CC BY
31
УДК 82-9 ББК 84-4
ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ПРОЕКТ «ОТЧИЙ КРАЙ»:НАЧАЛО И ПРОДОЛЖЕНИЕ
Будаков Виктор Викторович,
писатель, лауреат российских литературных премий им. Ф. Тютчева «Русский путь», И.Бунина, А.Твардовского, основатель и ведущий редактор книжной серии «Отчий край», почётный профессор Воронежского государственного педагогического университета
Аннотация. В статье рассказывается о том, как в Воронеже в 70-80-е годы прошлого века был осуществлен выпуск известной книжной серии «Отчий край».
Ключевые слова: Отчий край, Родина, русская литература, книжная серия, издательство, слово.
PUBLISHING PROJECT «NATIVE LAND»: THE BEGINNING AND THE
CONTINUATION
Budakov V.V., writer
Voronezh state pedagogical University
Abstract. The article talks about how in Voronezh in the 70-80-ies of the last century has been the release of the famous book series «Native land».
Key words:Native land, Motherland, Russian literature, book series, publisher, word.
1
«Отчий край - ты есть иль нет?» Вольно-невольно вспоминаются эти времён Великой Отечественной войны слова АлександраТвардовского из его жизненародной Книги про бойца.
С той поры, как глобалистский проект, отметая душевную суть человеческого жизнебытия,всё резче подминает, нивелирует планетный многоуклад, понятие отчего края выявляет себя не столько ностальгически, сколько философски, исторически, социально. Даже - антологически.
2
Цепочки единооформленных изданий на полках общественных хранилищ и частных библиотек. Многолетняя реальность, отражающая литературную, культурную, духовную жизнь нашего региона.
Многотомная книжная серия «Отчий край», мир произведений писателей, жизненными и творческими узами породнённых с Центрально-Чернозёмным краем, со средней полосой России.
Когда ступаешь приречным косогорьем Мары -крохотного клочка земли серединной России - и видишь лес по оврагу, речку Вяжлю, и степь, сине убегающую за горизонт, как естественное, как необходимое возникают эти, Боратынского, стро-ки:«Судьбой наложенные цепи упали с рук моих, и вновь я вижу вас, родные степи, моя начальная любовь»; когда бродишь высокими прибрежными холмами, с которых открывается белая панорама современного Воронежа, - а городу твоему уже четыре века, но корни его уходят в ещё более древнее, полубылинное время (слово «Воронеж» упоминается
в летописях XII века), - сами собой являются на память эти, никитинские,строки: «Я Руси сын!.. Здесь край моих отцов»; когда окидываешь взором неоглядное срединнорусское подстепье с колышущимися хлебами, перелесками и скирдами вдали, вспоминаешь, не можешь не вспомнить, эти, бунин-ские, строки: «а там, в поле... зной, блеск, роскошь света, там, отливая тусклым серебром, без конца бегут по косогорам волны неоглядного ржаного моря».
Малая родина, край первого звука и слова, детства, отрочества, юности... Утоляя своими родниками и криницами, овевая своими ветрами и метелями, как много значит она для каждого настоящего писателя! Твардовский сказал об этом проникновенно и точно: «...в творенияхподлинныххудожников... мы безошибочно распознаём приметы их малой родины. Они принесли с собой в литературу свои донские, орловско-курские, тульские, приднепровские, волжские и заволжские, степные и лесостепные, уральские и сибирские родные места. Они утвердили в нашем читательском представлении особый облик этих мест и краёв, цвета и запахи их лесов и полей, их весны и зимы, жары и метели, отголоски их исторических судеб, отзвуки их песен...»
Воронежская книжная литературно-художественная серия «Отчий край» - по времени первая среди подобных региональных серий страны. Вслед за нею стали издавать серийные книги в Туле - «Отчий край», Архангельске - «Русский север», Иркутске - «Полярная звезда», Уфе - «Золотые родники». В них картина общерусского литературного движения, в совокупности они зримо свидетельствуют о неисчерпаемости нашей словесности.
Книжной серии «Отчий край» надлежало стать библиотекой - «собирательницей» произведений художников слова, жизнью и творчеством породнённых с Чернозёмным краем, средней полосой России. Представленные в «Отчем крае» имена - Гаврила Державин, Евгений Боратынский, Дмитрий Веневитинов, Николай Станкевич, Алексей Кольцов, Иван Никитин, Афанасий Фет, Николай Лесков, Александр Эртель, Иван Бунин, Михаил Пришвин, Евгений Замятин, Андрей Платонов - могли бы составить честь любой литературе мира.
Смысловая направленность воронежской книжной серии - верность отечественной литературной традиции, публикация произведений, в которых особенно сильно и благородно проявились патриотические начала, мотивы общественного долга, народности, высокой сострадательной человечности.
С произведениями писателей-классиков, представленных в «Отчем крае», читатель встречался, в
основном, и раньше. Но здесь он, может, впервые получил возможность, вчитываясь в книгу за книгой, осознать, как богата мыслящими, художественно одарёнными людьми родная земля, откуда для каждого и начинается Родина. В какой-то мере «Отчий край» призван помочь человеку, в особенности молодому, увидеть в малой пяди родной земли образ Родины, испытать радость, печаль, гордость, что и ему, нашему современнику, выпало счастье родиться и жить на этой земле; а также вновь и вновь почувствовать высокое благотворное воздействие самого русского слова, русской литературы, которая и содержательно, и смыслово, и стилистически глубочайше воздействовала на литературу, философию, искусство Запада и Востока. Оценки выдающихся мировых умов - «великая», «святая», «неповторимая» - давно уже стали привычными и неоспоримыми.
