CC BY
10УДК 821.111-1
ПРОЛОГ
ДРЕВНЕАНГЛИЙСКОЙ ПОЭМЫ «ДАНИИЛ» (СПЕЦИФИКА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПРИЕМОВ ЭПИЧЕСКОГО НАРРАТИВА В ХРИСТИАНСКОМ ЭПОСЕ)*
М. В. ЯЦЕНКО,
кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных и русского языков, Санкт-Петербургский
государственный университет телекоммуникаций им. проф. М.А. Бонч-Бруевича, 193232, Санкт-Петербург, пр. Большевиков д.22, корп. 1, тел. +812 326-31-63, e-mail: toma345@yandex.ru.
АННОТАЦИЯ
Яценко М. В. Пролог древнеанглийской поэмы «Даниил» (специфика использования приемов эпического нарратива в христианском эпосе).
Основная цель исследования - выявление приемов эпического нарратива, использовавшихся при построении текста христианского эпоса в древнеанглийской традиции. Используя методику лингвостилистического и сравнительного анализа при прочтении пролога поэмы «Даниил», автор соотносит его с текстами героической (по-
* Исследование выполнено при поддержке РФФИ, проект № 16-0450082 а(ф).
© М. В. Яценко, 2017
эма «Беовульф») и христианской («Исход») традиций, а также с рядом текстов христианской гимнографии. В результате анализа автор приходит к выводу, что топика христианской лирики органично соединяется в тексте поэмы «Даниил» в героико-эпический нарратив, при этом характер повторов в тексте отражает влияние не устной формульной, а письменной традиции.
Ключевые слова: христианский эпос, древнеанглийская поэма «Даниил», эпический нарратив, христианская гим-нография и древнеанглийская поэзия.
SUMMARY
Yatsenko M.V. Exordium of the Old English poem «Daniel» (specificity of the use of the devices of epic narrative in the Christian epos).
The main goal of the paper is to find out the principles of the use of epic narrative techniques in the text of Old English Christian epos. Using the methods of linguistic and stylistic analysis as well as the comparative one for the study of the exordium of the poem «Daniel», the author compares it to the Old English texts of the heroic («Beowulf») and Christian («Exodus») traditions and to some texts of the Christian hymnody. As a result, the author states that the motives of Christian lyrics are merged into a coherent heroic narrative of the poem «Daniel", whereas the character of repetitions in this text is influenced not by oral-formulaic tradition, but by a written one.
Keywords: Christian epos, Old English poem «Daniel», epic narrative, Christian hymnody and Old English poetry.
Введение (постановка проблемы, цель исследования). Древнеанглийские поэтические переложения Библии объединяют в себе две словесные культуры: книжную ла-тино-христианскую и устную народно-эпическую. Называя древнеанглийские переложения Библии «христианским эпосом», исследователи отмечают противоречивость этого термина [16], который тем не менее точно отражает специфику поэтики целого ряда текстов, объединяющих героику традиционного эпоса и своеобразие христианского взгляда на мир. Какие средства эпической традиции анг-
лосаксов использовались для рассказа о Священной истории? Как они «адаптировались» для изложения христианского содержания? Заимствовались ли приемы латино-христианской литературы при пересказе библейских сюжетов? Как они меняли своеобразие древнеанглийского аллитерационного стиха? Все эти вопросы требуют очень пристального внимания при прочтении древнеанглийской поэзии на библейские темы. В данной статье мы рассмотрим их на примере анализа приемов, используемых для построения пролога древнеанглийской поэмы «Даниил».
Основная часть. Поэтическое переложение библейской Книги пророка Даниила поэма «Даниил» была записана приблизительно в начале 11 века и вошла в одну из четырех древнеанглийских поэтических рукописей. Рукопись эта, названная в честь первого издателя антиквара Франциска Юниуса Кодексом Юниуса (Oxford Bodlean, Junius XI), излагает аллитерационным стихом события Священной истории Ветхого (первые три поэмы: «Бытие», «Исход» и «Даниил») и Нового (последняя поэма «Христос и сатана») заветов. Поэма «Даниил» при сравнении с другими повествовательными текстами древнеанглийской поэзии демонстрирует отказ от эпической героики и использование ряда приемов традиционной поэтики (симметрия, контраст).
