CC BY
48
АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА LITERARY TEXT: ASPECTS OF STUDY
УДК 82
Санкт-Петербургский государственный
медицинский университет
им. И.И. Мечникова
канд. филол. наук, доцент кафедры
русского языка Белова А.В.
Россия, г. Санкт-Петербург,
тел. +79119447714,
e-mail: ioanna. ventina@gmail. com
А.В.
St.-Petersburg State Medical University named after I.I.Mechnikov The chair of Russian language PhD, assistant professor Belova A.V.
Russia, Saint-Petersburg, +79119447714, e-mail: ioanna.ventina@gmail.com
Белова
ПИСЬМА АЛЕКСАНДРА ЧЕХОВА В КОНТЕКСТЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ЛИЧНОСТИ ПИСАТЕЛЯ
Интересным и ценным материалом для исследования языковой личности представляются, на наш взгляд, тексты писем. Данная статья посвящена исследованию личности писателя Александра Павловича Чехова (старшего брата Антона Чехова) - писателя, беллетриста, репортёра газеты «Новое время». В качестве материала исследования взяты письма, адресованные брату Антону Чехову и написанные в период с 1875 по 1904 гг. В своих письмах Александр Чехов проявляет себя как талантливый, даже экстравагантный в языковом смысле, высокоэрудированный человек, которому интересно всё и вся. Его эпи-столяриям присущи такие признаки, как исповедальность, эстетичность, блестящая языковая игра, юмор, шутка и перфоманс. Душевный мир Александра Павловича Чехова наполнен мучительными размышлениями, попытками найти баланс между долгом и внутренними потребностями полной творческой и человеческой реализации. Он добр и нежен, порою ведет себя как ипохондрик, открыт и глубок, но таким он раскрывается только в письмах к брату Антону Чехову, с которым у него сложились искренние и доверительные отношения, которые украсили, думается, жизнь обоих братьев. Письма Александра Чехова оценивались самим Антоном Павловичем как блестящие импровизации и приравнивались им к талантливым литературным произведениям. Они демонстрируют личность незаурядную, эмоциональную, глубоко чувствующую, безусловно талантливую в литературном плане.
Ключевые слова: письмо, личность, эпистолярный жанр, Александр Чехов.
A.V. Belova
ALEXANDERCHEKHOV'S LETTERS IN CONTEXT OF RESEARCHING OF
THE WRITER'S IDENTITY
In our opinion, texts of letters can be interesting and valuable material for a research of the language personality. This article is devoted to a research of the identity of the writer Alexander Pavlovich Chekhov (the elder brother of Anton Chekhov), the writer, the fiction writer, the reporter of the Novoye Vremya (New Time) newspaper. The letters addresses to his brother Anton Chekhov which have been written in the period from 1875 to 1904 are taken as the research material. In his letters Alexander Chekhov proves to be talented, even extravagant in language sense, the high-erudite person to whom everyone and everything is interesting. His letters possess such features as sincerity, esthetics, brilliant language game, humour, joke and performance. The inner world of Alexander Pavlovich Chekhov is filled with painful reflections, attempts to find balance between his duties and internal requirements of full creative and human realization. He is kind and gentle, open and deep, sometimes behaves as a
© Белова А.В., 2018
hypochondriac, but this is revealed only in letters to his brother Anton Chekhov with whom he had had sincere and confidential relations which enriched the life of both brothers. Alexander Chekhov's letters were estimated by Anton Pavlovich as brilliant improvisations and equated by him to talented literary works. They show the personalitythat is exraodinary, emotional, deeply feeling and certainly talented in literary respect.
Keywords: letter, personality, epistolary genre, Alexander Chekhov.
Сохранившаяся переписка Александра Павловича Чехова с братом Антоном Павловичем Чеховым обширна и насчитывает порядка 500 писем. Чаще всего тексты писем Ал.П. Чехова - это откровенный монолог, для них характерна особая исповедальность. Эпистолярии Александра Чехова демонстрируют искреннее выражение чувств, глубоких порывов души: «Что ни день, то огорошивание, и конца не предвидится. Прожил жизнь, не живя» [1, c. 511]; «Возьми на себя труд проследить мою жизнь. Что она дала мне? До 20 лет порка, замки <...> лавка, прогулка в казенном саду, как именины, как благостыня, ниспосланная откуда-то свыше. Студенческие годы - запуганность, вечный страх III Отделения<.. .> Шатанье с факультета на факультет и полное незнание жизни. Строгий запрет дома, свобода шататься по Москве, Газенбаум, Марья Францев-на, Каролина, пивные экскурсии, братья Третьяковы и т.д. и, наконец, - естественник, основательно изучивший химию, никому не нужный. Далее - таможенная служба. Но перед ней ещё попытка стать на литературную почву в «Зрителе». Здесь - голодающий орден Анны на шею. Обманутые надежды Палогорчей, беззаконно-живущие, Мося, мои радости, её смерть, сумасшедшая поездка на Кавказ и слепота. Последнее ты знаешь. Вся жизнь была не для себя. Годы ушли» [1, c. 539].
