CC BY
108
УДК 94(470)
Околотин Владимир Сергеевич
кандидат исторических наук Российская академия народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ (филиал в г. Иванове)
okolotin.vladimir @ yandex.ru
«ПЕРЕСТРОЙКА» В НАЛОГООБЛОЖЕНИИ НАСЕЛЕНИЯ И КОЛХОЗОВ В 1937-1941 ГОДАХ
Статья посвящена исследованию процесса «перестройки» налогообложения населения и колхозов в 1937—1941 гг., специфики его осуществления и результативности.
Ключевые слова: кризисные явления, Наркомфин СССР, перестройка, налоговая практика, порядок обложения, реформирование налогового законодательства, уклонение от налогообложения.
~1 Ганный период в реализации НКФ СССР I I налоговой политики оказался насыщен/ Д ным правовыми и организационными мероприятиями в отношении промышленных предприятий, трудящихся, а также колхозов, получивших в документах того времени название «перестройка». Первоначально она осуществлялась через принятие ЦИК и СНК СССР постановлений по изменению техники взимания налоговых платежей, реформированию низового аппарата и предоставлению льгот отдельным категориям населения. В дальнейшем перестройке подверглись определяющие налоги, а один из них, ранее отмененный, восстановлен. Официально признавалось, что ее осуществление является следствием демократических изменений в обществе, закрепленных Конституциями СССР и РСФСР Однако в реальности она стала следствием кризисных явлений в экономике и обществе, преодоление которых было осложнено массовым террором и внешнеполитическими событиями.
Итак, на изменение техники взимания налоговых платежей были направлены следующие постановления ЦИК и СНК СССР: от 21 марта 1937 г. «Об освобождении сельских советов от обязанностей по исчислению и взиманию денежных налогов, страховых платежей и натуральных поставок»; от 11 апреля 1937 г. «Об отмене административного порядка и установлении судебного порядка изъятия имущества в покрытие недоимок по государственным и местным налогам, обязательному окладному страхованию, обязательным натуральным поставкам и штрафам с колхозов, кустарно-промышленных артелей и отдельных граждан» и постановление «О списании недоимки, образовавшейся до 1 января 1936 г. по налоговым и страховым платежам социально незащищенных категорий налогоплательщиков». Политическое значение последнего решения, говорилось на страницах «Экономической жизни», в том, что оно «принято в момент, когда в фашистских государствах все туже и туже затягивается налоговая петля на шее трудового народа». Налоговая же политика советского государства «всегда стояла на страже интересов трудящихся» и «сыграла огромную роль в ликвидации эксплуататорских классов в нашей стране» [11].
Выполняя постановление СНК СССР от 11 апреля 1937 г., НКФ СССР и НКЮ разработали и 19 мая 1937 г. направили на места инструкцию «О порядке рассмотрения дел об изъятии имущества колхозов, кустарно-промысловых артелей и отдельных граждан в покрытие недоимок по государственным и местным налогам, обязательному окладному страхованию, обязательным натуральным поставкам и штрафам по ним»[14, ф. 7733, оп. 15, д. 924, л. 29]. Отныне рассмотрение дел о взыскании недоимок с указанных категорий налогоплательщиков по налоговым платежам вменялось в обязанность народным судам. Их решения о производстве изъятия имущества в покрытие недоимок и для взыскания штрафа подлежало исполнению по истечении 10-дневного срока. При установлении судом в действиях недоимщика наличия признаков преступления, предусмотренного ст. 60 и 61 УК РСФСР, суд одновременно с решением о производстве изъятия имущества мог возбудить против виновных уголовное преследование [14, ф. 7733, оп. 15, д. 924, л. 29 об. - 28 об].