Высказана даже мысль, что в истории мировой цивилизации есть лишь три недосягаемые вершины -античная скульптура, живопись итальянского Возрождения и русская литература XIX века.
Великая, святая, неповторимая... Патриотичная и национальная, она всегда живёт мыслью о Родине и родном народе; интернациональная и всемирная, она проникнута духом братства, мыслью о человеческом единении. Она, может, самая «болевая» литература мира. Она - правдивость, мужество, честь, добро, совестливость, сострадание. Подлинная народность её отметает «игровой» вариант жизни, противостоит всему потребительски бездуховному. Благородством мысли, чувства и слога русская литература живёт и работает в тревожном сегодняшнем мире.
В «Отчем крае», который высвечивает благодатное «гнездо» отечественной культуры, представляет плодоносную ветвь русской словесности, - разные пласты: писателей-классиков и имена малоизвестные, подчас забытые, но неотменимые в общерусском литературном движении. Ибо вечно живое поле нашей словесности возделано всеми ими. Есть высший ряд: Пушкин, Гоголь, Лермонтов... Есть и иные, необходимые ряды. Вдруг - и вовсе не вдруг! -оказывается, что пушкинское «Я помню чудное мгновенье...» восходит к Жуковскому, лермонтовский «Белеет парус одинокий...» - к Бестужеву-Мар-линскому, а иной рылеевский, гоголевский или тютчевский образ «подсказан» строкою и вовсе забытого писателя. (Знаменитое рылеевское «К временщику» рождалось под прямым воздействием сатиры Милонова, поэта, ныне знаемого разве что специалистами-литературоведами; некоторые особенности стиля Нарежного - много ли о нём говорим сейчас? -стали органичными в творчестве автора «Мёртвых душ»).
В отечественной литературе все ряды, все имена, все мысли и чувствования, пророчества и воспоминания явным или незримым образом связаны, взаимообусловлены, подчас второстепенное даёт жизнь первостепенному и нет в ней ничего такого, что можно было бы предать забвению. Всякому серьёзному деланию предшествует подготовительное обоснование. В данном случае - редакционные выработка проспекта, отбор имён; далее - обсуждение общего остова книжной серии общественностью нашего края: учёными, писателями, журналистами, учителями, библиотекарями, работниками книготорговых организаций; рассмотрение серии на расширенном редакционно-издательском совете, наконец утверждение в российском Госкомиздате (1977). Попутно заметим, что идея создания подобной серии зародилась намного раньше; ещё в начале семидесятых годов были подготовлены и изданы два сборника «Чисто поле», составленные из произведений больших писателей, связанных с Чернозёмным краем.
Серийные издания, естественно, предполагают их однотипный узнаваемый внешний облик с возможными отличиями под переплётами. Серия издаётся в двух видах: поэтические сборники (малоформатные) и проза (формат собрания сочинений).
Отобрать первоочередные имена, даже выпустить первую книгу - это начало. А дальше сложности, неожиданности. Многочисленные будни. Редактору приходится заново перечитывать тексты, знакомиться с малоизвестными страницами наследия издаваемого писателя в государственных и личных архивах, продумывать оптимальный состав, который бы наиболее полно и выразительно сказал о писателе, характер предисловия и примечаний. Разумеется, у каждого сборника есть составитель, автор вступительной статьи и комментариев, есть разработанная издательством памятка, каким быть составу, -высокохудожественные тексты гражданского, патриотического звучания, какой быть вступительной статье - высоконаучной, публицистической. Но это отнюдь не освобождает редактора от подготовительной работы, он обязан видеть любой серийный сборник и сам по себе, и в обойме единой серии.
Всякий раз при подготовке серийных книг возникают типологические вопросы. Что включить в состав сборника? Насколько он станет общепринятым, насколько обращённым к местной почве, то есть в каком соотношении войдут туда произведения, ставшие нашей классикой, и вещи, пусть не столь значительные, связанные географическими, социальными, психологическими приметами с Центрально-Чернозёмным краем. Каким быть изданию - популярным, опробованным или неким от-
крытием-изданием? Где здесь грань? А вводная статья - целесообразнее академическая или эссе? Решительно ли в каждом издании необходим комментарий? Что есть безусловное и что допускает вариации? У каждой книги - своя судьба, своё лицо.
Автор в целом самобытной, живой статьи к сборнику Боратынского Е.Лебедев многое выводит из юношеской истории с украденными деньгами, действительно ранившей Боратынского; отсюда, по мысли автора статьи, многое проистекает: и пессимизм поэта, и его элегичность и самоуглубление, и его неприятие «железного века». До известного рубежа так. А генетические, социальные, психологические начала? Даже - метафизические? Они не сказались на музе поэта? Стремление вывести художественный мир поэта из его биографического начала присутствует и в безусловно содержательной статье В. Кожинова к сборнику произведений Фета. Разноречивые оценки и споры в читательской среде вызвал державинский сборник, составителем и автором предисловия которого выступил Вл. Гусев. Так, в «Коммуне» был помещён критический отклик, касающийся стиля и смысла предисловия. «...Критик фактический материал, деловой анализ, закономерные выводы подменяет живописными картинами, глубоко личными ассоциациями, стилизованием - одним словом, лирическим литературоведением». А почему бы и не лирическое литературоведение? Серия не замышлялась как сугубо академическое издание. Задача «Отчего края» - дать читателю образцы творчества отечественных писателей, а также живое слово о них. К подобным, в духе «лирического литературоведения», предисловиям и послесловиям, образным, ассоциативным, подчас неожиданным, спорным по мысли, обращаются ныне и многие центральные издательства: «Художественная литература», «Молодая гвардия», «Советская Россия», где среди других, к слову, не раз публиковались предисловия и послесловия, написанные Гусевым.
