CC BY
35
АРХИВ
К 130-летию С.М. Широкогорова
DOI dx.doi.org/10.24866/2542-1611/2017-2/104-111
Перевод и подготовка статьи к публикации проделаны А. М. Кузнецовым. Электронная почта: [email protected]
К юбилею замечательного российского ученого С.М. Широкогорова (02.07.1887-19.10.1939), который внес значительный вклад как в развитие науки Китая, так и мировой антропологии, наш журнал впервые публикует перевод на русский язык его статьи, посвященной некоторым вопросам этнографических исследований страны - нашего ближайшего восточного соседа. Несмотря на то обстоятельство, что статья «Этнографическое исследование Китая» осталась незавершенной, она представляет интерес для истории науки и для современных специалистов. Прежде всего, судя по ссылке на опубликованную в 1935 г. фундаментальную монографию Широкогорова «Психоментальный комплекс тунгусов», эта статья относится к наименее известному, по причине пропажи архива и библиотеки Сергея Михайловича в Пекине в 1943 г., последнему периоду его деятельности. Не менее примечательно, что даже в таком виде она была опубликована на английском языке в Китае в 1942 г. в первом номере нового журнала Исследования фольклора (Shirokogoroff S. M. Ethnographic investigation of China // Folklore Studies. 1942. № 1. Р. 1-8. Позднее журнал стал издаваться в Японии под названием «Исследования фольклора Азии»). В ней С.М. Широкогоров обсуждает ряд вопросов методологии и методики этнографических исследований, адаптированной к условиям Китая. С учетом времени написания статьи следует отметить постановку вопросов о правомерности использования концептов, разработанных для анализа реалий в западных странах, и уровне компетентности исследователей на полученные ими результаты.
Китай, этнография, полевые исследования, методика
С. М. Широкогоров Этнографическое исследование Китая"
Во-первых, я должен чётко определить, что я имею в виду, когда говорю об этнографическом исследовании Китая. Как и любой другой этнограф, я понимаю, что подобное исследование должно охватывать все культурные адаптации населения Китая. Насколько это исследование будет серьёзным и глубоким зависит: 1) от степени дифференцированности рассматриваемого населения, т.е. от объективных условий; 2) насколько далеко сам исследователь сможет продвинуться в своём описании элементов, составляющих данную культуру. Такое исследование не может стать достоверным до тех пор, пока не будут установлены сравнительная ценность и сравнительный вес элементов, после того, как эти элементы будут сгруппированы в комплексы; 3) от степени подготовленности самих исследователей, качества их наблюдений и анализа.
Проблема целостности исследования тесно связана, во-первых, с состоянием населения. Понятно, что если население является культурно однородным, то в таком случае можно будет ограничиться и изучением отдельной семьи. Однако в случае Китая мы имеем дело со значительной социальной и этнической дифференциацией, поэтому приходится использовать не совсем точный термин «региональная» дифференциация.2' Если мы примем динамическую точку зрения в отношении социальной дифференциации, то такой подход не будет представлять сложности и для этнографа, привыкшего дифференцировать свои группы. С собственно же этнической дифференциацией ситуация представляется более сложной.
Каким образом этнограф должен подходить к этой проблеме? Прежде всего следует выполнить предварительную операцию по выделению собственно этнических групп и их оценке с различных точек зрения. Поскольку язык, возможно, является наиболее лёгким и простым индикатором, то на его основе можно составить карту, которая по крайней мере отобразит территориальное расположение групп, отличных хотя бы по используемому языку.3' В том случае, если другие культурные элементы и физические характеристики населения также будут различаться, мы должны будем признать существование здесь различных общностей, в том числе и «региональных». Если же наше исследование позволит установить, что выявленные различия, кроме лингвистических и других культурных характеристик, охватывают также различные формы сознания, то мы должны разделять такие общности и объекты конечных требований [канона] этнографов, т.е. этнические общности в их выкристаллизированных формах и общности, остающиеся на незавершённой стадии формирования. На основании проведённого исследования мы можем предполагать, что [в Китае] будут обнаружены группы, говорящие не только на разных диалектах китайского языка иногда с неопределёнными границами, но также и на некитайских языках, и тогда этнографическая карта - первый важный результат этнографического канона будет готова. Если у нас будет такая карта, то мы сможем не заниматься обследованием одного за другим всех поселений, но работать с нашими выделенными этническими общностями; это позволит нам легко отделять общие элементы от случайных и, часто вводящих в заблуждение, а также своевременно избежать публикации слишком большого количества предварительных результатов исследований, которые в будущем могут перегрузить
Рис. 1.
