CC BY
32
ПЕРВИЧНОЕ И ВТОРИЧНОЕ В СТРУКТУРЕ ИМПЕРФЕКТИВОВ1
Резюме. В статье обсуждается событийная структура имперфективных элементов асиектуальных троек в русском языке. Сопоставив данные о двух типах релевантных явлений — о сфере действия отрицания и наречия почти и об ограничениях на синтаксическую реализацию аргументов, — автор обосновывает, что тройки распадаются на две группы. У троек первого типа первичный импер-фектив состоит из единственного подсобытия и имеет структуру деятельностей, а глагол СВ и вторичный имперфектив содержат в себе два подсобытия, образующих структуру свершений. У троек второго типа различия в составе подсобы-тийных компонентов глагольного предиката не обнаруживаются.
Ключевые слова: вид, имперфективность, видовые тройки, событийная структура.
1. Введение. Аспектуальные тройки
В контексте дискуссии о языковой избыточности значительный интерес представляют явления, когда грамматика создает конкурирующие языковые средства, не являющиеся, тем не менее, полными синонимами. В таких случаях мы имеем почти свободное варьирование, а исследователю открывается множество эмпирических проблем, связанных с тем, насколько серьезный вес следует придать этому «почти» в грамматическом описании. В этой связи мы хотели бы обсудить давнюю проблему, которую для анализа видовой системы русского языка создают видовые тройки вида гибнуть — погибнуть — погибать или читать — прочитать — прочитывать.
Интерес к этому явлению в последнее время, как кажется, вновь возрос; см., в частности, последнюю статью Анны А. Зализняк и ее коллег: (Зализняк и др. 2010). Видовые тройки примечательны по меньшей мере в двух отношениях. Во-первых, априори не достаточно ясно, какой из имперфективных элементов тройки входит в видовую пару с перфективным. Во-вторых (и именно об этом пойдет речь ниже), хотелось бы знать, различаются ли (и если различаются, то чем именно) имперфективные глаголы типа гибнуть и погибать, читать и прочитывать и т.д.
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, грант №08-06-00411а.
Труды ИЛИ РАН. Том VI, часть 2. СПб., 2010
299
Важная точка отсчета в исследовании видовых троек в связи с проблемой избыточности — статья Ю. Д. Апресяна «Трактовка избыточных аспектуальных парадигм в толковом словаре» (Апресян 1995). Не имея возможности пересказывать эту работу подробно, мы ограничимся описанием разработанной в ней классификации. За подкрепляющими классификацию аргументами читатель может обратиться к первоисточнику; кроме того, ниже мы попытаемся предложить подход к видовым тройкам, несколько отличный от отстаиваемого Ю. Д. Апресяном.
Ю. Д. Апресян выделяет четыре подтипа видовых троек, которые, с его точки зрения, различаются характером семантического взаимодействия имперфктивных и перфективных элементов.
В первый подтип видовых троек включаются лепить (великана из снега) — слепить — слепливать, плести (кружево) — сплести — сплетать, а также тройки, порождаемые бесприставочными глаголами беречь {патроны), бить (о часах), вить (гнездо), косить (рожь), плавиться (например, о воске), публиковать (статью), слушать {курс лекции), таять (о снеге), формировать (дивизию), хватать {кость). Эти тройки, как считает Ю. Д. Апресян, характеризуются тем, что «приставочная форма несовершенного вида (далее — НСВ) является вариантом бесприставочной, парадигма избыточна» (Апресян 1995: 109).2
Вторую группу образуют глаголы, у которых «приставочная форма НСВ во всех существенных отношениях равноправна или несколько более жизнеспособна по сравнению с бесприставочной формой» (Там же). Это тройки бежать (о молоке) — убежать — убегать, множиться (например, о трудностях) — умножиться — умножаться, а также тройки, производные от бить (рекорды), блюсти (приличия), жать {штангу), менять (внешность), менять (деньги), мерить {туфли), мести (пол), слушать (отчет).
К третьей группе Ю. Д. Апресян относит глаголы, «приставочная форма НСВ которых существенно отличается по смыслу от бесприставочной и образует чистовидовую пару только с приставочной формой совершенного вида (далее — СВ)» (Там же). Это группы гореть (например, о полене) — сгореть — сгорать, бить (масло) — сбить — сбивать, а также тройки, создаваемые глаголами гнуть (медный пятак), греть (руки), жарить {цыпленка), крутить (самокрутку), точить (деревянные ложки), травить {крыс), чесать (волосы). Одно из важных для сюжета
2 Как видно из этой и других цитат, Ю. Д. Апресян предпочитает говорить о формах СВ и НСВ, составляющих аспектуальную парадигму. Не пытаясь в этой связи возобновлять дискуссию о деривационном или словоизменительном характере русского вида, отметим, что обобщения, излагаемые в последующих разделах этой статьи, остаются верными независимо от того, какую позицию мы занимаем в этой дискуссии.
этой статьи различий приставочных и бесприставочных имперфективов третьей группы, которое упоминает Ю. Д. Апресян, — это семантический компонент достижения результата, который присутствует у первых, но отсутствует у вторых.
Наконец, четвертую группу образуют такие вторичные имперфективы, которые отличаются лексическим значением не только от первичных, но и от приставочных глаголов СВ. В качестве примеров Ю. Д. Апресян приводит есть (хлеб) — съесть — съедать, пить — выпить — выпивать, читать {книгу) — прочитать — прочитывать. Усматривая в значении съедать, выпивать и прочитывать дополнительное значение многократности, отсутствующее у остальных элементов троек, Ю. Д. Апресян не видит возможности анализировать эти глаголы как видовые корреляты для съесть, выпить и прочитать.
Таким образом, перед нами фактически классификация видовых троек, основанная на том, какой из ее имперфективных элементов образует (если таковой имеется) (чисто)видовую пару с перфективным. Четырем типам троек соответствует четыре возможности.
(1)а. Чистовидовую пару с глаголом СВ образует первичный имперфек-тив; вторичный имперфектив парадигматически избыточен (первый подтип).
b. Чистовидовую пару с глаголом СВ образует вторичный имперфектив, однако первичный имперфектив является несобственным видовым коррелятом глагола СВ (второй подтип).
c. Чистовидовую пару с глаголом СВ образует вторичный имперфектив, при том что первичный имперфектив не является даже несобственным видовым коррелятом глагола СВ (третий подтип).
й. Чистовидовую пару с глаголом СВ не образуют ни первичный, ни вторичный имперфективы (четвертый подтип).
