CC BY
225
ПЕРСПЕКТИВЫ МИРА И СТАБИЛЬНОСТИ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ
Йелда ДЕМИРАГ
доцент, сотрудник кафедры политологии и международных отношений Университета Башкент (Анкара, Турция)
Драматические изменения, связанные с окончанием «холодной войны», в существенной мере повлияли на содержание литературы, посвященной международным отношениям. Больше всего эти изменения коснулись двух понятий: «безопасность» и «стабиль-
ность»1. В тот период угрожающий характер приобрели такие проблемы, как региональные и этнические конфликты, соблюдение прав человека, религиозный фундаментализм, международный терроризм, подпольная торговля наркотиками и оружием.
Южный Кавказ представляет собой один из самых сложных и насыщенных конфликтами регионов мира. Он включает три бывшие республики СССР: Армению, Азербайджан и Грузию, а также многочисленные народности и несколько наций, проживающих на территории этих государств. С момента установления независимости в регионе возникли три типа соперничества. Во-первых, соперничество между региональными державами: Турцией, Ираном и Россией; во-вторых, между самими странами Южного Кавказа; наконец, между отдельными национальностями внутри го-
1 Расширенному толкованию понятий «стабильность» и «безопасность» посвящены работы: Buzan B. People, State and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Boulder: Lynee Rienner, 1991; idem. New Patterns of Global Security in the Twenty-First Century // International Affairs, 1991, Vol. 67, No. 3. P. 431—451.
сударств2. Это соперничество приобрело исключительно сложный характер, особенно после того, как в середине 1990-х годов к проблемам региона стали проявлять интерес США. К тому времени каждое из упомянутых государств уже пыталось повлиять на процессы в регионе, строя свою политику по отношению к его странам на разнообразных исторических, экономических, этнолингвистических и культурных факторах. Но, как мы уже указывали выше, основными причинами, позволившими державам, расположенным за пределами Южного Кавказа, укрепить в нем свое влияние, были непрекращающиеся конфликты в самом регионе, с одной стороны, и борьба за энергетические ресурсы — с другой3. Конфликт политических и экономических интересов держав оказался препятствием для установления стабильности в этом регионе.
Первый этнический конфликт, который стал основным фактором нестабильности, возник в Азербайджане, в населенном армянами анклаве Нагорный Карабах. Следующие два вспыхнули в Грузии: между Центром и двумя автономными образованиями — автономной республикой Абхазия и автономной областью Южная Осетия. В каждом из упомянутых конфликтов удалось добиться прекращения огня, но не окончательного урегулирования.
2 Cm.: Jones St. Georgia: The Caucasian Context // Caspian Crossroads, Spring 1995, Vol. 1, No. 2. P. 7.
3 Cm.: MacFarlane N.S. Western Engagement in the Caucasus and Central Asia. London: Royal Institute of International Affairs, 1999. P. 24.
Интересы внешних акторов к странам региона
Россия
Уникальное географическое положение Южного Кавказа столетиями заставляло Россию рассматривать этот регион то как мост, соединяющий Черное и Каспийское моря, то как барьер, их разделяющий. Сразу же после распада СССР, Южному Кавказу отводилась роль «санитарного кордона», охраняющего РФ от нестабильности, источником которой считался Юг4.
Наряду с геостратегическими соображениями на политику официальной Москвы по отношению к странам ближнего зарубежья влиял целый ряд геополитических факторов5. При этом на Южном Кавказе российские стратеги отводили ключевую роль в сфере безопасности Грузии. К этому нужно добавить и повышенный интерес РФ к энергетическим ресурсам Каспия. Поэтому она стремилась установить контроль над регионом. В соответствии с той же политикой по отношению к странам ближнего зарубежья Кремль подкреплял свое присутствие в регионе размещением в нем своих войск6.
Кроме того, Россия стремилась принять широкое участие в добыче и транспортировке нефти и природного газа и строила свою политику в соответствии с этими целями, пытаясь сохранить свой контроль над существующими нефтепроводами, а также выступала против выдвигаемого Западом проекта строительства нового трубопровода, который был предназначен для перекачки энергетических ресурсов из района Каспия. Особенно энергично РФ выступала против проекта трубопровода Восток — Запад, поддерживаемого США. Расширение НАТО на восток и особенно выраженное Грузией и Азербайджаном намерение сблизиться с Североатлантическим альянсом вынудили Россию к поиску стратегических союзников. В этом контексте Тегеран с его антизападным и антиамериканским режимом стал для Москвы наиболее естественным и наиболее важным партнером7. Кроме Ирана, Россия вместе с Арменией, с которой она исторически имела союзнические отношения, завязала партнерские отношения с Китаем (в рамках ШОС). В целом политика России в этом регионе сводится к тому, чтобы сохранить его в сфере своего влияния и осуществлять контроль над поставками на мировой рынок энергетических ресурсов из района Каспия.
