CC BY
134
УДК 1/11:008
ПЕРВЕРСИЯ ГУМАНИСТИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
О.Д. ГАРАНИНА, Т.Д. НЕВЕДОМСКАЯ
Рассматриваются нравственные ценности современного мира и их трансформация в условиях информационного общества.
Ключевые слова: нравственные ценности, мораль, кризис нравственности, техногенный мир, гуманизм.
Латинское слово «humanш», переводимое одновременно как «человеческий» и как «человечный», этимологически двусмысленно: с одной стороны, оно трактуется как «относящийся к человеку», с другой стороны, в это понятие вкладывается несколько иное содержание, связанное с добротой, любовью, виной, милосердием и состраданием как антропологическими качествами, имеющими принципиально социальный характер, то есть необходимыми для взаимодействия людей. В рамках первого смысла речь идет о сохранности человека в мире, о возможностях и условиях его выживания в изменяющейся под напором техногенной деятельности природной и социальной действительности. Расшифровка второго смысла раскрывает экзи-стенциальность человечности, показывает место и роль нравственных ценностей в жизни отдельного человека и в социальном бытии. Несомненно, оба аспекта взаимосвязаны как стороны одной медали, полагая, обусловливая и взаимопроникая друг в друга. Можно вести дискуссии вокруг гуманизма как явления и понятия, но ясно - там, где проявлена человечность в социальных отношениях, там созданы благоприятные условия для комфортного материального и духовного существования личности, ее развития. Гуманизм обеспокоен утверждением безусловной ценности жизни, достоинства и прав человека. Однако современная социальная ситуация позволяет говорить не о развертывании человекоориентированного социального пространства, а об очередном кризисе социально-нравственных гуманистических ценностей, обусловленном активной экспансией технологических инноваций, охватывающих все сферы жизни человека. Этот кризис, который, перефразируя Н.А. Бердяева, можно назвать отрицанием человечности, имеет комплексный характер, то есть затрагивает все стороны жизнедеятельности людей. В современном обществе, провозглашающем любовь к человеку, заботу о нем, обсуждающем проблемы человеческого фактора, человеческих ресурсов и человеческого потенциала, происходит явная перверсия нравственных ценностей. Представляется, что термин «перверсия» (от лат. регуегею - извращение), обозначающий в психоаналитической концепции болезненное отклонение от нормы, вполне может быть применен для характеристики трансформации гуманистических нравственных ценностей в некие новые содержательные образования, привлекающие современного человека.
Гуманистически ориентированный анализ современного этапа мирового развития позволяет обосновать пессимистический вывод о том, что общество, нацеленное на потребление материальных благ, сложно назвать духовно развитым. Свидетельством этого являются многообразные эмпирические проявления реальной жизни как западного, так и российского социумов. Многообразные средства массовой информации, телекоммуникационные каналы соревнуются в изображении и распространении самых низменных человеческих качеств, активно насаждается культ насилия, хамства, наглости, бесстыдства. Честность, порядочность осмеиваются как качества, не способные помочь человеку вскарабкаться на вершину материального благополучия. Чем обусловлена трансформация нравственно-гуманистических ориентиров человеческой жизни? В поисках ответа на
этот вопрос определим наиболее значимые причины и формы перверсии гуманистических ценностей в современном обществе.
