CC BY
54
УДК 343 ББК 67.4
ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ НОРМЫ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ФАЛЬСИФИКАЦИЮ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
Станислав Владимирович Свиридов,
адъюнкт факультета подготовки научных и научно-педагогических кадров Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя
E-mail: [email protected] Научный руководитель: Р.Б. Осокин, доктор юридических наук, доцент Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Обращается внимание на совершенствование нормы УК РФ, регламентирующей ответственность за фальсификацию доказательств по уголовным делам. Это подтверждается контекстом работы, где части 2 и 3 ст. 303 УК РФ анализируется по: 1) криминологической и политической обоснованности данного преступления; 2) достижению качества формулировки соответствующих предписаний; 3) достижению пригодности положений ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ к прикладному применению.
Ключевые слова: вещественные доказательства, доказательство по уголовному делу, доказательства в уголовном судопроизводстве, подделка доказательств, фальсификация доказательств.
PROSPECTS OF DEVELOPMENT
OF CRIMINAL PRECEPT OF LAW ABOUT RESPONSIBILITY FOR FALSIFICATION OF PROOFS ON CRIMINAL CASES
Stanislav V. Sviridov,
post-graduate student of the faculty for the training of scientific and scientific-pedagogical staff of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation named after V.Ya. Kikot
Abstract. In article attention to enhancement of the norm of the Criminal Code of the Russian Federation regulating responsibility for falsification of proofs on criminal cases is paid. It is confirmed by an operation context where pp. The 2 and 3 Art. 303 of the Criminal Code of the Russian Federation is analyzed on: 1) criminological and political validity of this crime; 2) to achievement of quality of a statement of the appropriate instructions; 3) to achievement of suitability of provisions pp. The 2 and 3 Art. 303 of the Criminal Code of the Russian Federation to application-oriented application.
Keywords: material evidences, the proof on criminal case, proofs in criminal legal proceedings, a forgery of proofs, falsification of proofs.
Уже в дореволюционных исследованиях [1, с. 57] криминалисты характеризовали развитие уголовного законодательства в качестве одной из самых важных задач уголовной политики [2, с. 49]. Данная оценка в современных условиях предстает не только полностью обоснованной, но и актуальной, поскольку систематическое обеспечение качества норм УК РФ, своевременная реакция на состояние и тенденции преступности, образуют одно из приоритетных
направлений внутренней политики России. Кроме того, на данное обстоятельство обращают внимание ряд ученых, указывающих, что одним из средств уголовной политики является совершенствование уголовного законодательства. В результате этого в УК РФ вносятся многочисленные поправки [3], которые, по мнению некоторых ученых, являются непрорабо-танными в связи с отсутствием теоретических основ уголовной политики [4—10].
При этом в доктринальных точках зрения присутствуют различные авторские предложения по совершенствованию норм в частности Особенной части отечественного уголовного законодательства. Несовершенства этих норм требует их правотворческого урегулирования [11—27].
Поэтому реформа ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ в настоящий момент имеет множество предпосылок и назревала продолжительный период времени. При этом можно утверждать, что целостной концепции такой реформы выработано и предложено не было и главные направления требуемых изменений и дополнений УК РФ не конкретизированы и не описаны.
Р.Б. Осокин в диссертационном исследовании выделил три компонента эффективности нормы уголовного закона: криминологическая и политическая обоснованность нормы, качество ее формулировки, а также пригодность нормы к прикладному применению [28, с. 406]. Соглашаясь с приведенными выводами Р.Б. Осокина и учитывая, что они выражают фундаментальные критерии качества предписаний источников уголовного права, считаем возможным использовать эти компоненты для локализации наиболее важных, магистральных направлений развития диспозиций и санкций ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ.
Рассматривая эффективность уголовно-правовой охраны и защиты общественных отношений в области доказывания по уголовным делам от неправомерных действий, выражающихся в фальсификации, в контексте криминологической и политической обоснованности нормы, представляется возможным выделить несколько направлений развития ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ.