Несколько иной анализ видовых троек предлагается в работах Анны А. Зализняк и А. Д. Шмелева (Зализняк, Шмелев 2000; Зализняк и др. 2010). Не полемизируя прямо с Ю. Д. Апресяном, они, однако, обосновывают, что «видовую пару образует приставочный глагол СВ со своим вторичным имперфективом, т.е., например, съесть — съедать, сжечь — сжигать» (Зализняк, Шмелев 2000: 50). Это обобщение не предполагает нескольких частных случаев того, как первичный и вторичный имперфективы соотносятся с глаголом СВ: за пределами пары остается первичный имперфектив. Анна А. Зализняк и А. Д. Шмелев (2000: 51) подкрепляют этот вывод следующим рассуждением, опирающимся на известный критерий Ю. С. Маслова (в видовую пару входит тот глагол НСВ, который
выступает в повествовании в настоящем историческом и в контекстах многократности): «На первый взгляд, оба глагола несовершенного вида — читать и прочитывать — могут выступать в роли имперфективного субститута глагола прочитать, ср.: Он берет записку, читает ее и выбегает из комнаты и Он берет записку, прочитывает ее и выбегает из комнаты. Здесь, однако, имеется тонкое семантическое различие: форма читает, в отличие от формы прочитывает (и формы СВ прочитал), ничего не сообщает о том, было ли доведено чтение до конца, поэтому подлинной видовой парой является лишь пара прочитать — прочитывать, а читать может рассматриваться лишь как несобственно-видовой коррелят глагола прочитать. Ср. также сходное явление в тройках рыть — вырыть — вырывать, сверлить — просверлить — просверливать, гнить — сгнить — сгнивать и некоторых других».
Ключевая роль критерия Ю. С. Маслова в выделении вторичного пмперфектпва как подлинного видового коррелята приставочного глагола СВ подчеркивается и в последней работе Анны А. Зализняк и ее коллег (Зализняк и др. 2010).3 И если мы принимаем критерий Ю. С. Маслова в качестве основания для определения парности, то эмпирическая мотивация для выделения четырех типов троек Ю. Д. Апресяна, по-видимому, значительно ослабевает.
Видовые тройки в последнее время обсуждались еще в целом ряде работ, в первую очередь в статье В. С. Храковского (Храковский 2005), см. также (Петрухина 2000: 90—100; Ясаи 2001; Гиро-Вебер, Микаэлян 2006), которые мы не имеем возможности комментировать подробно. Важно другое. Даже сопоставление подходов Ю. Д. Апресяна и Анны А. Зализняк и А. Д. Шмелева, во-первых, показывает, что вопрос о видовых тройках нельзя считать окончательно закрытым, а во-вторых, указывает на то, где следует продолжать поиски его решения. В приведенной выше цитате Анна А. Зализняк и А. Д. Шмелев отмечают важнейшее различие между первичным и вторичным имперфективом — «было ли доведено действие до конца». Как сделать явным это различие? Какое в точности семантическое содержание скрывается за ним? Все ли первичные и вторичные имперфективы с этой точки зрения различаются одинаково, и если нет, то какие классы случаев здесь можно выделить?
3 Анна А. Зализняк и ее соавторы (2010: 19) отмечают, что «статус видовой корреляции может быть различным: от полной синонимии двух имперфективных коррелятов <...> до их дополнительного распределения по контекстам, означающим, что мы имеем дело с двумя парами». В качестве последней возможности приводятся сшить (два куска материи) — сшивать и сшить (платье) — шить. Подчеркнем, что нас интересуют именно случаи конкуренции первичного и вторичного имперфективов, когда они допускаются в одних и тех же морфосинтаксических и семантических контекстах, в частности, с одними и теми же актантами и для описания одного и того же типа ситуации. Шить платье и сшивать два куска материи к ним не относятся и поэтому далее не обсуждаются.
В следующих разделах статьи мы рассмотрим эти вопросы в контексте наблюдений и обобщений о событийной структуре предикатов естественного языка, которые в последние годы были сделаны в рамках теоретической традиции, выросшей из основополагающей работы Д. Даути 1979).
2. Гипотеза о монотонности и ее следствия
Отметим вначале, что нас менее всего интересует самое броское различие некоторых первичных и вторичных имперфективов — затрудненность у последних актуально-длительной интерпретации. По-видимому, предложения вида (2а—с) большинство носителей русского языка не может использовать для описания ситуации, развивающейся в точке отсчета: они возможны лишь в хабитуальных и нарративных контекстах (аналоги этих предложений в прошедшем времени — также в общефактических):
(2) а. #Володя прочитывает газету.
b. #Надя съедает бутерброд.
c. #Феликс просверливает дырку в стене.
Безусловно, ограничения такого рода очень существенны для понимания природы вторичной имперфективации. В литературе, однако, до сих пор не наблюдается согласия в вопросе о том, какие семантические механизмы приводят эти ограничения в действие. Мы без труда находим и такие вторичные имперфективы, которые актуально-длительное значение допускают без затруднений:
(3) а. Володя скручивает самокрутку.
b. Надя примеряет туфли.
c. Феликс сгибает медный пятак.
Оставляя решение вопроса на будущее, мы хотели бы обратиться к более фундаментальному и в этом смысле более существенному, чем набор видовых интерпретаций, аспекту семантики первичных и вторичных имперфективов — к их событийной структуре. Мы, в частности, попытаемся показать, что значительный по объему класс вторичных имперфективов отличается от своих первичных аналогов именно событийной структурой, т.е. информацией о составе и свойствах компонентов ситуации, заключенной в значении глагольного предиката.
Общая идея, на которую мы опираемся, состоит в следующем. Исследуя семантическую структуру элементов видовых троек, как и любую
другую семантическую с труктуру, следует относиться серьезно к морфологическому составу сопоставляемых объектов. Первичный и вторичный и \111срфскти вы разделяют два шага морфологической деривации — присоединение префикса и показателя вторичного имперфекти-ва. Допустим, что морфосинтаксические операции подчиняются фундаментальному ограничению: они могут создавать, но не могут уничтожать имеющуюся семантическую структуру. Это допущение известно под разными названиями — от гипотезы об изоморфизме плана выражения и плана содержания до гипотезы о монотонности (в одном из последних вариантов — в (Кооп1г,-(гагЬос1еп 2007)). Ясно, что тот или иной вариант этой гипотезы желателен в любой теоретической системе, которую интересует соотношение языковой формы и языкового содержания. Но если гипотеза верна, то можно ожидать, что вторичный импер-фектив семантически сложнее первичного: к исходному предикату, например, читать, вначале добавляется некоторое содержание, привносимое префиксом, а затем — также содержание показателя вторичного имперфектива.
