CC BY
26
твоим присутствием высоким, как горным воздухом, дышу. С тобою все душе по силам. Тобой внушенное, Москва, не может чувство быть бескрылым, и мысль не смеет быть плоска. Во всех краях - твои мы дети. И знаем мы, как знаешь ты: нет без тебя на всей планете достойной меры высоты.
1975
* * *
Из созданий Рериха одно
знать дано особо хорошо мне
близкое к рыданью полотно, беспощадно названное:
«Помни!»
Будто бы это я (прощай, родня!) в первый раз на росстанях запнулся,
придержал горячего коня и на дом родимый оглянулся. Заливает исполинский свет мир горами стиснутых владений,-тот, в котором, глядя сыну вслед, никнут две родительские тени. Очага струящийся дымок сыну вслед селение простерло, и печали горестный комок я невольно чувствую у горла. Родина! В разъявшемся дыму не гляди с тревогой и укором -я тебя прощально обниму все в тебе в себя вобравшим взором. Больше не увидимся, прости. Так продли ж вершин твоих горенье, чтоб высотным светом унести вечное твое благословенье.
1978
УДК 82(091) ББК 83.3 (2Рос)
ПИСАТЕЛЬ И ПРОСВЕТИТЕЛЬ
Варава Владимир Владимирович, доктор философских наук, профессор Воронежский государственный университет (г. Воронеж)
Аннотация. Статья посвящена творческому пути Виктора Викторовича Будакова - поэта, публициста, историка родного края и Отечества, общественного деятеля, одного из немногих современных писателей, обладающих органичным корневым мироощущением. Автор рассматривает деятельность В. Будакова в духовном контексте через идею Отчего края в его соотношении с большой Родиной.
Ключевые слова: наследие, Отечество, Отчий край, воспитательный потенциал Отчего края, духовно-нравственное состояние современников.
WRITER AND EDUCATOR
Varava V.V., dr. philos. sci., professor, Voronezh State University (Voronezh)
Abstract. Article is devoted to the creative path of Viktor Viktorovich Budakov - poet, essayist and historian of the native land and Fatherland, a public figure, one of the few contemporary writers with organic root attitude. The author examines the spiritual Budakov context, through the idea of Otchiy Kray in its relation with the great Motherland.
Key words: heritage, homeland, Otchiy Kray, the educational potential of Otchiy Kray, the spiritual and moral state of his contemporaries.
183
Общественная деятельность
Два духовно-культурных источника питают творчество Виктора Будакова. Первый - Кирилло-Мефодиево наследие, которое является не столько стилистической основой письма, сколько определяющим нравственным императивом в мироустоительном плане. Отсюда - активная деятельность по распространению книжной культуры. Другой - «Слово о полку Ишреве». Художественный мир, структурированный сильной гражданской патриотической идеей, - особенность «Слова», задающая парадигму отечественной словесности, в которой зрелая политическая мысль, публицистический пафос, историческая панорам-ность, художественная насыщенность образуют единое повествование. Этим канонам отечественной словесности Виктор Будаков верно следует на протяжении всего творческого пути.
Характеристика всего творчества Виктора Будакова в терминах «писатель и просветитель» представляется наиболее адекватной и органичной. Две грани, две ипостаси настолько глубоко вплетены друг в друга, что образуют собой некий творчески-общественный «перихоресис», выражаясь богословским языком. Говоря иначе, неслиян-но-нераздельное единство. И это действительно редкое явление. Ведь в жизни, часто, эти грани не совпадают: есть много писателей, не являющихся просветителями, и есть просветители, честные и достойные труженики культуры, но не проявляющие художественных дарований.
Более того, и в литературной среде уже привыкли разводить эти понятия по разным сферам культурной жизни. Писатель, как правило, воспринимается как некая самозамкнутая единица, одинокая, горделивая, в определенной степени эгоистическая, озабоченная лишь пестованием собственного таланта, издательской карьерой, да личной популярностью. Но такой образ писателя сформировался относительно недавно, во времена ценностного разложения общества и культуры, и не является его образцом.
Общественная деятельность истинно русского писателя органично вытекает из его бытийной сущности. И общественное служение именно писателя решительно отличается от деятельности политиков и прочих «общественных деятелей». Ибо миссия русского писателя - нести нравственный и духовный свет людям.
Снова и снова обращаемся к Гоголю, так как именно он сформулировал духовные, нравственные, эстетические каноны русского писательского дела, даже более того, раскрыл писательскую миссию, определив бытийное задание человеку, имеющему дар слова и посвятившему свою жизнь работе с ним. В «Выбранных местах из переписки с друзьями» он пишет: «Я писатель, а долг писателя - не одно доставление приятного занятья уму и вкусу; строго взыщется с него, если от сочинений его не распространится какая-нибудь польза душе и не останется от него ничего в поучении людям».
Гоголь одним из первых обратил внимание соотечественников на трагическое расхождение между этикой и эстетикой (возможность совмещения зла и красоты) и всерьез заговорил о православной культуре как о единствен-
но возможном типе культуры в христианском государстве. И «Выбранные места» есть как раз его общественное служение именно как писателя. «Поучение людям» должно свершаться, прежде всего, в слове, ибо слово писателя и есть его дело. Но оно может выходить собственно и за пределы художественного мира и внедряться в тьму общественной (всегда с духовно-нравственной точки зрения) непреображеной реальности. И это тоже долг и миссия писателя. Таковы Достоевский, Тютчев, Леонтьев, Розанов, Толстой... сегодня Распутин, Крупин, Ганичев, Ло-щиц, Личутин...
Социальная работа Виктора Будакова имеет один важный аспект - жертва собственным художественным творчеством во исполнение нравственного долга перед ушедшими соотечественниками, именито потрудившимися на ниве Родины в различных проявлениях своих дарований. И это, пожалуй, самое удивительное, редкостное нравственное качество Виктора Будакова. На выставке, посвященной его творчеству, в музее истории Воронежского государственного университета в 2005 году об этом проникновенно сказал воронежский писатель Иван Евсеенко, отметив именно общественно-просветительскую ипостась писателя как чрезвычайно ценную и не имеющую аналогов.
Разумеется, на просветительском поприще всегда свои трудности. Есть они и сейчас, были и раньше. Скажем, небольшая заметка Виктора Будакова о необходимости в городе иметь музей знаменитого артиста Дурова вызвала в свое время довольно нерприязненное отношение к самой идее со стороны областной идеологической власти; попытка выстроить культурный диалог с епархиальным управлением не увенчалась, да и не могла увенчаться в те дни успехом; слова поддержки Солженицыну в трудные дни его жизни встретили жестко-враждебную реакцию.
Всякая практическая деятельность имеет под собой определенные духовные, мировоззренческие установки. Статью «Русская культура русской провинции», которая изложена в форме интервью («Подъем», 1998, №9), можно считать программной для Виктора Будакова. В ней изложены концептуальные основы не только изучения культуры русской провинции, но и дана развернутая философская методология постижения национальной культуры вообще, особенно в современных, прямо говоря, неблагоприятных условиях для национального как такового.
Прежде всего, важны характеристики современного катастрофического состояния нашей культуры, «разорванного народного сознания». Сегодня «смутные», «переломные», «агрессивные», «усталые» времена, когда происходит наглая подмена ценностей, когда предаются забвению национальные святыни и абсолюты. Всегда существовала массовая и элитарная культуры, всегда было низкое и высокое. Но был критерий подлинной элитарности - народность. Сегодня он буквально растоптан.
