CC BY
193
ФИЛОСОФИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2012. № 3. С. 66-68.
УДК 111.84 С.Г. Пилецкий
ПЬЕР АБЕЛЯР О МЕСТИ И ВОЗМЕЗДИИ
Рассматривается древнейшая и актуальнейшая во все времена проблема - проблема возмездия. Она в концентрированном виде затрагивает, по сути, все глубинные аспекты человеческого существования и человеческого общежития. Через призму темы возмездия и ее значения в человеческой жизни проанализировано творчество выдающегося средневекового философа - Пьера Абеляра.
Ключевые слова: средневековая философия, теоцентризм, гуманизм, грех, возмездие, высшая справедливость.
Одним из ярких представителей европейской философии был Пьер Абеляр. Он в своем творчестве отразил тенденции зарождающегося позднесредневекового мышления. У Пьера Абеляра, однако, все эти зарождающиеся новации, предвещающие приход Ренессансной культуры, были, так сказать, в избытке, опережали свое время в мере допустимого. Мудрствование в делах сакральных мудрствованием, увлечение античной диалектикой увлечением, призывы расширения горизонтов разума в сферах богопо-знания призывами, но Пьер Абеляр осмеливается в рамках своей этической концепции манифестировать принципы весьма предосудительной терпимости. В частности, в своем произведении «Диалог между философом, иудеем и христианином» он утверждал, что сам по себе ни один поступок не является ни добрым, ни злым - все зависит от намерений. А посему, полагал он, иудеи, не принявшие учение Христа и распявшие Его, не совершали никаких греховных действий, поскольку эти действия не находились в противоречии с их убеждениями. Не были греховными, по его мнению, и античные философы, хотя и не будучи сторонниками христианства, тем не менее стремящиеся к высокой мудрости и действовавшие в соответствии с заслуживающими уважения моральными принципами. Так что ничего нет необычного в том, что его учение было осуждено Санским собором (1140 г.) и признано как «богопротивная ересь». Но при этом - и это следует подчеркнуть - в вопросах Божьей кары и грядущего Божьего возмездия его взгляды, как ни странно, мало чем отличались от официальной доктрины и никак не располагали к терпимости. Посудите сами.
Во второй главе «Что такое порок души и что называется собственно грехом?» самого своего известного трактата «Этика, или Познай самого себя» мы узнаем кое-что и о мести: «Итак, порок - это то, благодаря чему мы склоняемся к прегрешению, т. е. то, что заставляет нас сочувствовать тому, чему сочувствовать не надлежит, что, к примеру, мы можем сделать или можем прекратить делать. Но это сочувствие мы называем собственно грехом или изъяном души, который заслуживает осуждения, либо, иначе говоря, оставляет нас виновными перед Богом. Что же это за соучастие, если не презрение Бога и не оскорбление Его? Бог не может пострадать ни от какого ущерба, кроме презрения. Ибо сам Он - высшее Могущество, которое не умалится никаким ущемлением, но Он мстит за презрение к себе. Итак, грех - это презрение нашего Творца, и грешить - значит презирать Творца... [1, с. 249-250] (далее в скобках приводятся страницы).
А вот мы подходим к тому, что может быть обозначено как стержневая проблема, а именно - дифференциация мотиваций или дифференциация намерений. Пьер Абеляр приводит любопытный пример, по его пониманию, наглядно иллюстрирующий разность мотивов человеческих поступков в глазах Божиих. Это, разумеется, не единственная абелярова иллюстрация сего алгоритма, данная им в этом трактате, но она тем, по крайней мере, хороша, что не тривиальна и впрямую связана с возмездием как реализацией справедливости. «В самом деле, Бог мерит не тем, что лю© С.Г. Пилецкий, 2012
Пьер Абеляр о мести и возмездии
67
ди делают, а тем, с какой душой они могут делать нечто; и не в поступке, а в намерении (intention) поступающего состоит заслуга или подвиг. Часто, однако, одно и то же совершается по-разному: благодаря праведности одного и неправедности другого. Двое, к примеру, вешают некоего преступника. Один движим ревностью к справедливости, а другой - застарелой вражеской ненавистью, и хотя совершается одно и то же деяние - повешение - и при всех обстоятельствах они совершают то, что сделать - благо, и то чего требует справедливость, но из-за разницы намерения одно и то же делается разно: одним - со злом, другим - с благом» (261).