Во-первых, в качестве направления реформирования УК РФ в исследуемой плоскости надлежит выделить объективную потребность в уголовно-правовом запрете фальсификации доказательств по уголовным делам в перспективе развития государственно-правовых институтов России. По этому поводу выразим мнение о том, что при нынешних тенденциях гуманизации УК РФ, какие-либо существенные основания для декриминализации, в том числе — с использованием института административной преюдиции, деяний, запрещенных в настоящий момент ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ, отсутству-
ют, и возникновение соответствующих детерминантов в дальнейшем представляется маловероятным. Можно утверждать о традиционности уголовно-правовой охраны и защиты доказательств от фальсификации в законодательстве России, что коррелирует с зарубежными охранительными нормами, и обосновывающими их концептуальными идеями о необходимости криминализации соответствующего деяния.
Во-вторых, важным направлением реформирования надлежит признать наличие оснований для изменения интенсивности пенализации фальсификации доказательств по уголовным делам в форме ряда важных изменений санкций ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ.
Укажем, что в действующей редакции санкций ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ нами выявлены некоторые особенности, представляющиеся концептуально не обоснованными и потенциально влекущими правоприменительную проблематику. Прежде всего, речь идет об отсутствии в рассматриваемых санкциях минимального размера наиболее строгого наказания в виде лишения свободы. Такой подход законодателя к криминализации фальсификации доказательств, бесспорно, позволяет суду, в случае убеждения о невозможности исправления осужденного без изоляции от общества, максимально индивидуализировать назначаемое наказание в виде лишения свободы, что надлежит считать достоинством юридической техники. Вместе с тем, с учетом общих внутриполитических тенденций гуманизации охранительного законодательства, существование подобной санкции в судебной практике может выразиться в назначении наказания, размер которого будет несправедливым вследствие чрезмерной мягкости. Предупреждение такой угрозы достижения целей наказания видится нами во внесение в санкции соответствующих изменений и установлении законодателем нижнего предела размера наказания в виде лишения свободы.
Помимо этого, в связи с тем, что уголовно-правовой запрет на совершение фальсификации доказательств по уголовным делам адресован специальному субъекту, эффективным средством превенции совершения данного деяния, а также важной составляющей механизма обеспечения публичных интересов в качественном кадровом обеспечении
правоохранительных органов выступает закрепление в санкциях ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ дополнительного наказания в виде запрета занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью.
При нашем согласии с содержанием санкции ч. 3 ст. 303 УК РФ в части, касающейся механизма закрепления данного дополнительного наказания, выразим мнение о том, что в санкции ч. 2 ст. 303 УК РФ анализируемый вид дополнительного наказания реализован не корректно, так как он является факультативным в случае осуждения виновного лица к наказанию, не связанному с лишением свободы. Усмотрение суда в решении соответствующего вопроса, с учетом объекта посягательства и статуса субъекта данного преступления, видится не совсем логичным, в связи с чем направлением развития санкции ч. 2 ст. 303 УК РФ нами видится изменение статуса анализируемого дополнительного наказания с факультативного на обязательное.
Рассматривая другое выделенное магистральное направление развития охранительных норм ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ, преследующее достижение качества формулировки соответствующих предписаний, считаем возможным наметить несколько важных задач законотворчества, производных от существующих проблем качества юридической техники.
Первым и одним из наиболее существенных недостатков в данной сфере выступает дефинитивная неопределенность диспозиции ч. 2 ст. 303 УК РФ, влекущая неясность объективной стороны общего и квалифицированного составов преступления, в связи с чем особенно важным направлением развития законодательства надлежит считать изменение простой диспозиции ст. 303 УК РФ на описательную.
Данное направление развития оценивается нами как ключевое. Внесение соответствующих корректировок в предписание ст. 303 УК РФ предстает необходимым решением комплекса давно назревших проблем, связанным с качеством криминализации фальсификации доказательств, уголовно-правовой охраны и защиты соответствующих правоотношений.