Подтверждая сохранение классовой направленности налоговой политики, советское государство одновременно продолжало расширять перечень льгот для отдельных категорий налогоплательщиков. В частности, 15 мая 1937 г. СНК и ЦК ВКП(б) приняли постановление «Об освобождении с 1 июля 1937 г. хозяйств колхозников и единоличников преклонного возраста от уплаты денежных налогов и сборов» [15, с. 521]. 23 июля НКФ СССР в целях его выполнения определил порядок освобождения от уплаты денежных налогов и сборов колхозников и единоличников, нетрудоспособных ввиду преклонного возраста. При этом от налога освобождались хозяйства колхозников и единоличников, которым исполнилось 60 лет и более и которые не имели в семье трудоспособных членов. Однако при издании приказа НКФ не учел ряд ситуаций, в том числе, когда главой хозяйства могла оказаться женщина, достигшая 55 лет. В этой связи на местах законно возникал вопрос: «Можно ли считать преклонным один и тот же возраст для мужчин и женщин?» [2]. Кроме того, хозяйства престарелых колхозников и единоличников освобож-
дались заведующими райфо, причем для получения льготы хозяйство должно было собрать и представить в райфо целый ряд справок и документов. По всей вероятности, таких разночтений возникло столько, что СНК СССР и ЦК ВКП(б) были вынуждены принять 8 сентября 1937 г. новое постановление «О льготах престарелым колхозникам и единоличникам». В результате освобождение престарелых колхозников и единоличников было уже возложено на райисполкомы по упрощенному порядку. Приказом от 16 сентября НКФ СССР обязал финорганы в декадный срок проверить правильность предоставления льгот престарелым колхозникам и единоличникам [15, с. 521-522].
В ходе проверки выяснилось, что удельный вес хозяйств, освобожденных по престарелости, по РСФСР составил 6,0% от их общего количества, а сумма сложенного налога - 6,2%. По числу хозяйств, получивших льготы, выделялись Московская (10,2% и 11,6% соответственно), Калининская (9,7% и 9,6 %) и Ярославская (8,8% и 10,2%) области [15, с. 523-524]. Несомненно, столь значительное освобождение единоличников и хозяйств колхозников от налогообложения привело к непониманию в центре объема полученных результатов и послужило основанием для инициирования специальных проверок облфо Московской и Ярославской областей [15, с. 533].
В январе 1938 г. НКФ стал принимать усиленные меры по снижению последствий от невыполнения плана по взиманию налогов и сборов, особенно с сельского населения в минувшем году. В директивном указании структурным подразделениям на местах от 7 января замнаркома финансов СССР
А.Г. Зверев потребовал добиться полного сбора недоимок по госналогам за 1937 г. в первом квартале 1938 г. Тех, кто уклонялся от погашения недоимки, предписывалось привлекать к судебной ответственности с санкции президиума райисполкома [14, ф. 7733, оп. 16, д. 1, л. 41-43].
25 февраля 1938 г. для обсуждения хода выполнения этой установки в НКФ СССР было проведено совещание, где были заслушаны доклады завоб-лфо Калининской, Свердловской и Ярославской областей. Обсуждение было довольно жестким. Среди приведенных примеров многие реально отражали складывавшуюся на местах обстановку. Так, по словам завоблфо Калининской области Васильева, 2486 колхозов в 36 районах имели задолженность по подоходному налогу на сумму 1078 тыс. руб. Там же задолженность по сельхозналогу в размере 989 тыс. руб. имели 36589 хозяйств колхозников [14, ф. 7733, оп. 16, д. 94, л. 1]. При проверке колхозов-должников выяснилось, что многие из них при наличии средств на счетах не торопились рассчитываться с бюджетом и предпочитали направлять их на оплату труда колхозников. На совещании они были отнесены к фактам
антигосударственных тенденций [14, ф. 7733, оп. 16, д. 94, л. 18-19].
Взимание налоговых платежей осложнялось не уклонением колхозов от уплаты подоходного налога, но значительным обновлением руководящего состава облрайфинотделов. Только в Калининской области состав заврайфо был обновлен более чем на 50%, в Ярославской области, по словам завобл-фо Емельянова, «сменено на 90%» [14, ф. 7733, оп. 16, д. 94, л. 4, 51]. В связи с этим замнарком-фина СССР Д.И. Шаталов, проводивший совещание, вынужден был даже заявить, что «весь финансовый аппарат сменен на 90%, но это не дает нам права говорить правительству, что мы не в состоянии ликвидировать недоимку». По его словам, причина образования недоимочности в том, что не только руководители Калининской, Свердловской, Ярославской областей, но и целого ряда других потеряли чувство государственной ответственности. В этой связи «в ближайшее время нам придется кое-кого самым жестким образом наказать, потому что больше терпеть такое положение мы не можем. На сегодня настало такое время, что будете в судебном порядке отвечать за невыполнение государственного плана». Относительно заведующих рай-фо он заявил, что «нужно покончить с либеральным отношением заведующих райфо к вопросам недоимок. Если они в определенные сроки не выполняют прямых поручений, то значит такой заведующий или саботирует работой или не умеет работать. Таких заведующих надо снимать» [14, ф. 7733, оп. 16, д. 94, л. 78-80].