Хороша иллюстрация - ничего не скажешь! Непонятно, правда, почему возмездие должно осуществляться обязательно бесстрастно, отчего вершить законный суд надо непременно как робот - безэмоционально? Ясно, конечно, что для вершителя судеб очень желательно иметь не только «чистые руки», но и «холодную голову», но это в том смысле, чтобы не ошибиться в адресате возмездия, не совершить, горя страстями, судебную ошибку при осуществлении правосудия. Но тут ведь, заметим, речь идет не о судьях, не о судебных вердиктах, а об исполнителях, так сказать, о палачах. А что, спрашивается, разве не может быть такого, что ныне казнимый был «кровным» обидчиком одного из этих двух исполнителей? Так почему же ему отказывают в праве на праведное негодование за прежнее оскорбление и в праве на удовлетворенное честолюбие при проведении в жизнь судебного приговора? Не будем забывать, что говорится-то ведь о праведном суде, а не о неправедном. Но это все же, на мой взгляд, пусть и симптоматичные, но «детали». Главное же в следующем: согласно Пьеру Абеляру, казнить преступника и богоугодно, и в высшей степени справедливо, и в высшей степени нравственно.
Но это еще не все относительно специализации и дифференциации людского и Божьего суда, людского и Божьего понимания справедливости. В следующей главе «Почему говорят, что Бог испытывает внутренность и сердце?» Пьер Абеляр указывает: «По причине такого двойного вожделения -вожделения плоти и вожделения души - Бог был назван Тем, Кто испытывает внутренность и сердце, т. е. выявляет намерения либо согласие, из них проистекающее. Мы же - те, кто не в состоянии ни различить, ни обсуждать эти намерения и соглашения, мы в большей степени направляем наше рассуждение на поступки и караем не столь за вину, сколь за деяния, пытаясь отмстить не столь за то, что вредит душе, сколь за то, что могло бы повредить другим, так что мы скорее упреждаем общественный урон, нежели восполняем урон личный, следуя словам Господа: «Если же согрешит против тебЯ брат твой, покарай его лично» (Матф. 18:15). Нужно ли понимать слова «согрешил против тебя» так, как если бы это исключа-
ло грех, совершенный против другого, ибо разве наш долг в том, чтобы исправить или отмстить за больший ущерб, нанесенный нам, нежели другим? Нисколько. Он сказал: «Если же согрешит против тебя», - т. е. если он явно действовал так, что его пример мог тебя развратить. Так что если он грешит лишь против себя, если вина его скрыта и он становится виновным только в собственных глазах, то его пример никак не может повлиять на греховность другого, поскольку он действует только против себя. И даже если нет никого, кто подражал бы его дурному поступку, даже не знал бы о нем, однако, по мнению людей, нужно наказывать более сам поступок, нежели душевную вину, так как он может причинить больший ущерб и стать, к примеру, опаснее, чем потаенное прегрешение души. Ведь все, что может случиться в преизбытке для общего ли несчастья или для общественной погибели, нужно покарать бичом более суровым, и то, что причиняет больший ущерб, заслуживает у нас более тяжкой кары, вызывая большее возмущение людей, и подвергается у людей более суровому мучению даже при меньшей предшествующей вине» (268-269).
Также, на мой взгляд, уместно высказать одно замечание. Сама основная интенция Абеляра вполне ясна: показать, что людской суд борется со следствиями, карая поступки, а Божий суд устраняет причины, карая помыслы, в том смысле, что Божий суд потому более справедлив, что, так сказать, «зрит в корень», а людской - «в ботву». Но при этом надо отчетливо осознавать, что взывая к суду более справедливому, к тому, чтобы человечий суд равнялся на Божий, эквивалентно тому, чтобы взывать к суду несравненно более суровому, нежели наш земной. Да и потом: карают преступника в первую голову не потому, что он кого-то может развратить, чтобы, так сказать, другим неповадно было, а по факту самого преступного деяния. Возмездие не должно быть профилактическим, оно должно быть фактическим. А для этого должно быть адресным и соразмерным.
Любопытна также классификация Пьером Абеляром грехов на тяжкие и менее тяжкие, на прощаемые и непрощаемые, т. е. смертные. Немаловажно при этом то, что она была создана и обоснована на век ранее впоследствии католицизмом канонизированной аналогичной системы Фомы Аквинского. Вот ее суть: «Некоторые грехи называются простительными и как бы легкими, а другие -смертными, т. е. тяжкими. Среди смертных одни называются преступными, которые бесчестят человека, и, если о них узнают, делают его преступником, другие - нет. Простительные - это такие прегрешения, когда мы соглашаемся на то, на что, мы знаем, соглашаться не нужно, но в тот момент это наше знание исчезло из памяти... Так, иногда мы соглашаемся на пустословие, чревоугодие или возлияния, хотя, однако же, знаем, что этого
68
С.Г. Пилецкий
никоим образом не нужно делать; но в тот момент мы не вспомнили, что делать этого нельзя. Именно такое согласие, которое проистекает из забвения, называется легким, или грюстительньм грехом. Т. е. для того, чтобы этот грех искупить, не нужно большого наказания. Нас не карают такими, например, карами, как отлучение от церкви или строгий пост; раскаиваясь в таких оплошностях, мы в ежедневной исповеди молим о прощении, вспоминая лишь легкие, а не тяжкие прегрешения. что называют смертными и тяжкими грехами. Их жертвами мы становимся не по рассеянности, как в других случаях, но совершаем их намеренно и обдуманно, становясь омерзительными для Бога: их осознанный характер действительно делает их гнусными и ненавистными. Некоторые из таких тяжких грехов, опознаваемых по клейму, наносят своим воздействием вред человеку и потому называются преступными. Среди них согласие на клятвопреступление, на убийство, неверность - грехи, более всего возмущающие церковь. Если мы предаемся обжорству или из тщеславия жаждем для себя большого почета, то, хотя мы и совершаем это сознательно, такого рода грехи не относятся к преступным, многие даже считают, что они скорее заслуживают похвалы, нежели хулы» (281-282).
