CC BY
9
Научная статья ■УДК 34
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-170-172 EDN: https://elibrary.ru/ebpsfz NIION: 2015-0066-1/24-925 MOSURED: 77/27-011-2024-01-124
Перевод в уголовном процессе
Михаил Александрович Саломатин
Московский финансово-промышленный университет «Синергия», Москва, Россия
Аннотация. Рассматриваются проблемные вопросы перевода в уголовном судопроизводстве, неоднозначность требований к образованию и навыкам переводчика, сложность проверки его компетенции. Анализируются практические аспекты перевода как формы защиты и реализации базовых основ правосудия, таких как презумпция невиновности и принцип состязательности и равноправия сторон.
Ключевые слова: перевод процессуальных документов, требования к компетенции переводчика, доказательная сила перевода процессуальных документов
Для цитирования: Саломатин М. А. Перевод в уголовном процессе // Вестник экономической безопасности. 2024. № 1. С. 170-172. https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-170-172. EDN: EBPSFZ.
Original article
Translation in criminal proceedings
Mikhail A. Salomatin
Moscow Financial and Industrial University «Synergy», Moscow, Russia
Abstract. The problematic issues of translation in criminal proceedings, the ambiguity of the requirements for the education and skills of the translator, the complexity of checking his competence are considered. The practical aspects of translation as a form of protection and implementation of the basic foundations of justice, such as the presumption of innocence and the principle of competition and equality of the parties, are analyzed.
Keywords: translation of procedural documents, requirements for the translator's competence, probative value of translation of procedural documents
For citation: Salomatin M. A. Translation in criminal proceedings. Bulletin of economic security. 2024;(l):170-2. (InRuss.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-170-172. EDN: EBPSFZ.
Рассматривая особенности юридического перевода с теоретической точки зрения, в первую очередь следует отметить, что в свете различий систем прецедентного и континентального права, положение юридического перевода не является однозначным, спорными также являются принципы изложения правовых текстов и эквивалентность терминологии [1,с. 260].
Правовая система любой страны является прямым результатом исторического, политического и культурного развития ее народа. Тексты правовых документов непосредственно взаимосвязаны с этим развитием и, как следствие, полностью отражают всю сложную взаимосвязь юридической, политической и административной составляющей представляемых ими социальных систем [2, с. 143].
Зачастую, тексты правовых документов являются непостижимыми даже для носителей языка, на котором они составлены [3; 4]. Это связано с большим объ-
© Саломатин М. А., 2024
емом терминологии, а также с практикой применения устоявшихся и архаичных выражений. Несмотря на значительное количество научных работ, посвященных тематике юридического перевода, актуальность и практический аспект данной статьи обуславливаются постоянной динамикой развития правовых взаимоотношений, законотворческой деятельности, формированием вследствие миграции многонациональных сообществ, в связи с чем, в одной политической системе могут сосуществовать люди с различным правовым мировоззрением, в результате чего, различные толкования юридических понятий могут вступать в конфликт друг с другом.
Актуальность вопросов, касающихся анализа практики перевода в уголовном процессе, а также техники и методов перевода текстов юридических документов, непосредственно обусловлена постоянными изменениями в законодательстве и правоприменительной практике,
JURISPRUDENCE
возникновением новой терминологии, наделением новыми смыслами отдельных старых терминов, и без того имеющих разительное несовпадение объема смысловых значений при их употреблении в разных языках.
Оказываясь перед лицом сложнейшей задачи адекватной передачи смыслового значения при переводе с одного языка на другой, переводчик, учитывая специфическую лексику юридического языка, вынужден прибегать к различным переводческим приемам, таким как заимствования, трансформации, транслитерации, семантическое калькирование, пословный и дескриптивный переводы и пр.
Таким образом, находясь на стыке двух важнейших областей знаний, область судебного перевода остается недостаточно изученной, выпадая из поля зрения большинства узких специалистов.