К этому времени, как отмечает Реваз Гачечиладзе: «Складывающаяся на Южном Кавказе новая геополитическая структура вызывала у России беспокойство и прово-
4 См.: Sezer B.D. Russia and the South: Central Asia and the Southern Caucasus // European Security, 1995, Vol. 5, No. 2. P. 322.
5 См.: Cornell S. Small Nations and Great Powers, A Study of Ethno-political Conflict in the Caucasus. United Kingdom: Curzon Press, 2001. P. 348.
6 О политике России на Кавказе см.: Arbatov A.G. Russia’s Foreign Policy Alternatives // International Security, 1993, Vol. 18, No. 2; Mohiaddin M. Russian Foreign Policy and Security in Central Asia and the Caucasus // Central Asian Survey, 1993, Vol. 12, No. 2. Возражая странам, которые выступали против военного присутствия и растущего влияния в регионе, российские аналитики оправдывали военные операции международным принципом «законного вмешательства» в конфликт на территории другой страны ее просьбой о помощи (см.: Khlestov O.N., Nikitin A.I. Using Armed Forces in International Relations and Russia’s Point of View: International Legal Aspects // Foreign Military Studies Office publications: Low Intensity Conflict and Law Enforcement, 1996, Vol. 5, No. 1. P. 46).
7 Отношения между Москвой и Тегераном продолжали развиваться на основе предложения РФ продавать Ирану нефть в 1997—2007 годах по низким ценам. Сообщалось также о поставке Россией оборудования общей стоимостью 4 млрд долл. в рамках навязанного Ирану экономического соглашения (см.: Vishniakov V. Russian-Iranian Relations and Regional Stability // International Affairs, 1999, Vol. 45, No. 1. P. 143—153; Chubin Sh. Iran’s Strategic Predicament // Middle East Journal, 2000, Vol. 54, No. 1. P. 10—24).
цировала чувство имперской ностальгии, заставляя рассматривать всю бывшую территорию СССР как сферу жизненных интересов РФ. Любое проявление заинтересованности других держав в территории, которую исторически Россия рассматривала как зону своего влияния, воспринималось российской политической и военной элитой как недопустимое»8.
Турция
После завершения «холодной войны» для Турции на Южном Кавказе появились как новые возможности, так и новые риски9. Анкара становилась в этом регионе одним из наиболее крупных игроков, притом что до того ее влияние было маргинальным, и она не принимала активного участия в политике данного региона, хотя многие населявшие его народы сохраняли с Турцией исторические, этнические и культурные связи и представляли для нее определенную экономическую и стратегическую ценность. По отношению к России это была для Турции буферная зона и вместе с тем канал связи с республиками Центральной Азии. Кроме того, район располагает природными ресурсами. В этом регионе есть тюркское государство Азербайджан, занимающее стратегическую позицию, — своего рода ворота в ЦА, а также потенциальный экономический партнер, обладающий громадными запасами нефти, и потенциальный союзник в сдерживании российского влияния на Южном Кавказе10. Некогда Турция была единственной страной, которая последовательно поддерживала Азербайджан в его борьбе за Карабах, рискуя при этом своими отношениями с Арменией и Россией11. В том же, что касается проблемы Карабаха, общественное мнение Турции было на стороне Азербайджана.
Официальная Анкара поддерживала Азербайджан и на международной арене, присоединившись к эмбарго против Армении и разорвав с ней дипломатические отношения. Однако, учитывая свое положение как члена НАТО и позицию России, Турция воздержалась от поставок оружия в Азербайджан и от военного вмешательства в конфликт между Азербайджаном и Арменией. Используя свои связи с Западом, Анкара по просьбе Баку попыталась привлечь западные правительства к карабахскому конфликту. Давление общественного мнения исключало для Турции позицию нейтралитета, и ее политика была полностью проазербайджанской12. Отношения Турции с Грузией получили дополнительный положительный импульс в связи с противостоянием на Южном Кавказе между Москвой и Тбилиси, а также благодаря поддержке со стороны Грузии экспортного трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан и выраженному ею желанию сотрудничать с Турцией по целому ряду вопросов — от туризма до проблем безопасности. В противоположность Москве Анкара проявила взвешенный подход к межэтническим конфликтам в Абхазии и Южной Осетии, последовательно отстаивая территориальную целостность Грузии, что помогло обеим странам в значительной степени улучшить их двусторонние связи13.
