CC BY
141
Переписка В.М. Алексеева и С.М. Широкогорова
В биографии Сергея Михайловича Широкогорова (1887 -1939), который был не только одним из выдающихся учёных 1920-х
- 1930-х гг., но и фактическим основателем нашего университета, остаётся наименее известным её китайской период (1922 - 1939). Как уже было установлено, С.М. Широкогоров, на тот момент штатный сотрудник Музея антропологии и этнографии (МАЭ) имени императора Петра Великого Академии наук, в конце октября 1917 г. вместе со своей женой и верной сподвижницей Елизаветой Николаевной Широкогоровой выехали из Петрограда во вторую длительную экспедицию на Дальний Восток. Сначала они прибыли в Пекин для продолжения исследований, начатых в Маньчжурии во время экспедиции 1915 - первой половины 1917 гг. Но из-за разразившейся в России гражданской войны Широкогоровы летом 1918 г. были вынуждены уехать из Китая в остававшийся доступным для них Владивосток. Они находились в нашем городе до начала сентября 1922 г. Отсюда председатель Комитета по созданию Государственного Дальневосточного университета (ГДУ), а затем приват-доцент его восточного факультета С.М.Широкогоров и был командирован уже ГДУ в Шанхай для издания своих работ. Произошедшая в октябре 1922 г. смена власти во Владивостоке привела к автоматическому увольнению Широкогорова, который ещё находился в командировке, из университета. Поэтому они вместе с женой оставались до 1926 г. в Шанхае. Затем, как установил А.М. Решетов, профессор Ши Луго (С.М.Широкогоров) был приглашён в Сямэнский (Амойский) университет, где был основан Китайский научно-исследовательский институт. После открытия в Гуанчжоу университета им. Сунь Ятсена и научно-исследовательского Института истории и языка Академии наук Китая российский учёный принял новые предложения и переехал в этот город[1]. В связи с решением о переводе Института в Пекин Широкогоровы также в 1930 г. прибыли в столицу страны, где Сергей Михайлович вскоре принял должность профессора университета Цинхуа.
Среди немногих имеющихся российских публикаций о жизни и деятельности С.М. Широкогорова в Китае можно выделить только уже упоминавшуюся статью известного востоковеда и этнолога А.М.Решетова[1]. Но и в этой работе были освещены лишь самые общие моменты пребывания С.М. Широкогорова в Китае. Несколько публикаций, в которых отражён вклад учёного из России в развитие китайской антропологии и ряда других дисциплин, появилось за рубежом [7]. К сожалению, они также не отличаются особой информированностью и достоверностью. В последние годы к изучению деятельности С.М.Широкогорова в своей стране обратились и специалисты Китая[4-6]. Но и в этих работах часто превалируют личностные оценки, сугубо положительные, как в случае воспоминаний известного китайского учёного и общественного деятеля Фэй
Сяотуна, так и достаточно негативные у некоторых других авторов. Между тем существует важный источник, который более достоверно раскрывает целый ряд ранее неизвестных событий из жизни нашего выдающегося учёного в Китае. Этим источником является переписка С.М.Широкогорова с некоторыми российскими и зарубежными исследователями. Среди указанных материалов следует особо отметить письма к известному отечественному синологу В.М. Алексееву (1881 - 1951). Предварительный обзор этих источников также был уже сделан А.М. Решетовым [2]. Однако они заслуживают, чтобы их ввели в научный оборот в более полном виде.
По всей видимости, интересующая нас переписка началась с сентября 1927 г. Последнее письмо из Китая в ней также датировано 27 сентября 1932 г. Но в 1941 г. именно В.М. Алексеев сообщил И.И.Широкогорову (1869 - 1946) - известному российскому, советскому паталогоанатому о смерти его племянника в Пекине. Так что, наряду с опубликованными трудами самого С.М. Широкогорова, эти письма освещают важный пятилетний период пребывания российского учёного в Сямыне (Амое), Гуанчжоу (Кантоне), а затем и начальный этап его пребывания в Пекине (Пейпине). К сожалению, мы располагаем только одной частью этой переписки. Ведь, более чем вероятно, что письма В.М. Алексеева сохранялись в личном архиве его адресата. Однако после кончины самого Сергея Михайловича в 1939 г., а затем и внезапной смерти Елизаветы Николаевны в 1943 г. судьба этого архива остаётся неизвестной. Что особенно прискорбно, в нём оставались рукописи ряда неопубликованных работ этого исследователя, в том числе его последней монографии «Введение в этнологию. Теория этноса».
