CC BY
61
В 2001 г. в Российской Федерации началась разработка и реализация федеральной целевой программы “Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе”. Реализация данной программы предполагает создание механизмов формирования у граждан толерантного сознания и поведения.
В рамках этой программы в 2003-2004 гг. нами было проведено эмпирическое исследование, цель которого заключалась в изучении толерантных установок молодежи. В исследовании приняли участие курсанты и слушатели Санкт-Петербургского университета МВД России, студенты Санкт-Петербургского РГПУ им. Герцена. Результаты нашего исследования показали, что семантическое поле понятия “толерантность” описывается молодежью в значениях термина “терпимость”: уметь терпеть, мириться, быть снисходительным. При этом осознается пассивность этих действий. Нами обнаружено противоречие между пониманием молодежью необходимости существования и проявления толерантности и негативным эмоциональным отношением к этому понятию, которое они указывали в выражениях: тяжесть, страдание, насилие над собой, вынужденность и т.д.
Рассмотрение толерантности через категорию установки предполагает выделение нескольких компонентов этого феномена: когнитивного, эмоционального, волевого, мотивационного, поведенческого и рефлексивного. Сила установки, как особого психического механизма опережающего отражения действительности, зависит от согласованности всех этих компонентов. Очевидно, что при наличии установленного в исследовании рассогласования между когнитивным и эмоциональным компонентами нельзя ожидать в молодежной среде толерантного поведения. Наш вывод подтверждают данные исследований ряда ученых (Э.С. Чугуновой, Л.Г. Почебут, И.Н. Трушкова и др.), которые доказали, что эмоционально-оценочный компонент играет доминирующую роль, по сравнению с когнитивным компонентом, в установочном поведении русских людей. Следовательно, если мы хотим формировать толерантное сознание и поведение, необходимо на эмоционально-оценочном уровне закрепить позитивное отношение к инакомыслию.
На наш взгляд, это возможно через формирование в индивидуальном и общественном сознании категории “принятия” вместо категории “терпимость”. Принятие - это не терпение, смирение, не жертва, не безразличие и приспособленчество, а активная позиция заинтересованного человека, принимающего другого (не похожего на него), способствующая расширению границ собственного социального опыта. Принятие, как основа толерантности, предполагает равнодо-стоинство личностей, этносов, религий, наций, которым принадлежат несхожие взгляды. Усиление этой позиции может стать действенным механизмом формирования у граждан толерантного сознания и поведения, что, в свою очередь, выступит мощным заслоном на пути появления терроризма.
ЛИТЕРАТУРА
1. Асмолов А.Г. Толерантность: различные парадигмы анализа // Толерантность и общественное сознание в России. - М., 1998.
2. Ешич М.Ь. Перед историческим выбором: К вопросу о толерантном этносознании и преодолении злой этноисторичсс-кой памяти // Мир психологии. - 2001..-. № 4.
3. Солдатова ГУ. Психология межэтнической напряженности. - М., 1998.
4. Толерантность и согласие / Под рсд. В.А. Тишкова. - М., 1997.
5. Элиаде М. Воспитание духовной культуры // Иностранная литература. - 2002. - №'5: *'
ПЕРЕРАБОТКА
ТРАВМАТИЧЕСКОГО ОПЫТА 1 У УЧАСТНИКОВ
ЛОКАЛЬНЫХ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ
Л.Ю. Манелис, психолог-эксперт
Центр психодиагностики при ГУВД Новосибирской области
В статье рассматриваются адаптационные особенности и компенсаторные механизмы переработки травматического опыта у участников контртеррористических операций в Северо-Кавказском регионе. Подчеркивается, что различные нарушения на поведенческом уровне, а также в эмоциональной и личностной сферах обусловлены индивидуальными особенностями, а именно - влиянием разнообразных факторов, таких как возраст, статус, образование и связанных с ними психоэмоциональных адаптационных механизмов в результате воздействия травматического опыта. В статье описаны результаты экспериментального исследования, проведенного с участниками Локальных боевых действий, в виде сравнительного анализа по ранговому признаку - между офицерским и рядовым составами. Исследование заключается в разностороннем психодиагностическом подходе и систематизации полученных данных, предпринята также попытка сопоставить результаты исследования и психотипы офицера и рядового.