8 Gachechiladze R. Geo-politics in the Caucasus: Local and External Players // Geopolitics, 2002, Vol. 7, No. 1. P. 128.
9 Cm.: Aydin M. Determinants of Turkish Foreign Policy: Changing Patterns and Conjunctures During the Cold War // Middle Eastern Studies, January 2000, Vol. 36, No. 1.
10 Cm.: Bolükbaçi S. Ankara’s Baku-centered Transcaucasia Policy: Has it Failed? // The Middle East Journal, 1997, Vol. 51, No. 1, P. 84.
11 Cm.: Aydin M. Turkish Policy Toward South Caucasus // The Quarterly Journal, 2004, No. 3. P. 44.
12 Cm.: Cornell S. Turkey and the Conflict in Nagorno-Karabakh: A Delicate Balance // Middle Eastern Studies, 1998, Vol. 34, No. 1. P. 62.
13 Cm.: Aydin M. Turkish Policy Toward South Caucasus. P. 45 (see also: Demirag Y. Turkish-Georgian Relations from Independence to Velvet Revolution // Uluslararasi tliçkiler, 2005, Vol. 2, No. 7. P. 125—157).
Армения остается единственным государством в регионе, с которым у Турции сохраняются натянутые отношения. Т урция признала независимость Армении 16 декабря 1991 года без каких-либо предварительных условий, к тому же, учитывая ее трудное экономическое положение, оказывала ей гуманитарную помощь и содействие в доставке в Армению помощи от зарубежных стран и организаций через свою территорию. Наряду с этим Турция пригласила Армению участвовать в качестве страны-учредителя в Организации черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС), которая была создана 25 июня 1992 года. Это сближение, наметившееся в период президентства в Армении Левона Тер-Петросяна, обещавшее развиваться и далее, сменилось диаметрально противоположным процессом, что было обусловлено позицией, занятой Ереваном в ходе карабахского конфликта. Эта позиция вынудила Турцию заявить в апреле 1993 года, что она отказывается предоставить свою территорию и воздушное пространство для любого транспорта, направляющегося в Армению, включая и тот, который перевозит гуманитарные грузы.
Турция как член Минской группы ОБСЕ, занятой мирным урегулированием карабахской проблемы, вносит существенный вклад в усилия прекратить этот конфликт на двусторонней основе. При этом Анкара содействует развитию экономического сотрудничества в регионе, его развитию и установлению в нем стабильности. Строительство трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан и газопровода Баку — Тбилиси — Эрзерум еще в большей степени усиливает экономическое значение Южного Кавказа для Турции. Хотя в связи с этим регионом по-прежнему возникают очаги напряженности и конфликты интересов, в частности между Турцией и Россией. Анкара сделала два важных вывода: с одной стороны, Москва является для нее весомым экономическим партнером, с другой — открыто агрессивная внешняя политика в Евразии непродуктивна, учитывая риск эскалации вплоть до прямой конфронтации с Россией, которая остается региональной сверхдержавой14. В связи с этим подписанный в ноябре 2001 года Российской Федерацией и Республикой Турцией Совместный план действий в Евразии позволяет надеяться, что в будущем он станет основой для перехода этих стран от соперничества к сотрудничеству.
США
В начале 1990-х годов Вашингтон не проявлял особого интереса к укреплению своего влияния в регионе, признавая его сферой влияния РФ. При этом Соединенные Штаты ограничивали свою политику тем, что «сватали» турецкую модель светского государства мусульманским странам, возникшим на территории бывшего Советского Союза. По настоянию армянского лобби Конгресс США в 1992 году ввел санкции в отношении Азербайджана, использовав для этого 907-ю поправку «Акта о поддержке свободы». Вплоть до его отмены главой Белого дома в 2002 году этот закон запрещал прямое межправительственное общение между Вашингтоном и Баку, был серьезным препятствием для развития политики США в этом регионе. Можно считать, что после 1997 года политика Соединенных Штатов на Южном Кавказе изменилась. Однако в тот период американское участие в делах стран каспийского региона и республик Центральной Азии в основном ограничивалось экономическими и дипломатическими усилиями, а также заключением ряда соглашений в военной сфере. Заметные перемены в этой политике произошли после событий 11 сентября 2001 года. С того времени США стали проводить на Южном Кавказе гораздо более активную политику и многие их приоритеты изменились. Сегодня
14 См.: Aydin M. Turkish Policy Toward South Caucasus. P. 49.
