Автоинтертекстуальность в прозе С. Стратиева Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Примечания

1 Nyvtlová D. Femme fatale ceské avantgardy. Marie Majerová - ceská komunistka ve víru feminismu. Praha, 2011; Mravcová M. Prehrada: avantgardní román Marie Majerové // Cesky jazyk a literatura. 2005-2006. Rocník 56. Císlo 5. S. 215- 222.

2 Амелина А. В. Утопичность в романе Марии Майеровой «Площадь республики» // Славянский мир: общность и многообразие. Тезисы молодежной научной конференции в рамках Дней славянской письменности и культуры. 23-24 мая 2017 г. / отв. ред. Е. С. Узенева, О. В. Хаванова. М., 2017. С. 37-38.

3 См.: Амелина А. В. Утопичность в восприятии Советской России в чешской среде в 1920-1930-е гг. (Я. Вайсс, М. Майерова, Ю. Фучик) // Русский человек и Россия в восприятии славянских народов / отв. ред. А. В. Липатов, Ю.А. Созина. М., 2014. С. 305-320.

4 Majerová M. Doslov z roku 1950 // Eadem. Prehrada. Praha: Druzstevní práce, 1950. S. 276.

5 Ibid.

DOI: 10.31168/2619-0869.2019.3.3 Н.А. Лунькова

Автоинтертекстуальность в прозе С. Стратиева

Ключевые слова: болгарская литература, болгарская проза, поэтика прозы, интертекстуальность.

В теории литературы наряду с изучением внутренней интертекстуальности (подразумевающей наличие «текстов в тексте» и их взаимодействие в рамках одного произведения) и внешней (обращение к другим источникам и ссылки на них) возможен также разговор об автоинтертекстуальности, которая «объективирует в языковой структуре создаваемых автором текстов индивидуально-авторские концепты, формирующиеся на основе мировоззренческих позиций, взглядов и представлений автора о реалиях действительности и собственном творчестве»1. Исследуя корпус текстов одного писателя и понимая его как сверхтекстовое единство, можно отметить, что возвращение автора к определенным концептам, повторяющееся в разных художественных текстах, свидетельствует о автоинтертекстуальности. Н.А. Фатеева, анализирующая данный феномен,

236 Секция «ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ» ==

пишет: «С точки зрения автора интертекстуальность — это способ генезиса собственного текста и постулирования собственного поэтического "Я" через сложную систему отношений оппозиций, идентификаций и маскировки с текстами других авторов (то есть других поэтических "Я"). Аналогично можно говорить об автоинтертекстуальности, когда при порождении нового текста эта система оппозиций, идентификаций и маскировки действует уже в структуре идиолекта определенного автора, создавая многомерность его "Я"»2.

Характерной чертой поэтики эпической прозы болгарского писателя С. Стратиева является процесс автокоммуникации. Между его рассказами и повестями разных лет существуют тематические, сюжетные, образные взаимосвязи; автор сознательно прибегает к повтору имен действующих лиц, использует похожие пространственные модели, возвращаясь к созданным им ранее текстам и актуализируя содержащиеся в них концепты. Наличие системы межтекстовых связей позволяет говорить о существовании сверхтекстового единства, адекватное и наиболее полное восприятие одних элементов которого возможно только в контексте других.

Среди явлений автоинтертекстуальности в прозе Стратиева важное место отведено мотиву потери идентичности, поиска своего «я» - одному из ключевых в творчестве писателя в целом. Желание обрести другое «я» вместо своего собственного связано с неприятием человека себя таким, каким он есть в действительности: он стремится к иллюзорному, фактически существуя как Другой. Результатом такой устремленности к инаковости становится деформация/утрата «я»: «вместо определенности Я здесь наличествуют так и не состоявшиеся возможности и миражи воображения, гипертрофированная безличность и, в конечном счете, — аморализм»3. Интерес к проблеме идентичности человека прослеживается у Стратиева на протяжении всего творческого пути, начиная с его ранних работ («Одинокие ветряные мельницы», 1969) и заканчивая прозой 1990-х гг. Мотив поиска своего «я» оказывается центральным и в повестях 1970-х гг. («Дикая утка между деревьями», «Недолго светило солнце», «Дикие пчелы»).