Полученные данные могут быть использованы для разработки индивидуальных реабилитационных программ для участников локальных боевых действий.
Моя рабочая гипотеза:
Адаптационные особенности переработки травматического опыта у рядового и офицерского состава принципиально различны, их специфика должна быть отражена в процессе исследовательской работы.
Объектом исследования являются адаптационные особенности переработки травматического опыта у офицеров и рядовых. Обследовались две группы лиц численностью по 30 человек каждая, в возрастном диапазоне у офицеров от 25 до 45 лет, у рядовых от 20 до 44 лет. Длительность командировок составляла не более 3 месяцев. Сроки обследования -не менее 6 месяцев и не более 1,5 лет после командировки.
Предметом исследования являются личностные особенности и компенсаторные механизмы участников локальных боевых действий.
Исследование проводилось на базе Центра психодиагностики (ЦПД) при ГУВД Новосибирской области в мае £004 г.
В процессе проведения данного обследования был использован материал на основе подбора следующих психодиагностических методик:
- опросник травматического стресса по методике Котенева:
- методика портретного выбора Сонди;
-модифицированный восьмицветовой тест Люшера;
- тест эмоционального отражения (ТЭО).
Обработка полученных результатов проводилась с использованием методов математической статистики - распределение по Стьюденту с определением коэффициентов корреляции.
Был проведен аніниз результатов и подготовка выводов.
Результаты экспериментальных исследований, полученных в процессе исследовательской работы
По результатам психодиагностического обследования и методов математической статистики можно говорить о подтверждении рабочей гипотезы: “Адаптационные особенности переработки травматического опыта у офицерского и рядового составов принципиально различны и имеют свою специфику”.
Психопедагогика в правоохранительных органах, 2005, №1(23)
45
Заключение о характере групповой адаптации / неадапта-ции выносится психологом на основании комплексного обследования по результатам психодиагностических методик и индивидуальной беседы. Данная характеристика включает в себя три градации, и каждой градации автоматически присваивается соответствующая группа - “группа” наблюдения.
1. “Удовлетворительная адаптация” или “норма”. Показанием для проведения реабилитационных мероприятий здесь является желание обследуемого, как участника “ЧС”, обследуемый относится к группе внимания (“ГВ”).
2. “Не вполне удовлетворительная адаптация”: обследуемый относится к группе повышенного внимания (“ГГ1В”) и нуждается в проведении реабилитационных мероприятий в плановом порядке.
3. “Неудовлетворительная адаптация”: обследуемый относится к группе риска (“ГР”) и нуждается в госпитализации и проведении реабилитационных мероприятий неотложно или в ближайшее время.
> Таким образом, было выявлено, что:
' - удовлетворительная адаптация у рядовых составляет 43,3%, что в три с лишним раза больше, чем у офицеров -13,3%;
1 - не вполне удовлетворительная адаптация (“ГПВ”) у
офицеров составляет 66,6%, что почти в 1,5 раза больше, чем у рядовых - 46,6%;
- неудовлетворительная адаптация (“ГР”) у офицеров и рядовых соотносится 20% к 10%, что в 2 раза больше.
Отсюда неутешительный вывод: офицеры в 2 раза больше подвержены травматическому воздействию, чем рядовые, что, скорее всего, объясняется более высоким уровнем ответственности командного состава во время боевых действий и по возвращении Из района вооружённого конфликта.