Вполне понятно, что сначала оказавшийся в Китае совсем не по своей воле, С.М.Широкогоров, по мере возможности, старался поддерживать связи с российскими учёными. В 1920-е гг. он активно писал Л.Я. Штернбергу - одному из ведущих ленинградских этнографов^]. Но затем из-за расхождения во взглядах эта переписка закончилась. Поводом же для обращения к В.М. Алексееву могли послужить следующие обстоятельства. После окончания гражданской войны в Петрограде-Ленинграде были обеспокоены судьбой тех учёных, которые, выехав в дальние экспедиции, долгое время были отрезаны от своих научных учреждений. Так, кроме Широкогоро-вых во Владивостоке оказались и сотрудники МАЭ А.М. Мерварт и Л.А. Мерварт, приехавшие сюда после экспедиции в Индию. В результате предпринятых усилий в середине 1920-хгг. Мерварты уже из Маньчжурии вернулись в Ленинград. Поэтому во время своей поездки в 1927 г. в Китай В.М. Алексеев связывался с С.М. Широко-горым, чтобы предложить ему вернуться в Ленинград и продолжить свою деятельность уже в Академии наук СССР. Однако бывший сотрудник МАЭ не появился на назначенной встрече. Но, зная, кто такой Алексеев, и, очевидно, уважая его как учёного, Широкогоров решил объясниться по поводу неловкой ситуации. Поэтому в сентябре 1927 он пишет письмо, в котором сообщает: «Конечно, я был очень далёк от мысли демонстрировать моё нежелание Вас видеть. Я
вообще люблю встречать людей, а Вас увидеть мне было бы особенно приятно. В день, когда Вы получили мою карточку в Шанхае, я рано утром отбыл в Аомынь»[Архив ПФА РАН. Ф.820. Оп.3. Д.880. Л.1]. После этого 1 ноября 1927 же года было отправлено другое письмо, из которого мы узнаём: «В числе других я посылаю Вам и «Этнос», который есть просто конспект моей большой работы, которую я давно уже систематически подготавляю к печати. Конечно, главной частью являются те главы, где изложена общая теория «этноса» [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 3]1. В следующем же письме читаем: «Большое Вам спасибо за лестную оценку моих работ» [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 1]. Следовательно, в отличие от того же Штернберга, В.М. Алексеев по достоинству оценил идеи автора. Обнаружившееся взаимопонимание позволило перейти к обсуждению самых разных вопросов:
«Я очень интересуюсь деятельностью питерских ориенталистов, но до меня доходят новости отрывками, через Европу. Вот было бы замечательно быть непосредственно связанными... Ещё раз скажу, что меня очень.смущает, что Вы находите столь много положительных качеств в моих работах и что я могу помимо всего рассчитывать на моральную поддержку со стороны лингвистов. Естественно, я сам многими из них неудовлетворён и конечно я писал весьма наспех. Кроме того поначалу я встретился с затруднениями в английском, на котором раньше никогда не предполагал писать. Из личной переписки со многими специалистами я вижу что большинство их разделяет мои теории и гипотезы. Среди же отрицательных печатных отзывов я к сожалению пока не встретил ни одного достаточно серьёзного и обоснованного. Я об этом печалуюсь, т.к. особенно люблю критику» [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 3].
Для понимания динамики развития теоретических взглядов С.М. Широкогорова очень важен следующий раздел этого письма: «Таким образом эволюционная теория, которая была простым механическим перенесением биологической теории эволюции (абсолютно правильной!) физических органов на функции их [например: конечности и их эволюция, и физические движения у животных; ещё один: физический мозг и его эволюция; и функция его, так назыв [ае-мая]. духовная культура; и ещё один: численность и физическая эволюция народонаселения и приспособление его к первичной среде изменяющейся физически; и функция их социальной организации] . привела к ряду крупнейших методологических ошибок в области анализа функциональных явлений, как культуры вообще, а в частности языка. [Мне краска бросилась в лицо, когда я прочитал, что М.А. и Э. создал отдел «эволюции». Это лишний раз показывает перед лицом [там же, Л. 4 об.] науки завтрашнего дня (б [ыть]. м [ожет]. уже и «сегодняшнего»?) отсутствие чувства к её движению у многих русских этнографов и ещё многое другое о чем я лучше писать не буду.
1 Здесь речь идёт о теперь известной книге С.М. Широкогорова «Этнос. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений», подготовленной во Владивостоке, но вышедшей в 1923 г. в Шанхае.