Статья на статью не приходится. Разумеется, издательство считало условием необходимым, чтобы вступительные статьи были ясными, научными не по букве, а по духу, с учётом научной освоенности наследия писателя и современных литературоведческих концепций, тенденций (хотя, разумеется, не отметался и ново-непривычный авторский взгляд). Вместе с тем реальная раскладка такова: какою бы значительной ни была статья, всё же не она, а тексты издаваемого писателя - главное в книге; статья -сопутствующее, вспомогательное.
Предполагалось, что непременный, как и статья, элемент любого сборника - примечания, комментарии, словники. Но замыслы замыслами, а
жизнь жизнью, текущая обстановка диктует не предусматриваемое изначально. Бывало, что по причинам производственно-техническим приходилось отказываться от завершающих страниц-комментариев, а иногда - попросту их отсекать; бывало и так, что в пределах заданного объёма взамен комментария добавлялись строки писателя. Конечно, типовое единообразие нарушается. Но беды, думается, нет, ежели более полно представлен, но не прокомментирован, скажем, Овечкин с его реалиями, вполне понятными сегодняшнему читателю. Иное дело -лесковский сборник. Здесь без словника трудно обойтись: творчество автора «Очарованного странника» отдалено от нашего времени, язык лесковско-го письма щедро вбирает в себя и стихию церковнославянской речи, и диалектную, да ещё и «своетвор-ческую».
Потребовался комментарий и к сборнику произведений Недетовского (О.Забытого). Своеобразный писатель, высоко ценимый Салтыковым-Щедриным, печатавшим его в «Отечественных записках», Недетовский своим псевдонимом словно предрёк своё забвение: после смерти он не издавался.
Типологически «выпадает» из серийной структуры пришвинский сборник (в нём, помимо предисловия, есть сопутствующие разделам пояснительные тексты), но по духу и содержанию он отвечает серийным требованиям. Да, серия имеет свои типовые неотменимые признаки, но...литература не укладывается в рамки. Она живая, как жизнь. И серийные издания не должны становиться книжными близнецами. Уместные композиционные и иные отличия в сборниках наиболее точно выражают содержательные и иные особенности творчества писателей.
Одна из успешно реализованных издательских установок - привлечение, по возможности, близких, родных того или иного писателя к подготовке, составлению серийных изданий. Составители платоновского сборника - вдова Мария Александровна и дочь Мария Платоновы, составитель и комментатор пришвинского - вдова Валерия Дмитриевна Пришвина. В подготовке сборника стихотворений, поэм и писем Кубанёва принимала живое участие сестра поэта; составителями или консультантами сборников произведений Новикова-Прибоя, Гайдара, Овеч-кина стали сыновья писателей.
На книжной полке «Отчего края» - уже более двадцати изданий: 1977 - Е.А. Боратынский. Стихи, поэмы, мысли о литературе; 1978 - А.А. Фет. Стихи, страницы воспоминаний; И.А. Бунин. Суходол. Жизнь Арсеньева. Рассказы; 1979 - М.М. Пришвин. Повести, рассказы, дневники; А.С. Новиков-Прибой. Рассказы, очерки; 1980 - А.И. Левитов. Рассказы, очерки; Г.Р. Державин. Стихи, страницы воспомина-
ний; В.В. Овечкин. Районные будни. Записные книжки; 1981 - А.П. Гайдар. Повести, рассказы; Н.С. Лесков. Повести, рассказы; В.М. Кубанёв. Стихи, эскизы поэм, письма, дневники; 1982 - Мятежная лира. Сборник произведений поэтов-декабристов; О. Забытый (Г.И. Недетовский). Рассказы, очерки; А.П. Платонов. Повести, рассказы, письма; 1983 - В.И. Дмитриева. Повести, рассказы; С.Н. Марин, М.В. Милонов. Стихи, драматические произведения, письма; В.А. Слепцов. Очерки, рассказы. повесть; 1984 - А. В. Кольцов. Стихи. Письма к Белинскому; А.Н. Афанасьев. Народные русские сказки; А.И. Эртель. Записки Степняка, повесть, письма; 1985 -Д.В. Веневитинов. Стиховорения, статьи, письма; Козьма Прутков. Стихотворения, басни, афоризмы, пьесы; И.С. Никитин. Стихотворения. Дневник семинариста; 1986 - Е. А. Замятин. Повести, рассказы; Н.В. Станкевич. Стихотворения, драматические произведения, письма.
Боратынский, прекрасный поэт, мыслитель, «звезда разрознённой плеяды», представлен не только стихотворениями, поэмами, эпиграммами, но и письмами, статьями, в каких немало глубоких и верных мыслей и наблюдений о литературе того времени.
В сборнике произведений Фета вслед за известными лирическими стихотворениями (к слову заметить, в их изначальности, а не в тургеневской, с правками, редакции, ставшей традицией и нормой для многих изданий) читатель знакомится с отрывками из воспоминаний «Ранние годы моей жизни», которые до выхода воронежского сборника публиковались лишь однажды в журнальном варианте, ещё в прошлом веке; в этих воспоминаниях, положенных на бумагу по настоянию Л. Толстого, рассказывается о встречах с Гоголем, Погодиным, Ап. Григорьевым, Полонским и другими деятелями русской культуры.
