CC BY
108
Д. 2368. Л. 84-88 об.; Д. 2846. Л. 81-85 об.; Д. 3138. Л. 86-90 об.
6. Свод законов Российской империи / под. ред. и с прим. И.Д. Мордухай-Болтовского. СПб., 1912. Т. II. ст. 679—693.
7. Свод законов Российской империи / под. ред. и с прим. И.Д. Мордухай-Болтовского. СПб., 1912. Т.ХУЬ
8. Свод законов Российской империи / под. ред. и с прим. И.Д. Мордухай-Болтовского. СПб., 1912. Т. XIV.
9. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр. 2. Т. Х^Л. Отд. 1. № 49615.
10. ГАРФ. Ф. 110. Оп. 4. Д. 1059.
11. Исторический архив Омской области (ИАОО). Ф. 272. Оп. 3. Ед. хр. 188.
12. ГАРФ. Ф. 110. Оп. 22. Д. 232.
13. Мнение начальника штаба Отдельного корпуса жандармов по вопросу об изменении порядка
организации и устройства жандармского полицейского надзора на железных дорогах // ГАРФ. Ф 110. Оп. 4. Ед. хр. 1057.
14. ПСЗРИ. Собр. 3. Т. XX. Отд. I. № 19087.
15. ГАРФ. Ф. 110. Оп. 4. Д. 1285.
16. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 411. Оп. 1. Д. 173.
17. Гончарова Ю.В. Жандармские полицейские управления железных дорог, 1867—1917 гг.: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Гончарова Юлия Валерьевна. М., 2000. 239 с.
18. ГАРФ. Ф. 110. Оп. 22. Д. 338.
19. ГАТО. Ф. 215. Оп. 2. Д. 52.
20. ГАТО. Ф. 434. Оп. 1. Д. 7.
21. Справочная книжка для нижних чинов жандармских полицейских управлений железных дорог / сост. полковник Федоров. 2-е изд. СПб.: Типография Штаба Отд. Корп. Жанд., 1903. 520 с.
22. ИАОО. Ф. 271. Оп. 1. Ед. хр. 22.
23. ГАТО. Ф. 434. Оп. 3. Д. 4.
УДК 343.3/.7 ББК 67.408.1
ГЕНЕЗИС НОРМЫ О ФАЛЬСИФИКАЦИИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В ОТЕЧЕСТВЕННОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
СТАНИСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ СВИРИДОВ,
адъюнкт факультета подготовки научно-педагогических и научных кадров Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя E-mail: [email protected]
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право Научный руководитель: доктор юридических наук, доцент Р.Б. Осокин
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. В статье рассматривается специфика возникновения и развития нормы о фальсификации доказательств в отечественном законодательстве. Изучены нормативные правовые акты в области противодействия фальсификации доказательств по уголовным делам, действовавшие в досоветский и советский периоды. В ходе исследования сформулирован вывод о том, что российский законодатель в Уголовном уложении 1903 г. предусмотрел более совершенную структурированную Особенную часть (в которой выделялась, в частности, в гл. 7 «О противодействии правосудию» ответственность за рассматриваемое нами преступление) по сравнению с существовавшими законами до принятия Уголовного уложения 1903 г. и Уголовными кодексами РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг.
Ключевые слова: вещественные доказательства, заведомо ложный донос, показания свидетелей, преступления против правосудия, фальсификация доказательств.
Abstract. In article specifics of origin and development of a regulation about falsification of proofs in the domestic legislation are considered. The regulatory legal acts in the field of counteraction of falsification of proofs on criminal cases operating during the pre-Soviet and Soviet periods are studied. During the research a conclusion that the Russian legislator provided more perfect structured Special part in the Criminal code of 1903 is formulated (in which it was allocated, in particular, in hl. 7 «About counteraction to justice» responsibility for the crime considered by us) in comparison with the existing laws before adoption of the Criminal code of 1903 and Criminal codes of RSFSR 1922, 1926 and 1960.