В работе (Татевосов 2010), опираясь на идеи Е. В. Падучевой (1996; 2004) и ее коллег (Кустова, Падучева 1994; Кустова 2004), мы приводим аргументы, что семантический вклад префикса в случаях типа читать — прочитать — результирующее состояние, которое возникает в семантическом представлении прочитать и которое отсутствует у читать. В соответствии с гипотезой о монотонности, единожды возникнув, результирующее состояние остается в семантическом представлении навсегда, что бы дальше ни происходило с предикатом. В частности, оно должно присутствовать и у вторичного имперфектива прочитывать. Именно это прежде всего отличает прочитывать от читать (что, естественно, не исключает возможности дополнительных различий). И если это верно, то должен быть способ увидеть это различие.
Ниже мы покажем, что это верно для широкого класса первичных и вторичных имперфективов.
3. Результирующее подсобытие
Итак, мы предполагаем, что семантические представления первичных и вторичных имперфективов различаются наличием / отсутствием результирующего состояния. Способы сделать это различие явным могут быть самыми разнообразными: это зависит от принимаемой нами теоретической системы и ее метаязыка. Например, в метаязыке базы данных «Лексикограф» семантика глагола предстает в виде структурированного толкования, формат которого определяется ограниченным
набором параметров; см., в частности: (Падучева 2004). Один из параметров — «результат», и его присутствие в толковании означает, что результирующее состояние с определенными свойствами является необходимым элементом семантики глагола.
Мы будем использовать метаязык семантики событий (Davidson 1967; Parsons 1990), ответвления теоретико-модельной семантики, которое опирается на допущение, что события представляют собой особый род вещей, что в языке существуют выражения, обозначающие события, переменные, пробегающие по событиям и т.д. В дальнейших рассуждениях, однако, от этого выбора не зависят никакие содержательные обобщения: то, что мы скажем, как кажется, переводимо и на другие метаязыки, в частности, на язык толкований Е. В. Падучевой.
Итак, различие между простыми и префиксальными основами на языке событийной семантики можно сформулировать следующим образом:
(4) || чита || = /л/.х/.с [readA(e) л agent(x)(e) л theme(y)(e)];
(5) || прочита || = /-Y/-X/-C/-S [readA(e) л agent(x)(e) л theme(y)(e) л cause(s)(e) л reads(s) л arg(y)(s)],
где readA — предикат, обозначающий динамические компоненты ситуации ‘читать’, reads — предикат над состояниями ‘быть прочитанным’, cause — отношение каузации на событиях.
(4) представляет собой трехместное отношение между событиями, обозначенными предикатом readA и двумя индивидами, агенсом и темой. В этом отношении участвуют события е и индивиды хи у такие, что событие е — это чтение у-а а'-ом . В (5) мы имеем не трехместное, а четырехместное отношение, в которое, помимо двух индивидов и событий, вступают также состояния. «Событийный» компонент (readA(e) л agent(x)(e) л theme (у)(е)) в (5) идентичен (4). Кроме него, в (5) есть и стативный компонент — состояние, обозначенное предикатом reads и находящееся в отношении непосредственной каузации с событием, а также его аргумент, идентичный пациенсу события.
Отметим, что в (5) не содержится в явном виде информации о том, какой компонент отношения привносится основой чита-, а какой — префиксом про-: для обсуждаемых нами явлений важно различие между чита- и прочита- как таковое. Согласно (4)—(5), оно сводится к наличию результирующего состояния.
Опираясь на (4)—(5), семантику глагольных групп вида [Володя чита- письмо] и [Володя прочита- письмо] можно анализировать, как показано в (6)-(7).
(6)|| [уР Володя чита- письмо] || = Х,е [readA(e) л адеШ(Володя)(е) л theme (пись-мо)(е)]
(7) || [vP Володя прочита- письмо] || = /.c3s [readA(e) л agcnt(Bcucu«)(c) л theme (письмо)(е) лcause(s)(e) л rcads(s) л arg(nncb\io)(s)|
Согласно (6), глагольная группа [Володя чита- письмо] обозначает множество событий чтения, в которых Володя выступает в роли агенса, а письмо — в роли пациенса. В соответствии с (7), префиксальному аналогу этой глагольной группы соответствует подмножество событий из
(6), а именно такое подмножество, в котором события чтения привели письмо в состояние ‘быть прочитанным’.
Для показателя вторичного имперфектива примем самый простой из возможных вариантов анализа. Мы будем рассматривать его как семантический оператор, выделяющий из события его (не обязательно собственные) части; см., например: (Filip 1999), — и цитируемую в этой работе обширную литературу. Глагольная группа, создаваемая вторичным имперфективом прочитывать, показана в (8):
(8) || [уРВолодяпрочитыва-письмо] ||=A,e3e'3s[e<e'AreadA(e')Aagent(B0fl0wi) (е') л theme (письмо)(е') л cause(s)(e') л reads(s) л arg(nncbMo)(s)],
где < — отношение части к целому.
Сопоставляя первичный имперфектив в (6) со вторичным в (8), мы видим, что интуитивные соображения, высказанные выше, теперь выражены эксплицитно. Во-первых, событийная структура вторичного имперфектива сложнее структуры первичного ровно на два шага деривации: на первом шаге в (7) возникает результирующее состояние, на втором шаге в (8) событие отображается в множестве своих частей. Во-вторых и в главных — и именно это для нас сейчас важно, — у нас есть ясная гипотеза о том, чем именно в первую очередь различаются первичный и вторичный имперфективы. Первые имеют простую событийную структуру, известную как структура деятельностей: в (6) событие предстает как неразложимое целое.4 Вторым сопоставлена структура свершений в (8), где событие представляет собой сумму двух компонентов, события и состояния, связанных каузальным отношением.
Этот анализ предсказывает, тагам образом, что чита- и прочитыва-характеризуются полным набором свойств, которыми в принципе могут
4 Из этого не следует, конечно, что в толковом словаре первичные имперфективы типа читать не могут подвергаться декомпозиции. Опыт, например, ТКС (1984) подсказывает нам, что в толковании любого такого имперфектива можно и нужно выделить более элементарные компоненты значения. В этом смысле событийная структура — не замена толкования, а его семантическая основа, системообразующий скелет.