С. М. Широко-горов. Китай, 1930-е гг. Источник: Сергей Широ-когоров. Психоментальный комплекс тунгусов. 1931 г. / Вступление и перевод с английского А. Кузнецова // Тихоокеанский альманах «Рубеж» № 7 (869). - Владивосток: Изд-во «Рубеж», 2007. 384 с. - С. 327.
наши данные не до конца обработанными материалами и, так сказать, не позволят нам оставаться экспериментирующими учениками в этнографии.4' Когда же предварительная работа завершена, этнограф может приступать к группировке общностей в соответствии с используемыми методами, т.е. как различных культурных комплексов; например, диалекты могут быть объединены в более крупные классификационные объединения, соотнесённые с изменениями лидирующих этносов в пределах всего Китая. Если при этом будут установлены чётко определённые социальные группы, захватывающие границы разных этнических общностей, этнограф вправе анализировать такие группы и соответственно их классифицировать. В том случае, когда будет установлена роль значимых и чётко определённых географических обстоятельств, этнограф может использовать регионализм как средство построения более крупных классификационных подразделений, таких как долина реки Янцзы, прибрежный регион и т. д. Если будет выявлено детерминирующее значение культурных факторов, таких как разведение домашних животных, районы возделывания проса и посевов риса, даже форм правления и т.д., то они могут быть использованы как объективные основания для классификации населения в соответствии с культурными кругами.
Однако я не хочу утверждать, что изучение поселения как некоей целостности не может быть использовано и для других целей, которые имеют отношение к характеру поселения, таким как общие законы, управление, средства коммуникации, экономика, цензы и т.д., если такие выводы были сделаны при рассмотрении в качестве объекта изучения целостного поселения, то они не могут быть обобщены до тех пор, пока не будет установлено, что даже один пример может служить подтверждением полученным выводам. Однако в начале своего исследования этнограф должен выполнить следующий предварительный этап. Поселение, когда оно существует, является частью территориальной и административной общности, оно также является экономической единицей, но в меньшей степени: точно так же, как при исследовании семьи в качестве единицы более крупной общности, необходимо сначала обсуждение вопросов клана, поселения и т.д. Жизнь одной семьи являться темой специального этнографического исследования, но такая роскошь не имеет практического значения. Однако жизнь селения вне связи с этнической общностью не может составлять самостоятельный объект исследования, она не может быть понята целиком сама по себе и должна изучаться в той реальности, в которой она только и складывается как общность.
Тем не менее далеко не случайно многие исследователи ограничивают свои исследования поселением как общностью, но такая идея не может стать общепринятым положением. Прежде всего, идея определения любой общности как предмета исследований является ошибочной. Никакая стандартизация подобного рода невозможна, так как этнограф, который решил на основе своего предварительного исследования, как он будет поступать с дифференциацией материала, должен учитывать, что этнические общности не являются стандартизированными и один вид «поселения» не является системой, распространённой по всему Китаю. Только после того, как все эти обстоятельства будут установлены, мы можем задать себе вопрос о причинах такого выбора.
Существуют также два фундаментальных условия, которые мы должны учитывать. Те, кто принял их, не владеют современными методами этнографии. Во-первых, они «атакуют» проблему с социологической стороны теории, которая была выстроена на фактах некитайской социальной реальности. Они даже подходят к ней с ещё более ограниченной точки зрения - «аграрной экономики» и т.д. Во-вторых, у них всех скорее путанные представления о Китае, в то время как сами китайцы в своём стремлении достичь политического единства даже не могут подумать о Китае иначе как о единстве, нации, которые, однако, могут основываться на различных этнических и региональных компонентах.5' Естественно, в подобных обстоятельствах остаётся только одна проблематичная возможность представить научно обоснованное решение проблемы целостности исследования - фактическое её редуцирование к технической стороне, в то время как она имеет большое методологическое значение.
При изучении региональных групп этнограф не может оставаться безразличным к социально дифференцированным общностям, которые связаны как с этническими, так и региональными объединениями. Они могут содержать один и тот же этнографический материал, который не разделяется территориально, они различаются и в так называемом горизонтальном смысле.6' Методы их исследования будут различны.
Прежде чем у этнографа сложится определённое историческое представление, перед ним возникает задача исследования исторического аспекта его проблемы. Фактически каждый этнограф в своём стремлении понять рассматриваемый культурный комплекс должен использовать исторический подход. В таком случае, чтобы быть подготовленным для исследования такого рода, он должен овладеть специальными методами, используемыми этнографами в своих исто-рико-этнографических исследованиях. Это будет также полезно для овладения методами, имеющими отношение к теории культурного комплекса, механизма изменений и теории этнической общности, которые являются инстументарием, способным уберечь нас от элементарных ошибок.