В целом сегодняшнюю ситуацию писатель характеризует метким и точным словом «безладье». Оно проявляется в многообразных видах:
184
и на уровне стиля жизни: «напирает поток эрзац-культуры - стихии подмен и еидимостей, навал американизма с его упрощеннейшим ("все в порядке ", "без проблем") образом человека и мира, с мутным половодьем теле-кино-пошлости, жестокости, хаоса»;
и на культурном: «массово-информационными системами, нацеленными на манипуляцию общественным сознанием, масскультура и лжеискусство шумно преподносятся как якобы наиглавные культура и искусство»;
и на религиозном: «тысячи вдруг заявившихся в стране сект и ересей - разве пекутся они о цельном, едином, на добре объединяющем»;
и на политическом: «радикальное - антинародное -сознание всегда готово на разного рода февральские, октябрьские, августовские революции, на костоломные реформы-импровизации, на экономический или политический безответственный эксперимент»;
и на уровне языка: «по просторам былой державы загуляли целые легионы новых слов - агрессивных пришельцев, чаще иноязычных, трудно выговариваемых, неблагозвучных, вроде консенсуса, плюрализма, ваучера, презентации, бартера, эксклюзива; разумеется, в русском языке им есть полновесные замены, но таково свойство всех смут, революций и радикальных реформ - разрушать отечественное. В том числе и язык. Прежде всего, язык. Ибо он есть духовный проводник нации, душа народа».
Эта ситуация имеет не только российские измерения, необходимо говорить и об общем снижении человечности в современном глобализирующемся человечестве, предающем культурное многообразие мира. «В обличьях и псевдонимах цивилизованного мира, - говорит писатель, -изготавливается унифицированный мировой порядок, и многообразие Божьего мира, и самобытность национальных культур - русской ли, немецкой ли, итальянской -ему лишь досадная помеха».
Это было сказано не так и давно, а сегодня «унифицированный мировой порядок» уже перешел и к силовым действиям для насаждения низкого уровня существования во всемирном масштабе. Геополитическая катастрофа России последних лет - наглядное подтверждение этому.
Валентин Распутин в «Моем манифесте» характеризует современную ситуацию в России не иначе как жертвоприношение народа:
«Последняя революция, либерально-криминальная, самая подлейшая из всех, какие знал мир, столкнула Россию в такую пропасть, что народ еще долго не сможет подсчитать свои жертвы. В сущности, это было жертвоприношение народа...»
Важно отметить, что ценностная система геополитических координат Виктора Будакова находится в одном смысловом измерении с идеями Александра Панарина -выдающегося современного философа и политического мыслителя. Именно ему принадлежит обоснование фундаментальной стратегии нашего физического и духовного выживания - стратегии православной цивилизации, с присущей ей комплексом сотериологических и мессианских, то есть исконно христианских идей.
Александр Панарин один из первых отечественных ученых-гуманитариев распознал в конце восьмидесятых -начале девяностых годов XX века абсолютную вредоносность реформаторских идей, направленных на физическое устранение России как главное препятствие на пути установления господства нового глобального миропорядка, целью которого является насаждение совершенно внеду-ховного, «скотоподобного» (по слову Достоевского) образа жизни на всей планете. Таким образом, Панариным определена глобальная миссия русской цивилизации, указаны смертельные опасности на пути ее реализации, и дан язык, с помощью которого возможно это понимать. Сильнейшим противоядием вредоносной для России идеологии и является возрождение исконных ценностей православия через раскрытие духовных смыслов отчего края.
Геополитические координаты отчего края проходят таким образом по оси «отчий край - вселенная»; это культурно и духовно полноценная стратегия претворения «родного» во «вселенское», расширение границ «малой родины» до всечеловеческого уровня, в котором опознается духовная миссия-задание, получаемая в отчем крае. В то же время отчий край и есть защита от глобализации, которая есть реализация псевдочеловеческих интересов, так как направлены они на истребление духовно-нравственных измерений совести. Забвение отчего края приводит к забвению вселенского, которое подменяется ложной идеей глобализма.
Что советует Виктор Будаков в качестве противоядия мировой пошлости в той же статье «Русская культура русской провинции»: «Нам во имя России будущей надлежит взять в свою память Россию прошлую - многоликую. Сильную, но и слабую. Великодушную, но и жестокую. Святую, но и грешную. Всякую, но неизменно родную, идущую от сердца. Взять в память не столько созерцательную, сколько созидательную. Нам требуется такая зрячая память, при которой духовные взлеты былой России - наша радость, но ее заблуждения, потери, отчаянно-горькие страницы - наша боль, наша ответственность».
Конкретное, действенное проявление «зрячей памяти» - музей. В федоровском духе Виктор Будаков дает свое видение смысла музея в современных условиях: «Музеи -не мертвые кладовые, не могильники экспонатов, не отчужденные айсберги культурного наследия. Как бы то ни было, в нашем веке стало совершенно очевидным, что музей не вправе да и не имеет возможности отгородиться от живых, сложных, драматических токов бытия; сегодня он менее всего - некая заколдованная, закрытая для непосвященных палата, кафедра, территория, где бы, как в ледяном брусе, нетревожимо, дистиллировано хранился ушедший мир.
Музеи сегодня - не просто статисты времени, собиратели экспонатов разных эпох. Но собиратели ныне разорванного духовного сознания. Как и храмы. Как и библиотеки. Пустынные, безлюдные музеи, библиотеки, церкви - что матери, потерявшие детей. Заполненные молодыми, они становятся воссоздателями и хранителями памяти, культуры, духовности».
185
В этих словах явлено глубокое понимание духовно-культурного смысла музея. Противоестественно, когда в разгул секулярной идеологии музей становится храмом, а храм - музеем. Но сегодня не время противопоставлять сакральное и мирское пространство, ибо они вместе образуют нетленный фундамент нашего Отечества.
Пренебрежение музеем в современной прагматической массовой культуре - знак глубокой нравственной деформации сознания. Писатель предлагает заменить устаревшее понимание музея как некоего архаичного феномена, интересного лишь специалистам, да любопытствующим новым видением музея как живого средоточия духовно-культурной жизни. Он продолжает: «Музей вообще мог бы стать синкретическим перекрестком, на котором бы встречались художественное слово, картина, песня; разве не музейный зал - аудитория писателей, художников, композиторов, озабоченных творческой судьбой родного края? У литературного музея есть возможность перерасти самое-себя и обрести внутреннюю сущность музея культуры, в образе таковом содружествуя со всеми организациями, причастными к духовно-культурному возрождению родной земли».
И как практический итог - открытие музеев Крамскому, Веневитинову, Дурову, воссоздание усадеб Баратынского, Бунина, создание платоновской экспозиции.
В статье-беседе содержится социальная программа возрождения отечественной культуры. Ее можно определить как долготерпеливое собирание памяти. Этот процесс начинается с осознания того, что провинция - не географическое понятие, но «онтологическое, корневое, почвенное». Народная культура, сохранившаяся в провинции, обладает сильнейшим свойством объединять, соединять, собирать разорванное пространство современной жизни. Глубокими раздумьями о трагической участи крестьянства, в котором проявилась наиболее зримо и мощно культура национального бытия, пронизан очерк «И у нас с вами...» Крестьянин - и пахарь, и воин, и хранитель разумного консервативного начала и природного чувства Создателя. Писатель вновь и вновь обращает наше внимание на основность вселенской миссии крестьянства для судеб России и человечества.