Так, воспоминания повествователя из рассказа «Мастерская по ремонту велосипедов "Торпедо"» (сб. «Лицо с картин Эль Греко», 1997) переносят читателя в маленький квартал на окраине Софии, в то время, когда герой был мальчишкой, собирал с друзьями черешню по чужим дворам. К такому типу локусов автор уже обращался в своем первом сборнике «Одинокие ветряные мельницы» (1969), где воссоздается жизнь маленькой улицы, образы жителей которой позднее угадываются и в лирическом отступлении, открывающем повесть «Недолго светило солнце» (1972). Элементы автоинтертекстуальности явственно прослеживаются в поэтике рассказа «Внезапный прилив в Вальпараисо» (сб. «Лицо с картин Эль Греко»), в канву которого встроено сразу несколько отсылок к другим произведениям автора: мотив повешения из рассказа «Веревка или канат» (сб. «Мотивы для кларнета», 1997) и прямое цитирование из рассказа «Смотрю на небо» (сб. «Мотивы для кларнета»), упоминание элемента сюжета, завязки комедии «Замшевый пиджак». С сюжетом этого рассказа перекликается более ранний текст «Стоян и бутылки» (сб. «Стоян, 1995): «Стоян выкупает пустые бутылки. [...] Покупает себе дом, машину, дачу. [...]», затем находит в одной из них письмо о помощи, через три дня снова. И - «не выдерживает. Ищет моральную поддержку в полной [бутылке. — Н.Л.]. [...] Он не может жить спокойно, когда кто-то погибает». Теряя все нажитое, он продолжает получать письма. «И в редкую минуту просветления пишет письмо. Просит помощи. Кладет письмо в пустую бутылку и несет его в пункт приема стеклотары»4. Актуализация концептов безысходности и одиночества происходит в рассказе «Внезапный прилив в Вальпараисо»: разочаровавшийся в жизни герой пишет письма на самой лучшей бумаге, что ему удалось достать, и признается: «Я закупориваю их в бутылки из-под коньяка. Я никуда не выбрасываю эти бутылки. Расставляю их по комнате [...] Они гудят сейчас гулко, как корабельные сирены. в тумане. как голоса, что не верят словам. может, и мои слова кружат там. в отчаянии»5.

238 Секция «ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ» ==

Эпизодический персонаж одного рассказа может стать центральным в другом. В качестве примера-иллюстрации стоит обратиться к паре рассказов «Старик» - «Исчезающие знамена» (сб. «Лицо с картин Эль Греко»), главной проблемой которых является одиночество, а персонажи - это герои-без-дома. В первом речь идет об одиноком пожилом мужчине, обитавшем на скамейке в парке. Уставший от четкого графика, согласно которому он жил то с дочерью, то с сыном по полгода (и ни днем более), он был вынужден солгать, что остановится у старого приятеля, а на самом деле переехал в парк. Каждый день наблюдая за его посетителями, он обращал внимание на «собаку, большую, черную, с умными блестящими глазами. Она совершала огромные прыжки между кустов и исчезала впереди, у памятника ополченцам посреди парка. Старик никогда не видел ее хозяина, не слышал, чтобы тот подзывал ее свистом или голосом»6. В «Исчезающих знаменах» рассказчик повествует о бездомной собаке, которую он окрестил для себя Мао (неболгарское имя выбрано, очевидно, чтобы подчеркнуть, что персонаж чужд той среде, в которой существует) и которая изо всех сил пытается найти себе хозяина. Но пространства дома собаке не было суждено обрести: повествователь видит, как Мао навсегда уходит в лес. С последними птицами «улетает на юг» и старик из предыдущего рассказа, таким образом становится очевидным сходное конструирование образной, сюжетно-композиционной, мотивной структуры текстов.

К автоинтертекстуальным явлениям в прозе Стратие-ва относятся мотивы утраты/обретения идентичности (часто - через корреляцию с концептом дома), памяти/забвения, истинных/мнимых ценностей. Рассказы и повести Стратиева находятся в диалогических взаимоотнощениях, и общий контекст, в котором они функционируют, можно обозначить как автоинтертекстуальный: дополняя и уточняя друг друга, раскрывая авторские идеи, тексты существуют в разветвленном тематическом единстве. Анализ автоинтертекстуальности в эпической прозе Стратиева позволяет рассмотреть особенности его концептуальной картины мира.

Примечания

1 ФилипповаА.К. Автоинтертекстуальность как составляющая концептуально-языковой картины мира писателя: на материале фикциональных и нефикциональ-ных текстов Томаса Манна: автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2013. С. 5.

2 Фатеева Н.А. Интертекст в мире текстов: Контрапункт интертекстуальности. М., 2007. С. 20.

3 МаркинА. В., Павлова Н. С. История швейцарской литературы. М., 2005. Т. III. C. 280.

4 Стратиев С. Стоян. София, 1995. С. 23-24.

5 Он же. Лице от Греко. София, 1997. С. 34.

6 Стратиев С. С. 46.

DOI: 10.31168/2619-0869.2019.3.4 А.В. Зубкова

Проблема «женского письма» в романе Эмилии Дворяновой «Концерт для слова»

Ключевые слова: гендер, болгарская литература, женская проза.

Начиная с 1960-х гг. увеличивается интерес к вопросу «женского письма»: актуальность этой темы обусловлена новой волной феминизма и обращением его теоретиков к «ген-дерному неравенству» в литературе, внедрением гендерного подхода в гуманитарные науки. В данной работе мы попытаемся определить специфику «женского письма» на примере особенностей поэтики романа болгарской писательницы Эмилии Дворяновой «Концерт для слова».

Впервые понятие «женского письма» (фр. écriture féminine) использует в своем эссе «Хохот медузы» (фр. Le Rire de la Méduse, 1972) французский философ, теоретик феминистского литературоведения, писательница Элен Сиксу. По ее мнению, «женское письмо» - это путь, который освободит женщину от страха участия в литературном процессе, поможет