В сборнике произведений А. Эргеля, писателя, чуткого к народной жизни, наряду с часто издаваемыми «Записками Степняка» даётся повесть «Две пары», которая издавалась лишь в начале века. А письма Эртеля к Пыпину, содержащие немало интересных сведений о литературной жизни той поры, и вовсе печатаются впервые.
О страницах, которые давно не переиздавались или не издавались совсем. Здесь есть сложность. Конечно, не всё из написанного равнозначно, иное может выглядеть случайным, далеко не совершенным в общем контексте литературно-художественной серии, призванной дать лучшие образцы творчества писателей. Поэтому - не раритет, не исключительность, не труднодоступность, а прежде всего содержательная, смысловая, художественная значимость!
Новые страницы есть и в серийных изданиях наших земляков - советских классиков М. Пришвина и А. Платонова. В пришвинском сборнике - это отдельные строки в «Незабудках», удивительной судьбы произведении, которое по завещанию составлено вдовой писателя, из его Дневника, а также фотографии, выполненные самим Пришвиным и публикуемые впервые. В платоновском сборнике - исполненные глубочайшего чувства письма писателя к «музе» -жене Марии Александровне, верной спутнице нелёгкой жизни нашего земляка; ей он посвящал самое выстраданное, важное, сокровенное.
Есть новое и в сборнике произведений В. Куба-нёва, человека, значение жизни и слова которого, как мне кажется, ещё не является до конца осознанным. Особенно остро чувствуешь это в доме сестры поэта, знакомясь с его ещё неизданными страницами, где он ставит такие вопросы, до которых многие не поднимаются во всю долгую жизнь. Хочется, чтобы в каждой школе, в каждом классе вчитались в Куба-нёва, задумались на примере его судьбы, как относиться к жизни, с чем каждому молодому поспорить в себе самом и в других, чему противостоять и что отстаивать. Поэт, журналист, педагог, мыслитель, он прожил немногим более двадцати лет, но те страницы, какие он оставил, свидетельствуют: это был огромный талант, замечательный гражданин. Он сгорел от болезни на втором году войны, сгорел в войне и его дом. Но рукописи, случается, не горят. Друг его, Б.И. Стукалин, по крупицам собирал кубанёвс-кое наследие и подготовил первые книги. Серийный кубаневский сборник - наиболее полный, учитывающий опыт предыдущих изданий.
Среди серийных книг несколько особняком стоит сборник народных русских сказок. Автор здесь -народные воображение, мысль и вера. Из многотомного свода сказок, собранных и записанных в прошлом веке нашим земляком А.Афанасьевым, в книге значительна часть сказок, записанных на землях воронежских, курских, тамбовских...
Один из лучших в «Отчем крае» - бунинский сборник. Здесь выверенный состав: «Жизнь Арсень-ева», «Суходол», «Холодная осень» - бунинское вершинное, органично вобравшее в себя краевое, «отчее» начало. Ибо что такое «Жизнь Арсеньева», как не пронзающая болью попытка через слово вернуться в родное подстепье, в Россию? Вступительной статье Л. Крутиковой-Абрамовой к бунинскому сборнику присущ тонкий анализ, научный по духу, но без терминологической и иной «наукообразной» громоздкости. Есть здесь широта взгляда и чувства, немыслимая без проникновенного понимания «строгого» таланта писателя.Личностное восприятие, исполненное несомненной любви к бунинскому сло-
ву, не препятствует здесь приближённости к объективной оценке. Можно сказать, впервые в нашем литературоведении в такого рода массовых изданиях предпринят многомерный анализ «Жизни Арсе-ньева». Да и воронежское издание романа - одно из первых.
Разумеется, в серийных сборниках вступительные статьи и предполагались разные, как и различны сами сборники. Много значит индивидуальность пишущего предисловие, степень его подготовленности. При работе над той или иной книгой издательство обычно выходит на творческое сотрудничество с литератором (учёным, критиком), близко приемлющим творчество данного писателя, уже известным публикациями по его наследию. И тем не менее бывает, что вступительные статьи не во всём удают-ся.У одного автора высокая требовательность к себе, а у другого, может быть, благодушно-снисходительное: «Не впервые». Встречаются и солидный учёный, и лёгкий на подъём критик. И бывает так, что «не впервые» от неудачи не ограждает. И если предисловия, скажем, к сборникам произведений Бунина, Лескова, Левитова, Никитина, Кубанёва, Овечки-на отвечают необходимым требованиям, то вступительные статьи к сборникам произведений Слепцова, Новикова-Прибоя, Гайдара к разряду искомо содержательных не причислишь.
В «Отчем крае» авторами предисловий выступают многие московские и воронежские (и не только) литераторы, разные по характеру письма и художественному восприятию: Л. Крутикова-Абрамова, В. Кожинов, О. Михайлов, В. Гусев, А. Абрамов, В. Аникин, И. Дедков, Б. Удодов, В. Акаткин, Э. Афанасьев, О. Ласунский, В. Свительский, В. Кузнецов и другие.
В редакционную коллегию «Отчего края» входят известные, живущие в нашем регионе, писатели: А. Абрамов, В. Гордейчев, Ю. Гончаров, В. Ко-раблинов, Е. Носов, В. Попов, Г. Троепольский.
Мастерство, художественный такт, своеобразие отличают оформление книг, подготовленных художниками В. Вагиным, С.Косенковым, Е. Сини-ловым, В. Пресняковым, А. Слепковым.
