CC BY
98
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2012. №4(30)
СИНТЕЗ ДОКУМЕНТАЛЬНОГО И ХУДОЖЕСТВЕННОГО В ЛИТЕРАТУРЕ И ИСКУССТВЕ. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ФАКТА
УДК 821.111
ПЕРВЫЙ РУССКИЙ РОМАН О КАВКАЗЕ («ЧЕРНЫЙ ГОД, ИЛИ ГОРСКИЕ КНЯЗЬЯ» В.Т.НАРЕЖНОГО)
© И.Л.Багратион-Мухранели
В статье рассматривается роман В.Т.Нарежного «Черный год, или Горские князья» с точки зрения кавказского мифа русской классической литературы. Основная мысль статьи заключается в том, что сатирическое начало просветительского романа заслоняет собственно документальную основу изображаемых топосов и прототипов героев. В.Т.Нарежный не описывает красот Кавказа, экзотика местного колорита в его произведении отсутствует.
Ключевые слова: В.Т.Нарежный, Кавказ, Грузия, местный колорит, романтическая поэма.
Существует весьма распространенное мнение, согласно которому русская литература открыла Кавказ в 20-е гг. XIX века, когда появился «Кавказский пленник» А.С.Пушкина. Об этом писал, как известно, еще В.Г.Белинский, отмечая то обстоятельство, что именно благодаря поэме А.С.Пушкина русское общество познакомилось с Кавказом, давно уже знакомым России по оружию [1].
Однако это не совсем так. Дело в том, что у романтической поэмы, ставшей родоначальницей «кавказских пленников» в русской литературе, были предшественники, которые, правда, не оставили заметного следа в общественном сознании начала Х1Х века. Наиболее интересным среди них был роман В.Т.Нарежного «Черный год, или Горские князья».
Действие романа происходит на Кавказе, в Осетии, причем место этого действия передано с большой точностью. Среди прототипов литературных героев легко прочитываются реальные люди, управлявшие Кавказом и Грузией. Но в силу разных обстоятельств роман читательского успеха не имел. Во-первых, он был опубликован после смерти автора, в 1829 г., и «опоздал» в историческом времени. Во-вторых (и это более существенно), он принадлежал к другой словесно-художественной традиции, явственно доказывая, что успех пушкинской поэмы был связан не только с «новым для него Парнасом» (так А.С.Пушкин называл Кавказские горы), но и с новизной авторского взгляда, героев, проблематики, жанра и стиля.
Тем не менее роман В.Т.Нарежного содержит много интересного и с точки зрения истории и этнографии Кавказа, и с точки зрения истории литературы как «переходное» произведение, связующее «восточные повести» классицизма с по-
этикой романтизма, вымысел с документальным материалом.
Точное время написания романа неизвестно. Одна из высказываемых литературоведами гипотез утверждает, что он был написан в начале Х1Х века, после возвращения В.Т.Нарежного из Грузии в Петербург. Другие исследователи считают, что «Черный год, или Горские князья» писался одновременно с «Российским Жильблазом» (в 1810-х гг.), поскольку в них просматриваются сходные стилевые черты. В этот период для литературных взглядов В.Т.Нарежного характерно отрицание «волшебных», «рыцарских», «восточных» произведений и легкой поэзии классицизма. В.Т.Нарежный был увлечен идеями Просвещения и философией Жан-Жака Руссо: резкая сатира сочетается в его повестях с верой в добрую природу человека и общественные идеалы.
В романе много скрытой полемики с предшествующими литературными традициями и, в частности, сатирической прозой XVIII века. Сюжет романа разворачивается вокруг пророчества верховного жреца местных богов (Макука и Кукама) Маркуба, предсказавшего при рождении осетинского князя Кайтука, что двадцать пятый год его жизни будет для него годом бедствий и несчастий. Главный герой, не будучи религиозным, отказывается верить этому предсказанию. Вступив на престол, Кайтук немедленно устанавливает «надлежащий порядок» по примеру великого астраханского хана Болван-Дула, избивает и изгоняет из своего «царства» посланника великого тибетского Далай-ламы, явившегося к Кайтуку с требованием дани, выламывает двери храма и сам выступает в роли жреца (об исторической основе событий см. [2: 21-48]), учреждает «орден нагайки». Главным
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ФАКТА
его советчиком выступает визирь Шамагул, которого Кайтук считает «величайшим из возможных политиков во всех ущельях Кавказа». Шамагул тоже весьма легко относится к конфессиональным проблемам. Во время бегства из Осетии, по пути в Астрахань, в Кизляре, он изменяет своей религии и, перейдя в магометанство, провозглашает себя великим муфтием, а потом вновь возвращается в лоно своей религии. Нетрудно понять, что В.Т.Нарежного в первую очередь интересует здесь занимательность сюжета и ради нее, как мы видим, он включает в текст романа допущения, призванные заинтересовать русского читателя.
