CC BY
22
ПРАВОВЕДЕНИЕ. ЭКОНОМИКА gfejfegfejfejfe^fejfegfeg&gfe .ife Ф ¿к Ф Ф ф- ¿fe¿feiflifei&i&i&i&i&ife Ф t'?**?* ife ф
Самигуллин
ПЕРВОСУТЬ ПРАВА И ЕГО ПЕРВОСУЩНОСТНЫЕ ИМПЕРАТИВЫ
Сегодня недостатка в различных концепциях правовосприятия и правопонимания нет. Их множество. Считается, что это вполне нормальное явление для юридической науки, т.к. ее естеству якобы больше соответствует не монизм, а плюрализм.
Однако монизм не изжил себя. Именно монистический подход к праву позволяет составить правильное представление о его сущности. Однако на этом пути масса сложностей. Для этого, как minimum, надо освободиться от различных мифов о праве, а также от заблуждений (старых и новых). Вместе с тем важно позаботиться о методологии исследований, которая может позволить идти верным курсом, несмотря на все многообразие фактов, на все хитросплетения социальных отношений и связей, на все природные, социальные и техногенные катаклизмы, таящие и несущие разной степени опасности.
В «Манифесте Коммунистической партии», написанном Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом в декабре 1847 — январе 1948 г., говорится: «Ваши идеи сами являются продуктом буржуазных производственных отношений и буржуазных отношений собственности, точно так же как ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса» [1, с. 122]. Из этого утверждения официальными идеологами тоталитарного режима был сделан вывод: право — волевой инструмент. И не просто волевой, а классово-волевой инструмент. Господствовал взгляд, согласно которому право выражает всегда только узаконенную волю лишь того социального класса, который на данный момент в обществе экономически и политически наиболее могущественен. В
плену такого толкования приведенного положения были многие, особенно молодежь, которой первоисточники (кроме тех, что официально разрешены) были недоступны в силу закрытости российского общества в советский период его истории. И автор данной статьи в этом не исключение.
Между тем, если основательно вчитаться в текст Манифеста, то можно прийти к заключению, не совпадающему с вышеприведенным выводом. Представляется, что на самом деле К. Маркс и Ф. Энгельс ведут речь здесь не о праве, а о его противоположности — произволе. На наш взгляд, смысл сказанного ими таков: «Хотя вы, буржуазия, и возвели свою волю в закон, и эту волю вы выдаете за право, в действительности такой закон еще не есть право. И этот закон никак не может быть правом, т.к. в нем представлена лишь одна ваша воля, обусловленная условиями жизни только вашего класса, а воля других социальных классов (и слоев населения), чего требует подлинное право, не учтена, их материальные условия жизни проигнорированы». Вот о чем говорят К. Маркс и Ф. Энгельс на самом деле. Словом, они упрекают буржуазию в волюнтаризме, односторонности.
Вместе с тем такой упрек справедлив и в отношении пролетариата, когда он, исходя лишь из своих условий жизни, возводит только свою волю в закон и представляет этот закон как право. В этом случае не учитывается воля непролетарских масс, игнорируются их условия жизни. Следовательно, и в этом случае нет полноценного права, а есть необоснованно уподобленный праву произвол другого класса, противоположного буржуазии, но в форме закона.
Самигуллин Венир Калимуллович, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории государства и права и международньх отношений Восточной экономико-юридической гуманитарной академии
Таковое возможно и в тех случаях, когда те или иные субъекты права (индивиды, юридические лица, социальные группы, партии, ведомства, государства) действуют, стремясь к тому, чтобы во что бы то ни стало утвердить лишь свою волю, исходя только из своих потребностей и интересов, часто отнюдь не бескорыстных. Распространено мнение, что жизнь — это борьба за существование. Но всякая ли борьба за существование есть борьба за право? Думается, нет. В человеческом обществе борьба за существование — необходимость. Но эта необходимость, при правильном ее осознании, должна содержательно утверждаться в формах, имеющих правовую природу, где на переднем плане общая воля, солидарность, взаимопомощь, заинтересованность в устойчивом правопорядке во имя хороших условий существования людей, благополучной и счастливой жизни человека, не абстрактного, а вполне реального.