В организации поэмы «Даниил» привлекает внимание необычайная стройность композиционного членения, которая мало характерна как для большинства древнеанглийских поэтических текстов, так и для текстов той рукописи, в составе которой дошла до нас поэма. Заметна не только смысловая законченность каждой из шести глав, но и их общая композиция, логичность соотнесения частей между собой. Аналогов этой особенности мы практически не найдем в других древнеанглийских поэмах. В четырех основных (2-5) главах в центре повествования -царь Навуходоносор и история его обращения к вере в
единого Бога: третья и четвертая главы поэмы посвящены истории чудесного спасения трех отроков в огненной печи и содержат парафразы песнопений - Песни Азарии и Песни трех отроков; во второй и пятой главах описываются две истории истолкования снов царю Навуходоносору пророком Даниилом. Первая и шестая главы как бы переносят весь сюжет в более широкую историческую перспективу. В шестой главе повествуется о царе Вальтасаре, потомке Навуходоносора, и пророчестве, явленном ему во время пира. Первая же глава сосредоточена вокруг судьбы израильского народа. Глава эта уникальна тем, что, в отличие от остальных частей поэмы, она описывает не судьбу или психологическое состояние одного человека, но жизнь целого народа. При этом поэт стремится очень кратко изложить всю историю после исхода из Египта до вавилонского плена. Таким образом он «присоединяет» поэму «Даниил» к предшествующей ей в рукописи поэме «Исход». Подобного рода «связок» нет между остальными поэмами в данной рукописи. Эта особенность, как и стройная композиция поэмы, указывают на то, что дошедший до нас текст создавался под сильным влиянием письменной традиции.
Зачин поэмы «Даниил», как и поэмы «Беовульф», отсылает к славной истории народа, о котором пойдет речь. В «Беовульфе» зачин начинается с приветствия певца Hwжt! - «Вот!», «Итак!», «Истинно!», аналоги которому находим и в христианском эпосе («Исход»), но не в «Данииле». Зачин в древнеанглийских поэмах также содержит фразу с глаголом йчдпап1, которая служит подтверждением подлинности рассказа, его исторической достоверности. Это традиционно для германского эпоса, где функция певца заключалась в рассказе о том, что ему сообщили [20]. Формулы с данным глаголом находим в зачинах поэм «Беовульф», «Исход», «Даниил» и других.
Традиционный зачин, каким его встречаем в «Беовуль-фе», повествует о славном историческом прошлом, канувшем в Лету, о том, что было «в прошедшие дни» (in geardagum): «Hwct! We Gardena/ in geardagum,// teodcyninga/ trym gefrunon,// hu da ctelingas/ ellen fremedon!//» - «Истинно! исстари/ слово мы слышим,// о доблести данов,/ о конунгах датских,// чья слава в битвах/ была добыта//» (Beo 1 —3)2. На первый взгляд, зачин «Даниила» также рассказывает о прошлом, в котором есть и героические подвиги, и доблесть, и Божья помощь. Здесь описывается идеальная картина: воины пребывают в месте блаженства — Иерусалиме, где они живут в славе, радости и достатке, делят золотые сокровища, как и подобает благополучной военной дружине: «Gefrcgn ic Hebreos/ eadge lifgean// in Hierusalem,/ goldhord dclan// cyningdom habban,/ swa him gecynde wcs,// siddan durh metodes mcgen/ on Moyses hand/ / weard wig gifen,/ wigena mcnieo,// and hie of Egyptum/ ut aforon,// mcgene micle./ tct wcs modig cyn!» — «Проведал я, что евреи/ счастливо жили// в Иерусалиме,/ злато делили,// царством владели,/ что их от века было,// потому что по мощи Создателя/ и чрез длань Моисееву// стала им доблесть дарована,/ воинам многим,// и они от египтян/ избавились,// мощью великой./ То могучий был род!» (Dan 1—63). Однако в этом фрагменте нет маркера прошедшего времени. Глагольные формы прошедшего времени не могут восприниматься как таковые, поскольку используются на протяжении всего текста. Переносу этих событий в план далекого прошлого или «прочного времени»4 способствует только их идеализация и помещение в начале текста. Таким образом, функция зачина в «Данииле» изменяется по сравнению с традиционным эпосом: здесь нет ни приветствия певца, ни отсылки к далекому прошлому.