Как отметил М.И. Байтин, «... дефинитивные нормы выполняют, главным образом, познаватель-
ную, эвристическую и ориентационную функции в механизме правового регулирования, придавая законодательству ясность и определенность, способствуя его единообразному и четкому применению. Отсутствие определений ряда понятий в современном российском законодательстве, снижает эффективность действия норм-правил поведения, вызывает отдельные коллизии в правоприменительной практике, находится в противоречии с требованием единства законности» [29, с. 244]. Соглашаясь с приведенной позицией, отметим, что если использующие идентичный термин диспозиции ст. 142.1, 170.1, 172.1, 185.1 УК РФ в казуальном стиле выражают исчерпывающие признаки объективной стороны соответствующих составов преступлений, раскрывая смысловое значение понятия «фальсификация» для целей каждой из названных статей, то ст. 303 УК РФ таких предписаний не содержат. Действующая редакция ч. 1—4 ст. 303 УК РФ, таким образом, на протяжении длительного времени создает реальную угрозу произвольного толкования правил охранительной нормы, чем обуславливает вероятность множества различных ошибок квалификации преступлений, и, в частности, может привести к таким последствиям, как необоснованное уголовное преследование и осуждение.
Дополнение ст. 303 УК РФ дефиницией «фальсификация» предстает, по нашему мнению, приоритетным направлением развития данной охранительной нормы. Особенности техники криминализации фальсификации доказательств предполагают закрепление соответствующего понятия в диспозиции ч. 1 ст. 303 УК РФ. Вместе с тем, цели описанного направления развития рассматриваемой нормы могут быть достигнуты и без таких изменений, путем дополнения ст. 303 УК РФ примечанием, содержащим соответствующую дефиницию.
Следующее направление развития ст. 303 УК РФ видится нами в уточнении формулировки ч. 2 ст. 303 УК РФ, с целью конкретизации статусов специального субъекта — адресата запрета.
Диспозиция ч. 2 ст. 303 УК РФ, содержащая исчерпывающий перечень лиц, подлежащих уголовному преследованию за фальсификацию доказательств по уголовным делам, логично взаимос-
вязана с нормами УПК РФ, регламентирующими статус участников соответствующих правоотношений. При этом нормы УК РФ не в полной мере коррелируют с соответствующими положениями УПК РФ, так как адресуют запрет далеко не полному кругу участников уголовно-процессуальных отношений, наделенных нормами УПК РФ определенными правами и обязанностями для достижения публичных и законных частных интересов (например — частному обвинителю, а также лицам, в порядке ч. 3 ст. 40 УПК РФ возбуждающим уголовные дела и выполняющие неотложные следственные действия). Таким образом выделенный дефект исключает возможность привлечения некоторых лиц, наделенных специальными статусами, к уголовной ответственности по ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ, что, по нашему мнению, предстает пробелом охранительной нормы, требующим внимания законодателя.
Развитие уголовного законодательства в направлении ликвидации описанного дефекта диспозиции ч. 2 ст. 303 УК РФ видится нами в 2 возможных формах. Во-первых, рациональной предстает общая адресация запрета участникам предварительного расследования со стороны защиты и со стороны обвинения. При абстрактном характере данной диспозиции, отсылка к содержанию УПК РФ минимизирует вероятность неверного толкования соответствующей нормы, одновременно позволив обеспечить логическую полноту круга специальных субъектов. Во-вторых, возможна казуальная форма, предполагающая перечисление в диспозиции ч. 2 ст. 303 УК РФ исчерпывающего объема специальных статусов лиц-адресатов запрета. При несомненном достоинстве такого подхода, связанного с максимальной ясностью и должной формальной определенностью диспозиции в анализируемой части, к недостаткам такого подхода можно отнести необходимость внесения в ч. 2 ст. 303 УК РФ соответствующих изменений всякий раз, когда предусмотренный УПК РФ круг специальных субъектов будет изменяться (Например, при создании новых правоохранительных органов к ведению которых будет отнесено предварительное расследование по определенным категориям дел).