1. Результаты по методике ТЭО напоминают общую картину обследования. Здесь процент невротизации среди офи-церов/рядовых составляет 20/10. Следовательно, среди офицеров в два раза больше невротизированных лиц, чем среди рядовых. Процентное соотношение лиц, склонных к невротическому типу реагирования, составляет 63,3/43,3, что почти в 1,5 раза больше среди офицеров. И, наконец, распределение нормы по ТЭО следующее: 16,6% - офицеры, 46,6% -рядовые, что в 2,8 раза меньше среди офицеров.
2. Особый интерес представляют данные поэтапного реагирования той и другой группы, в зависимости от численности командировок. Выделено три этапа:
I этап - наличие в анамнезе первой командировки;
II этап - наличие в анамнезе двух-трех командировок;
III этап - свыше трех командировок.
К сожалению, среди 30 человек рядового состава (а группы были лимитированы, т.е. находились в одно и то же время в районе боевых действий) не обнаружилось лиц с числом командировок более трех. Но, темне менее, налицо следующая картина: у рядовых на втором этапе происходит заметный рост значений по стрессу и умеренный рост значений по тревоге, ЛБ, ВНС. Работоспособность остается примерно на том же уровне. У офицеров же на втором этапе общая картина улучшается и выглядит лучше, чем на первом этапе, и лучше, чем у рядовых на втором (аналогичном) этапе. Зато на третьем этане общая картина заметно ухудшается вследствие резкого скачка по фактору стресса и снижению тонуса ВНС.
Очевидно, что на втором этапе у офицеров происходит становление адаптации, а на третьем - резкое истощение адаптационных механизмов. Таким образом, прослеживается связь: этапы, выделенные нами, у офицеров полностью соответствуют классической схеме Г. Селье (I стадия - “тревоги”, II стадия - “сопротивления”, III стадия - “истощения”) (15).
Если так, то этот факт свидетельствует об оіраниченнос-ти психофизиологических резервов ЦНС у офицеров, о меньшей их выносливости. В связи с этим встает вопрос о нецелесообразности превышения численности командировок более трех.
Что касается рядовых, то здесь налицо “застревание” на первой стадии - стадии “тревоги” первых двух этапов (одна командировка, две-три командировки). Вывод напрашивается сам собой: развитие постгравматического стрессового расстройства у рядовых происходит не так стремительно, как у офицеров, а гораздо медленнее и инертнее.
3. По результатам данных математической статистики выявлена корреляционная связь между коэффициентами личностного баланса, вегетативного тонуса, стресса и работоспособности от отрицательной до сильно положительной. Любопытно, что распределение коэффициентов корреляции у офицеров и рядовых неодинаково. Так, у рядовых выявлена сильная положительная корреляционная связь между работоспособностью и вегетативным тонусом, в то время как у офицеров она слабо отрицательная. А между вегетативным тонусом и наличием стрессового состояния у офицеров наблюдается сильная положительная корреляционная связь, в то время как у рядовых она слабо отрицательная.
Суммируя сказанное в пунктах 2 и 3, можно предполагать, что адаптационные механизмы у рядовых носят более ригидный и предсказуемый характер, нежели у офицеров. У рядовых преобладают кратковременные, так называемые “спринтерские” нагрузки, они живут в ожидании приказа. Получили приказ - выполнили. Поэтому в данном случае адреналин оказывает положительное воздействие. Все вышесказанное можно увязать с высоким коэффициентом корреляции у рядовых между вегетативным тонусом и работоспособностью. Несколько иная картина у офицеров. Офицер живет в постоянном напряжении, стресс на первых этапах сказывается благоприятно, но при длительном напряжении стресс становится хроническим, и здесь запускается механизм истощения - именно этим можно объяснить особенность поэтапного реагирования офицерского состава.
4. Исходя из анализа, можно сделать следующие выводы:
- Отношение к тестированию более адекватное у офицеров (с учетом шкал достоверности: лжи, аггравации, дисси-муляции). Разница по шкале аггравации (у рядовых значительно выше, чем у офицеров) указывает, скорее всего, на эмоциональную неустойчивость и склонность к аффективным реакциям, а также на интеллектуальное “недотягивание” до уровня офицерского состава. Что касается шкалы дисси-муляции (у рядовых она также заметно выше), то, скорее всего, это связано е более низким уровнем ответственности у рядовых, нежели у офицеров.