Более внимательное прочтение показывает, что в зачине заложен ряд внутренних противоречий. Заключительная фраза — «То могучий был род!» — звучит несколько иро-
нично, поскольку могучее воинство бежало от своих противников-египтян. Если в «Исходе» бегство израильтян по дну Красного моря описывается в терминах военного сражения и идеализируется, то в «Данииле» за счет сокращения рассказа попытка идеализации может быть прочитана как ирония.
Используемый в первой строке этноним - hebreos «евреи» - также указывает, что в центре этой поэмы уже совсем не тот народ, о котором говорилось в «Исходе». Там везде употреблен только этноним Israela (cynn) «израильтяне», «израильский род», поскольку он использовался в церковном Предании для обозначения «народа Божия» и имеет не столько национальное, сколько мессианское зна-чение5. Поэт «Исхода» рисует воинственных и сильных воинов, идеальную «дружину Господню»6. В «Данииле» этноним «израильтяне» употребляется наряду с этнонимом «евреи», который встречаем в зачине. И это не случайно: в центре поэмы будет не идеальный народ, который обретает Божью помощь (как это было в «Исходе»), но народ, порабощенный вследствие отпадения от веры в единого Бога.
Приемы построения традиционного эпоса в «Данииле» значительно трансформируются. И это касается не только зачина, но и всей первой главы. Так, в «Беовульфе» после зачина, прославляющего народ, повествователь переходит к описанию главного героя и его предков. История героя заменяет собой историю целого народа, она разрастается до масштабов всего исторического прошлого7. В «Данииле» же в центре поэмы окажется образ царя Навуходоносора, который лишен героизации. Не менее важным для поэта является описание судьбы израильского народа, которому посвящен не только зачин (как в «Беовуль-фе»), но вся первая глава. Народ, этническая общность -это центральный объект описания как Библии, так и ран-несредневековой христианской литературы. Понятие
«народа Божьего» лежит в основе представлений о всемирной истории, которая мыслилась как история спасения [15]. Рассказ о народе изложен в первых ста трех строках поэмы, которые оформлены в отдельную главу. Внутри этой главы можно выделить следующие части: 1) первые 32 строки - пролог, описание судьбы израильтян, рассказ о возвышении и падении израильского царства; 2) строки 33-87 описывают завоевание Иерусалима Вавилоном; 3) строки 88-103 повествуют о прибытии израильтян ко двору царя Навуходоносора и избрании из их среды трех отроков (Анании, Азарии и Мисаила).
Пролог «Даниила» (строки 1-32) рассматривается исследователями как совершенно отдельное произведение [14; 17]8. При этом отмечалось, что он представляет собой результат самостоятельной импровизации древнеанглийского поэта [8]. Причиной такого взгляда был тот факт, что в Вульгате в Книге пророка Даниила мы не найдем прямого соответствия этим строкам [12; 11; 13]. Не раз отмечалось, что сюжет первой главы «Даниила» охватывает собой большой временной промежуток [14; 17], события которого описаны в целом ряде ветхозаветных книг: Исход, Числа, Второзаконие, Иисус Навин, 1-4 Книги Царств, 1-2 Паралипоменон и других [21, с. 257]. История израильского народа до вавилонского плена в древнеанглийской поэме лишь намечается, излагается очень кратко. Подобным образом сокращалась и история в традиционном героическом эпосе, который не знает хронологической точности: события и герои далекого прошлого в нем могли соседствовать с близкими поэту реалиями [2], целая эпоха могла укладываться в 1-2 строки.
Пролог поэмы «Даниил» лишен многих исторических подробностей, он весь пронизан комментариями относительно нравственного состояния народа: благоволение в глазах Бога израильский народ получает, пока он соблюдает Его заветы; впадая в гордость, пьянство, идолопок-
лонство, народ становится рабом греха и дьявола и испытывает на себе все последствия гнева Божия. Нравственная оценка как движущий стержень повествования использована во всей поэме «Даниил»: отпадая от праведной жизни, впадая в грех гордости, тщеславия и пьянства, губит свою душу не только еврейский народ, но и царь Навуходоносор, те же грехи и пороки осуждаются автором и при описании пира Вальтасара в заключительной главе поэмы9.