обладать предикаты с тагами событийными структурами. В следующем разделе мы кратко обсудим несколько таких свойств.
4. Деятельности и свершения
Первое ожидаемое различие деятельностей (одно подсобытие) и свершений (два подсобытия) описывается простым рассуждением. Если целое событие действительно раскладывается на подсобытия, мы должны найти способ увидеть их отдельно друг от друга — с помощью семантических операторов, сфера действия которых распространяется на одни подсобытия и не распространяется на другие. В комбинации с двухкомпонентными предикатами класса свершений такие операторы будут иметь другой состав интерпретаций, чем в комбинации с деятельностями, которые на компоненты не членятся.
Среди интересующих нас операторов в литературе, начиная с Д. Даути (Боц!1у 1979), обсуждаются отрицание, а также наречия почти и опять. Рассмотрим (9а-Ь):
(9) а. Володя не спал.
Ь Феликс не открыл дверь.
Отметим, что для обсуждаемого явления не важен глагольный вид — НСВ в (9а) и СВ в (9Ь); нас интересует исключительно состав подсобы-тий и в этой связи сфера действия отрицания. (9а), по-видимому, однозначно: его единственная возможная интерпретация — ‘Володя не находился в состоянии сна’. (9Ь) допускает, напротив, по меньшей мере две интерпретации, приводимые в (10а—Ь), где (9Ь) помещается в более широкий контекст.
(10) а. — Почему товарищи стоят на улице?
— Потому что Феликс вовремя не пришел и не открыл дверь.
Ь. — Ну что, открыл Феликс дверь? Полчаса с этим замком возился.
— Нет, не открыл. Намертво заклинило.
(10а) отличается от (10Ь) тем, что в первом случае в сферу действия отрицания попадает деятельность агенса, а во втором нет. В (10а) отрицается осуществление всего события ‘открыть дверь’: 11 и кто никаких манипуляций с дверью не производит и она сохраняет исходное состояние. В (10Ь) сфера действия отрицания уже: она распространяется только на переход в новое состояние, но не на деятельность. Предложение сообщает, что, несмотря на усилия агенса, состояние двери не изменилось.
Благодаря отрицанию мы видим коренное отличие глаголов типа спать от глаголов типа открыть. Там, где отрицание не создает неодно-
значности, мы имеем одно событие, не членимое на подсобытия. Появление более чем одной интерпретации сигнализирует о том, что глагол подвергается декомпозиции: его структура складывается из двух компонентов.
О том же самом сообщает нам и наречие почти. С интуитивной точки зрения почти сообщает, что происходящее в актуальном мире не является событием из экстенсионала предиката, обозначаемого глагольной группой, но при этом мир, в котором пропозиция «X VP» верна, во всех релевантных аспектах максимально близок актуальному: см. анализ в (Репка 2006) и цитируемую в этой работе литературу. Сравним ( 11а—Ь):
(11) а. Володя почти спал.
Ь. Володя почти написал письмо.
Как и в случае с отрицанием, (11а) допускает единственную интерпретацию: предложение сообщает, что описываемая ситуация максимально похожа на те, которые образуют экстенсионал глагола спать, однако сама не входит в этот экстенсионал. (lib) допускает две интерпретации, причем такого же типа, как и в (9Ь):
(12) а. — Володя, долго еще будешь возиться? Тебя просили написать
товарищам два вежливых абзаца.
— Сейчас-сейчас. Уже почти написал. Еще две минуты.
Ь. — Такое безобразие: мусор из Смольного неделю не вывозят.
— И не говорите. Да я уже почти написал об этом письмо Феликсу, но потом раздумал: он все силы тратит на борьбу с контрреволюцией, ему не до мусора.
Интерпретация в (12а) (предпочтительная в нулевом контексте) предполагает, что деятельность агенса имела место и в сферу действия почти входит только кульминация события с последующим результирующим состоянием: в (12а) сообщается, что кульминация максимально близка, но не достигнута. Но ( 1 lb) допускает и другую интерпретацию, которую мы отчетливо видим в (12Ь): почти написал в этом случае означает, что агенс был максимально близок к тому, чтобы осуществить всю ситуацию целиком, от начала до завершения, но затем изменил намерения. В этом случае в сферу действия почти входят все компоненты события, не исключая и деятельность.
Разные сферы действия может иметь и наречие опять — либо широкую (над всеми событийными компонентами), либо узкую (только над результирующим состоянием). Для экономии места мы не будем обсуждать интерпретации опять более подробно и отсылаем читателя в первую очередь к основополагающей работе А. фон Штехова ( Von Stechow 1996); см. также (Татевосов 2010).
Таким образом, если анализ в (6)—(8) верен, мы предсказываем, что читать ведет себя по отношению к операторам типа отрицания и почти как спать в (9а) и (11а), а прочитывать — как открыть в (9Ь) и написать в (1 lb).
Другое важное различие предикатов с событийной структурой деятельностей и свершений, известное из работ Б. Левин и М. Раппапорт Ховав, выполненных на английском материале (Levin, Rappaport Hovav 1995; 2005; Rappaport Hovav, Levin 1998 и целый ряд других), связано с реализацией аргументов.
Переходные глаголы-свершения (например, англ. break ‘разбивать’) отличаются от глаголов-деятельностей (например, англ. sweep ‘мести’) тем, что только первые требуют обязательной синтаксической реализации пациентивного актанта:
(13) a. John broke the window.
Джон разбил окно.
b. *John broke.
*Джон разбил.
(14) a. John swept the floor.
Джон подмел пол.
b. John swept.
Джон позанимался подметанием.
Как видно из (13)—(14), в отличие от break, имеющего структуру свершений, sweep, относящийся к разряду деятельностей, допускается в клаузах без прямого дополнения: в этом случае в рассмотрение вводится непредельная ситуация, ограниченная во времени.
Благодаря этому обобщению, у нас появляется тест для различения предикатов с характеристиками свершений и деятельностей. Рассмотрим (15)—(16):
(15) Когда я пришел, Володя писал.
(16) а. Когдая пришел, Володя написал письмо.
Ь. * Когда я пришел, Володя написал.
Мы видим, что префиксальный глагол в (16) невозможен без прямого объекта, а беспрефиксальный в (15) возможен. (16Ь) может быть грамматичным в качестве предикации, содержащей в позиции прямого дополнения нулевое анафорическое местоимение: Я попросил Володю написать письмо Когда я пришел, Володя написал 0 Грамматично (16Ь) и в случае эллипсиса: Я написал письмо, и Володя написал письмо. Это, однако, случаи, когда позиция прямого дополнения в действительности заполнена, хотя бы и выражениями, не имеющими фонологической реализации.