Первые же книги «Отчего края» получили широкий резонанс. Сборник произведений Боратынского экспонировался на Всемирной книжной выставке-ярмарке (Москва, 1977), был отмечен дипломом Госкомиздата РСФСР, доброжелательно откликнулась на его выход и центральная печать. Многотысячные тиражи первых серийных изданий раскупались мгновенно.
Воплощаясь во всё новые тома, литературно-художественная серия, как часто бывает в новом делании, разумеется, не сплошь, не каждым издани-
ем радовала читателя. Всё предусмотреть трудно. И не всё зависит от издающих. Стало видно, как идея книжной серии углубляется, как, развиваясь и реализуясь в жизни, она подчас уже не зависит от воли тех, кто стоял у её истоков. Зачастую в действие вступают привходящие, искажающие идеальный замысел обстоятельства: нужды плана, низкий уровень полиграфической базы, нехватка хорошей бумаги и переплётного материала; наконец, субъективные данные людей, причастных к изданию: нерасторопность одних, необязательность других, подчас равнодушие третьих.
Идёт работа над вступительной статьёй, и вдруг автор статьи просит отсрочки (болезнь, длительная командировка и т.п.). Переносить издание в другой квартал? Но там свои жёсткие рамки. Или выявляется разность взгляда на творчество писателя редакции и автора предисловия, и, пока достигнется единодушие, наиболее соответствующее истине, время уходит. Это вынуждает подчас спешить, а спешка качеству не в помощь. Или устарела одна печатная машина, пропечатывает вяло, серо, а на соседней машине печать чёткая, в книге же - чересполосица. Или недостаёт высокосортной бумаги, и книжный блок «пестрит» серым, жёлтым, белым. Или взамен коленкорового переплёт бумажный, а сколь часто ни повторять, что истинному читателю не важно, как выглядит книга (лишь бы содержание было хорошим), все-таки - важно!
Читателю, разумеется, до всех этих «или» и «но» нет никакого дела, и речь не о том, что издателю можно при случае, как щитом, загородиться ими, речь о том, что путь от замысла до воплощения далеко не простой.
Надо признать, что сам тип общедоступной кустовой книжной серии до конца ещё не прояснён. Скажем, не определено место антологических сборников и альманахов в её обойме. Или степень «академичности»... Или степень типовой безусловности.
Конечно, теперь, когда «Отчий край» существует как реальность, а не как замысел, многое видится яснее, и что-то можно было бы сделать иначе: наиболее значительные рукописи обсуждать на ре-дакционно-издательском совете с непременным участием редколлегии; предлагать написание предисловий не только литературоведам, критикам, но и писателям; шире использовать справочный аппарат;-сам проспект мог бы изначально быть, с одной стороны - строже (иных писателей, представленных отдельными книгами, разумней было дать в антологическом сборнике; изданные большими тиражами, они, что называется, «не пошли»), с другой - полнее. За границами «Отчего края» оказались имена А. Ни-
китенко, А. Хомякова, А. Суворина, Н. Костомарова, Н. Страхова, Д. Писарева, Г. Плеханова, А. Во-ронского, О. Мандельштама, С. Маршака, Ф. Панфёрова, Н. Вирты, К. Воробьёва, А. Прасолова. «Отчий край» добавил бы своей весомости, будь представлен в нём Бунин - стихами, Платонов - пьесами и «Размышлениями читателя». А дневники и письма декабристов (Н. Муравьев, Е.Лачинов, М.Лунин.)? Или деятель культуры нашего края конца XVIII века Е. Болховитинов? Или, наконец, А. Афанасьев, его «Поэтические воззрения славян на природу»?
Изначально проспект был всесторонне полон, но так или иначе пришлось идти на сокращения на разных уровнях.Трудно было начать...
Несколько лет назад при подготовке предварительного проспекта литературной серии «Ратная слава» («Ратное поле», называлась она вначале) мне ещё раз пришлось убедиться, сколь много сущностного, героического и драматического хранит в себе земля, именуемая средней полосой России, - от поля Куликова до чернозёмного поля на Курской дуге; и не можешь не испытывать благодарности, что отечественная литература объяла всё это - и пространство, и века - высоким пологом страниц: от «Слова о полкуИгореве» до «Родины электричества», от «Задонщины» до «Тихого Дона».
Серийные издания - на книжной полке. Десятилетия и даже столетия соединились здесь. Торжественно-одический Державин, мятежный Рылеев, тончайший Фет, неукротимый Лесков, строгий Бунин, злободневный Овечкин, проницающий душу и космос Платонов.
Книги «Отчего края» читают. О них говорят, спорят. Доброе слово о них сказала центральная и региональная пресса («Известия», «Советская культура», «Книжное обозрение», «Литературная Россия», «Тамбовская правда», «Коммуна», «Курская правда» и др.). На них ссылаются в издательском и научном мире (А. Платонов, трёхтомное собрание сочинений. «Сов. Россия», М., 1983; Е. Боратынский. Разума великолепный пир. «Современник», М., 1981; Г. Державин. Избранная проза. «Сов. Россия», М., 1984, - здесь есть такого рода примечание: «...благодарная память о законах Державина по распространению просвещения сохраняется в «тамошнем краю». Свидетельством тому служит, например, выпущенный Центрально-Чернозёмным издательством в 1980 году сборник его стихотворений и прозы, в котором впервые в XX веке перепечатан отрывок из «Записок» с описанием тамбовского периода деятельности поэта»).