Очевидная близость установок Виктора Будакова к национальной философии Ивана Ильина - пример действенного воплощения в жизнь, в живую плоть реальности его основополагающих идей о подлинной культуре национального бытия и сознания.
Это мироощущение в писателе зрело давно; еще в далекие шестидесятые годы, когда страна жила авангардистским пафосом космологического переустройства мира, Виктор Будаков уже заговорил о восстановлении усадеб, о благоустройстве памятно-исторических мест, об увековечении достойных имен. Это видно из названий публикаций того времени: «К имени его возвращаясь...: [Публицистические раздумья о художнике И. Крамском, судьбе его домика в Острогожске]»; «Песня о Кольцове»; «На родине орловского рысака: [Из истории Хреновского конезавода]»; «Писатель воронежский, русский.: об А. Эртеле]»; «Хоть и не Ясная Поля-
на: [о хуторе Ржевск в имении Чертковых]»; «Алексан-дровка, родина Пятницкого»; «Болдинская зима: [о пушкинских пенатах]»; «Природа не признает шуток: [Об охране природы в области]»; «Эти пятьдесят суток...: К 25-летию битвы на Курской дуге»; «В прошлом угадывая будущее: К открытию персональной выставки художника В. Криворучко»; «Доколе же?.. Пятьдесят строчек на «вечную» тему: когда же в Воронеже откроют Дом-музей Дурова?»; «Отчий дом русской поэзии: к 170-летию со дня рождения А. Пушкина»; «Родные все места.» [о Тарханах - лермонтовских пенатах]»; «Тот уголок земли. : [очерк о пушкинском Святогорье]»; «В том плодородном подстепье»: [к 100-летию со дня рождения И. Бунина]».
И это - только самое начало. Наряду с поэтической захваченностью красотами отчего края появляется, можно сказать, и социальная ответственность перед Родиной. Общественно-публицистическая деятельность Виктора Будакова принесла весомые плоды. Многочисленные статьи и выступления писателя, обращающие внимание на наиболее болезненные места в нашей культуре, требующие государственного вмешательства и попечения, а также указывающие на необходимость возрождения забытых имен, увековечения их памяти содействовали воссозданию и благоустройству многих памятных мест, открытию музеев, экспозиций, мемориальных досок.
Присвоение имен выдающихся земляков воронежским библиотекам - особая статья для воссоздания целостной книжно-культурной летописи края. Безымянная библиотека как бы и не библиотека. Стараниями Виктора Будакова воронежские библиотеки получили имена Снеса-рева, Кораблинова, Прасолова, Кубанева, Стукалина. И это вполне логично - подвижник книжной культуры хранит и освящает своим именем книжное собрание.
Особого внимания заслуживает статья «Плацдармы памяти» (1988). По ней было принято решение городской власти об увековечении памяти тех, кто оборонял и освобождал Воронеж в дни Великой Отечественной войны. Реальное патриотическое и святое дело !
Статья мужественная, правдивая, сочетающая в себе лирику огорченного беспамятством потомков сердца и честный пафос о фронтовой судьбе города, в истории которого огромное количество пустот, зияющих своей кровоточащей раной, мучающих совесть современников. Грустные слова: «В зимний день я вновь побывал на рубеже обороны, на западной городской окраине. Шел тихий снег, скрадывая, размывая горизонт. Сосновые рощи зеленели, как и летом, но остальное было однообразно белым, серым. Под снегом скрылись цветы и полынь, скрылись и худые следы человеческие: мусор, хлам, щебень. И ничто здесь не напоминало о том, что было сорок пять лет назад».
Возможно, чувство глубокой преданности отечественным святыням, ответственности за сохранение культурного наследия - врожденное, но отчасти оно и приобретенное. Первое отроческое знакомство с миром отечественной усадьбы было травматическим. Сам писатель передает свои впечатления так: «Грустное знакомство.
186
Средняя школа, где я и мои сверстники учились, располагалась в соседнем селе, и идти от Нижнего Карабута до Старой Калитвы надо было мимо долгого леса. У ближней закраины его мы обычно останавливались, задерживались. На опушке, перехваченной затравелыми валами, до революции располагалась большая усадьба. Нашим глазам представали только груды камней, остатки грота, малый створ липовой аллеи, ломанные, молниями обугленные стволы груш, густой боярышник. Мысленно мы пытались увидеть былой усадебный дом и что за люди жили в нем. Старики говорили, что помещичья семья была далеко не из худших, в бедственный час выручала многих. А на другом конце леса - еще одна ушедшая в небытие усадьба, сказывали старики, еще больше первой, и по весне здесь гудом гудела лучшая пасека на всю округу.
Сколько их, пышных и скромных, знаменитых и незнаменитых усадеб украшали наше Отечество! Десятки тысяч "культурныхгнезд", десятки тысяч храмов по великим просторам Руси... это был ни с чем не сравнимый духовно-православный, культурный сад. Не территория, а русская Фиваида».
Чувство глубокого печалования за порушенную красоту и благолепие родной старины охватывает пылкую душу, и уже на всю жизнь становится нравственным долгом. Поэтическое мировосприятие позволило воочию увидеть высокую стать «русской Фиваиды», которая наполнила душу энергией созидания и возрождения. Появляются публикации, которые в те времена свершают невероятное: на их основании принимается ряд решений о благоустройстве некоторых памятных историко-культурных уголков родного края. Вот сила писательского слова!
Все глубже и глубже писатель погружается в духовную, культурную, этнографическую, лирическую сущность русской усадьбы. Формируется своеобразная философия русской усадьбы, определяющая его роль в глубинных метриках национального бытия России. Писатель дает яркие, образные определения усадьбы: «русская усадьба - колыбельная пядь отечественной культуры. Каждая - как маленькая вселенная. Дворянская усадьба в Черноземном крае - в среднерусской земледельческой полосе - словно бы русский подарок мировой культуре».
Своеобразие русской усадьбы в том, что она являлась носительницей двух культур - классической и бытовой. «Едва не каждая усадьба, сохранись она, могла бы стать настоящим музеем дворянского и крестьянского быта, этнографического прошлого, вещественным мемориалом жизни наших предков».
Является русская усадьба и носительницей культуры ландшафтной: рукотворный мир парков, садов, прудов органично входит в нерукотворный мир природы, образуя, тем самым, величественный и прекрасный ландшафт русского быта-бытия, глядя на который, нельзя не испытать чувства высокой гордости за свое Отечество, и одновременно, глубокой тоски-печали за утраченное усадебное благолепие.
Виктор Будаков рисует целостную картину культурной значимости русской усадьбы: «Два основополагающих сословия русской нации - крестьянство и дворянство - дали главные начала и токи экономике и культуре страны, отечественной цивилизации, русскому космосу; духовное сословие разумеется само собой, но туда часто шли и из крестьян, и из дворян. На просторах кре-стьянско-дворянской страны разворачивались и хлебная страда пахаря, и ратная страда служилых, и вольное занятие дворянина. Здесь крестьянская песня и дворянская библиотека. Здесь незримые и зримые война и мир, поле разобщенности, вражды и поле кровного единства».