- Актуальность травмирующего события в обеих группах признается слабой, зато отмечаются высокие пики (в обеих группах) по симптомам “избегания”, что вполне объяснимо и коррелирует с наиболее актуальной психологической защитой “вытеснением” (см. ниже).
- По симптомам “гиперактивации” отмечается усредненный по группам результат с незначительным перевесом у офицеров.
- Симптомы “дистресса и дезадаптации” и дополнительной шкалы “депрессии” значительно выше у офицеров, чем у рядовых. Это говорит не только об их большей доли ответственности, но и об их “обостренном чувстве вины выжившего”. Таким образом, офицеры переживают травматический стресс более остро, чем рядовые, ведь они отвечают не только за свои действия и решения в районе боевого конфликта, но и за действия своих подчиненных.
5. Актуальные психологические защиты по методике Сон-ди. Рассуждая в данном аспекте, необходимо сделать поправку и сослаться на использование компьютерной интерпретации этой методики, автором которой является Л.Н. Собчик “Метод портретных выборов” (модификация теста Сонди) (3 6).
- Первый показатель механизма психологической защиты “вытеснение” актуален в обеих группах (офицеры - 26,6%, рядовые - 30,0%), что перекликается с высоким показателем по методике ОТС И.О. Котенева 17) по симптомам “избегания”. Таким образом, практика подтверждает, что концепция
46
Психопедагогика в правоохранительных органах, 2005, №1(23)
репрессии соотносится с реакциями посттравматического стресса. По Н. Мак-Вильямс, данный вид забывания следует понимать скорее как диссоциацию, чем как репрессию. Репрессия, по сути, представляет собой часть диссоциативных процессов. В классическом смысле репрессия представляет собой прототип защиты невротического уровня и компонент друг их, более сложных по уровню, защитных механизмов (10).
- Отказ от самореализации - второй по актуальности механизм психологической защиты среди офицеров (20)%, среди рядовых он составляет 10%.
- “Соматизация”, или склонность реагирования по психосоматическому типу среди офицеров 16,6% и 10,0% - среди рядовых, что вполне объяснимо: психосоматические заболевания (в основном это артериальная гипертензия и язвенная болезнь желудка) распространены в большей степени среди более старшего поколения офицеров с длительным стажем службы в ОВД.
- Невротизация - психологический механизм защиты по типу бегства в болезнь - близка, по сути, к соматизации: офицеры - 10%, рядовые - 3,3%.
- “Изоляция”, по сути, бегство от реальности - второй по актуальности психологический защитный механизм среди рядовых. Он выражается в стремлении человека изменить свое психическое состояние, снять накопившееся напряжение посредством принятия алкоголя и наркотиков, что представляет собой попытку (чреватую последствиями) самостоятельно справиться с проблемой, рядовые - 23,3%, офицеры - 13,3%.
- К рациональной переработке событий (как более зрелой защите) в большей степени склонны офицеры, что объясняется их высоким (относительно рядовых) образовательным уровнем и более сложной психологической организацией -13,3%, рядовые - 6,6%.
- Прямое агрессивное поведение более характерно для рядовых. В группе отмечены 2-3 случая с проявлением агрессивного поведения, в том числе и на обследовании, но при этом человек на фоне остальных выглядел более скомпенсированным по своему состоянию, и с этим сложно что-либо сделать, так как он отрицал необходимость психокоррекцион-ных мероприятий, и это понятно - ведь его устраивает способ защиты. Среди рядовых - 16,6%, среди офицеров - 6,6%.