Есть еще один аспект Божьей кары, обойти вниманием который, а тем более позабыть который, по мнению Пьера Абеляра, не только самонадеянно, но и в высшей степени близоруко. Людской суд, к сожалению, может быть скорым и неправым. Об этом стоит сокрушаться. Но куда большего сокрушения во всех смыслах достоин грядущий Божий суд, который не будет ни скорым, ни неправым. Достаточно вспомнить пятую каноническую книгу Нового завета, сразу идущую за четырьмя Евангелиями, -«Откровение Иоанна Богослова», известную как «Апокалипсис», - и все станет ясно. Вот рассуждения Пьера Абеляра о предстоящем в главе «О благодатном покаянии», хотя тут, по правде говоря, все по преимуществу об отложенной мести: «Ведь мы столь долго презираем Его от того, что не верим, что за оскорбление Свое Он выносит приговор Свой не тотчас, в то время как князья мира делают наоборот: когда их оскорбляют, они не умеют щадить и откладывать месть за причиненную себе обиду. Потому справедливее, что презрение Его влечет за собой более тяжкую кару, и чем более Он был поглощен мщением, тем терпеливее Он в ожидании. Именно это впоследствии и имел в виду апостол, когда говорил: “Но по упорству твоему и нераскаянному сердцу ты сам себе собираешь гнев на день гнева” (Посл. к Римл. 2:5); что тогда будет день гнева, то ныне - день кротости, что тогда будет день мщения, то теперь - день терпения. Тогда, как того требует справедливость, Он будет мстить за свое презрение тем более тяжко, чем менее
Его должно было презирать и чем более Он терпел это презрение» (289).
И в заключение представления позиции Пьера Абеляра относительно места и значения мести и возмездия, как людского, так и Божеского, уместно привести еще один отрывок из цитируемого трактата. Он из главы, называемой «О том, что исповеди иногда можно избежать». Но опять же по своему содержанию будет заметно отличаться от обозначенного заглавия, поскольку касаться будет преимущественно вопроса тяжести возмездия. Согласно Абеляру, это глупо, неразумно, недальновидно и бесчеловечно проявлять милосердие и незаслуженно смягчать мирское наказание преступникам и грешникам. Это, так сказать, лже-гуманизм, ибо насколько недодадут в земном суде, воздадут сторицей в суде небесном: «Что же до кары, следуемой после покаяния, то если она установлена меньше, чем следует, то Бог, который не отпускает ненаказанным ни одного греха и карает каждого настолько, насколько тот должен быть покаран, соблюдает справедливость в искуплении, судя по силе прегрешения, так что сами кающиеся, разумеется, предназначались бы не для вечных мук, но для сокрушения вины очистительными муками в этой или будущей жизни, в случае, если мы, говорю, были небрежны при искуплении... Итак, открыто говорилось: исцеляясь достойным наказанием за свою провинность, вы, таким образом, примиряетесь с Богом, чтобы затем Он не обнаружил бы ничего, за что Сам наказал бы; и более легкими муками предупредите более тяжкие. Нужно поэтому приложить огромную заботу о них и предпринять большие усилия, чтобы по наставлениям святых Отцов это возмездие было бы принято в таком виде, чтобы не осталось ничего нуждающегося в очищении. Когда священники безрассудно, игнорируя эти канонические установления, налагают наказания меньшие, чем следует, они тем самым причиняют кающимся огромный вред, ибо впоследствии их, к несчастью, доверчивых, карают более тяжкими муками, тогда как они могли бы здесь получить не столь мучительное возмездие» (300-301).
Таким образом, подводя итог абеляров-ским рассуждениям по поводу возмездия, следует выделить, что оно, по его мнению, не только необходимо, но и во всех отношениях справедливо. Мало того, чем более необходимо оно (в смысле адресности, заслу-женности и соразмерности), тем более и справедливо. Ложно понимаемое милосердие, по мысли Пьера Абеляра, тут и контрпродуктивно, и бесчеловечно. И в этом с ним, надо сказать, не согласиться сложно.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Абеляр П. Теологические трактаты. М. : Прогресс, 1995. 648 с.