Если об усадьбе как культурном явлении, требующем внимания и заботы, хоть и с большим трудом, но все же можно было говорить в советское время, то говорить о храмах было гораздо сложнее. Виктор Будаков вспоминает о том, как сорок лет назад делался первый альбом о Воронеже, и каких неимоверных усилий стоило издательской рабочей группе включить хотя бы один храм в качестве памятника архитектуры.
Забота о храмах не только как о культурных памятниках, но, прежде всего, как о духовных очагах жизни, была присуща писателю с юного возраста. Тема разрушенного храма как разрушенной души - одна из ранних тем его лирики. Сам он передает так свои первые впечатления от соприкосновения с духовными реальностями: «В послевоенные времена, в детстве, проезжая по железной дороге мимо Воронежа, я всякий раз прикипал глазами к редким храмам на холмистом правобережье, да к отроженской церкви, словно бы сошедшей с весенней саврасовской картины. На фоне еще руинами сквозившего города церкви были - как манящие тайны... В годы своего студенчества и позже я не знал лучших и более грустных «путешествий», как забредать в эти духовные уголки. Я подолгу выстаивал и выхаживал у приречной, времен Петровского корабельного строения Успенской церкви, прозванной еще и Адмиралтейской за усердное флотское служение; часами бродил бурьянным подворьем Алексеевс-кого Акатова монастыря, нередко видя, как на вертикали главного собора тренировались скалолазы-альпинисты, невесть сколько раз нарезывал круги вокруг восьмигранной звонницы - самой старой кирпичной кладки в Воронеже, еще от конца семнадцатого века; не раз бывал и во Введенской церкви, притягиваемый ее благородными архитектурными формами».
Что влекло юную душу к храмам более всего? Конечно, это исконное чувство родного наследия, в храмах проявившееся более полно и глубоко, но не только это. Юное поэтическое воображение чувствовало наличие тайны, которую хранит под своими величественными архитектурными сводами церковь. И это очень важный аспект формирования творческого воображения писателя. Я уже неоднократно говорил, какое значение имела природа отчего края для Виктора Будакова. В ней он усмотрел благолепие тварной красоты Божьего мира, что вырвалось из восторженной души в поэтические строки. Но храмы, они
187
ведь по своей сути надприродны, сверхприродны. И удивительно то, что и природное, и сверхприродное уживаются в одной душе, испытывающей благоговение и перед святынями рукотворными и нерукотворными. Можно вспомнить довольно драматический момент в творчестве многих отечественных талантливых лириков, глубоко и тонко чувствующих великолепие естественно-природного мира, и на этом основании отторгающих сверхъестественный мир церковного строя, видя в нем, в лучшем случае, лишь архитектуру.
С годами религиозно-культурное чувство Виктора Будакова зреет и приобретает масштабное и полновесное видение историко-культурной и духовной значимости церковного наследия. И сейчас он говорит: «Церкви создают неповторимый городской архитектурный ландшафт, свидетельствуют о культуре и духовности города, каждый храм - и памятник архитектуры, и, прежде всего, Дом Божий... Глядим на храмы и благодарно вспоминаем, что здесь рождался, крестился, венчался Воронеж. Взглянем на Ильинскую - здесь крещен был Кольцов. Войдем под своды Введенской - вспомним, что здесь был крещен Бунин; подумаем о Смоленском соборе - там был крещен Платонов. Но сказать по справедливости, - не одними великими жив город. Каждый человек - создание Божие. Каждый - вселенная. И сколько их пребывало под сводами церковными, воронежскими!»
Иными словами, история храмов - это не история внутрицерковной, закрытой от народа жизни, это история жизни самого народа, который - через духовные врата Церкви - проходит через самые значимые моменты своего бытия.
Предмет особой заботы, особого душевного волнения Виктора Будакова - бунинский литературный заповедник, который бы «объединил, воскресил, явил целостный мир бунинского слова, дал многогранное представление о русской словесности и культуре. Через имена, звуки, краски; через нивы, холмы, реки; через старинные избы, песни и усадебные пепелища». Литературный заповедник, бесспорно, явление неординарное. И крайне необходимое именно сейчас, когда слово - эта жемчужина культуры, теряется в пустынях многословной (на самом деле бессловесной) массовой псевдокультуры.
Озабочен писатель также и другими именами. В первых рядах митрополит Евгений (Болховитинов). Имя, прославленное на весь мир. Но на родине нет ему ни памятника, ни мемориальной доски. Александр Афанасьев. Величайший фольклорист, воплощенная в человеке сама славянская идея. «Но нет вещественно зримой памяти о нем ни на малой родине, ни в былом губернском городе, кроме разве двухименной мемориальной доски на гимназическом здании, в котором учились Афанасьев и Костомаров». Далее Алексей Суворин - выдающийся издатель, журналист, подвижник отечественной культуры. Ситуация такая же. Евген Плужник - на родине в Кантемировке нет ничего в память о большом поэте. Об Андрее Снесареве у Виктора Будакова особая забота. И не только потому, что они близкие земляки, но и в силу
-тш ' '
- 188 -Шт-
огромной значимости Снесарева для русского государства. Писатель предлагает ряд мероприятий, направленных на придание должного статуса этой достойной фигуре нашего Отечества. Размышляя о сущности праздника Дня славянской письменности и культуры, Виктор Будаков в качестве члена-корреспондента Международной Славянской Академии и предлагает фундаментальное и перспективное направление, которое можно назвать в полном смысле слова славянским духовным, культурным, геополитическим проектом. Это: регулярный альманах «Славянский мир»; переиздание народных сказок, преданий, песен, фольклорных трудов; организация выставок картин, изделий народного промысла, поэтических фестивалей; создание Славянского Дома, в котором могли бы разместиться и этнографический музей, и библиотека, и славянский лицей, в котором бы полноценно преподавались курсы культуры и истории славян -засельников Черноземного края. И «быть может, - надеется и верит Виктор Будаков, - Дом восточного славянства мог бы примыкать к Славянской площади, которой рано или поздно в Воронеже надлежит быть! Быть - ради нашей истории, нашего города, когда-то стоявшего порубежной славянской крепостью. Быть - с памятью о драматическом славянском пути».
Важен и значим педагогический аспект творчества Виктора Будакова. Никогда русская литература не отрывалась от образования; школа - вот первое и главное место, где литература обретает свою жизненность (или не обретет ее). Именно в школе слово писателя претворяется в одухотворяющее действо, способное силой Правды преобразить душу юного человека. Чтение произведений Виктора Будакова важно для формирования созерцательного, духовно-нравственного и ответственного отношения к миру у молодого человека. Неспешная поступь его слова, в свое пространство захватывающая и красоты окружающего мира, и глубокие философские раздумья героев, и сострадательно-участливое отношение к вечному горю мира - то, что так нужно современному, преуспевающему в накопительстве, все более пустеющему миру.
Академический словарь «Русская литература XX века» (2005), подготовленный Институтом русской литературы РАН (Пушкинский Дом), оценивая творчество Виктора Будакова в целом, дает такие характеристики, имеющие очевидное педагогическое назначение: «Повестям и рассказам Будакова присущи исповедальный характер письма, сочетающийся с философскими размышлениями о жизни, чувство исторической панорамности в восприятии родины, боль и вина перед погибшими. Страницы многих произведений Будакова пронизаны чувствами сострадания и милосердия, преодолевающими зло».
