CC BY
10М. В. Яценко
(Санкт-Петербург)
ПИР И ВИНОПИТИЕ В ДРЕВНЕАНГЛИЙСКОЙ ПОЭМЕ «ДАНИИЛ» (ОСМЫСЛЕНИЕ ЦЕННОСТЕЙ ГЕРОИЧЕСКОГО МИРА В ХРИСТИАНСКОМ ЭПОСЕ АНГЛОСАКСОВ)*
В статье рассматриваются основные особенности представления реалий и образов героического мира (пир и винопитие) в контексте древнеанглийской поэтической парафразы «Даниил». Пиршественный зал в поэме ассоциируется с жизнью по законам Града Земного. Важнейший атрибут пира - винопитие - перестает восприниматься как сакральное действо, оно связывается только с помрачением ума и забвением Бога. Лексемы, используемые в «Беовульфе» для обозначения похвалы воинов (другого важного для германцев аспекта пира), в «Данииле» последовательно ассоциируются с грехом гордыни, самый страшный пример которого являет собой Валтасар, заявлявший, что его идолы выше единого Бога.
Ключевые слова: христианский эпос, героические ценности, пир, винопитие, древнеанглийская поэма «Даниил», «Беовульф», пир Валтасара.
Древнеанглийские поэмы-переложения Библии обрели письменную фиксацию в начале XI века, во время, близкое или совпадающее с эпохой разрушения собственной национальной идентичности англосаксов1. После битвы при Гастингсе (1066 г.) власть перешла в руки завоевателей-норманнов. Мысль о том, что любое завоевание и захват власти поработителями происходят за грехи, отразившаяся в средневековой концепции translatio imperii, достаточно последовательно прослеживается
© Яценко М. В., 2018
* Исследование выполнено при поддержке РГНФ, проект № 1604-50082 а(ф)
1 Л. Локетт уточняет датировку Кодекса Юниуса началом XI века, не обсуждая его близость началу нормандского владычества (Lock-ett L. An integrated re-examination of the dating of Oxford, Bodleian Library, Junius 11// Anglo-Saxon England. Vol. 31. Dec. 2002. P. 141-173).
на протяжении всей поэмы «Даниил»1. Была ли эта поэма прямым ответом на происходившие в Древней Англии события, или же, изображая события Священной истории, поэт провидел то, что случится через несколько лет с его собственным народом, установить достаточно сложно. Время создания поэмы и ее устного бытования весьма относительны (начало древнеанглийской поэзии на христианские темы относят к V - концу VII века). В композиции текста видно стремление не только показать процесс увлечения народа грехом и кары за это увлечение (израильтяне в 1 главе поэмы), но и грех отдельного человека - правителя (Навуходоносор во 2-5 главах и Валтасар в 6 главе). Причем, если Навуходоносор не только грешит, но и переживает глубокое покаяние за свои грехи, в результате которого изменяет свою жизнь, то для Валтасара возможность покаяния отсутствует. Поэма прерывается в момент истолкования пророком Даниилом таинственный надписи, начертанной на стене. Ни окончания истолкования, ни реакции царя на это истолкование, ни последующего затем нападения мидян и персов мы не видим. Такой внезапно оборванный финал исследователи оценивают как своеобразный стилистический прием2 (мало характерный для устной поэтики), призванный привлечь внимание к неотвратимости и внезапности Божьего суда и наказания. Царская власть в поэме изображается с использованием типичных для героической традиции формульных выражений и образов, которые были основательно переосмыслены в контексте христианской этики. Среди таких образов особенно значимыми оказываются ат-
1 См. об этом подробнее Remley P. G. Old English Biblical Verse. Studies in Genesis, Exodus and Daniel. Cambridge, Oxford, 1996. P. 255-259.
2 Предположение об утрате конца поэмы есть в работах (Gol-lancz I. Preface// The Caedmon Manuscript of Anglo-Saxon Biblical Poetry: Junius XI in the Bodlean Library/ Ed. Gollancz I. London, 1927. P. LXXXVIII; Lucas P. J. On the Incomplete Ending of Daniel and the Addition of Christ and Satan to MS Junius 11 // Anglia. Vol. 97. 1979. P. 46-59), но оно поддержано не всеми (Farrell R. T. Introduction// Daniel and Azarias / Ed. with Intr., Notes and Glos. by R. T. Farrell. London, 1974. P. 1-45).