В широком смысле понятие юридического перевода можно определить как перевод регулирующих правоотношения документов с одного языка на другой, используемый в правоприменительной среде для нужд всех участников правовых взаимоотношений. Этот вид перевода является одним из самых сложных, так как переводчик должен не только владеть иностранным языком, но и великолепно ориентироваться как в законодательстве страны языка реципиента, так и страны исходного языка, а также в международном праве [2, с. 143]. Любая ошибка, отклонение, несоответствие или даже туманная формулировка могут иметь серьезные правовые последствия.
К языку и стилю юридического перевода предъявляются особые требования, предполагается точность формулировок, логическая структура и полная достоверность содержания.
Принимая во внимание разнообразие правовых систем, немалую сложность при переводе процессуальных документов вносит терминология, а также юридические клише, что просто обязывает переводчика обладать навыком виртуозного подбора речевых конструкции. Кроме того, основополагающим критерием качества перевода является строгое обеспечение однозначности, отсутствие двусмысленности используемых терминов и туманных формулировок.
Строго говоря, функции юридического перевода можно определить как посредничество для полноценного взаимодействия разноязычных сторон правовой сферы; функциональная особенность юридического перевода в уголовном процессе заключается в том, что обязанностью любого переводчика, допущенного к участию в уголовном процессе является не только непосредственный устный перевод всех этапов следственных действий участнику процесса не владеющему языком ведения производства по уголовному делу, но также и письменный перевод всех процессуальных документов, обязательных для ознакомления данного участника уголовного производства [6, ст. 18, ч. 3].
Фактически, перевод процессуальных документов на всех стадиях уголовного судопроизводства, по сво-
ей сути является одной из форм защиты, обеспечения и реализации прав каждого человека на национальную и языковую самоидентификацию, является инструментом обеспечения участника уголовного процесса, рядом фундаментальных прав, закрепленных внутренним и международным законодательством, а именно: правом свободно, незамедлительно и беспрепятственно получать исчерпывающую и подробную информацию о причинах задержания, выдвигаемых обвинениях, об избрании меры пресечения, а также беспрепятственный доступ к информации о своих правах и способах их реализации [5, пп. 10-16].
Таким образом, есть все основания утверждать, что выполнение перевода процессуальных документов является обязательной, составной частью уголовного процесса как на стадии проведения следственных действий, так и на стадии судебного разбирательства, в отсутствие которой, невозможно было бы представить соблюдение принципа состязательности и равноправия сторон в частности, и законности в целом.
Однако, несмотря на то, что вышеперечисленные права являются основополагающими, фундаментальными и обязательными к применению во всех без исключения случаях, когда какой-либо участник не владеет языком ведения судопроизводства, сама возможность их реализации является неоднозначной, в некоторых случаях крайне затруднительной.
Так, например, перед началом следственного действия, в котором участвует переводчик, следователь обязан удостовериться в его компетентности [6, ст. 169 ч. 2], однако, порядок проверки компетентности переводчика не регламентирован, более того, законом к переводчику выдвигается лишь одно требование: свободное владение языком, знание которого необходимо для перевода [6, ст. 59 ч. 1]. То есть, переводчик не обязательно должен быть выпускником какого-либо профильного учебного заведения, он лишь должен свободно владеть нужным языком.
В этой связи необходимо было бы уточнить, что именно следует понимать под «свободным» владением языком. Ни отечественные, ни зарубежные нормативные правовые акты не дают однозначного ответа на этот вопрос.
Федеральные государственные образовательные стандарты по направлению «перевод и переводоведе-ние» ограничиваются лишь формулировкой: «Способен применять знания иностранных языков и знания о закономерностях функционирования языков перевода, а также использовать систему лингвистических знаний при осуществлении профессиональной деятельности» [7, п. 3.3].
Разработанная Советом Европы система «Общеевропейские компетенции владения иностранным языком» (Common European Framework of References, CERF) подразделяет компетентность изучающих язык на три базовых уровня, каждый из которых, в свою очередь, делится еще на два, однако, данная систе-
№ 1 / 2024
Bulletin of economic security
171
ма понятием «свободное владение языком» также не оперирует.