Главное, разумеется, не в высокой оценке в центральной и местной прессе. Главное - «пошли в народ» Лесков, Бунин, Пришвин, Платонов, Замятин.
О последнем сборнике «Литературная газета» (1988, 10 августа) писала: «Книга вышла не в столице, а в Воронеже, но сразу стала событием нашей общественной жизни». К месту сказать, многочисленные читатели приезжали в Воронеж из Москвы и северной столицы, набивали рюкзаки приобретёнными замятинскими сборниками для себя и своих друзей и знакомых, - это был один из пиков культурно-литературного делания в Воронеже и своеобразной его оценки.
Замечательные книги в многотысячных тиражах художественно, с болью, тревогой, любовью рассказывали о том, что есть страдающий и надеющийся человек, что у него есть Родина, и она начинается с малой отчины.
«Отчий край» вызвал поток благодарственных писем, выступлений, культурных акций. Во многих воронежских библиотеках появились уголки «Отчего края». В школах стали проводиться литературные вечера с одноименным названием. Само это словесное сочетание, ещё десять лет назад казавшееся устарелым, сегодня на устах у многих; за этим понятием - отчий край, отчий дом - животворное начало, противостоящее суетному и бездомовному...
Не сплошь одобрительные отклики и благодарности сопровождали воронежскую книжную серию. Кому-то понятие отчего края казалось рудиментарным. И по рангу почтенные литераторы не стыдились добиваться приёма на обкомовских секретарских этажах, дабы «сигнализировать» о нежелательной, даже опасной направленности «Отчего края» -державно-монархической, крестьянофильской,сла-вянофильской.
Но читатель благодарно воспринимал книги «Отчего края», менее всего обращая внимание на «голоса» литературно-учёных толкователей обоего пола, гордыней своего наукознания напоминавших того чеховского профессора, для которого его примечания к Шекспиру мнились ему важнее самого Шекспира.
Наше будущее растёт с нами.Теперешним школьникам, студентам предстоит прикоснуться к родной истории, национальной памяти, истокам народного духа, русского характера, самосознания, а это всё воплощает и хранит русская литература, многими своими корнями берущая начало в нашем краю, в среднерусской полосе. Вставшие в единый ряд Державин, Боратынский, Лесков, Бунин, Платонов, Куба-нёв отчётливо являют незримую связь жизни нашего народа, понимание которой так необходимо современному человеку, - эта мысль читательницы из Рос-соши, повторенная во многих читательских письмах и отзывах, свидетельствует о том, какой сильный патриотический импульс исходит от «Отчего края».
И даже в критических письмах о спорном составе иных сборников, уровне их полиграфического исполнения, тиражах чувствуется доброжелательность; думается, нет нужды упоминать здесь о «критиканстве критиканствующих», когда из-за частностей перечёркивается смысл дела в целом. Это сродни выпаду одного разгневанного читателя, который, не дав себе труда дочитать до конца сборник Боратынского, ничтоже сумняшеся требовал ответить: «Почему у вас Байрон назван Бейроном, почему Баратынский - Боратынский?»
Но вот свидетельство иного рода: читатель из Тамбова пишет, что после выхода серийного сборника число тамбовских друзей поэта увеличилось многократно, и что выход его произведений в Чернозёмном крае ускорил - пусть косвенным образом - принятие местновластного постановления о воссоздании фамильной усадьбы «Мара» на родине Боратынского. Это ли не свидетельство того, что книга «Отчего края» живет, действует - и духовно, и практически?
«Отчий край» продолжает свой путь. Сколь бы разными ни были серийные издания по времени и содержанию, нельзя не видеть главное, что объединяет их: патриотическое, гуманистическое звучание. «Отчий край» ответил на читательский запрос - на тоску по корневому, почвенному, исторически родному. С первых книг Воронеж заслужил благодарное признание общественности. В разных городах страны стали выходить подобные книжные серии. В совокупности они, «дети провинции», стали приметной вехой издательской и культурной жизни страны.
А сам отчий край - это поистине образ-космос открытой мировым тревогам и стихиям Родины, которая подобно широкой реке впадает в океан всемирной истории.
3
Книжная серия «Отчий край» давно уже стала культурной реальностью нашей жизни, она вызвала благодатное эмоциональное восприятие и философское осмысление отчего края, малой родины, полвека назад, казалось бы, маловероятные.
Обозревая путь, вспоминаешь начало. Вспоминаешь, как ездил по городам и весям Средней России, по усадьбам и памятным местам, связанным с жизнью больших писателей, поэтов, подвижников русского слова.Вспоминаешь, как был сделан первый подступ к выпуску в свет библиотечки писателей отчего края -две книги «Чисто поле». Они вышли скромно оформленные, на серой бумаге, и, хотя под переплётами их были Левитов, Эртель, Терпигорев, Забытый, Бунин, Платонов, Песков, Романовский, Завадовский, Кудашев, я не надеялся, что их по-доброму заметят. Разве что пожурят издательство за не
столь качественное полиграфическое исполнение... И вдруг высокая оценка в российском Министерстве печати, в российском Госкомиздате. Вскоре приехала комиссия из Москвы, она оказалась авторитетной -знатоки отечественной культуры и литературы, люди, сами прекрасно пишущие. Иван Иванович Акулов, автор книг «Крещение», и позже вышедших «Касьян Остудный» и «Ошибись, милуя», писатель, названный Можаевым в предисловии к собранию сочинений Акулова поистине былинно - «уральским кряжем»; и Эдуард Львович Афанасьев - старший редактор Госкомиздата, будущий сотрудник Института мировой литературы им. Горького Академии Наук СССР.
