой формы, как уже было сказано, объясняется писательницей стремлением уйти от цензуры, однако авторское жанровое определение отличается от современного подхода к терминологии: «В этот период я хотела воспеть свою любовь к революции, к природе и цивилизации, которая, по сути, является синонимом человеческого труда. Любовь нужно было поставить лицом к лицу с современной реальностью и из нее исходить. Современная реальность пролетариата могла быть изображена только правдиво - нищие дети, и ни безработные, ни пролетарские заговорщики против этого не выступали. А капиталисты выступили - только вспомните "Ботострой"! Современная реальность капиталистических
234 Секция «ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ» ==
слоев тоже должна была быть изображена правдиво, со всеми ее мошенничествами, с эксплуатацией, взяточничеством и подлостью капиталистического строя и его морали. Все это было в "Плотине" показано правдиво. Но книга должна была выйти, только превратившись в некое подобие утопии. Для современников, которые знали продажность современной лжедемократии, утопия была прозрачной, поскольку они могли все эти факты наблюдать собственными глазами. Читателю нынешнему, однако, нужно сказать, что "Плотина" не утопия, а реальность двадцатилетней давности»5. Здесь Майерова утопией называет то, что сегодня в литературоведении поднимается под антиутопией, в то время такого разделения в научном обиходе еще не было. Но для понимания замысла и жанрового своеобразия романа оно необходимо.
Майерова относит действие романа в недалекое будущее, на несколько десятилетий вперед, и использует его (при помощи героев-проводников) для критического изображения описываемой реальности, практически совпадающей с современностью, - данные черты характерны для антиутопии как жанра всего ХХ в., однако у писательницы этот жанр рушится на стадии конфликта: типичная для антиутопии борьба героев с миром враждебным мироустройством оказывается фикцией. Те цивилизационные достижения, которые обычно в антиутопии являются источниками опасности для людей, для человечности, у Майеровой, наоборот, воспеваются, как она сама признается, поскольку для нее цивилизация - символ человеческого труда. Фактически именно труд, цивилизация как плод этого труда и рабочий класс призваны спасти человечество - и именно в данной позиции начинает «просвечивать» авторская утопия уже со знаком «плюс». Отказ от насильственных действий, постулирование идеала без объяснения процесса перехода к этому идеалу также являются чертами «классической» утопии, которой свойственен разрыв с историческим процессом. Такой же разрыв наблюдается в очерках «День после революции», где о самой революции как о переходном этапе нет ни слова. Эти проблемы будут рассмотрены подробнее в докладе.
ПРОБЛЕМЫ ПОЭТИКИ СЛАВЯНСКИХ ЛИТЕРАТУР
235
Примечания
1 Nyvtlová D. Femme fatale ceské avantgardy. Marie Majerová - ceská komunistka ve víru feminismu. Praha, 2011; Mravcová M. Prehrada: avantgardní román Marie Majerové // Cesky jazyk a literatura. 2005-2006. Rocník 56. Císlo 5. S. 215- 222.
2 Амелина А. В. Утопичность в романе Марии Майеровой «Площадь республики» // Славянский мир: общность и многообразие. Тезисы молодежной научной конференции в рамках Дней славянской письменности и культуры. 23-24 мая 2017 г. / отв. ред. Е. С. Узенева, О. В. Хаванова. М., 2017. С. 37-38.
3 См.: Амелина А. В. Утопичность в восприятии Советской России в чешской среде в 1920-1930-е гг. (Я. Вайсс, М. Майерова, Ю. Фучик) // Русский человек и Россия в восприятии славянских народов / отв. ред. А. В. Липатов, Ю.А. Созина. М., 2014. С. 305-320.
4 Majerová M. Doslov z roku 1950 // Eadem. Prehrada. Praha: Druzstevní práce, 1950. S. 276.
5 Ibid.
DOI: 10.31168/2619-0869.2019.3.3 Н.А. ЛуНЬКОВа
Автоинтертекстуальность в прозе С. Стратиева
Ключевые слова: болгарская литература, болгарская проза, поэтика прозы, интертекстуальность.
В теории литературы наряду с изучением внутренней интертекстуальности (подразумевающей наличие «текстов в тексте» и их взаимодействие в рамках одного произведения) и внешней (обращение к другим источникам и ссылки на них) возможен также разговор об автоинтертекстуальности, которая «объективирует в языковой структуре создаваемых автором текстов индивидуально-авторские концепты, формирующиеся на основе мировоззренческих позиций, взглядов и представлений автора о реалиях действительности и собственном творчестве»1. Исследуя корпус текстов одного писателя и понимая его как сверхтекстовое единство, можно отметить, что возвращение автора к определенным концептам, повторяющееся в разных художественных текстах, свидетельствует о автоинтертекстуальности. Н.А. Фатеева, анализирующая данный феномен,