Следует сказать, что данным совещанием дело не ограничилось. На места для координации работы были посланы работники НКФ СССР. 20 марта
1938 г. на очередном совещании у Д.И. Шаталова они доложили о ходе мобилизации средств в проверенных областях. Так, по приезде в Ярославскую область уполномоченный НКФ СССР Осипов вынужден был констатировать, что завоблфо Емельянов не сделал никаких оргвыводов из бесед с ним на прошлом совещании. Об этом он сообщил в обком ВКП(б) и облисполком, которые действенно отреагировали на его обращение и приняли целый комплекс организационных мер. В районы было послано 70 областных работников, 15 из которых были по линии обкома. Кроме того, непосредственно в сельсоветы было направлено от 2 до 2,5 тыс. человек. На президиум облисполкома в спешном порядке были вызваны три председателя райисполкома и трое заврайфо из районов, наиболее отстававших в мобилизации средств. Им было в резкой форме предложено погасить задолженность по налогам. Общий вывод таков: «деньги у населения есть, но мы не умеем эти деньги собирать». Более того, по словам Осипова, освобождение сельсоветов от сбора налогов рассчитано на сознательность граждан страны. Но в силу
самых различных причин этот закон нужно применить только через 10 лет, в настоящее время его применение невозможно [14, ф. 7733, оп. 16, д. 95, л. 1-5].
По утверждению уполномоченного Маслакова, выезжавшего в только что образованную Рязанскую область, завоблфо Изгаршев также не сделал необходимых выводов. Налоговые инспекторы работают в обычном режиме и никаких экстренных мер в области не предпринято. Более того, в Сараевском районе получила широкое распространение система так называемых «черных» касс. Несмотря на блокирование счетов в Госбанке, председатели ряда колхозов продолжали рассчитываться с колхозниками за трудодни и с МТС за выполненные работы. Другой крайностью в их деятельности было то, что колхозы старались максимально направить свои доходы на строительство общественных построек, производственные и административные расходы. Тем самым они снижали налогооблагаемую базу и уходили от уплаты подоходного налога. Одновременно занижались и денежные выплаты колхозникам по трудодням, а в колхозах ряда областей, в том числе и Рязанской, в 1937 г. денежные доходы по трудодням совершенно не распределялись. Для преодоления этого положения СНК СССР и ЦК ВКП (б) в апреле 1938 г. принял ряд постановлений. В частности, постановлением от 13 апреля 1938 г. «О неправильном распределении доходов в колхозах» устанавливалось, что размеры капитальных затрат не могут превышать 10% денежных доходов колхозов и должны отчисляться из доходов не текущего, а истекшего года. Более того, сметы каждого колхоза после их утверждения общим собранием подлежали утверждению президиума райисполкома в присутствии председателей правления и ревизионной комиссии. Отделениям Госбанка и сельхозбанка предписывалось выдавать колхозам кредиты лишь в том случае, когда имеется на это решение общего собрания колхозников. Изменению подлежала и ст. 12 Устава сельхозартели, в новом содержании которой четко указывалось, что из получаемых доходов артель в первую очередь вносит государству установленные законом налоги и производит страховые платежи. Лишь потом не менее 60-70% доходов она должна направить на выплату трудодней и не более 2% - на административно-хозяйственные расходы. Обкомам ВКП(б) и облисполкомам, а также облпрокуратуре предписывалось привлекать к уголовной ответственности лиц, «виновных в незаконном расходовании колхозных средств, идущих в нарушение устава сельхозартели и интересов колхозников, рассматривая эти действия как измену делу колхозов и помощь врагам народа» [7]. Хотя эти постановления напрямую и нельзя отнести к налоговому законодательству того времени, тем не менее они помогали формировать налогооблагаемую базу.