Во-первых, в структуре современного мира приобретают доминирующее значение техногенные элементы, в результате чего нивелируется ценность живых структур. Пространство естественной жизни сужается под напором искусственного, технического, в общении с которым не требуется проявление доброты, милосердия, сострадания. Следствием утверждения безусловной значимости объектов техногенного пространства выступает нивелирование ценности живого, ценности жизни; по существу, стирается грань между отношением к живому и неживому. Н.А. Бердяев утверждал, что «главная космическая сила, которая сейчас действует и перерождает лицо земли и человека, дегуманизирует и обезличивает, есть ... техника, чудеса техники. Человек попал во власть и рабство собственного изумительного изобретения - машины. ... Дегуманизация и есть, прежде всего, механизация и технизация человеческой жизни, подчинение человека машине и превращение его в машину. Власть машины разлагает целостный человеческий образ. .Человек, - продолжает русский мыслитель, - перестает жить прислоненным к земле, окруженным растениями и животными. Он живет в новой металлической действительности, дышит иным, отравленным воздухом» [1, с. 344-345]. Эти слова написаны более шестидесяти лет назад; чуть более тридцати лет назад об этом же писал Э. Фромм: «Мир живой природы превратился в мир «безжизненный»... Человек во имя прогресса превращает мир в отравленное и зловонное пространство. Он отравляет воздух, воду, почву, животный мир - и самого себя» [7, с. 301-302]. В современной литературе рассматриваемый дискурс также не обойден вниманием, - Д. Нейсбит считает, что «наше общество превратилось в Зону, Отравленную Технологией», симптомами которой выступают: 1) быстрые решения во всех областях - от религии до здорового питания; 2) страх и преклонение перед технологией; неразличимость реальности и фантазии; 3) принятие насилия как нормы жизни; 4) уподобление любви к технологии любви к детской игрушке; 5) отстраненность и рассеянность жизни [4, с. 9-10]. В отравленной технологией зоне человек не может быть здоров ни физически, ни нравственно, он утрачивает связь с природно-биологическим эйкосом, технизируя среду обитания, активно превращая естественное в искусственное. В новой ситуации становится ценной не жизнь сама по себе как биологический феномен, как созидание, а жизнь как технология, как «качество жизни». Мир как совокупность артефактов, как гигантский механизм становится средой для формирования некрофильской ориентации - не стремление к живому, а стремление к мертвому, безжизненному, техническому - вот новая ценность современного технизированного (по Э. Фромму - кибернетического) человека.
Во-вторых, в пространстве техногенного существования утрачивает смысл ценность человеческого общения в результате сужения сферы межличностного взаимодействия границами Интернета, модема, мобильной связи и т.п., что обусловливает формирование чувства оторванности от реальной жизни, иллюзорности происходящего и отчуждения человека от других людей. Виртуальная реальность богата событиями и персонажами, общение с которыми подчас превращается в потребность, вызывает интерес и даже нередко эмоционально окрашено. Но усиливающееся стремление к виртуальному общению вытесняет реальное взаимодействие, следствием чего выступает утрата ценности личностного общения. Д. Нейсбит полагает, что почти идеальной метафорой Интернета и того, как мы чувствуем себя, связанные сотовыми телефонами, электронной почтой и модемами, выступает название книги одного британского художника «Я хочу провести остаток жизни со всеми, один на один. Навсегда. Сейчас». Интернет заполнен миллионами персональных сайтов, люди делятся своей личной жизнью везде, со всеми, сейчас и навсегда. По мнению Нейсбита, сидение в комнате в полном одиночестве и «разговор» по Интернету в чате есть совершенно новый социальный феномен, отнюдь не заменяющий человеческой общности [4, с.33-34].
Наполненность виртуального коммуникативного пространства в Интернете вызывает парадоксальное следствие: человек может связаться с миром в любой момент и получить любую
информацию, но вместе с тем он остается одиноким и никому не нужным. Ценность Интернета заменяет ценность личного взаимодействия, на него не остается времени, да и интерес к нему пропадает. В 2008 г. в журнале «Psychologies» опубликовали статью «Компьютер как новый член семьи», основой которой стали дискурсы о роли информационной техники в жизни людей. Приведем высказывание одной из опрошенных: «когда я подарила мужу ноутбук, он был на седьмом небе от счастья, таким я его никогда раньше не видела, даже после рождения наших дочерей. Через несколько месяцев он стал настоящим компьютерным наркоманом. В итоге мы развелись» [3, с. 122] Другой пример: «мой муж, - рассказывает 54-летняя Диляра, - закрывал дверь, чтобы поговорить через веб-камеру, а когда я просила его научить меня пользоваться компьютером, он отказывался под тем предлогом, что это его тайное убежище. Потом мы купили другой компьютер для меня и дочери, и у нас теперь два компьютера, два кабинета, и две жизни» [3, с.128]. Рассмотренная ситуация приобретает социально-значимый характер, поскольку как считает М. Кастельс, развитие новых информационных технологий (кабельное и спутниковое телевидение) способствует фрагментации общества, разъединяя зрителей, потребляющих конкретную направленную информацию. Выход из этой негативной ситуации Кастельс видит в развитии сети Интернет, выступающей основой создания «интерактивного общества», где каждый может коммуникатировать с многими другими, прервать общение, если оно ему не нужно. Ф. Уэбстер подвергает радужные рассуждения Кастельса критике, отмечая, что «есть что-то тревожное в онлайновых отношениях, которые могут быть прерваны простым нажатием кнопки. Подобные поверхностные, ни к чему не обязывающие, эгоистические отношения не заслуживают названия «сообщества» [6, с. 140-141 ].