- “Тотальная негация” - защитный механизм, который также популярен среди лиц, побывавших в районе вооруженного конфликта (на графике он включен в “отреагирование вовне”). Чаще всего это выражается в тотальном обесценивании окружающей жизни, и в частности, предлагаемой профессиональной помощи, негативных высказываниях и т.п. Вполне объяснимое поведение, с той точки зрения, что социальное окружение и средства СМИ провоцируют в участниках “ЧС” ответное негативное отношение. Опасным этот тип защиты становится в сочетании с депрессивными симптомами, когда появляются суицидальные наклонности.
-Диссоциация представлена среди офицеров в 3,3% случаев, среди рядовых диссоциирующих - не выявлена.
Выводы
1. Уровень невротизации среди офицеров вдвое превосходит таковую среди рядовых;
2. Встречаемость симптомов ПТСР у офицеров превосходит вдвое по “дистрессу и дезадаптации”, на 20% - по депрессивным состояниям, при более адекватном отношении к обследованию.
3. Принципиально различна реакция на экстремальную ситуацию в той и в другой группе. У офицеров стресс-фактор провоцирует сильную ответную реакцию со стороны автономной нервной системы, у рядовых эта взаимосвязь выражена слабо.
4. Работоспособность у рядовых обусловлена состоянием вегетативного тонуса, а у офицеров - сбалансированностью личностных свойств.
5. Адаптационные механизмы офицеров и рядовых зависимы от численности командировок, но имеют свои особенно-
сти на разных этапах реагирования (1 - одна командировка, II -две-три командировки, III - более трех командировок в район боевых действий).
6. Из психологических механизмов защиты наиболее актуальным для всех является “вытеснение”, на втором месте по предпочтению у офицеров стоит “ограничительное поведение”, или “отказ от самореализации”, а у рядовых - “бегство в мир фантазий, мечтаний и т.п.”
7. Последствия “боевой психической травмы” по-разному сказываются на состоянии психической адаптации офицеров и рядовых, при этом основной мишенью для последствий являются офицеры. По статистике:
- удовлетворительная психическая адаптация выявлена у 13,3% офицерского состава, у рядового состава она составляет 43,3%;
- не вполне удовлетворительную адаптацию имеют и поэтому отнесены к группе повышенного внимания 70% офицеров и 46,6% рядовых;
- неудовлетворительная адаптация выявлена у 20% офицеров и 10% рядовых, эти лица отнесены к группе риска.
Заключение
По результатам проведенной работы можно заключить следующее: причины возникновения посттравматического стрессового расстройства имеют глубокие экзистенциальные корни.
Термин “социальная адаптация”, по сути, заключает в себе поверхностный подход к реабилитации и вряд ли может помочь человеку, пробывшему долгое время в экстремальных условиях. У большинства комбатантов, пытающихся адаптироваться, трудности, главным образом, возникают из-за того, что в качестве лечения им попросту предлагают забыть прошлое. Фактически этот подход предлагает лечить симптомы заболевания, а не его причину, и цель такого лечения подразумевает не здоровье, а соответствие общепринятым нормам поведения. Поэтому путь “социальной адаптации” не способен привести к истинному выздоровлению.
Как выяснилось, самым распространенным симптомом ПТСР является “избегание”. Это “избегание” уже есть самостоятельная попытка, пусть даже неосознаваемая, защититься от “непрошенных воспоминаний”, и достигается это самыми разными способами, но, по сути, близкими к “избеганию”: вытеснение, забывание, переключение внимания и тому подобное. Как было сказано выше, “социальная адаптация” предлагает комбатантам забыть прошлый травматический опыт. Получается, что людям предлагают забыть уже вытесненное, что только увеличивает пропасть между сознанием и глубинными процессами психики. Постепенно это овладевает поведением человека все больше и больше, принцип “клин клином вышибают” здесь не работает.