Весной 1938 года под воздействием налоговой практики внимание законодателей было уже обращено на усиление действующих налогов. 10 апреля 1938 г. СНК и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О налогах и других обязательствах в отношении единоличных хозяйств». Причиной его принятия послужило якобы то, что единоличные хозяйства стали активно использовать лошадей не для сельскохозяйственных работ (в этом случае они не подлежали налогообложению), а для спекуляции и наживы. В условиях отсутствия рабочей силы сельхозартели повсеместно были вынуждены нанимать единоличников для сельхозработ, производя им более высокую оплату, чем колхозникам. Рассматривая это как «прямой ущерб дальнейшего вовлечения единоличных хозяйств в колхозы», СНК и ЦК ВКП(б) потребовали от партийных и советских органов на местах «покончить с противогосударственной и противоколхозной практикой попустительства в отношении единоличников» и строго следить за соблюдением ими всех государственных обязательств по налогам, зернопоставкам, мясопоставкам и т.д. С этой целью с 25 апреля 1938 г. восстанавливался государственный налог на лошадей единоличных хозяйств. Совпарторганизациям предложено не допускать уклонения единоличников от несения всевозможных местных повинностей (дорожные работы, лесовывоз, обслуживание школ, больниц и т.д.) и какого бы то ни было преимущества единоличников по сравнению с колхозниками. Требования к таким единоличникам ужесточались настолько, что не допускали каких-либо законных льгот и послаблений. Согласно циркулярному указанию НКФ СССР от 26 апреля 1938 г. даже хозяйства престарелых единоличников, имевших лошадей или получавших доходы от использования на стороне других видов рабочего скота, от уплаты сельхозналога не освобождались [14, ф. 7733, оп. 16, д. 54, л. 17].
К окружающей действительности приспосабливались и колхозники. Об этом свидетельствует информационная записка в управление налогов и сборов НКФ РСФСР из ивановского облфо от 22 сентября 1938 г. Согласно ее содержанию колхозники ряда сельсоветов Киржачского района в ущерб работе в колхозе активно занимались кустарными промыслами, получая огромные заработки, составляющие 11-13 тыс. руб. в год. Только в деревнях Санино и Радионово Лачужского сельсовета насчитывалось около 50 колхозников, формально состоявших в колхозе и одновременно занимавшихся промыслом на дому. Применяемая к ним надбавка к сельхозналогу за занятие кустарным промыслом, говорилось в записке, не может оказывать заметного влияния и разлагающе действует на остальных колхозников. В этой связи облфо вынужден был ходатайствовать перед НКФ об обложении указанных колхозников подоходным налогом с доходов
от кустарного промысла [3, ф. П.-327, оп. 6, д. 323, л. 86]. Следует сказать, что НКФ РСФСР в ответе от 3 октября 1938 г. согласился с изложенной постановкой вопроса и сообщил, что при «обсуждении желательных изменений в законе о сельхозналоге на 1939 г. Ваше предложение будет НКФ РСФСР учтено и доложено НКФ СССР» [3, ф. П.-327, оп. 6, д. 323, л. 85].
Действия крестьян по поиску вполне законных форм ухода от налогообложения данным примером не ограничивались. В Московской области основные работники многих единоличных хозяйств в по-хозяйственных книгах позиционировали себя в качестве лиц, ведущих домашнее хозяйство, а «члены их семьи там работают по найму». Это формально служило основанием для их освобождения от сельхозналога. С целью пресечения уклонения единоличных хозяйств от налогообложения НКФ СССР запретил «толкование налоговых законов» и обязал финорганы привлекать к обложению сельхозналогом и сельским культсбором все хозяйства, основные работники которых занимались сельским трудом. Более того, завоблфо Московской, Тульской и Рязанской областей обязывались «немедленно проверить все налоговые списки и провести специальные совещания с налоговыми работниками, на которых информировать о вскрытых НКФ СССР извращениях» [14, ф. 7733, оп. 16, д. 1, л. 115116].
Несмотря на принимаемые меры, нормализовать обстановку по сбору налоговых платежей с сельского населения и колхозов в промышленной части Центральной России не удалось. На коллегии НКФ СССР 25 ноября 1938 г. говорилось, что по состоянию на 20 ноября в Рязанской области с сельского населения и колхозов было собрано 67,5% и 72,3%, Московской - 71,5% и 75,8%, Ярославской - 62,5% и 74,4%, соответственно. Поступления от единоличников были намного скромнее и составляли: по Рязанской области - 27,9%, Тульской - 32,4%, Ярославской - 39,9%. Такое положение дел со сбором налоговых платежей коллегия НКФ СССР признала неудовлетворительным и «за бездействие в организации работы» объявила дисциплинарные наказания руководителям облфо Рязанской, Ярославской, Московской и Тульской областей [14, ф. 7733, оп. 16, д. 91, л. 5-6]. Несмотря на это, нарком финансов А.Г. Зверев на страницах «Финансовой газеты» утверждал об улучшении собираемости налоговых платежей. Если в 1937 г., по его словам, от сельхозналога поступило 518 млн. руб., то в истекшем году, при неизменных ставках, собрано 669, 2 млн. руб. По сельскому культсбору поступления увеличились с 416 до 473 млн. руб. Недоимка со 150 млн. снизилась до 46,7 млн. руб. [3].