Насколько далеко этнограф должен вдаваться в детали своего описания зависит от характера изучаемых фактов. Если он обнаруживает значительную вариабельность значимых элементов культуры, то они должны быть описаны. Будет установлена необычная повторяемость в их взаимосвязях, явление также должно быть тщательно исследовано, так как оно может привести нас к пониманию важных исторических и конструктивных условий существующих комплексов. Когда возникает ситуация выбора полевых этнографов, многое будет также зависеть от персональных способностей исследователя и его компетенций; прежде всего они должны быть хорошо подготовлены к своей работе и уже проверены на деле, или ещё лучше, должны быть подготовлены в процессе полевой работы опытными исследователями. Однако следует отметить, что наряду с указанными требованиями, начинающие исследователи должны обладать некоторыми специальными качествами для выполнения исследований такого рода, такими как умение выстраивать отношения с людьми, которых они изучают, способности к наблюдению, принятию беспристрастной и непредвзятой и в то же время критичной позиции в отношении новых фактов
и ситуаций, не говоря уже об элементарной честности по отношению к людям и фактам. Совершенно очевидно, что не каждый кандидат, прошедший общее и практическое обучение, может доказать свою способность для полевых этнографических исследований.
Что касается вопроса, через какое время этнографическое исследование может и должно быть завершено, то здесь нет определённого ответа, всё зависит от характера материала, его сложности и количества. Изучение некоторых общностей может потребовать очень много времени, в то время как для других потребуется только фиксация очевидных различий.7'.
Я намеренно не обсуждаю вопросы использования технического и другого оборудования, так как они представляют отдельный сюжет. Однако, я полагаю, будет полезно отметить, что набор оборудования будет зависеть от общих условий исследования, включая индивидуальные запросы исследователя, но в любом случае он не должен становиться бременем при проведении исследования. Это будет справедливо и в отношении расходов, которые в целом не столь обременительны, как в других видах полевых исследований.8'.
Тот, кто знаком с работами таких авторов, как Фэй Сяотун или Д. Х. Кульп, может получить совершенно неверное представление об этнографических исследованиях в Китае в целом. В этом отношении мы не столь беспомощно бедны, как это может показаться тем, кто не знаком с реальным положением дел. Верно как раз другое. Возможно, мы даже слишком богаты, но этот материал нуждается в искусных руках, чтобы сделать его доступным для тех, кто не может посвятить всю свою жизнь его изучению. Некоторые отрасли культуры Китая уже очень хорошо изучены, в том числе литература, религия, философская и моральная системы, социальная организация в том виде, насколько они отражены в законодательстве, произведениях искусства, в том числе архитектуре, живописи, скульптуре, керамике, музыке, театре и т.д. Во-вторых, у нас есть ценные описания наблюдений, касающиеся обычаев и практик некоторых регионов и социальных групп, часто называемых «суевериями». Я не говорю уже о фактах из различных литературных источников таких, как провинциальные истории или общекитайская литература. На самом деле существует множество литературных произведений не только на китайском, но и на иностранных языках. В настоящее время собраны также ценные фольклорно-этнографические коллекции, создание которых было частично мотивировано аналогичной работой за рубежом.9' Даже работы такого рода, как Ку Хунмина [1], А. Смита[4], Р. Таунсенда[5], графа Сфорца [3] и Лиин Ю-танга [2] в опытных руках этнографа могут приобрести определённую научную ценность.
Это богатство остаётся трудно доступным, так как не существует его систематических описаний, а добротные библиографии охватывают только некоторые специальные области культуры и другие проблемы. Что нам особенно необходимо, так это история китайской этнографии, в которой будут представлены все её отрасли и все используемые источники. Такой критико-библиографический обзор позволит установить, что уже действительно известно и какие остаются пробелы, которые предстоит устранять. Конечно, подобная работа не должна превращаться в разновидность клерковского механического составления библиографии, как это часто происходит в наши дни с
библиографической работой, выполняемой неквалифицированными исполнителями. Можно предположить, что потребуется определённый период времени, прежде чем будет подготовлен такой учёный, готовый посвятить себя этой работе, который сможет её завершить. Ведь, если будет существовать такой источник данных, можно будет избежать напрасной траты времени на поиски и избежать неполного представления литературы.