Для характеристики перверсии ценности межличностного общения в современном обществе интересную метафору подобрал А. Тоффлер, назвав его «обществом одноразовых стаканов», а человека этого общества - «модульным человеком» [5, с. 40, 72], подчеркнув тем самым коренное изменение психологии личности в новых социокультурных условиях. Содержание этого психологического изменения детерминировано ослаблением «социального давления», которое утрачивает свое регулятивное значение в «поддельной реальности», создаваемой современной информационной техникой. В этой быстро развивающейся реальности утверждается и позитивно оценивается фрагментарность личностного взаимодействия, обусловленная уроками временности, быстроты смены отношений человека и продуктов технизированного мира. На обыденном уровне это проявляется в постоянном стремлении к смене старой модели машины на новую, старой бытовой техники на более современную, и, в конечном счете, к усиливающейся тенденции избавления от старых механизмов (что, в общем-то, рационально и является предпосылкой комфортизации жизни). Происходит изменение традиционной схемы общения, ориентированной на стабильность, долговременность, преданность, верность; взаимодействие человека и техники подлежит оценке не в нравственных категориях, а в терминах рациональности и полезности.
Как справедливо замечает Дж. Нейсбит, занятия компьютерными и видеоиграми скорее изолируют детей друг от друга, нежели дают им возможность полноценного общения. Дети, как правило, играют в электронные игры в одиночестве, в своей комнате. Исследователи считают, что «культура детской игры меняется по мере того, как технология опутывает жизнь ребенка. Дети забиваются в свои спальни и играют с машинными упакованными эмоциями» [4, с.103]. Обратим внимание на термин «машинные упакованные эмоции». Дело в том, что доминирование формально-логических форм взаимодействия в системе информационно-компьютерной коммуникации (on-line, sms и другие формы) неизбежно обусловливает рационализацию чувств, связанную с требованием лаконичного представления информации. Сообщение, передаваемое в знаковой форме, по определению лишено эмоциональности. Оно должно быть четким, правильно сформулированным и содержать минимум символов. Это обусловливает перверсию такой, присущей только человеку ценности, как чувственно-эмоциональное восприятие мира. Заметим, что эмоционально-чувственные элементы в указанных способах коммуникации не забыты (все-
таки общаются люди, а человек как живое чувствующее существо должен проявлять эмоции, выступающие частью его духовного мира). Технологи позаботились о том, чтобы в формализованной коммуникации можно было выразить эмоциональное отношение. Но как? Конечно же, в символически-знаковой форме - можно вставить в текст улыбку или рисунок из имеющегося набора шаблонов. «Кибернетическая личность, - пишет Э. Фромм, - руководствуется исключительно рациональными категориями, причем такого человека можно назвать моноцеребральным (курсив Э. Фромма) - человеком одной мысли («одного измерения»). . . . Моноцеребральная личность настолько сильно вписана в автоматизированную систему, что фактически между ними складываются некоторого рода симбиозные отношения» [7, с. 303].
Перверсия чувств обусловлена не только новыми способами информационнокомпьютерной коммуникации, но и технизированной средой, имеющей, как уже было сказано, жизнесмысловое значение для современного человека. Э. Фромм замечает, что машина становится для индивида объектом любви, жизнь без нее представляется человеку более невыносимой, чем жизнь без любимой женщины. Это, утверждает американский гуманист, - убедительная примета извращения чувства любви.