Однако в архивных документах встречается и иная оценка деятельности финаппарата в 1938 г. Так, на совещании налоговых агентов Московской
области в феврале 1939 г. наркомфин РСФСР
В.Ф. Попов заявил о неудовлетворительной работе финаппарата в 1938 г. По его словам, в практике немало примеров, когда «агенты вместо работы на селе... рыбку ловят да на охоту ходят в рабочее время либо занимаются личными делами в своем хозяйстве в то время, когда работа, доверенная им государством, стоит» [14, ф. 7733, оп. 17, д. 251, л. 33-34 об]. Определяя задачи для налоговиков, начальник управления налогов и сборов НКФ СССР М. Карагодин призвал их расширить соцсоревнование, а также усилить «борьбу за первенство в налоговой работе», добиться полного сбора недоимок, на «высоком политическом уровне провести исчисление и сбор подоходного налога с колхозов, а также резко улучшить налоговое дело в городах» [8].
Из означенной налоговой практики следовала настоятельная необходимость пересмотра многих положений закона о сельхозналоге. Его реконструкции предшествовало незначительное обсуждение проектных положений на страницах «Финансовой газеты». Необходимость пересмотра основных положений сельхозналога мотивировалась тем, что существующий закон был принят в мае 1934 г. и «не отвечает задачам данного периода колхозного строительства». Взимание налога по твердой ставке независимо от фактического дохода с личного хозяйства колхозника и его неземледельческих заработков повсеместно приводило к «чрезмерному увлечению ими своим личным хозяйством и ослаблению трудовой дисциплины в колхозах» [12].
1 сентября 1939 г. новый закон «О сельскохозяйственном налоге» был принят. Нормы доходности по нему устанавливались в зависимости от отраслей и видов сельского хозяйства и исчислялись на основе средней фактической урожайности и продуктивности скота с учетом рыночных цен. За укрытие источников дохода плательщики налога подлежали привлечению к уголовной ответственности. По истечении срока уплаты налога надлежало составлять опись имущества недоимщика и передавать дело в народный суд. При наличии неоднократных случаев неплатежа сельхозналога недоимщики подлежали привлечению к уголовной ответственности. Его принятие А.Г. Зверев назвал реформой налогового законодательства в деревне, которая встречена «с одобрением многомиллионной массой колхозников» и призвана сыграть «большую роль в дальнейшем укреплении колхозного строя» [5].
Однако налоговая практика свидетельствовала об обратном. В приказе НКФ СССР от 20 сентября
1939 г. говорилось об итогах ревизии налоговой и страховой деятельности финорганов Рязанской области. В ходе ее были вскрыты значительные недостатки, а в ряде случаев и извращения налогового законодательства. Результативность деятельности налогового аппарата была признана неудовлет-
ворительной. Отмечена его большая текучесть. Так, из 1241 агента на 1 июня 1939 г. уволено или ушло с работы 203 агента (16,3%), из них 91 агент снят с работы за растраты [14, ф. 7733, оп. 17, д. 12, л. 112-113]. Проблемы со сбором налоговых платежей имели место не только в Рязанской области. Среди отстающих по итогам 3-го квартала были названы Ярославская (66,4%) и Ивановская области (56,6%) [14, ф. 7733, оп. 17, д. 13, л. 65].
В Московской области, согласно газетным публикациям, дело со взиманием налоговых платежей с населения обстояло несколько лучше. Благодаря общественному смотру налоговых агентов удалось в целом улучшить работу налоговиков в сельской местности. На основе полученного опыта в Московской области также был проведен смотр инспекторов по городским налогам. С помощью актива было проверено 25878 частных домовладений, выявлено 192 возчика и 180 кустарей, которые не облагались налогами, а также улучшен налоговый учет. У многих плательщиков были обнаружены дополнительные доходы. В итоге, налоговиками было дополнительно привлечено в бюджет 800 тыс. руб. Тем не менее и в работе мособлфинуправле-ния существовал ряд довольно серьезных проблем. В их числе - текучесть среди налоговых агентов и, прежде всего, из-за неупорядоченности оплаты их труда. За 1939 г. она составила 41%. Другой проблемой была недоимка, которая по городским платежам составила свыше 1 млн. руб. Почти 60% ее числилось за некооперированными возчиками, которые, нанимаясь на исполнение различных видов работ, часто переезжали с одного места на другое. Из-за этого налоговым инспекторам не всегда удавалось полностью учесть их доходы. Для настиже-ния доходов возчиков и своевременного их налогообложения требовалось внесение корректив в существующее законодательство. Прежде всего, законодательно установить взимание с них подоходного налога при выплате заработной платы. С таким предложением мособлфинуправление неоднократно обращалось в НКФ СССР, но ответа так и не получило [1].