Keywords: physical evidences, obviously false denunciation, testimonies of witnesses, crimes against justice, falsification of proofs.
Изучение истории отечественного уголовного законодательства позволяет проанализировать особенности появления и развития норм, сопряженных с фальсификацией доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности. В свою очередь, прежде чем приступить к анализу отечественных законов, необходимо отметить, что развитие российского уголовного законодательства принято подразделять на три периода: 1) уголовное законодательство досоветского периода (до октября 1917 г.); 2) советское уголовное законодательство; 3) постсоветское уголовное законодательство.
Так, в первых отечественных законодательных актах фактически отсутствовало упоминание о запрете подлога или фальсификации доказательств.
Однако обращает на себя внимание тот факт, что «Русская правда» известна в нескольких редакциях, и, как замечает Р.Б. Осокин, понятие «редакция» исторического источника включает в себя два компонента: деятельность законодателя, изменявшего закон по существу, и работу переписчиков, по-своему компоновавших доходивший до них текст, иногда произвольно объединявших либо разъединявших отдельные нормы или законы1. Так, в ст. 20 Пространной редакции «Суд Ярославль Володиме-рич Правда Русьская» предусматривалась логическая предпосылка для возникновения предписания, непосредственно запрещающего заведомо ложный донос2. На данное обстоятельство указывают многие ученые3.
В период феодальной раздробленности Руси принимались и действовали в пределах определенного княжества (республики) законы, которые регламентировали, в том числе уголовную ответственность. Так, в ст. 61 «Псковской судной грамо-
ты» предусматривалась обязанность должностного лица, осуществляющего правосудие (князя и посадника), не принимать во внимание при рассмотрении дел недостоверные доказательства, а также отменять неправосудные судебные решения, принятые на основе недостоверных доказательств4. Данное обстоятельство позволяет утверждать о системной и функциональной взаимосвязи норм Пространной редакции «Суд Ярославль Володимерич Правда Русьская» и «Псковской судной грамоты» в процессе охраны общественных отношений в сфере правосудия.
В дальнейшем, в 1497 г., принимается «Судебник», ст. 38 которого5 развила положения ст. 20 Пространной редакции «Суд Ярославль Воло-димерич Правда Русьская» о порядке распределения судебных издержек. Кроме того, ст. 19 этого «Судебника»6 отчасти воспроизводила положения ст. 61 «Псковской судной грамоты», регламентируя обязательность отмены необоснованного обвинительного приговора либо другого решения суда, но, не устанавливая ответственности за вынесение должностным лицом подобного решения. В свою очередь ст. 12 этого закона7 свидетельствовала о возможности взыскания в пользу потерпевшего убытков, причиненных преступлением, с лица, обвиненного в краже чужого имущества, даже, если доказательства совершения преступления не были добыты, но о совершении преступления указывают пять или шесть свидетелей.
Осужденный при этом нес исключительно имущественную ответственность, ему не назначались наказания в виде штрафа, телесных наказаний или смертной казни, предусмотренные ст. 10, 11 «Судебника» за совершение кражи8. Последнее положение фактически означает дифференциацию значимости вещественных доказательств и показаний
свидетелей для суда, что являет собой основу для последующего развития рассматриваемого нами деяния.
Позже, в период правления Иоана IV (Грозного), в 1550 г., был принят иной «Судебник», который содержал ряд положений, развивших механизм противодействия фальсификации доказательств по уголовным делам. Так, в ст. 4 этого закона предусматривалась ответственность для должностного лица, совершающего изготовление подложного протокола судебного заседания, а также за умышленное искажение в протоколе показаний участников судебного разбирательства9.
В свою очередь в ст. 28 «Судебника» 1550 г. определялся порядок хранения судебных документов и письменных доказательств по делу в целях избежания их фальсификации либо неправомерного изъятия10. Кроме того, ст. 58 данного нормативного акта дополняла положение ст. 12 «Судебника» 1497 г. установив, что для оговора без других доказательств требуются соответствующие показания не пяти-шести, а пятнадцати-двадцати «добрых крестьян», или десяти-пятнадцати детей боярских11.