Конечно, когда в ... европейском этнографическом музее устраивали «отделы эволюции» это было смешно только в глазах ограниченного числа немногих натуралистов, но устраивать в наше время отдел «эволюции» этнографических явлений может быть смешным для более широкого круга. Горе только в том, что никто, щадя национальное самолюбие и считаясь с политическим положением, не скажет и не напишет этого, а за спиной будут хихикать в кулак по поводу «отсталости и рутинёрства»]. Но я вернусь к прерванному. Естественно, в функциональных явлениях могут быть и обычно есть изменения, но эволюции (в биологическом смысле генальной преемственности) конечно нет и быть не может. Отсюда, если язык удовлетворяет требованиям выражения мысли и его фонетика соответствует физической структуре органов речи и климату, он может быть принят любым народом и существовать, теоретически говоря, безконечно долго, если органы речи и климат, а также культура остаются без существенных изменений и народ не мигрирует. Явления изменения функции настолько хорошо отражает эволюцию органов человека и физического явления плотности населения в первичной среде, что эти явления были приняты за эволюцию функции. Наша научная терминология даже и теперь не обладает необходимым запасом слов, для выражения этих процессов и тогда приходится употреблять такие выражения, как «развитие» и «эволюция» и им подобные, что чрезвычайно затрудняет изложение предмета. В моём «Этносе» я не был достаточно смел чтобы исключить и заменить все эти «misleading1 выражения, да даже и теперь за неимением других их ещё нельзя избежать.».
Наряду со стремлением высказаться по поводу важных для него научных идей, автор описывает и свои, более практические обстоятельства, в которых ему приходилось работать: «Гораздо хуже обстоит дело с библиотеками в моей личной работе. Книг мало и часто не хватает самых элементарных пособий. Часто приходится цитировать по памяти. Второе затруднение в моей работе это отсутствие живого общения с другими людьми. Вместо краткого разговора приходится тратить время на переписку. А главное среди этой переписки оказывается масса ненужной переписки, обуславливаемой необходимостью выполнять ‘social duty’2 [там же, Л. 5].
Но, несмотря на все препоны, Широкогоров старался не выпасть из пространства мировой науки: Третье затруднение - громадное количество напечатанного по разным областям с кот [орыми] мне приходится иметь дело.мне приходится читать или по меньшей мере просматривать. К счастью или несчастью в здешнем Ун [иверси-те]те получается по крайней мере, несколько десятков журналов за которыми я слежу. Интересного же пишут не так много (Возможно что то же самое кто-нибудь говорит и о моих писаниях!). Из всего предыдущего Вы видите что мне очень ценно иметь Ваше мнение по поводу вопросов, затронутых в этом письме в отношении китайского
1 вводящие в заблуждение
2 социальный долг
языка, [там же, Л. 5 об.].
Поэтому он стремился откликаться и на работы зарубежных авторов, вызвавших его интерес: «В выпуске прошлого года «Вестника Маньчжурии» я дал небольшую статью по поводу первой книги D-r Rice1. Видели ли Вы её2? Моей единственной целью было обратить внимание на то как ведётся теперь работа американцами. В головах русских творится большая неразбериха по поводу этих вопросов и многие. идут на поводу у американских политиков, распоряжающихся как своими подручными разного рода «социологами» и прочими «специалистами». Часть их, конечно, преследует сознательно, а большей частью бессознательно чисто практические цели. Все однако усвоили себе всю научную внешность и манеры, необходимые для воздействия на публику, читающую книги и приспосабливающие к пониманию обстановки...Новая форма старой функции науки - явление высокого интереса с этнологической точки зрения» [там же, Л.6].
Очевидно, благодаря В.М.Алексееву С.М.Широкогоров теперь, хотя бы заочно, был включён в научную жизнь Ленинграда и он активно реагирует на всё происходящее в ней. Так в письме от 30 сентября 1928 г. он напишет: «Ваш список кандидатов в Академию [наук] меня немного смущает, говоря откровенно. Боюсь, что я отстал от века и новых идей или.идея Академии Наук изменилась? Впрочем a la longue3 либо она будет существовать и новые претензии будут оставлены как это случилось со многими, либо она, а вместе с тем и многое другое, погибнет. Во всяком случае рутинёрам в науке, как Богораз4, там не место. Если Вас не изберут, то я думаю Вы в глазах научного мира ничего не потеряете. Вы знаете насколько скептически все относятся к разным экспериментам над наукою» [Архив ПФА РАН. Ф.820. Оп.3. Д.880. Л.14]. Очень важным представляется факт, упомянутый в письме от 7 декабря 1928 г.: «Я принялся за писание новой работы: Psycho-Mental complex among the Northern Tungus and Manchues» [Архив ПФА РАН. Ф.820. Оп.3. Д. 880. Л. 19]. Это - первое свидетельство о подготовке вышедшего в 1935 г. фундаментального исследования «Психоментальный комплекс тунгусов», которому было суждено остаться главным трудом С.М.Широкогорова. В письме от 20 февраля 1929 г. снова обсуждаются вопросы китайского языка. В силу моей некомпетентности в данном вопросе я не могу его комментировать [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 20]. Совершенно очевидно, что российский учёный не мог отвлечься и от более общих вопросов изучения Китая. Так, в письме от 1 июля 1929 г. он отмечал: «Не будучи в состоя-
1 правильно д-ра Прайса
2 речь идёт о работе С.М. Широкогорова Христианские миссии и восточные цивилизации (по поводу книги д-ра Прайса) // Вестник Азии. 1926. № 3. Упоминание С.М. Широкогоровым название журнала «Вестник Маньчжурии» - неточность.