Далее с героем романа происходят разные приключения: на него нападают соседние князья, он влюбляется в Сафиру, дочь соседнего князя, и после многочисленных сцен побегов, сражений, грабежа населения, трусости правителей, смены верования и общей неразберихи Кайтуку удается победить врагов, вернуть свое княжество, воссоединиться с возлюбленной и, став наконец мудрым правителем, построить роскошный дворец и жить в нем долго и счастливо.
Изображение героев и обстоятельств подается автором в сатирически-иносказательной и нравоучительной форме. Учреждение ордена ногайки, жестокое обращение приближенных князя с подданными очень напоминают события, происходящие в Грузии после присоединения ее к России. Немногочисленные исследователи сходятся во мнении, что роман имеет реальную основу. Первый биограф В.Т.Нарежного Н.А.Бе-лозерская в своем исследовании, получившем в 1896 г. престижную Уваровскую премию, называет в числе прототипов горских князей русских правителей Кавказа - Кнорринга, Ковалевского и др. Она считает, что в романе дано символическое изображение исторических событий и деятелей эпохи присоединения Грузии к России, причем сатирическое острие направлено как против русских правителей Грузии, так и против кавказских князей. По предположению Н.А.Бе-лозерской, поведение князя Кайтука можно сопоставить с поведением грузинского царевича Давида, занявшего престол после смерти отца, похищение жениха Сафиры Кубаша напоминает отражение «бесцеремонных поступков некоторых русских чиновников», тожественное учреждение «ордена ногайки» - «пародия на церемонное открытие верховного грузинского правительства», толпа, вооруженная дубинками, - сатира на бывшее «грузинское войско, составленное из поселян», а правление, судебные порядки, внутренний строй несуществующего астраханского ханства «представляют порядки той же Грузии и соседних с ней государств» [3: 42-46].
Видный кавказовед Е.Вейденбаум и профессор Варшавского университета Е.А.Бобров оспаривали подобный взгляд. Е.Вейденбаум практически сводит на нет документальную природу романа. Он считает, что, «кроме нескольких географических имен, роман не имеет отношения к Кавказу в смысле изображения страны и ее населения» [4: 307]. Еще более категоричным был Е.А. Бобров, считавший, что острие произведения В.Т.Нарежного «ничуть не направлено на русских, о которых вообще нет речи в романе, а только именно на горских князей» [5: 47-58].
Историк П.Г.Бутков, до 1803 г. служивший на Кавказе и собравший трехтомный труд «Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 годы», упоминает тагаурского старшину деревни Чими, князя-капитана Кайтука Дадаурова и его брата, принявших христианство в 1782 г., причем воспреемником князя Кайтука был генерал-поручик Потемкин (родственник Г.А.Потемкина, один из командиров русской армии на Кавказе) [6].
Нам представляется плодотворным подход известного исследователя русско-грузинских литературных отношений В.С.Шадури. Оставив вопрос о том, является ли роман В.Т.Нарежного «иносказательным» произведением, В.С.Шадури сосредотачивает свое внимание на пространственном мире романа. Исходя из соотнесения места действия «Черного года, или Горских князей» и подлинной географии Осетии / Грузии, В.С.Шадури приходит к выводу, что роман является реалистическим. Этот вывод, конечно, необходимо признать несколько преувеличенным, ибо он соответствует духу советского литературоведения, которое использовало определение «реалистический» не как характеристику того или иного произведения, а как особого рода похвалу. «Местом действия своего романа Нарежный берет осетинское селение Чьми. В «Черном годе» нет названия этого селения, владения Кайтука, но его легко можно определить <...> Чьми издавна прикрывало с севера узкий проход через Кавказский хребет, этот, по словам историков, своеобразный «корридор», соединяющий Азию с Европой, Россию с Закавказьем. От Чьми начинаются Тагаурское и Дарьяльское ущелья. В описываемую эпоху в Чьми жили осетины тагаур-ского племени» [7: 44]. Далее, приводя доказательства географической точности описанного места действия, исследователь выражает справедливое удивление, что В.Т.Нарежный никак не описывает его в романе. «Трудно найти на Кавказе более замечательное по романтической живописности и исторической важности место, чем то, которое избрал Нарежный местом действия своего романа. Суровую красоту Терского ущелья воспевали писатели разных времен и разных стран <...>. Один
И.Л.БАГРАТИОН-МУХРАНЕЛИ
только Нарежный, пожалуй, единственный из русских писателей, увидев это ущелье, не пришел от него в романтический восторг. Он остался абсолютно равнодушным и к краскам пленительного пейзажа гор, и к звукам бушующего Терека <...>. Интересовали его не «красы природы», а быт и нравы горских князей и подвластного им народа, во-первых, и политика царских чиновников, служивших на Кавказе, во-вторых» [7: 46]. В.С.Шадури считает, что «Нарежный берет для своего произведения совершенно определенное время и место действия» и что «многие эпизоды "Черного года" отражают события не косвенно, иносказательно, а прямо, правдиво, реалистично» [7: 44].