Еще одним важным направлением развития ч. 3 ст. 303 УК РФ, преследующим достижение вы-
сокого качества выраженной в диспозиции данной нормы формулировки запрета, предстает уточнение круга субъектов, подлежащих уголовной ответственности.
Если из ч. 2 ст. 303 УК РФ, пусть и с описанной выше проблематикой, явно следует специальных статус субъекта преступления, то ч. 3 ст. 303 УК РФ, содержа общее указание на объективную сторону состава преступления и выражая его квалифицирующие признаки (представленные категорией преступления, доказательства по которым подвергаются фальсификации, и тяжкими последствиями такой фальсификации) не содержит описания адресата запрета, из чего правоприменитель может сделать вывод о том, что состав данного преступления предполагает общего субъекта.
В данном контексте видится необходимым законодательное изменение ч. 3 ст. 303 УК РФ в направлении выражения в диспозиции указания на запрет совершения того же деяния, что предусмотрено ч. 2 ст. 303 УК РФ, тому же кругу субъектов, с последующим указанием квалифицирующих признаков состава преступления.
Последним из выделенных нами направлений развития диспозиции ч. 3 ст. 303 УК РФ является уточнение квалифицирующего признака, выраженного в оценочном понятии «тяжкие последствия».
Широта полномочий органов предварительного следствия и суда в определении смыслового содержания данного квалифицирующего признака имеет как достоинства, так и недостатки. При возможности учета множества конкретных обстоятельств с целью установления характера последствий совершенного преступления, отсутствие признаков тяжких последствий может повлечь ошибки квалификации преступления, связанные как с необоснованным ухудшением положения осужденного вследствие ошибочного установления наличия данного признака, так и с неверным установлением в действиях виновного признаков общего состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 303 УК РФ.
Укажем, что анализируемый квалифицирующий признак находит закрепление во многих статьях Особенной части УК РФ. При этом в некоторых диспозициях его смысл частично раскрывается
законодателем. Формально-юридический анализ охранительных норм показывает, что для целей конкретных статей в качестве частных видов тяжких последствий преступления выступают смерть потерпевшего (ч. 3 ст. 127, ч. 2 ст. 128, ч. 3 ст. 211, ч. 3 ст. 215.3, ч. 3 ст. 227 УК РФ), причинение здоровью потерпевшего тяжкого вреда (п. «а» ч. 3 ст. 127.1, ч. 3 ст. 127.2, ч. 1 ст. 215.1 УК РФ), заражение потерпевшей ВИЧ-инфекцией (п. «б» ч. 3 ст. 131, п. «б» ч. 3 ст. 132 УК РФ), причинение вреда здоровью несовершеннолетнего, психическое расстройство несовершеннолетнего (ч. 3 ст. 137 УК РФ), причинения значительного имущественного ущерба (ч. 1 ст. 205, п. «в» ч. 2 ст. 205 УК РФ), причинение крупного ущерба (ч. 2 ст. 207 УК РФ), хищение или уничтожение огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств (ч. 1 ст. 225 УК РФ), причинение вреда здоровью человека (ч. 2 ст. 228.2, ч. 2 ст. 237 УК РФ), массовая гибель животных (ст. 246 УК РФ) и т.д.
Подобный подход, выражающий фрагментарное раскрытие смысла анализируемого квалифицирующего признака, не в полной мере отвечает потребностям правоприменительной практики, в связи с чем ряд значимых разъяснений судам по поводу смыслового содержания тяжких последствий дан Пленумом Верховного Суда РФ. Например, для целей п. «б» ч. 3 ст. 131 и п. «б» ч. 3 ст. 132 УК РФ соответствующие разъяснение даны в п. 13 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 4 декабря 2014 г. № 16 [30], для целей ч. 2 ст. 167 УК РФ — в п. 10 постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 июня 2002 г. № 14 [31], для целей ч. 3 ст. 285 и п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ — в п. 21 постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 [32].