3 на протяжении времени
4 имеется в виду В.Г. Богораз (1865 - 1936), второй, наряду с Л.Я. Штернбергом, ведущий советский этнограф 1920-х - 1930-х гг.
нии отворачивать своих глаз от этнограф [ических]. явлений китайской жизни, я мало по малу начинаю различать здесь комплекс матер [иальной]. культуры совершенно отличный от классической идеи кит [айского] комплекса. Он всё больше и больше начинает «выпирать и лезть в глаза» [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 30]. При всём стремлении С.М. Широкогорова сначала «выговориться» своему корреспонденту о насущных научных делах, снова и снова реальные обстоятельства, связанные с пребыванием российского учёного в другой стране всё же прорываются в его посланиях. Например, в письме от 26 августа 1930 г. находим следующее сообщение: «Куда мы двинемся из Аомоя я ещё не знаю, но одно ясно, что в Кантон я не вернусь... Быть может поедем в Пекин, а б [ыть] м [ожет]. и вон из Китая! Мои теории насчёт смешанного характера китайцев в последнее время встречают сильную оппозицию в тех кругах, которые хотят видеть Китай «единым». Об этом мне говорили неоднократно и, так сказать, намекали, что по высшим соображениям мои теории не соответствуют духу времени. Посему моё внимание стараются оттянуть в сторону университетской деятельности. Насколько это меня интересует Вы вероятно догадываетесь, но желающих учиться много и из меня хотят сделать профессионального «professor!»1 [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 32 об.].
Переезд в Пекин, ознаменовавший начало нового этапа жизни С.М. Широкогорова в Китае, поначалу не принёс необходимой определённости в его положении: «В Пекин я прибыл 30.IX и думаю здесь остаться по крайней мере несколько месяцев. Читаю лекции по этнологии и проч [её]» [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 33]. Но, когда ситуация после перехода в университет Цинхуа стала более стабильной, появилась возможность снова сосредоточиться в основном на науке. В письме от 18 января 1931г. уже обсуждаются проблемы китайского культурного комплекса: «Мои мысли могут быть сведены к следующим положениям: 1) момент когда началась кит [айская] культура как этнограф [ический] комплекс пока ещё неизвестно; 2) такой комплекс мог создаться только в Китае на данной территории, в условиях междуэтнической среды; 3) в периоды захваченные раскопками в Honan2 и др [угих] уже существует кит [айский] комплекс; 4) реставрация кит [айского] комплекса по письм [енным] ист[очникам]... чрезвычайно опасный метод, т.к. источники имеют дело несомненно с разными комплексами и преломлены трижды: а) при древней записи в) при новом чтении с) при переводе и интерпретации (два китайских разных комплекса и один европейский); 5) элементы (большая часть их), из которых состоит автохтонный (сбалансированный и пригодный для сохранения) комплекс (далее неразборчиво - А.К.); 6) элементы сменялись в зависимости от а) междуэтнической среды кот [орая] менялась в) флюктуаций равновесия между консолидирующими и дезинтегрирующими факторами
1 профессора
2 провинция Хэнань
центростремительных и центробежных движений в этносах; с) изобретения новых способов (даже при старых элементах) адаптации этнических комплексов»[Архив ПФА РАН. Ф.820. Оп.3. Д.880. Л. 36]. А уже 4 апреля этого года следует важное замечание: «В моей общей разработке теории этноса я ушёл так далеко, что то, что было опубликовано, есть лишь маленький уголок постройки» [Архив ПФА РАН. Ф.820. Оп.3. Д.880. Л.42 об.]. В очередном письме от 17 мая была дана критика исследования французского синолога М. Гране [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 44]. По-прежнему у С.М. Широкогорова вызывало беспокойство состояние современной ему науки: «Конечно, ввиду того, что действительно выдающихся антропологов всего два-три, а остальные это только «прожектёры, искатели мест - job seekers - а они то и затрачивают свою энергию на организацию науки - результат всегда один и те же: от худшего. Теоретически можно думать, что паралич человечества может придти именно с этой стороны, т.е. будет хорошая организация и полная стерильность. Для очковтирательства будут показывать la method nouvell»1 [там же, Л. 46]
Таким образом, уже знакомство с представленными выдержками и приведёнными далее текстами писем не только позволяет установить различные сведения конкретного характера о жизни и работе российского учёного, но, прежде всего, ярко характеризуют личность самого С.М. Широкогорова. Отличительным его качеством ещё в ранние годы явилась бесконечная преданность науке. Это же качество в полной мере получило выражение и в письмах из Китая. Хотелось бы особо подчеркнуть, что сам С.М. Широкогоров не был и, как можно будет увидеть, не претендовал на роль специалиста-китаеведа. Тем не менее, тот факт, что В.М. Алексеев достаточно длительное время поддерживал с ним переписку, очень примечателен. Поскольку Ши-рокогоров при всём многообразии своих научных интересов, включающих физическую антропологию, этнографию, изучение шаманизма, лингвистику и т.д., был, прежде всего, глубоким теоретиком, то он был интересен для всех по-настоящему серьёзных исследователей, независимо от их профиля. Кроме того, в свете данных представленной переписки становится очевидным его вклад в развитие отечественного китаеведения, выразившийся в приобретении и отправке различной литературы.