Это явная натяжка. Называть роман Нарежного «реалистическим» ошибочно, так как время в романе - условно и вымышленно. Поэтому с выводами ученого о реалистичности «Черного года, или Горских князей» согласиться нельзя, так же, как и нарекать писателя «Колумбом Кавказа» [7: 3] только потому, что он первым писал о Кавказе, вряд ли стоит. У В. Т. Нарежного еще не выработан язык пространственных описаний, становление которого будет знаменовать творчество А.Н.Радище-ва, Н.М.Карамзина и А.С.Пушкина. В.Т.Нарежный не был романтиком, как ранний А.С.Пушкин, и понятие «местного колорита» не являлось для него значимым, оно еще не осмысливалось им как существенная часть русской художественной прозы. В.Т.Нарежный в романе риторичен, он выступает как предшественник А.Н.Радищева (хотя по времени писал позже). Вместе с тем «Черный год, или Горские князья» еще не имеет особенностей сен-тименталистской прозы (которая, в числе прочего, включала яркое описание внешнего пространства), тогда как в «Путешествии из Петербурга в Москву» у А. Н. Радищева именно пространство выступает жанрообразующим началом. В романе о Кавказе на первом плане стоит сатира на человеческие нравы в духе журналистики 60-х гг. XVIII века.
В.Т.Нарежного привлекает политическая парадоксальность, которая на Северном Кавказе (и непосредственно в Осетии) в конце XVIII - начале XIX века присутствовала в избытке. Свои интересы имеют дагестанские, чеченские, черкесские, ингушские князья (шамхал терековский Муртазали, шахмал дербентский Фетали-хан, ка-занищевские, эндереевские, костековские и другие владетели Дагестана, а также мысылбайцы и абазины-тапанты, представители других народов Северного Кавказа). Российская политика чрезвычайно беспокоит Турцию. Россия и Турция не только находятся в состоянии войны, но практически постоянно совершают различные действия, пытаясь усилить свои сферы влияния на Кавказе. Подписание Кучук-Кайнаджирского мира не
приводит к урегулированию отношений, поскольку спорной территорией остается Крым, вскоре разделенный между Россией и Турцией, а позднее Восточная Грузия, подписавшая «дружественный договор» с Россией (Георгиевский трактат). Эти политико-дипломатические перемены усугубляются религиозно-конфессиональным противостоянием. Кабардинцы не заинтересованы в принятии христианства осетинами, на конфессиональном различии племен жителей Дарьяльского ущелья - шиитов и суннитов - будут играть Иран и Турция в борьбе с Россией.
Павел I, мечтавший об умиротворении Ирана и создании «федерации» горских владетелей Восточного Кавказа с включением Грузии, надеялся на мирные отношения между Россией и Кавказом. В 1800 г. К.Ф.Кноррингу удалось дипломатическим нажимом, без применения силы, склонить равнинных чеченцев к очередной присяге и отказу набегов на Кавказскую линию. Однако дальнейшие события продемонстрировали неизбежность конфликта. «Вассальное видение» императором Павлом I местных народов предусматривает осознание немаловажного нюанса, - пишет Б.В.Виноградов. -Вассалитет в европейском его понимании предполагает государственный уровень развития и общества в целом, и представителей феодальной иерархии. На Северном Кавказе ситуация была иной: у местных этнических групп не только не было государственности в адекватном восприятии данного понятия, но и слабо прослеживалась социальная стратифицированность общества. Отсюда неизбежно проистекали проблемы наполнения вассалитета конкретным содержанием. Ведь вассальное служение никак не должно предполагать грабежи и разбои на земле сеньора. В то же время горцы, как правило, воспринимали свои "подданнические" присяги как получение прав без каких-либо обязанностей, противоречивших их традиционному укладу. В целом можно утверждать, что Павел I предполагал преобладание мирных способов в разрешении противоречий северокавказской обстановки» [8: 163-164].