Излагая историю народа, поэт словно бы выхватывает из подробного библейского рассказа некоторые моменты, которые трудно соотнести с конкретными историческими событиями. Фактически, в прологе приводится ряд топо-сов христианской гимнографии: псалмов и других песнопений, использовавшихся в повседневной молитвенной практике раннего средневековья10. Основные топосы, представленные в этих текстах и в поэме «Даниил», можно сформулировать следующим образом: счастье народа как благоволение Божие (Dan 1-4; Втор. 33:3; Прем. 3:1; Пс. 135: 21-23); передача в руки народа Божия земель и власти над другими народами (Dan 8-9, 15; Втор. 33: 26-29; Иер. 23:6; Иер. 33:16; 2 Цар. 7:10; 2 Цар. 22: 45-51; Пс. 65:3; Пс. 104:14-16; Пс. 104: 43-44; Пс. 134:10-13; Пс. 135: 16-26; в гимнографии часто описывается противоположная ситуация: отпадение от Бога приводит порабощению другими народами - Вар. 2:20-23; Дан. 3:32; Дан. 3:37-38; Пс. 105:26-27; Чис. 25:3); соблюдение завета с Богом как залог благополучия (Dan 10, 30-32; Пс. 104: 7-15; Быт. 17:2; Евр. 6: 11-18); дарование Богом всех благ (Dan 4-5, 11-14; Втор. 33:3-4; Втор. 33: 26-29); забвение, нарушение завета с Богом (Dan 19; Вар. 1:15-19; Пс. 105:6; 1 Ездр. 9:1011); совершение греха народом (Dan 22-24; Вар. 1:12-13; Вар. 1:15-19; Вар. 2:4-5; Пс. 105:6; 1 Ездр. 9:6); проповедь истинного завета и знания через пророков (Dan 25-28; Вар. 1:19-22; Вар. 2: 20-23; 2 Ездр 1:50-51); отказ от истинного Бога, соблазнение мирскими радостями и дьяволом (Dan
29-32; Вар. 1:21-22; Вар. 4:7; в Библии часто соблазн описывается как влияние языческих народов - Пс. 105:20-21; Пс. 105:28-29; Пс 105:34-40; 1 Ездр. 9:1-2; 1 Ездр. 9:7; 2 Ездр. 9). Безусловно, список параллельных текстов христианской гимнографии можно продолжить, однако при сравнении с ними текста древнеанглийской поэмы выявляется ряд особенностей. Параллели остаются лишь параллелями, а не точными заимствованиями или совпадениями (при сравнении с древнеанглийскими глоссированными и поэтическими переводами Псалтири), и причина здесь очевидна. В христианской гимнографии вышеприведенные мотивы входят в состав текстов лирических, основная цель которых покаяние, сожаление о своих грехах или/ и прославление Бога, благодарение Ему. Поэт «Даниила» приводит также и тексты двух песнопений - в третьей и четвертой главах. В первом из них - Песни или Молитве Аза-рии - мотивы покаяния от лица всего народа повторяют библейский источник. Пролог поэмы является повествовательным текстом, а не лирическим текстом, поэтому мотив покаяния здесь неуместен. Прославление Бога в нем происходит через использование эпической вариации ряда наименований Бога (Dan 11-14). Чувства, отношение поэта к описываемым событиям выражены в форме совета-сожаления: «Так ни один человек не должен// своей души любовь/ от Господа отделить!//» (Dan 19-20). Эта фраза звучит как одно из правил поведения, гномическая формула, органичная в эпическом нарративе.
Первые тридцать две строки поэмы при детальном рассмотрении воспринимаются как отдельный текст [23; 13]. Исследователи обращают внимание на четкую структурированность этого фрагмента: первые шестнадцать строк посвящены возвышению и славе израильского царства, вторые шестнадцать строк - его падению [18]. Такого рода четкая симметрия воспринимается как самостоятельный прием, который связывается с традицией книжной латин-
ской поэзии, отчасти воспринятой англосаксами и использованной, например, в «Рифмованной поэме» [21, с. 256]. Ряд аналогов этому приему находят и в Ветхом Завете.