Александр и Антон Чеховы были связаны трогательной дружбой, искренними и глубокими отношениями, понимали, чувствовали и ценили друг друга, поэтому их эпистолярные тексты наполнены откровенными признаниями, сочувствием и поддержкой: «Что ты работать не в состоянии - этому я верю. Тебе жить надо, а не работать. Ты заработался» [1, c. 464]; «Расходы теперь у меня гигантские и вызывают усиленную работу. Сплю я мало, волнуюсь и пишу много, смотрю на мир обалдело и в общем чувствую себя переутомленным. Празднику не рад» [1, c. 521]; «Ты пишешь, что ты одинок, говорить тебе не с кем, писать некому. Глубоко тебе в этом сочувствую всем сердцем, всею душою, ибо я не счастливее тебя» [1, c. 463]; «Не люблю я писать по заказу, а вдохновение не всегда под рукою. Надеюсь, поймёшь. Мне тоже болтать по душе возможно только с тобою и отделываться сочиненным письмом кажется нехорошо [1, c. 470]; «Брате! Не жди от этого письма логики. Моя мысль теперь глубоко-тоскливо слоняется без толку под моим глупым черепом точно так, как и я сам нелепо мечусь из угла в угол. Пишу я тебе теперь потому, что достаточно одеревенел для того, чтобы писать. До этого одеревенения я едва мог написать телеграмму. Я истерзался и поглупел, а посему и не суди строго <.> Мося ещё жива (дочь Ал.П. Чехова - А.Б.) <.> В выздоровление может поверить только тот, у кого нет глаз. Я не верю и давно уже мысленно похоронил ту Моську, которая смеялась, когда-то шла ко мне на руки и разумно говорила лично мне «папа» <.> Чувствую, что что-то большое, сильное, жизненное оторвалось у меня в груди надолго и залегло там тяжестью, превращающей меня в манекен и притупляющей мои нервы» [1, c. 354355]; «Прочёл я, друже, твое последнее письмо о твоем оравнодушении. Жалко, Антоша, очень жалко, да что же поделаешь? Судя по себе, я думаю, что это событие случилось очень рано. Но ведь мы, дети Палогорча, спешим почему-то жить против воли и силою
судеб седеем нравственно скорее, чем следует» [1, c. 643] (из писем к брату Антону Чехову).
Авторы переписки используют целую гамму языковых средств, демонстрируя тем самым характер своих взаимоотношений. Как нам кажется, каждое из перечисленных средств несет в себе кроме интенции и прагматического эффекта еще и эмоциональный
заряд. Особенно это касается жанра шутки, поскольку часто за шуткой братья Чеховы, не желая травмировать друг друга, скрывают глубокие переживания, а обычная для них пикировка позволяет придать общению яркую индивидуальность и остроту, проявить великолепное владение родным языком и не только им, о чем свидетельствует использование в письменной речи латинских, немецких, французских, итальянских, украинских слов и выражений. В эпистолярных текстах много кодовых слов, понятных только братьям Чеховым что свидетельствует о существовании общего для них языка, сложившегося на протяжении совместной жизни и общения. Свободная форма дружеского письма, не ограниченная никакими рамками, использование ругательств и низкой лексики, языковая игра - все это возможно только в письме к очень близкому человеку, какими и являлись друг для друга Александр Павлович и Антон Павлович Чеховы.
Особенно примечательно в этой связи использование стилистически сниженной лексики и ругательств, поскольку лишь в письме к очень близкому человеку, в восприятии и реакции которого точно уверен, можно себе позволить употребить «крепкое словцо». Безусловно, ругательства или грубые слова дают возможность автору точнее выразить свое отношение к тому или иному событию, играют роль эмоционального клапана, с помощью которого адресант снимает эмоциональное напряжение, возникшее в процессе коммуникации или вне ее. Употребление сниженной лексики может происходить и по другим причинам. Например, если адресант, близко зная адресата, хочет подбодрить или успокоить его, помочь снять стресс, разрядить ситуацию или настроение, то использование ругательства или грубого слова демонстрирует желание автора быть вне статуса, равным, своим. Это помогает сблизиться, создать ту самую интимную интонацию, к которой стремится адресант.