В.Т.Нарежный хорошо осознавал (вероятно, благодаря собственному опыту) бессмысленность и губительность военных действий на Кавказе. Он рисует в романе войну не существующего к тому времени Астраханского ханства с Казанским ханством, которая заканчивается победой обоих: казанцы захватывают в плен астраханского хана Самасутдина, а астраханцы - казанского Курмангалея.
«В зоне пристального внимания российской администрации в 1799-1801 гг. оставалась Северная Осетия (чье российское подданство по-прежнему оспаривали кабардинские князья). Теперь это определялось и подготовительными ме-
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ФАКТА
роприятиями по присоединению к России Восточной Грузии, необходимостью благоустройства Военно-Грузинской дороги. Как и все горцы региона, осетины не были чужды набеговых «предприятий», что создавало известные проблемы. Это может свидетельствовать о недостаточной христианизации осетин, охранении ими традиционного уклада» [9: 335].
Отношения горских князей с Российской империей в «Предначертаниях» Министерства иностранных дел о политике России на Кавказе, представленных Александру I в апреле 1806 г., охарактеризованы точно и лаконично. Составитель «Предначертаний» отмечал «наружный» характер подданства горских народов [10], практически не изменившийся с конца XVIII века.
Этот клокочущий страстями клубок интересов и амбиций необходимо было отобразить в художественном виде. Однако способы их представления могли быть только косвенными. Литература конца XVIII - начала XIX века еще не имела опыта включения документа в ткань художественного произведения. Поэтому, хотя В.Т.Нарежный и был первым писателем, избравшим в качестве объекта повествования тагаурских осетин и описавшим их быт, считать его, как это делает В.С.Шадури «Колумбом Кавказа», вряд ли стоит. Подлинное открытие Кавказа как мифопорождающего пространства русской литературы произойдет позднее.
1. Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина.
Статья шестая. Поэмы: «Руслан и Людмила»,
«Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Братья-разбойники» // В.Г.Белинский. Собрание сочинений: в 3 т. - М: ОГИЗ. ГИХЛ, 1948.
- Т. III: Статьи и рецензии 1843-1848 гг. - 439 с.
2. Дзеранов Т.Е. Русская культура и духовно-религиозные процессы в Осетии в XVIII - начале ХХ в.: дис... канд. филос. наук. - Махачкала, 2001. - 202 с.
3. Белозерская Н.А. Василий Трофимович Нареж-ный: историко-литературный очерк. - СПБ: Пантелеев, 1896. - 297 с.
4. Вейденбаум Е.Г. Кавказские этюды: исследования и заметки. - Тифлис: Центральная книжная торговля, 1901. - 320 с.
5. Бобров Е.А. К истории русской литературы и про-
свещения в XIX веке // Варшавские университетские известия. - Вып. - Варшава, 1908. -
С. 47 - 58.
6. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 годы: в 3 частях. - СПб.: Типография Импер. акад. наук, 1869. - Ч. I. - 578 с.; Ч. II. - 604 с.; Ч. III - 589 с.
7. Вано Шадури. Первый русский роман о Кавказе.
- Тбилиси: Изд-во «Заря Востока», 1947. - 102 с.
8. Виноградов Б.В. Особенности российско-северокавказского взаимодействия при Екатерине II и Павле I // Северный Кавказ с древнейших времен до начала ХХ столетия: историко-этнографические очерки / Под ред. В.Б.Виноградова. - Пятигорск: Изд-во ПятГЛУ, 2010. - С. 284 - 302.
9. Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях: в 5 томах.
- СПб: Типография Р.Голике, 1885. - Т. I: От древнейших времен до Ермолова. - 335 с.
10. Архив внешней политики Российской империи. -СПГА 1-13, 1806. - Ф.161. - Оп.10. - Д.2. - Л. 91 - 96.
FIRST RUSSIAN NOVEL ABOUT THE CAUCASUS «BLACK YEAR, OR THE MOUNTAIN PRINCES» BY V.T.NAREZHNY
I.L.Bagration-Mukhraneli
This article analyzes “The Black Year or the Mountain Princes”, the novel by V.Narezhny, in terms of the Caucasian myth of Russian classical literature. The basic concept of the article is that the Enlightenment novel, written on a satirical basis, pushes the documentary topography of the Caucasus and the prototypes of the characters into the background. V.Narezhny does not depict the beauty of the Caucasus, the local color is not to be found in this work of his.
Key words: V.Narezhny, the Caucasus, Georgia, local color, romantic poem.
Багратион-Мухранели Ирина Леонидовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры лингводидактики и межкультурной коммуникации Московского городского психоло-го-педагогического университета.
E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 23.05.2012