Из этого следует то, что между правом и законом не может быть отношений равенства или тождества. Право не может сводиться к закону. Закон изменчив и двулик. В нем может быть заключено не только право, а представлен и произвол. Тем не менее, закон — важное средство в правовом инструментарии народовластия, самоуправления и управления. И если закон, особенно в условиях крайне мозаичного общества, претендует на статус правового, то он не может быть одностронним, а должен выражать в главном общую волю. И лишь в том случае, когда каждый член общества обладает правомочием принимать участие в составлении закона лично или через доверенных лиц, представляющих их интересы в соответствующих структурах публичной власти, в первую очередь, в органах государственной власти. В обществе, раздираемом противоречиями, где на одном полюсе миллионеры и миллиардеры, а на другом — нищие и полунищие, в обществе, где одни волюнтаристы противостоят другим волюнтаристам, не меньшим, чем первые, а, возможно, даже большим, трудно достичь общей воли во всем. Но в главном, решающем, наиболее существенном для жизни во всеобъемлющем смысле этого слова, думается, это все же возможно.
В свете сказанного требуют внимания не только институты представительной демократии, но и институты непосредственной демократии, в частности наказы депутатам, всенародные обсужде-
ния законопроектов, референдумы. Особенно любопытна народная законодательная инициатива — одна из форм народовластия, еще точнее наро-доправия. Она, давая выход энергии масс, способствует развитию социально полезной активности граждан, народонаселения в целом, повышению социальной и правовой ответственности субъектов правоотношений, в частности государства и публичных лиц, в т.ч. тех, кто занимает не просто ключевые должности, а первые. К сожалению, данная форма непосредственной демократии (или нечто подобное ей) воспринята лишь в некоторых субъектах Российской Федерации. Например, в Удмуртской Республике российские граждане вправе выступить с законодательным предложением о внесении изменений в Конституцию республики. Федеральные же властные структуры относятся к этой форме все еще индифферентно.
Отсюда — второй вывод. Если общество состоит из классов и социальных групп, противостоящих друг другу, то в праве (в снятом виде)1 должны быть представлены потребности и интересы всех этих классов и социальных групп. В этом случае право не может быть ни чем иным, как «общий знаменатель», позволяющий снять социальную напряженность, способствующий успешному решению актуальной социальной задачи той или иной степени трудности. При этом, естественно, «общий знаменатель» меняется в зависимости от изменения «слагаемых» и их соотношения.
Среди части современных исследователей распространено мнение, согласно которому сущность права заключается в том, что оно — мера свободы.
Право — мера свободы!?
Это глубокая мысль, которой верно схвачена первосуть права. Право — такой социальный феномен, первосуть которого не воля2, а мерность, соответствующая природе человека как уникального существа, в котором природное, социальное и политическое начала выступают в единстве. Мера же, как известно, есть категория количественная и качественная.
Зрелый и деятельный ум осознает, что жить в обществе и быть свободным от него нельзя, от чего ему нужно уйти и к чему прийти, чтобы не только ощущать себя свободным, а и быть таковым на самом деле. Такой ум способен правильно распорядиться свободой, самостоятельно най-
1 Предельно абстрактно.
2 Воля как категория более отвечает для характеристики закона или другого вида правового акта.
ти правильные ответы на вопросы: свобода от чего и свобода для чего?
Не таковы носители разной степени незрелого сознания. Для них характерно понимание свободы как вседозволенности, неправильное представление о месте и роли человека в природе и обществе, что ведет к сложностям во взаимоотношениях между людьми и их ассоциациями. В этом случае проблема мерности становится особенно острой.
Право — мера не просто свободы, а свободы, обремененной ответственностью.
Часто философы и ученые-юристы, а вслед за ними и практикующиеся юристы тему ответственности сводят к юридической ответственности или наоборот. Причем, существуют различные подходы к объяснению в системе социальных инструментов, призванных воздействовать на сознание и волю человека, а также регулировать общественные отношения, сердцевину которых образует поведение людей и их ассоциации, природы, места и роли как ответственности, так и юридической ответственности. В теоретическом отношении это неплохо. Многообразие взглядов, разумеется, если они не сходят с «почвы» науки, позволяет лучше уяснить суть вопроса, способствует углублению представлений о предмете философского осмысления и научного познания, гармонизируя чувственное восприятие и абстрактное мышление, облеченное в форму строгих суждений (высказываний), понятий.