При исследовании текстов писем Ал.П. Чехова к А.П. Чехову нам удалось сделать следующие выводы о способах формирования интимной тональности писем:
1) особые (интимные) формы обращений и подписей (с использованием притяжательный местоимений), демонстрирующие существование обоюдного кода, который образовался в процессе взаимоотношений (Самаркандский гейним (гений - А.Б.), Душенька, Владыко, Твой 33 моментально, Палгорч (образование от имени отца братьев Чеховых - Павла Егоровича - А.Б.) и др.);
2) элементы языковой игры и стилизаций (гейним, завселды (всегда - А.Б), сей-чась, мущина, ходють, почто, цастливый (счастливый -А.Б.), зацем и др.)
3) фразеологизмы, образные и устойчивые выражения, частично перефразированные для придания индивидуальности высказыванию (не пишешь, как будто подержал пари; твоя благодарность мне не по рылу и др.);
4) ругательства и стилистически сниженная лексика (черт тебя знает; не такая тля, как ты; твое поганое письмо; брешут сучи бабы и др.);
5) модальные (оценочные) слова и выражения (что за безобразие; я рад; я очарован и др.);
6) иностранные слова и выражения (nocheinMal, sic, apropos, tuus, addio, дюже, тилько, було, bonjour, journaldeS.- Petersbourg и др.); отдельно стоят выражения на украинском языке («Виздоровшть или памреть дите?», «дурень думкой богаче»)
7) слова и выражения, которые свидетельствуют о наличии общего опыта отношений, единого кодированного языка, с помощью которого происходит отсыл к совместному прошлому и выражение чувств и мыслей автора письма (Значит не папаше и мамаше кушать нада, а мне; Ты сидишь, сложил ручки и нюнишь, как Гершка (собака-А.Б.), когда его во сне кусают блохи; Я начинаю узнавать в тебе ученика V класса, который не мог бы, а уже может лучше и др.);
8) а также шутливые высказывания, облеченные, в свою очередь, в жанровую оболочку.
Эпистолярии Ал.П. Чехова демонстрируют нам необыкновенный юмористический талант этого человека. Особую яркость и живость письмам Александра Чехова придают языковая игра, ирония, сарказм, шутка: «Бонжур, шер Антоан! Каман ву пор-теву? Еонплеман де ла ма фам е де муа. Ментенам же сюи сюр ке вуз ем (Здравствуй, дорогой Антон! Как дела? Поклоны от жены и от меня. Теперь я уверен, что люблю тебя. Ваш брат (искаж.фр.) [1, с. 696]; «Пока я пишу эти строки, кто-то поднял вопрос о том, чтобы отслужить товарищескую панихиду по Дьякове. Не откликнулся никто... Sic, братец ты мой. Алала туруру, ачхи тпру ндры чха. Твой Гусев («"Гусев" — одно из излюбленных обращений братьев друг к другу и самоназвание" Александра» [2, с. 24]; «Гусев» - название рассказа А.П. Чехова - А.Б.) [1, с. 697]; «Злочестивый брат мой Агафанафанафааангел (возможно образовано от одного из многих псевдонимов Александра Чехова - Агапофода Единицина - А.Б.)! Склони свою гордую выю и со смирением приими благословение от старшего своего брата, сподобившегося побывать на Валааме и только что возратившегося оттуда. Целуй благословляющую тя десницу, исполнися благодарения<.. ,>Ладожское озеро - это такая проклятая толчея, такая бурная лоханка, что едучи по ней, проклянешь родивших и создавших тя ... Бурлит 13 месяцев в году и жалеет, что нет 14-го месяца. Дал бы Бог рога - забодало бы весь мир. Азовские и Черноморские бури сильны, но не так глупы» [1, с. 448]; «И я буду пописывать что-нибудь вроде «О скотолечении водолечением при процветании картофелепро-израстания, или До святого духа не снимай кожуха» [1, с. 288]; «Где прикажете поставить оглавление - впереди или сзади книги?» [1, с. 451]; «Написал приличную статью и отдал ее Шубинскому для «Исторического вестника». Ежели она окажется годною, то я некоторым образом сошью себе новые штаны, а старые пришлю тебе, по милосердию моему, с дозволением донашивать их» [1, с. 642].