Принципы симметрии, соразмерности и контраста (центрального приема для «Даниила» [8]) использовались поэтом и на меньших промежутках текста. Природа повторяемости в древнеанглийской традиции тесно связана с устным характером исполнения, который предполагал знание большого набора стандартных выражений [3]. Поэтическая строка в древнеанглийском тексте состояла из двух кратких строк, каждая из которых, как правило, была законченным словосочетанием, формулой. Вместе две краткие строки соединялись при помощи аллитерации - созвучия ударных корневых морфем (от двух до четырех созвучий в пределах долгой строки). Большинство кратких строк в древнеанглийских поэтических текстах (и «Даниил» здесь не исключение) формульные, то есть имеют аналоги в других или в этом же самом тексте. Формулы использовались не только как «строительный материал», повторяемость одних и тех же фраз или варьирование в пределах формулы воспринималось и как прием выразительности, за счет которого происходило сравнение разных героев, частей повествования и пр. Наиболее типичный для героической традиции тип повторения - формульное выражение в составе краткой строки + созвучная часть второй краткой строки - встречается в прологе к поэме «Даниил» лишь один раз. Это формула - обозначение Бога heofonrices weard («Хранитель небесного царства» + прилагательное halig («святой») повторяется в строках 12 и 26. Повтор здесь призван провести параллель между первой и второй частью пролога: рассказом о благополучной жизни и о несчастьях народа. Этот повтор традиционного типа практически единственный в прологе.
Среди повторений на уровне периодов можно отметить использование двух финальных восклицаний с одинаковой
структурой: «южt wжs modig cyn!» - «то был смелый род!» (Dan 7) и «Южt wжs weorc gode!» - «то была забота Богу!» (Dan 24). Другой тип повторения в прологе «Даниила» -повторения союзов в начале долгой строки (союз Jenden -«пока» в строках 8, 10, союз Ja - «тогда» в строках 19 и 22). Но наиболее ярким в рассматриваемом эпизоде типом повторяемости было последовательное дублирование синтаксических структур кратких строк на протяжении периодов. Чаще всего такое дублирование представляет собой вариацию - повторное наименование одного и того же явления или действия. В первом периоде это три краткие строки, представляющие словосочетания с глаголом и рассказывающие о жизни евреев в Иерусалиме: eadge lifgean («счастливо жили») (Dan 1), goldhord dclan («золотые сокровища делили») (Dan 2), cyningdom habban («царством владели») (Dan 3). В втором блоке это именные конструкции с определением: metodes mcgen («Божия / Господня мощь/ сила»» (Dan 4), Moyses hand («Моисеева рука») (Dan 4), wigena mcnieo («воинов / воинское множество» (Dan 5) mжgene miele («мощь великая / большая») (Dan 7). Далее -вновь краткие строки, представляющие глагольные словосочетания (строки 8-11 и 22-24). Заключительная серия дублирующихся глагольных словосочетаний (строки 25-32: wisdom budon «мудрость сообщали» (Dan 27), soр gelyfdon «истине верили» (Dan 28), sylfe forleton «сами отвергли» (Dan 31) langung beswac «желание отвращало» (Dan 29)) завершается краткой строкой, где глагол занимает уже не последнее, а первое место - curon deofles crcft («избрали уловки дьявола») (Dan 32)). Заметно, что поэт как бы играет с одинаковыми структурами, выстраивая их в целые ряды, большая часть которых представляет собой эпические вариации. Использование однотипных синтаксических моделей для повторного описания одного и того же явления - один из излюбленных приемов в Псалтири. Для эпической вариации в древнеанглийских текстах не было
обязательным дублирование синтаксической структуры выражения11. Более того, в нескольких последовательностях из анализируемого фрагмента мы имеем дело уже не собственно с вариацией, так как дублируемые модели относятся и к разным реалиям. Таким образом, повторения синтаксических структур кратких строк оказываются наиболее распространенным видом повторов. В пределах пролога они воспринимаются как принцип построения периода, причем тип повторяющихся структур варьируется: он не повторяется в следующих друг за другом периодах.