121--------------------------------------------------------
официальный Вашингтон рассматривает свое присутствие в регионе как часть своей политики на Ближнем Востоке и составной элемент антитеррористических действий15. США пришли к пониманию, что обязательным условием сохранения глобального превосходства в мире является доминация в Евразии16.
Растущее влияние России, Китая и Ирана в регионе, а также возникновение Шанхайской организации сотрудничества усилили и без того растущий интерес Белого дома к региону. США проникли в него, используя тот же предлог, на который до того ссылались Россия и Китай: безопасность и терроризм. В этой связи США наладили интенсивные контакты по линии безопасности с Азербайджаном и Грузией. Несмотря на это сотрудничество, Соединенные Штаты, хотя и рассматривают разрешение конфликтов в регионе как существенную возможность для достижения своих собственных целей, они не прилагают достаточных усилий для их урегулирования. Политическая повестка дня американской администрации перегружена Ираком, терроризмом, Ираном и Ближним Востоком17.
Европейский союз
В том, что касается политической и стратегической активности на Южном Кавказе, вплоть до 1999 года ЕС вел себя сдержанно. Другими словами, Евросоюз принял решение непосредственно не участвовать в переговорном процессе, направленном на устранение конфликтов, предоставив их ведение ООН и ОБСЕ. Однако в связи с происходившими событиями он изменил свое отношение к политике в регионе. В июне 1999 года в Люксембурге состоялась встреча на высшем уровне ЕС — Кавказ, где была единодушно достигнута договоренность о том, что «серьезные конфликты существенно препятствуют политическому и экономическому развитию стран Южного Кавказа». А подписание тогда же (22 июня) в Люксембурге Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (РСА) между тремя кавказскими государствами официально рассматривается как переломный пункт в отношениях между ЕС и кавказскими государствами18. Этот документ обеспечивал основу для сотрудничества в экономике, в социальной сфере, в области финансов, промышленности и культуры, а также по другим направлениям, представляющим интерес для всех сторон. В совместном заявлении, с одной стороны, ЕС, с другой — Армении, Азербайджана и Грузии, подчеркивалось, что конфликты на Южном Кавказе препятствуют политическому и экономическому развитию его государств, а Евросоюз выражает готовность использовать свои возможности, чтобы поддержать мирный процесс в разных точках региона19.
Как и НАТО, Европейский союз пересмотрел методы своей политики за рубежом, с тем чтобы они служили достижению основных целей на Южном Кавказе — установлению стабильности и демократии в этом обширном регионе. Нельзя не учитывать и расту-
15 См.: Brenda Sh. US Policy. В кн.: The South Caucasus. A Challenge for the EU // Chaillot Papers, No. 65, Institute for Security Studies, European Union, Paris, 2003. P. 53—63.
16 Как сформулировал Зб. Бжезинский, «государство, которое господствует в Евразии, контролировало бы два из трех наиболее развитых и экономически продуктивных мировых регионов... Около 75% мирового населения живет в Евразии, и большая часть мирового физического богатства также находится там как в ее предприятиях, так и под землей. На долю Евразии приходится около 60% мирового ВНП и около трех четвертей известных мировых энергетических запасов. В Евразии также находятся самые политически активные и динамичные государства мира» (Бжезинский 36. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 2000. С. 44).
17 См.: Brenda Sh. Op. cit. P. 57.
18 См.: Witterbrood C. Towards a Partnership with the Countries of the Eurasian Corridor // Insight Turkey, 2000, Vol. 2, No. 3. P. 15.
19 См.: Joint Declaration of the European Union and the Republics of Armenia, Azerbaijan and Georgia. Официальный сайт Европейского союза доступен по адресу: [http://www.europa.eu.int].
щий геоэкономический интерес ЕС к региону Каспия. При этом для достижения в нем собственных целей Евросоюз использовал преимущественно экономические средства: соответствующую помощь или создание в пределах самого региона структур, основанных на региональном сотрудничестве, типа ТРАСЕКА (Международный транспортный коридор Европа — Кавказ — Азия) и ИНОГЕЙТ («Программа международного сотрудничества в области межгосударственной транспортировки нефти и газа в Европу»). ЕС полагает, что экономическое развитие государств региона само по себе должно решить их этнические проблемы. Однако очевидно, что исключительно экономическими методами эти проблемы решить невозможно.