Можно выделитьспецифические эпистолярные приемы, в которых проявляется языковая личность писателя:
- выражение личного мироощущения автора, демонстрирующее отношение, новый смысл, которые придаются известной ситуации (у Ал.П. Чехова: Никак не могу отделать так, чтобы почувствовать, что выполнил то, что задумал; Сюжет я взял не по силам; Моя пьеса - нечто в роде наказания за грехи);
- особая манера обращения к адресату, которая показывает степень близости и глубину отношений, свойственна большинству текстов переписки (Друже, Чехов I (Александр Чехов в шутку подчеркивал своё старшинство, хотя и признавал Антона Павловича более талантливым и известным писателем - А.Б.) и пр.);
- употребление в речи различных элементов словесного художественного творчества: стилизации, цитирования, метафор и пр. (Почто, о друже молчишь и вселяешь недоумение в любящих тя? Посемувоспряни черкни хотя известие о своем здравии, которое, к слову сказать, мнится мне не добрым быти; Получил твое письмо. Оно делает честь твоему благородному сердцу; Ты - цастливый, Антоса, зацем, диревиня име-есь!) (стилизация под церковно-славянский язык, вероятно, из детства мальчиков, вынужденных участвовать в церковной жизни под руководством отца - А.Б.);
- использование фразеологизмов, выполняющих в эпистолярном тексте экспрессивно-оценочную функцию (Он отколол такую штуку; Счастья - хоть отбавляй; Ничего и нигде не пишешь - будто подержал пари).
Ал.П. Чехов в своих письмах выступает как интеллектуальный, высокоэрудиро-ваный в области культуры и литературы человек. В общий фонд знаний братьев Чеховых входят: знания об общих родных, знакомых, коллегах, знания медицины и естественных наук, знание видов и форм русской и церковно-славянской словесности, знание историко-литературного процесса, знание терминологии из области литературы и ис-
кусства, знание языков (французского, латинского, греческого, итальянского, немецкого), знание мировой художественной культуры, Библии, греко-римской мифологии.
Таким образом, формируется общий речевой код (кодированный язык), т.е. общая речевая база коммуникантов, основанная на совместном жизненном опыте и опыте взаимоотношений. В нашем случае обоих братьев объединяет общее детство, школа, события, впечатления, знакомые, дальнейшее общение в течение жизни, совместно полученное образование.
Обращаясь к брату с просьбой, Александр Чехов часто переживает рефлексию, что, несомненно, характеризует его как человека деликатного, беспокоящегося об адресате: «Если захочешь ответить на это письмо и не лень будет написать пару лишних слов, то сообщи мне следующее» [1, с. 675]; «Будь добр, уведомь, когда тебе удобно будет поехать со мною (можно и без меня) посмотреть в Институте экспериментальной медицины, как готовится противодифтерийная сыворотка и как она применяется в детской больнице принца Ольденбургского. Я - настолько к твоим услугам, что даже у жены живот заболел» [1, с. 691]; «Не окажешь ли ты мне (буде можно) услугу» [1, с. 509]. Он бессребреник, добр душой: «Пустил к себе на квартиру gratis (бесплатно -А.Б.) бездомного инвалида - безрукого таганрожца Антона Потычкина, но он оказался страшным пьяницей и буяном» [1, с. 470]; «Вопрос о моей поездке корреспондентом на пироговский съезд в апреле решён окончательно. Я еду от «Нового времени», но на свой личный счёт» [1, с. 709].
Тексты писем Ал.П. Чехова демонстрируют, насколько он эмоционален и порывист, импульсивен и хаотичен («Получилось твое закрытое письмо. Первым побуждением было вскочить и ответить тебе. Но что ответить? В голове целая вереница мыслей, в груди теплое, хорошее чувство, но слов нет. Читай всю эту путаницу и прими ее за чистую монету, но далеко не за все то, что бы мне хотелось сказать тебе. Меня не хватает»[1, с. 461]; «Я расхрабрился и стал катать статьи. Сегодня пустил «Леса прежде и теперь», завтра пускаю «Школьное дело по письмам учителей» и «Больничную статистику». Суворин поощряет, а Буренин находит, что на этом поприще я могу сделать более, чем на беллетристическом, и даже смогу обособиться настолько, что перестану быть только братом писателя и получу собственную, забитую теперь твоей глорией физиономию» [1, с. 503-504]; «Скучища была такая невообразимая, что я улетучился» [1, с. 503].
Сквозь призму эпистолярного наследия Александра Чехова выявляется его невротическая личность: «Духом я упал и работать не хочется в Данаеву бочку. Впрочем, я опять заскулил. Извини. Не могу я без злобы смотреть на мир Божий» [1, с. 530]; «Волнуюсь я много, а потому и левая сторона груди болит сильно» [1, с. 530]; «Желудок основательно катаррит и руки трясутся, хотя (честное слово) более полуторы недели сижу на диете и после старого опьянения не беру в рот ни капли. Без kalibrom не засыпаю - дергает» [1, с. 470].