Таким образом, программа реабилитации комбатантов должна быть основана на принципах глубинно-ориентированной психологии. Чтобы разработать адекватную программу по реабилитации, необходимо учитывать все адаптационные особенности человека по переработке травматического опыта. И решающим здесь может стать любой факт, будь то возраст, образование, статус, темперамент, не говоря уже об особенностях реагирования на ту или иную ситуацию и психологических защитных механизмах. В идеале, конечно же, реабилитационная программа должна быть индивидуальной. Вот почему возникла идея рассмотреть проблему переработки травматического опыта по ранговому признаку: у офицеров и рядовых. Разница подразумевается изначально, но все ли, кто занимаются реабилитацией, с этим считаются? Наше исследование заключается в многостороннем подходе,-г выявлении наиболее существенных отличительных признаков между офицерами и рядовыми и попытке систематизировать их,-
Рядовой - э го тот, кто выполняет приказы и несет ответственность на войне только за свои действия и думает только за себя. Он сливается в общей массе себе подобных. Его зада-
47
Пенхопеда^огнка в правоохранительных органах, 2005, №1(23)
ча - остаться в живых. Компенсаторные механизмы носят больше приспособительный характер к травматическому воздействию. Об этом свидетельствуют результаты исследовательской работы. Из психологических защитных механизмов здесь можно выделить три основных: вытеснение, бегство от реальности и отреагирование вовне. О вытеснении было сказано выше, что касается бегства от реальности, то это достигается двумя наиболее распространенными способами: это либо тенденция к алкоголизации и наркотизации, что особенно деструктивно, либо бегство в мир фантазий, что помогает временно снять напряжение. Отреагирование вовне, вероятно, позволяет разрядиться накопившемуся психоэмоциональному напряжению, агрессии, страху, и в подавляющем большинстве случаев носит негативный оттенок.
Офицер - это то г, кто несет колоссальные психоэмоциональные нагрузки, так как ответственен за себя, за решения и приказы, которые он отдает, и за тех людей, которые эти приказы выполняют. Ему свойственно обостренное чувство вины, которое длительно поддерживает психоэмоциональное напряжение, способствует накоплению агрессии и высокой невротизации. Таким образом, мы имеем три актуальные для данного контингента психологических защитных механизма: вытеснение, ограничительное поведение или отказ от самореализации и рациональную переработку. Говоря о вытеснении, следует не забывать о диссоциации, 3,3 - низкий процент, но все же встречающийся в группе офицеров, а также о проблеме вытесненной агрессии. Использование ограничительного поведения и рациональной переработки офицерами говорит об их более сложной психологической организации.
Попытка проанализировать особенности адаптационных механизмов офицеров и рядовых привела к предположению о том, что офицеры более истощаемы психически, а значит, целесообразно подумать о лимите численности командировок для них. Процесс адаптации происходит по классической схеме “стадия тревоги - стадия сопротивления - стадия истощения”, при этом стадия истощения развивается очень стремительно.
Примечательно то, что при этом у офицеров стрессовый фактор положительно коррелирует с состоянием вегетативного тонуса, а работоспособность зависит от сбалансированности личностных свойств. У рядовых эта взаимосвязь не подтверждается корреляционной зависимостью, но зато работоспособность и состояние вегетативного тонуса взаимообусловлены. Это еще раз доказывает большую подверженность офицеров стрессу и невротизации.
Об относительном благополучии рядовых на фоне офицеров свидетельствует состояние общей картины распределения адаптации, представленной в экспериментальной части.
Таким образом, можно говорить о подтверждении рабочей гипотезы: “адаптационные особенности переработай травматического опыта офицеров и рядовых принципиально различны”. Это доказало проведенное экспериментальное исследование с использованием методов математической статистики. Их специфика описана в экспериментальной части работы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Агарков В.А. Опросник псритравматичсской диссоциации:'Тезисы конференции. - М., 1996.
;;<н;'2. Александров Е.О., Кузнецова Т.С., Кучер А.А., Шапошни-кёви'Т.Е. Возвращение: Учебно-методическое пособие по психологической помощи при ПТСР. - Новосибирск, 2002.