Заключение (выводы, перспективы исследования). Изучение поэтики христианского эпоса англосаксов показывает своеобразие отдельных текстов, созданных в рамках эпической традиции. Пролог древнеанглийской поэмы «Даниил» представляет собой самостоятельную и интересную структуру в плане использования принципа симметрии, контраста и синтаксической повторяемости. Все эти приемы, характерные для письменной традиции, составляли как бы канву основного рассказа, они использовались одновременно с традиционными для эпоса приемами: зачин, эпическая вариация, формульные модели, гномические высказывания. При кажущейся гармоничности текста не так просто понять, как он воспринимался аудиторией. Симметрия первых тридцати двух строк поэмы создавала как бы новую структуру внутри эпического нарратива: если первые шестнадцать строк соотносимы с последующими шестнадцатью, то зачин (строки 1-7) едва ли воспринимался как структурная единица. Тем более, что его основная идея - прославление народа - оказывается центральной и для первой половины пролога (строки 1-16). Традиционные для древнеанглийской поэзии формульные повторы использовались мало и уступали в прологе место повторам синтаксическим, создававшим новый ритм повествования. В прологе перед поэтом стояла не типичная для героического эпоса задача - рассказать о судьбе народа, а не отдельного героя. В христианском эпосе в центре опи-
сания истории народа оказывается проблема общения человека с Богом, соблюдения и нарушения Его завета. Для этого поэт использовал топику ряда богослужебных текстов, отказываясь от их лирического покаянного пафоса для создания повествовательного текста.
Примечания
1. «Разузнавать», «узнавать» (to ask inquire; learn by inquiry). Здесь и далее перевод древнеанглийских слов по словарю [10].
2. Текст поэмы «Беовульф» цитируется с опущением долгот по изданию [9], перевод В. Г. Тихомирова [1]. В круглых скобках указан номер строки с сокращением Beo (Beowulf).
3. Здесь и далее текст поэмы Даниил цитируется по изданию [19] с опущением долгот, переводом автора статьи и указанием номера строки с сокращением Dan (Daniel) в круглых скобках.
4. Термин М. И. Стеблин-Каменского [6].
5. С подобным употреблением встречаемся и в древнеанглийской поэме «Елена», где «выражение "род израильтян" (Israela cdelu) получает не этническую, а религиозную окраску» [7, с. 103].
6. «Дружина Господня» называет главу, посвященную религиозному эпосу англосаксов Е. А. Мельникова в книге «Меч и лира» [4].
7. Этот прием «персонализации истории» подробно описан О. А. Смирницкой [5].
8. П. Ремли доказывает единство пролога с основным текстом [21, p. 258].
9. Не случайно всю поэму «Даниил» называют предупреждением от греха гордыни [11].
10. На связь этой части поэмы с гимнографией указывает П. Ремли [21] со ссылкой на неопубликованную диссертацию [24]. Он перечисляет следующие стихотворные
тексты: благословение Моисея из Второзакония (Втор. 33); Песнь Азарии (Дан. 3:26-45) и Песнь трех отроков (Дан. 3: 52-90); Псалмы 77 (в русск. традиции - 76), 105 (рус.-104), 106 (рус.-105), 135 (рус. - 134), 136 (рус.-135); молитвы и стихотворные фрагменты из книг Варуха (Вар.1-3) и 1-2 Ездры (1 Ездр. 9:6-15, 2 Ездр. 1:5-11, 2 Ездр. 9:5-38), а также прозаические: Втор.26, 28, 31; Нав. 24; Ис. 63, Иер.32 [21, р. 257].
11. Безусловно, нельзя говорить о наличии нормативной поэтики в древнеанглийской традиции и о нормирован-ности стилистических приемов в ней, в том числе и эпической вариации [22].
Список использованной литературы
1. Беовульф / Пер. В. Г. Тихомирова, ред. и комм. О. А. С-мирницкой // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелун-гах. М., 1975 (Б-ка всемирн. лит. Сер.1; Т.9). С. 29-180.
2. Гвоздецкая Н. Ю. Древнегерманские племенные конфликты в историческом сознании англосаксов (на материале эпической поэмы «Беовульф») // Историческая мысль и историография на рубеже античности и средневековья: материалы коллоквиума. Иваново, 29-30 марта 2000г./ Отв. ред. И. В. Кривушин. Иваново: Иван. гос. ун-т, Юнона, 2000. С. 28-33.