Скорее всего, предложения мособлфинуправле-ния и других финорганов о необходимости внесения изменений в существующее законодательство НКФ СССР все же были учтены. В марте 1940 г. наркомфин направил на утверждение в СНК СССР проекты новых законов «О подоходном налоге с населения» и «О сборе на нужды жилищного и культурно-бытового строительства». Согласно первому закону в обложении рабочих и служащих, получающих свыше 600 руб., была предусмотрена дифференциация ставок налога в сторону их повышения. Доходы рабочих и служащих от подсобного сельского хозяйства в городах также подлежали обложением подоходным налогом и культсбором. Был изменен и порядок обложения некоопериро-
ванных кустарей и ремесленников. Обложение по твердым нормам, осуществлявшееся с 1932 г., отменялось и вводилось исчисление и взимание подоходного налога с фактических доходов. Изменялось и обложение членов транспортных артелей, которые ранее облагались наравне с рабочими и служащими. Теперь, согласно новому порядку, обложение их наравне с рабочими и служащими могло производиться только при условии обобществления ими лошадей. При несоблюдении этого условия их обложение надлежало осуществлять по ставкам для некооперированных кустарей. Подоходный налог с некооперированных возчиков теперь должен был удерживаться предприятиями и организациями, нанимающих их для исполнения соответствующих работ. Подоходный налог с последующим перечислением в бюджет удерживался с них в размере 25% и 5% - в счет культсбора. Аналогичные изменения были внесены и в проект закона «О сборе на нужды жилищного и культурно-бытового строительства». Все это позволяло избежать элементов уравнительности и полнее учитывать доходы населения [5].
Практически без изменений 4 апреля 1940 г. эти проекты были приняты СНК СССР со вступлением в силу с 1 января 1940 г. Комментируя их принятие, новый начальник управления налогов и сборов НКФ СССР Г. Е. Марьяхин утверждал, что данные законы «являются дальнейшим шагом вперед по пути перестройки налогового дела в стране» [9]. Одновременно НКФ СССР обязал все финорганы к 1 октября проверить полноту учета неземледельческих заработков в хозяйствах колхозников и провести повторный учет неземледельческих и рыночных доходов единоличников. О результатах такой проверки можно судить по публикации начальника управления налогов и сборов НКФ РСФСР П. Пантелеева. В ней он отмечал, что «работа, проделанная налоговиками города и села в осуществлении новых законов о сельхозналоге, подоходном налоге и культсборе с населения, приносит хорошие плоды». Они не только коренным образом изменили порядок обложения некоторых категорий налогоплательщиков, но и обязывают финорганы тщательно изучать промыслы некооперированных кустарей с целью правильного исчисления подоходного налога. И все же во время проверок промысловых артелей по-прежнему выявлялось много кустарей, которые лишь формально числились их членами и незаконно пользовались налоговыми льготами. На подсобных предприятиях колхозов ревизорами НКФ РСФСР также были выявлены удручающие факты. В частности, при проверке артели «Стальной конь» в Егорьевском районе Московской области выяснилось, что в ней работают исключительно колхозники, а на полевые работы в местном колхозе нанимаются люди со стороны. Подобные же факты выявлены и в колхозах Мыти-
щенского района. Большие недостатки имели место при удержании налогов и сборов с рабочих и служащих. Среди них недоборы и обсчеты при исчислении и взимании подоходного налога и культсбо-ра. Так, налоговые инспекторы г. Тулы, «проверив 467 организаций, в 109 из них обнаружили около 10 тыс. случаев неправильного исчисления налогов». Резюмируя изложенное, П. Пантелеев отмечал, что «повинны в таких случаях в первую очередь финорганы, которые не всегда инструктируют как следует отдельных работников. Многие райфо нерегулярно проверяют правильность удержания налогов с рабочих и служащих и не привлекают к этой работе финансовую общественность» [13].