В 1649 г. при Алексее Михайловиче Романове («Тишайшем») было принято «Соборное Уложение», содержащее ряд норм об ответственности за рассматриваемое нами деяние. Так, в этом нормативном правовом акте криминализировано деяние, сопряженное с «насильственным ополичением» (ст. 54—55 гл. XXI «О розбойных и о татиных де-лех»), под которым понималось совершение не должностным лицом насильственных действий, сопряженных с подбрасываниемвещи с целью обвинения лица в совершении преступления, совершенных с нарушением установленной процессуальной формой, а именно: без участия понятых и приставов12. За совершение этого преступления виновное лицо привлекалось к ответственности в форме «нещадного битья кнутом при многих людях» (публично) и выплатой «двойного бесчестья» (штрафа).
Согласно ст. 56 гл. XXI «О розбойных и о татиных делех»13 Соборного уложения 1649 г., «насильственное ополичение» приравнивалось к совершению «подмета» (умышленному ненасильственному подкидыванию вещей с целью обвинения лица в совершении преступления).
Разграничение этих преступлений представляется затруднительным, однако, их отличия кроются в способе и субъекте преступления. Так, в отличие от «насильственного ополичения» при «подмете» в качестве способа совершения насилие не применялось, а субъектом могло быть должностное лицо.
Положения данных норм (ст. 55—56) Соборного уложения 1649 г. фактически ознаменовали собой возникновение в отечественном уголовном законодательстве запрета на фальсификацию всех прочих доказательств, помимо свидетельских показаний и документов. Учитывая вышеизложенное, следует признать данное обстоятельство основой планомерного и последовательного развития российского законодательства, устанавливающего ответственность за фальсификацию доказательств по уголовным делам.
Статьи 11—12 гл. X «О суде» Соборного уложения 1649 г. развивали существовавшие ранее нормы делопроизводства путем запрета исправлений и приписок в судебных документах14. В ст. 22 гл. X «О суде» содержался запрет на фальсификацию исследованных в суде доказательств, в том числе «крепостей» — документов15, в форме их дополнения или изъятия должностным лицом без установления наказания за данное деяние16.
Исследовательский интерес вызывает ст. 29 гл. XI «Суд о крестьянах» Соборного уложения 1649 г., в которой было закреплено, что показания свидетеля, ранее уже уличенного в даче заведомо ложных показаний, не имели доказательственного значения17.
Действовавший в период царствования Петра I в 1715 г. «Артикул Воинский» наряду с Соборным уложением 1649 г. до принятия «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г. приравнял заведомо ложные показания свидетеля (арт. 198)18 как специальную форму фальсификации доказательств по уголовным делам к лжеприсяге (арт. 196)19.
Специфика развития технико-юридической конструкции норм, регламентирующих ответственность за различные формы фальсификации доказательств по уголовным делам, состоит в том, что до принятия «Уложения о наказаниях уголовных
и исправительных» 1845 г. рассматриваемое уголовно наказуемое деяние запрещалось различного рода указами, воинскими уставами и другими нормативными актами, содержавшими одновременно нормы различных отраслей законодатель-ства20.
Так, в ст. 404 «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г.21 впервые криминализирован подлог, означающий должностное преступление, выраженное в постановке фальшивой подписи, в допуске к участию в деле подставных свидетелей, в нарушении правил составления различных видов документов, в неправомерном изменении, уничтожении, сокрытии, хищении таких документов, совершенное по корыстной или иной личной заинтересованности.
В 1903 г. было принято последнее дореволюционное «Уголовное уложение», в котором впервые глава VII «О противодействии правосудию» включила в 22 статьи22, запрещающие, помимо фальсификации доказательств, заведомо ложное сообщение о событии преступления (ст. 156)23, заведомо ложный донос (ст. 157)24, преступления участников уголовного и гражданского судопроизводства (ст. 158, 160)25, недонесение о преступлении (ст. 162—164)26, сокрытие обвиняемого или осужденного лица (ст. 168)27.