И творческая, и просветительская деятельность - в то же время и педагогическая. За многие годы писательского труда - сотни выступлений перед студентами, школьниками, сотрудниками музеев, библиотек, работниками культуры. Главное - забота о сохранении исторического наследия Родины.
Виктор Будаков раскрывает перед аудиторией смысл и значение отчего края для формирования духовного и творческого облика того или иного писателя, поэта, художника, композитора. Это актуально всегда, не только в нынешнее, особенно беспамятное время. Он показывает на конкретных многочисленных примерах, что значит преданность родной земле в творчестве подлинного художника слова. Это имеет несомненное педагогическое значение для самых широких аудиторий. И данный аспект творческой деятельности Виктора Будакова можно назвать его педагогической миссией. Здесь бесспорно сказывается и базовое педагогическое образование, полученное в Воронежском педагогическом институте. (Педагогическая составляющая творчества писателя имеет свои корни. Отец Виктора Викторовича - Виктор Ильич - крестьянин и воин, участник штурма имперской канцелярии рейха, кавалер многих почетных орденов, отличник народного просвещения - долгие годы учительствовал в сельских школах).
О том, сколь большое педагогическое значение имеет художественное творчество и публицистика Виктора Будакова, пишет Варвара Злобина - Герой Социалистического Труда, народная учительница из Новой Усмани, где в 1984 году состоялась читательская конференция по книге писателя «Далеким недавним днем», на которой присутствовали учащиеся средних и старших классов. Она пишет:
«Этот час прекрасного в школе на всю жизнь останется в памяти тех, кто был участником конференции, и тех, кто на ней присутствовал. Ребята тонко почувствовали прелести русского слога В.В. Будакова, простого, литературно выдержанного, способствующего формированию нравственных и эстетических идеалов».
Народный учитель СССР Марина Картавцева видит педагогическую перспективу творчества Виктора Будакова:
«Отправимся в путь познания истории и сегодняшнего дня родного края. Отправимся вместе с нашими детьми и с томиком поэта в руках».
Историко-публицистическое повествование «Подкова на счастье», лирические очерки «Песнь о коне», «В колеснице истории», в которых конь - верный друг и помощник русскому человеку и на поле страды, и на поле сечи, также имеет и нравственное, и образовательное значение для наших детей.
По инициативе Виктора Будакова в ряде журналов и газет введены рубрики: «Родные все места», «Духовное поле», «Родные имена», «Уездная Русь», в которых - концентрированный рассказ о культурной, исторической, духовной сущности имен, городов, событий.
В качестве показательного примера того, как творчество писателя используется в собственно педагогическом процессе можно назвать учебное пособие-хрестоматию «Слобожанская волна» (авторы-составители В.В. Олифи-ренко и С.Н. Олифиренко, Донецк, 2005), подготовленное для уроков литературы родного края, для уроков украиноведе-ния. В хрестоматию наряду с произведениями Алексея Кольцова и Ивана Бунина включены тексты Виктора Будакова. Это, конечно, весьма показательно и примечательно и является большой оценкой творчества нашего соотечественника со стороны украинских педагогов...
Страницы творчества Виктора Будакова, их идеи, историко-философские аспекты осмысляются не только в широкой читательской или узкой писательской среде, но и в среде академической - философами, историками, литературоведами. (В научных монографиях и сборниках статей цитируются тексты Будакова, имеющие историко-кра-еведческое, литературоведческое и философское значение; учебные пособия и хрестоматии дают произведения писателя в качестве материала по отечествоведению; Воронежский государственный педагогический университет выпустил «Биобиблиографическое пособие» (2006) - уникальное в своем роде издание, посвященное жизненному пути и профессиональной творческой деятельности своего выпускника).
Педагогический аспект просветительской деятельности Будакова отметил Стукалин, дав очень высокую оценку книге «Великий Дон. Воронеж-град». В письме к Буда-кову Стукалин пишет:
«Вы совершили творческий и гражданский подвиг, создав эту поэтическую энциклопедию-историю родного края. Будь моя воля, я бы рекомендовал ваш труд в качестве обязательного пособия школьникам при изучении отечественной истории. Сейчас, как никогда, нашим детям нужен именно такой «поводырь» по былому. И не только детям, но и большинству людей взрослых, ибо их сознание развращено чудовищной ложью, злонамеренными фальсификациями и подменой понятий».
Когда жизнь сводила Виктора Будакова с именитыми современниками (с кем-то надолго и не раз, с кем-то на малые, но плодотворные часы) - это всегда разговор о судьбах Родины, прежде всего, о состоянии нашего духовного и культурного наследия, о путях выхода из современного беспамятства. Славные, достойные имена - собеседники писателя: Л. Леонов, Ф. Абрамов, А. Солженицын, И. Шафаре-вич, В. Кожинов, И. Акулов, В. Распутин, В. Кораблинов, А. Жигулин, В. Песков, Б. Стукалин, В. Лихоносов, В. Кру-пин, В. Личутин, вдовы Пришвина и Платонова, дочь Сне-сарева, мать поэта Корнилова, сестра Есенина.
Такие встречи - погружение в эпицентр и литературного, и культурного, и духовного процесса, после которого - окрепшая уверенность в правильности своего дела, обогащение и расширение горизонта мировосприятия. В беседах с Леонидом Леоновым об ушедшей русской культуре укреплялись чувства ценности прошлого; совместной плодотворной работой над книгой произведений Фета отмечены встречи с Вадимом Кожиновым; помощь Ивана Акулова, Эдуарда Афанасьева в утверждении на столичном уровне серии «Отчий край»; с Анатолием Жигулиным - долгие беседы о поэзии, о малой родине, о России.
Особое место в жизни писателя занимает долгое знакомство и даже дружба с истинными подвижницами русской культуры - Валерией Дмитриевной Пришвиной, Марией Александровной Платоновой и Евгенией Андреевной Снесаревой. Через духовное общение со спутницами жизни наших великих художников слова писатель более глубоко постигает своеобразие их художественного мира.
Не сторонясь творческих людей различных идеологических ориентиров, Виктор Будаков, все же видно, тяго-
£
1- 189
теет к деятелям консервативного, почвенного направления. Да иначе и быть не может. Либеральные авторы в своем большинстве безразличны к русской трагедии. Они выказывают явное пренебрежение к тому, что за высшую святыню почитали Пушкин, Гоголь, Достоевский, вся традиционная русская словесность, так бережно и трепетно относившаяся к слову, хранившая его, пестовавшая его для будущих поколений.
Наверное, далеко не случайно, что для Виктора Будакова есть имена особо значимые. Солженицын, Шафаре-вич, Распутин... Что их объединяет? Как раз обостренное чувство справедливости и понимание творимой в мире неправды, тревога за происходящее сегодня, историческое, духовное и геополитическое мышление, позволяющее им глубоко видеть зло, происходящее на их Родине. С ними писатель чувствует духовное родство и с благодарностью вспоминает эти встречи. И не раз и в своих публичных выступлениях, и в письменных текстах он и ссылается на их идеи, и приводит в пример их образ жизни-служения Отечеству, и в целом, согласно своей просветительской миссии, способствует более глубокому внедрению их творчества на своей родине. В частности и по ходатайству Бу-дакова, бывшего тогда директором литературного музея, Солженицыну было присвоено звание «почетный гражданин» города Бобров в 1998 году. К слову, предки Солженицына родом из этого города.