Разговорились о писателях-классиках, да и о недавно ушедших значительных местных именах. Для гостей, великолепно ориентировавшихся в море-мире отечественной литературы, всё же было неожиданно и радостно узнать, сколь богата литературными дарованиями воронежская земля. Не менее, чем прославленные Орёл, Смоленск. На другой день, когда на стол сотрудникам российского Министерства печати был положен развернуто-аннотированный перечень имён (десятки и десятки), столичные гости-проверяющие едва не в один голос воскликнули: «Так это же книжная серия!» Они словно угадали давний мой замысел - страницы творчества писателей Чернозёмного края, Средней полосы России явить воедино в своеобразной библиотеке-серии. Собрать в единый полк разрозненные в местной культурной жизни творческие, литературные имена.
Уезжая, москвичи пообещали через месяц вызвать меня в Москву - со списком, рассмотренным общественностью края, и с обоснованием.
Со списком-проспектом пришлось повозиться, многократно его перекраивая. Кого включить? Разумеется, Хомяков, Замятин, Суворин глубже, значительней, интересней, нежели, скажем, Слепцов или Дмитриева. Но давать в равной мере, словно уравновешивать на коромысле, художественное и идеологически-проходное, «революционное»? Ради тактических соображений? В редакторском проспекте преимущественно значились имена первого ряда -художественно, философски значимые, но отторгнутые чтущим революцию советским временем.На редакционно-издательском совете, и в Москве проспект подвергся частичной корректировке. Хомяков был исключен, Гайдар вставлен.
На министерской коллегии название «Отчий край» прошло без заминок. Правда,тульские издатели посмеивались:«Отчий край». звучит прямо как «Отче наш!». А через год-второй и сами свою книжную серию назвали по-воронежски.
После выпуска в свет воронежского «Отчего края», когда его название стало привычным и широко
вошло в культурный обиход не только Воронежской области, Чернозёмного края, но и страны, это название пожелали заполучить газеты, журналы, книжные магазины и даже... спортивные клубы, кафе.
То есть книговоплощённый «Отчий край» отозвался в разных областях текущей жизни. Да и книжно он не завершился, а продолжился и продолжается видоизменённо. Скажем, в Центре духовного возрождения Черноземного края, который несколько первых лет возглавлял автор этих строк, выходила в свет «Библиотечка школьника», а в ней были даны произведения наших земляков-писателей. Да и составленные сборники стихотворений патриотической направленности «Ради жизни на земле .», «Милая малая родина»,«Зелёные огни на дальних перегонах» не что иное, как своеобразная песнь родному краю, России, подвижникам и защитникам Отечества. И мои книги о выдающихся земляках-воро-нежцах - «Отчий край Ивана Бунина», «В стране Андрея Платонова», «Одинокое сердце поэта», «Честь имею. Геополитик Снесарев: на полях войны и мира», «Летописец Воронежского края» многими своими страницами обращены к географии, истории, к событийной и именной стороне родного края.
Наиболее радикальные и «всеохватные» местные или залётные историки-регионалы-культуроло-ги спешат дать нам приблизительный и поверхностный образ отчего края, избирательный по своим вкусовым пристрастиям и уровню мысли и любви, при уверенном отсутствии интуитивного постижения прошлого и настоящего корневой культуры. Но, по счастью, не под их прессом выясняется истинное значение того или иного духовного смысла, события, имени, пяди земли, страны.
Отчий край - всегда исток своеобразной большой культуры,вдохновенная колыбель для творчества, «гениус лоци», и многие великие книги Азии, Европы, Северной и Латинской Америки, конечно же, России восходят к отчему краю; ими воодушевлялись и вдохновлялись и авторы древнейших писаний человечества, и через века и века Лонгфелло, Фолкнер, Аргедас, Мориак, Иво Андрич, Аксаков, Лесков, Бунин, Шолохов, Платонов, Распутин.
Воронежский педагогический университет выпустил в свет рабочую программу «Философско-пе-дагогическое наследие отчего края» для магистрантов, аспирантов, молодых преподавателей. Учёные и писатели выступают с идеей - курс «Отчего края» ввести и в школьные программы.
Время торопит время, подступают дни тяжелых противостояний в мире. Понятие отчего края не устаревает, а наоборот, востребованное, многогранно входит в живую жизнь.
1986, 2001, 2013
СТРОКИ О КНИЖНОЙ СЕРИИ «ОТЧИЙ КРАЙ»
* * *
В.В. Будакову, редактору патриотической серии «Отчий край», с благодарностью за хороший сборник платоновских произведений.
Маша и М. Платоновы. Москва, 1982, 22 октября.
* * *
Когда бываешь в библиотеках многих городов РСФСР и знакомишься с формулярами читателей, видишь, сколь популярна и авторитетна серия «Отчий край», выпускаемая Центрально-Чернозёмным книжным издательством...
Выходят книги авторов, чей жизненный и творческий путь связан со средней полосой России (это первая среди подобных региональных серий в стране). Выпущено свыше половины 30-томной библиотеки...
Возглавляет эту ответственную творческую работу писатель, литературовед и публицист В.Будаков.
«Известия», 1983, 19 февраля.
* * *
В Центрально-Чернозёмном книжном издательстве выходит серия «Отчий край»... Воронежцам, в частности, редактору художественной литературы В. Будакову принадлежит идея подобного издания. Затем примеру Центрального Черноземья последовали в Туле, Архангельске, Иркутске, Уфе...