Негативным следствием рационализации чувств выступает обеднение языка, обусловленное требованиями лаконичного ввода информации, переход компьютерного сленга в язык повседневного общения. Структура повседневного языка меняется в сторону упрощения, все чаще он служит не для выражения мыслей, а для передачи информации в лаконичной форме. Это ведет к кризису речевого взаимодействия. Если обратиться к интернетовским сайтам (форумам), представляющим поле современного речевого общения, можно обнаружить, во-первых, кричащую (нередко нарочитую) безграмотность, во-вторых, хамски-анархистский стиль, обусловленный анонимностью партнеров взаимодействия. Иллюстрацией этого вывода может быть материал, представленный Д.Окуневым в «Философской газете». Автор с недоумением замечает, что на «интеллектуальном» шахматном портале chess-online.ru встречаются «индивидуумы, не способные к культурному общению», допускающие грязные высказывания националистического характера, оскорбления по отношению к отдельным игрокам и командам, что, как пишет автор, «вызывает желание ответить в том же стиле (что и происходит) и возникает лавина взаимных оскорблений» [8]. Для тех, кто посещает сайты Интернета, рассмотренная ситуация не является необычной.
Высокие технологии, внедряемые в повседневную жизнь человека, несомненно заслуживают глубокого уважения и даже преклонения. Компьютер умнее многих людей, мобильный телефон реализует множество функций, автомобиль стал жизненно необходим. А что же человек? Он остается в стороне, поскольку часто недостаточно умен, мало функционален, беспомощен. Растущая зависимость человека от техногенных систем приводит к тому, что его перестает волновать судьба других людей, ему безразличны их тревоги, надежды. Более того, он не испытывает по отношению к ним ни ненависти, ни жалости, ни ответственности. Он боготворит технику. Происходит постепенное отчуждение чувств от человека. В период Ренессанса возникло определение личности как человека, который может отличить добро от зла, то есть по определению человек как личность должен знать, что такое добро и зло. Однако современное время размывает эти понятия. Технические системы, которыми увлечен человек и которые составляют смысл его жизни, не содержат в себе ни добра, ни зла. Они мертвы по своей сути. Мертвое бесчувственно и не может породить никакого чувства, кроме отторжения. Но ситуация современного человека такова, что отторжения не происходит вследствие того, что техника - полноправный партнер человека, его помощник, помогающий решить сложные жизненные проблемы. Легко забыть, что техника - не второе «Я». По мнению Н.А. Бердяева, «машина убийственно действует на душу, разлагая целостные человеческие чувства» - и далее: «машина смертоносно действует на эмоциональную жизнь человека . . . Она все более и более затрудняет возможность созерцания. Техника актуализирует человеческую жизнь и требует от человека необычайной
активности. Но власть техники над человеческой жизнью означает именно пассивность человека, его раздавленность миром и происходящими в мире процессами [1, с.345, 398].
Проявлением перверсии гуманистических ценностей выступает также обусловленная массированной техно-информационной экспансией своеобразная универсализация духовной жизни - каждый человек в разных регионах потребляет ту же информацию, что и другие. Парадоксом духовной жизни формирующегося информационного общества является ярко выраженная массовость духовно-информационного воздействия при одновременной индивидуализации его восприятия. Можно предположить, что при этом формируется сходный тип оценки определенных объектов и отношений, сходные установки на поведение в определенных ситуациях. Сознание становится унифицированным, стандартным. Следствием стандартизации сознания, предполагающей усреднение способов понимания и интерпретации реальности, выступает кризис индивидуальности, творческой самобытности личности. Реальное поведение людей, их стиль жизни, образ мышления, одежды и манеры формируются на основе образцов, данных в продукции «массовой культуры», ставшей носительницей норм и эталонов. Эти образцы и установки на определенный способ поведения приобретают обязательный, непререкаемый характер. Кроме того, отвержение или пренебрежение имеющимися в информационном пространстве стандартами обычно приводит к общественному осуждению, воспринимается как аномалии, как проявление асоциальности, опасного нонконформизма. Таким образом, можно говорить о перверсии поведенческих критериев. Чем более стандартизированным, наполненным общепринятыми аксиологическими шаблонами, социокультурными стереотипами, образцами поведения наполнено сознание человека, тем легче он «вписывается» в общепринятый масштаб социального взаимодействия, тем легче поддается управлению и не провоцирует конфликтные ситуации. Эта ситуация была замечена А. Тоффлером, который говорит о такой особенности современного общества, как увеличение количества закодированных, целенаправленно составленных сообщений, имеющих значительный информационный объем и обеспечивающих быстрое воздействие [5, с. 126].