рибуты власти, такие как пир и пиршественный зал. Образы эти имеются в библейском источнике, но англосаксонская аудитория, безусловно, осмысливала их сквозь призму собственного культурной традиции.
Пиршественный зал и пир стояли в центре героической картины мира англосаксов. Именно на пиру и в пиршественном зале Хеороте происходит большая часть событий в начале поэмы «Беовульф». При этом как своеобразный антипод пира описываются действия чудовищ (Гренделя и его матери)1. Подобного рода дихотомия в изображении трапезы характерна и для древнеисландской традиции2, что свидетельствует о глубоких корнях представлений о пире в германской культуре. Понимание праздничной трапезы, пира как центра человеческой жизни было характерно не только для поэзии, но и для прозы англосак-сов3. С принятием христианства пир стал восприниматься еще и в аллегорическом смысле, за счет связи с представлениями о Евхаристии и с пониманием посмертной участи христианина как пира со Христом4. Во многом описание пира в древнеанглийской поэзии - это описание идеального времяпрепровождения дружины и правителя5. Важными атрибутами пира были не только яства и вино, потребляемые всеми участниками пира, но и песни скопа, которыми он развлекает дружину и прославляет воинов и их предводителя, а также процесс раздачи даров. На
1 Мельникова Е.А. Тема пира и дихотомия героического мира англо-саксонского эпоса // Литература в контексте культуры. М., 1986. С. 16-29.
2 Березовая Н. В. Представления о посмертной участи человека в «Старшей Эдде» и «Младшей Эдде»: загробное пиршество // Ранне-средневековый текст: проблемы интерпретации. Иваново, 2002. С. 292-298.
3 НенароковаМ. Р. «Радуясь трапезе...»: еда и трапеза у англосаксов // Cursor Mundi: человек Античности, Средневековья и Возрождения. Научный альманах, посвященный проблемам исторической антропологии. Вып. 8. Иваново, 2016. С. 135-144.
4 Ненарокова М. Р. Указ. соч. С. 136-137.
5 Magennis H. Images of Community in Old English Poetry. Oxford, 1996. P. 1-35.
пиру воины хвалятся своей доблестью, обещают совершать подвиги, бранятся друг с другом. Таким образом, картина пира оказывается наглядной демонстрацией целостности и величия героического общества. Прекращение же пира, разрушение пиршественных залов - главный признак гибели этого общества, попирания его устоев1. В «Беовульфе» восхищение красотой пиршественного зала и величием создателя Хеорота соседствует с постоянными упоминаниями о тщетности мирского счастья (строки 80-84 и далее). Подобного рода философское осмысление пира в контексте бренности мира и обреченности языческого общества значительно усилено в «Данииле».
Библейский источник содержит яркую и запоминающуюся сцену пира Валтасара (Дан. гл. 5). В разгул празднества царь приказывает своим слугам взять жертвенные сосуды, похищенные из Иерусалимского храма, и пить из них. Расплата за бесчинство приходит немедленно: на стене зала таинственная рука пишет приговор царю, который в состоянии разгадать только пророк Даниил. Толкуя зловещую надпись, он сообщает о предстоящей участи Валтасара: в тот же день его царство будет захвачено, а он сам погибнет. Эти библейские события не раз осмысливались в литературе и изобразительном искусстве. В древнеанглийской поэме «Даниил» внимание сосредоточено не на красочности пира, роскоши и обилии яств, но на нравственной оценке происходящего. Рассказ о пире помещен в заключительную главу поэмы, целиком посвященную Валтасару. Понимание этого фрагмента возможно только в контексте всей поэмы: заключительная глава вся пронизана повторяющимися мотивами, которые связывают ее с первыми пятью главами поэмы. Повторы используются для сопоставления отдельных героев: Навуходоносора и Валтасара, Навуходоносора и израильтян, израильтян и Валтасара2. Сопоставления обеспечивают как кон-
1 См., например, поэму «Руины» (Древнеанглийская поэзия / Под ред. О. А. Смирницкой, перевод В. Г. Тихомирова. М., 1982. С. 78-80).