Анализируемый квалифицирующий признак, выраженный в ч. 3 ст. 303 УК РФ, не описан в диспозиции охранительной нормы и его смысловое значение не разъяснялось судам Пленумом Верховного Суда РФ в установленном порядке, что образует проблему. При таких обстоятельствах можно утверждать о наличии дефинитивного пробела, требующего устранения для достижения качества формулировки соответствующей нормы Особенной части УК РФ.
Последнее из выделенных нами магистральных направлений развития Особенной части УК РФ, связанное с достижением пригодности положений ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ к прикладному применению, может быть расценено, как комплексное и тесно взаимосвязанное с ранее рассмотренными нами курсами реформирования УК РФ.
Во-первых, должная криминологическая и политическая обоснованность охранительной нормы Особенной части УК РФ, как и качество формулировки диспозиции и санкции правовой нормы, закономерно предстают важнейшими условиями выполнения такой нормой охранительной и карательной функций в процессе ее реализации.
Вместе с тем, во-вторых, абсолютизировать технико-юридические и содержательные аспекты правового предписания в рассматриваемом контексте не следует, так как механизм противодействия преступности выступает сложной конструкцией, аккумулирующей институт превенции преступлений, комплексный институт воспитания определенных целевых аудиторий и пропаганды правомерного поведения, а также правовых знаний.
В-третьих, особенное место в данном механизме, безусловно, занимают компетентные правоохранительные органы. От качества деятельности и профессионализма кадрового состава органов, осуществляющих предварительное расследование, прокурорский надзор и правосудие зависят законность и обоснованность уголовного преследования, правильность реализации ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ. Соответствующая деятельность, помимо норм УПК РФ, регламентируется множеством иных, в том числе подзаконных и ведомственных нормативных правовых актов.
В свете изложенного, достижение пригодности анализируемых охранительных предписаний к прикладному применению выступает задачей, далеко выходящей за рамки внесения изменений и дополнений в Особенную часть УК РФ. Таким образом, для целей проводимого исследования, потенциальная пригодность ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ к реализации видится нами результатом достижения качества формулировки и криминологической обоснованности соответствующих норм, вследствие законотворческой деятельности по обозначенным нами направлениям.
Подводя итог рассмотренным положениям, укажем, что длительное статичное существование анализируемых охранительных предписаний в условиях интенсивного развития общественных отношений привело к острой потребности в пересмотре их диспозиций и санкций. В изменившихся реалиях, характеризующихся как возросшей интенсивностью криминализации деяний и появления ряда качественно новых для Уголовного закона России составов преступлений, так и усложнением средств доказывания, а также способов воздействия на доказательства в целях искажения сведений о юридически значимых обстоятельствах, анализируемые нормы уже не в полной мере выполняют охранительную функцию, о общая широта дискретных полномочий правоохранительных органов по трактовке объективной стороны состава данного преступления предстает самостоятельной проблемой, образующей коррупциогенность правовой нормы. При этом своевременная реакция законодателя на естественное устаревание правовой нормы и деактуализауию ряда ее предписаний — важная задача, достижение которой связано с обеспечением надлежащего качества охраны и защиты прав и свобод субъектов права, соблюдения публичных и частных законных интересов в обеспечении нормального существования и развития общественных отношений в области доказывания по уголовным делам.
Литература
1. Максимов С.В. Мониторинг уголовной политики России: монография. М.: ИГиП РАН, 2015. 482 с.
2. Чубинский М.П. Курс уголовной политики. Ярославль: Тип. Губ. правл., 1909. 450 с.
3. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 7.06.2017 г.): принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 24 мая 1996 г.: одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 5 июня 1996 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954; 2017. № 24, ст. 3489.
4. БаеваЛ.В. Уголовного политика российского государства на современном этапе: цели, задачи и принципы // Актуальные проблемы уголовного права, криминологии, уголовного процесса и уго-
ловно-исполнительного права: теория и практика: материалы Международной научно-практической конференции. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2012. С. 67—72.