Рассмотренные отдельные проявления перверсии гуманистических ценностей, конечно, могут рассматриваться только как негативно-темные штрихи на яркой, в целом, картине развивающегося современного техно-информационного общества. Но их разрастание может качественно изменить позитивно-полезный сюжет этой картины. На первый план в этой проблеме выдвигается идеально-духовный аспект, предполагающий исследование духовно-нравственной матрицы, формирующей и определяющей поведение человека в изменяющемся мире. Позитивно (то есть, творя добро) распоряжаться информацией может только нравственно развитый человек. Однако нравственное развитие не может осуществляться на бесплодной почве. Общество должно обеспечить гармоническое соответствие между духовным и материальным богатством человека, при определяющей роли первого, так как духовные масштабы в первую очередь определяют наше достоинство. Духовное богатство должно стать своеобразной интеллектуальной частной собственностью, которая в информационном обществе является основой получения материального богатства. На современном этапе социального развития все более актуализируется сократовский тезис о единстве добра и знания. Агрессивность, эгоизм, ненависть должны подавляться позитивными духовными ценностями, которые человек осваивает в процессе своего воспитания. Малообразованный, невоспитанный, духовно бедный человек чаще бывает злым, чем добрым. Высоконравственный человек никогда не поступит злодейским образом против других людей. Поэтому роль информационных каналов, особенно средств массовой информации в подавлении злого и культивировании доброго начала личности огромна. Добро начинается там, где человек ориентирован на другого, на уважение его личности. Забывая о том, что мы находимся в особом мире - мире людей, как живых, мыслящих, чувствующих и социальных субъектов - можно безвозвратно разрушить его.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. - М.: Республика, 1992.
2. Киселева К., Ким Н. Компьютер как новый член семьи // PSYCHOLOGIES. - 2008. - №33. - Февраль.
3. Гаранина О.Д. Технизированная среда и личность: проблема духовной деструкции // Научный Вестник МГТУГА. - 2006. - № 100. - С. 198-204.
4. Нейсбит Д. Высокая технология, глубокая гуманность: Технологии и наши поиски смысла / При участии Наны Нейсбит и Дугласа Филипса / пер. с англ. А.Н. Анваера. - М.: ТранзитКнига, 2005.
5. Тоффлер А. Футурошок. - СПб.: Лань, 1997.
6. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. - М.: Аспект Пресс, 2004.
7. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М.: Республика, 1994.
8. Окунев Д. Интернет, интеллект и нравственность // Философская газета. - 2010. - № 2(40). - Февраль.
PERVERSION OF HUMAN VALUES IN CONTEMPORARY SOCIETY
Garanina O.D.
The basic trends of human values transformation in contemporary information society and some factors of their determination are considered.
Key words: humanism, humanistic values, morality, the crisis of morality, man-made world.
Сведения об авторе
Гаранина Ольга Денисовна, окончила МГУ им. М.В. Ломоносова (1973), Почетный работник науки и техники, действительный член Международной академии информатизации, доктор философских наук, профессор, член Российского философского общества, профессор кафедры ГиСПН МГТУ ГА, автор более 140 научных работ, область научных интересов - социальная философия, философская антропология, философия науки и техники.
Неведомская Татьяна Денисовна, окончила МОПИ им. Н.К. Крупской (1975), член Российского философского общества, старший преподаватель кафедры иностранных языков МГТУ ГА, автор 5 научных работ, область научных интересов - педагогика высшей школы, методики преподавания русского языка для иностранцев.