2 Подробнее о специфике повторений в первой части «Даниила» см. Яценко М. В. Пролог древнеанглийской поэмы «Даниил» (специ-
траст (противопоставление) - типичный для поэмы прием1, так и сравнение-сближение. Параллельные конструкции, которые поэт употребляет сначала по отношению к израильтянам и Навуходоносору, обрастают рядом ассоциаций. Появление их в рассказе о Валтасаре заставляет воспринимать его образ как отголосок образов остальных героев. Валтасар также горд и жесток, как Навуходоносор, так же предается пьянству, как израильтяне в начале поэмы и как Навуходоносор.
Представления о пиршественном зале как месте укрепленном и огражденном от опасности, центре и средоточии царской власти выражены не только в поэме «Беовульф», но и в «Данииле». Описывая Вавилон, поэт осмысливает его как «Град Земной» в контексте концепции «Града Земного» и «Града Божьего», разработанной блаж. Августином2. Не упоминая традиционные для святоотеческого толкования образы Вавилона (строительство Вавилонской башни (Быт. 11) и Вавилонская блудница (Откр. 17:5, 18:2), автор осуждает Вавилон как Град Земной на протяжении всего текста. Жизнь «во граде» как пагубная для человеческой души описана, например, в покаянной песни Азарии: «For oferhygdum// brscon bebodo/ burhsittendum,// had oferhogedon/ halgan lifes.//» - «От высокомерия// преступили законы,/ живя во граде,// состояние отвергли/ святой жизни.» (297-2993). В заключительной главе описание пира начинается с указания на безмятежность и ощущение собственной защищенности жителей Вавилона: «Sston him st wine/ wealle belocene,// ne onegdon na/ orlegra ni6,// ^eah 6e feonda folc/ feran cwome//
фика использования приемов эпического нарратива в христианском эпосе) // Мировая литература на перекрестье культур и цивилизаций. 2017. № 1 (17). С. 100-111.
1 Anderson E. R. Style and Theme in the Old English Daniel // English Studies. Vol. 68. № 1. 1987. P. 1-23.
2 Августин А. О Граде Божием. Т. 1-4 // Блаженный Августин. М., 1994. [Репринт. изд.].
3 Здесь и далее текст поэмы «Даниил» цитируется по изданию: Old English Daniel and Azarias / Ed. with Intr., Notes and Glos. by R. T. Farrell. London, 1974 с опущением долгот и переводом автора статьи. В круглых скобках указывается номер строки.
herega geradum/ to ^жге heahbyrig// ^t hie Babilone / abrecan mihton.//» - «Сидели с ним на пиру,/ стенами огражденные,// не боялись никакого/ посягательства противника,// хотя того врага народ/ уже прибыл// снаряженным воинством/ к тому граду высокому,// таким, которое Вавилон/ разрушить могло.//» (695699). В Библии весь пир описан в связи с поведением Валтасара, его сотрапезники практически не упоминаются. В древнеанглийской же поэме пир описывается как собрание воинов. При этом в центре внимания - совместная деятельность жителей Града Земного. Стены, ограждающие воинов на пиру, становятся уже не только защитой, но и силой, которая запирает воинов внутри1. Здесь же упоминается и опасность внешняя, исходящая от завоевателей. Таким образом, безопасность, защищенность внутри «высокого града» оказывается мнимой.
Двум другим аспектам пира - винопитию и похвальбе воинов - в «Данииле» также уделено много внимания. Пьянство, опьянение как причина пороков разоблачены уже в первой главе поэмы. Благополучие израильтян прекращается в тот момент, когда их охватывает гордость при винопитии (строки 15-18). Далее рассказывается, что захвативший израильтян царь Навуходоносор также предается пьянству (глава 2). Причем он даже не помнит содержания своего пророческого сна, так как он заснул пьяным (строки 116-126). В последней части поэмы Валтасар в своем опьянении идет дальше и впадает в святотатство. Не описывая самого процесса поглощения вина и яств, поэт говорит, что царь опьянел от меда: Ges^t ^a to symble/ sióestan d^ge// Caldea cyning/ mid cneomagum;// ^жг medugal wearó/ m^genes wisa.//» - «Сидел на пиру/ в последний день// царь халдейский/ с сородичами,// пьяным стал от меда/ вождь того воинства.//» (700-702). В Библии Валтасар приказывает своим воинам взять священные сосуды иерусалимского храма и пить из них (Дан. 5:1-4). В древнеанглийской поэме действия воинов опи-
1 Belucan - to lock up, enclose, surround, shut, shut up (Bosworth J., Toller T. N. An Anglo-Saxon Dictionary based on the Manuscript Collection of J. Bosworth / Ed. and enlarged by T. N. Toller. Oxford, 1882-1898; Neudruck 1964; Supplement 1955. 753 p.).