Что есть юридическая ответственность? Каковы ее цели и принципы? Каковы функции, формы осуществления, пределы? Вопросов много. Ответов тоже.
Однако юридическая ответственность — это все же искусственное построение. В её конструкции определенное место занимает наказание. Однако, думается, юридическая ответственность не сводится к наказанию.
Как правовая категория, юридическая ответственность предполагает также мерность. Она не может быть безмерной, а должна быть соразмерной, т.е. в материально-правовом отношении меры юридической ответственности должны соответствовать содержанию, характеру, направленности, мотивации поведения правонарушителя, учитывать другие значимые для правильного (гуманного и справедливого) решения юридического дела воп-
3 Право — искусство добра и справедливости.
росы: особенности обстоятельства дела, личность оступившегося человека и др.
В процедурно-процессуальном отношении то или иное лицо привлекается к юридической ответственности не столько для того, чтобы обязательно наказать его, а для того, чтобы разобраться в существе возникшего дела. Отсюда — презумпция невиновности. Нельзя исключать того, что лицо, привлеченное к юридической ответственности, не виновно, а виновны те, которые, руководствуясь далекими от права соображениями, необоснованно и незаконно привлекли его к юридической ответственности и, более того, добились, злоупотребляя своим служебным положением, даже его наказания. В этом случае справедливость требует, с одной стороны, возмещения пострадавшему лицу материального и морального ущерба, с другой — привлечения к юридической ответственности тех, кто дискредитировал закон, право, власть.
Юридическая ответственность — это искусственная юридическая конструкция, которая специально изобретена не столько для того, чтобы причинить неприятности правонарушителю (с целью удовлетворения своих потребностей и интересов за счет ущемления чужих), а сколько для того, чтобы пробудить у него совесть, заставить прочувствовать, осознать то, что может случиться в результате его безответственного поступка (или серии поступков). Причем сказанное актуально не только в отношении того, кто совершил этот поступок, а для всех и каждого.
Словом, первосуть права такова, что оно (право) требует меры везде и во всем. Любое отклонение от той меры, что свойственно бытию человека, есть, по существу, злоупотребление правом, что мстит ему, даже если это нигде не предусмотрено и об этом нигде не записано. Немезида более грозный судья, чем Фемида.
Если право не фетишизировать, то становится совершенно очевидным, что в праве как в мере свободы, обремененной ответственностью, воплощена, скажем так, практическая философия (философия поведения). И с этой позиции, как говорили римляне, Jus est ars boni et aegui3.
Право как мера свободы, обремененная ответственностью, обеспечена публичной властью.
Всякое общество, каким бы оно не было, большим или малым, зрелым или еще не очень зре-
лым, имеет свое право. На ранних стадиях развития общества право не было «привязано» к государству. Позднее государство, по мере своего развития и усиления, подчинило себе право. Но «подмять» право до конца ему все же не удалось. Если стоять на реальной почве, то можно заметить, что существует не только право государства (государственное право), но и надгосударствен-ное право (таково международное право), а также подгосударственное право (например, муниципальное право), которое дано в различных видах и формах и которое является влиятельным фактором социального развития.
Следовательно, публичная власть — это власть, но не обязательно только власть государства. Таковой может быть признана власть рода и племени, народа, местного сообщества (органов местного самоуправления), надгосударственного образования. Следовательно, было бы не совсем правильно связывать возникновение и развитие права лишь с государственностью, а обеспеченность его только с гарантированностью права принудительной силой государства.
При изучении многообразной юридической литературы можно заметить: формируется мнение, что существует некое юридическое право, которое, как и правовое государство, одно. Во всяком случае, должно пониматься как одно. И оно якобы таковое у всех народов и у всех конфессий. Причем, неважно, живут ли люди в одном государстве или в разных государствах. И это утверждение выдается за аксиому юриспруденции [2, с. 350].