Уголовное уложение 1903 г., помимо криминализации деяний против правосудия, содержало ст. 159, предусматривающую уголовную ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу. Так, в п. 1 ст. 159 этого нормативного правового акта предусматривался запрет на подделку или переделку письменного или вещественного доказательства с целью навлечь подозрение в совершении преступления на определенное лицо28. В п. 2 ст. 159 содержался запрет на представление суду или органу, осуществляющему досудебное производство, с целью навлечь подозрение в совершении преступления на определенное лицо заведомо ложного письменного или вещественного доказательства (п. 2 ст. 159)29.
В советский период развития уголовного законодательства норма об уголовной ответственности за фальсификацию доказательств была закреплена в постановлении Совета народных комиссаров РСФСР от 24 ноября 1921 г. «О наказаниях за
ложные доносы»30. В частности, заведомо ложный донос, совершенный из корыстной заинтересованности при искусственном создании доказательств обвинения, а равно при ложности обвинений в совершении в тяжком преступлении, наказывался лишением свободы до 2 лет.
Позже уголовная ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу была закреплена в УК РСФСР 1922 г., который в отличие от дореволюционного уголовного законодательства рассредоточил запреты на фальсификацию доказательств по тексту Особенной части данного акта. Так, в ст. 92 УК РСФСР 1922 г., располагавшаяся в гл. 1 «Государственные преступления» были криминализированы деяния, сопряженные с похищением, повреждением, сокрытием или уничтожением официальных или частных документов в целях воспрепятствования правильному рассмотрению дел31.
Статья 177 гл. 5 «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности» УК РСФСР 1922 г. запрещала заведомо ложный донос о совершении лицом преступления32. В этой же главе УК РСФСР 1922 г. также содержалась ст. 17833, запрещавшая дачу свидетелем, экспертом или переводчиком заведомо ложных показаний. В ст. 17934 был закреплен квалифицированный состав преступлений, предусмотренных ст. 177, 178 этого акта, в случае их сопряжения с обвинением в тяжком преступлении, с искусственным созданием доказательств обвинения, а также при их совершении из корыстной заинтересованности.
Подобные структурные особенности были свойственны и УК РСФСР 1926 г. При этом анализ диспозиции ст. 95, 120 свидетельствует об отсутствии существенных новаций в подходах к пониманию природы деяний, сопряженных с фальсификацией доказательств по уголовным делам, а также расположения соответствующих статей в структуре Особенной части уголовного закона. Иной новаторский подход законодателя по сравнению УК РСФСР 1922 г. состоит в объединении в диспозиции ст. 95 двух запретов: на заведомо ложный донос и на дачу заведомо ложных показаний35.
В отличие от УК РСФСР 1922 и 1926 гг. последний УК РСФСР 1960 г. выделил в структуре Осо-
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
бенной части гл. 8, предусмотревшую ответственность за преступления против правосудия. Однако в данной главе УК РСФСР 1960 г. и во всей Особенной части этого закона отсутствовала специальная норма, регламентирующая ответственность за фальсификацию документов и иных вещественных доказательств36.
Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что, начиная с первых законов Киевской Руси, ответственность за фальсификацию доказательств наступала за такую ее специальную форму, как заведомо ложный донос. В последующем, начиная с «Псковской судной грамоты», норма об ответственности за фальсификацию доказательств получила более конкретное оформленное развитие. В частности, Уголовное уложение 1903 г. предусматривало гл. VII «О противодействии правосудию», в которой содержалась норма, регламентирующая запрет на подделку или переделку письменного или вещественного доказательства, с целью навлечь подозрение в совершении преступления на определенное лицо (ст. 159). Кроме того, Уголовное уложение 1903 г. имело более совершенную структурированную Особенную часть с точки зрения систематизации деяний, сопряженных с фальсификацией доказательств, по сравнению с существовавшими нормативными актами до принятия Уголовного уложения 1903 г. и Уголовными кодексами РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг.