3. Лорд А. Б. Сказитель/ Перевод с английского и комментарии Ю. А. Клейнера и Г. А. Левинтона; послесловие Б. Н. Путилова. Статьи А. И. Зайцева и Ю. А. Клейнера; ответственный редактор Б. Н. Путилов. М.: Издательская фирма «Восточная литература», 1994. 368 с.
4. Мельникова Е. А. Меч и лира. Англосаксонское общество в истории и эпосе. М.: Мысль, 1987. 208 с.
5. Смирницкая О. А. Поэтическое искусство англосаксов // Древнеанглийская поэзия. Лит. памятники. М.: Наука, 1982. С. 171-232.
6. Стеблин-Каменский М. И. Мир саги. Л.: Наука. Ле-нингр. отд-ние, 1971. 139 с.
7. Филиппова М. А., Гвоздецкая Н. Ю. Имена античных и библейских народов в поэме «Елена» как фрагмент древнеанглийской языковой картины мира// Cursor Mundi. Человек Античности, Средневековья и Возрождения. Научный альманах, посвященный проблемам исторической антропологии. Вып. - Иваново, 2013. - С. 79-105.
8. Anderson E. R. Style and Theme in the Old English Daniel // English Studies. - 1987. - Vol. 68. - N 1. - P. 1-23.
9. Beowulf & the Fight at Finnsburg / Ed. by F. Klaeber, with introduction, bibliographiy, notes, glossary and appendices. 3rd ed. Boston, 1950. 471 р.
10. Bosworth J., Toller T. N. An Anglo-Saxon Dictionary based on the Manuscript Collection of J. Bosworth / Ed. and enlarged by T. N. Toller. London: Oxford University Press, 1973. 1302 p.
11. Caie G. D. The Old English Daniel: A Warning Against Pride// English Studies. - 1978. - Vol. 59. - P. 1-9.
12. Farrell R. T. Introduction// Old English «Daniel» and «Azarias» / Edition with Introduction, Notes and Glossary by R. T. Farrell. London: Butler and Tanner, 1974. P. 1-45.
13. Finnegan R. E. The Old English Daniel: the King and His City// Neuphilologische Mitteilungen. - 1984. - Vol. 85. -P. 194-211.
14. Gotzinger E. Uber die Dichtungen des angelsachsen Caedmon und deren Verfasser. Dissertation, Georg-Augusts-Universitat zu Gottingen, I860; ptd as monog. Gottingen, I860. 51 p.
15. Hanning R. W. The vision of History in Early Britain. From Gildas to Geoffrey of Monmouth. New York, London, 1966. 271 p.
16. Herbison I. The idea of the 'Christian Epic'. Towards the history of an Old English Poetic Genre// Studies in English Language and Literature. 'Doubt wisely'. Papers in Honour of E. G. Stanley/ Ed. by M. J. Toswell and E. M. Tyler. London -New York: Routledge, 1996. P. 342-361.
17. Hofer O. Uber die Entstehung des angelsachsischen Gedichtes Daniel// Anglia. - 1889. - Vol. 12. - P. 158-204.
18. Huppe B. F. Doctrine and Poetry: Augustine's Influence on Old English Poetry. New York: Albany, 1959. 248 p.
19. Old English «Daniel» and «Azarias» / Edition with Introduction, Notes and Glossary by R. T. Farrell. London: Butler and Tanner, 1974. 139 p.
20. Parks W. The traditional Narrator and the "I heard" Formulas of Old English Poetry// Anglo-Saxon England. -Vol. 16. - Dec. 1987. - P. 45-66.
21. Remley P. G. Old English Biblical Verse. Studies in «Genesis», «Exodus» and «Daniel». Cambridge, Oxford: Oxford University Press, 1996. 476 p.
22. Robinson F. C. Two Aspects of Variation in Old English Poetry//Old English Poetry: Essays on Style / Ed. D. G. Calder. Berkley, 1979. P. 127-145.
23. Shepherd G. Scriptural Poetry// Continuations and Beginnings/ Ed. by E. G. Stanley. London: Nelson, 1966. P 1-36.
24. Whitney R. L. The Old English Daniel, its Structure and its Relation to the Latin Exegesis on the Book of Daniel. Unpubl. PhD dissertation, Univ. of Toronto, 1971.