5. Осокин Р.Б. Декриминализация клеветы и оскорбления как одна из форм реализации уголовной политики // Социально-экономические явления и процессы. 2012. № 7—8. С. 196—199.
6. Осокин Р.Б. Правовая политика в сфере противодействия преступлениям против общественной нравственности // Правоохранительная политика: проблемы формирования и осуществления: монография / под ред. А.В. Малько, Р.В. Пузикова. М.: РПА Минюста России, 2012. С. 100—113.
7. Бабаев М.М., Пудовочкин Ю.Е. Проблемы обеспечения интеллектуальных потребностей уголовной политики // Актуальные проблемы уголовного права, криминологии, уголовного процесса и уголовно-исполнительного права: теория и практика: материалы Международной научно-практической конференции. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2013. С. 67—79.
8. Лопашенко Н.А. Об актуальных законопроектах в области уголовного права или «что день грядущий нам готовит?» (систематизированный обзор) // Актуальные проблемы уголовного права, криминологии, уголовного процесса и уголовно-исполнительного права: теория и практика: материалы Международной научно-практической конференции. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2013. С. 22—67.
9. Гревцева А.Ю. О кризисных явлениях в российской уголовно-правовой политике // Актуальные проблемы уголовного права, криминологии, уголовного процесса и уголовно-исполнительного права: теория и практика: материалы Международной научно-практической конференции. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2013.
С. 110—113.
10. Мутасова М.А. Принцип справедливости в актуальных законопроектах в области уголовного права // Актуальные проблемы уголовного права, криминологии, уголовного процесса и уголовно-исполнительного права: теория и практика: материалы V Международной научно-практической конференции. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2016. С. 223—237.
11. Осокин Р.Б. К вопросу о совершенствовании нормы о незаконных заключении или содержании под стражей // Вопросы совершенствования правоохранительной деятельности органов внутренних дел: межвузовский сборник научных трудов адъюнктов и соискателей. М.: Московский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации им. В.Я. Кикотя, 2004. С. 145—148.
12. Осокин Р.Б. Применение и совершенствование уголовно-правовой нормы о фальсификации доказательств по уголовному делу // Организованная преступность, терроризм, коррупция в их проявлениях и борьба с ними. М.: Российская криминологическая ассоциация криминологическая ассоциация, 2005. С. 230—233.
13. Осокин Р.Б. Проблемы применения и направления совершенствования уголовно-правовой нормы о фальсификации доказательств по уголовному делу // Изменение преступности и актуальные вопросы законодательства по борьбе с ней: материалы Международной научно-практической конференции. Тамбов: МосУ МВД России, Тамбовский филиал, 2005. С. 155—159.
14. Осокин Р.Б. Актуальные направления совершенствования уголовно-правовой нормы о служебном подлоге // Раскрытие и расследование преступлений в современных условиях: проблемы, тенденции, перспективы : сборник материалов межрегиональной научно-практической конференции. Липецк: Липецкий государственный технический университет, 2006. С. 257—259.
15. Татарников В.Г. Некоторые вопросы совершенствования норм об уголовной ответственности за преступления, совершенные по неосторожности // Вестник Иркутского государственного технического университета. 2007. № 1—3 (29). С. 166—170.
16. Осокин Р.Б., Клещенко Ю.Г. Проблемы квалификации налогового мошенничества по субъективным признакам // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2008. № 6 (62). С. 357—360.
17. Осокин Р.Б. Эффективность уголовной ответственности за преступление, предусмотренное ст. 242 УК РФ // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2010. Вып. 6 (86). С. 317—319.
18. Годунов О.И. О некоторых проблемных вопросах совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за коррупцию // Вестник Ивановского государственного университета. Серия: Естественные, общественные науки. 2011. № 1. С. 5—12.