Эти письма также наглядно представляют обстановку, в которой пришлось оказаться российскому учёному, оторванному от Родины. Великая удача, что С.М.Широкогоров ещё раньше отправил из Владивостока в Шанхай свой архив и экспедиционные материалы и поэтому он мог их использовать. Понятно, что постоянные переезды не очень способствуют творческой деятельности, кроме того, оставалась проблема языкового барьера. Но и в этих условиях он подготовил основную часть своих работ, включая такие монографии, как «Социальная организация северных тунгусов», «Психоменталь-
1 новый метод - фр.
ный комплекс тунгусов», «Антропология Восточного Китая и провинции Гуандун» и ещё 3 - по другим проблемам, а также около 40 других публикаций. Сейчас трудно сказать, как сложилась бы судьба С.М.Широкогорова, если бы он в конце 1920-х гг. вернулся бы в СССР. Однако, учитывая судьбу Александра Михайловича и Людмилы Александровны Мерварт, которые были репрессированы уже в 1930 г. по «Академическому делу», можно предполагать не самый лучший вариант её развития. Поэтому именно в Китае он раскрылся как выдающийся исследователь и глубокий теоретик. И этот наиболее плодотворный период жизни С.М. Широкогорова ещё нуждается в более серьёзном изучении.
Далее мы помещаем тексты трёх ранее не публиковавшихся писем С.М. Широкогорова разных лет. Обращаю внимание, что в ряде случаев сохранены авторские варианты написания отдельных слов и расстановки знаков препинания. Однако в некоторых случаях устаревшая орфография приведена в соответствие с современными нормами. В тексте второго письма допущено небольшое сокращение из-за неразборчивого написания его окончания. Остальная часть этого наследия ещё ждёт своих исследователей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Решетов А.М. С.М.Широкогоров: китайский период жизни и деятельности (1922-1939 гг.) // Зарубежная Россия 1917 - 1939. Кн. 2. СПб., 2003. С. 183-189.
2. Решетов А.М. О письмах С.М. Широкогорова к В.М. Алексееву // Широ-когоровские чтения (проблемы антропологии и этнологии). Владивосток. Издательство ДВГУ. 2О01. С. 22-24.
3. Широкогоров Сергей. Письма // Рубеж. 2007. № 7 (869). С. 364-369.
4. Лю Сяоюн. Влияние Широкогорова на становление антропологии в Китае // Журнал Южно-Центрального университета по национальностным/гумани-тарным и социальным наукам. Вып. 24. № 1. 2007 (на китайском языке)
5. Лю Сяоюн. Дилемма между знанием и практикой: анализ «инцидента Широкогорова» // Академические исследования. 2007. №4. С. 112-117 (на китайском языке)
6. Фэй Сяотун. Вспоминая учителя Широкогорова. Пекин: Издательство саньлянь шудянь, 2002 (на китайском языке)
7. Guldin G. The Saga of Anthropology in China: from Malinowski to Moscow and Mao. An East Gate Books. Armork, New York, London 1994. 298 p.
Транслитерация по ГОСТ 7.79-2000 Система Б
1. Reshetov А.М. S.M. SHirokogorov: kitajskij period zhizni i deyatel'nosti (1922-1939 gg.) // Zarubezhnaya Rossiya 1917 - 1939. Kn. 2. SPb., 2003. S. 183-189.
2. Reshetov А.М. O pis'makh S.M. SHirokogorova k V.M. Alekseevu // SHirokogorovskie chteniya (problemy antropologii i ehtnologii). Vladivostok. Izdatel'stvo DVGU. 2001. S. 22-24.
3. SHirokogorov Sergej. Pis'ma // Rubezh. 2007. № 7 (869). S. 364-369.
4. Lyu Syaoyun. Vliyanie SHirokogorova na stanovlenie antropologii v Kitae // ZHurnal YUzhno-TSentral'nogo universiteta po natsional'nostnym/gumanitarnym
i sotsial'nym naukam. Vyp. 24. № 1. 2007 (na kitajskom yazyke)
5. Lyu Syaoyun. Dilemma mezhdu znaniem i praktikoj: analiz «intsidenta SHirokogorova» // Akademicheskie issledovaniya. 2007. № 4. S. 112-117 (na kitajskom yazyke)
6. Fehj Syaotun. Vspominaya uchitelya SHirokogorova. Pekin: Izdatel'stvo san'lyan' shudyan', 2002 (na kitajskom yazyke)
7. Guldin G. The Saga of Anthropology in China: from Malinowski to Moscow and Mao. An East Gate Books. Armork, New York, London 1994. 298 p.