В воронежской книжной серии «Библиотечка школьника», ответственный редактор которой - Виктор Будаков, издан сборник произведений «Русская проза XX века. Вторая половина» (1998). В предисловии к книге Виктор Буда-ков раскрывает молодому поколению нравственную и духовную значимость наших больших писателей - Солженицына, Абрамова, Белова, Распутина, Тендрякова и других.
Необходимо вновь и вновь прислушиваться к тревожным голосам русских писателей, всегда пророчески указывающих на опасность темной перспективы для своего Отечества.
Голос читательский
Особенность творческой деятельности Виктора Бу-дакова в том, что историко-лирическая составляющая его художественного мира глубоко интегрирована в общественно-культурную плоскость. Писатель, погружаясь в глубины отечественной истории, всегда стремится войти в современность, чтобы обогатить ее животворными началами прошлого.
Вот почему оценка современниками деятельности писателя важна как живая реакция тех, ради которых он и существует, и творит. Это обоюдный процесс взаимодействия писателя и читателя, в котором свершается культурная жизнь.
Примечательно, что уже на самые ранние произведения Виктора Будакова появились содержательные, серьёзные отклики. И признание современников, среди которых именитые писатели, известные ученые, учителя, студенты, люди культурно-просветительского труда самых разных профессий, сопровождает всю творческую жизнь писателя и просветителя.
-ёчл
- 190 -ШР-
Изучая книжные, журнальные, газетные статьи, научные рецензии, письма, заметки о творчестве Виктора Буда-кова, поражаешься их большому количеству и качеству. Каждая книга писателя встречает живой интерес; чувствуется большая читательская искренность, душевная затрону-тость. И если собрать все эти отклики воедино, то получится большой самостоятельный текст, в котором раскрыта живая душа нашей неумирающей культуры. И этот текст (обозрение творческого пути писателя) уже не личный факт биографии писателя Виктора Будакова, но культурно-значимое явление, открытое для широких читательских слоев.
Есть смысл привести наиболее показательные отклики, намеренно не располагая их ни в тематическом, ни в хронологическом порядке.
Общая характеристика всего творчества Виктора Будакова зримо, масштабно и полновесно представлена в предисловии к сборнику «У славянских криниц» Василием Песковым:
«Память - живая душа творчества Виктора Будакова. Чувство истории не может замыкаться малой пядью и кратким часом. Здесь пространственная и временная глубь. И, конечно же, слово Виктора Будакова - не только о малой родине, но и большом мире, который, при всей его трагедийности, автор воспринимает и как испытание, и как счастье. Всё - в древнейших и тончайших связях, всё обретает целостность, неделимость, единство».
Такие слова дорогого стоят, ибо в них и признание, и признательность, и уважение и понимание. Сам Песков и как человек, и как писатель тоже находится в этой духовно-культурной колее, и он-то понимает истинную сущность писательского дела Будакова.
Профессиональную характеристику стилистической манере Будакова даст позже Анатолий Абрамов, известный воронежский ученый-литературовед, профессор:
«Мне дорог и очень интересен сам тип писателя, который представляет собою Виктор Викторович Будаков. Разумеется, может быть хорошим писателем, пишущий, скажем, только прозу, только стихи или только пьесы. Но жизнь, сами читатели нуждаются в писателе многоликом, многожанровом: вот писатель создал прозаическое произведение, возможно, даже весьма значительное; но он также испытывает необходимость вмешиваться в жизнь, в разные ее сферы и грани, при том прямо, непосредственно; тут он выступает публицистом. Мало того, много он воспринимает еще и в определенных ритмах, в определенном строении самих строк, словом, ему часто нужен язык стиха, строй стиха - и вот он уже поэт. Все это в нем без искусственного напряжения, вполне органично. Таков Виктор Викторович Будаков».
Ученый-филолог, профессор Виктор Акаткин так говорит о писателе:
«Стихотворения В. Будакова, посвященные Воронежскому краю в его историческом бытии и в современном состоянии, - это органическое продолжение его публицистики и прозы, его постоянных размышлений о судьбах Российского государства и русского народа, русской природы. В. Будаков говорит не только об исторических обретениях, но и потерях, о странной и болезненной коррозии тела и духа государства, о неуемных разрушительных силах, неотступно терзающих его. Автору дано переживать историю как личную судьбу. Многие
разделяют и ноты радости, и ноты скорби, наполняющие стихи, а для многих они будут и ценным историческим свидетельством».
«Дано переживать историю как личную судьбу» -это, пожалуй, и есть качество истинного писателя, который не замыкается в творческой самовлюбленности в свое дарование, питающее его горделивую натуру, но чувствует корневую сопричастность исторической судьбе своего народа. Отсюда - стремление через просветительскую уже деятельность напитать современников живительными токами родной истории и культуры, обогатить их повседневное (часто скучное и бессмысленное, особенно сегодня) существование нетленными ценностями, которыми был жив наш народ в веках.
А вот мнение ученого-политолога, профессора Владимира Тонких:
«Слово Виктора Будакова - часто о прошлом, но обращено в будущее, к молодому поколению. По целому ряду литературных направлений Виктор Будаков является писателем-новатором: это - истоки славяно-русской культуры в Черноземном крае, истории Дона и донской цивилизации, духовность славянского мира».
Юлия Иншакова, кандидат филологических наук из Ельца, улавливает в ранних стихах Будакова интонации глубокой сопричастности родного всечеловеческому, отчего края и вселенной:
«Исповедальные строки поэзии Виктора Будакова тревожат, волнуют читателя. И как можно остаться равнодушным, например, к такому восклицанию: «Губи нас, жизнь!.. Прости нас, жизнь!.. Спаси нас, жизнь!.. Это глубинный зов души человека, взывающего к своим истокам, матери-жизни, родной земле... Поэзия Виктора Будакова - глубоко личная, трепетная молитва за наши души, за Родину, ближних, за все человечество».
Сходятся в единой оценке творчества Виктора Буда-кова, несущего глубокие лирико-исторические смыслы, многие известные воронежские ученые-литературоведы и критики - Екатерина Мущенко, Владислав Свительский, Наталья Корниенко, Виктор Кузнецов, Николай Кизимен-ко, Валентин Семенов.
«Поэтичность - редкое качество прозы, но рассказам Виктора Будакова присуще это драгоценное качество». Прозорливый взор мудрого и опытного писателя Владимира Кораблинова еще в семидесятые годы прошлого века увидел это редкостное свойство, ставшее затем определяющим все уровни письма Будакова.
Музыковед Андрей Белкин из Тамбова расслышал эту поэтичность:
«Будаков - автор удивительный. Его стихи часто насыщены публицистикой, а публицистика оборачивается поэзией. Поэт одновременно выступает как историк, исследователь, философ, краевед, эколог, провидец судьбы страны... Сила его стиха проявляется в огромной емкости слова, в лирическом стиле повествования, создающем особую убедительность, правдивость, жизненную точность».
Московский писатель и литературный критик Павел Ульяшов находит в прозе Виктора Будакова, на первый взгляд, казалось бы, частное и неприметное, но имеющее всечеловеческий смысл.