19. Осокин Р.Б. Проблемы противодействия преступлениям против общественной нравственности // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 1 (93). С. 343—346.
20. Осокин Р.Б., Курсаев А.В. О некоторых противоречиях в применении категории «порнография» в Уголовном кодексе РФ и российском законодательстве // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 8 (100). С. 331—336.
21. Осокин Р.Б., Чибизов А.В. К вопросу о предмете жестокого обращения с животными // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 9 (101). С. 361—365.
22. Осокин Р.Б. К вопросу о совершенствовании механизма уголовно-правовой охраны общественной нравственности // Юридическая наука и правоприменение (V Саратовские правовые чтения): сборник тезисов докладов Всероссийской научно-практической конференции (г. Саратов, 1—2 июня 2012 г.). Саратов: Изд-во ФГБОУ ВПО «Сарат. гос. юр. акад.», 2012. С. 149—150.
23. Торговченков В.И. О совершенствовании нормы о заведомо ложном сообщении об акте терроризма (на основе опыта зарубежных стран) // Актуальные проблемы уголовного права, криминологии, уголовного процесса и уголовно-исполнительного права: теория и практика: материалы Международной научно-практической конференции. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2012. С. 61—63.
24. Филипец О.Б. Налоговые преступления: вопросы совершенствования уголовно-правовых норм // Вестник Уральского института экономики, управления и права. 2013. № 3 (24). С. 35—39.
25. Иванова О.М. К вопросу о совершенствовании уголовно-правовых норм о мошенничестве // Юристъ — Правоведъ. 2016. № 5 (78). С. 120—123.
26. Осокин Р.Б., Кокорев В.Г. Статья 148 УК РФ как гарантия права на свободу совести и вероисповеданий // Образовательные программы и профессиональные стандарты: поиск эффективного взаимодействия: сборник материалов по итогам Международной научно-практической конференции. М.: ИТКОР, 2016. С. 128—132.
27. Батюкова В.Е. Некоторые вопросы совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за хулиганство и иные преступления, совершаемые из хулиганских побуждений // Образование. Наука. Научные кадры. 2017. № 1. С. 29—31.
28. Осокин Р.Б. Теоретико-правовые основы уголовной ответственности за преступления против общественной нравственности: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014. 581 с.
29. Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух
веков). 2-е изд., доп. М.: Право и государство, 2005. 544 с.
30. О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности : постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 4 дек. 2014 г № 16 // Рос. газ. 2014. 12 дек.
31. О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем : постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 5 июня 2002 г. № 14 (в ред. от 18.10.2012 г.) // Рос. газ. 2002. 19 июня; 2012. 31 окт.
32. О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий: постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 16 окт. 2009 г. № 19 // Рос. газ. 2009. 30 окт.
Институт экономики,управления и права РГГУ
Юридическая ответственность в публично-правовых отношениях: сб. науч. публикаций / под ред. ВО. Бежанова. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2016. 199 с.
Юридическая ответственность в публично-правовых отношениях
Сборник научных публикаций Юридического факультета
• Статьи преподавателей, аспирантов, магистрантов
• Статьи студентов — участников круглого стола
Вниманию читателей предлагается сборник научных работ профессорско-преподавательского состава, аспирантов, магистрантов и студентов по материалам круглого стола кафедры публичного права юридического факультета Института экономики, управления и права Российского государственного гуманитарного университета.
Основное внимание уделено проблемам: правового статуса ликвидированной партии; сравнительной характеристики понятий «конституционная ответственность», «публично-правовая ответственность», «политическая ответственность»; коллективной ответственности в избирательном праве, ответственности наблюдателей на выборах, в том числе международных; ответственности государственных органов при осуществлении государственного контроля (надзора) за вред, причиненный субъектам предпринимательской деятельности; защиты работников аппаратов политических партий.
Для студентов, преподавателей магистрантов, аспирантов, преподавателей образовательных учреждений, интересующихся вопросами юридической ответственности в публично-правовых отношениях.