CantoufKaHmoH] 7 декабря 1928
Многоуважаемый Василий Михайлович наконец-то посылаю Вам давно обещанные книжки в двух посылках. Третья посылка с книжками которые нельзя было купить в Кантоне будет послана недели через две. Я не знаю насколько посылаемое может быть интересно - для меня это китайская грамота в буквальном смысле слова. Что такое было в Oxford1 один китаец, который был там с хохотом рассказывал о курьёзах [которые] он слышал там? Вот сильно хохотали. Соль же для меня пропала, т.к. речь шла о кит [айском] лит [ератур-ном] языке. Правда ли что договорились о «международной» транскрипции для кит [айского] языка и фонетически новой системе? Я принялся за писание новой работы: Psyhomental complex among the Northern Tungus and Manchus2. Для этой работы мне остро нужно ряд книг частью изданных в А [кадемии] наук, а частью б [ыть] м [ожет] находимых у букинистов. Что Вы могли бы мне любезно посоветовать?
Искренне преданный С. Широкогоров
[Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 19]
Пекин 5 ноября 1930 г.
Глубокоуважаемый Василий Михайлович!
Получил Ваше письмо от 30-IX посланное на Амой. Начал выполнять Ваше поручение. Одну посылку отправил из Шанхая и две посылки из Пекина. По мере поступления буду Вам посылать. Некоторых изданий совершенно добыть нельзя, но большинство как будто возможно. Пекин по-прежнему очарователен, но после тропиков нам немного холодно и сухо. Впрочем, это даже приятно. Потеря Бартольда3, конечно, незаменимая. Я его лично почти не знал, но сочинениями его всегда интересовался, насколько они были доступны для меня.
Есть ли кандидат на его пустующую кафедру? Кто именно? Не будут ли предложены со Средней Тунгуски? Через Пекин проезжают (и живут) разные знаменитости среди которых попадаются и настоящие учёные. Впрочем большинство только suppose to be4.
Вернувшись к моим посылкам Вам: я посылаю то что мне тогда кажется интересным или чего я совершенно не понимаю. Попросить эти вещи.
1 Оксфорде
2 Психоментальный комплекс тунгусов и маньчжур
3 известный российский востоковед, академик В.В. Бартольд (1869 - 1930)
4 считающиеся
Мне же кажется что даже среди и случайного материала может найтись и кое что интересное для Вас. Если я не прав то скажите мне не опасаясь обидеть меня признанием моей неумелости I am not ambitious at all1.
Буду рад если Чай (president)2 и другие лица могут быть Вам полезны. Из этого заключаю, что мои сообщения могут быть Вами использованы. В Пекине сейчас находится много scholars3 вернувшихся на север, напр [имер] Ху-ши, Ку-чи-кан, Чанг (переводчик Марко Поло). Раскопки осенью прошлого года в Honan4 дали большой новый материал. Я видел коллекции. Что меня приятно порадовало это подтверждение правильности Семадзяновского5 перечня императоров. Надписи (шанской династии) на костях дали почти идентичную картину. Думаю, что эти кости не есть.
Выглядят они аутентичные и в комплексе. Любопытны орнаменты и присутствие в ограниченном количестве крашенной керамики. Естественно что public opinion6 очень нервно по поводу Sinanthropoes Pekincusis7 (близкий родич - говоря морфологически
- Pitecanthropus erectus8 с Явы), но больших последствий научных едва ли отсюда последует, если не считать что ослиная часть коллег перестанет псевдо-научную критику более ранних открытий.
Небезинтересно (для антропологов) Sinanthropus9 б [ыть] м [ожет]. стоит на линии Pildawn10 не к неандертальскому человеку.
Между прочим: название ужасно! Причём тут Sin(a)?11 Новый источник для недоразумений. В конце концов и китайцы могут обидеться что их ведут от обезьянчика. На самом деле обидно. В параллель к этому открытию, находки в Ордосе (pere Licant)12 весьма важны, т.к. они указывают их культурную общность ещё палеолитическую эпоху. Конечно это не проливает света на origin of Chinese people13 и не предрешает вопроса об автохтонности кит [айской] культуры и народа, кот [орые] как комплекс конечно автохтонны. Много исписано и испорчено бумаги из за того что природа комплексов и их формации (динамика этнолог [ических] и этнографических явлений!!!) была мало известна. Курьёзно то что споры идут ещё и по сей день. Впрочем, это отчасти напоминает знаменитую дискуссию о
1 я совсем не амбициозен
2 президент
3 учёных
4 провинция Хэнань
5 Сыма Цяня
6 общественное мнение
7 синантропа пекинского
8 обезьяночеловека прямоходящего
9 синантропа
10 пильдаунский человек, как оказалось позднее - это был фальсификат
11 Сина - одно из названий Китая
12 отца Лисана
13 происхождении китайского народа
«бонбе и ядре».