Все это свидетельствовало о неэффективности действия уже принятых налоговых законов. Проблема эффективности взимания подоходного налога с колхозов также оставалась актуальной. Начальник управления налогов и сборов НКФ СССР Г.Е. Марьяхин утверждал, что в 1940 г. финорга-ны внесли исправления в 210 тыс. колхозных отчетов, что составило 87,7% от общего числа. Поправки были вызваны главным образом ошибочной оценкой продукции, неправильным ее оприходованием и распределением [10]. Такая статистика, несомненно, побуждала к определенным действиям, реализация которых и состоялась в 1941 г.
Они выразились в инициировании НКФ СССР нового варианта закона «О подоходном налоге с колхозов» и проектов поправок к закону «О сельскохозяйственном налоге с колхозников и единоличных крестьянских хозяйств». Потребность в этом А.Г. Зверев обосновал необходимостью поиска новых источников для покрытия возросших расходов на усиление обороны страны в связи с обострением международной обстановки, а также доведением запроектированной суммы поступлений по этим платежам до 14 млрд. руб.
Относительно проекта закона «О подоходном налоге с колхозов» он утверждал, что прежний порядок обложения колхозов устарел и «мало способствует развитию колхозного общественного хозяйства». Поскольку доходы колхозов формировались за счет самых различных источников, то проектом была предусмотрена диверсификация налоговых ставок. Налог исчислялся по доходу за предшествующий год, определяемому по годовым отчетам колхозов и после их проверки финансовыми органами. Внесение поправок в закон «О сельскохозяйственном налоге с колхозников и единоличных крестьянских хозяйств» он аргументировал тем, что с момента его принятия в сентябре 1939 г. доходы колхозников и единоличников от продажи сельхозпродуктов значительно возросли и поэтому необходимо внести изменения в нормы доходности и действующие ставки сельхозналога. Эти изменения не распространялись на западные области Украинской и Белорусской ССР, новые районы Мол-
давской ССР, а также на Литовскую, Латвийскую и Эстонскую ССР [6]. Новый закон «О подоходном налоге с колхозов» был принят 1 марта 1941 г. Тогда же был принят и опубликован 7 марта в «Финансовой газете» закон «Об изменении статей 3, 8 и 19 Закона о сельскохозяйственном налоге от 1 сентября 1939 г.».
Таким образом, осуществляемая СНК и НКФ СССР «перестройка» затронула не только систему налогообложения государственной промышленности, но и населения, а также колхозов. Ею были охвачены основные налоговые платежи, взимавшиеся с трудящихся, в том числе подоходный и сельскохозяйственный налоги, а также сбор на нужды жилищного и культурно-бытового строительства. «Перестройка» была подчинена решению как чисто фискальных задач, так и внутриполитических. Решение фискальных задач виделось во всестороннем охвате доходов населения налоговыми платежами. Для этого были кардинально пересмотрены прежние законы, регламентирующие взимание указанных налогов, а также введен новый закон «О налогах и других обязательствах в отношении единоличных хозяйств». Кроме указанной цели, НКФ СССР предполагалось через их применение изъять у населения остаток денежных средств, образовавшийся от роста заработной платы и роста цен на сельскохозяйственную продукцию. Пересмотр подоходного налога с колхозов также был направлен на налоговый охват их земледельческих и неземледельческих доходов с одновременным увеличением ставок налогообложения. Решение внутриполитической задачи нашло проявление в видимой демократизации порядка взимания недоимок и освобождения от налогообложения престарелых единоличников. Эти действия практически стали контрмерами СНК и НКФ СССР, направленными на сглаживание кризисных ситуаций в плановой экономике и сдерживание социального недовольства. В итоге в первой половине 1941 г. реформирование законодательства, регламентирующего налогообложение трудящихся и колхозов, было завершено. По сути, в ходе «перестройки» был осуществлен кардинальный пересмотр законов, принятых в сентябре 1930 г. К сожалению, говорить об их эффективности крайне затруднительно, поскольку Великая Отечественная война перечеркнула многие планы мирного времени.
Библиографический список
1. Белов А. Опыт налоговиков Московской области // Финансовая газета. - 1940. - 10 января.
2. Воробей Н. О ревизорах, жалобах и инструкциях // Экономическая жизнь. - 1937. - 8 сентября.
3. Государственный архив Ивановской области (ГАИО).
4. Зверев А.Г. Задачи финорганов в 1939 году // Финансовая газета. - 1939. - 8 января.