Правда, еще до того, в 1998 году, в ходе своего визита в Баку комиссар ЕС Ван дер Брук отметил: «Отношения ЕС с Азербайджаном важны для нас в большей степени, чем доступ к его энергетическим ресурсам, и играют ключевую роль в наших планах взаимодействия со странами Центральной Азии. Кроме того, эти связи позволяют сохранить стабильность в Кавказском регионе европейского континента»20. Конечно, события 11 сентября вынудили Совет министров Евросоюза пересмотреть приоритеты, поскольку Центральная Азия и борьба с терроризмом вышли на первое место21.
В марте 2003 года Европейская комиссия опубликовала заявление: «Расширение связи Европы с соседями — новые направления развития отношений с нашим восточным и южным окружением»22. По географическим соображениям Армения, Азербайджан и Грузия в этом заявлении не упоминались. Но интересно то, что ЕС, тогда исключив Южный Кавказ из расширенного списка своих соседей, вскоре, в июне того же года, вновь упомянул их в числе своих соседей в проекте стратегии, подготовленной Хавьером Саланой и озаглавленной «Безопасность Европы в более благополучном мире»23.
В развитие этого 7 июля 2003 года Совет министров Евросоюза назначил Хейкки Тальвитие специальным представителем ЕС на Южном Кавказе24. В сообщении об этом назначении говорилось, что оно отражает стремление Совета играть «более активную политическую роль» в регионе25.
Продолжая такую политику, 14 июня 2004 года Совет министров ЕС принял решение распространить на Грузию, Армению и Азербайджан инициативу «Политика европейского соседства» (ПЕС), а также поддержал стратегию Комиссии относительно активной реализации ПЕС. Цель Европейской политики соседства — предоставить возможность странам, не вошедшим в ЕС, разделить те преимущества, которыми с 2004 года стали пользоваться вновь присоединившиеся к ЕС государства, то есть обеспечить им стабильность, безопасность и благосостояние стран ЕС, но без их вхождения в эту структуру на правах членства в ней. ПЕС была задумана так, чтобы предотвратить возникновение новых разделительных линий между вновь присоединившимися странами и их соседями, предложив последним поддерживать с Евросоюзом более тесные отношения, включая существенный уровень экономической интеграции и углубления политического сотруд-
20 Lynch D. The EU: Towards a Strategy. B kh.: The South Caucasus. A Challenge for the EU. P. 195.
21 Cm.: Helly D. The Role of the EU in the Security of the South Caucasus: A Compromised Specificity? // Quarterly Journal, September 2002, No. 3. P. 67—76.
22 Cm.: Wider Europe-Neighbourhood: A New Framework for Relations with our Eastern and Southern Neighbours // Commission Communication COM (203), 104. Brussels, 11 March 2003 [Europa.eu.int/comm/ external_relations/we/doc/com03_104-en.pdf].
23 Cm.: A Secure Europe in a Better World. Paper presented by Javier Solana, High Representative for the Common Foreign and Security Policy. Thessalonika: European Council, 20 June 2003 [http://ue.eu.int/pressdata/ EN/reports/76255.pdf].
24 Cm.: Council Joint Action 2003/496/CFSP [http://ue.eu.int/pesc/envoye/cv/talvitie/l_16920030708en 00740075.pdf].
25 Cm.: Talvitie H. The EU and the South Caucasus — Perspectives for Partnership // International Policy Dialogue. InWent Development Policy Forum. Berlin: Federal Ministry for Economic Cooperation and Development, 12—13 November 2003 [www.dse.de/ef/caucasus/talvitie].
ничества. ПЕС должна помочь добиться одной из стратегических целей ЕС, определенных в Европейской стратегии безопасности, которая была принята в 2003 году и нацелена на создание по соседству с ЕС буфера безопасности. Подключение трех южнокавказских стран к ПЕС должно было дать недвусмысленный сигнал, что Евросоюз берет на себя обязательства поддерживать эти страны на пути построения ими устойчивого общества, основанного на демократических ценностях. В рамках «Политики европейского соседства» эти страны получат возможность развивать свои связи с ЕС и будут оцениваться на основе собственных достижений. Данная Инициатива базируется на приверженности общим ценностям демократии, верховенству закона, качественному управлению, уважению прав человека, принципам рыночной экономики26. Следуя политике ЕС по отношению к региону, в котором заметны перемены к лучшему и более высокая активность, комиссар Янеш Поточник встретился с президентами всех его трех стран во время своего визита в регион 5—8 июля27, в ходе которого высказал партнерам пожелание уделить особое внимание решению и предотвращению конфликтов и подчеркнул важность укрепления регионального сотрудничества.