Высылаю Вам отд [ельный] оттиск двух вещей, кот [орые]
б [ыть] м [ожет]. Вам будут интересны...
Недели три тому назад я послал Вам моё письмо /снова печатное и даже с иллюстрациями/ доктору и профессору Ки1рх. Пожалуйста не подумайте, что я вообще перешёл на «Письма к друзьям». То что может выдержать «письмо», то не выдерживает статья. Кроме того полагаю, что некоторые вопросы публично толковать нельзя, а интерес к ним велик, не у меня одного. Тут же припутан и вопрос реакции на само письмо. Интересно втройне.
Мне кажется, что Вы не совсем поняли меня в моём отзыве о Пеллиот2. Я оговариваюсь в письме к П.П. Шмидту3, что я ничего не говорю о нём как о синологе, что я и подчёркиваю ещё раз. Это безусловно вне пределов моей компетенции. В моём письме шла о нём как об «алтаисте» и «этнографе» /главным образом этнографе-обозревателе печатных новинок/. Что касается отзывов о нём, и в частности Вашего отзыва, лучше сказать диеирамба, то я могу принять их только на веру, т.е. в тех пределах насколько я лично доверяю авторам отзывов. Поправки необходимы тоже, так как по существующему этнографическому комплексу /специалисты обычно воздерживаются от отрицательных отзывов и стараются найти что-нибудь похвальное, хотя бы точность цитат, хорошую корректуру, и даже каллиграфию. Конечно, это в том случае если отзыв будет читаться читателем вообще, вроде меня, и если личные отношения достаточно хороши. Положение ещё более отягащается в том случае, если «отзыватель» чувствует своё превосходство, - отзыв может стать совершенно диеирамбическим. Я не хочу сказать, что я считаю необоснованным вводить подобные поправки к Вашим отзывам. С моей стороны это было бы непростительным нахальством, так как, - ещё раз повторяю, - в синологическом материале я не смею
1 Кульпу. Д.Х. Кульп - американский специалист, автора ряда работ по Китаю, в том числе Сельская жизнь в Южном Китае. Нью-Йорк, 1925
2 Пеллио П. (1878 - 1945) известный французский востоковед, иностранный член-корреспондент РАН, АН СССР с 1922 г.
3 П.П. Шмидт (1869 - 1938) российский/латвийский востоковед, в 1899 - 1920 гг. - профессор Восточного института во Владивостоке, с 1920 г. - профессор Латвийского университета
[Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 33-34]
Professor S.M. Shirokogoroff Tsing Hua University Peiping (China)
[профессор С.М. Широкогоров университет Цинхуа Пекин (Китай)] сентября 27, 1932
Глубокоуважаемый Василий Михайлович!
_г ¿у
¡1*уи1л - -иФ^^ лмт^-о ^ ^ь*
(И Х-1съ); ^ ъЩо+*,)Я >*?■
^ ¿+¿*1, 4-£^и+,
¿гт5^х-^-<4(3^ гАй**1^ ’
у 2чдЛГЪ>Ч £^,£4-ил±. слы-су,
/VI й^игч
^ >иб/^о~ нз кфъыгыл/^
^ Н ыД/$ 1Ы* с^гл^^о Л^-? а*лш/*-ъ У -2^^°
&Г\ф*Р&1Гг]ГЪ41-Л <£и*. Мг 1 кд ч*(^1№ А>4 /^/-¿Л»6<(^
Л V* *Л- ^-<Г *>ъы>ъу „
лС л/!»; ? }\±^г<--^ и^Ог-ч^иЛ--^ил^О. нЧ'"У<715±,5 у-л^тьк^ . ¿3*1
ЛьГИ^-П №К^ |ГнМ; Л (иЫ^Л4Гу^ 1ДА*->^т^+'» 1-СЧ}
/ч_ч)-у **& 0№гг £<1^*#и1*Д ¡лГч^и-О'
!Ъ\ n■ilf>г^JJ?^**■ /&\ ■з*у-и^1 и1ы с*и'т-р/лг^'ю г ^^Jfчч■-J-^<¿^-' ^1 &ф1-£Ь-ъп
{(^п, 5^ слль-Т) &л4а/^, ¿Лу сияъ, г*-■*-■ <п*л ^ ?ч^й ^лЛ1аЛ
О** &:
^ * ■*# <***$?-«**?-**■» <У* ■
-’ , и^ои. ь&-&Ж**<л \сгьцо№?ыъ<л^ лч^нГ.