5. Зверев А.Г. О государственном бюджете на
1940 год и исполнении государственного бюджета СССР за 1938 год // Финансовая газета. - 1940. -5 апреля.
6. Зверев А.Г. О государственном бюджете СССР на 1941 год и исполнении государственного бюджета за 1939 год // Финансовая газета. - 1941. -27 февраля.
7. Индустрия. - 1938. - 20 апреля.
8. Карагодин М. Задачи налоговиков во втором квартале // Финансовая газета. - 1939. - 20 апреля.
9. Марьяхин Г. Новое в налоговой работе // Финансовая газета. - 1940. - 8 апреля.
10. Марьяхин Г. Новое в налоговой работе // Финансовая газета. - 1941. - 7 марта.
11. Новая льгота // Экономическая жизнь. -1937. - 18 апреля.
12. О проекте закона о сельхозналоге // Финансовая газета. - 1939. - 30 августа.
13. Пантелеев П. Выше качество налоговой работы в городах // Финансовая газета. - 1940. -29 ноября.
14. Российский государственный архив экономики (РГАЭ).
15. «Тянут с мужика последние силы...»: налоговая политика в деревне (1928-1937 гг.): сб. документов и материалов / сост. Н.Е. Глущенко, М.М. Кудюкина, Н.А. Ивницкий и др.: редкол.: Н.А. Ивницкий (отв. ред.) и др. - М.: Собрание, 2007.
УДК 39(470)
Старченко Роман Александрович
Институт этнологии и антропологии РАН (г. Москва) Starchencko.roman@yandex.ru
ДИНАМИКА ЧИСЛЕННОСТИ И РАССЕЛЕНИЯ РУССКИХ КРЫМА В XVШ-XIX ВЕКАХ*
Статья посвящена исследованию динамики этнодемографического состава населения Крыма в ХУШ—Х1Х вв. Ключевые слова: Крым, население, динамика численности, удельный вес, миграция, народы.
«Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставить, - писал в 1782 году императрице Екатерине II князь Г. А. Потемкин, - с Крымом достанете и господство в Черном море»[5, с. 41]. В этих словах крупного государственного деятеля коротко выражены основные цели восточного направления российской внешней политики второй половины XVIII столетия: спокойствие границ от набегов крымских и ногайских орд и обладание северными берегами Черного моря. После длительной подготовки, выжидания удобного момента в международных отношениях, многочисленных промежуточных этапов на пути вхождения полуострова в состав империи, 8 апреля (21 по «новому стилю») 1783 года Екатерина II издает Манифест о присоединении Крыма к России. С этого момента полуостров стал частью Российской империи.
К концу XVIII в. абсолютное большинство в этническом составе населения Крыма составляли крымские татары - более 90%, около 10% населения составляли - греки, армяне, евреи [4, с. 7172]. О проживании в этот период на полуострове русского и украинского населения пишет М.Н. Бережков. Он приводит данные о неоднократных набегах крымских татар на территорию Южной России XVIII веке и о примерной численности плененного «русского украинского» населения в последний в 1769 году - 25 тыс. человек [1, с. 10].
Разорительные походы крымских ханов на Южную Россию были постоянными до 1769 года. Надо, конечно, отметить, что значительная часть угнанного в рабство населения в Крыму не задерживалась, а продавалась, главным образом, в Турцию [1, с. 9]. Но, тем не менее, какими-либо подтвержденными данными, которые отображали хотя бы примерную численность проживающих в Крыму русских и украинских невольников, мы не располагаем. Примечательны слова императрицы Екатерины II в частном разговоре с французским посланником Сегюром об уроне российскому государству от набегов крымских татар, поддерживаемых Турцией: «.Да, вы не хотите, чтобы я выгнала из моего соседства ваших детей турок. Нечего сказать, хороши ваши питомцы, они делают вам честь. Что если бы вы имели в Пьемонте или в Испании таких соседей, которые заносили бы к вам чуму и голод, истребляли и забирали бы двадцать тысяч людей ежегодно, а я бы взяла их под свое покровительство, что бы вы сказали? О, как бы вы стали меня упрекать в варварстве!» [8, с. 144-145]. Эти слова одного из самых успешных правителей России как нельзя лучше обосновывают необходимость проведения наступательной политики России в южном направлении для обеспечения безопасности империи.
После неудачной для Турции и Крымского ханства войны с Россией 1768-1774 гг. численность
* Статья публикуется в рамках гранта РГНФ «Этногенез. Воображаемые пращуры и реальные потомки» № 11-01-00534.