В схожей тональности высказываются и другие писатели из разных уголков России - Владимир Петров из
Липецка, Владислав Шаповалов из Белгорода, Алексей Кондратенко из Орла, Иван Овсянников и Александр Аку-линин из Тамбова, Юрий Верольский из Грозного, Владимир Крупин и Юрий Лощиц из Москвы.
Сила проникновения в исторические, природные, духовные глубины отчего края столь велика у Виктора Будакова, что он способен раскрывать самые корневые основы творчества наших великих писателей, живших на этой земле, тем самым постигать то, что скрывается от взгляда исследователей (чутких и глубоких самих по себе), находящихся вне пределов малой родины этих писателей.
Так, Стукалин говорит откровенно о существенном изменении его взгляда на Платонова после прочтения книги Будакова. Он пишет:
«Теперь о вашей платоновской книге. Она изменила мое представление о Платонове и восприятие многих его вещей. Я всегда ценил его ранние рассказы и написанные им в годы войны. Но вот «Чевенгур», «Ювенильное море», «Котлован» казались мне чрезмерно усложненными по стилистике, словарю и слишком заданными, искусственными по содержанию. Относился к этим самым крупным произведениям Платонова как к сугубо экспериментальным, малодоступным для массового читателя. Вы помогли мне (как и тысячам других) понять, почему они были написаны, что стояло за этими вещами в душе и в самой жизни не принятого современниками гения, принявшего на себя людские страдания и боли.
Спасибо Вам за многие интереснейшие подробности из истории родного края, о которых Вы пишете с такими влюбленностью и знанием».
Ценное признание! Ведь, действительно, сколько появилось литературоведческих работ о Платонове в последнее время, но они не могут раскрыть подлинной его глубины как истинно народного писателя, так как в них нет главного - души, вот этой искренней «влюбленности» в автора, которая рождается из глубины влюбленности в отчее.
Книга Виктора Будакова «В стране Андрея Платонова», прочитанная мною в 2002 году, произвела на меня ни с чем не сравнимое впечатление и воздействие; и это после того, как был усвоен основной корпус текстов классического платоноведения, сложившегося на тот момент. После моего выступления на платоновских чтениях в Институте мировой литературы РАН (2004) с темой «Нравственные искания в творчестве Платонова», во многом базировавшейся на идеях и разысканиях Будакова, ко мне подошла Лидия Щёквист, докторант Стокгольмского университета, и сказала, что она только теперь поняла, что не сможет написать полноценную работу о Платонове, если не побывает на его малой родине. Значит, мне удалось передать в своем выступлении основный духовный пафос Виктора Будакова, который раскрывает профессиональным литературоведам (причем зарубежным) корневой мирострой Платонова.
И случай с Лидией Щёквист не единичный. Вот что говорит черногорский поэт и литературовед Иоле Стани-шич уже о будаковской интерпретации Бунина:
«Прочитав книгу В. Будакова «Отчий край Ивана Бунина», я восхитился смелостью и проникновенностью автора, воз-
191
рождающего своими словами, своим творческим стремлением мир И. Бунина, его детство и юность, его судьбу на печальных дорогах разлуки с родиной. В. Будаков проник даже в зародыши бунинской мысли, из которой выросли бунинские стихи. Но то, что Бунин не успел сказать о днях своей юности и бездомо-вья на чужбине, и о бессоннице в Грассе, когда Воронеж и родина горят, - выразил В. Будаков».
Сейчас уже можно говорить о той уникальной методологии в освоении родного наследия - методологии отчего края, одним из основателей которых является Виктор Будаков. Ведущий сотрудник Института русской литературы РАН (Пушкинского Дома) Алексей Любомудров дает научный филологический и философский анализ этой методологии:
«Работая в газете, и в издательстве, и в культурно-просветительском центре, и в музее, находясь на профессиональном положении, Виктор Будаков неизменно утверждает духовные и художественные ценности родной земли. В его творчестве идея отчего края - глубинно-корневая, понятие не только географическое, почвенное, но и историческое, метафизическое, восходящее в естественном триединстве: Отчий край, Отечество, Вселенная. Эта идея развивалась в прозе, стихах, публицистике Будакова, художественно реализуясь в темах большой и малой родины, нерасторжимого единства далекого прошлого и настоящего, связей и трагического обрыва времен и поколений; в теме пенат, вдохновлявших больших художников слова, значимых не только для отчего края, но и для России, и для всего культурного мира».
Эдуард Афанасьев, старший научный сотрудник Института Мировой литературы РАН, давая высокую оценку книжной серии «Отчий край», полагает, что совсем не случайно у руля этой серии стоял Виктор Будаков, человек, совместивший в себе грани поэта, «одаренного слышать звуки на перекрестках мировых дорог» и труженика, «своей волей, творческой страстью сумевший придать целому движению выверенный путь».
Мы видим, как культурный мир реагирует на идеи отчего края. Все настоящее, подлинное, глубокое, ценное, нетленное, вечное произрастает только из родной почвы, и только тогда, оно, получив благословение Родины, оно есть Божье благословение, выходит на вселенский простор...
Учительница и одноклассница писателя Раиса Каменева, вспоминая о юных годах в Ново-Калитвенской школе, отмечает, что уже тогда Виктор Будаков был необыкновенно чуток к поэтическому слову Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Блока, Есенина . О встрече теперь известного писателя и общественного деятеля с учениками родной школы спустя десятилетия она пишет:
«Внимательно слушают наши ученики бывшего выпускника, западают в юные души слова о добром, о вечном, о непреходящих ценностях русской литературы. Светлеют лица учеников и учителей, когда в зале начинает звучать высоко-духовная, торжественная песня на слова Виктора Будакова «Ангелы летели над Россией», в дни больших праздников часто исполняемая в Храме Христа Спасителя».
Это слова одноклассницы, сверстницы писателя. А вот что говорит в газете «Грозненский рабочий» (1970) его бывшая ученица Асет Ульбиева. Будучи уже студенткой пединститута, уже по-взрослому она увидела личность своего преподавателя в его различных проявлениях:
«По окончании Воронежского педагогического института в наше знаменитое, благодаря М.Ю. Лермонтову, селение Валерик приехал Виктор Викторович Будаков. Он учил нас русскому языку и русской литературе. И не только учил. Своими первыми самостоятельными мыслями, попытками впервые осознать себя, красоту природы и всей жизни мы обязаны ему.
Хотя и были мы еще несмышленышами, но уже понимали: нелегко ему, привыкшему к большому городу, войти в колею жизни тихого чеченского села. Но любовь к краю, воспетому еще великим Лермонтовым, стремление вникнуть во все, что его окружало, желание быть другом детей помогли Виктору Викторовичу завоевать нашу любовь и уважение жителей села. Мы ходили за своим учителем буквально по пятам. Порою нам казалось, что этот человек родился и вырос на Кавказе. Нередко его можно было увидеть задумчиво сидящим у речки Валерик, протекающей через школьный двор. Виктор Викторович живо и неустанно интересовался жизнью, бытом нашего села. Мы очень часто ходили за околицу. Разводили костры, читали стихи, рассказывали легенды, которые нам были известны от старожилов. И Виктор Викторович открывался нам с новой стороны. Это был не только строгий учитель, знаток своего дела, но и человек большой души, доброго сердца.