На наш взгляд, едва ли нужно возражать против использования в научном обороте понятия «юридическое право», особенно при принятии условия о том, что наряду с этим понятием может использоваться еще и понятие «неюридическое право». Но мысль о том, что юридическое право одно для всех стран и народов, настораживает. Думается, что все же вернее то представление, согласно которому право одно и едино в своей пер-восути. В том смысле, что оно (право) относится к области сознания, является олицетворением разумного начала в поведенческой (сознательно-волевой) стороне деятельности людей, мерой свободы, искусством добра и справедливости, сопряженной с ответственностью. Хотя в своей пер-восути право одно и едино, по содержанию и форме, в своих проявлениях оно разнообразно. И с этим связано то, что существуют неодина-
ковые типы и виды права и правовых систем. По Л.А. Морозовой, «в современном мире насчитывается около 200 государств, следовательно, около 200 национальных правовых систем» [3, с. 265].
Сегодня общепризнано, что право содержательно богато, многомерно, разнопланово, многофункционально, полиструктурно.
Если абстрагироваться от субъективного права и корреспондирующего ему юридической обязанности, то в объективном смысле право — система разнообразных юридических норм. Среди них особое значение имеют те, которые выражают пер-восуть права. А это ведет к теме принципов права или правовых принципов.
Тема принципа — поле дискуссий философов и социологов, политиков, ученых-юристов, а также законодателя и правоприменителя.
Например, Этьенн Бонно де Кондельяк (1715— 1780) пришел к выводу, что если следовать философам, то можно выделить три вида принципов, из которых образуются три вида систем. По нему, к принципам первого вида относятся общие (абстрактные) максимы и они должны быть столь очевидными или столь хорошо доказанными и в них нельзя было усомниться; второго — предположения (гипотезы), выдвигаемые для объяснения вещей, причины которых иначе нельзя было указать; третьего — твердо установленные. Более того, последний он рассматривает в качестве принципов науки: «... одни лишь твердо установленные факты могут быть истинными принципами наук. Если же в качестве принципа системы принимались предположения, или всеобщие максимы, то это происходило вследствие того, что, не отдавая себе отчета в наблюдаемом, полагали, будто предположения и общие максимы суть принципа, или начало чего-то» [4, с. 11].
В дореволюционный период изучению принципов права самое серьезное внимание уделяли известные правоведы Н.Н. Алексеев, Б.А. Кистя-ковский, С.А Муромцев, Н.С. Таганцев, Б.Н. Чичерин, Г.Ф. Шершеневич и др., в советское время — С.С. Алексеев, Л.Я. Берченко, Г.А. Борисов, С.Н. Братусь, В.М. Горшенев, Л.И. Дембо, И.Я. Дюрягин, Е.А. Лукашева, Ю.С. Решетов, Г.А. Свердлык, В.М. Семенов, О.В. Смирнов, Ю.А. Тихомиров, А.И. Экимов, Л.С. Явич и др.
В постсоветское время успешно работают в этой области С.А. Авакьян, В.М. Ведяхин,
А.Л. Захаров, В.Н. Протасов, С.Н. Ревина и др. Исходя из современных российских реалий, исключительный интерес представляет изданная под редакцией Н.И. Матузова и А.В. Малько книга «Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты» (Саратов: ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2010. — 704 с.), в которой комплексно, всесторонне рассматривается широкий круг проблем, так или иначе связанных с проблемой принципов вообще и принципов в праве в частности.
Из зарубежных ученых-юристов своими работами, в которых затрагиваются вопросы принципов права, российской научной общественности хорошо известны Ж.-Л. Бержель, Р. Давид и др.
Результаты всех этих исследований позволяют сформулировать некоторые положения, относящиеся к рассматриваемой теме.
Если исходить из Lingua Latina, где «princi-pium» — начало, основа, то ничего особого придумывать не надо, а просто надо признать, что принцип — это есть база, основа, начало.
Роль и значение принципа в правовой сфере исключительно велики. Любая правовая система, всякое ее структурно-функциональное образование могут рассчитывать быть жизнеспособной силой лишь тогда, когда они выстроены и функционируют на основе определенных непротиворечивых принципов. Эти принципы придают правовой системе, ее компонентам известную логическую завершенность, задают им вектор развития, рождают уверенность в том, что система в целом и ее элементы будут надежно и эффективно действовать не только в обычных условиях, но и в экстремальных ситуациях.