Нас же интересует конфигурация, когда позиция прямого дополнения вообще не создается и мы получаем непереходную предикацию, описывающую процесс, который происходит с ее единственным аргументом. Такой возможности (16Ь) не допускает.
Принимая во внимание обобщение Б. Левин и М. Раппапорт Ховав, запрет в (16) при наличии грамматичного (15) — это как раз то, чего мы ожидаем, если nuca- обозначает деятельности, а написа— свершения. В данном случае не важно, почему различие устроено именно так. Важно описательное обобщение: если перед нами свершение, реализация аргумента обязательна, если деятельность — нет.
Эти соображения позволяют сформулировать второе предсказание, выводимое из анализа в (6)—(8). Если глаголы типа читать имеют однокомпонентную структуру деятельностей, а глаголы типа прочитывать — двухкомпонентную структуру свершений, вторые должны отличаться существенно большей обязательностью прямого дополнения.
В следующем разделе мы проверим оба предсказания и обнаружим, что для целого класса первичных и вторичных имперфективов они в точности выполняются.
5. Структура и интерпретация имперфективов
В предыдущем разделе мы предположили, что первичные и вторичные имперфективы ведут себя по-разному, во-первых, в плане взаимодействия с такими операторами, как отрицание и почти, а во-вторых, с точки зрения обязательности прямого дополнения. Попробуем проверить, соответствуют ли действительности эти ожидания.
Как отмечено выше, для многих вторичных имперфективов актуально-длительная интерпретация затруднена, см. (2). Но даже если эта интерпретация допускается, как в (3), для выявления событийной структуры она малопригодна. Дело в том, что в актуально-длительной интерпретации любые имперфективы вводят в рассмотрение неконечные части описываемой ситуации, поэтому, даже если результирующее состояние присутствует в их событийной структуре, у нас нет шансов его увидеть. Результирующее состояние наступает в минимальной конечной части деятельности, информация о которой в содержание сообщения не включается, поэтому, если мы хотим проверить наши предсказания, актуально-длительная интерпретация не подходит.
В нашем распоряжении, однако, есть «контексты Маслова» (хабиту-альный и нарративный), которые такого затруднения не создают. Хаби-туальные предложения иллюстрируются в (17):
(17) а. Живя в Женеве, Володя просыпался рано, пил кофе, читал передовицу в «Правде» и отправлялся на велосипедную прогулку.
Ь. Живя в Женеве, Володя просыпался рано, пил кофе, прочитывал передовицу в «Правде» и отправлялся на велосипедную прогулку.
Хабитуальные предложения описывают свойство индивида, которым тот обладает на достаточно длительном временном интервале (в предельном случае — в течение всего периода своего существования). Кроме того, за некоторыми несущественными для нашего сюжета исключениями, они требуют, чтобы в актуальном мире имело место неограниченное количество повторений отдельных эпизодических ситуаций, из которых складывается описываемое свойство. В (17) это ситуации чтения / прочитывания передовицы в «Правде». Каждая такая ситуация может достигать кульминации, после которой возникает результирующее состояние: хабитуальные контексты не требуют, чтобы речь шла о неконечных частях ситуации. Соответственно, хабитуальные предложения — это именно то, что нужно для проверки гипотез о событийной структуре.
Аналогичные возможности создают и нарративы в настоящем историческом, иллюстрируемые в (18):
(18) а. Володя просыпается рано, пьет кофе, читает передовицу в «Правде» и отправляется на велосипедную прогулку.
Ь. Володя просыпается рано, пьет кофе, прочитывает передовицу в «Правде» и отправляется на велосипедную прогулку.
Рассмотрим теперь первичный и вторичный имперфективы в комбинации с отрицанием. (19а—Ь) иллюстрируют их в хабитуальных контекстах:
(19) а. В Женеве Володя просыпался поздно, неторопливо завтракал, просматривал почту, и, если там находилась очередная статья Феликса о рабочем движении в Польше, не читая, выкидывал ее в мусорную корзину.
Ь. В Женеве Володя просыпался поздно, неторопливо завтракал, просматривал почту, и, если там находилась очередная статья Феликса о рабочем движении в Польше, не прочитывая, выкидывал ее в мусорную корзину.
Оба предложения могут описывать одно и то же положение дел — когда какая-либо деятельность по ознакомлению с сочинением о рабочем движении вовсе отсутствовала. Хотя, по-видимому, (19а) — наиболее естественный способ описывать это положение дел, (19Ь), несомненно, также грамматично и интерпретируемо. В обоих случаях
отрицание имеет широкую сферу действия. Отрицается существование в актуальном мире и динамических компонентов ситуации ‘читать’, и результирующего состояния ‘быть прочитанным’.
Иначе обстоит дело в (20):
(20) а. ??Володя регулярно начинает читать передовицы в «Правде», но так никогда и не читает их: они невыносимо скучны.
Ь. Володя регулярно начинает читать передовицы в «Правде», но так никогда и не прочитывает их: они невыносимо скучны.
(20а—Ь) построены так, что в предшествующем контексте наличие деятельности эксплицитно утверждается, и поэтому в сферу действия отрицания может попасть только результирующее состояние. В этом случае читать существенно проигрывает прочитывать в приемлемости. (20а) содержит в себе явное логическое противоречие (??): невозможно начать читать передовицу, не читая. (20Ь) противоречия не вызывает и в этом отношении ведет себя также, как его аналог с глаголом СВ в (21):
(21) Володя начал читать передовицу в «Правде», но так и не прочитал ее: она была невыносимо скучна.
В свете гипотезы о структуре первичных и вторичных имперфективов, сформулированной в (6)—(8), различие между читать и прочитывать в (20а—Ь) объясняется в один шаг: в случае с читать отрицание не может иметь узкую сферу действия только над результирующим состоянием потому, что этого состояния в семантическом представлении читать нет. У прочитывать, как и у прочитать, результирующее состояние есть, и именно это дает отрицанию возможность вовлекать его в сферу действия независимо от динамического компонента описываемой ситуации.
Аналогичные возможности обнаруживаются и в другом «контексте Маслова» — при повествовании в настоящем историческом:
(22) а. ??Володя пьет свой кофе, садится за стол, начинает читать передовицу в «Правде», но так и не читает ее: раздается звонок в дверь — пришел Феликс.
b. Володя пьет свой кофе, садится за стол, начинает читать передовицу в «Правде», но так и не прочитывает ее: раздается звонок в дверь — пришел Феликс.
c. Володя выпил свой кофе, сел за стол, начал читать передовицу в «Правде», но так и не прочитал ее: раздался звонок в дверь — пришел Феликс.