Тем не менее, анализируя научно-лингвистические статьи, можно с уверенностью сказать, что под «свободным владением» в профессиональном сообществе обычно понимается уровень владения иностранным языком соответствующий уровню CI (advanced) и выше.
Таким образом, суть проверки компетенции переводчика можно свести к проверке наличия у переводчика сертификата на владение необходимым языком уровня С1 либо С2. При этом, отечественное законодательство не содержит каких бы то ни было норм, позволяющих выявить соответствие «свободного владения языком» с каким бы то ни было уровнем системы CERF, оставляя данный вопрос исключительно на совести следователя. Вопрос компетентности переводчиков, окончивших профильные высшие и средние учебные заведения, языковые курсы, а также носителей нужного языка, остается открытым.
Изучение практики показывает, что в реальности проверка компетенции переводчика сводится к удостоверению его личности, то есть проверяется личность переводчика, но не его компетентность. Кроме того, если переводчик участвовал в следственных действиях, то, как правило, он же вызывается и в суд, где его компетентность уже не проверяется, так как предполагается, что ранее она проверялась следователем.
Соответственно, поскольку реальная проверка компетентности переводчика следователем или судом в настоящее время является практически невыполнимой, учитывая, что право пользоваться услугами переводчика, является базовым принципом правосудия, нарушение которого, по своей сути является нарушением принципа презумпции невиновности, а также принципа состязательности и равноправия сторон, представляется целесообразным конкретизировать требования, выдвигаемые к компетентности переводчика. В этой связи следует обратить внимание на зарубежную практику сертификации судебных переводчиков. При таких обстоятельствах, вопрос проверки компетентности переводчика должен быть решен
путем принятия нормативного акта на федеральном уровне.
Список источников
1. Гринев С. В. Введение в терминоведение / С. В. Гринев//М., 1990.
2. Шугрина Е. С. Техника юридического письма. М., 2000.
3. Федоров А. В. Основы общей теории перевода. М. : Филология три, 2002.
4. Алексеева Л. М. Терминоведение и философия// Стереотипность и творчество в тексте : межвузовский сборник научных трудов. Вып. 6 / Отв. ред. М. П. Котю-рова. Пермь, 2003.
5. Резолюция Генеральной ассамблеи ООН от 09.12.1988 43/173(XLIV).
6. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 05.12.2022).
7. ФГОС 45.05.01 Перевод и переводоведение. Приказ Минобрнауки России от 12 февраля 2020 г. № 989.
References
1. Grinev S. V Introduction to terminology / S. V. Grinev // M., 1990.
2. Shugrina E. S. Technique of legal writing. M., 2000.
3. Fedorov A. V Fundamentals of the general theory of translation. M. : Philology Three, 2002.
4. Alekseeva L. M. Terminology and philosophy // Stereotyping and creativity in the text: An interuniversity collection of scientific papers. Issue 6 / Ed. by M. P. Kotyurov. Perm, 2003.
5. UN General Assembly Resolution of 12/9/1988 43/173 (XLIV).
6. Criminal Procedure Code of the Russian Federation No. 174-FZ dated December 18, 2001 (as amended on 12/05/2022).
7. FGOS 45.05.01 Translation and Translation studies. The order of the Ministry of Education and Science of the Russian Federation dated February 12, 2020. № 989.
Информация об авторе
M. A. Саломатин - бакалавр Московского финансово-промышленного университета «Синергия».
Information about the author M. A. Salomatin - Bachelor of the Moscow Financial and Industrial University «Synergy».
Статья поступила в редакцию 27.11.2023; одобрена после рецензирования 29.12.2023; принята к публикации 05.02.2024.
The article was submitted 27.11.2023; approved afterreviewing 29.12.2023; acceptedforpublication05.02.2024.