?Т!™7лГ* . &Г1*Ь**лЛ г>*^ ¿-¿у*ё.
^ Г! *,* тУхмллЛ длл*л ¿фс^т-л^Х^ —
*> . /2я~с*2 Сфы$-. Р»*ыл ис^и ¿^СщЖ 2 Ь*$ й^ КллС, Г-*А> >ъ*-\ £*+'>**-«-^¿^¿^*-¿1-, С
Фото 1. Копия листа письма С.М. Широкогоров от 5 ноября 1930 г. [Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 34].
иметь суждений, но оставляя в стороне синологию и беря только то, что доступно для меня, т.е. общелингвистический подход к китайскому языку, я никогда не отдыхал душой при чтении Пеллиота и никогда не чувствовал уверенности, и ещё меньше я находил мыслей, в то время как читая Вас, я в вышеупомянутых трёх отношениях не получал разочарований и каждый раз была для меня польза. Вы принуждаете меня говорить вещи, которые я не будучи синологом, не должен был бы высказывать вообще. Прошу простить меня: мнения невежд тоже могут раздражать. Впрочем ещё остаётся вопрос о том, что Вы разумеете под «мыслями». Быть может я сужаю понятие «мысль» в применении к науке, а Вы быть может берёте его шире. Я совершенно далёк от мысли, что синологические изыскания с него не требуют ничего кроме механической памяти и механического комбинирования, - вероятно для такой работы мыслительных данных зубных техников недостаточно, но это ещё не значит, что в этих работах должно быть гарантировано наличие той «научной мысли», которая понимается мною как путь к сокращению нашего познавательного процесса (его ускорение, а не простое осложнение). Ещё раз простите меня, что я не задумался над вопросом о том, что значит Ваш отзыв если его выразить в терминах обычных для моего личного комплекса. Постараюсь поверить Вам, что я должен понимать Пеллиота как великого китаиста; так как по своему невежеству в синологии и моему доверию к Вашему отзыву мне ничего не остаётся сделать. Конечно, это вопрос меня и не мучил, так как (ещё раз повторю) я им интересовался как prominent altaist1, а не как синолог.
Чжао - фонетист теперь находится в Америке на административной должности! Вы, конечно, знаете, что это обычно с китайцами подающими надежды. Тоже интересный вопрос этнографии.
Психоментальный комплекс тунгусов не будет заключать данных не-тунгусских, но этим вопросом я предполагаю заняться в моём специальном опусе (т[ак] наз[ываемый] «Большой этнос»)2, который мало помалу изготовляется. Малая эскапада имеется в письме к доктору и профессору Kulp. Неужели вы действительно предвкушаете это удовольствие? Конечно, есть занимательная сторона этого дела, а именно: как мы дошли до жизни такой?...все те кто вызывают вопросы и увы! те кто их принимает так серьёзно что даже пишет «Письма к друзьям». Как реакции это любопытно; что же касается удовольствия, то это дело иное! Пока суть да дело я теперь интересуюсь выбором той верёвки, на которой я буду просить повесить меня за все мои прегрешения, чтобы и эта операция не прошла без некоторого возбуждения моего собственного любопытства, не думая, конечно, о материале для будущей этнографии, так как эти мысли могут легко оказаться пустою праздностью в современных реальностях.
Искренне прошу простить меня за все эти длинноты и очень
1 видным алтаистом
2 утраченная последняя монография С.М. Широкогорова «Введение в этнологию. Теория этноса»
благодарен Вам за Ваши мысли о посылке мне интересных изданий. Я ничего не знаю и ничего не умею просить Вас. Если вы так бесконечно добры, то пошлите что-нибудь по Вашему разумению.
Елизавета Николаевна шлёт привет, а сейчас играет на рояле. Это очень приятно. Конфуциевы теории очень интересны, схоластика в искусстве его, т.е. искусство убивает. Впрочем, она убивает и многое другое.
Искренне преданный
и благодарный С. Широкогоров
[Дописано от руки - К.А.М.]
Каково Ваше мнение о I.A. Richards “ [Неразб.] on the Mind”. London 1932 (Kegan Paul)1. Вообще, Richards иногда интересен хотя и путает.
Его всемирный язык - конечно nonsense.
Таковы мыслители современной Англии!!! Tout | ais!2 А что это за труд Скачкова по китайской библиографии? Мне говорил о ней Gaspardone3 кот [орый] сейчас вращается в Пекине.
[Архив ПФА РАН. Ф. 820. Оп. 3. Д. 880. Л. 55, 55 об.]
1 Ричардс И.А.
2 непонятное сокращение на фр.
3 Гаспардон