Как показывают (22а—Ь), именно в комбинации с прочитывать, но не с читать, отрицание ведет себя так же, как с прочитать в (22с).
Общая картина, которая возникает перед нами, таким образом, вполне последовательна и систематична: узкая сфера действия возможна там, где есть префикс. Поскольку, в соответствии с нашим исходным предположением, именно префикс отвечает за появление результирующего состояния, и это то общее, что вторичный им перфект и в имеет с глаголом СВ, но не с первичным имперфективом, контраст между (20а) / (22а) и (20Ь) / (22Ь) получает ясное и простое объяснение.
Ровно такая же картина наблюдается и в комбинации с наречием почти. Клаузы типа «X почти УР» имеют, вообще говоря, несколько интерпретаций:
(23) а. Володя уже почти читает по слогам.
Ь. Наденька, не приставай ты ко мне с этим «Материализмом и эмпириокритицизмом». Сейчас прочитаю и без твоих напоминаний. Я уже его снял с полки, уже почти читаю.
В (23а) близость текущего мира к тому, в котором Володя действительно читает по слогам, связана с его внутренними возможностями: (23а) означает ‘почти умеет читать по слогам’. В (23Ь) речь идет о намерениях агенса и его подготовительной деятельности — ‘почти собрался читать’ . Далее мы остановимся на проспективных интерпретациях типа (23Ь); для экономии места рассмотрим их только в нарративных контекстах.
(24) а. Прихожу домой, пью кофе, сажусь за стол, уже почти читаю передовицу в «Правде», но тут раздается звонок в дверь...
Ь. Прихожу домой, пью кофе, сажусь за стол, уже почти прочитываю передовицу в «Правде», но тут раздается звонок в дверь...
(24а), по-видимому, однозначно: оно сообщает, что агенс был максимально близок к тому, чтобы начать чтение, но в актуальном мире этого так и не произошло. Почти имеет только широкую сферу действия. Иначе интерпретируется (24Ь): в наиболее естественном понимании оно означает, что чтение было начато, но не закончено, и почти относится только к переходу передовицы в результирующее состояние — т.е. имеет узкую сферу действия. Большинство носителей, которым мы предъявляли этот пример, допускает для почти в (24Ь) и широкую сферу действия, однако эта возможность дается со значительно большим усилием. Как бы то ни было, принципиально важно другое: узкая сфера действия (только над результирующим состоянием) возможна для почти прочитывать, но не для почти читать, и в этом отношении тест на почти дает тот же результат, что и тест на отрицание. Именно этот результат и предсказывается анализом в (8), в соответствии с которым только у прочитывать есть результирующее состояние в семантическом представлении.
Наблюдение о том, что отрицание имеет разные интерпретации в комбинации с первичным и вторичным имперфективами, мы находим и у Ю. Д. Апресяна (1995: 113) в связи с тройкой гореть — сгореть — сгорать и глаголами его третьего подтипа в целом, см. (1с). Ю. Д. Апресян не обсуждает отрицание у троек других подтипов. Выясняется, однако, что различие, которое мы только что установили для читать и прочитывать, обнаруживается в каждом подтипе: узкую сферу действия отрицания и почти систематически допускают вторичные, но не первичные имперфективы. Вторичные имперфективы с такими же возможностями, ка к у прочитывать, образуют обширный и, по-видимому, открытый класс.
Представим диагностический контекст с почти в более общем виде.
(25) Нарративный контекст для почти:
X осуществляет V', V”, V'” и уже почти , но тут V''”.
Последовательно помещая в этот контекст разные вторичные имперфективы, мы получаем примеры вида (26):
(26) а. ...и уже почти сплетает кружево... (I подтип);
b. ...и уже почти скашивает траву на лугу... (I подтип);
c. ...и уже почти подметает пол... (II подтип);
й. ...и уже почти сгорает... (III подтип);
е. ...и уже почти вытачивает деревянные ложки... (III подтип);
Г. ...и уже почти съедает хлеб... (IVподтип);
§. ...и уже почти выпивает стакан воды... (IVподтип).
Суждения носителей русского языка о (26а—g) совершенно последовательны: все эти глаголы допускают узкую (только над результирующим состоянием) сферу действия почти. Почти сплетает, почти скашивает, почти подметает и т.д. могут интерпретироваться таким образом, что агенс, производящий деятельность, находится максимально близко к ее кульминации, вызывающей результирующее состояние. Более того, мы видим, что доступность этой интерпретации не коррелирует с членством в выделенных Ю. Д. Апресяном подтипах.
Соответствующие первичные имперфективы также, по-видимому, выстраиваются в естественный класс: как только мы создаем для почти плетет, почти косит и т.д. удачный коммуникативный контекст, мы обнаруживаем, что почти имеет только широкую (над всей ситуацией) сферу действия.
(27) а.... и уже почти плетет кружево... (I подтип);
b. ...и уже почти косит траву на лугу... (I подтип);
c. ...и уже почти метет пол... (II подтип); й. ...и уже почти горит... (III подтип);
е. ...и уже почти точит деревянные ложки... (III подтип);
Г. ...и уже почти ест хлеб... (IVподтип);
§. ...и уже почти пьет воду... (IVподтип).
Таким образом, тесты на событийную структуру позволяют выявить важнейшее различие между первичными и вторичными имперфекти-вами. Предположив, что различие связано с присутствием результирующего состояния, мы получаем правильные и точные предсказания о диапазоне их интерпретаций в комбинации с семантическими операторами, сфера действия которых определяется особенностями событийной структуры.
Обратимся к проблеме реализации аргументов. Мы видели в (15)—
(16), что беспрефиксальный первичный имперфектив и соответствующий ему глагол СВ различаются степенью обязательности прямого дополнения. Это важный аргумент в пользу того, что глаголы типа читать имеют структуру деятельностей и обозначают единственное подсобытие, а глаголы типа прочитать — структуру свершений и обозначают сумму двух подсобытий. Мы ожидаем, что прочитывать в этом отношении будет вести себя так же, как прочитать, а не как читать. Как уже отмечалось, единожды возникнув, результирующее состояние более никуда не исчезает, и если обязательность прямого дополнения связана именно с ним, то у прочитывать прямое дополнение будет в той же степени обязательным, что и у прочитать,5
По всей видимости, и это предсказание оказывается верным. В корпусах мы без труда находим примеры, в которых глаголы типа читать используются без прямого дополнения, — как в (28а—Ь).