1 Осокин Р.Б. Генезис норм об уголовной ответственности за жестокое обращение с животными в досоветский период // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 12-1 (104). С. 396—397.
2 Пространная редакция «Суд Ярославль Володимерич Правда Русьская» // Российское законодательство X—XX веков. В девяти томах. Законодательство Древней Руси. М.: Юрид. лит., 1984. Т. 1. С. 65.
3 Горелик А.С., Лобанова Л.В. Преступления против правосудия. СПб.: Юридический центр Пресс, 2005. С. 13; Лоба В.Е., Малахов С.Н. Уголовное право Древней Руси XI—XII вв. (по данным Русской Правды): монография. Армавир: РИО АГПА, 2011. С. 147.
4 Псковская Судная грамота // Российское законодательство X—XX веков. В девяти томах. Законодательство Древней Руси. М.: Юрид. лит., 1984. Т. 1. С. 337.
5 Судебник 1497 г. // Российское законодательство X—XX веков: в 9 т. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М.: Юрид. лит., 1985. Т. 2. С. 59.
6 Там же. С. 56.
7 Там же. С. 55—56.
8 Там же. С. 55.
9 Судебник 1550 г. // Российское законодательство X—XX веков: в 9 т. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М.: Юрид. лит., 1985. Т. 2. С. 97.
10 Там же. С. 101—102.
11 Там же. С. 108.
12 Российское законодательство X—XX веков. В девяти томах. Акты Земских соборов. М.: Юрид. лит., 1985. Т. 3. С. 239.
13 Там же. С. 239.
14 Там же. С. 103.
15 Там же. С. 105.
16 Вишняков В.В. Уголовно-правовая оценка фальсификации доказательств: автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 2007. С. 12—13.
17 Российское законодательство X—XX веков. В девяти томах. Акты Земских соборов. С. 156.
18 Артикул воинский 1715 г. // Российское законодательство X—XX веков: в 9 т. Законодательство периода становления абсолютизма. М.: Юрид. лит., 1986. Т. 4. С. 363.
19 Там же. С. 363.
20 Осокин Р.Б. Уголовно-правовая охрана общественной нравственности: история и зарубежный опыт противодействия: монография. Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2013. С. 11; Осокин Р.Б. Состояние уголовно-правового противодействия преступлениям против общественной нравственности в не-кодифицированный период развития российского уголовного законодательства // Вестник Московского университета МВД России. 2015. № 2. С. 88; Осокин Р.Б. Теоретико-правовые основы уголовной ответственности за преступления против общественной нравственности: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014. С. 77—78.
21 Уложение о наказания уголовных и исправительных 1845 г. // Российское законодательство X—XX веков. Законодательство первой половины XIX века. М.: Юрид. лит., 1988. Т. 6. С. 277.
22 Уголовное уложение 1903 г. // Полное собрание законов Российской Империи. СобраниеТретие. Отделение 1. 1903 г. СПб.: Государственная типография, 1905. Т. XXIII. С. 201—204.
23 Там же. С. 201.
24 Там же. С. 201.
25 Там же. С. 201.
26 Там же. С. 202.
27 Там же. С. 203.
28 Там же. С. 201.
29 Там же. С. 201.
30 О наказаниях за ложные доносы: постановление Совета народных комиссаров РСФСР от 24 нояб. 1921 г. // СУ РСФСР.
1921. № 77, ст. 639.
31 Уголовный кодекс РСФСР от 1 июня 1922 г. // СУ РСФСР.
1922. № 15, ст. 153.
32 Там же.
33 Там же.
34 Там же.
35 Уголовный кодекс РСФСР от 22 нояб. 1926 г. // СУ РСФСР. 1926. № 80, ст. 600.
36 Уголовный кодекс РСФСР от 27 окт. 1960 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1960. № 40, ст. 591.