Кроме того, на Южном Кавказе у ЕС есть стратегические и экономические интересы. Они тесно связаны как с энергетическими проблемами, так и созданием важного транспортного коридора. Географическое положение региона потенциально делает его важным перекрестком мировой торговли. Оставаясь ключевым участком древнего Шелкового пути, он представляет собой важнейшее звено, соединяющее его со странами Причерноморья на западе, с Россией — на севере, с Китаем — на востоке, с Турцией, Ираном, Пакистаном и Индией — на юге. К тому же в географическом плане этот регион сближается с расширяющимся Евросоюзом, так как со временем Центральный Кавказ будет граничить с одной из стран-членов ЕС28.
Можно назвать несколько основных причин, которые привели к изменению политики ЕС по отношению к Южному Кавказу. 1 мая 2004 года в Евросоюз вошли новые страны29, которые имеют интересы, отличающиеся от интересов старых членов организации. Например, Литва и Латвия активно развивали военные связи с государствами Южного Кавказа. Грузия имеет морскую границу с Болгарией и Румынией, которые сегодня являются кандидатами на вступление в ЕС. Расширенный Европейский союз будет иметь новые границы, что заставляет его руководство задуматься над ситуацией в странах, ныне расположенных на периферии обновленного Союза, и о политике, которая должна учитывать потенциальные и реальные угрозы, исходящие из регионов, оказавшихся рядом с ЕС30. Стабильность является необходимым условием для расширенного ЕС. С этим должен быть связан политический интерес данной организации к Южному Кавказу. Шестой раунд расширения союза, в ходе которого в 2007 году, как ожидается, к ЕС присоединятся Румыния и Болгария, приведет к продвижению его границ еще далее на восток.
Поиск стабильности
По словам Николь Гнесотто, директора Института исследования проблем безопасности Европейского союза, Кавказ — «это практически все виды угроз безопасности, ко-
26 См.: Patten Ch. The EU-South Caucasus-The Gahrton Report. Speech by the Rt Hon Chris Patten. European Parliament, Brussels, 26 February 2004 [http://europa.eu.int/comm/external-relations/news/patten/ speech04-98.htm].
27 См.: [http:// europa.eu.int/comm/external_relations/ceeca/index.htm].
28 См.: Witterbrood C. Op. cit. P. 24.
29 Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чешская Республика, Эстония.
30 См.: Lynch D. Op. cit. P. 173—174.
торые типичны для периода после «холодной войны»: возникновение новых независимых стран, которые унаследовали советскую систему; региональные и сепаратистские конфликты, часто основывающиеся на религиозных раздорах, трудный процесс демократизации слабых государств, процветающие мафиозные структуры и подпольная торговля разного типа, находящаяся под контролем преступных групп, появление структур, связанных с международным терроризмом, необходимость обеспечивать безопасность газо- и нефтепроводов, экологические риски при быстром экономическом развитии и т.д.»31
Стабильность на Кавказе — не только региональная проблема. Если не будет стабильности в данном регионе, ее будет трудно поддерживать в соседних с ним странах, а также в Европе в целом. Поэтому многие исследовательские центры и главы государств предлагают разные модели стабильности для этого региона32. В этом плане прежде всего следует упомянуть о действительно важных усилиях таких международных организаций, как ООН, НАТО и ОБСЕ. Но, кроме них, первые шаги на этом направлении сделали и сами государства Южного Кавказа. В феврале 1997 года они выступили с совместной Декларацией о мире, безопасности и сотрудничестве в Кавказском регионе, а 31 мая того же года приняли участие во встрече глав государств (Кисловодск), состоявшейся по инициативе России. Она завершилась принятием совместного заявления «О взаимопонимании, мире и межэтническом согласии на Кавказе». Однако и эти инициативы, как выяснилось со временем, оказались бессильны прекратить локальные конфликты.