сываются как кража и соотносятся с разграблением иерусалимского храма. В рассказе о действиях воинов очень сложно разграничить план прошлого - предысторию разграбления храма, совершенную еще Навуходоносором - и план настоящего. Преступление прошлого как бы совершается сейчас, накладывается на настоящие события, придавая им еще более угрожающий характер (строки 704-711). Рассказ о разграблении храма чем-то напоминает описанную в «Беовульфе» кражу драгоценного сосуда у дракона. В обеих поэмах преступление влечет за собой наказание. В «Беовульфе» - это нападения дракона на окрестные земли, а затем схватка с главным героем и гибель обоих. В «Данииле» же воровство как бы оказывается частью более серьезного преступления - святотатства. Воины только берут сосуды руками, нарушая тем самым их ритуальную чистоту. Поэт не описывает то, как они пьют из сосудов. Царь же оказывается виновен не только в том, что отдает приказы воинам, он сам участвует в словесном святотатстве - хвастовстве и хуле на Бога. Валтасар похваляется, что его идолы более могущественны, «чем израильский вечный Господь» (716). Похвала на пиру была неотъемлемым атрибутом поведения благородных воинов и одновременно словесным аналогом битвы1. Но если отважный воин Беовульф на пиру в Хеороте хвалится своими подвигами, силой и отвагой и обещает справиться с чудовищем Гренделем, то Валтасар похваляется силой своих идолов перед Самим Богом, за что его ждет немедленное наказание.
Мотив гордости как главной причины греха, заимствованный из святоотеческой традиции, проходит сквозь всю поэму «Даниил»2. Тема гордости пронизывает и весь Кодекс Беовуль-
1 Матюшина И. Г.Древнегерманская перебранка: письменные памятники и устная традиция // Восточная Европа в древности и средневековье. Устная традиция в письменном контексте. XXII чтения памяти члена-корреспондента АН СССР В. Т. Пашуто. Москва 14-16 апреля 2010 г. Материалы конференции. Вып. XXII. М., 2010. С. 182-187.
2 Caie G. D. The Old English Daniel: A Warning Against Pride// English Studies. 1978. Vol. 59. P. 1-9.
фа1 Гордость, превознесение в «Данииле» чаще всего описываются при помощи лексемы oferhygd, которую рассматривают как кальку латинского superbia, используемую для его перевода в прозаических источниках2. Другие два обозначения гордости wlenco и gylp/ gilp имеют не столько святоотеческие, сколько героические ассоциации. Лексема wlenco в «Беовульфе» может переводиться как «доблесть», «отвага», «дерзновение»3. Именно из доблести, отваги (for wlenco (Beo 339)) Беовульф решается вступить в битву со страшным чудовищем Гренделем. Унферт в перепалке с Беовульфом говорит, что доблесть (wlenco) в соревновании с Брекой в волнах моря была бессмысленна (строки 506-513). В «Данииле» же wlenco появляется дважды. В самом начале поэмы - в связи с рассказом о воинской доблести/ гордости, которая приводит воинов-израильтян к нравственному падению: hie oft fela folca/ feore gesceodon,// heriges helmum,/ ^ara ^e him hold ne w®s,// oö^t hie wlenco anwod/ st win^ege// deofoldsdum,/ druncne geöohtas.//» - «так что они часто многих народов/ жизни губили// шеломами воинов,/ тех, что Ему не верными были,// пока их гордость не охватила/ при винопитье// дьяволовыми кознями,/ думы пьяные.//» (15-18). В начале шестой главы, повествуя о Валтасаре, поэт включает wlenco в один ряд с наименованием гордости oferhyd (675-678). Здесь вновь одержимость гордостью связывается с винопитием. Другая лексема gylp/ gilp4 непосредственно ассоциируется с поведением воина на пиру - хвастовством перед совершением подвига: это и
1 Orchard A. Pride and prodigies: studies in the monsters of the Beowulf-manuscript. Toronto, 1995. 352 р.
2 Clark G. The Anglo-Saxons and Superbia: Finding a Word for it // Old English Philology: Studies in Honour of R. D. Fulk / Ed. L. Niedorf, L. J. Pascaul, T. Sippey. Cambridge, 2016. P. 172-189.