У входа в Валерикскую школу висит мемориальная доска с надписью: «Эти места в 1840 году посетил великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов». Сейчас она нам напоминает не только о великом поэте, но и о дне, когда был установлен мемориал. В гости к нам приехали учащиеся других школ, литераторы. Доска была завешана красным полотном. Виктор Будаков рассказал о Лермонтове, прочитал свои стихи, посвященные ему, и открыл эту доску. Мы отблагодарили его громкими аплодисментами.
В.В. Будаков вернулся в родной Воронеж. Но до сих пор связь с ним не прерывается, она поддерживается его приездами и многочисленными письмами к ученикам. Любовь к русскому языку и литературе, которую он привил своим ученикам, помогла и мне: я выбрала филологический факультет педагогического института.
Недавно Виктор Викторович прислал книгу, где вместе с другими произведениями помещено его стихотворение «Валерик». Это задушевное стихотворение является самым ярким подтверждением огромной любви поэта к месту, где ему пришлось учительствовать. На всю жизнь дорогим остался для своих воспитанников этот человек. Такие люди не забываются...»
Слова, раскрывающие душевную глубину писателя, и в то же время точно характеризующие его писательскую сущность, и даже творческое задание, сказал его друг журналист Анатолий Морозов. Газета «Коммуна» опубликовала его дружеское поздравление в день пятидесятилетия:
«Ты - один из первых заговорил по-художнически ярко о том, что надо жить, помня, почитая прошлое. Ты в одиночестве бродил по Куликову полю, ты на перекладных за сотни километров ездил только для того, чтобы молча поклониться остаткам родовых усадеб Лермонтова и Бунина, ты писал о них не по соцзаказам, полученным от издательства, а по заказу собственного сердца. И это, повторюсь, в то время, когда все, в том числе и перо писателя, было подчинено жестко исходящим сверху «ЦУ». И многие, ой как многие твои собратья по писательскому цеху захлебывались от счастья, гордые оказанным им «высоким доверием»...
192
Исполненные любовью и пониманием слова и о творчестве, о личности писателя сказал поэт Владимир Шуваев, откликаясь на книгу «Великий Дон. Воронеж-град»:
«Стихи, пронизанные нефальшивой любовью к Отечеству. Глубокая реалистическая поэма. Блестящая беллетристика. Исторические и биографические повести.
И все это - в одном авторе и человеке. Воронежец Виктор Будаков. Наверное, со времен Владимира Солоухина не найдем мы равной фигуры в российской литературе по разнообразию литературных дарований. Всегда думаю, глядя на Виктора Викторовича Будакова, как непохож он на маститого известного творца, чуть не полвека отдавшего отечественному слову. Как трогательны и подчас хрупки его жизненные поступки, как ненавязчивы и ненапористы суждения. «Сокровенные» - так определил таких людей Андрей Платонов, еще молодой, встречая их на этой же воронежской земле.
Иной раз, глядя на него, приходит мысль - да именно так надо растворяться в толпе, в круговороте, скромно идя по улице, поглядывая на утренние деревья, и только так никогда не разорвется натянутая пуповиной связь с грохочущей вокруг жизнью. И, наоборот, - только «забронзовел» человек и начинается отсчет его конца. Как писателя. Повсюду еще гремит его дежурный надтрибунный голос, но ничего уже не оставит на земле потерявший душу голос.
Да, неисповедимы пути Господни, как и неисповедимы пути писательские. Каждому отмерен и срок жизни, и срок творчества. Как часто они не совпадают. Может быть, именно в скромности и нерастраченности духовного мира и лежит секрет неиссякаемого будаковского слова.
«Великий Дон. Воронеж-град» - это не просто книга. Это тот самый «колодец у белой дороги», который с таким трепетом искал молодой Виктор Будаков. Но это колодец, полный ключевой воды, среди сегодняшней духовной засухи. Вслушайтесь в названия глав - «Душа и камни», «Песенная роща», «Бакены в тумане», «Два крыла», «Петровский парус», «Глубокие реки»... за каждой главой - огромная даль времени и пространства, памяти и судьбы. Книга эта, словно русло Дона, прошла через Россию. Здесь слились как воды притоков, через одну человеческую судьбу - эпохи и пласты конкретной человеческой жизни и жизни России, преломленной в одной душе, в одном сознании. И чего таить, конечно же, не Дон и не Воронеж, а будаковский сохраненный художественный мир соединил все это воедино, и вот перед нами книга совестливая, широкого и глубокого взгляда, историческая и современная, в которой за жизнью личности ощущаешь народное бытие.
Конечно, в наши дни тяжелых испытаний для каждого истинного творца - сделать такую историческую, в слове обобщенную ретроспективу - это труд-подвижничество. Но, как правило, в таких трудах теряется поэтическая возвышенность и окрылённость повествования. В том и особенность, таинство Будакова как автора, что он не потерял свои крылья в этой работе. Они везде парят над излучинами Дона.
И самое главное. Книги пишут разные: для историков и для современников, для уходящих и для входящих поколений, для людей города и людей деревни. В этой же будаковской книге все найдут свою частицу жизни, частицу сердца. Потому, что автор уловил особые звуки, которые издает само течение жизни, и подарил их нам с холодными струями Дона.
Ополосните лица и души этой еще необмелевшей водой со стремнины, и вы вспомните «колодец у белой дороги», имя которому - творчество Виктора Будакова».
В. Будаков - не герой интеллигенции, для которого характерны вспышки, искания «великих деяний»; он славен реальными большими делами на профессиональном, общественном уровнях, нормой для него является самодисциплина, выносливость, терпение, интеллектуальное смирение, надежное исполнение своего предназначения, и, стало быть, его следует причислить к плеяде подвижников.
Как подвижник, он так понимает миссию писателя: «Писатель несёт людям и утешение, и развлечение, но главное, просветление души. Чтобы мог человек обрести собственные силы для своего жизненно-творческого созидания».
В.В. Будаков, наверное (во всяком случае, хочется в это верить), ощущает себя счастливым человеком, ибо знает, какой талант ему дарован природой, каково его предназначение, что нужно делать, чтобы выполнить священный долг и не зарыть талант в землю. Он - гражданин, профессионал, семьянин, носитель русской духовной культуры, создатель литературного и педагогического наследия, может и должен чувствовать себя счастливым.
Пожалуй, этими словами можно закончить обзор откликов, в которых раскрыта глубина таланта Виктора Будакова, показана значимость его общественно-культурной и писательской работы.
По этим откликам можно судить о том, сколь много сегодня людей, болеющих за Отечество и стремящихся всеми силами помочь его духовному и нравственному возрождению. Мы призваны в мир для того, чтобы показать, что не хлебом единым жив человек, что он способен на многое, на то, что лежит по ту сторону материального и естественного. Прозрение в свой смысл, в свою идею, в свое призвание и задание должно начаться с духовного пробуждения нации. Своим творчеством Виктор Будаков всячески способствует тому, чтобы это пробуждение-прозрение свершилось как можно скорее, ибо без этого не
существовать ни человеку, ни миру.
* * *
Когда-то в юности, движимый искренними чувствами любви к Родине и несколько наивными упованиями на всечеловеческое братство, Виктор Будаков написал строки, суть которых и определила его жизненный и творческий путь:
Мир постигая как простор и сети,
Надеждой непонятной был томим:
Всех - и живущих и ушедших - встретить,
Я понимал, как много должен им...
193