Еще с одним предложением по стабилизации положения на Кавказе в 1999 году выступил министр иностранных дел Армении Вардан Осканян. Известное под названием «3+3», оно предлагало схему заключения Российской Федерацией, Турцией, Ираном и тремя государствами Южного Кавказа регионального пакта о безопасности и сотрудничестве. Еще раз подписать подобный пакт предложил президент Турции Демирель в ходе саммита ОБСЕ в Стамбуле (ноябрь 1999 г.)33. До этого Россия выступила с идеей «Кавказской четверки», в которую должны были войти РФ, Грузия, Армения и Азербайджан. Хотя Армения проявила интерес к этому предложению, она также положительно отнеслась к созданию кавказской «большой восьмерки» ^8), включающей три республики региона, Россию, Турцию, Иран, ЕС и США. В итоге попытки достичь стабильности превратились в соперничество различных подходов к региональной кооперации.
Конфликт интересов великих держав в этом регионе еще более осложняет решение локальных проблем. Две наиболее важные и влиятельные внешние силы, выступающие в роли посредников в регионе, — Россия и Соединенные Штаты. Несмотря на широковещательные заявления по поводу завершения «холодной войны», наступления эры сотрудничества и взаимопомощи, политическое соперничество между двумя этими державами на Кавказе не прекращается. Белый дом открыто выступает против транспортировки каспийской нефти на Запад через территорию России, подталкивая Азербайджан и Грузию занять по отношению к РФ жесткую позицию. А Кремль, в свою очередь, пытается сохранить и упрочить свою стратегическую монополию на Кавказе. И обе эти стороны используют свои экономические и политические рычаги для вмешательства во внутренние дела всех трех стран Южного Кавказа и оказания влияния на их политический курс, с тем чтобы в максимальной степени подчинить го-
31 Из выступления на конференции «Сотрудничество в сохранении трансатлантической стабильности перед лицом новых вызовов». Рим, 17 ноября 2003.
32 О предлагаемых моделях стабильности и их сравнении см.: Emerson M. Approaches to the Stabilization of the Caucasus // Caucasian Regional Studies, 2000, Vol. 5, No. 1. P. 32—46.
33 См.: Celac S. Prospects of a Stability Pact for the Caucasus // Caucasian Regional Studies, 2000, Vol. 5,
No. 1.
сударства региона своим интересам, что не обязательно способствует быстрому решению политических проблем34.
Постепенное ослабление противостояния в регионе в свете последних событий и перспективы мира
Достижение стабильности требует серьезного прогресса в разрешении региональных конфликтов, которые часто называют «замороженными». На деле они не «заморожены», а по-прежнему актуальны, развиваются с разной степенью интенсивности и приводят к многочисленным негативным эффектам. «Замороженным» фактически оказывается процесс выхода из конфликта35. Такие местные проблемы, как слабость государственных институтов, отсутствие политической культуры, коррумпированность государственных чиновников, организованная преступность, нерешенные социальные проблемы и экономические трудности, представляют потенциальную угрозу для хрупкой стабильности стран Южного Кавказа. Однако основным источником нестабильности остаются тлеющие вооруженные конфликты в Карабахе, Абхазии и Южной Осетии. Региональные проблемы безопасности тесно переплетены друг с другом. Ситуация «ни мира, ни войны» (при сохраняющейся угрозе сепаратизма) представляет собой серьезный барьер на пути достижения стабильности в этих странах, препятствуя их социально-экономическому развитию и демократизации.
Последние события и сближение государств региона вселяют надежду на установление в нем стабильности. В частности, существенные изменения произошли в период президентства в РФ Владимира Путина, который 21 сентября 2001 года выступил с заявлением о всестороннем сотрудничестве России с Соединенными Штатами в рамках антитер-рористической кампании36. В том же году он выступил с признанием территориальной целостности Грузии, а в ходе своего визита в Азербайджан (январь 2001 г.) предложил свою формулу политического решения региональных конфликтов, в соответствии с которой региональные конфликты необходимо решать так, чтобы не было «победителей и побежденных». Все это свидетельствует, что глава российского государства начинает склоняться к более прагматичной и сбалансированной политике на Южном Кавказе37. В Баку Владимир Путин и Гейдар Алиев выступили с декларацией, в которой заявили о своем стремлении укреплять межгосударственные связи, особенно в экономической сфе-ре38. По этому случаю российская нефтяная фирма «ЛУКойл» и Государственная нефтяная компания Азербайджанской Республики (ГНКАР) подписали новое соглашение о разработке нефтяных ресурсов Азербайджана. А 23 сентября 2002 года Баку и Москва подписали соглашение, которое положило конец давнему территориальному спору о правовом статусе Каспия между ними39. Одновременно со сближением в сфере экономики появились признаки усиливающегося сотрудничества между этими государствами в военной области. Во время состоявшегося 26—27 февраля 2003 года визита в Баку министра обороны РФ было подписано соглашение о сотрудничестве в области обороны, включая
34 См.: Grigorian A. The EU and the Karabakh Conflict // The South Caucasus: A Challenge for the EU. P. 136.