5 Небольшое уточнение: мы имеем в виду, что если первичные и вторичные импер-фективы различаются степенью обязательности прямого дополнения, то обязательно оно у последних, но не у первых — в силу разной событийной структуры. Мы не хотим сказать, что прямое дополнение у первичных имперфективов всегда факультативно: помимо событийной структуры могут быть и другие факторы, делающие клаузы с нереализованным прямым дополнением сомнительными. В качестве описания текущих занятий индивида мы можем без труда использовать предложения типа Володя читает, Надя вяжет, Феликс пишет, но, по-видимому, не ?Володярежет, ?Надя варит или ?Феликс греет. М. Раппапорт Ховав и Б. Левин (1998) подробно обсуждают предикаты класса деятельностей в английском языке, у которых отсутствие внутреннего аргумента вызывает явную аномальность — в точности как у русских резать, варить и греть. Решения Б. Левин и М. Раппапорт Ховав, предложенные для таких случаев, можно, видимо, распространить и на русский язык.
(28) а. Но, между прочим, мальчик был довольно ласковый, когда я читал ему, он прислонялся ко мне и внимательно слушал (А. Рыбаков. Тяжелый песок (1975—1977)).
Ь. Жесткая замкнутость отгораживала их друг от друга и от меня. Некоторые читали, многие казались усталыми. Рядом с ними, смягченные и украшенные голубизной темных окон, ехали их отражения, казавшиеся добрее, проще самих людей (И. Грекова. Без улыбок (1975)).
Для разных глаголов, по нашим предварительным оценкам, частотность примеров типа (28) в НКРЯ колеблется в пределах от 5% до 12% — в остальных случаях прямое дополнение синтаксически реализовано. Частотность вторичных имперфективов без прямого дополнения постоянна — 0%; по-видимому, такие употребления следует признать невозможными.
На это же указывает и другой факт: замена первичного имперфекти-ва на вторичный в примерах типа (28) неизменно приводит к неграмма-тичности.
(29) а. *... мальчик был довольно ласковый, когда я прочитывал ему, он прислонялся ко мне и внимательно слушал.
Ь. *Жесткая замкнутость отгораживала их друг от друга и от меня. Некоторые прочитывали, многие казались усталыми...
Таким образом, данные о синтаксической реализации прямого дополнения дают нам независимое свидетельство того, что первичные и вторичные имперфективы различаются событийной структурой. Если прямое дополнение необязательно, то это может быть только потому, что в с трук туре предиката отсутствует результирующее состояние.
В конечном итоге две независимые группы явлений — сфера действия операторов и реализация аргументов — приводят нас к одному и тому же выводу: вторичные имперфективы типа прочитывать семантически сложнее первичных типа читать и отличаются от них на результирующее состояние. И это, как кажется, существенный эмпирический результат наших наблюдений и рассуждений.
6. Имперфективы и избыточность
Обсуждая событийную структуру первичных и вторичных имперфективов, мы до сих пор оставляли в стороне вопрос о том, все ли имперфективные члены аспектуальных троек соотносятся так же, как читать и прочитывать. По всей видимости, ответ на этот вопрос будет отрицательным. Рассмотрим тройки менять (деньги) — разменять — разменивать и гибнуть — погибнуть — погибать.
Применение уже известных нам тестов к этим единицам дает результат, отличный от того, который мы получили для читать и прочитывать. Рассмотрим сферу действия отрицания:
(30) а. Феликс регулярно приходил в одну женевскую контору, чтобы разменять крупные купюры на мелкие. Но контора никогда не меняла их: русские эмигранты вызывали у нее подозрение.
Ь. Феликс регулярно приходил в одну женевскую контору, чтобы разменять крупные купюры на мелкие. Но контора никогда не разменивала их: русские эмигранты вызывали у нее подозрение.
(30а—Ь) показывают, что с точки зрения сферы действия отрицания менять и разменивать не различаются. Оба предложения означают, что никакая деятельность по размену денег не производится. (ЗОЬ) не имеет, по-видимому, интерпретации, когда в сферу действия отрицания попадает только результирующее состояние, а предложение описывает ситуацию, при которой, начав операцию размена, контора не доводила ее до завершения.
Аналогичные наблюдения можно сделать и о гибнуть — погибать. В (31а) показан корпусной пример с нарративным настоящим, а в (31Ь) — его аналог, полученный заменой гибнуть на погибать:
(31) а. Действуя как телохранитель для исследователей на планете 8К388, Самус инфицируется существом, известным как икс-паразит. Эти микроорганизмы способны усваивать ДНК организма жертвы и имитировать его. Самус почти гибнет, но выживает после инъекции ДНК метроидов (www.ru.wikipedia.org).
Ь. ...Самус инфицируется существом, известным как икс-паразит... Самус почти погибает, но выживает после инъекции ДНК метроидов.
В (31) мы не обнаруживаем различий в сфере действия почти. В обоих предложениях наречие может иметь узкую сферу действия, когда процесс, ведущий к кульминации — гибели — развивается, но тем не менее в актуальном мире ее не происходит. Таким образом, контраст между гибнуть и погибать отсутствует. И поскольку различия в сфере действия почти отражают различие в событийной структуре, их отсутствие скорее всего указывает на то, что структура гибнуть и погибать близка, если не идентична.
Важный нюанс. Если первичный и вторичный имперфективы не различаются, то соответствующий глагол СВ, расположенный в деривационной цепочке посередине, должен вести себя так же, как они. Ожидание подтверждается:
(32) Феликс пришел в одну женевскую контору, чтобы разменять крупные купюры на мелкие. Но контора не разменяла их: русский эмигрант вызвал у нее подозрение.
(33) Самус была инфицирована существом, известным как икс-паразит... Самус почти погибла, но выжила после инъекции ДНК метро идов.
В (32) отрицание имеет в точности такую же — над событием в целом — сферу действия, как в (30а—Ь): предложение означает, что никакие элементы события размена денег не осуществились. В (33) почти, как и в (31), имеет узкую сферу действия: в актуальном мире отсутствует только кульминация, но не ведущий к ней процесс.
Таким образом, мы имеем все необходимое, чтобы выстроить завершающее обобщение:
(34) В составе аспектуальных троек событийная структура вторичного имперфектива отличается от событийной структуры первичного имперфектива, только если аналогичное отличие обнаруживает глагол СВ.