Кому-то, возможно, хотелось бы иметь полный набор принципов права. Кто-то был бы не прочь их закрепить законодательно. Едва ли, однако, возможно реализовать это на все сто процентов. Во-первых, на наш взгляд, не все принципы права еще открыты. Во-вторых, по нашему глубокому убеждению, отнюдь не всё, что выдается за принцип права, в действительности оказывается таковым. В-третьих, принцип права нельзя рассматривать в отрыве от человека и социума.
Нельзя исключать и того, что нечто, несмотря на то, что является лишь придумкой какого-то авторитетного и влиятельного лица, тем не менее, будет рассматриваться как принцип. На самом деле он не может быть принципом в собственном смысле этого слова, т.к. принцип — это
нечто фундаментальное, некое единство объективного и субъективного. С одной стороны, принцип дан в природе, социуме. Принцип — это невидимый подземный ключ, который питает правовую традицию и придает ему глубину и основательность. С другой стороны, принцип предстает как результат сознательного, творческого освоения действительности в пределах доступных разуму человека и его практической деятельности. Следует подчеркнуть, что настоящие принципы права — это некоторые исходные, сквозные идеи, общие требования, выражающие главное и решающее в правовом начале жизни социума. Для законодателя и правоприменителя принципы права — это неопровержимые установки, отход от которых может быть оценен как правовой произвол, абсолютно недопустимое усмотрение.
По мнению И.Н. Синякина, особой разновидностью принципов права являются принципы законодательства, которые представляют «исходные технико-юридические начала построения как отдельно взятого нормативно-правового акта, так и системы российского законодательства в целом, посредством которых осуществляется ее эффективное функционирование, обеспечивается наиболее полное и точное отражение в ней требований правовых принципов» [5, с. 147].
На его взгляд, принципы законодательства могут различаться по ряду оснований: по предмету правового регулирования; по форме выражения; в зависимости от типологии государства и права; по признаку вида государственного устройства и т.д. Если же взять современное российское законодательство, то к его важнейшим принципам относятся верховенство законодательства, взаимодействие национального законодательства и международного права, презумпция невиновности, взаимная ответственность государства и личности [5, с. 148—224]. В качестве особой разновидности принципов законодательства И.Н. Синякин рассматривает принцип федерализма. С его точки зрения, его правовое содержание составляют: конституционная основа, двухуровневый характер системы российского законодательства, юридически оформленное соотношение федерального и регионального законодательства, самостоятельность субъектов Российской Федерации в сфере законодательства [5, с. 227 и т.д.].
Если основательно вдуматься, то действительно есть, видимо, смысл различать принципы права и принципы законодательства. И следовало бы
стремиться к тому, чтобы принципы права получили наиболее точное и полное отражение в законодательстве, став, тем самым, принципами законодательства.
В порядке обсуждения предлагается классификация принципов права.
Принимая во внимание то, что существуют две относительно независимые правовые системы — международное право и национальное (внутригосударственное) право, надо бы различать принципы международного права и принципы национального права.
Если учесть, что свою структуру имеют и международное право, и национальное право, а элементами ее, кроме нормы, предстают в них институты и отрасли, то в рамках каждой из этих систем представляется допустимым различать институциональные, отраслевые и межотраслевые принципы. Развивая эту тему далее, можно вести речь о принципах материального права и процедурно-процессуального права; публичного права и частного права.
Исходя из того, что право — функциональное образование, возможно вычленение принципов функционирования права.
Если вычленять в праве деятельностный аспект, то логично рассуждать о принципах осуществления права, т.е. о принципах законотворчества (шире — правотворчества), принципах реализации права, в т.ч. применения права, а также о принципах толкования права (закона).
Если рассматривать право как своеобразную информационную систему, то целесообразно вести речь о принципах сбора, накопления, систематизации, хранения, переработки и распространения правовой информации.
Право — развивающееся явление. Следовательно, могут быть выделены принципы развития права.
В аналитических целях, думается, есть смысл различать ключевые, базисные, дополнительные, факультативные принципы права.