35 Замечание на конференции Давида Бакрадзе, депутата парламента Грузии.
36 См.: Buzsynski L. Russia and The Commonwealth of Independent States in 2002: Going Seperate Ways // Asian Survey, 2003, Vol. 43, No. 1. P. 17.
37 См.: Tretiakov V. Putin’s Pragmatic Foreign Policy // International Affairs, 2002, Vol. 48, No. 3. P. 17.
38 См.: Russian President Starts Russo-Azeri Relations // Azernews, 2001, No. 2 (187).
39 См.: Jafalian A. Influences in the South Caucasus: Opposition & Convergence in Axes of Cooperation. UK: Conflict Studies Research Centre, February 2004. P. 5.
продажу оружия, модернизацию военного оборудования и обучение азербайджанского военного персонала в России40.
Первый визит главы российского государства в Турцию и последовавший за ним визит премьер-министра Турции в РФ говорят об улучшении двусторонних отношений и о том, что турецко-российские отношения могут положительно сказаться на ситуации в рассматриваемом регионе. Москва меняет свое восприятие роли Анкары на Южном Кавказе, рассматривая ее как «ценного партнера», а не как угрозу. Основной причиной развития связей между этими странами стало то, что Турция выступает важным потребителем российского голубого топлива. Завершение строительства газопровода «Голубой поток» по дну Черного моря усилит зависимость Турции от природного газа РФ. Более того, Россия начинает относиться к Турции не только как к одному из рынков сбыта своих энергетических ресурсов, но и как к стране, предоставляющей услуги по транзиту этих ресурсов. Как отметил Александр Лебедев, посол РФ в Анкаре, отношения России и Турции выходят из стадии конкуренции, проходят через этап сотрудничества и развиваются дальше, в направлении «многомерного партнерства».
Что же касается официальных отношений между Тбилиси и Сухуми, то, хотя встречи, состоявшиеся в Женеве 21—23 апреля 2005 года, а затем в Сочи, не достигли конкретных результатов, они способствовали созданию благоприятной атмосферы для всестороннего урегулирования отношений между грузинской и абхазской сторонами.
3 а к л ю ч е н и е
Нерешенные региональные конфликты открывают широкие возможности для вмешательства как мировых и региональных держав, так и международных организаций, заинтересованных в непосредственном участии в региональных процессах. Их конфликтующие геополитические и геостратегические интересы препятствуют созданию безопасной среды в регионе. Для международной политики естественно, что каждое государство пытается защитить свои собственные интересы, это становится очевидным при анализе политических процессов на Южном Кавказе. Однако такая ситуация скорее усложняет положение, нежели приносит стабильность. Другими словами, соперничествым и конфликты должны уступить место сотрудничеству. Добиться этого возможно, если, следуя Майклу Эмерсону, попытаться заменить баланс сил балансом интересов41. Как уже отмечалось выше, стабильность на Южном Кавказе жизненно необходима для всех стран, которые участвуют в политическом процессе, связанном с этим регионом. Ведь с ростом нестабильности не реализуется ни одна из положительных возможностей, остаются лишь неприятности, затрагивающие все вовлеченные страны. Но не только внешние факторы определяют ситуацию в целом, невозможность достичь прогресса нельзя объяснить, не учитывая другие факторы. К ним относятся различия в том, как воспринимают ситуацию отдельные государства Южного Кавказа и какими внутренними ориентирами они руководствуются. Эти различия подрывают идею регионального сотрудничества. Поэтому для достижения стабильности в регионе необходимо сотрудничество не только между его странами, но и между государствами, расположенными вне Южного Кавказа.
40 См.: Azerbaijan and Russia Signed Agreement on Military-Technical Cooperation // Baku Today, 28 February 2003.
41 См.: Emerson M. A Stability Pact For the Caucasus // Insight Turkey, 2000, Vol. 2, No. 3. P. 22.