В соответствии с (34), мы имеем два типа аспектуальных троек: тройки типа читать — прочитать — прочитывать, у которых структура глагола СВ и вторичного имперфектива отличается от структуры первичного имперфектива, и тройки типа менять — разменять — разменивать и гибнуть — погибнуть — погибать, не имеющие такого различия.
Из (34) вытекает если и не следствие в строгом смысле, то, во всяком случае, эмпирическое ожидание:
(35) Событийная структура глаголов СВ и вторичных имперфективов, входящих в аспектуальные тройки, не различается.
Материал, который мы обсудили в этой статье, как будто не содержит контрпримеров к (35). О том, выполняется ли (35) для более широкого класса случаев, выскажемся с осторожностью: исходя из того, что мы знаем о морфологической деривации и разнообразных семантических свойствах вторичных имперфективов, следует ожидать, что выполняется.
7. Заключение
В этой статье мы обсудили событийную структуру имперфективных элементов аспектуальных троек в русском языке. Сопоставив данные о двух типах релевантных явлений — о сфере действия отрицания и наречия
почти и об ограничениях на синтаксическую реализацию аргументов, — мы обнаружили, что тройки распадаются на две группы.
1. Тройки типа читать — прочитать — прочитывать, у которых первичный имперфектив состоит из единственного подсобытия и имеет структуру деятельностей, а глагол СВ и вторичный имперфектив содержат в себе два подсобытия, образующих структуру свершений.
2. Тройки типа гибнуть — погибнуть — погибать, у которых различия в составе подсобытийных компонентов глагольного предиката при применении выбранных критериев не обнаруживаются.
Таким образом, для широкого класса случаев внутреннее устройство первичного и вторичного имперфективных предикатов различается весьма значительно. Помимо всего прочего, этим подтверждается процитированный в начале статьи вывод Анны А. Зализняк и А. Д. Шмелева о том, что именно вторичный имперфектив семантически ближе к глаголу СВ, чем первичный. Говорить об избыточных аспектуальных парадигмах, как это делает Ю. Д. Апресян в связи с тройками типа косить — скосить — скашивать (см. (1а)), в этом случае уместно лишь со значительной долей огрубления.
В то же время есть и другие случаи — когда видимых различий в событийной с трук туре не проявляют никакие элементы тройки. Означает ли это, что именно в этом случае мы имеем дело с аспектуальной избыточностью? Этот вопрос мы пока оставляем без ответа. Для уверенного «да» многого не хватает. Мы должны понять, насколько внутренне однороден тот класс троек, который мы рассмотрели на примере гибнуть и менять (деньги). Мы также должны понять, как устроена их событийная структура. Мы должны, наконец, выстроить систему гипотез, объясняющих, какие в точности изменения происходят при морфологической деривации — при переходе от гибнуть и менять к погибнуть и разменять и далее к погибать и разменивать.
Пока же мы полагаем, что для случаев типа читать — прочитать — прочитывать нам удалось получить достаточно стройную систему эмпирических обобщений и тем самым внести большую ясность в вопрос о внутреннем устройстве глаголов, входящих в тройки такого типа.
Литература
Апресян Ю. Д. Трактовка избыточных аспектуальных парадигм в толковом словаре //Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т.II: Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.
Гиро-Вебер М., Микаэлян И. Л. Проблема видовых соотношений и ее отражение в аспектологическом словаре // Леман Ф. (ред.). Глагольный вид и лексикография. Семантика и структура славянского вида. Мюнхен, 2006.
Зализняк Анна А., Микаэлян И. Л., Шмелев А. Д. Видовая коррелятивность в русском языке: в защиту видовой пары // Вопросы языкознания. 2010. №1.
Зализняк Анна А., Шмелев А. Д. Введение в русскую аспектологию. М., 2000.
Кустова Г. И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М., 2004.
Кустова Г. П., Падучева Е. В. Словарь как лексическая база данных // Вопросы языкознания. 1994. №4.
Падучева Е. В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.
Падучева Е. В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004.
Петрухина Е. В. Аспектуальные категории глагола в русском языке в сопоставлении с чешским, словацким, польским и болгарским языками. М., 2000.
Татевосов С. Г. Акциональность в лексике и грамматике. Дисс. ... докт. филол. наук. М., 2010.
Храковский В. С. Аспектуальные тройки и видовые пары // Русский язык в научном освещении. 2005. №9.
Ясаи Л. О специфике вторичных имперфективов //Исследования по языкознанию. Сб. статей к 70-летию А. В. Бондарко. СПб., 2001.
Davidson D. The logical form of action sentences // Nicholas Rescher (ed.). The logic of Decision and Action. Pittsburg, 1967.
Dowty D. R. Word Meaning and Montague Grammar. The Semantics of Verbs and Times in Generative Semantics and in Montague’s PTQ. Dordrecht, 1979.
Filip H. Aspect, eventuality types and noun phrase semantics. New York; hondon, 1999.
Koontz-Garboden A. States, changes of state, and the Monotonicity Hypothesis. Stanford, 2007.
Tevin B., Rappaport Hovav M. Unaccusativity. At the Syntax- rexical Semantics Interface. Cambridge, 1995.
Tevin B., Rappaport Hovav M. Argument realisation. Cambridge, 2005.
Parsons T. Events in the Semantics of Tnglish: A Study of Subatomic Semantics. Cambridge, 1990.
Penka D. Almost there: The Meaning of almost // C. Tbert, C. Tndriss (eds.). Proceedings of Sinnund Bedeutung 10. Berlin, 2006.
Rappaport Hovav М., Levin В. Building verb meanings // M. Butt, W. Geuder (eds.).
The projection of arguments: lexical and compositional factors. Stanford, 1998.
Von StechowA. The different readings of wieder ‘again’: A structural account //Journal of Semantics. 1996. Vol.13.
Словари
TKC — Мельчук И. А., Жолковский А. К. Толково-комбинаторный словарь современного русского языка. Вена, 1984.
Summary
The paper surveys the event structure of the imperfective elements of the so-called aspectual triples in Russian. Relying on evidence from two types of relevant phenomena (the scope of negation and the use of adverbs such as pocti ‘almost’ on the one hand, and the systematic constraints on argument realization on the other), the paper argues that aspectual triples fall into two types. Type 1 triples contain primary imperfectives with a simplex activity event structure, while perfective verbs and secondary imperfectives have a complex accomplishment event structure. Type 2 triples show neutrality as regards the event structure of their elements.