Ряд принципов права предстают в качестве презумпций (например, презумпция невиновности) и аксиом (аксиома, согласно которой «что не запрещено законом, то дозволено»). Однако это не значит, что между принципами, презумпциями и аксиомами всегда стоит знак равенства. Такой подход к оценке взаимоотношений этих правовых феноменов нельзя признать правильным,
т. к. при строгом анализе выясняется, что между ними имеются не только сходства, но и существенные различия4.
Хотя право — самостоятельное явление, оно не может успешно действовать и развиваться в холодном отъединении от живой действительности, отчужденно от народных идеалов, его традиционных ценностей и инновационных порывов. Право призвано регулировать общественные отношения и воспитывать людей, приобщая их к известным ценностям и принципам. Вместе с тем оно не может не опираться на то лучшее, что есть в человеке, который развивается и во многом еще тайна. Следовательно, в какой-то части принципы права — это сам человек, то, что в области его правосознания.
В процессе развития человеческого общества выработаны определенные идеи, которые могут рассматриваться как всеобщие принципы, относящиеся в равной степени и к правосознанию, и к праву. К всеобщим принципам права и правосознания могут быть отнесены, прежде всего, такие идеи, как свобода, равенство, справедливость, солидарность, безопасность, толерантность. Более того, они существенны и для других регулятивных систем.
Следовательно, успех в действии права и в развитии человека зависит от образа жизни, основанного на приведенных всеобщих принципах, которым не могут противоречить никакие другие правовые принципы, нормы и поступки. Долговечны и успешны лишь те принципы права, что соответствуют природе человека, организации его духовного мира, который находится в непростых отношениях с реалиями объективной действительности.
Существует взгляд, согласно которому право — это minimum нравственности. Тем самым допускается не просто различие права и морали, а их противопоставление друг другу. Действительно, различать право и мораль, тем более, право и нравственность, необходимо. Но противопоставление их друг другу безо всяких оговорок, на наш взгляд, недопустимо.
На уровне ключевых, базисных, всеобщих принципов, думается, между правом и моралью существует глубокое, органическое единство. Эти принципы представляют собой отправные начала, имеющие решающее, основополагающее зна-
4 Попытка изложить теорию права строго аксиоматично предпринята С.Н. Егоровым [6]. ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2011/3 (53)
чение для развития права как в высшей степени гуманного социального феномена. В части они закреплены письменно в актах международного права и/или национального права. Но какая-то часть может существовать и в неписанном виде, например, как некие идеи, как проявления мысли тех, кто составляет наиболее продвинутую часть общества — интеллектуалов высшего уровня (духовных ведунов, гуру права).
Причем, как показывает социальная практика, именно эти отправные начала (или идеи-принципы или принципы-идеи) подчас оказывают решающее влияние на развитие событий и отношений, становясь гораздо сильнее, чем закрепленные в нормативно-правовых актах общепринятые и вроде бы устоявшиеся правовые принципы и принятые в развитие и конкретизацию их нормы права. В соответствии с пер-восутью права они предстают в качестве перво-сущностных императивов права, определяющих вектор социально-правового развития и основное содержание правового регулирования общественных отношений в главном и решающем.
Приведем некоторые первосущностные императивы первосути права.
Человек — мера всех вещей.
Человек — цель, а не средство.
Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя.
Человек, спеши делать добро, избегай зла!
Все равны в правах.
Право и обязанность в социальных отношениях существуют в единстве. Нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав.
Дозволено все, кроме того, что запрещено законом.
Безумный риск запрещен.
Социальная ответственность взаимна. В этом юридическая ответственность не образует исключения.
Любое лицо, обвиняемое в совершении преступления, считается (предполагается) невиновным, пока его вина не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.
Даже в отношении самого отъявленного преступника может быть проявлена милость.
Задача всякого процесса одна и та же: установить право, осуществить и охранить его.
Право в своей первосути едино и неизменно. Более того, право вечно. Вечно в той же мере, в какой вечен человек, как одно, представленное во многих, и многие, данные в одном. Таким образом, в первосути и в первосущностных императивах универсальность права, его гуманистическая природа проявляют себя наиболее выразительно и полно. Никакое искусственное правовое построение не может отменить вечные истины, которые являются всеобщими на всех этапах социального и правового развития.