Сейчас, когда вышла в свет половина томов серии, представляющей литературное богатство края, можно подвести некоторые итоги. Вот что говорит об этом В. Будаков, который её ведёт как редактор:
- Подобные издания - дело важное и перспективное. В совокупности они дают картину общерусского литературного процесса, зримо свидетельствуют о неисчерпаемости нашей словесности...
«Советская культура», 1983, 3 сентября.
* * *
Кроме самых «коренных» воронежцев А. Кольцова и И. Никитина, многие писатели - по рождению, по жизни, по творчеству - кровно связаны с нашим отчим краем. И. Бунин, Е. Боратынский, А. Фет, Н. Лесков, В. Раевский, А. Платонов, М. Пришвин... Какое великолепное духовное богатство! Какое могучее кипение возвышенных идей и страстей дал русской и советской литературе наш чернозёмный край! Названные и многие другие наши земляки - художники слова - проповедовали в своих произведениях прежде всего любовь к родному краю, любовь к человеку. Время летит быстро, и очень важно пробудить у современников эту великую любовь к Отчизне. Вот почему так важна, так прекрасна выпускаемая Центрально-Чернозёмным издательством серия книг «Отчий край».
Анатолий Жигулин, Москва, 1982, 6 ноября(из письма Виктору Будакову).
* * *
Радует, что серия «Отчий край», положившая начало подобным книжным сериям во многих уголках страны, родилась в нашем городе.
Надо отметить, что издательство, ведущий редактор сумели объединить вокруг серии видных учёных, литературоведов, критиков - тех, кто хорошо чувствует дух творчества больших писателей и способен сказать живое слово о них.
Многотомная книжная акция - дело не из привычных, бывалых. Возможны и какие-то частные недостатки, трудно их избежать, их не бывает разве, когда ходят по исхоженной тропе. А тропа «Отчего края» - тропа новая. И главное - нужная!
Владимир Кораблинов, 1983, 17 февраля, «Молодой Коммунар».
50
* * *
«Отчий край», тобою выпестованный, - несомненное явление в наших издательских делах. Не случайно же эта идея проросла и в других местах. Все, кто сердцем остаётся на чернозёме, этим могут гордиться. Доброе, хорошее, умное, нужное дело!»
Василий Песков, Москва, 1983, 17 апреля(из письма Виктору Будакову).
* * *
В своём творчестве Будаков утверждает духовные и художественные ценности отчего края, который стал для него почвенным, историческим и метафизическим понятием. Идея триединства: Отчий край -Отечество - Вселенная развивается в прозе, стихах, публицистике Будакова, художественно реализуясь в темах большой и малой родины, единства прошлого и настоящего, связи и трагического обрыва времён и поколений...
Нашедшая отклик в обществе, заслужившая всероссийское признание, 30-томная книжная серия «Отчий край» (1977-1988), основателем и ведущим редактором которой был Будаков, способствовала выявлению духовного смысла этого понятия...
Из Биобиблиографического словаря «Русская литератураXXвека. Прозаики. Поэты. Драматурги». - Российская академия наук (Пушкинский Дом) - М., 2005.
* * *
Теперь, когда вспоминаешь самое начало книжной серии «Отчий край», отчётливо видишь не случайность собранных вокруг неё людей (И.И. Акулов, В.В. Кожинов, Л.В. Крутикова-Абрамова, В.Д. Пришвина, М.А. Платонова...). Совсем не случайно, что у руля этой серии стал Виктор Будаков. Он - поэт, а поэт -величина творческая, которая измеряется не гладкостью и остротой своих рифм, а проникновенным вниманием к судьбам отечества и мира, тонкостью слуха, одарённого слышать звуки на перекрестках мировых дорог. Он - энтузиаст, своей волей и творческой страстью сумевший придать целому движению выверенный путь. Он - труженик: его благодатные дела обращены на сбережение отечественного культурного наследия.
Эдуард Афанасьев, доктор филологических наук, старший научный сотрудник Института Мировой литературы РАН, Москва, 2005.
* * *
Особенность литературной серии «Отчий край» ещё и в том, что через нее совершается важнейшее дело, характеризующее духовное своеобразие отечественной культуры. Это воскресительное дело, которое в данном случае осуществляется через восстановление памяти о тех, кто составил гордость и славу нашей словесной культуры, а также и тех, кто прошёл мимо прижизненного и посмертного признания, но кто честно и талантливо потрудился на своём поприще.
Владимир Варава, доктор философских наук, профессор Воронежского госуниверситета, автор книги «Живущих и ушедших встретить. О творчестве и отчем крае писателя Виктора Будакова», Воронеж, 2007.
* * *
Долгие годы Виктор Будаков отдал Центрально-Чернозёмному издательству, как редактор подготовил целую библиотеку исторических, поэтических, художественных изданий. И добился... что ещё в 1977 году российский Госкомиздат принял решение об издании в Воронеже 30-томной книжной серии «Отчий край». И это после долгого осторожного упоминания был торжественный парад великих имён русской литературы только одного отчего края: Державин, Боратынский, Веневитинов, Станкевич, Кольцов, Никитин, а затем Фет, Лесков, Эртель, Бунин, а затем ещё Пришвин, Замятин, Платонов.
Боже, до чего же была богата талантами Русь, какие имена поставляла провинция! И как, надо думать, эта серия подняла настроение воронежцев, возвысила их и обогатила (и не одних воронежцев)...
Валентин Распутин, из предисловия к книге Виктора Будакова «Родина и вселенная», Москва, 2009.
51