3 Ср. перевод Ф. Клэбера в глоссарии к «Беовульфу» - pride, high spirit, daring (Klaeber F. Glossary // Beowulf & the Fight at Finnsburg / Ed. by F. Klaeber, with introduction, bibliographiy, notes, glossary and appendices. 3rd ed. Boston, 1950).
4 gylp (1. pride, arrogance, vainglory; 2. action that shows pride, ostentation; 3. where pride finds expression in words, boasting; 4. glory, applause, fame, name, renown / Bosworth J., Toller T. N. Op. cit.)
обещание Беовульфа убить Гренделя, которое он сдержал (829), и обещание вступить в битву с драконом (2521, 2528). Но это же именование гордости появится и в предупреждении о тщетности мирской славы (1749). В «Данииле» эта лексема использована по отношению к действиям Навуходоносора (598, 612, 635), который переживает покаяние и избавляется от тщеславия. Тщеславие же Валтасара заставляет его взять священные сосуды (751, 754). Пришедшая за этот проступок расплата приводит его царство к гибели (694).
Таким образом, традиционные представления о пиршественном зале как месте идеализированном, прекрасном и безопасном, в «Данииле» разрушаются. При том, что в поэмах Кэдмона христианские ценности не противопоставлялись ценностям героического мира1 , критический взгляд на них, содержащийся в поэме «Беовульф», в «Данииле» обретает более четкое звучание. Пиршественный зал здесь - часть вавилонского царства, в основе которого - гордость и противление Богу. Ви-нопитие и потребление яств не изображаются как таковые, они воспринимаются только как причины грехопадений. Тщеславие и гордость, соотносимые с героической доблестью в «Беовуль-фе», в христианском контексте порабощают человека: ими заражаются израильтяне, вследствие чего они попадают в плен к Вавилону; Навуходоносор, захвативший этот народ, также подвержен гордости и винопитию, которые помрачают его разум. Если Навуходоносору дается возможность спасения через покаяние, то у его потомка Валтасара такой возможности нет. Безысходность его участи в сравнении с участью остальных героев, подчеркивается в поэме за счет повторяющихся мотивов (винопитие, гордость, тщеславие), а также оборванного финала.
1 Гвоздецкая Н. Ю. Поэтическое творчество и поэтический язык Древней Англии // Мир и человек в древнеанглийском поэтическом языке и тексте: опыт лингвокультурологического анализа: к 65-летию доктора филологических наук Н. Ю. Гвоздецкой / Гвоздецкая Н. Ю., Полякова Е. А., Вишневский А. В., Пастухова Е. Н., Шилова Е. А. Иваново, 2013. С. 32.
Поэма заканчивается в середине пророчества Даниила о будущей судьбе царя и его царства.
FEAST AND WINE-DRINKING IN THE OLD ENGLISH POEM DANIEL (INTERPRETATION OF THE VALUES OF HEROIC WORLD IN THE ANGLO-SAXON CHRISTIAN EPIC)
Mariya V. Yatsenko
The article deals with the main peculiarities of presenting the phenomena and images of the heroic world (feast and wine-drinking) in the context of the Old English paraphrase 'Daniel '. The feast-hall in the poem is associated with the centre of the life according to the rules of the City of Man. Wine-drinking as the main aspect of the feast is not depicted as a sacred action and is associated with the aberration and the forgetting of God. The words used in Beowulf to name the boasting of the heroes (another important aspect of the feast for Germanic tradition) refer to the sin of pride in Daniel, the worst example of which is presented by Belshazzar announcing that his idols are better than the God Himself.
Key words: Christian epic, heroic values, feast, wine-drinking, Old English poem Daniel, Beowulf, the feast of Belshazzar.