Когда рассуждают о предварительных шагах, таких как подготовка этнографических карт и создание адекватной истории этнографии, я не имею в виду, что на это время всякая полевая работа должна быть прекращена. Те этнографы, которые способны продолжать свои непосредственные наблюдения, могут изучать как китайские, так и некитайские общности в ожидании более благоприятных условий, когда такие карта и история этнографии будут в их распоряжении. Так что не должно быть особой поспешности в публикации рабочих материалов, особенно полученных начинающими специалистами. На самом деле, они должны быть очень благодарны, если получат консультации специалистов-этнографов, хорошо знакомых с Китаем и его местными условиями.
Становится очевидным, что разумная организация такой деятельности требует организации специального института, главными задачами которого должны стать: 1) сбор материалов для составления этнографической карты Китая путём сопоставления опубликованных данных и специальных исследований на местах; 2) обработка материала для систематической критико-библиографической истории этнографии в Китае; 3) подготовка квалифицированных этнографов для выполнения полевой работы и других задач института; 4) создание профильной библиотеки; 5) открытие этнографического музея и 6) руководство текущими исследованиями.10' Практические выгоды от систематизации этнографических исследований Китая очевидны. Прежде всего, они выразятся в значительной экономии средств, затраченных на неадекватно спланированные исследования, проводимые лицами, не получившими необходимой подготовки к ним. Во-вторых, удастся избежать дублирования одних и тех же работ разными специалистами. В-третьих, можно будет минимизировать исследования случайного характера, часто проводящиеся не в интересах науки, но по причинам, не имеющим ничего общего с наукой. В-четвёртых, полученные материалы будут позднее обработаны и систематизированы в духе позитивного научного знания о Китае, что сделает их полезными не только для учёных, но и для «практических» людей и государственных деятелей Китая, и они, таким образом, смогут избежать ошибок, характерных для современного положения дел.
Примечания
1) Под термином «этнографический» я подразумеваю семантическое прилагательное от «культурного комплекса», который может быть зафиксирован среди этнически и социально дифференцированного населения».
2) Мое нежелание использовать термин «региональный» обусловлено тем, что один и тот же регион может быть местом расселения разных этнических общностей, или по крайней мере население здесь может быть в разной степени затронуто процессом этноса, который должен быть установлен. Исследование, проводимое в «регионе» с живу-
щим здесь дифференцированным населением, на самом деле будет иметь дело с этнически дифференцированными общностями.
3) Основная сложность как в теоретическом, так и практическом отношении заключается в установлении границ диалектов, которые в большинстве случаев представляют собой промежуточные зоны смешанных диалектов. Тем не менее, если принять динамический подход к этническим общностям, диалектам и т.д., это не будет противоречить классификациям, принятым у этнографов.
4) Не все нуждается в немедленном опубликовании. Не раньше, чем этнограф вникнет в субъект своего исследования, он сможет различать, что является действительно важным (сравнительная ценность и вес элементов определенного комплекса), и что не имеет такого значения, чтобы принять на себя ответственность публиковать или оставить рабочие материалы неопубликованными. Здесь предполагается, что исследователь уже подготовлен для выполнения работы такого рода.
5) Существует простое недоразумение, обусловленное неправильным представлением о природе «нации», очевидно, используемое теми, кто хотел бы «вестернизиро-вать» китайцев в соответствии со своими взглядами. В то время как заграница больше интересуется политическими проблемами, у китайцев есть только выбор между политическими и полуполитическими кругами, в которых мнение китайских студентов складывается в соответствии с целями различных «инженеров» и практических социологов, первый шаг которых заключается в том, чтобы заслужить симпатии китайской молодежи путем признания их национального воодушевления. Подобный подход оказывает воздействие не только на практических социологов, но и на некоторых физических антропологов. Перед моими глазами стоит наглядный пример Л.Х. Дадли Бак-стона, который опубликовал две популярные книги целиком или частично имеющие отношение к «расовым проблемам», а именно: «Китай, земля, народ» Оксфорд, 1919 и «Народы Азии» Лондон, 1925. Он в своей самоуничижительной манере рекомендовал себя (см. Man, за январь 1927 г., обзор одной из моих антропологических публикаций) как принадлежащего к антропологической разновидности «явных тупиц», которых сам определял как «скорее практических людей». Он утверждал, что китайцы, будучи очень однородными, просто являются южной или «пареональной» ветвью желтых людей, открытой в Англии его наставниками, несмотря на достаточное количество данных, демонстрирующих гетерогенный характер этого населения. Сходные идеи высказывались и другими практичными людьми, которые хотели быть более приятными китайской молодежи, но плохо представляли себе, какой род взаимоотношений существует между «расой», «этнической общностью» и «нацией».