3. Белищева С.А. Опыт работы по реабилитации участников локальных конфликтов: Тезисы конференции. - Пермь, 1998.
4. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Психоанализ и психиатрия. - Новосибирск, 2003.
5. Короленко ЦП. Идентичность в норме и патологии. -Новосибирск: НГПУ, 2000.
6. Короленко Ц.П. Общая и частная психиатрия. - Новосибирск, 2003.
7. Котенев И.О. Разработка опросника посттравматических состояний. - М., 1995.
8. Котенев И. О. Посттравматический стресс и его предупреждение у сотрудников органов внутренних дел. - Пермь, 1997.
9. Леутин В.П., Николаева Е.И. Тест - инверсии эмоционального отражения. - Новосибирск, 1987.
10. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика. - М., 1998.
11. Мягких Н.И., Шутко Г.В. Основные методы профессионального психологического отбора в ОВД РФ. - Пермь, 2003.
12. Орлова Н.М., Бердина Е.О., Малышев К.П. Развитие программы “Жизнь после войны”. - Пермь, 1998.
13. Покровский Н.В.10 менеджменте стресса критического инцидента. - М., 1998.
14. Психологический словарь. - М., 1983.
15. Селье Г. Стресс без дистресса. - М.: Прогресс, 1979.
16. Собчик Л.Н. Введение в психологию индивидуальности. -М., 1998.
17. Соловьев ИВ. Посттравматический стрессовый синдром: причины, условия, последствия. Оказание психологической помощи и реабилитация. - М., 2002.
18. Тарабрина И.В., Лазебная Е.О. Опросник псритравматичсской диссоциации: Тезисы конференции. - Пермь, 1998.
19. Тарабрина И.В., Лазебная Е.О. Синдром ПТСР: современное состояние проблемы // Психологический журнал. - 1998. -№ 2.
20. Черепанова Е.М. Психологический стресс. - М: Издательский центр “Академия”, 1996.
21. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. - М., 1998.
МЕХАНИЗМ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО 'ВЫГОРАНИЯ' ПРОФЕССИОНАЛА
Е.Г. Ожегова, преподаватель
Омский государственный педагогический университет
В исследованиях ряда профессий социального типа нередко указывается на их стрессогенность из-за продолжительной эмоциональной нагрузки, со временем приводящей к развитию особого состояния, которое в различных литературных источниках имеет название: профессиональное “выгорание”, феномен “сгорания”, синдром эмоционального “выгорания”. В настоящее время под синдромом “выгорания” понимается сложный психофизиологический феномен, который определяется как эмоциональное, умственное и физическое истощение, проявляющееся в профессиях социального типа (6,90-101). “Выгорание” качественно отличается от явления профессиональной деформации, хотя последнее может развиваться на его основе.
В литературе, посвященной изучению синдрома “выгорания”, указывается на особую подверженность ему профессий социального типа: учителей, психологов, воспитателей детских домов, работников медицины (врачей и медсестер), сотрудников милиции, социальных работников, юристов, адвокатов, библиотекарей и др. (1; 3-9).
Этот синдром включает в себя три основные составляющие: эмоциональную истощенность, деперсонализацию и редукцию профессиональных достижений.
Иод эмоциональным истощением понимается чувство эмоциональной опустошенности и усталости, вызванное собственной работой. Деперсонализация предполагает циничное отношение к труду. В частности, в социальной сфере деперсонализация предполагает бесчувственное, негуманное отношение к клиентам. Редукция профессиональных достижений -возникновение у работников чувства некомпетентности в своей профессиональной сфере, осознание неуспеха в ней.
Проявления синдрома “выгорания” достаточно многообразны и включают различные психические состояния, негативные, чаще - астенические эмоции, психосоматические отклонения (утомление, истощение, недомогания, бессонница),
48
Психопедагогика в правоохранительных органах, 2005, №1(23)