Сегодня наблюдается усложнение действительности, выдвижение на передний план человека как уникального феномена, взятого в единстве с его правами и обязанностями; актуализация проблемы формирования гражданского общества и отвечающих его коренным потребностям и интересам законов и структур публичной власти, повышение роли и значения международного права и основанных на нем институтов и отношений. А это ведет к поиску новых терминов (понятий, категорий) для обозначения общей методологии для всех юридических наук и всей социально-правовой практики.
Концентрация внимания на первосути права и на тех императивах, что детерминированы ею, требует переосмысления сложившейся системы наук, изучающих право. В целях лучшего усвоения той потенции, что сокрыта в первосути права, возможно, необходимо развивать новое исследовательское направление, обозначив его, например, метаправо.
Что есть метаправо?
В нашем представлении метаправо — это некое подобие метафизики или метаэтики. Метаправо не может быть сведено ни к праву, ни к теории права, ни к философии права, ни к социологии права, ни к истории права. Метаправо — это и не энциклопедия права, и не правоведение, и не юриспруденция. Оно нечто большее каждого из перечисленных в отдельности и всех вместе. Метаправо может быть представлено как единство религии, философии, науки и искусства, предметом которого является право, рассматриваемое не только как мера свободы, обремененной ответственностью, а еще и как искусство добра и справедливости в приложении к реальной действительности.
В результате увлеченности в советское время материализмом и диалектикой (подчас вульгаризированными) сформировался стереотип в мыш-
лении и в поведении, что метафизика и идеализм — это всегда плохо. Во всяком случае, хуже, чем материалистический подход и диалектическое мышление. В целом ряде случаев это действительно так. Но вот что поразительно: метафизика и идеализм тоже не теряют своего значения. Более того, они ведут к формированию новых исследовательских направлений. При этом в метаправе одним из важнейших исследовательских направлений может стать принципное право — право, которое, аккумулируя в себе всю совокупность пер-восущностных императивов первосути права, действует в масштабе всей планеты и распространяет свое значение в равной степени на международное право и внутригосударственное (национальное) право.
ЛИТЕРАТУРА
1. Маркс К. и Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3 т. Т. I. — М.: Политиздат, 1966.
2. Теория государства и права: учебник / под ред. Ф.М. Раянова. — Уфа, 2011.
3. Морозова Л.А. Теория государства и права: учебник. — Изд. 2-е, перераб., доп. — М.: Эксмо, 2005.
4. Кондильяк Э. Сочинения. В 3 т. Т. 2. / пер. с фран.; общ ред. и примеч. В.М. Богуславского. — М.: Мысль, 1982.
5. Синякин И.Н. Федерализм как принцип российского законодательства. — Саратов: Саратовская государственная академия права, 2007.
6. Егоров С.Н. Аксиоматические основы теории права. — СПб.: Лексикон, 2001.
Ключевые слова: право, первосуть, императив, свобода, ответственность, добро, справедливость. Key words: law, original essence, imperative, freedom, responsibility, the good, justice.
ПЕРВОСУТЬ ПРАВА И ЕГО ПЕРВОСУЩНОСТНЫЕ ИМПЕРАТИВЫ
В статье отстаивается идея, согласно которой одним из измерений права является его первосуть, она — в мерности. Право — мера не просто свободы, а свободы, обремененной ответственностью. В этом качестве в праве воплощена практическая философия, для которой право — искусство добра и справедливости. Сложно утвердить добро и справедливость в социальной сфере, если не следовать определенным принципам, часть которых предстает в качестве первосущностных императивов. В статье обозначаются названные императивы и выдвигается гипотеза о возможности развития прин-ципного права.
Venir K. Samigullin
THE ORIGINAL ESSENCE OF LAW AND ITS IMPERATIVES
In the article the idea is maintained according to which one of the measurements of law is its original essence, it is dimension. The law is the measure of not just freedom but freedom burdened with responsibility. Practical philosophy is embodied in this quality in law for which law is the art of the good and justice. It is difficult to confirm the good and justice in the social sphere without following certain principles a part of which appears as original essence imperatives. In the article these named imperatives are specified and the hypothesis of possibility of principle law development is put forward.