6) «Горизонтальный» - термин, скорее вводящий в заблуждение. Он указывает на пирамидальную структуру общества в целом, которая не является правильной даже как матфора.
7) Я обращаю внимание на неверное употребление термина, который обозначает характер проводимых исследований. Иногда и короткая поездка по городу для сбора каких-то данных называется «полевым исследованием». На самом деле мы можем говорить о полевом исследовании, как чем-то отличном от того, что мы делаем в библиотеке или в лаборатории, когда этнограф вступает в прямой контакт с людьми. Но если такая работа выполняется нерегулярно и несистематизированно или от случая к случаю, она не может определяться как полевое исследование, которое предполагает регулярность и завершенность. Более того, если этнограф специально оснащен и должен преодолеть большое расстояние с целью проведения исследования, мы можем говорить об «экспедиции», однако это определение не должно подменять собой более подходящий термин «визит» в том случае, когда этнограф приезжает к хорошо изученным и легко доступным общностям. Посещение небольших селений вокруг Нингпо на пассажирском пароходе из Шанхая, после этого этнограф прибыл на океанском пароходе с другого континента в течение пары недель - не будет означать ни «полевое исследование», ни
«исследование», ни «экспедиция». Мы можем также выделить в соответствии с их особенностями два вида деятельности: «стационарную» и «спорадическую». Нахождение в течение длительного времени в одном и том же районе для проведения завершенного исследования вовсе не означает, что этнограф не должен выезжать с этого места, это значит, что он просто находится здесь необходимое время в непосредственном контакте с объектом своего исследования, и в этом случае мы называем такое исследование «стационарным». Если же исследование проводится с перерывами или быстро перемещающейся экспедицией, мы можем использовать для него термин «спорадическое». В Китае можно применять оба вида исследований в зависимости от характера собираемого материала.
8) Тот, кто интересуется деталями техники этнографического исследования, может найти ряд замечаний по этому поводу во Введении моей книги «Психоментальный комплекс тунгусов». Я полагаю, будет весьма практичным и полезным подготовить специальный учебник, содержащий всю необходимую информацию для будущих исследователей-этнографов в Китае.
9) У меня нет намерения представлять здесь всю существую литературу по китайской этнографии. Я хотел бы лишь продемонстрировать, насколько далеко сегодня продвинулись этнографические исследования. Известная Библиография Китая Х. Кор-дьера, дополненная последними публикациями, представляет специальное исследование историко-библиографического характера, которое может служить начинающим исследователям этнографии Китая в качестве общего введения, показывающего, что уже известно, и что еще предстоит узнать. Естественно, выполнение подобной работы является очень трудным делом, которое требует не только хорошей подготовки по этнографии, но и знания всех языков, на которых были выполнены эти публикации. Я могу подтвердить, что работы синологов предыдущих поколений таких, как французские священники и отец Х. Бьерн с его коллегами из Русской православной миссии в Пекине, не потеряли своего значения как исторические документы, так и исследования различных явлений культуры. В такой обобщающей работе правило «Rossica non leguntur» (русское не читается - А.К.) не должно служить оправданием для незнания. Аналогичное заключение справедливо и по отношению к китайским источникам, представляющим материал для подобной публикации. Создание подобной работы может быть одной из ближайших целей для китайской этнографии. Указывая на такую необходимость, я отдаю себе отчет и в тех трудностях, которые предстоит преодолеть при объединении усилий разных авторов. Для реального приращения наших знаний и облегчения этнографических исследований в Китае было бы не менее полезно подготовить специальную этнографическую карту. Я думаю, что это было бы более полезно, чем описание взятых наугад дюжины поселений.
10) Я не могу вступать здесь в дискуссию о технической стороне и организации и функционирования такого института.
Литература
1. Lin Yu-t'ang. A Tray of Loose Sands: How the Family-Minded Chinese behave as Social Beings in the Absence of Social Consciousness. Asia August 1935. The way out for China. Asia October 1935. And others.
2. Ku Hung-ming. The Spirit of the Chinese people. Peking 1915.
3. Sforza Count. L'Enigme Chinese. Paris 1928.
4. Smith A. Village Life in China«... Cf. also Doolittle Social Life of the Chinese; Leang and Tao Village and Town Life in China; Hsiao-Tung Fei. Peasant Life in China. A field study of country life in the Yangtse Valley. London. G. Routledge 1939.
5. Tounsen R. Ways that are dark. The Truth about China. New York 1932.