Психологическое пространство Александра Чехова описано эмоционально и часто катастрофично, что выражается эмоционально-оценочной лексикой, помогающей раскрыть субъективное ощущение от события в жизни: «А между тем меня жгут, режут, топчут и пияют. Покоя нет ни в семье, ни вне дома. Что дальше будет - не знаю. Нравственные страдания сделали из меня тень когда-то бывшего человека. Я не узнаю себя даже в зеркале» [1, с. 400]; «Смотрю на мир обалдело и в общем чувствую себя переутомленным» [1, с. 521]; «Хожу, как кошка, ошпаренная серной кислотой» [1, с. 616]; «Тоска ужасная» [1, с. 617]; «Работаю много, но всё, что пишу, мне ужасно не нравится <.. .> Писанье вообще, самый процесс до того мне осточертел и опротивел, и в голове так пусто»[1, с. 703]; «Тульский Эрмитаж - «Петербургская гостиница» - есть нечто вроде чего-то весьма паскудного, хлевообразного» [1, с. 311]; «Денег достать неоткуда. Бьюсь как рыба и голодаю» [1, с. 367]; «Нашему пароходу пошли при тихой по-
годе навстречу такие волны, что чертям под силу <.> На Валаам приехали, моля Бога о скорейшей смерти<...> Почувствовали мы, что живот наш приближается ко аду. В кишках галлюцинация, в желудке - тягостная пустота» [1, с. 450] и пр.
Разносторонность и интерес ко многим областям жизни и науки Александра Чехова подтверждает и такая его работа, как «Химический словарь фотографа», до этого издания в России подобных работ не было: «Как фотограф и как человек я отрицал и отрицаю вспышку при съемке. Я всегда удаляю детей и нервных людей. Советую и тебе как врачу пропагандировать значение этого вреда» [1, с. 690] и пр. По поводу «Химического словаря фотографа» требуется небольшое дополнение - в фильме Дмитрия Светозарова «А.Д.» (2009) одна из героинь упоминает о фотографе-любителе Александре Чехове. Современный кинематограф безусловно справедливо отражает героев нашего прошлого. Александр Павлович Чехов - увлекающаяся натура, ему интересно всё: от фотодела до разведения кур, составления формулы чернил и лечения зубов: «Зуб я свой усмиряю концентрированной карболовой кислотой, которая, кстати сказать, быстро разрушает ткань зуба и порядочно обжигает десну и губы» [1, с. 650].
Работа журналиста и репортёра как нельзя лучше соответствовала его импульсивной и любознательной натуре: «Теперь я, после долгих скитаний, нащупал, наконец, как мошка усами, дорогу и не сойду с нее. Теперь, я думаю, когда мне уже только один год остался до 35, я сел как следует» [1, с. 539].
Своеобразие эпистолярия Александра Чехова заключено в его исповедальности, в талантливой языковой игре, в свободе самовыражения. Душевный мир Александра Павловича Чехова наполнен мучительными размышлениями, попытками найти баланс между долгом и внутренней потребностью полной творческой и человеческой реализации. Он добр и нежен, порою ведет себя как ипохондрик, открыт и глубок, но таким он раскрывается только в письмах к брату Антону Чехову, с которым у него сложились искренние и доверительные отношения, которые украсили, как можно предположить, жизнь обоих братьев.
Письма Александра Чехова оценивались самим Антоном Павловичем как блестящие импровизации и приравнивались им к талантливым литературным произведениям, демонстрирующим личность незаурядную, эмоциональную, глубоко чувствующую, безусловно талантливую в литературном плане. Некоторые его письма являются зарисовками с натуры или путевыми заметками, записанными жизненными анекдотами, воспоминаниями, т.е. представляют собой художественные автобиографические тексты, написанные талантливым лингвистом. Безусловно, необходимо для максимально объективного исследования языковой личности автора привлекать тексты его дневников, воспоминаний и художественной исповедальной прозы.
Библиографический список
1. Александр и Антон Чеховы. Воспоминания, переписка. Москва: Захаров, 2012.
960 с.
2. Гушанская Е.М. «Брат вышеупомянутого.» // Александр и Антон Чеховы. Воспоминания, переписка. Москва: Захаров, 2012.
References
1. Alexander and Anton Chekhov. Memoirs, correspondence. Moscow, 2012. 960 p.
2. Gushanskaya E.M. «The brother of the above-mentioned...» // Alexander and Anton Chekhov. Memoirs, correspondence. Moscow, 2012.
